Электронная библиотека » Алфред Мэхэн » » онлайн чтение - страница 25


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 17:18


Автор книги: Алфред Мэхэн


Жанр: Книги о войне, Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 25 (всего у книги 51 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Нескольких фактов достаточно, чтобы показать, насколько слабо было сознание этих принципов среди тогдашнего английского правительства и у адмирала, командовавшего флотом Канала. Резерв этого флота находился в двухстах милях расстояния – на Спитхэдском рейде, и был одинаков по силе с эскадрой, державшейся перед Брестом. «Правительство сочло наиболее благоразумным, – заявил его официальный защитник в палате общин, – разделить флот на две отдельные эскадры. Одна из них находилась у Бреста – для наблюдения за неприятелем и для воспрепятствования выходу оттуда экспедиции, другая же оставалась в Англии, готовая сменить в случае надобности Брестскую эскадру или же преследовать неприятеля, если бы ему удалось уйти». Об уходе французов Кольпойс узнал 22 декабря. Его распоряжения в связи с этим не отвечали действительному положению дел; находясь в неизвестности о направлении, принятом неприятелем, он решил сперва остаться на месте – решение самое благоприятное для французов, которые сделали большой обход, чтобы избежать именно этого пункта. Вскоре адмирал, действуя как человек, блуждающий в потемках, переменил свое первоначальное решение и остановился на том, чтобы идти к находящемуся близ Фальмута мысу Лизард, где он мог получить дальнейшие известия. Здесь, при входе в Канал, он нашел несколько судов, терпевших нужду в самом необходимом, но помочь им не мог, так как погода не позволила ему пополнить их снабжение запасами других судов. Обстоятельство это оспаривалось Адмиралтейством, допускавшим, впрочем, что на некоторых из этих судов не было достаточно обильного запаса воды. При правильно организованном резерве на нескольких судах, стоящих на очереди к смене, мог ощутиться недостаток, но в данном случае этим страдало, очевидно, непропорционально большое их число. В объяснении того, что суда с израсходованными запасами находились еще в море, приводилось то обстоятельство, что для смены их была назначена эскадра Куртиса, состоявшая из семи судов и по различным причинам задержанная в порту. Как бы то ни было, но финал вышел не блестящий: Кольпойс, этот бравый офицер, действовавший при господстве плохой системы, положил руля на ветер и пошел в Спитхэд, куда и прибыл 31 декабря, т. е. через неделю с лишком после того, как французы пришли в бухту Бэнтри.


В то время как младший флагман терпел от не отвечавших положению дел распоряжений правительства и своего непосредственного начальника, этот последний, не торопясь, готовился сменить его перед Брестом. 21 или 22 декабря он был встревожен известием об отплытии французов и отвечал, что будет готов через четверо суток, – поистине хорошее состояние резерва в то время, когда Британским островам грозило неприятельское нашествие! 25-го числа он снялся с якоря и сразу же показал, насколько Спитхэд был пригоден для стоянки в нем резерва. Только восьми судам удалось дойти до Св. Елены в тот же день, остальные же были задержаны ветром, внезапно перешедшим к SO, причем «он, хотя и был благоприятен для выхода адмирала в море, но зато дул прямо в лоб судам, подходившим к нему из Спитхэда». Выйти в море только с восемью судами признавалось неблагоразумным, и Бридпорт остался поджидать остальные суда, что задержало его у Св. Елены (Портсмут) до 3 января 1797 года, т. е. до кануна того дня, когда последние французы ушли из бухты Бэнтри; наконец он отплыл во главе четырнадцати линейных кораблей, т. е. с силой, одинаковой с только что вернувшейся эскадрой Кольпойса. Недостаточная сила в имеющем решающее значение пункте, содержащаяся не надлежащим образом и опирающаяся на резерв, хотя и равносильный с ней, но не содержащийся в готовности и неудачно расположенный, – таковы были бросающиеся в глаза погрешности стратегического плана англичан.


