Текст книги "Снег"

– Познакомились? – расслабленно спросил он, – ну… это было весной.

– Я догадалась.

– Мы ездили на озеро. С Пашкой Силаевым, ты его помнишь?

Выдалась теплая неделя, удивительно было для марта, и мы с Пашкой решили, что хватит таскаться по злачным заведениям, пора сделать вылазку на природу. Купили мяса для шашлыка, дровишек, загрузили это мне в машину, осталось только найти мяса для нас. Так Пашка называл девчонок. У нас, конечно, было полно подружек разных, но Пашка же женат, хотелось кого-то незнакомого взять, чтобы наверняка не была подружка его жены. Ты, может, помнишь ее, Лариса, ты потом с ней познакомилась, когда мы у них в гостях были… Пашка на Мельникова живет, так что мы решили, что нужно девочек искать в другом конце города, так забрели в «Променад». Там моя сестра все время тусовалась, сам я не особенно любитель этого клубаря. Мы приехали, я подошел к Ленке и сказал, что нам нужно парочку симпатичных девок. Она сразу показала на тебя и твою подругу. Брюнетка и блондинка. Идеально. Ленка не очень хорошо вас знала, но часто видела. Сказала, что вы вполне подойдете для нашего турпохода. Симпатичные, глупые и легкие на предмет секса. Так что, Саша, будешь знать, какая у вас репутация в «Променаде». Вечер только начался, народу было в клубе мало, так что перебирать харчами не приходилось. Ну мы вас и взяли. Я был на отцовском «лексусе». Помнишь, серебристый? Тебе очень нравился, ты говорила, что он твой тезка. Вы когда увидели машину, то все вопросы и сомнения, если они у вас и были, сразу отпали. Итак, мы вас погрузили и поехали. Честно, мы были вполне довольны уловом. Обе девочки хорошенькие, веселые – самое то. Мне было все равно, какая мне достанется. Пашка сразу запал на твою подружку беленькую. Уже в машине стал ей давать понять, что она с ним, но та явно решила, что будет со мной, и отбивала все Пашкины атаки. Болтала со мной, кокетничала, трогала за плечо. Она рассказала, что собирается на каникулы в Прагу, я имел неосторожность признаться, что уже два раза там был, поэтому у нас вроде как общая тема для разговора возникла. Твоя подружка совсем уже не слезала с меня. Все расспрашивала про то, куда там можно пойти потусить и так далее. Я про себя смеялся и прикидывал, какие Пашка предпримет меры, чтобы перетянуть, так сказать, одеяло. Мы приехали к озеру, у нас там с Пашкой было свое место, ты не помнишь? Возле трех старых ив. Мне там очень нравилось. Я иногда один туда приезжал, посмотреть закат или с какой-нибудь девочкой поболтать. Там приятно было поворковать, а потом прям в машине… ну не важно. Мы туда приехали, быстренько костер разложили. Твоя подружка просто вилась вокруг меня. Пашка бесился. Подошел ко мне, спросил: «Она тебе нужна? Нравится?». Я видел, что он на взводе. Сказал: «Ты же знаешь, мне все равно. Если тебе нужна, забирай. Но не могу ж я ее отпихнуть жестко». Пашка предложил мне увести тебя куда-нибудь, а их оставить. Я согласился. Позвал тебя прогуляться, ты пошла со мной. Мы побрели вдоль озера, потом ты остановилась, обхватила себя за плечи и стала смотреть на закат. Солнце почти уже село, только на горизонте осталась красная полоска. Ты смотрела на эту полоску и молчала. Я смотрел на тебя. Знаешь, из-за твоей буйной подружки я не успел и рассмотреть-то тебя толком, когда мы познакомились. А теперь мы были одни, и я видел, что ты смотришь на закат так же, как и я иногда на него смотрел.

