Текст книги "Единственная для Лютого"

Глава 23

Лютый

– Тебе нужно поспать, – посоветовал Сармат.

– Нет, не нужно. Телефон мне дай.

Суровый понял, что спорить с Русланом бесполезно, слишком велико было его упрямство и отошел в противоположный край палаты, присел перед тумбой, поискал внутри и достал телефон, подключив его к зарядному устройству.

– Да ты издеваешься! Еще и разряжен! Свой телефон тогда мне дай, – потребовал Руслан. – Мне нужно Машке позвонить. Кто сегодня на посту в больнице?

– В телефоне все записано. В исходящие зайди, второй звонок. Сегодня Бек и Артур.

От одного только этого имени Лютый напрягся, Суровый усмехнулся:

– Не тот Артур, Рус. Другой.

– Развелось, как собак нерезанных! – буркнул Лютый и посмотрел в упор на Сармата. – Выйди. Мне нужно с Машкой поговорить.

– А что так? Шептаться собрался? – хохотнул Сармат, но через миг стал серьезным. – Подумай вот о чем. Не отвергай предложение отца яро, позволь старику быть полезным. Попроси его о каком-нибудь одолжении, пусть почувствует себя причастным. Не то он со своей кипучей энергией может дров наломать или того хлеще, решит вспомнить былую молодость и в разборки сунется, в самое пекло, посчитав, что должен за своего сына вступиться, пока ты временно неспособен стоять на ногах. Потерь может быть гораздо больше.

– Никто его в пекло соваться не просит! – ответил Руслан, но уже с меньшим пылом.

– Моему Зауру не так много лет, но я уже готов всем за него вступиться. Свои дети родятся, поймешь… Я тебе говорю это не от балды. Ты же знаешь, что я вообще лишнего говорить не люблю.

Лютый крепко задумался над словами Сармата. От отца всего можно было ожидать. Как резво он примчался и начал лихо раздавать команды, на его детей замахнулся, решив сберечь на время. Но Руслан хорошо своего отца знал, позволь ему сейчас Машу с детьми забрать, потом отец найдет еще тысячу и одну причину задержать их у себя, а после рождения малышни и вовсе потребует отдать ему детей на воспитание, как это часто бывает.

Так что придется в чем-то уступить упрямцу, пожертвовать малым, чтобы не лишиться большего.

– Хорошо. Притормози отца в больнице, я поговорю с Машей. Мне пять минут всего нужно, потом я решу, чем отца занять, чтобы не сидел без дела и не путался у нас под ногами.

– Верное решение.

Как только за Сарматом закрылась дверь палаты, Руслан откинулся на подушки и перевел дыхание. В присутствии посторонних он крепился и держался уверенно, но даже дышать было трудно. Потребовалось полминуты покоя, чтобы усталость немного отпустила его из своих крепких тисков. Лишь потом Лютый набрал номер охранника, который сегодня дежурил возле палаты Маши и попросил его, чтобы тот передал свой телефон девушке.

Лютый прислушался к звукам на фоне: стуку в дверь, негромкому предупреждению, эху шагов и шорохам. Каждый звук был полон смысла и Лютый пытался на расстоянии представить Машу: как сидит и что делает в тот самый момент.

Возникла тишина. Только едва слышное дыхание коснулось ветерком его слуха.

– Маша?

В ответ раздался судорожный всхлип.

– Руслан?!

– Да, это я. Жив, относительно здоров. Как ты сама? – постарался говорить ровно, чтобы сердце не выпрыгивало из груди и не ломило изнутри грудную клетку, трещавшую по швам.

– Я в порядке. Я… – произнесла Маша заплетающимся голосом и заплакала. – Я так рада слышать, что ты жив.

– Рада?

– Очень, – призналась Маша.

– Вытри слезы. Все позади уже. Ты под хорошей охраной. Даже под двойной охраной.

– Ко мне заходил твой отец. Но он не сообщил мне многого, лишь заверил, что ты поправишься.

– Так и есть. Уже поправляюсь. Если бы ты меня еще и поцелуем обрадовала, я бы на поправку в десять раз быстрее пошел, – неожиданно для себя произнес Лютый.

На том конце связи возникла тишина и сбивчивое дыхание Маши подсказало Руслану, что его слова взволновали девушку невероятно сильно. Впрочем, он и сам встрепенулся, словно ожил.