Столь же очевидны и тактические ошибки. Главная часть эскадры держалась настолько мористо, что не пользовалась никаким прикрытием от восточных штормов. В ее составе находилось несколько трехдечных кораблей[86]86
  Из пятнадцати кораблей четыре имели по девяносто восьми и более пушек.


[Закрыть]
с плохими мореходными качествами, имевшими огромный дрейф при неблагоприятном ветре. В результате и получилось, что в критический момент Кольпойс, вместо того чтобы по правилу Сент-Винсента «быть при восточном ветре поблизости от Уэссана», оказался в сорока с лишком милях к западу от него, «лавируя против свежего OSO», а на другой день был снесен южным ветром к северу. При таких условиях всякие сторожевые суда в Ируазском канале были почти одной пустой формальностью.


Во всяком случае, сторожевой отряд должен быть настолько силен, чтобы ему не приходилось отступать перед противником столь незначительным, что отделение его от сил неприятеля не ослабляет их. Но какое же значение могли в таком случае иметь три или четыре фрегата, которые французы могли и должны были отогнать при помощи полдюжины своих фрегатов, подкрепленных парой линейных кораблей? Чтобы надлежащим образом наблюдать за Брестом, был необходим сильный отряд, составленный из линейных кораблей средней величины, судов легко управляемых и ходивших круто в ветру, и которым, кроме того, не было бы надобности уступать свое место иначе как с бою. Такой большой отряд требует, впрочем, чтобы и главная сила находилась под рукой, готовая оказать ему поддержку. Все здесь тесно связано между собой: передовой отряд должен держаться поблизости от неприятеля – иначе ему нельзя будет наблюдать за ним; он должен быть достаточно силен – иначе он не будет в состоянии сохранять свой пост; главная сила должна также находиться вблизи – иначе сторожевой отряд окажется в рискованном положении.


При таких обстоятельствах нет ничего удивительного в том, что добросовестному английскому летописцу Джемсу приходилось заносить в свою хронику, что «в продолжение тех трех или четырех недель, пока французские суда бороздили по всем направлениям Ирландский и Английский каналы, ни одному из обоих британских флотов (Бридпорта и Кольпойса), назначенных для наблюдения за ними, не удалось захватить ни единого судна»; и что «главные потери от захвата судов, понесенные неприятелем, были результатом энергичной деятельности одного 64-пушечного корабля и четырех или пяти фрегатов, стоявших 29 декабря на Коркском рейде». Тем не менее Бридпорт, успокоившись на том, что французы ушли обратно в Брест, вернулся в Спитхэд – и все опять пошло по-старому. Министерство весьма настойчиво доказывало в парламенте, что оно сделало с своей стороны все, чего только можно было от него ожидать, а первый лорд Адмиралтейства пошел даже еще дальше, заявив, что назначение следствия было бы сочтено за незаслуженное порицание.


В этом вялом и неумелом ведении войны можно совершенно правильно видеть выражение той же распущенности, которая, при всей основательности жалоб моряков, сказалась в упадке дисциплины во флоте Канала. Вскоре этот упадок проявился и открыто: со стороны нижних чинов – в бунтах 1797 года, и со стороны офицеров, несколько позднее, при назначении Сент-Винсента – в явном непочтении к старшим по службе. То и другое показывает слабость главного начальника этого флота, так как хотя на правительстве и лежит ответственность за назначение самого начальника, но поддержание дисциплины во вверенной ему части и принятие удобовыполнимых и целесообразных мер для достижения целей войны зависят уже от начальника, особенно в такой специальной профессии, какой была в то время морская служба. На него более чем на кого-либо другого должна падать ответственность за неудачу, так как он знает или должен знать лучше, чем правительство, что можно сделать при посредстве флота, в каком состоянии находится на нем дисциплина и насколько он сам в состоянии выполнить одно и поддержать другую. Правительство же может действовать лишь через его посредство. Если же, не сменяя начальника, оно игнорирует его или действует помимо него, то результат оказывается не лучшим. Со своей стороны и начальник должен платить за оказываемое ему широкое доверие и искреннюю поддержку неусыпным старанием или же – отказаться от должности.