Я спросил: «Тебе нравится?». Ты повернула ко мне голову. Улыбнулась и не ответила. Я поймал себя на том, что ни за что не решился бы сейчас, по закону жанра, обнять тебя и повалить куда-нибудь в кусты. Это было удивительно. Меня охватила какая-то робость что ли. И озарение. Знаешь, я слышал, как моя сестра рассказывала, что однажды на какой-то мрачной распродаже купила ворох тряпок за бесценок, а потом оказалось, что среди этого хлама ей попались настоящие версачевские джинсы. Ну, если описывать примитивно, я испытал нечто похожее на ее чувства, когда посмотрел в твои глаза. Не обижайся, я просто не понимаю, как еще объяснить. Знаешь, я действительно любил это место на озере, любил такие вечера. И меня немного коробило, если честно, когда мы приезжали туда с какими-нибудь визгливыми курицами. Это было… немного как кощунство что ли. Святотатство. Но ты… ты показалась мне такой органичной частью этого места, что я потерял дар речи. Ты была та единственная девушка, с которой я счастлив был оказаться здесь. Я стоял и не знал, что тебе сказать. Как дурак, стоял и молчал. А потом разродился самой тупой фразой, на которую был способен:

– Это Пашка попросил, чтобы я ушел с тобой. Ему понравилась твоя подруга.

Ты снова стала смотреть на закат.

– Я знаю, слышала, – сказала ты.

– Мне тоже показалось, что слышала. Потому я и сказал.

Ты усмехнулась и ответила:

– Вряд ли у него что-то получится. Ей понравился ты. Девочкам же тоже не все равно… Если она хочет быть с тобой, он ничего не сможет сделать.

– А с кем хочешь быть ты?

Я сам поражался своей наглости. Признаюсь, я был очень неравнодушен к тому, что ты ответишь. И ты произнесла:

– С тобой. Видишь, я и так с тобой.

– Не прилагая усилий, – весело заметил я.

– Я никогда не прилагаю усилий, – в том же тоне ответила ты.

– Все всегда приходит ко мне само.

– Ты с кем-то встречаешься сейчас?

– Это так важно для наших кратковременных отношений?

– Почему же ты так сразу – кратковременных?

– Мне кажется, у тебя все отношения – кратковременные. Хотя это тоже не важно.

– Может, меня осенила любовь с первого взгляда. Так все-таки?

– Нет. Я ни с кем долго не встречаюсь.

– Ты не способна надолго удержать мужчину?

– Я не способна долго быть слепой. Через некоторое время мой возлюбленный начинает мне казаться банальным и пустым. И я больше не люблю его. Так бывает каждый раз. Быть может, мужчина моей мечты еще не родился на свет.

– О, ты такая жестокая штучка. Надо же, в тихом омуте…

– Я не «в тихом омуте»… если я не ржу, как лошадь, каждую минуту и не навязываю себя, это не значит, что я затурканная дурочка с тараканами в этом самом омуте. Я нормальная, поверь мне.

– Да я же ничего и не говорю… но, судя по твоей реакции, твоя подружка тебя подавляет своей активностью и задвигает на задний план.

– Может быть. Иногда, – спокойно ответила ты. – Но это меня не раздражает на самом деле. Видишь, сегодня ты будешь со мной, несмотря на ее усилия. Ты понравился и ей, и мне. Но ты будешь со мной, хотя я даже пальцем не пошевелила для этого.

– Но только лишь потому, что она очень понравилась Пашке, – заметил я, решив во что бы то ни стало тебя достать. Эта дуэль мне доставляла удовольствие. – А мне пришлось взять, что осталось. Если бы не Пашка, я бы был с ней, потому что она показала, что этого хочет. И это проще для меня.

Ты повернулась ко мне, посмотрела загадочным мерцающим взглядом и тихо сказала:

– Но ведь я еще и не начинала охотиться на тебя сама.

– Факт, – согласился я. А сам подумал: «Но ведь я еще и не начинал охотиться на тебя сам».

– Так что не делай поспешных выводов, – гордо заявила ты и снова пошла по берегу. Я поплелся за тобой.

– Лекси? Как тебя зовут на самом деле?

– Саша.

– Сашка… Это звучит приятней, чем твоя дурацкая кличка.

– А как тебя зовут на самом деле? – спросила ты.

– Мужчина твоей мечты.

Мы оба засмеялись. Побродили еще немного у озера. Уже совсем стемнело, и я решился взять тебя за руку, чтобы помочь пробираться по буеракам. Твоя рука была теплая и нежная. Это было дико приятно – ходить с тобой за руку и смотреть на лунную дорожку на воде. Я точно знал, что этот вечер, эти странные ощущения, которые разливались у меня по телу, я запомню надолго. Но нам надо было возвращаться. Я услышал, как твоя подруга зовет тебя, и мы пошли обратно. Когда подошли, стало ясно, что наши друзья так и не смогли найти общий язык. Шашлык был почти готов, Пашка угрюмо ковырял палкой в углях и поворачивал ароматные шампура. Анжела сидела в машине, пила вино из бутылки и слушала музыку. Ты пошла к своей подружке, а я сел рядом с Пашкой. Возле него стояла уже ополовиненная бутылка водки.

