Текст книги "Избранные труды. Том 1. Криминология"

Список адъюнктов ВНИИ МВД СССР

1. Воробьев М.Н., соискатель 1979 г. Тема: «Предупреждение органами внутренних дел преступлений иностранцев на территории СССР», утв. 29.11.1977 г., пр. № 7.

2. Сидорук А.А., соискатель 1981 г. Тема: нет.

3. Большаков А.З., заочная адъюнктура 1981 г. Тема: «Профилактика преступлений в сельской местности (по материалам Мордовской ССР)», утв. 18.05.1982 г., пр. № 5.

4. Кузьмичев В.С., соискатель 1977 г. Тема: «Профилактика преступлений, совершаемых лицами из числа мигрантов».

5. Фадеев А.С, заочная адъюнктура 1981 г. Тема: «Проблемы деятельности органов внутренних дел по ранней профилактике преступлений», утв. 26.09.1979 г., пр. № 3.

Всесоюзный научно-исследовательский институт по изучению причин и проблем предупреждения преступности

Костицкий М.В. Тема диссертации: «Информационное обеспечение профилактики преступлений», защита состоялась 30 мая 1978 г.

Раздел 1
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ КРИМИНОЛОГИИ

ПОЯСНЕНИЕ К РАЗДЕЛУ 1

В данный раздел включены работы разных лет, которые характеризуют взгляды А.Э. Жалинского в связи с необходимостью решения наукой криминологией стоящих перед ней задач в современный период, ответственности криминологической науки перед обществом, государством и гражданами.

Здесь публикуются впервые его наработки 1997–1998 гг. о статусе, системе и методологии криминологической науки. Далее включена очень небольшая часть его работ 1970–1980 гг., посвященных криминологическому знанию, использованию научных результатов, криминологическому дискурсу и криминологическому мышлению. В итоге это показывает цикличность размышлений ученого, который на разных этапах своего творчества вновь и вновь возвращался к проблемам, приобретающим новое содержание в меняющихся условиях социальной и политической действительности.

В этом плане особенно интересно, что к проблемам научного криминологического знания он обратился еще в середине 70-х годов, к исследованию криминологического мышления – в конце 80-х годов, к проблемам дискурса о преступности – во второй половине 2000-х годов. Позже его наработки в связи с криминологическим мышлением послужили основой масштабного исследования социально-правового мышления и мышления юристов (эти работы включены в том 4 данного издания).

Наконец, в первый раздел включено несколько небольших по объему разъяснений по поводу понятия криминологии и личности преступника в целом.

Обновление криминологии[2]2
  Текст опубликован: Право и политика. 2012. № 5. С. 828–835.


[Закрыть]

Характеристика проблемы. Содержательно она состоит в ответе на вопрос, какая криминология сегодня нужна стране, и в необходимости адаптации криминологической науки к процессам модернизации правовой системы российского общества[3]3
  Данный материал инициирован ходом круглого стола по теме «Какая криминология нужна сегодня?», состоявшегося на факультете права НИУ ВШЭ в 2011 г.


[Закрыть]. Обновленная криминология должна реально востребоваться для формирования действительно справедливой и эффективной уголовной политики, распространяющейся на уголовное правотворчество, правореализацию, социальный контроль. Криминологические тексты должны содержать необходимые аргументы принятия управленческих решений различного уровня, представлять оптимальные технологии реакции на процессы преступности. Их следует сделать объектом действительного профессионального интереса, как минимум обязательной составляющей профессиональной компетенции юриста.

Решение такого рода проблем крайне сложно. Необходим переход от сложившегося относительно линейного развития научного знания к целенаправленному пересмотру, т. е. к действительному и принципиальному обновлению сложившегося состояния криминологической науки, к устранению накопившихся в ней «шумов». Изменения, происходящие в российском обществе, потребность дальнейшего осуществления социальных преобразований, задачи преодоления кризиса уголовного права, недоверия к правоохранительной системе, практического умирания системы предупреждения изменившейся преступности требуют усиления служебной роли криминологии.

Признание этой задачи порождает необходимость всестороннего обновления криминологии. Иными должны стать собственно содержание, тезаурус криминологии; системы производства криминологической информации; наконец, сама практика легитимного, справедливого и эффективного использования ее достижений.