Приятно и вместе с тем поучительно обратиться к системе, которой держался граф Сент-Винсент. После своего возвращения в августе 1799 года из Средиземного моря он был назначен на место Бридпорта, когда тот отказался от командования в апреле следующего года. Рассказывают, что после того как стало известным предстоявшее назначение Сент-Винсента, один из судовых командиров предложил за столом прежнего начальника тост за то, чтобы «дисциплина Средиземного моря никогда не вводилась во флоте Канала». Если верно, как это утверждают, что адмирал (лорд Бридпорт, нужно думать) пропустил это пожелание без всякого замечания со своей стороны, то этот простой случай показывает лучше всяких слов, как низко пало собственное достоинство и власть адмирала. Едва ли нужно говорить, что Сент-Винсент отнесся к этому настроению с такой же непреклонной твердостью, какую он проявил и во время своего прежнего командования.


В настоящее время, однако же, нас интересует не дисциплина, введенная Сент-Винсентом, а его распоряжения относительно содержания блокады Бреста и участия в ней флота Канала. Содержимая перед Брестом морская сила была значительно увеличена и никогда за это время не состояла меньше чем из двадцати четырех линейных кораблей. Вначале Сент-Винсент держал там даже тридцать кораблей, но потом получил приказание Адмиралтейства уменьшить это количество. Точка рандеву, или центральный пункт, вокруг которого должна была ходить главная часть эскадры, и где, если позволяли обстоятельства, всегда можно было найти ее, было перенесено из пункта, лежавшего в восьми лигах к W от Уэссана, «весьма близко к Уэссану при восточном ветре». Каким образом понимал это распоряжение сам начальник флота, видно из инструкций, данных им младшему флагману при временной передаче ему командования. «Предлагаю вам наистрожайшим образом никогда не отходить при восточном ветре далее шести или восьми лиг от Уэссана, а при западном ветре – подходить к рифам так часто, как только позволит погода. Когда же ветер благоприятствует выходу французов из Бреста, то следует с началом прилива приблизиться настолько, чтобы быть в виду передового отряда». В другом письме к нему же он пишет: «При восточном ветре руководящее правило для эскадры состоит в том, чтобы сделать поворот через фордевинд… ночью так, чтобы на рассвете быть лигах в двух от Уэссана». В течение лета и ранней осени, т. е. пока сам Сент-Винсент находился при эскадре, этой практики держались настолько строго, что из ста двадцати одних суток был только один день, когда главные силы не сообщались сигналами с передовым отрядом, державшимся между Уэссаном и Брестом. В этот день перерыв сношений произошел лишь по случаю тумана.


Поддержание судов в полной и постоянной готовности или, другими словами, установление движения на коммуникационной линии составляло предмет непрестанной заботы и попечения Сент-Винсента. Как это видно если не из прямого на то указания, то, по крайней мере, из общего смысла его переписки, суда отправлялись на отдых и на ремонт не большими группами, а лишь поодиночке или же, самое большее, по нескольку судов. «Я изо всех сил стараюсь, – писал он, – предусмотреть в своих распоряжениях всякое уклонение от обязанностей или же небрежное к ним отношение. Семь восьмых из числа судовых командиров эскадры пускают в ход всевозможные уловки, чтобы только попасть на зиму в порт». Все офицеры эскадры, особенно те из них, которые наблюдали за работами по исправлению судов и их снабжению, должны были постоянно следить за тем, чтобы суда не теряли времени и возвращались в эскадру с возможно полными запасами. Время пребывания «в Плимут Соунд или бухте Каусэнд отнюдь не должно превышать шести суток, если только не приходится менять мачты, если же приходится – то не больше десяти суток». «Приношу тысячу благодарностей, – писал он контр-адмиралу Уитшеду, – за ваши заботы по отправке судов, которые пришлось послать в бухту Каусэнд. Без такого сильного содействия я при всем своем старании был бы лишен возможности исполнить желания Кабинета». С этой целью им было отдано приказание, вызвавшее, кстати сказать, весьма сильное неудовольствие, чтобы никто из офицеров, начиная с судового командира, не ночевал вне судна и не удалялся больше трех миль от берега.