– Ты уже успел надраться, – заметил я. – Значит, водитель у нас сегодня я. Здорово. Ты же обещал, если я выдерну «лексус», то ты не будешь пить.

– Забирай себе эту белую дуру, – злобно процедил Пашка. – Ломается, как девочка, блин. Я смотрю, к черненькой нашел, как подъехать? Давай ее на двоих разложим, если она сговорчивая. А эту дуру обратно отвезем. Или хочешь – забирай блондинку, тебе она даст. А я вторую возьму, мне уже пофигу кто. Сперма на мозги давит.

Я засмеялся и тоже стал ковырять прутиком в углях.

– Ты че? – удивился Пашка.

– Да так, ничего. Сложно объяснить.

– Блин, вот гад, – злобно бросил мой приятель. – Надо было мне черненькую брать. Давай побыренькому тут пожрем, девок отвезем и куда-нибудь вдвоем завалимся. Вечер только начался.

– Нет, – сказал я. – Я вас где-нибудь высажу с блондинкой, а со второй девочкой уеду. Проводи Анжелу эту до дома, они обычно под подъездом становятся расслабленные и дают. Даже не знаю, почему так выходит.

Пашка осуждающе покачал головой.

– Ну ты гонишь, Макс. Что за радость тебе весь вечер с этой девчонкой болтаться… Ладно, мясо уже готово.

Мы сели возле костра – мальчики напротив девочек. И, вяло переговариваясь, принялись есть шашлык. Вы пили вино, Пашка свою водку. Я боялся, что он так накачается, что мне не удастся от него избавиться раньше, чем я отвезу тебя. Еще я немного досадовал на него и твою подругу, что они не поладили. Мне так хотелось сесть рядом с тобой, обнять тебя за плечи и смотреть на огонь. А вместо этого я был вынужден играть в мужскую солидарность. Да и подружка твоя снова начала атаковать меня, пока, к счастью, словесно. Мне показалось, она решила, что я где-то в ближайших кустах оприходовал тебя по-быстрому и теперь, якобы, должен потерять к тебе интерес. Сама же она, как земля неизведанная, должна была теперь меня заинтересовать. Меня всегда удивляло: если девочки считают нас, мужчин, такими примитивными, то зачем они вообще имеют с нами дело! Ах, ну да. Деньги, машины, секс. Чистую любовь получают, наверное, неудачники и алкоголики. Уж от них-то больше точно ничего не получишь. Я бред несу, да? Ну ладно. Ты не заскучала еще от всех этих подробностей, нет? Просто приятно вспоминать то время. Когда все еще было хорошо, – он вздохнул, рассеянно запустил мне в волосы руку и продолжил: – Итак, мы, наконец, разделались с мясом и выпивкой и загрузились в машину. Твоей подруге хватило наглости шепнуть мне нежно в ухо: «Давай отвезем Пашу и Лекси сначала». Я так растерялся, что не знал, что ей ответить. Мне не хотелось ее обижать, но планы у меня были прямо противоположные. Но тут включилась ты. Я за это готов был прям там поцеловать тебе руку, моя охотница. Ты спросила громко: «А тебе куда лучше сейчас, Анжи – домой или в "Променад"?». Твоя подружка разозлилась. Прошипела в ответ: «А тебе куда, Лекси?». Ты сказала: «Мне – домой». На самом деле ты ведь не знала, что я собираюсь остаться с тобой, но этой своей фразой ты, наверное, хотела мне дать шанс. «Я живу на Пушкина, там где "Спортмаркет"», – добавила ты. «Значит, тебя я завезу последней», – уже не собираясь играть ни в какую дипломатию, произнес я. Наверное, я так это сказал, что твоя подруга все поняла и, буркнув, что ей нужно в клуб, всю остальную дорогу молчала. Я высадил наших друзей у клуба, попросил тебя пересесть на переднее сиденье, и дальше мы поехали уже вдвоем. Я понимал, для тебя стало неожиданностью, что я повез тебя именно к твоему дому, но виду ты не подала. Ты же умеешь прятать свои мысли, когда тебе нужно, правда, Сашка? Я развлекался безбожно, обманывая твои ожидания. Возле твоего дома я заметил парк и завернул туда. Мне не хотелось с тобой вот так сразу расставаться. Ночь была теплая, действительно первая теплая ночь после зимы, и я предложил тебе немного прогуляться. Мы вышли, по-прежнему молча. Ты прихватила с собой бутылку вина, которую вы не допили, и периодически прикладывалась к горлышку. Это меня тоже забавляло.

