Текст книги "Единственная для Лютого"

Глава 15

Лютый

Когда Лютый появился в квартире Марии, в коридоре уже толпились его люди, кто-то вызвал скорую помощь.

Сердце Лютого едва на миг не разорвалось от напряжения, как сквозь туман он услышал слова, что Маша жива, лишь находится без сознания.

Облегчение скользнуло по телу горячей волной. Он оттолкнул водителя Артура, отчего-то находившегося рядом с Машей ближе всех, бережно поддерживающего ее голову.

Сам захотел дотронуться до девушки и уберечь от невзгод.

– Кто напал? Весь район поднимите на ноги! Кто-то что-то по-любому видел! В пятнадцатый участок позвоните, пусть Майоров своих козлов по следу бросит! – рыкнул Лютый, бережно убирая с побледневшего лица девушки длинные пряди темных волос.

Кто-то тронул его за плечо.

– Лютый…

– Чего тебе?

Он огрызнулся, будучи разделенным, что его оторвали от важного дела, и посмотрел на смельчака с яростью. Помощник Тимур не отшатнулся, потому что за несколько лет работы с Лютым он уже привык к вспышкам характера своего начальника.

– Тебе нужно это увидеть, – тихо сказал Тимур. – Походу, бабки все это время были у нас под носом. Не все, но…

– Бабки?! Какие бабки?! – недоуменно спросил Лютый.

В настоящий миг его волновало лишь состояние здоровья Маши и то, в порядке ли все с его детьми. Все прочие проблемы отступили на второй план и растаяли дымкой под напором того, что было важнее прочего.

Через миг в тесной комнатушке стало совсем тесно, не продохнуть и не протолкнуться, потому что появились врачи, засуетились вокруг Маши. Они переложили девушку на носилки и спешно забрали, чтобы отвезти в клинику.

Лютый проводил взглядом машину врачей, стоя у окна, и только потом развернулся лицом к Тимуру.

– Показывай, что хотел мне показать?

– Деньги. Бабки, которые Антон Соловьев стащил, – твердо произнес Тимур.

– Деньги? Да ну? – хохотнул Руслан. – Может быть, в том шкафу и сам Антон прячется?!

Выхватив пистолет, он разрядил целую обойму в старый шкаф Маши, но оттуда вылетела только одна пыль.

– Надо же. Ничего не услышал. Кажется, там никого и не было!

– Рус, послушай. Я тебе как есть говорю! Сам посмотри! – попятился назад Тимур, с опаской посмотрев на своего босса. – На кухне.

Лютый пошел следом на кухню и увидел распахнутые настежь дверцы шкафа и пакет, в котором лежали пачки денег.

Перед глазами Лютого все потемнело. Неужели разгадка все время находилась перед его носом?! Маша лгала ему?

Неужели он, дурак, поверил ей на слово! Ведь в самый первый день именно он сам появился на пороге квартиры Маши и поверил, что она, испугавшись, рассказала все, что знала. И потом, каждое ее слово, каждый жест и реакция подталкивали Лютого к мысли, что Маша оказалась просто втянута в игры своего фиктивного мужа, оказавшегося мерзавцем.

Но деньги лежали в пакете и выглядели, как насмешка. Прямая насмешка.

Лютого провели как мальчишку сопливого.

Ударом кулака он сбил с кухонного стола керамический набор для специй, рассыпав соль. Сжал пальцы и процедил:

– Кто обнаружил деньги? Как?!

– Когда я приехал, здесь уже были наши: Артур, Зураб, Арман…

– Мне нужны подробности.

Тимур немного напрягся, но выдал твердым тоном:

– Я вошел в квартиру, Артур пытался привести в чувство девушку, Арман стоял у дверей, охраняя, Зураб осматривался. Именно он и обнаружил деньги.

– Значит, он.

Лютый смерчем пронесся в комнату и потребовал ответ от Зураба. В башке перемкнуло, Лютого потряхивало от напряжения. Получив ответ, он вернулся в кухню, показал пушкой на пакет с деньгами:

– Собрать. Пересчитать.

Даже одного беглого взгляда хватило, чтобы понять: денег было намного меньше, чем украденная сумма. Но Соловьев мог припрятать деньги в нескольких местах.