По своему обыкновению, согласовавшемуся также с практикой Сюффреня и Нельсона, Сент-Винсент старался постоянно обеспечить судам автономность и до последнего момента держать их подальше от адмиралтейств, на назначенной станции. «При надвигающейся в настоящее время с севера Европы грозе, – писал он в январе 1801 года, – и необходимости вооружать в королевских портах все годные к плаванию суда, никакие судовые работы на вверенной мне эскадре, которые могут производиться на месте настоящей стоянки, не должны выполняться в Плимуте или Портсмуте».[87]87
  Современные суда, по своей гораздо большей сложности, значительно больше подвержены авариям, чем суда Сент-Винсента; поэтому неприложение таких же стараний, какие прилагал он к тому, чтобы дать им возможность чиниться своими средствами, будет оказывать теперь еще худшее влияние на боевую силу флота, чем в его время. Ни в каком другом отношении, пожалуй, заботливость администрации не может столь сильно влиять на готовность флота, как именно в этом.


[Закрыть]
Вопросу о ветре и расстоянии Сент-Винсент придавал большое значение. Торбей и бухта Каусэнд – якорная стоянка в Плимут Соунде – сделались обычными местами для починки судов. Передавая начальство над эскадрой, державшейся перед Брестом, своему младшему флагману, Сент-Винсент приказывал: «Ни в каком случае не пускать судов в Спитхэд без особого на то распоряжения Адмиралтейства или же моего». Когда наконец состояние здоровья заставило его отказаться от непосредственного командования эскадрой, то он, как и раньше в Гибралтаре, во время службы в Средиземном море, избрал для своего пребывания пункт, имевший наиболее важное значение для поддержания готовности своей эскадры. Он поселился близ Торбея, в доме, из которого было видно место якорной стоянки, так что он мог лично наблюдать за работами по исправлению и за своевременной отсылкой назад судов, приходивших туда для починок и отдыха. Одним словом, когда он не был уже в состоянии находиться при главных силах своего флота, он посвятил себя надзору за его резервом и снабжением.


Сосредоточение флота перед Брестом, содержание его в возможно большей исправности и готовности к делу путем непрерывного снабжения при посредстве транспортов всем необходимым, постоянной заменой требующих ремонта судов свежими и, наконец, выбор места рандеву, обеспечивающего контроль над неприятелем, – таковы были стратегические меры, принятые и строго проводимые на практике Сент-Винсентом. Что же касается диспозиции судов перед портом, рассчитанной на то; чтобы воспрепятствовать прорыву неприятеля, составлявшему главную цель стремлений французских моряков, или же заставить его принять бой в случае выхода, то это относится уже скорее к области тактики. Диспозиция эта может быть передана почти собственными словами Сент-Винсента. «Отряд из пяти линейных кораблей постоянно стоит, при восточном ветре, на якоре между Блэк Рок и банкой Поркьюет.[88]88
  Приблизительно в десяти милях от входа в Брест.


[Закрыть]
Ближе к берегу, между этими судами и проходом Гуле, крейсирует эскадра фрегатов и тендеров, постоянно, днем и ночью. Мористее же, между Рошес Нориес и Уэссаном, крейсируют три линейных корабля, предназначенные для поддержки пяти кораблей, стоящих на якоре». На страже постоянно находилось, таким образом, восемь линейных кораблей – сила настолько значительная, что ее нельзя было отогнать, не вступая в общий бой, составлявший главный предмет желаний англичан. Эти корабли были расположены таким образом, что если не внутренние, то по крайней мере внешние из них ежедневно могли переговариваться сигналами с главными силами флота. Этим обеспечивалась взаимная поддержка всех частей. «Без этого, – писал Сент-Винсент, – суда, получившие это важное назначение, не могут чувствовать уверенности, необходимой им для того, чтобы удерживать свой пост, – ошибка, часто повторявшаяся до принятия мной командования».