Никогда по телефону он долгих романтических разговоров и признаний с девушками не устраивал, все больше в горизонтальной плоскости общался, сразу к делу переходил. Да и сейчас бы он Машу был готов отлюбить, стиснуть крепко и не выпускать.

Однако теперь, когда Лютый понял ясно, что Машка прочно заняла место в его жизни, перед ними встали временные преграды, стены и расстояние.

Как же сильно хотелось сокрушить его одним махом!

Но Руслан сам не мог появиться рядом с Машей и не считал нужным тревожить девушку, которая тоже находилась в больнице не из праздного безделья, а по жизненно важной необходимости.

Слишком много было разного между ним и Машей: и возраст, и положение, и обстоятельства против них играли… Сюда же, в общую кучу добавлялось и упрямство, и гордость, ведь Маша тоже была с характером, стойкая.

Однако сейчас, побывав на волосок от смерти, Лютый четко и ясно увидел, понял всем сердцем, что желает видеть в своей жизни лишь тех людей, что ему дороги и небезразличны, и Маша вместе с их детьми, стояла во главе этого списка.

– Ладно, Маш, ну сколько можно бегать от правды? Скажи, что и я тебе небезразличен? – попросил он.

– Это признание? – прошелестел тихий ответ.

– Сама как думаешь? Давай начистоту пообщаемся. Говори, что у тебя накипело.

– Я?

– Да. Решайся, Маша. Честный разговор. Откровенный. Как взрослые, – попросил Руслан. – Говори, о чем думаешь.

Сначала Маша ничего не сказала, словно с мыслями собиралась довольно значительное количество времени. Лютый уже хотел напомнить еще раз, как услышал слова Маши:

– Думаю, что я постоянно перед тобой в проигрышной позиции, обнажена до состояния души, а ты можешь получить свое и пойти дальше, сделав мне больно. Мне ведь двадцать четыре…

– Двадцать четыре, и что? Разве это много, глупая?

– В это время у девушек обычно есть серьезные отношения, мужья, женихи, даже парни, которых они по несколько раз меняли и чему-то научились, как говорить и как вести себя с мужчинами, а я… У меня ничего из этого нет. Я впервые в такой ситуации, связанной с мужчиной, в очень сложной ситуации. К тому же у тебя есть семейные обстоятельства, а между нами еще и договор, – торопливо выпалила Маша, она помолчала и добавила. – Я ничего говорить не стану. Потому что это может обернуться для меня разбитым сердцем…

– Вредина! – ругнулся Лютый. – Ну что тебе стоит порадовать меня несколькими ласковыми словами? Я к тебе сейчас со всей открытой душой и желанием разобраться. Хочу избавиться от лишней шелухи и мусора в виде брака, в который вляпался по самые помидоры. Не нужен он мне сейчас, до одного места все эти говенные бабки и крепкие, выгодные связи! – произнес в сердцах. – Совсем немного осталось подождать, и все решится окончательно. Но я хочу знать, что ты ко мне тоже дышишь неровно. Вернее, я это знаю и чувствую. Иначе не было нам с тобой так жарко, как в том мотеле или в машине. Ты ведь сама хотела… Тоже меня хотела, и так сладко, крепко собой сжимала, – выдохнул всей грудью.

– Руслан, я…

– Послушай меня, Маша. Я с тобой всего дважды сексом занялся. Ту первую ночку я за один раз считаю, – пояснил сразу. – А второй раз нас в такой жаркий момент прервали. на самом пике, что едва сердце не лопнуло. Финал был сладкий, но оборванный, насладиться не дали, а ведь я продолжения хотел и сейчас хочу. Хоть на койке лежу, как бревно, но в некоторых местах я твердый, как камень. Болезнь и временная слабость – это не преграда фантазировать и желать тебя.

– Тебе лучше сосредоточиться на выздоровлении, а не на фантазиях, которые отнимают силы.

– Всего два раза в тебе побывал, это, млин, мало. Мне еще и еще хочется! – упрямо сказал Руслан.

– Так, может быть, все дело только в твоих желаниях? Ты уверенный в себе, привлекательный, брутальный мужчина. Такие всегда нравятся женщинам. Я поняла, что девушек у тебя всегда в избытке, ты легко и быстро получаешь желаемое, а я…

– Ты меня обламываешь, не подпускаешь к себе.