– Так пьют пьяницы, – заметил я. – Тебе так нравится?

Мы остановились возле скамейки.

– А тебе нравится заниматься сексом в парке на лавочке? – в ответ спросила ты. Глаза твои при этом совершенно невинно и вопрошающе воззрились на меня. Это потом я узнал, что у тебя есть такая манера: когда ты чем-то пытаешься огорошить собеседника, непременно делаешь взгляд серьезной маленькой девочки. Признаться, я не ожидал от тебя такой фразы. Но мне хотелось все-таки быть сверху, и я сказал:

– Нет, на улице мне не нравится, если честно. Я даже экзотикой это не считаю.

– Тогда в машине? – ты продолжала шокировать меня. Тот образ, который я нарисовал себе на озере, никак не вязался с этими твоими вопросами.

– Сашка, я не хочу тебя, – спокойно сказал я.

Тебя эта фраза сразила наповал. Ты даже не сумела это скрыть.

– Почему…

– Ну как бы тебе объяснить… думаю, твоя подружка в этом плане была бы беспроблемной.

– Тогда почему ты не остался с ней?

Чем больше ты теряла самообладание, тем сильнее это меня раззадоривало. Впрочем, ведь я не совсем играл, я говорил правду.

– Я имею в виду, что, если бы мне нужен был секс, я бы взял с собой твою подругу, а не тебя.

– Я… не вызываю желания? Это ты хочешь сказать?

– Если так тебе легче понять. Хочешь, я тебе открою одну тайну, которую знают все мальчики?

– Открой.

Я видел, что настроение у тебя было на нуле. Надо же, как легко, оказывается, было вывести тебя из равновесия – просто усомниться в твоей сексуальной привлекательности. Ты умело делала вид, что примитивна. Тебе казалось, что это должно на меня произвести впечатление?

– Есть девочки, с которыми хочется переспать.

– Это тайна? – вызывающе бросила ты. – Вторая часть ее, что я к ним не отношусь?

– Нет. Вторая часть – есть девочки, с которыми не хочется переспать.

– Гениально.

– Ими хочется обладать. Полностью. Ты понимаешь, о чем я?

Ты посмотрела на меня и сделала большой глоток из бутылки. Вообще-то, судя по твоим глазам, ты была уже хорошо пьяна. Но сказала совершенно трезво:

– Я понимаю, о чем ты. Есть девочки, которым хочется трахнуть душу. Самый изощренный вид садизма. Тебе это нравится больше всего?

Я растерялся. Вообще-то ты почти все сказала правильно. Только под другим углом…

– Саш, такое чувство, что тебя недавно кто-то обидел.

Ты уселась на скамейку, сложив ноги по-турецки. Достала из сумочки сигарету и закурила.

– А вот в этом ты ошибся. Я слишком хорошо вижу мужчин, чтобы влюбляться. Меня это даже напрягает. А если никого не любишь, то никто и не обидит. Только, наверное, в этом нет ничего хорошего. Хорошо быть глупой, глупые умеют быть счастливыми.

Между нами возникло какое-то напряжение, очень явное, причем оно исходило от тебя. Я не понимал, в чем дело, ведь, кажется, я ничем тебя не обидел.

Я сел рядом с тобой и тоже достал сигарету. Сидели и курили, вдыхая вместе с дымом ночной воздух, который почему-то все еще хранил запах зимы.