Из замечаний Сент-Винсента, отчасти уже приведенных и выше, видна та чисто морская заботливость, с которой он как военачальник изучал местность. «Удержание своего места никогда раньше не достигалось мной столь легко и с таким малым риском, как у Уэссана при восточном ветре, что зависело от продолжительности и силы прилива»; к этому он прибавляет в другом месте: «При сильном приливе вы найдете днем хорошее убежище между Уэссаном и Блэк Рок». Блокада Бреста завершалась постановкой нескольких отрядов (состоявших в совокупности из двух-четырех линейных кораблей и многочисленных фрегатов) к югу от прохода Ра и оттуда – к Киберонской бухте. Отряды эти составляли сторожевую цепь, имевшую назначением перехватывать всякие суда и особенно каботажные, при посредстве которых совершалось снабжение порта. Кроме того, начиная от устья Луары и до мыса Финистер вдоль всего побережья Бискайской бухты были расставлены другие крейсеры, командиры которых призывались подходить к берегу и «обшаривать» его. Многочисленные мелкие суда, захваченные этими крейсерами во время экспедиций, предпринятых ими с целью «вырезок», обыкновенно оказывались с грузом, предназначавшимся для Брестского флота. Таким образом, неприятель, терпя недостаток в самом необходимом, неизбежно должен был прийти в скором времени в состояние полного бессилия, если только для прорыва блокады он не решился бы выйти из порта и принять бой. Так как в результате прошлогоднего крейсерства Брюи в Бресте находилось в 1800 году сорок восемь французских и испанских линейных кораблей, то указанный выше финал вскоре действительно наступил, как это подтверждается многочисленными французскими же свидетельствами.[89]89
  Шевалье писал: «У нас не было в Бресте (в 1800 году) ни провизии, ни материалов. Франко-испанский флот, находившийся там, имел значение только по своей численности».


[Закрыть]


Принятие этих мер, непосредственно последовавшее за назначением Сент-Винсента, и неуклонное применение их ясно показывают ту неизбежную зависимость, в которой находилось правительство от начальника флота Канала, а также и то, что оно не было само в состоянии выработать или ввести в действие единственную систему, при которой возможно было успешное выполнение столь необходимой, но вместе с тем и рискованной задачи. Только опытный моряк, и притом с чрезвычайно сильным характером, мог задумать и осуществить план, требующий столько энергии и сопряженный с такой огромной ответственностью. Для выполнения предначертаний Сент-Винсента трудно было потом найти другого человека его закала, и к тому же правительство было еще связано традициями, требовавшими известного соответствия между чином и назначением. Обычай этот имел такую силу, что даже сам Сент-Винсент уступил ему в 1801 году, высказав сожаление, что Нельсон, в котором он вполне уверен, «не имеет достаточно крупного чина, чтобы принять начальствование» над чрезвычайно важной экспедицией в Копенгаген. Эта экспедиция была поручена поэтому сэру Гайд Паркеру, к которому он не мог питать такого доверия, так как никогда раньше не было случая испытать его. Позднее, уже в бытность свою первым лордом Адмиралтейства, граф Сент-Винсент был настолько счастлив, что нашел в адмирале Корнуолисе человека, который – каковы бы ни были его интеллектуальные свойства – обладал твердостью и настойчивостью своего предшественника. «Надлежащий чин» весьма легко, однако же, приносил с собой и бремя годов с его спутником – физической слабостью, сопровождавшейся у менее крупных людей упадком энергии и желанием уклониться от ответственности. Физическое изнеможение заставило даже и самого Сент-Винсента перебраться на зиму на берег. Его предшественнику, лорду Бридпорту, было далеко за семьдесят, а его непосредственный преемник, сэр Гайд Паркер, заявил намерение «не подвергаться риску, оставаясь с целым флотом перед Брестом в такое время года (зимой), когда дуют крепкие ветры от W или WSW». Само это решение, может быть, и вполне благоразумное, но открытое признание в нем Гайд Паркера, сопоставленное с мнением о последнем Нельсона, свидетельствует о том, что хотя он и был бравым и хорошим офицером, но не годился для порученного ему серьезного дела.