Тимур кинулся исполнять распоряжение Лютого, а Руслан медленно опустился на табурет и огляделся на кухне Маши.

Он вспомнил первый визит сюда, когда Маша осмелилась противостоять ему на словах, а ее племянник так вообще нож в бедро воткнул, бросившись на защиту любимой тети.

Вот она протягивает ему документы, убеждая, что брак с Антоном фиктивный, вот показывает расписки, которые никакой юридической силы не имели и в суд с ними пойти было нельзя, но Маша брала их с Антона, наивно полагая, что так может обезопасить себя…

Вот они разговаривают, а Маша увлечена настолько, что даже не понимает главного – на ней распахнулась блузка, и видна ее грудь в дешевом лифчике…

Руслан вспомнил каждый жест и взгляд Марии, как будто их встреча случилось мгновение назад…

Лютый тряхнул головой, сбрасывая наваждение.

Не в его правилах было доверять людям, но вопреки всему Маше он поверил.

Не сразу, конечно. И если даже начать искать, Лютый не мог бы назвать точно момент, когда глубоко внутри укоренилось убеждение в непричастности Маши к делишкам Соловьева.

Это случилось не сразу. Маша проникала в его мысли, в его кровь понемногу, просачивалась по капле. Мелочь за мелочью, жест за жестом, действие за действием… Она покорила Руслана не с первого мига, но кроткими, маленькими шажками смогла забраться очень далеко и глубоко.

Лютый допустил мысль, что Мария стала жертвой интриг Соловьева Антона, мелкого мошенника.

Но теперь…

Теперь деньги нашлись в квартире Маши!

Неужели он зря поверил Марии?!

Если Мария с Антоном заодно, почему он напал на нее?! Антон ли это был?!

Так много вопросов и мало ответов.

Ощущение, как будто среди его людей поганая крыса завелась, которая и сливает информацию так, что поиски заканчиваются нечем!

– Лютый, я пересчитал деньги и проверил их. Не фальшивки. Однако здесь была лишь небольшая сумма, – отчитался Тимур. – Всего сто пятьдесят кусков.

Слова Тимура вырвали Лютого из размышлений. Он поднялся с табурета и приказал себе не раскисать. Нужно было реальные дела решать, разочарование подождет.

– Сто пятьдесят, говоришь. Значит, по факту, есть сто пятьдесят кусков, сбежавший хмырь и девушка, пострадавшая от нападения. Я ничего не упустил? – спросил Лютый и усмехнулся мрачно. – Если все так, а я думаю, что не ошибаюсь, то какого хера ты еще здесь стоишь?! Найдите мне того, дал деру! Искать всем… Не найдете – всех на хрен уволю. Прямиком в могилу!

* * *

Повествование от лица Маши

Голос ворвался ко мне сквозь пелену.

– К счастью, нам удалось стабилизировать состояние девушки.

С большим трудом мне удалось сосредоточиться на интонациях и тембре, я поняла, что не узнаю голоса говорящего.

– Что с беременностью?! У Маши двойня! – прогрохотал издалека грубый, низкий мужской голос.

Но услышав его, я вобрала всей душой вибрации, царапающие слух, узнав в говорящем Лютого.

– Нам удалось ликвидировать угрозу выкидыша.

– Вы уверены? Здоровью моих детей ничего не угрожает?!

– Мы сделали все возможное. Но девушке нужно следует побыть под наблюдением специалистов. Пока я не могу назвать точные сроки, но как минимум две недели…

– Ни сроки, ни денежные затраты не имеют значения. Я хочу сохранить эту беременность. Во что бы то ни стало! Мария будет лежать в больнице столько, сколько понадобится.

Голоса отдалились и стало невозможным услышать еще хоть что-то. Я открыла глаза и огляделась, поняв, что нахожусь в просторной, светлой, очень опрятной палате, которая чем-то напоминала строгий, но комфортный номер в дорогом отеле.

Рядом с кроватью стоял столик, на котором высился графин с водой и поднос со стаканами. Прежде чем вставать, я с большой осторожностью прислушалась к своим ощущениям. Кажется, у меня ничего не болело, только пальцами я нащупала шишку на голове от удара о стену.

Я приподнялась на кровати и, оглядев себя, заметила на себе длинную сорочку, она очень приятно льнула к телу. Я потянулась в сторону графина с водой и заметила, что дверь палаты отворилась. Мое движение так и осталось незаконченным, а рука повисла в воздухе и опустилась.