– До этого дня я думала, что у меня иммунитет к этому, – тихо произнесла ты. Я не понял, говорила ты мне или же просто рассуждала сама с собой. – Но когда с этим неожиданно сталкиваешься, то… теряешься. И не знаешь, как быть. Будто искра вспыхивает на уровне подсознания. И совершенно нельзя справиться… Я даже не помню, какие в этой игре правила. Как-то изощренно надо действовать, кажется. Притворяться, что равнодушна. Я немного в замешательстве последние полчаса. Но я подумала: может, секс это все снимет. Может, мне станет противно. Поэтому я об этом заговорила. Я ведь тоже тебя не хочу.

Я не удержался от ухмылки.

– Да, ты знаешь, это и правда обидно слышать.

– О том, что я тебя не хочу, или о том, что я тебя ЛЮБЛЮ?

На этот раз ты действительно оставила меня без текстов. Я боялся открыть рот, чтобы не услышать в ответ, что ты пошутила. И в то же время я не был уверен, что правильно тебя расслышал.

– Так быстро разве бывает… – пробормотал я.

– Максим, мне пора домой, – сказала ты, поднимаясь. – Кажется, я просто на бровях уже.

Я послушно поднялся вслед за тобой. Одной своей фразой ты сделала меня своим рабом. Такие способы охоты, признаться, были мне еще незнакомы. Я прочистил горло и спросил:

– И… как долго ты готова быть слепой? И что мне делать, когда ты поймешь, что я банальный и пустой?

Мы подошли к твоему дому. Ты повернулась и посмотрела на меня чистым спокойным взглядом.

– Знаешь, мне кажется, что ТЕБЕ я смогу это простить.

После этого, как ты понимаешь, судьба наших дальнейших отношений была предрешена. Ты славно поохотилась, можно сказать. Ну, или мы оба друг на друга славно поохотились.

Макс сладко зевнул и добавил:

– Вот такая история. Теперь ты тоже знаешь, как мы познакомились. Тебе понравилось?

– Интересно было бы теперь вспомнить мою версию, – улыбнулась я в темноте и теснее прижалась к нему. Он ничего не ответил. Через некоторое время сказал:

– Вот что меня сегодня поразило, Саш. Когда мы познакомились, ты же буквально сразу сказала, что любишь меня. Ты даже не успела узнать меня получше. Сразу поняла это… и сегодня то же самое. Ты совсем меня не помнишь, но не успела меня увидеть, как сразу призналась в любви. Когда ты это сказала, во мне все перевернулось.

– Наверно есть вещи, которые не меняются. Я чувствую тебя. Это глубже, чем память. Это не из головы.

Мы снова замолчали, слушая дыхание друг друга. Я была рада, что Максим отвлекся немного от того, что его тревожило, и был сейчас спокоен.

Я старалась сдерживать дрожь, которая пробегала искорками по моему телу. Не хотела провоцировать Макса. Мне казалось, у него есть причина избегать сейчас близости со мной. Он пытался держать между нами дистанцию, потому что боялся сорваться. Сорваться и утащить меня в свою пропасть. Секс сейчас разрушил бы эту хрупкую иллюзорную стену, которой он хотел меня защитить. Знаю, я просто трусиха. Но я еще не была готова к тем его откровениям, что он держал в себе. Я чувствовала, что это из разряда того, что сказала мне его сестра. Одна ее фраза ввергла меня во временное помешательство там, в клубе. Что будет, если Максим расскажет мне все… Нет, только не сейчас. Мне было так хорошо… мне нужен был отдых. Хоть немного побыть в его объятиях и забыть о том безумии, в которое превратилась моя жизнь.

Я легонько поцеловала его в шею, вдохнула его знакомый запах и… и тут меня осенило!

– Я помню! – подскочив, радостно закричала я. – Я помню, как мы познакомились!

В моей голове наперегонки побежали образы: запах кожи в салоне машины, запах озера и костра, его темные глаза, которые заставляли меня трепетать, вкус вина и то, как дрожали мои губы, когда я сказала, что люблю его…

– Ты рассказал – и я вспомнила, – сказала я. – Я всегда вспоминаю, когда мне кто-то рассказывает…

Я поняла, почему он не обрадовался за меня. Мы подумали об одном и том же.

– Лекси, твой час уже вышел, тебе надо уходить. Я вызову такси, – потерянно сказал он и поднялся, оставив меня на диване одну.

Мы ждали такси на улице. Максим снова стал угрюмым. Мне кажется, настоящий он был, когда мы лежали на диване и рассказывал о нас. Дерзкий, веселый, уверенный… Но эта его боль, которой он не хотел делиться со мной, возвращалась и ломала его. Вот и сейчас мы стояли рядом, но такие чужие и далекие. Он снова был не со мной.

– Я завтра приеду, хорошо? – робко спросила я.

– Да, – бесцветно отозвался он. – Приезжай, когда захочешь.

– Ты будешь дома?

– Я всегда дома. Не хочу никуда выходить.

– Максим, я соберусь с мыслями… У меня в жизни сейчас много происходит непонятного. Знаешь, самое смешное, что ты, как мне кажется, единственный реальный человек из всех, а остальные просто как какие-то персонажи сна… Я живу, как в бреду. Быть может, дело в моей голове, я этим себя успокаиваю, но все равно…

– Да, наверное, дело в твоей голове.

Я удивленно посмотрела на него, не понимая, то ли он сказал искренне, то ли просто бестактно нагрубил.

– Нет, прости, я не это имел в виду, – пробормотал он, заметив мой взгляд. – Саш, я просто знаю, что с тобой происходит. Знаю причину. Но не могу сказать.

– Это связано с каким-то стрессом? Я видела что-то, что постаралась забыть?

– Да.

Я некоторое время молча курила. Он взял меня за руку и немного сжал.

– Мы оба попали в одну гадкую историю. Только ты все помнишь, а я нет или наоборот? Я все помню, а ты нет.

Я вопрошающе подняла на него глаза.

– Примерно.

– Мне лучше не знать?

– Лучше не знать. Ты ни в чем не виновата, ты ничего не сделала сама. Поэтому, я думаю, ты и не помнишь. А помню я. Я это заслужил… переживать снова и снова.

Подъехал серый «форд» и остановился возле нас. Я помедлила.

– Мне нужно знать, Максим. Но я боюсь… Я подумаю дома и, если решу, что готова, ты завтра мне расскажешь обо всем, хорошо?

Он с жадностью посмотрел мне в глаза, будто решаясь на что-то. А потом отрицательно покачал головой.

– Саш, нет. Я не расскажу.

– Расскажешь, – твердо сказала я, потом попросила продиктовать мне его номер мобильного и села в машину. Мне хотелось поцеловать его на прощанье, но вдруг подумалось, что это будет похоже на то, будто мы прощаемся навсегда. Нелепая дурная мысль. И я не поцеловала.

Когда я проснулась, голова была как наковальня. По крайней мере, наковальня затаилась где-то внутри. Затаилась громко. Я попыталась вспомнить, много ли пила накануне. Вспомнила Максима… Похмелье было от него или от выпитого джина? Я поднялась и посмотрела на часы. Мои домашние перестали меня трогать, даже утром не будили. На часах было двенадцать дня. Я сразу схватилась за трубку, чтобы позвонить Максиму. Как бы там ни было, он сейчас был для меня причиной жить дальше. Едва я продрала глаза, мне захотелось услышать его голос. Я взяла телефон в руку и задумчиво на него уставилась. Странно, я отчетливо помнила, что у меня был совсем другой телефон до травмы. Куда он делся? Думаю, его украли. Жаль, там наверняка были номера всех моих знакомых. И Макса не пришлось бы с такими жертвами разыскивать. Маленький черный телефон, с которым я сейчас ходила, совершенно мне не нравился. Крошечные кнопочки можно было нащупать с большим трудом. Я не помнила, чтобы вообще такие маленькие телефончики были у кого-то. Игрушечный! Надо будет купить нормальный, как был у меня. Хотя, с другой стороны, цветной экранчик – это тоже приятно. У меня был голубоватый монохромный. Может, это какая-то модель для детей? Я нашла номер Макса (это было нетрудно, потому что у меня всего номеров пять было) и стала слушать гудки. Он взял на четвертый или пятый.

– Я только проснулась, – выдохнула я. – Голова ужасно болит. А ты как? Мы много вчера выпили…

– Саш, я сегодня буду занят.

– Не хочешь, чтобы я приезжала?

Тишина.

– Максим, таки скажи.

– Я хочу. Но сегодня у меня будет отец весь день. Он хочет какого-то нарколога или психолога притащить.

– А, понятно… А вечером?

– Давай завтра. Завтра я буду тебя ждать.

– Ладно. Я позвоню завтра. Но если ты передумаешь…

– Я знаю. Пока.

Я отложила телефон и тупо уставилась в пространство. Взяла градусник из тумбочки и засунула подмышку. Легла. Взяла зеркало и поднесла к лицу. Ну вот, так и есть. Я опять перед сном хорошенько поревела. Откуда ж у меня столько слез берется! И почему? Ведь я рада была, что встретила Макса. Я была рада, что он у меня есть… И все-таки я плакала о нем. Он изменился. Голова не помнила, а сердце знало. Это плохо, что он изменился. Он будто не здесь… Меня это смутно беспокоило. Да какое там смутно, внутренне я была в ужасе от этих перемен! В голове тут же начинали строиться догадки о том, что за страшную тайну он от меня скрывает. Как он сказал? «Ты ничего не сделала». Значит, сделал он? Мое воображение заводило меня в жуткие дебри. Думаю, поэтому я и плакала вчера.

У меня возникло двоякое чувство, когда он сказал, что сегодня мы не встретимся. С одной стороны, досада и обида, с другой – необъяснимое облегчение. Да, я любила его, я хотела быть возле него, но… Это «но»… оно меня пугало. Именно пугало! Черный ящик моей памяти, спрятанный в его голове. Я боялась прикоснуться к этой гадости… Как будто в Максиме поселились змея или какое-нибудь чудовище, которое в любой момент могло выползти и смертельно меня ужалить. Но ведь я никогда не была трусихой! На самом деле! А сейчас получается, оставляла Макса один на один с ЭТИМ…

Мне нужно было время. Просто время.

Градусник запищал, я посмотрела на цифру и раздраженно свалилась обратно на подушку. Тридцать восемь и одна. И это с утра. Что же будет вечером!

Затрезвонил домашний телефон. Я дотянулась до трубки и пробормотала:

– Да, слушаю…

– Лекси, это Яр!

Вот только этого не хватало.

– Лекси, мы едем к Беликову? Я взял у друга машину…

– Я заболела. У меня грипп. Мне нельзя вставать с постели.

– Очень жаль, – расстроился он. – Ну хочешь, я сам съезжу? Пообщаюсь там о тебе.

Это было уже слишком! Я разозлилась.

– Не надо ни к кому ехать! – заорала я. – Хватит лезть в мою жизнь!

Я бросила трубку и отключила динамик на телефоне. Укрылась одеялом с головой, свернулась калачиком и, когда почувствовала, что в очередной раз к глазам лезут слезы, начала считать овец.

Проснулась через пару часов. Доползла до ванны и посидела немного в горячей воде. Почему-то, когда у меня был жар, мне нравилось сидеть в горячей ванне. Хотя мама и запрещала это. Совершенно зря запрещала. Из ванны, умытая, свежая и разогретая, я вышла уже вполне живая. Не выше тридцати семи и пяти. По крайней мере, голова перестала кружиться во время ходьбы. На кухне быстренько сварила креветки, которые нашла в морозильнике, и разделалась с ними, глядя невидящим взглядом в экран телевизора.

Нужно было чем-то заняться. Уйти куда-нибудь, пока не пришла сестра или мать. Они были слишком шумные, я уставала рядом с ними.