Лорд Сент-Винсент, хотя и вполне удовлетворенный принятыми мерами, без сомнения, нисколько не обольщался при этом несбыточной надеждой на невозможность каких-либо отступлений от них. Напротив, в самом же начале своего командования, и притом еще в сравнительно благоприятное время года – в мае – ему пришлось выдержать грозный ураган, который заставил его флот поспешно бежать в Торбей и «возрадовал сердца» недовольных приверженцев старой системы. Он отлично сознавал, что по временам его флот будет отгоняться ветром с избранной им станции и что во время его отсутствия неприятелю может представиться возможность (хотя на это и было мало вероятия) уйти из порта в полном своем составе или же частью. Для такого случая он предлагал правительству снабдить начальника прибрежной эскадры соответствующими инструкциями, помещенными в запечатанный пакет, который мог быть вскрыт только в случае ухода неприятеля. В 1796 году оппозиция с полным основанием вменила правительству в серьезную вину то, что оно не озаботилось снабдить подобными специальными инструкциями Кольпойса. Предоставлять местному начальнику широкую свободу действий совершенно правильно и благоразумно, так как подробные инструкции могут скорее связать, чем направить его, но человек в положении Кольпойса, недоумевающий относительно истинных намерений неприятеля, знающий только о прорыве первой оборонительной линии, но не представляющий себе, где последует нападение на вторую, должен быть поставлен в известность, какие именно из угрожаемых интересов правительство признает за наиболее важные. Решение этого вопроса принадлежит скорее государственному человеку, чем моряку. В 1796 году не только было совершенно ясно, что Ирландия представляет наиболее уязвимый пункт, но у правительства имелись еще почти достоверные сведения об избрании ее неприятелем объектом своих действий.


В 1800 году, как и в 1799-м, когда Брюи ускользнул из Бреста, обстоятельства были уже несколько иные. Недовольство ирландцев, или, по крайней мере, отсутствие преданности с их стороны составляло теперь не более надежную опору для неприятеля, чем сломанная тростинка. С другой стороны, в Средиземном море французы приобрели в Египте и на Мальте позиции, особенно дорогие Первому консулу. Эти драгоценные владения находились в крайне затруднительном положении, и попытка помочь им была более вероятна, чем новое нападение на Ирландию. Поэтому Сент-Винсент, заметив в письме к тогдашнему главе Адмиралтейства, что «положение, которое я занимаю в этот критический момент, обязывает представлять на благоусмотрение вашего лордства всякую идею, могущую служить на благо общества», предложил снабдить начальника передового отряда сэра Джемса Сомареца специальными инструкциями, чтобы «в том случае, если соединенные флоты вышли бы до моего возвращения на точку рандеву, он с восемью линейными кораблями, находящимися между мной и проходом Жолет, направился бы к Кадису, так как я и без его восьми кораблей буду иметь в своем распоряжении достаточную силу, чтобы защитить Англию и Ирландию». Инструкциями этими завершался весь план; точные, но не подробные, они намечали защиту второй оборонительной линии на случай, если бы меры, принятые для охраны первой, оказались неуспешными.


Распоряжения Сент-Винсента остались образцом, с которым согласовались последующие мероприятия по наблюдению за Брестом. Из начальника флота Канала он сделался в феврале 1801 года первым лордом Адмиралтейства. Занимая этот пост, он, конечно, проводил свои собственные идеи и, как уже было указано выше, нашел в Корнуолисе самого подходящего человека для их осуществления. В мае 1804 года кабинет, в состав которого он входил, подал в отставку. Хотя как администратор Сент-Винсент и подвергся со многих сторон серьезным порицаниям и, вероятно, потерял свою репутацию, но его выдающиеся военные способности никогда не подвергались сомнению, а его система блокады Бреста была настолько разумна в основе и так твердо установлена, что не могла потерпеть больших изменений. В течение тех тяжелых месяцев, когда в 1803–1805 годах Великобритания и Франция были в единоборстве друг против друга, не столько действуя, сколько напряженно наблюдая, флот Канала неослабно караулил главный французский порт. Заслуженно известная погоня Нельсона за Вильневом не имела бы никакого значения без оставшейся менее известной настойчивости Корнуолиса, которая, составляя препятствие прорыву Гантома, была одним из наиболее сильных факторов, расстроивших планы Наполеона. Где бы ни была разыграна великая морская битва, обессмертившая имя Трафальгара, но во всяком случае без наблюдения за Брестом, веденного по плану Сент-Винсента, кампания приняла бы другой характер.