Актуальность и реалистичность постановки и решения данной проблемы определяются и некоторыми субъективными процессами. Пережив расцвет в 60-е годы ХХ в., ныне, как можно полагать, криминология, несмотря на полезные усилия многих криминологов, находится, как и уголовное право, а собственно, и все отрасли правовой науки и законодательства, в кризисном состоянии и потребностям страны не соответствует. Практически криминология превращается в предмет лингвистических споров узких специалистов и, к сожалению, теряет популярность не только у практиков, но и у студентов.

В то же время она, современная российская криминология, как система укорененных знаний, приемов и навыков содержит предпосылки позитивных перемен и, более того, обосновывает их неизбежность.

Потенциал криминологии, несмотря на очевидные трудности, велик и позволяет решать проблемы ее обновления. Но это требует проведения ряда институциональных мер, а также внимания профессионального сообщества криминологов к решению проблемных ситуаций научного характера. Ниже рассматривается преимущественно вторая составляющая проблем обновления криминологии.

Некоторые организационные предпосылки обновления криминологии. Они существуют реально, причем на различных уровнях. Наиболее значимую роль в организации обновления криминологии, несомненно, играют происходящие ныне процессы модернизации правовой системы страны, резко расширяющие потребность в криминологической информации. В последнее время растет число профессиональных площадок обсуждения уголовно-правовых и криминологических проблем. Они регулярно рассматриваются в Государственной Думе РФ, на конгрессах уголовного права МГУ, МГЮА, Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», в других научно-исследовательских центрах. Обществу представлено большее, чем когда-либо, количество проектов в сфере уголовного правотворчества, в том числе разработанных правоохранительными ведомствами и основанных на критическом рассмотрении проблем, соотносимых с преступностью. Хорошо известно внимание (не всегда, правда, разумное) к проблемам преступности, проявляемое в Интернете.

В этих условиях становится возможной консолидация профессионального сообщества криминологов, создаются организационные и информационные предпосылки трансформации криминологии в науку, действительно полезную обществу.

Однако пока эти предпосылки недостаточны. Доступ к информации о преступности затруднен. Объем эмпирических исследований уменьшен. Профессиональное обучение криминологии сворачивается. Эти явления должны привлечь внимание как законодательной и исполнительной власти, так и прежде всего правоохранительных органов и суда, которые нередко работают вслепую.

Содержание обновления криминологии. Это извечный вопрос: что делать? И он должен решаться только коллективно. В принципе, содержание обновления криминологии, его направления и предмет должны определяться реальным состоянием поведения институтов и социальных потребностей, объективными потребностями преодоления преступности и действительными возможностями как общества в целом, так и собственно института криминологической науки.

Криминология должна служить обществу, а не поучать его, занимая, как это часто происходит в современных условиях, позицию непрошенного идеолога и судьи. Она должна производить специфическую, интеллектуальную продукцию, хотя возможность ее производства, а главное – запросы на нее зависят отнюдь не только от криминологии, что дальше лишь неявно предполагается.

Обновление криминологии содержательно должно состоять в усилении ее служебной роли, практической ориентации при обеспечении максимально возможной достоверности получаемых данных; совершенствовании применимости, т. е. технологичности или (и) инструментализации криминологической мысли; повышении самого разнообразного спроса на достижения этой науки. Криминологическая информация должна стать нужной всем субъектам противодействия преступности. Чтение криминологических текстов, повторим, должно быть полезным, и отнюдь не только для переживания ужасов.

Для этого в процессе обновления криминологии необходимы:

а) развитие ныне отстающей от уровня современной науки высокой криминологии, т. е. ее научных основ, находящихся, в принципе, на том же уровне и столь же развитых, что и научные основы иных социальных наук;

б) пересмотр объекта и предмета криминологии для охвата ими проблем, ставших актуальными в современную эпоху социальных перемен;

в) разработка технологической составляющей криминологии, т. е. методик получения, объяснения и использования эмпирических и обобщенных данных о преступности и ее контексте, преобразованных в продукт полезный, востребованный и адаптированный к социальным переменам.

Наконец, крайне необходимо расширение круга «потребителей» криминологии, прежде всего за счет лиц, влияющих реально на процесс принятия решений, но зачастую не обладающих самыми необходимыми криминологическими знаниями.

Здесь следует сделать оговорку. Свобода научной деятельности, право на собственный стиль ограничены быть не могут в любой науке и, разумеется, в криминологии. Но криминология не может ограничиваться описаниями зачастую придуманной мощи преступности, нагоняя страх на общество. Она должна содержать такую характеристику поведенческих процессов и их социального контекста, которая позволила бы, в конечном счете, реализуя требования ч. 2 ст. 2 УК РФ «Задачи Уголовного кодекса Российской Федерации» определять, какие опасные для личности, общества или государства деяния следует признать преступлениями и какие виды наказаний и иных мер уголовно-правового характера могли бы быть справедливыми и эффективными. И вполне понятно, что данные криминологической науки должны быть настолько подробными и достоверными, насколько это требуется для развития оптимальной судебной практики и необходимой обществу системы социального контроля. Можно эти тезисы признать банальными. Собственно, они таковы и есть. Но проблемная ситуация состоит в том, что криминология перестает быть наукой о фактах и их контексте, а все больше, часто не по вине криминологов, но вследствие их информационного голода, становится наукой о дефинициях[4]4
  Здесь как будто нужны примеры. Но они могут быть почерпнуты едва ли не в любой работе систематизирующего характера. Во всяком случае, автор обязуется привести их по первому же требованию.


[Закрыть]. Самопретензии криминологии должны поэтому обосновать необходимость ее ресурсного и иного обеспечения.

Инструментализация криминологии. Инструментализация любой науки представляет ее трансформацию или обновление в нуждах практического применения, в чем бы это применение ни выражалось. Она особенно необходима для криминологического знания, поскольку по своей природе оно направлено на удовлетворение практических нужд социального управления.

Инструментализация любой управленческой системы, деятельности и ее результатов отвечает природе этих явлений. Само существование криминологии так или иначе должно проявляться в процессах получения и использования новых или преобразованных знаний, анализе издержек и выгод, разработке необходимых технологий, техники профессионального труда и оцениваться по критериям полезности результатов деятельности, их пригодности для использования в одобряемых обществом интересах, хотя такого рода оценки часто ошибочны.

Здесь также речь идет не о критике отдельных работ, а об усилении тенденции к тому, чтобы криминологические суждения, в конечном счете, могли быть использованы для решения хотя бы одной, любой задачи, оправдывающей существование криминологии[5]5
  Следует признать, что в правовой науке утверждение о необходимости инструментализации порождает и позитивные, и негативные аллюзии. См. среди многих: Вайгенд Т. Об уголовном праве и духе времени // Российский криминологический взгляд. 1910. № 3. С. 26–33.
  Негативные ассоциации возникают тогда, когда инструментальный подход связывается с социально-эгоистическим использованием и даже с искажением научного знания о праве, механизмах его действия и противопоставляется идеям справедливости и свободы. Разумеется, такое использование криминологии вполне реально, и его следует избегать.


[Закрыть].

В качестве примера необходимости и возможности инструментализации криминологии можно обратиться к такой ее составляющей, как проблематика выявления латентной преступности. Здесь криминология в значительной части инструментальна. Она с большим или меньшим успехом способна выявить незарегистрированную часть фактически совершенных преступлений. Но должной полноты инструментализации и в этой сфере не достигнуто. Нет способов установления того, что незарегистрированное деяние действительно является преступлением, а не деянием, могущим получить иную правовую оценку. Строго говоря, определение «латентная» сомнения не вызывает. Но предмет определения «преступность» во многом является фикцией.

Разброс количественных данных к тому же крайне велик, и, хотя вполне возможно, что некоторые из них достоверны, убедиться в этом практика не может. Но главное – недостаточно разработаны способы использования данных о латентной преступности. Криминологи еще должны придумать, что с латентной преступностью как социальным явлением делать, и мало чем дополняют некоторые специальные дисциплины, преимущественно ориентированные на повышение ведомственной дисциплины.

Поэтому иногда пишут одновременно о недопустимости такого положения и в то же время о том, что его исправление может подорвать правовую систему (В.В. Лунеев). Это может быть исправлено на основе более предметного представления о явлениях, именуемых латентной преступностью, и путем принятия решения об оптимизации возможностей и задач переработки соответствующей информации. Проще говоря, вероятно, не нужно предписывать делать то, что сделать невозможно.

Крайне необходимой является инструментализация и иных комплексов эмпирических данных, состоящая в обеспечении их пригодности для получения обобщающих выводов и принятия различного рода решений. Пока же данные о коррупции, приводимые в криминологических текстах, значительно беднее данных, приводимых в общей экономической и социологической литературе. Криминологи не структурируют население по покупательной способности, т. е. по возможности давать взятки. Отсутствуют или почти отсутствуют данные об оказываемых услугах. Фактически не разработана проблематика связи с коррупцией плотности правового регулирования, исключая разве что декларации об опасности усмотрения судей при назначении наказания.

Поэтому, в сущности, малополезны бесконечные причитания о всеобщей коррумпированности страны. С учетом существующих трудностей инструментализация криминологического знания, несомненно, является эффективным способом его обновления, требуя, разумеется, соблюдения легитимности и справедливости предлагаемых и используемых оценок и предложений.

Объект и основные направления инструментализации. В принципе, им является наука криминологии как социальный институт, объединяющий научную деятельность и ее результаты. Криминология, пожалуй, больше, чем иная наука уголовно-правового цикла, нуждается в ресурсном обеспечении, и его отсутствие лишь влечет ненужные издержки. Это отдельная проблема. Рассмотрим лишь некоторые составляющие науки, характер содержащихся в ней утверждений, преимущественно преобразованных в форму теорий, принципов, предпосылок и проч.

Прежде всего в инструментализации нуждается эмпирическая составляющая криминологии. Она должна быть необходимой, достаточной и пригодной к использованию.

Эмпирические данные, приводимые в современных работах криминологов, малопригодны для практического использования и действительно в полемике по вопросам модернизации уголовного законодательства либо предупреждения преступлений аргументами не являются. В лучшем случае они заменяются экономической информацией, что крайне необходимо, но недостаточно. В худшем – профессионалы ссылаются на выдумки журналистов или политиков низкого ранга.

Яркий пример – взяточничество или шире – коррупция. В обороте практически нет никаких солидных данных об этих явлениях, кроме статистики и рассуждений о ее недостатках. Так, в одном из наиболее близких к практике учебников, фактически играющем роль справочника или развернутого практического пособия, в главе «Коррупционная преступность» даны одна таблица по анкетированию многолетней давности и выдержки из официальной статистики. Возможно, авторы и не виноваты в этом, но такой хоккей нам действительно не нужен.

Далее, в инструментализации нуждаются оценки и рекомендации. Особенно это относится к характеристике причин преступности на различных уровнях. Здесь у криминологов общая плохая наследственность, которую нужно преодолевать в длительном обсуждении. Разграничение детерминации, причинности, условий, иных факторов загромождает криминологию, выводя ее в область дилетантского политического либо философского дискурса. Полный отказ от анализа внешних связей преступности, ее генезиса не соответствовал бы укоренившимся в России традициям криминологии.

Но нужен выход. В зарубежной криминологии он преимущественно состоит в использовании объяснительных и фактографических комплексов, именуемых теориями преступности, и в усиленном внимании к методам анализа.

Возможно, было бы целесообразно детерминацию преступности заменить анализом внешней среды и движущих сил преступности.

Наконец, последнее здесь, но не в действительности: необходима комплексная или многосторонняя, основанная на топ-логике инструментализация отдельных теорий и подходов.

Процедуры инструментализации. К ним можно отнести:

– обеспечение специализированного спроса на информацию, связанную с феноменом преступности; при этом следует считаться с тем, что спрос на информацию определяется как объективными, так и субъективными факторами. На спрос влияют, хотя и не окончательно, развитие методик верификации (фальсификации) получаемых утверждений и их аргументации; адаптация получаемых данных к субъектам и ситуациям их использования; развитие технологий использования криминологической информации и проч.;

– самоограничение криминологии целями и технологиями воздействия на преступность и одновременно расширение возможностей доступа к выделенной, т. е. так или иначе уже воспринятой и рассеянной, не подвергавшейся воздействию наблюдателя информации;

– наличие механизмов использования и проверки продуктов криминологической науки, равно как и исключения продуктов, уже не пригодных к применению.

При оценке успешности или неуспешности инструментализации вполне можно использовать разработанные в криминологической литературе критерии оценки качества криминологических теорий, к которым, в частности, профессор Б.-Д. Мейер относит объяснительную ценность, связь с практикой, т. е. возможность преобразования в практические действия, обеспеченность эмпирической информацией[6]6
  Мейер Б.-Д. Криминология. Изд. 4-е. Мюнхен: Бек, 2010. С. 33–34 (на нем. яз.).


[Закрыть].

Исходная научная база обновления криминологии. Здесь, в сущности, на основе приведенного выше тезиса о противоречивом состоянии криминологической науки обосновывается необходимость опоры на связь традиций и использования накопленного научного багажа в процессе обновления криминологии. Исходная база включает собственно криминологическую мысль и опыт ее реализации, определяя цели, содержание и результаты обновления. Современное состояние криминологической науки достаточно сложно и, как уже отмечено выше, противоречиво. Но такая оценка нуждается в конкретизации, хотя бы обзорной.

Публикуется множество систематизирующих криминологические знания работ. В научном обороте используется, правда, весьма мозаично, ряд научных трудов, ранее не входивших в состав отечественной криминологии. Продолжаются острые споры по ряду теоретических вопросов. Многие представители криминологического знания действительно добились весьма существенных научных достижений. Назовем имена Г.А. Аванесова, Ю.М. Антоняна, М.М. Бабаева, Я.И. Гилинского, Ю.В. Голика, А.И. Долговой, С.М. Иншакова, И.И. Карпеца, В.Е. Квашиса, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, В.В. Лунеева, И.М. Мацкевича, Г.М. Миньковского, В.Е. Эминова, А.М. Яковлева и др. Работы этих и других ученых образуют теоретико-методическую основу российской криминологии. Они, несомненно, играют существенную роль и в ее дальнейшем развитии.

Вместе с тем практика воздействия на преступность, ее критическая оценка и вытекающие из этого запросы на информацию, необходимую обществу и профессионалам, с очевидностью выявляют пробельность, а иногда и деформированность криминологической теории. Такое состояние, понятным образом, влечет негативную переоценку значения криминологии и снижение спроса на нее[7]7
  Это отмечается в криминологической литературе достаточно эмоционально. Профессор В.В. Лунеев пишет: «Криминология как наука об анализе, прогнозе и профилактике преступности в значительной мере развивается в теоретическом и абстрактном направлении. Теория формируется в отрыве от реальной практики на основе метода “умной головы”. А практика в подобных умозаключениях не нуждается». См.: Лунеев В.В. Курс мировой и российской криминологии: учебник. В 2 т. Т. 1. Общая часть. М.: Юрайт, 2011. С. 73.


[Закрыть].

Методика анализа актуальных проблемных ситуаций обновления криминологии. Этапами анализа этой потребности можно считать оценку:

– значения и уголовно-правовой релевантности социальных изменений, включая преступность и реакцию на нее;

– состояния криминологических текстов;

– эффективности реализации функций криминологии.

Индикаторами результатов анализа можно считать: осознание изменений круга вопросов, на которые криминология должна либо ответить, либо объяснить, почему этого нельзя сделать, и существование необходимых и достаточных аргументов и технологий принятия и осуществления ответов на вызовы преступности.

При этом должно быть достигнуто некоторое соглашение о задачах криминологии, о ее объекте, предмете и системе. Обратимся к некоторым процедурам названных этапов.

Анализ и учет социальных перемен. Собственно, именно эти перемены определяют процессы обновления криминологии, а их оценка – идеологию исследовательской мысли, ее современность или отсутствие таковой. Поэтому обязательно нужно договориться о содержании оценки социальных перемен научной криминологической мыслью. Возникает при этом несколько проблем.

В стране установлена новая социально-экономическая система на конституционной основе; для криминологии она является фактом – объектом изучения, пусть критического, но не правовой оценки. Изменилось поведение людей, иными стали социальные институты, коммуникации, цели социального развития. Эти реалии должны стать тканью, содержанием криминологического знания. Ускорились, даже в условиях стабильности, социальные перемены. Установленные уголовным законом границы преступности, а также связанные с ней явления меняются весьма быстро. Уголовное и смежное с ним законодательство действует в переходном обществе, фактически в условиях социальной аномии. Выводы и рекомендации, соотносимые с уголовной политикой, легитимацией и юридизацией принимаемых решений, должны основываться на меняющихся данных мониторинга и меняться в соответствии с ними. При этом приходится учитывать различные позиции социальных групп и индивидов – адресатов уголовного закона. Возросли социальные риски. Они стали легитимной и неизбежной составляющей управленческой, экономической и иной деятельности. Это также меняет мотивацию и процесс принятия решений на всех уровнях. Реально существует автономность поведения, опирающаяся на собственность, и все-таки уменьшилось влияние государства на поведение и образ жизни граждан. Резко изменилось соотношение между группами лиц, нуждающихся в социальном контроле, и лиц, способных осуществлять этот контроль, что нашло выражение в коррупции и ослаблении социальной дисциплины.

Признавая или отрицая эти перемены, следует обратиться к криминологии как совокупности текстов, могущих быть переведенными в решения и действия. Это, надо признать, наиболее деликатная часть проблемы.

Состояние криминологических текстов. Их анализ позволяет выявить установки, интенции и содержание криминологического мышления, степень его адаптации к социальной среде. Повторно отметив достижения советской и постсоветской криминологии, назовем некоторые явления пробельности и деформации криминологической мысли. К ним относятся:

а) отсутствие достаточно определенного понимания природы криминологии и ее исходных положений, которые могут быть положены в основание системы частных выводов, обеспечивая их достоверность и непротиворечивость;

б) пробельность предмета криминологии;

в) отсутствие аргументов полезности и пригодности криминологических текстов для их практического использования, прежде всего трансформации в социальное поведение, действия, решения, развитие институтов;

г) крайне слабая технологичность криминологических знаний, препятствующая использованию криминологического знания адресатами и, более того, нередко порождающая негативные последствия, подобные ятрогенным болезням, т. е. болезням, вызываемым неправильными высказываниями или действиями медицинских работников;

д) перегруженность текстов посторонней, часто весьма абстрактной информацией, не связанной с природой и осознанными целями криминологии;

е) высокая степень противоречивости сообщаемых сведений и др.[8]8
  Несколько иначе оценивает недостатки криминологических теорий немецкий профессор Ханс-Дитер Швинд. Он отмечает их односторонность, отсутствующую логическую структуру, недостаточное или отсутствующее эмпирическое обеспечение, неразвитость междисциплинарных подходов. См.: Криминология. Практическое ориентированное введение с примерами. Хайдельберг, 1997. С. 153 (на нем. яз.).


[Закрыть]

Криминологическая наука как объект институционального обновления. Криминологическая наука, как и любая другая отрасль научного знания, представляет собой некоторое единство, если угодно – систему сообщающихся сосудов. Ее следует изучать и развивать не только содержательно, но и с науковедческих позиций как специфическое, отдельное достояние общественной мысли, как социальный институт, который должен быть самостоятельным объектом изучения и управления, собственно, подобно естественным и техническим наукам.

Обновление так понимаемой науки криминологии необходимо для создания условий ее развития, включая, разумеется, преодоление отмеченных выше явлений ее пробельности и деформированности, обеспечения специфики информации, получаемой в качестве продукта данной науки, определения ее возможностей, т. е. для решения проблемы истинности или достоверности суждений, конкретизации предмета и методов.

Рассмотрим такие составляющие институционального подхода, как развитие общенаучных стандартов функционирования науки, более четкое понимание ее природы, мониторинг функций, характер производимого продукта.

Стандарты криминологической науки. Здесь есть несколько проблем, имеющих и собственно науковедческое и практическое значение. Первая проблема состоит в утрате сущностных черт криминологической науки, о чем частично говорилось выше.

Складывается впечатление, что (по умолчанию) в состав криминологической науки включаются едва ли не все суждения о преступности, текстуально выраженные и не связанные непосредственно с толкованием закона. Между тем любая наука должна соответствовать некоторым стандартам, которые, например, установлены нормативно-правовыми актами о получении научных степеней и званий. В итоге многие исследователи обоснованно считают, что криминология как наука не воспринимается адресатами, например студентами, в качестве требующего умственных усилий предмета изучения, как система суждений, основанных на некоторых исходных посылках, содержащих эмпирические данные либо обобщенные сведения, могущие при их реализации привести к некоторым изменениям во внешней среде[9]9
  Такого рода оценки, например, были даны професором Е.Г. Самовичевым на круглом столе в НИУ ВШЭ (2011 г.).


[Закрыть].

Вторая проблема носит зеркальный характер. Она связана с определенной агрессией того, что именуется криминологической наукой, в иные сферы социального знания без их реального обогащения. Здесь нужно лишь еще раз подчеркнуть, что публицистика о преступности может охватывать любые суждения, лишь бы по современным понятиям не экстремистские. Однако криминологическая наука должна быть очищена от суждений, не основанных на ее исходных положениях, на фактическом содержании и не являющихся применимыми выводами.

В обеспечении научности криминологии есть и другая сторона. Во имя собственного авторитета криминология как наука должна основываться на уважении основных прав человека и гражданина, на принципе конституционной лояльности. Такое требование нуждается не в обосновании, но в исполнении, особенно при отсутствии разумных альтернатив. В противном случае изготовление псевдокриминологических текстов приносит только вред, правда, не всегда для изготовителя.

Необходимость конвенционального понимания природы криминологической науки. Поскольку специфика преступности и ее контекста, в сущности, представляет собой артефакт целевого характера, то и криминология является прикладной наукой. О том, какой она должна быть, можно и нужно договориться, исходя из поля задач, которые ставит перед ней логика социального развития[10]10
  Развитые Я.И. Гилинским соображения о преступности как социальном конструкте, разумеется, верны и полезны. Но дело в том, что общество живет в мире социальных конструктов, и их изготовление, в конечном счете, оценивается и корректируется обществом, а для этого необходимы проверяемые знания. Я.И. Гилинский совершенно прав, что убийство врага на войне не признается преступлением. Но преступление и описывается в уголовном законе иначе, образуя самостоятельную группу деяний. См.: Гилинский Я.И. Криминология: теория, история, эмпирическая база. Социальный контроль. 2-е изд. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2009. С. 37.


[Закрыть].

В криминологической литературе понимание криминологии сейчас раскрывается в весьма кратких дефинициях, которые формулируются однообразно, не меняясь уже много лет, и различаются разве что лингвистическими ухищрениями. Их смысловые составляющие состоят в том, что криминология – это наука общетеоретическая о нескольких постоянно упоминаемых объектах.

Такой весьма традиционный подход кажется недостаточным. Например, утверждение о том, что криминология суть наука о причинах и условиях преступности, практически не конкретизирует ее задачи и предмет, не отграничивая от сестринских дисциплин, таких как уголовная политология, девиантология, даже уголовное право. Поэтому традиционное понимание криминологии порождает множество проблемных ситуаций.

Для их решения, вероятно, нужно выявить заданные предназначением этой науки сущностные черты криминологии как системы знаний с юридически определенными и меняющимися объектом и предметом и слабо специфичными методами познания. Их можно было бы описать следующим образом:

– криминология как сложившаяся наука направлена, в конечном счете, на решение юридических задач, связанных с определением уголовно-правовых границ дозволенности человеческого поведения и реакции на нарушение дозволений, и приспособлена для этого; вполне можно поставить перед научным знанием другие задачи, но тогда следует выращивать и другую науку;

– продукт криминологии – криминологические знания, а их основанием являются преимущественно практический опыт, обобщенный и выраженный в виде суждений, выходящих за пределы единичных фактов на основе верифицируемых данных, поддающихся моделированию; обновление опыта меняет основания, а соответственно, и аргументацию криминологических выводов;

– обязательна связь криминологических знаний с действием уголовного закона и иных форм и методов социального контроля, включая предупреждение преступности и преступлений, а одновременно и их предметность;

– принципиальная возможность качественного и количественного описания деяний, связей между деяниями, правовых и иных последствий деяния, институтов и процессов в пространстве, во времени и по кругу лиц.

Эти черты криминологии крайне важны, но являются лишь ориентирующими. Они, в частности, позволяют полагать, что такие познавательные конструкции, как «закономерности», никак не являются ключевыми положениями криминологии. Криминология должна быть направлена на получение обобщенного представления поведенческих стереотипов строго применительно к наличному социальному контексту. Кажется, уже проявились бесплодность попыток криминологии прогнозировать историческую судьбу преступности и ее неспособность предсказать действительно наступившие изменения структуры поведения, регулируемого уголовным законом, происшедшие на грани девяностых годов прошлого века.