Я натянула джинсы и черную майку с рисунком в виде листочка марихуаны и, посмотрев на себя в зеркало, осталась вполне довольна. С моей стрижкой и в этой одежде я походила на шестнадцатилетнюю девчонку. Не знаю, почему мне нравилось выглядеть именно так, наверное, хотелось на время стать невидимкой. Серой тенью бродить по городу и разглядывать новые афиши на столбах. Быть может, зарулить в кинотеатр, посмотреть какую-нибудь комедию или мелодрамку. Забыться в розово-конфетном сюжете или подремать на заднем ряду, если уж совсем будет неинтересно. По привычке, выходя из дома, я проверила свой джентльменский набор: мобила, кошелек, плеер. В кошельке оставались какие-то копейки. Я вспомнила, что свою кредитку давала сестре накануне, и она вроде бы обещала ее вернуть. Я пошла к ней в комнату и стала копаться на ее письменном столе в завалах книжек, бумажек, буклетов и еще кучи всего. Голубой альбомчик на тридцать шесть фотографий, какие выдают в качестве бесплатного бонуса в фотоцентрах, показался мне подозрительно знакомым. Я ощущала его как СВОЮ вещь, которой не место в комнате сестры. Открыла и поняла, что это и правда мой альбом. Серия фоток, сделанных примерно в одно и то же время. В основном я и Анжелка – кривляемся в камеру. Возле клуба; в парке аттракционов; возле какой-то старинной машины. На последней странице я увидела фото, которое было явно из другого кино. Я и Максим. Крупным планом, улыбающиеся в камеру и счастливые. Максим был совсем другим. И я была другой… Какое-то бесконечно далекое время. Почему от нас остались только обломки? Жалкие трясущиеся подобия этой красивой жизнерадостной парочки, которая с издевкой смеялась мне в лицо с фотографии. Перевернула снимок и сразу узнала его почерк. «Я люблю Тебя! Видишь, я сам сказал!». Я будто услышала его голос, и сердце сжалось. Ну вот, только не реветь! Вытащив непослушной рукой фотографию, я бросила альбом обратно в ящик стола. А фото прижала к себе, постояла так немного, а потом бережно положила его к себе в рюкзак. Мне почудилось, рюкзак стал немного теплым от этой фотографии. Мне такие хватало сейчас тепла… Кредитку так и не нашла, ну и ладно. Зачем мне деньги…

День выдался пасмурным. Теплый, но влажный и какой-то вязкий. Я сразу почувствовала, как голова от всей этой сырости снова разболелась. Но в последнее время я сама была одно большое недомогание, потому на мелочи внимание уже не обращала. Главное – не шлепнуться нигде в обморок, а то нехорошо получится…

Ноги сами понесли меня на Семеновскую. Я не собиралась туда идти, но стоило выйти из подъезда, как путь к зачарованному месту стал самой естественной вещью на свете. Мне нужно было убедиться, в том, что… В чем?! В том, что бара нет? Или он есть? Я знала, что уже ничего не знала наверняка. Ну, кроме того, что мое видение напрямую связано с чем-то, что сделал Максим.

Днем мне было не так страшно. Я отважно проследовала мимо магазинчика с непонятными продавщицами и даже не взглянула на него. Увидеть там сейчас первую продавщицу которая скажет, что все было не так, как говорила вчерашняя, – это было выше моих сил. Чем больше я узнавала, тем больше ситуация запутывалась. Лучше я не буду ничего узнавать.

Я даже не остановилась на повороте к бару, чтобы перекурить. Одна сигарета – и моя голова, которая все еще была наковальней, взорвется, как переспелый арбуз. Наверное, у меня стариковская гипертония. Курить нельзя. Я пошла дальше и… и все-таки замерла, в очередной раз ошарашенная. Бар был на месте. ОН БЫЛ НА МЕСТЕ! Там, где его не было вчера. И где он был позавчера! Да, но вчера у меня был свидетель, что его не было… На меня снова повеяло мрачностью этого места. Внешне все было просто и замечательно. Иногда мимо стеклянных стен, как ни в чем не бывало, проходили люди. Они даже взглядом не задерживались на сем непримечательном заведении. Они не чувствовали тяжелую ауру этого места… Но мне снова захотелось плакать. Волна страха и сострадания… или скорби? Я не могла с этим ничего поделать, ничего! В глазах стало тяжело от слез. Я раздраженно стирала их рукавом, но они снова натекали. Что ты там сделал, Максим, что?! Даже если предположить, что он убил там кого-то… даже если так. То мои эмоции должны быть другими! Ну, страх – понятно… Но откуда эта тоска?! Черт, Макс жив, какая мне разница до того, что он там сделал с кем-то! Даже если он сделал что-то мне… хотя я совершенно не чувствую к нему неприязни (впрочем, я же не помню ничего). Что он мог сделать такого со мной или с кем-то, что мне все время тут хочется рыдать?! Это было вне моего понимания… Может, какие-нибудь сексуальные извращения? Ну… вообще-то после того, как я потеряла невинность в четырнадцать лет, тупо ее проспорив, меня мало чем можно было удивить и расстроить. Даже если Максу (чего быть не могло, я уверена) пришло в голову продать мое тело парочке голодных извращенцев. Я бы, может, в этом случае сейчас злилась, глядя на стеклянный бар, но никак не ревела. На этом моя фантазия иссякла.