Результат этой строгой блокады и постоянных набегов на французские побережья, начиная от Дюнкерка на Северном море и до испанской границы, состоял в прекращении деятельности Бреста как военного порта, производившего постройку и вооружение судов, и в лишении шансов на успех у всякой комбинации, рассчитанной на содействие Брестского флота. Этот результат несколько затемнился в истории, так как неудачные попытки прорыва не получили известности, тогда как всякий случайный успех, разглашаемый направо и налево, производил впечатление, совершенно не соответствовавшее его действительному значению. Так, например, когда в январе 1801 года Гантом, пользуясь тем, что блокировавший флот был отогнан с своего места жестоким штормом с NO, вышел из Бреста с семью линейными кораблями, то самый факт выхода обратил на себя большее внимание, чем то обстоятельство, что для его выполнения понадобилось воспользоваться такой погодой, при которой шесть из семи кораблей получили такие тяжелые повреждения, что и вместо Египта направились в Тулон. В современных периодических изданиях встречаются по временам упоминания о выходе из порта отрядов, которые, однако, тотчас же возвращались на место своей якорной стоянки. Труд живо рисует в нескольких сжатых фразах неусыпность наблюдения и бедность средств порта в 1800 и 1801 годах.


Отчасти по этой причине, но еще более на основании опасности, представляемой для Англии присутствием враждебного флота на Шельде, Наполеон, военная проницательность которого обманывала его только при встрече с техническими морскими трудностями, решил пренебречь Брестом и сосредоточить свои усилия по созданию флота главным образом в Антверпене. В последующие годы эта склонность приобрела, может быть, даже отчасти характер пристрастия, обнаруживаемого родителями по отношению к своим детям, и сам Наполеон заявил, что в 1814 году, когда счастье от него начало отворачиваться, был момент, когда он принял бы условия союзников, если бы только мог заставить себя отказаться от Антверпена. При близости эльзасских, лотарингских и бургундских лесов, возможности получать лен и пеньку из стран, расположенных по Рейну и его притокам, а железо, медь и каменный уголь – из рудников Люксембурга, Намюра и Льежа, Антверпен обладал еще тем преимуществом, что мог получать все эти необходимые для флота материалы по многочисленным речным путям, которым не могли угрожать англичане. Предстояло, конечно, преодолеть много трудностей – вырыть доки, построить суда, набрать и обучить команды, словом, создать из ничего целый флот; но по стратегическому положению с Антверпеном, лежащим против устья Темзы и на фланге путей сообщения Великобритании с Балтийским морем, не мог действительно равняться никакой другой порт во владениях Наполеона. Экспедиция против Ирландии, расстроенная стихиями в 1796 году, никогда уже более серьезно не возобновлялась, хотя и оставалась мечтой Гоша до самого конца его краткой жизни. После его перевода из Океанской армии в Самбро-Маасскую карьере его был положен конец Леобенским перемирием, избавившим Бонапарта от опасного положения, в которое он попал своим походом в Каринтию. Чувствуя себя таким образом принесенным в жертву замыслам соперника, Гош со всей силой личного интереса хлопотал об осуществлении экспедиции в Ирландию, подготовлявшейся летом 1797 года под надзором Директории в Текселе, откуда она должна была отправиться в составе пятнадцати тысяч человек под конвоем голландского флота. Здесь опять целых два месяца Вольф Тон «надрывал свое сердце», напрасно ожидая отплытия флота. Хотя ввиду бунтов в британском флоте и прекращения враждебных действий на материке время казалось наиболее благоприятным, для перехода через бар требовалось известное сочетание ветра и прилива, которое, однако же, не наступало. В октябре голландские военные суда, в числе которых находилось шестнадцать небольших линейных кораблей, вышли отдельно в море и 11-го числа встретились с флотом адмирала Дункана, хотя и состоявшим из одинакового числа кораблей, но имевшим на своей стороне значительный перевес в бортовом огне. Англичане, находившиеся на ветре, спустились и атаковали голландцев, прорезая, где возможно, их строй, чтобы преградить путь отступления к берегу, находившемуся меньше чем в десяти милях расстояния. Сражение, называемое Кампердаунским по имени деревни, находившейся на близлежащем берегу, велось с тем ожесточением, которое всегда отличало столкновения англичан с голландцами. Оно закончилось поражением последних, оставивших в руках неприятеля девять линейных кораблей и несколько фрегатов. Этим и кончилась Тексельская экспедиция. За несколько недель перед тем, а именно 18 сентября, умер Гош, и вместе с ним исчезла наиболее сильная личность, заинтересованная в деле снаряжения экспедиции в Ирландию, и наиболее способный человек для руководства ею.