В палату протиснулась массивная фигура Лютого.

– Ты уже проснулась? – спросил он и отошел, впуская в палату второго мужчину.

Парень лет тридцати был одет в ярко-желтую униформу с красными полосами. Униформа всем известной курьерской доставки была легко узнаваемой.

Увидев в руках парня большую корзину с цветами, я засмущалась.

– Здесь будет удобно? – парень встал слева от кровати и вопросительно посмотрел на Руслана.

– Не у меня спрашивай. У нее, – кивнул на меня мужчина.

– Спасибо. Все отлично, – растерянно произнесла я, не смея оторвать взгляд от цветов.

Розы нежного чайного цвета прекрасно сочетались с белоснежными розами, а между великолепными бутонам, источающими тонкий аромат, соседились крошечные соцветия белых гипсофил.

Корзина была очень большой и стоила, наверное, немалых денег. Руслан отпустил курьера, мы остались в палате вдвоем.

Я поняла, что мне гораздо легче находиться с Лютым, когда рядом находился кто-то еще, из посторонних. Так сглаживались острые углы в нашем общении и лишние, постыдные мысли меньше лезли мне в голову.

Руслан не стал утруждать себя тем, чтобы двинуть стул к кровати. Он просто сел на край и наклонился ко мне.

Сердце стремительно и громко загрохотало. Я не знала, чего ожидать от Лютого. Его глаза горели нещадным, темным огнем, а дыхание было частым и свирепым.

Мужские пальцы глубоко зарылись в мои волосы, сжав их у самых корней. Второй рукой Лютый погладил меня по щеке, но в скольжении его пальцев по скулам и подбородку было столько страсти и жажды, словно он меня обнаженную по всему телу приласкал.

– Напугала же ты меня, Маша… До полусмерти! – бросил Руслан с обвинением, коротко поцеловал в нижний уголок губы, уколов щетиной, и выпрямился так же резко, как приник ко мне.

Он не проник в мой рот языком, не стал лишать благоразумия страстными прикосновениями, но я остро и болезненно реагировала на этого мужчину, понимая, что не могу избавиться от влечения к нему, даже находясь на больничной койке.

Все мое тело требовательно заныло, в особенности густой и беспокойный жар разлился внизу живота и, боюсь, даже белье стало неприлично влажным от реакции на мужчину. Память о прошлой интимной близости была слишком свежа, и моя чувственность была взбудоражена пряным запахом тела Руслана, который висел в воздухе и пленял меня.

– Зачем ты сунулась в квартиру?! Зачем, Маша? Ты хоть понимаешь, как сильно ты рисковала?!

Руслан вскочил и принялся ходить по палате, беспокойно перебрасывая телефон из одной руки в другую. Кажется, беда уже миновала, но его не отпустило, и по крупному телу сильного мужчины до сих пор гуляла лихорадка тревоги.

За жизнь наших малышей.

Может быть, даже чуточку за меня саму?!

– Когда я поднялась в свою квартиру, она была заперта изнутри. Я отомкнула дверь своим ключом. Когда поняла, что в квартире чужак, поняла, что он отпер дверь ключом! Я подумала, что это был Антон Соловьев. Он много раз бывал у меня дома и мог взять ключи.

– Об отмычках не подумала?

На это возражение я не знала, что сказать. Ведь в действительности, я и не подумала, что дверь могли открыть отмычкой.

У меня в голове вообще не укладывалось, как можно было залезть в чужую квартиру среди белого дня, ничего не боясь!

Хотя, может быть, в этом как раз и был смысл? Днем многие взрослые находятся на работе, младшие детки – в детских садах, а дети постарше – на занятиях в школах.

– Я не подумала об отмычках, потому что не сильна в методах действия преступников.

– И даже если бы это был Антон! – оборвал мою речь Лютый. – То что с того? Неужели ты вдруг стала сильной, способной противостоять взрослому мужику? Или резко перестала быть беременной?! Ты поставила жизнь моих детей под угрозу!

Я понимала, что сглупила, поддавшись порыву.

– Может быть, ты именно этого и добивалась, нарочно сунулась туда, куда я тебе сказал не лезть?! – произнес Лютый пылко и с обвинением посмотрел на меня.

– Я… Нет! Нет! – ответила твердо и опустила ладонь на живот. – Как ты мог такое подумать?! Я не способна на подобное зверство и подлость.

– Не знаю, – покачал головой Лютый. – Кажется, я совсем ничего не знаю о тебе, – и поспешно покинул палату.

Руслан принес с собой вихрь эмоций, которых оказалось слишком много. Я не смогла остаться равнодушной и разнервничалась.

Слова Лютого шли вразрез с его поступками.

Короткий, жаркий поцелуй и ледяной град жестоких слов…

Мужчина, к которому меня влекло, был соткан из противоречий. И как бы я ни пыталась понять его, у меня не получалось. Он будоражил меня…

Глава 16

Лютый

Лютый вышел из палаты, хорошо понимая, что сейчас нужно немного сдержать свои эмоции, а рядом с Машей у него не получалось быть терпеливым и осторожным. Все его чувства были обострены, разумные мысли таяли под напором сильнейших эмоций.

Но он обязан был держать себя в руках…

Руслан нервно расхаживал вдоль входа в клинику, бросая изредка взгляд на окна. Нет, так никуда не годится! Нужно было развеяться. Но как…

Как бы он ни пытался переключиться на другие мысли, он постоянно возвращался к моменту, когда ворвался в квартиру Маши и увидел девушку, лежащей без сознания на полу…

Говорят, в моменты опасности вся жизнь проносится перед глазами, а в тот роковой, переломный момент Руслан внезапно понял, что и не жил толком. Прожитые сорок лет прошли словно на автопилоте, и лишь сейчас он начинал чувствовать, что его волнует нечто иное, кроме денег и постоянных криминальных стычек.

В его жизнь свежим ветерком ворвалось то, чему он не мог дать названия. Когда Маша лежала без сознания у него на руках, он внезапно понял, что если вдруг с ней что-нибудь дурное случится, в его жизни станет меньше смысла.

Заново пережив каждый ужасный миг, пронизывающий безжалостным льдом до самого нутра, Лютый решил встряхнуться и отправиться в любимый бар.

Было еще слишком рано для наплыва клиентов. Посетителей можно было пересчитать по пальцам. Лютый занял свое привычное место, молча кивнул бармену и махнул пальцами:

– Двойной, – понял бармен, спросив. – Лед?

Руслан отрицательно покачал головой, придвинул к себе бокал и процедил сквозь зубы:

– И бутылку оставь.

Первый бокал он осушил быстро, второй чуть медленнее, третий уже начал смаковать, но алкоголь лишь немного притупил эмоции.

Гнетущая тревога осталась, как и ощущение, что он идет неправильным путем.

Руслану было непривычно сомневаться в своих решениях. Он был человеком действия, и сейчас ощущал себя не в своей тарелке…

Сколько времени он так сидел, неизвестно.

– Я знал, что ты будешь здесь, – послышался голос Сурового слева.

Сармат хлопнул Лютого по плечу и попросил бокал для себя, скупо поблагодарил бармена.

Суровый не стал спешить. Сделав небольшой глоток, он покатал элитный алкоголь на языке и лишь после этого позволил жидкости скользнуть вниз. Потом он с осуждением посмотрел на Руслана, который глотнул очередную порцию элитного виски, словно простую воду.

– Если ты хотел просто напиться по-быстрому, мог бы выбрать для этого что-то попроще, чем переводить впустую старого доброго Джека, – обратился он к Лютому, имея в виду элитный ирландский виски под названием Джек Дэниелз.

– Мне не до шуток и нравоучений. Мне слишком херово, – признался Лютый.

– Я слышал, что девушка в больнице. Суррогатная мама. Да? Как жена? Переживает за сохранность беременности?

Суровый не знал всех подробностей отношений Лютого и Маши. Руслан не посвящал Сармата в подобные тонкости.

В словах Сурового не было ничего особенного, заковыристого. Но услышав их, Лютый встрепенулся и внезапно крепко стиснул Сармата за плечо.

– Жена?! Спасибо! Спасибо, дружище!

Руслан мгновенно поднялся, швырнул на стойку бара две или три сотенных купюры с изображением американского президента. Он не мог сказать точно, сколько дал денег, и не придал этому значения. В его голове мелькали другие суммы и мысли.

– Постой!

Суровый смог догнать Руслана уже у самых дверей и придержал его за локоть.

– Куда спешишь, брат?

– Есть одна идея. Не помешало бы проверить, – лихорадочно ответил Руслан, его тело горело нетерпением и закипающей злостью.

– Я поеду с тобой и поведу тачку! В таком состоянии тебе за руль нельзя. Дел наворотишь! – сказал, как отрезал, Суровый.

Под его отрезвляющим, холодным взглядом возбуждение немного притупилось и взбудораженное состояние пришло в пределы нормы.

Вместо бушующего и срывающего тормоза желания поквитаться, по вена Лютого заструилась трезвая решимость выяснить все подробности.

– Хорошо, – скупо согласился Руслан. – Садись за руль. Но пушку я тебе не отдам.

Это был единственный компромисс, на который согласился бы Лютый, и Суровый, зная его, не стал требовать большего.

* * *

– Расскажешь, до чего ты внезапно додумался? – поинтересовался Суровый. – И скажи куда ехать? – спросил, погладив ладонями руль внедорожника.

– Ко мне домой, – мрачно отозвался Руслан. – Слишком уж много совпадений. В последнее время…

Сармат заставил автомобиль сорваться с места и лишь через мгновение задал вопрос. Его голос звучал изумленно:

– Ты подозреваешь, что за кражей денег стоит твоя законная супруга?

– Речь не о том сейчас! – покачал головой Руслан. – Я думаю, что именно Динара захотела подставить Машу с теми деньгами, что вдруг случайно нашлись в квартире!

После этих слов его горячая кровь сильнее заструилась по венам, вновь вызывая прилив яростного возбуждения и желания стереть в порошок виновника.

Перед глазами потемнело до состояния непроглядной черноты. Лютый понял, что со всех сил сжимает пальцы в кулаки и готов пустить их в ход, если понадобится.

– Какой резон Динаре это делать? – спросил Сармат. – Жизни Маши угрожала опасность. Маша вынашивает вашего с Динарой малыша… Кажется, твоя супруга жаждет младенца. Или я не прав?

– Маша ждет двойню. Это первое. Динара к моим малышам никакого отношения не имеет. Это второе.

– То есть… женушка Соловьева залетела прямиком от тебя?! – ледяным тоном поинтересовался Сармат. – Ты в своем уме?! Чем ты думал, награждая младенцами жену того, кто тебя на бабки обул?

– Машка носит моих детей. Это главное. Остальное значения не имеет. Я хочу этих детей. Каким местом я думал, тебе, наверное, объяснять не стоит. На себя посмотри, – огрызнулся Руслан.

– И все же… Мария – жена Соловьеву.

– Фиктивная жена! Так было нужно, чтобы пацана Тимофея из детского дома забрать. Я досконально Машу проверил.

– Она могла быть не только фиктивной женой! – возразил Сармат.

– Я был у нее первым мужчиной. Ясно?

Повисла тишина. Суровый бросил на Руслана пронзительный, долгий взгляд и вновь сосредоточился на дороге.

– Хм… – прочистил горло Сармат. – Это меняет дело?

– Кардинально. С Машкой не так, как обычно. Все не так. Знаешь, как это бесит и кровь волнует? – внезапно признался Руслан.

– Пожалуй, в тебе сейчас говорит алкоголь, – покачал головой Суровый. – Я бы не стал полагаться на твои слова, когда ты пьян.

– Не надо мне лепить про алкоголь. Я пьян не настолько, чтобы не понимать, о чем говорю. Именно сейчас я понимаю, что у меня есть, и чего меня пытаются лишить.

В салоне автомобиля вновь воцарилась тишина. Каждый из мужчин думал о своем. Первым тишину нарушил Суровый, задав вопрос.

– Динара же в курсе истинного положения дел? Так?

– Так, – согласился Лютый. – Я ей все сказал, как есть. Динара родить мне никогда не сможет. Когда Машка залетела, я дал дочке Сулимова выбор. Возможность развода.

– И? Дай угадаю? – коротко рассмеялся Суровый. – Она отказалась?

– Да. Ты прав. Динара отказалась, сказала, что мои дети – это ее дети. Развода она страшится, как открытого огня. Боится, что отец будет с ней чрезмерно строг, отчитает за то, что не смогла удержать мужика, лишила отца выгодного сотрудничества… Наверняка, думает, что Сулимов пошлет ее к дальним родственникам.

– В аул?

– В аул. Сам же знаешь, куда неугодных отправляют – подальше с глаз.

– Тогда ей не резон рыпаться. Если она на все согласилась, – засомневался Суровый.

– Согласилась, конечно. Но она далеко не дура, гордая, холодная, как змея, себе на уме… – произнес вслух Лютый, впервые придав своим мыслям насчет Динары словесную форму. – Мне кажется, она многое поняла и как-то по-бабски уязвлена, что ли? Хоть сама меня уверила, что проблем не создаст, но теперь недовольная. Зависть, что ли? Сколько раз она в моей постели лежала, раздвинув ноги, и ни черта не выходило. Дни специальные, диеты, таблетки… Даже ЭКО! Ни чер-р-р-рта! А с Машкой…

Лютый не договорил, у него перехватило дыхание. С Машей интим был всего два раза, но зато какие это были два раза! Страстные, жаркие минуты блаженства.

– Значит, с Марией Соловьевой у тебя с одного раза в яблочко удалось попасть? – ухмыльнулся Сармат.

– Не смейся! – рыкнул Руслан. – Иначе я тебе припомню, как ты по Настеньке своей сох и дом глазами объедал на расстоянии, перед поездкой к немцам! Мы тогда в машине сидели, около забора, а ты свой дом, за стенами которого была Настя, глазами жрал. Я даже подумал, сгорит к хренам собачьим все… И ты сам, тоже.

– Я уже горелый. Куда больше? – пошутил Сармат, дотронувшись до побледневших шрамов от ожогов на лице. – Ладно, сейчас я ничего больше тебе не скажу и шутить на эту тему не стану. Но потом, как остынешь, еще кое-что тебе припомню.

Суровый сосредоточился на дороге. Авто уже свернуло на съезд, ведущий к дому Лютого.

Особняк становился ближе с каждой минутой.

– Что станешь делать, если супруга начнет отпираться.

– Разговор с Динарой состоится, и я выясню все, что хочу узнать. Способ значения не имеет!

* * *

Руслан ворвался в дом, словно смерч, желая увидеть свою жену немедля! Однако она и сама словно ждала его появления, поспешно выйдя навстречу.

– Руслан, мне нужно твое разрешение покинуть дом. Мне позвонили и сказали, что отцу стало плохо с сердцем. Сейчас он находится в больнице! – первым делом сказала Динара, с побледневшим лицом. – Я хочу поехать к нему!

– Твой отец находится в больнице? – нахмурился Руслан. – Впервые слышу об этом.

– Он слег только сегодняшним вечером. Я звонила тебе много раз и не могла дозвониться, – Динара подняла руку и смахнула слезинки с ресниц пальцами. – Нужно спешить.

– Отложим ненужную спешку в сторону! У меня к тебе есть разговор. Серьезный.

– Это не может подождать? – спросила Динара. – Речь идет о жизни моего отца!

– Да ну? А я хочу поговорить о жизни моих детей. О покушении на Марию!

Динара на миг потеряла самообладание, ее терпение и умение владеть собой дало трещину.

– Прошу, Руслан… Я сейчас не могу находиться здесь, я должна быть рядом с отцом.

– Я сам отвезу тебя к отцу. Но не раньше, чем ты дашь мне ответы. Советую тебе быть откровенной и рассказать мне всю правду. Иначе тебе не поздоровится…

Супруга Лютого забеспокоилась. Динара побледнела еще больше, когда Руслан отбросил в сторону куртку и перебросил ствол пистолета из одной руки в другую, словно играючи.

– Ты же не будешь в доме палить, – негромко сказал Суровый, дотронувшись до плеча Руслана.

– В моем кабинете отличная звукоизоляция.

Ответ Руслана был адресован Сармату, но при этом Лютый смотрел на свою жену и добавил негромко, но четко:

– Ты знаешь, куда идти, Динара. Твои игры окончились!

– Я не понимаю.

– Не. Смей. Лгать. Мне в лицо!

Пальцы Руслана крепче сжались на рукояти пистолета и Динара, проследив взглядом по напряженным рукам мужчины, похоже, окончательно поняла, что он не шутил, говоря с ней таким холодным, жестким тоном.

Она вздрогнула всем телом, и на дне ее темных глаз Руслан смог различить тревогу и неподдельный искренний страх. Однако Лютый не собирался давать спуску той, которая считалась его законной супругой.

– Чего стоишь? Шевели ногами. Или стоить придать тебе скорости?

Динара метнула взгляд за спину Лютого и спросила:

– Он тоже будет присутствовать? – имея в виду Сурового.

– Задавать вопросы здесь буду я, – отрезал Руслан.

Динара поплелась в кабинет Лютого. Привычно прямая спина сейчас немного сгорбилась, плечи были опущены вниз.

Взгляд супруги стал затравленным, она смотрела на Руслана с опаской. Но теперь он не верил в то, что видел. Динара была хороша и прекрасно умела владеть собой. Руслан подумал, что она так же отлично могла изобразить страх и растерянность, как изображала искреннее радушие перед гостями.

Суровый занял место на кожаном диване в кабинете Руслана, сам Лютый остался стоять у широкого, большого окна, Динара остановилась возле дверей и не сдвинулась больше ни на сантиметр.

Лютый ткнул несколько раз пальцем в свой телефон, выделил интересующие его суммы и поднес экран к лицу Динары, спросив строго:

– Что это за суммы?

– Мои расходы.

– Ясно, что не мои. Зачем тебе столько налика, Динара? Один, два, три, четыре… Пять. Нет, даже шесть раз ты снимала нал. Суммы немаленькие. Общая более двухсот тысяч.

– Разве для тебя это большие суммы? – попыталась улыбнуться Динара. – В доме моего отца я тратила даже больше.

– Ты не в доме своего отца. Ты – моя жена и находишься в моем доме. Я не кретин и слежу за тем, что творится вокруг. Ты тратишь столько же, сколько обычно, ни в чем себе не отказываешь. Новые шмотки каждую неделю, дорогие салоны. Ты всюду платишь картой, что я тебе дал. Но за последнее время сняла много наличности. Это для тебя нетипично. Так в чем же дело?

Спрятав пистолет за ремень джинсов, Лютый размял кулаки, хрустнув костяшками. Суровый наблюдал за ними, не говоря ни слова.

– Говори, Динара. Или я обойдусь с тобой так, как это заслуживает дурно воспитанная, наглая и ни на что непригодная жена.

– От тебя пахнет алкоголем. Может быть, мы поговорим, когда ты протрезвеешь? – посмела возразить Динара.

– Лучше тебе рассказать все начистоту или я выставлю тебя из этого дома с позором и разнесу новость о нем всюду.

– Отец будет недоволен, – шепнула Динара. – Он и без того находится в больнице! Едва ли не при смерти!

– Разговор идет о тебе, а не о том, что подумает твой отец. Для чего тебе понадобились такие расходы, Динара? Странное совпадение, что именно перед нападением на Машу тебе внезапно пришло в голову потратить такие большие суммы!

– Это не то, что ты думаешь, – вздохнула супруга Лютого.

– Так объясни, что это. Немедленно.

– У тебя скоро день Рождения, – нехотя сказала она.

– Скоро? Через четыре с лишним месяца.

– Я готовлю тебе подарок заранее. Это оружие ручной работы… – Динара взяла свой телефон и показала Руслану сайт. – Работа стоит немало.

– Хочешь сказать, что за это нужно платить налом?!

– Необязательно. Но я хотела сделать тебе сюрприз и не планировала показывать эти расходы по карте! – с досадой ответила супруга Лютого. – Я уже внесла часть предоплаты. Если не веришь, можешь позвонить. Османов Хамит там управляющий.

– Позвоню. Обязательно позвоню.

– Ну вот, сюрприз испорчен. Теперь мне придется отменить свой заказ. Но часть денег уже не вернется, это предусмотрено в договоре, ведь мастера уже взялись за работу и начали делать эскизы! Если тебя интересуют подробности, то я через два-три дня смогу оформить возврат и положить все деньги обратно на карту!

Динара поправила прическу и оскорбленно посмотрела на Сурового, перевела взгляд в окно, сказав дрожащим голосом:

– Я не думала, что простой семейный вопрос должен решаться в присутствии посторонних. Это очень унизительно для меня…