– Я не хочу стать лишь призом, который достался чуточку труднее, чем все остальные, – призналась девушка.

– Ты не приз, Машка. И ты не права. Баб у меня было много, не отрицаю. Но отношений толковых у меня не было никогда. Разве можно считать отношениями купленный секс?! Или ту девку, что на одну ночь в постель залетела, а на утро я и имени ее не вспомню? С тобой все не так. Зря ты думаешь, будто для меня это соревнование или что-то вроде получения приза. Отношения с тобой – это не медаль, которую я на грудь повешу. Я тебя хочу. Не только секс, Маша. Хотя если бы ты сейчас была рядом, я бы нашел в себе силы приласкать тебя…

* * *

Повествование от лица Маши

Мне бы очень сильно хотелось ответить Руслану взаимностью. Его слова о желании быть со мной и смелые, жаркие чувственные обещания ввергли в истому, по всему телу расползлось тепло, сконцентрировавшись в районе груди, скользнуло ниже и бесперебойно запульсировало внизу, вызывая сильнейшую жажду оказаться рядом с мужчиной в этот момент и заглянуть ему в глаза, сжать крепкую ладонь и ощутить на себе вживую взгляд его темных глаз…

Однако я страшилась тех сильных чувств и страсти, которую пробудил во мне Руслан. Боялась сгореть в них дотла и совершенно потерять себя.

Мне хотелось отдаться Руслану целиком и в то же время я пообещала себе не делать поспешных выводов и опрометчивых решений.

Лютый не сказал мне этого прямо, но я поняла, что ему совсем недавно грозила смертельная опасность.

Возможно, в нем сейчас говорила эйфория после пробуждения, взыграл вкус к жизни…

Я находила тысячу и одно оправдание его словам. Я верила, что сейчас Руслан был откровенен со мной, его голос звучал проникновенно. Сейчас я не находила в его голосе ни капли угроз или давления.

Лютый предлагал быть откровенной и сам говорил со мной открыто, но я страшилась, что наплыв его чувств мог быть вызван лишь кратковременной эйфорией.

В то же время я не хотела обидеть мужчину и оттолкнуть его резкими словами или отказом…

– Я хочу поговорить с тобой не по телефону, Руслан. И прежде чем ты станешь раздавать мне еще более смелые и откровенные обещания, прошу подумать серьезно и принять во внимание, что я не одна, у меня есть Тимофей. Он часть моей семьи…

– Это все, Маша? Живой разговор? С глазу на глаз и тогда ты не станешь юлить? – напористо поинтересовался Лютый.

– Я хочу, чтобы ты как можно скорее поправился, Руслан. Береги себя.

– Хитрая ты, Машка, – усмехнулся мужчина. – Ладно, я на тебя давить не стану, но и от своих слов и желаний отступать не собираюсь. Я говорю это не потому, что мне похотью в штаны поджало. Это мои чувства, которые уже давно внутри сидят. А теперь поговорим о насущных делах, – перевел тяжелое дыхание Руслан. – Пока ты остаешься в больнице, я попрошу отца, чтобы он приводил к тебе Тимофея. К тому же отец настаивает на необходимости перевести тебя в другое, безопасное место. Даже хотел к себе, на родину забрать…

– Ты отправишь меня так далеко? – спросила я, затаив дыхание.

– Только если ты хочешь оказаться как можно дальше отсюда. Там тебе будет безопасно, спокойно, хороший, чистый воздух и никаких нервов, – ровным голосом произнес Лютый. – Тимофей тоже будет рядом.

– Ты спрашиваешь моего мнения? – удивилась я. – Я могу выбирать? И если я захочу, ты меня отпустишь?

Руслан замолчал и начал дышать чаще. Мне стало совестно, что я испытываю его терпение на прочность в такой момент, когда он прикован к больничной койке. По всем признакам, дело было очень серьезным, иначе бы Лютый уже появился сам и говорил со мной не по телефону.

– Отпущу, – сказал, словно через силу, Руслан. – Разумеется, это временно, и…

– Я никуда не хочу уезжать. Я хочу быть здесь.

– Значит, на том и решим. Остаешься под присмотром. Охрану усилили…

– Твой отец предупредил, что рядом будет находиться тот, кто станет следить за всеми лекарствами, помимо охраны, дежурящей под дверью. Меня так охраняют, круче, чем президента, – попыталась пошутить неумело, но Руслан все же рассмеялся моим словам, сказав:

– Вернее, тебя охраняют как Леди Президента. Как-никак, ты вынашиваешь двух весьма важных персон. Не терпится узнать, кто это. Ты думала над именами?

Вопрос Руслана прозвучал неожиданно щедро. К горлу подкатили слезы и оросили ресницы, сделав их влажными от нахлынувших чувств.

– Подумай, – решительно произнес Руслан.

– Очередная уловка?

Мне не верилось, что это правда. Я даже начала опасаться, вдруг у Руслана пошла реакция на обезболивающие средства, которые и помутили его мысли.

В то же время мне так сильно хотелось увидеть его вживую! До зуда где-то в районе грудной клетки. Я бы многое отдала, чтобы в этот самый момент оказаться рядом с Лютым, заглянуть ему в глаза и понять: правда ли это?

– Я хочу поговорить вживую, – собравшись с силами, произнесла я.

– Твое право, к тому же желание дамы – закон.

Казалось, в его голосе проскользнула улыбка, я же вновь подумала, что не могу так расслабиться и определить, где игра, а где искренние чувства?!

– Мне не до шуток, Лютый.

– Так и я с тобой не в бирюльки играю! – голос Руслана зазвенел от обиды.

Не понравилось, что я назвала его прозвищем?! Или что-то иное задело?

Напряжение между нами снова возросло и причиной этому сейчас было расстояние. Неужели нам с Русланом навсегда суждено недопонимать друг друга?! Как же горько!

– Ладно, давай по основным моментам пробежимся. О насущном, – произнес Лютый будничным тоном и тезисно перечислил все, о чем мы говорили: об усилении охраны, об отце Лютого и о Тимофее.

Словом, лишь факты и ничего из области чувств, которые разбередили душу!

К концу разговора я поняла, что Лютого вымотал наш разговор, его голос звучал тише и в тон прокрались нотки усталости. Внезапно я поняла, что скоро надо будет завершить звонок, попрощавшись, с Русланом.

Мне не хотелось заканчивать разговор на напряженной ноте, я ощущала часть своей вины за то, в какое русло повернула беседа. Но что еще важнее, я не желала отпускать Руслана, даже если это был просто конец телефонного звонка!

Под самым сердцем сомкнулись щупальца ледяного страха потери. В мыслях промелькнул жуткий сценарий, и я никак не могла выбросить его из головы!

– Я позвоню позднее, а пока… – вздохнул Лютый.

В ушах резко зашумело.

Возникло ощущение, как перед прыжком с вышки в холодную воду, когда желудок подскакивает куда-то вверх, все ориентиры теряются, а через миг тело покалывает миллионами острых, как бритва, иголок от контакта с ледяной водой.

Именно такие эмоции я испытала в миг, когда выпалила скороговоркой:

– Я по тебе скучаю, Руслан, и мне страшно от мысли, что я могу больше никогда не услышать твой голос и не увидеть тебя.

Лютый замолчал, а потом выругался матерно. Видимо, не найдя больше других слов для выражения эмоций. Сейчас нецензурная брань, сорвавшаяся из его уст, ничуть не покоробила меня.

– Это же не глюки слуховые, а? Повтори, Машуня!

– Я по тебе скучаю. Очень, – прошептала.

Думала, что второй раз признаться будет легче, но меня снова увлекло в воронку водоворотом сильных эмоций, а сердце билось часто-часто и грохотало, как бой огромного барабана.

– Какая же ты у меня, Машка! – произнес хрипло Лютый. – И я по тебе безумно скучаю. Мы увидимся. Скорее, чем ты думаешь.

Глава 24

Мария

После разговора с Русланом я чувствовала, что на душе стало легче. Словно признавшись, я частично сняла груз со своей души и сердца. Конечно, это совсем не означало, что все наши проблемы исчезли за одно жалкое мгновение, но, кажется, впервые за долгое время я подумала о будущем без сильного страха, заглядывая вперед с надеждой, от света которой даже самая затаенная тревога таяла, как дымка, и предпочитала скрыться в тени.

В тот же день я уснула ранним вечером, не просыпаясь до самого утра, а наутро почувствовала себя отдохнувшей, бодрой и полной сил. Душевный подъем и прекрасное самочувствие не ускользнули от медицинского персонала, проверяющего меня по утрам.

Врач отправил меня на дополнительные обследования и уколы. Следом, словно тень, двинулся мужчина, приставленный отцом Руслана. Мурад заранее предупредил меня об этом, потому я спокойно восприняла еще одного человека, шествующего в сопровождении. Хотя, признаться, я была немного смущена и чувствовала себя неловко, рядом с таким большим количеством охраны.

Неужели мне действительно грозила опасность? Конечно, сама я не представляла ничего значительного в мире криминала, где вращался Лютый. Но его отец сказал, что я могу стать способом, которым могут попытаться навредить мужчине. Не напрямую, но через дорогих ему людей.

Было безумно волнительно осознавать, что я для Руслана значу нечто большее, чем просто инкубатор для вынашивания его детей. Приятное, теплое чувство охватило все тело, проникнув в каждую клеточку, создав впечатление, что я парю над поверхностью пола.

Тем же днем я получила еще одно подтверждение, что Руслан был предельно серьезен, а его обещания не стали пустым звуком. Мурад Османович навестил меня не один, а в компании Тимофея. Это событие меня несказанно обрадовало, и Тимофей тоже был счастлив увидеться со мной.

– Спасибо, что присматриваете за ним, – от всей души поблагодарила я отца Руслана. – Мне гораздо спокойнее, когда я знаю, что Тим не остался один.

– У него есть особенности. Со слухом, – качнул головой мужчина. – С таким затягивать не стоит. Когда ты собираешься их решать?

– По правде говоря, Руслан уже договорился с клиникой и хорошим врачом. Мы должны были поехать с Тимофеем на текущей неделе, но вмешались обстоятельства. Теперь нужно дождаться, когда меня выпишут и заново попросить о встрече.

– Что вообще говорят врачи?

– Слух Тимофея может ухудшиться, если не лечить. Большего сказать не могу. Нужно хорошее обследование.

Мурад Османович снова покачал головой, задумался, погрузившись в свои мысли, потом сказал негромко:

– У моего младшего сына тоже были проблемы со слухом. Врожденная глухота. Лечению не поддавалась. Можно было лишь слуховые аппараты носить. Сейчас медицина шагнула далеко вперед и даже если нужно установить такой аппарат, он не займет много места, будет выглядеть аккуратно, а в то время, почти тридцать лет назад, это выглядело совсем иначе. Мой младший сын Малик не любил носить носить слуховые аппараты. Это стало одной из причин катастрофы…

Я прислушалась к словам Мурада Османовича. Внезапно меня посетила догадка: именно поэтому Лютый так резко отреагировал, бурно и настойчиво предлагая мне помощь с лечением Тимофея. В тот миг Лютый сказал мне, что я даже не представляю, к каким последствиям может привести промедление.

– Что случилось?

– Тогда я разводил племенных жеребцов, рука была крепче, чем сейчас, и я не пасовал перед сложностями вроде дурного нрава лошади. Сам усмирял и объезжал непокорных… Один из таких жеребцов оказался чересчур норовистым. Бывалые люди советовали мне избавиться от дурного коня, пока тот не довел до беды. Но я был упрям и к тому же вывалил за жеребца баснословно огромную сумму денег. В тот злосчастный день дурной жеребец вырвался из моих рук и убежал, помчал во весь опор. Он перемахнул через ограду и попал во двор, где играл Малик. Ему в то время было примерно столько же, сколько Тимофею. Малик был без слухового аппарата и ничего не услышал, а когда увидел опасность, то было уже слишком поздно. Конь просто затоптал мальчишку… Моей вины в произошедшем невероятно много. Не проходит ни одного дня, чтобы я не сожалел о случившемся или не думал, а что, если бы Малик услышал об опасности? Успел бы отпрянуть в сторону и остаться в живых?

Мужчина переплел пальцы и задумался, разом постарев лет на десять, а то и больше. Мне стало грустно от его рассказа, я сама много раз крутила в голове подобные мысли, страшась, как бы не произошло беды из-за ухудшающегося слуха Тимофея…

– Мне очень жаль, – произнесла я и, поддавшись внезапному порыву, накрыла руки мужчины своей ладонью.

Мурад Османович качнул головой, похлопал по моей руке и усмехнулся:

– Руслан Малика очень любил и не простил мне этой ошибки до сих пор. Он пристрелил того жеребца, не став ждать, пока я сам избавлюсь от дурной лошади. С той поры мои отношения со старшим сыном натянутые. Он не желает принимать помощь, даже если в этом есть нужда.

– Руслан говорил мне, что вы хотели забрать меня и Тимофея на время. Он спросил моего мнения и пообещал, что если захочу уехать подальше отсюда, он все устроит.

– Да неужели?! – оживился отец Руслана, и в его глазах зажегся огонек. – Мне он ничего подобного не говорил, лишь на дверь указал.

– Мне нет нужды вас обманывать. Он предложил, но я сама отказалась. Не хочу никого обидеть, но считаю лучше быть там, где мне уже знакома обстановка, а переезд, пусть даже временный, это всегда стресс не только для меня, но и для Тимофея.

– Я предложил этот вариант Руслану в момент, когда не знал всей картины происходящего. О том, что твоему мальчишке требуется лечение. Сейчас понимаю, что такое предложение было опрометчивым, от желания уберечь и помочь сыну-упрямцу, который ни за что не признается, что ему нужна помощь.

– Мне кажется, у вас наладятся отношения. Руслан вам доверяет, иначе бы вас здесь не было, – обнадежила я мужчину.

Мне показалось, что мои слова приободрили Мурада Османовича. Он покинул палату в приподнятом настроении и мне было приятно видеть, что Тимофей поладил с отцом Руслана.

Я проводила мужчин взглядом и из окна больницы наблюдала с улыбкой, как Тимофей направляется к автомобилю вместе с отцом Лютого.

В тот же миг послышался легкий, но требовательный стук в дверь. Я обернулась с улыбкой, решив, что ко мне в палату вновь заглянул врач или медсестра, но улыбка замерла на моих губах.

В дверном проеме палаты стоял Лютый.

Я торопливо сглотнула ком, появившийся в горле неизвестно откуда.

Ноги ослабли в коленях, и пол под ногами предательски качнулся из стороны в сторону. Я нашарила левой ладонью подоконник и схватилась за него, чтобы не упасть.

– Руслан?! Что ты здесь делаешь?!

– Тебя хочу… увидеть.

Краткая пауза разделила предложение на две части. Неосознанно это сделал Руслан или нарочно, но эта краткая заминка не прошла мимо меня и двусмысленность предложения обострила восприятие.

Боже! Неужели он действительно находился здесь?! Со мной?!

Я с жадностью и тревогой всмотрелась в лицо Руслана. Усталость давала о себе знать запавшим взглядом и серыми тенями под глазами.

С одного взгляда было понятно, что лучше бы Лютому находиться в больничной койке, но взгляд мужчины горел решимостью и таким голодным огнем, что я бы не осмелилась указать ему на дверь, хоть и попыталась облагоразумить его словами:

– Но тебе… тебе же нельзя…

Я еще много чего собиралась сказать ему, но Лютый оборвал мои слабые попытки:

– Можно. А для скорейшего выздоровления я бы даже сказал, что жизненно необходимо! – хрипло возразил мужчина и сделал шаг в мою сторону, плотно закрыв за собой дверь.

Руслан направился ко мне медленным, но уверенным шагом. Внезапно стало так тихо, что я слышала, как бьется мое сердце и шумит кровь в ушах.

Я не единожды видела Лютого, но всегда смотрела на него лишь украдкой, словно воруя у судьбы возможность полюбоваться этим сильным, большим мужчиной.

Однако сейчас, после того, как мы приоткрылись друг другу, необходимость таиться отпала, и мне представилась возможность хорошо рассмотреть мужчину, проведя взглядом по его мощной мускулатуре и широким плечам. Я в очередной раз подумала, что он проводил много времени в спортзале и невольно восхитилась, как его роскошным телосложением, так и умением найти время для себя даже будучи сильно занятым человеком.

Я рассматривала его, кляла себя за то, что смотрю и не могу отвести взгляд. Стоило это сделать немедленно, пока мужчина не понял, что мой взгляд был словно приклеен к его телу.

Руслан шел прямиком ко мне и остановился рядом.

Непривычно было видеть Лютого одетым в просторную спортивную футболку белого цвета и спортивные шорты, длиной чуть ниже колена. Обычно он отдавал предпочтение другому стилю в одежде. Однако это ничуть не умаляло способности Лютого повергать в состояние легкой нервозности при его приближении.

Лютый остановился рядом и обвел меня пристальным взглядом, от которого по коже расползлись острые мурашки и заострились вершинки груди.

Руслан не преминул отметить это своим темным, тягучим взглядом и я, постеснявшись подобной реакции тела, начала искать, чем бы прикрыться поверх больничной сорочки, натянувшейся на груди.

Но Руслан был быстрее. Он опустил руки мне на плечи и склонился с улыбкой, которая лишь скользнула по его глазам и затерялась где-то в левом уголке губ.

– Замерзла? – поинтересовался невинно. – У тебя мурашки по коже.

– Не знаю. Сейчас меня то в холод, то в жар бросает, – призналась я и пожалела, потому что взгляд Лютого после этого стал еще темнее и выразительнее.

– Надеюсь, это не от дурного самочувствия? – спросил Руслан, сканируя мое тело взглядом.

Мне стало трудно дышать, и знакомый жар заструился по моим венам, проникая в каждую клеточку тела, а в низ живота – особенно сильно. Внутри начали порхать бабочки.

– Нет, я хорошо себя чувствовала с самого утра, а сейчас… Сейчас мне стало еще лучше. А ты? Неужели тебя отпустили из больницы?

Лютый держал ладони на моих плечах, не сдвигая их ни на сантиметр, но вместо сильных пальцев по моему телу струился его жадный, мужской взгляд, проникая под одежду и заставляя гореть.

Большие, шершавые ладони обожгли кожу запретным жаром. Лютый медленно провел по плечу и большим пальцем нежно, интимно погладил выступающую косточку ключицы, чем вызвал еще больше трепета и страха, но с привкусом затаенного ожидания: что же последует за этим жестом?!

Мое тело насквозь пронизали искорки взаимного притяжения. И чем дольше ладони Лютого оставались там, где они лежали, там быстрее таяла моя воля.

– Я сам себя отпустил. Невмоготу больше находиться вдалеке от тебя, Машуня.

Голос мужчины сел на несколько тонов и наполнился бархатной хрипотцой, чувственной и смелой. От этого звука мои ресницы дрогнули и глаза закрылись сами по себе.

В тот же миг Лютый опустил губы на мою щеку, а оттуда жадно и горячо скользнул ими на шею. Я всхлипнула и потянулась к нему в ответ за дополнительной порцией ласки, руки взметнулись к мужским плечам как по волшебству.

Мне хотелось обнять Руслана в ответ крепко-крепко, но едва ладони коснулись его широкой груди, я ощутила плотный край бинта, хорошо чувствуемый через ткань просторной футболки, надетой на мужчине.

– Постой…

Лютый не остановился, жадно продолжая целовать шею, оттягивая сорочку вниз, прокладывая дорожки поцелуев вдоль ключиц.

– Руслан, ты же не просто так забинтован!

С огромным трудом я сомкнула ладони на его скулах, покрытых короткой, колкой щетиной и заглянула мужчине в лицо. Он задержался, тяжело дыша. Сейчас Руслан смотрел на меня сверху вниз, его взгляд был глубоким, горящим и проникал мне под кожу, рождая ощущение, что нет никого в целом мире, кроме нас вдвоем.

– Меня немного подстрелили. Но как видишь, я жив и почти полностью здоров.

– Бинты – это не шутки. Я бы вообще тебя из больницы не выпустила!

– Ты же училка. Накажи меня строго. За непослушание и нарушение больничного режима, – игриво предложил мужчина.

– Руслан! – возмутилась я.

– Ты меня приманила своими словами. Веришь или нет, но даже уснуть не получилось. Так сильно хотелось получить подтверждение мыслям, на которые меня натолкнул наш вчерашний разговор, – произнес Лютый, продолжая смотреть на меня глубоким, пристальным взглядом.

Он обхватил мой подбородок и приподнял лицо, теперь мужчина казался мне еще выше и сильнее, чем есть, потому что я смотрела на него снизу вверх и тени ложились на его лицо, придавая загадочное выражение.

– Тебе нельзя не спать. Я хочу, чтобы ты поправился как можно скорее.

– Это твое единственное желание? – поинтересовался Лютый.

Мне пришлось собрать все самообладание, которым я только владела, чтобы суметь произнести хотя бы несколько слов в ответ.

– К чему этот вопрос?

– Как же твои другие слова? О том, что скучаешь. Скучаешь или нет? – хрипло поинтересовался мужчина.