В следующем, 1798 году в Ирландии вспыхнуло открытое восстание, и Директория решила поддержать его войсками и оружием. Однако снаряжение Египетской экспедиции Бонапарта поглотило все силы морского министерства, а кроме того, не было уже другого Гоша, который мог бы дать предприятию стройную организацию, необходимую для достижения более или менее полного успеха. 6 августа из Рошфора вышел небольшой отряд, состоявший лишь из четырех фрегатов с тысячью двумястами солдатами на них, состоявшими под командой генерала Гумберта, который участвовал в экспедиции 1796 года и потерпел крушение на «Друа де л'Омм». Незамеченный неприятелем, отряд этот высадил 21-го числа десант и благополучно возвратился во Францию. Участь же этого небольшого десантного корпуса, не поддержанного регулярными войсками, еще раз показала, как неблагоразумно полагаться на содействие инсургентов: 8 сентября Гумберт был вынужден сдаться неприятелю с большей частью своих сил.


Неделю спустя, и прежде чем известие о сдаче Гумберта достигло Франции, из Бреста вышли, под начальством коммодора Бомпара, линейный корабль, носивший весьма подходящее имя – «Гош», и восемь фрегатов; на них была посажена другая дивизия в составе трех тысяч человек. Хотя отряд этот, пройдя проходом Ра, и не попался на глаза судам Бридпорта (если только они были поблизости), но 17 сентября, т. е. на другой же день после отплытия, он встретился с тремя британскими фрегатами. Удостоверившись в том, что французы действительно идут в море, один из фрегатов отправился с этим известием в Англию, тогда как два других остались следить за неприятелем, при первом же удобном случае послав в Ирландию весть о приближающейся опасности. 4 октября шторм разъединил неприятелей, и французский командир поспешил к месту своего назначения – бухте Лох-Суили у северной оконечности Ирландии. Весть о его приближении достигла Плимута еще 23 сентября, и когда Бомпар подошел к порту, то нашел свой путь прегражденным тремя английскими линейными кораблями и пятью фрегатами, поспешно посланными к месту восстания. 12 октября произошло сражение, причем неблагоприятное для французов неравенство в численности было еще усилено тем, что незадолго до боя «Гош» потерял несколько наиболее важных рангоутных частей. Из состава французского отряда «Гош» и три фрегата были принуждены сдаться в тот же день, и еще три фрегата были перехвачены английскими судами позднее, так что из всей экспедиции вернулись во Францию только два судна. Пылкий и злополучный ирландец Вольф Тон находился на «Гоше» и был ранен в сражении. Посаженный в тюрьму, он вскоре после того покончил жизнь самоубийством. В самый день захвата «Гоша» из Рошфора вышел третий французский отряд. Ему удалось достигнуть Ирландии, но, узнав об участи эскадры Бомпара, он отплыл обратно во Францию, не произведя высадки десанта. Это была последняя из экспедиций против Ирландии, отправленных из французских портов. Появление новых интересов и новых правителей и быстрый рост морского могущества Англии направили силы Республики в другую сторону.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации