Текст книги "Единственная для Лютого"

Глава 19

Лютый

Когда Лютый вошел в барак со своими людьми, по ним сразу же открыли огонь. Они угодили в засаду, в самое пекло, и Усман погиб сразу же. Его помощник, Бакар сопротивлялся превосходящим силам противника плечом к плечу вместе с Лютым, но тоже был ранен. Рана была не смертельной, если вовремя подоспеет подмога.

И когда почти со всеми было покончено, Лютый понял, что одному ублюдку удалось ускользнуть. Впрочем, он не сбежал, но поступил глупо, взяв в заложники Машу.

Решил разыграть козырь, который он, Лютый, сам любезно предоставил врагу. И зачем только он потащил за собой Машу? Как она еще не в обмороке глубоком валяется?!

Как только Лютый выполнил требование ублюдка, тот толкнул Машу и выстрелил. Счет шел даже не на секунды, но на мимолетные мгновения. И Лютый бросился вперед. В прыжке он успел сграбастать девушку в охапку и развернуться под выстрел правым плечом. На его счастье, пуля лишь чиркнула по коже. Противник выматерился и бросился бежать. Теперь он уже точно понял, что ему не одержать верх.

Лютый вскочил на ноги и поднял Машу.

– Цела?!

Он торопливо ощупал девушку и осмотрел, удостоверившись, что на Маше крови не было. Тогда он затолкал Машу в соседнюю комнату, служившую кухонькой.

– Сиди здесь. Я скоро вернусь!

Маша вцепилась в его руку.

– Нет-нет! Не уходи!

– Я должен. Выяснить, кто устроил засаду! Сиди здесь!

Силой оторвал от себя девушку и бросился вдогонку. Выбежав на улицу, он понял, что мерзавец уже оседлал одну из тачек, припаркованных рядом и лихо надавил на газ, желая сбежать. Лютый прицелился и выстрелил. Расстояние уменьшалось с каждой секундой и шансы, что он сможет поразить цель, были невелики.

Но машина проехала еще несколько метров, а потом глупо свернула влево и сошла с дороги. Лютый трусцой добежал до тачки и выматерился – убегавший был мертв.

Пнув колесо, он выматерился еще раз. Ему удалось выйти живым и почти невередимым из ловушки, подстроенной кем-то, но все, кто участвовал в заварушке, были мертвы! Кого допрашивать?!

Лютый залез в машину и обшарил карманы убитого, забрав бумажник и телефон. Потом он рванул в обратном направлении, чтобы осмотреть Бакара, успокоить Машу и вызвать своих людей.

Он успел войти внутрь и прошел несколько метров, прежде чем услышал подозрительный шорох, выстрел и крик Маши:

– Лютый!

Он резко обернулся на звук ее голоса и пригнулся.

Пуля просвистела мимо его головы.

Он бросился к врагу, который уцелел лишь чудом, но сейчас лежал на полу без сознания с окровавленной головой.

Рядом с ним стояла Маша, держа в руке кирпич.

– Он не движется. Я его убила?! – спросила с плачем.

– Нет, не убила, – ответил Лютый, проверив пульс.

Он обвел строительный вагончик быстрым взглядом, нашел моток веревки и связал врага, пленив его. К коменту, когда Лютый закончил, в комнату приковылял Бакар.

– Ты как?

– Жить буду, – ответил с придыханием. – В отличии от Усмана.

– Гады!

– Я нашим позвонил, – посмотрел с вопросом на Лютого.

– Правильно сделал. Скоро будут?

– Ближе всех был Дмитрий. Он сказал, что через полчаса будет здесь.

– Хорошо… Собери пока у них все, что найдешь, и присмотри за этим, – кивнул в сторону обездвиженного врага. – Его ждет разговор!

Шестеренки в голове Лютого крутились с бешеной скоростью. Он пытался сообразить, кто мог хотеть его смерти.

Много кто, откровенно говоря!

Просто некто, узнав, что Лютый разыскивает Соловьева, решил использовать это как приманку, запустив слушок.

Лютый обязательно должен был выяснить, кто это сделал! Немедленно!

Но потом он услышал всхлип, а за ним еще и еще…

Маша.

– Бакар, ты сможешь дождаться Димона в одиночку? Или подстраховать?!

– Порядок, шеф. Сделаю все в лучшем виде.

– Я возьму вашу тачку. На моей стекла прострелены.

Бакар кивнул и опустился на низкий стул, наставив пистолет на поверженного мужчину, еще не пришедшего в сознание.

* * *

Нужно было выбираться отсюда. Лютому было не привыкать видеть кровь – и свою, и чужую. Но он был не один.

Рядом с ним была Маша – хрупкая, кажущаяся вообще пылиночкой, в особенности рядом с ним. Но в то же время у нее хватило сил и смелости вылезти в нужный момент и ударить одного из нападавших кирпичом по голове.

Маша хотела помочь ему и помогла. Спасла жизнь. Маша и сама могла пострадать, отчаянная девчонка!

Но все обошлось и теперь Лютый считал нужным убраться отсюда, с места бойни. Не ради себя, но ради Маши.

Лютый был в курсе, как работает адреналин. На приливе человек не замечает ничего вокруг, но потом, как только доза гормона в крови снижается до привычного уровня, начинается «откат», появляются болевые ощущения и реальность снова воспринимается в обычном ракурсе, а не сквозь призму всполохов гормонов.

Лютый видел, как «откатом» скручивало в бараний рог и самых сильных мужчин, а Маша… Маша была лишь девушкой, не имеющей раньше дел с криминальными разборками.

Если бы Лютый приехал сюда без девушки, он бы дождался появления своих людей. Но сейчас принял решение уехать, нужно было вывезти Машу как можно скорее, пока она не пришла в себя и не начала смотреть по сторонам, большими глазами, увеличивающимися от ужаса и осознания того, что творилось кругом.

Лютый планировал вернуться на десяток километров назад по трассе, остановиться в придорожном мотеле и уже там дождаться появления подмоги.

Пустая трата времени. Но ради Маши. Не ради себя.

Вот опять…

– Поехали, – бросил Лютый.

Он подошел к девушке и настойчиво обернул руку вокруг ее плеч, зафиксировав, чтобы в приступе паники Маша не начала вырываться. Но Маша и не пыталась.

Она странно затихла, только глаза до сих пор блестели. Ох уж эти глаза-звездочки, сияющие так ярко, что почти слепили Лютого. И за этим фантастически ярким блеском глаз он не мог рассмотреть их цвета, путаясь в показаниях: какого же цвета глаза Маши?

Серые? Голубые? Светло-карие?

Лютый точно помнил, что глаза у Маши светлые, но точнее сказать не могу. Он раньше вообще не забивал себе голову такими мелочами, как цвет глаз у девушек.

Гораздо интереснее было все то, что находится гораздо ниже спереди, и совсем-совсем низко – сзади. Эти выпуклости Лютый всегда оценивал первыми. Помнили его руки и то, какой была задница Маши – небольшого размера, округлая и очень приятная на ощупь.

Но про глаза Маши Лютый мало чего помнил и даже чувствовал себя на приливе нетерпения узнать правду.

Он ощущал острую необходимость проконтролировать все и ждал подвоха со стороны девушки. Но подвоха не было. Маша покорно выполнила всего его указания, не сказав ни одного лишнего слова.

Лютый подогнал джип к парадному входу, прямиком к крыльцу, и Маша сразу же залезла внутрь. Она заняла место на пассажирском сиденье, молча пристегнулась, не задавая лишних вопросов.

Лютый, так же не говоря ни слова, завел машину и рванул с места. Несколько минут прошли в полной тишине.

Лютый следил за ровным серым полотном дороги, сосредоточенно смотрел вперед. Но его взгляд самовольно уплывал в сторону Маши, сидящей с идеально ровной спиной, вытянутой словно по струнке.

Надо было следить за дорогой, но Лютый цеплялся за взглядом за каждый взмах пушистых ресниц и зависал на пухлых губах Маши, которые она прикусывала, нервничая.

Ей пришлось пережить перестрелку, довольно хлесткую и жаркую, даже у него самого пульс подскочил и сердце зашлось в ускоренном ритме, а что говорить про девочку, непривычную к такому?

В очередной раз Лютый перевел взгляд на Машу, а она в ответ вскользь посмотрела на него, часто дыша, с блеском в глазах.

Ругнувшись, Лютый внезапно крутанул руль вправо и резко тормознул, бросив автомобиль на пыльной обочине дороги.

Маша даже не успела спросить, что случилось и сказать что-то против тоже не смогла.

Лютый мгновенно отщелкнул ремень безопасности, которым была пристегнута Маша, и притянул девушку к себе. Он обхватил ее за плечи, одна рука резко взметнулась вверх, впившись в темные локоны, зафиксировав голову Маши так, чтобы не смогла увернуться от поцелуя.

Лютый принялся целовать Машу напористо и жадно, почти насилуя ее рот своим, глубоко тараня языком, почти задыхаясь и едва не сгорая до основания.

Рассудок пылал в огне желания и страсти. Лютого подстегивал адреналин, еще бушующий в крови, не остывший и будоражащий.

– Машка, какая ты вкусная, ошизеть просто! – прохрипел в распахнутые губы и вновь начал целовать безудержно.

Глава 20

Лютый

Маша уже сидела верхом на его коленях. Лютый отщекнул крепление, оттолкнулся пяткой от пола и отодвинул сиденье назад, до максимума. Ему было плевать на временные ограничения и неудобства.

Сейчас все было удобно и доступно. Его пальцы проникли под ткань кофточки и прочертили дорожку мурашек по горячей коже Маши, вдоль границы трусиков.

Тех самых бабушкиных парашютов, как иронично назвал их Лютый. Белые, плотные хлопковые трусики, прикрывающие всю попу Маши. Не трусы, а убийство желания – так он считал раньше, привыкший к тому, что девушки демонстрировали свое тело – выгоднее и откровеннее, а не прятали его под одежду.

Но с Машей все было иначе, и даже эта ткань, плотно прилегающая к ягодицам, заставляла Лютого фонтанировать нетерпением и фантазировать о том, что же находится под ними. Его переполняло предвкушение и, кажется, впервые в жизни его нетерпение было настолько острым, почти болезненным и причиняло неудобство.

Поцелуй перетекал из одного в другой. Они становились все жаднее и откровеннее, руки еще более нетерпеливо пытались справиться с одеждой Маши. Но потом он резко притормозил, поняв, что устроить в машине первый раз для невинной девушки не есть хорошо.

Он притормозил, но Маша продолжила его целовать, словно пьяная. Лютый со стоном придержал девушку за плечи.

– Машунь, притормози. Здесь мотель недалеко, пять минут. Пять минут пути… – с этими словами он насильно ссадил Машу и пристегнул ее.

Через миг авто сорвалось с места, стирая покрышки об асфальт. Лютый гнал машину, как на пожар. Если быть точным, то его кровь и в самом деле стала огнем, жадным и бесперебойным, уничтожающим все разумные мысли, подавляя их только одним желанием – плотским и исконно мужским.

Тормознув авто возле мотеля, Лютый выбрался из машины и помог вылезти Маше. Его до сих пор вело в сторону от желания, но на дне глаз Маши он успел разглядеть крохотные искорки сомнения и пробуждающегося здравого рассудка. В его силах было и придержать коней, и спустить их галопом. Он выбрал второе и жадно зарылся пальцами в волосы Маши, прижал ее к внедорожнику на парковке и начал целовать так, чтобы девушка окончательно поплыла, сдавшись…

Так и случилось. Между поцелуями он услышал сдавленный, сладкий стон и потащил Машу за собой. Он не разбирал дороги и почти не помнил, как снял номер и заплатил администратору, как поднялся на второй этаж и отомкнул ключом дверь номера.

Двухместная кровать, окно, торшер, столик, кресло…

Лютый отметил это механически, оценив обстановку номера, но не отметив деталей.

Не разрывая поцелуев, они продвинулись вглубь номера, сцепляясь пальцами за право первым снять, сорвать друг с друга одежду. Лютый старался контролировать ситуацию, но тем не менее, зацепился носком ботинка за ковер и рухнул на кровать. Вместе с Машей. Но вовремя успел выставить вперед ладони, чтобы не рухнуть на девушку всем весом своего тела. Однако их тела соприкоснулись и на месте столкновения проскользнула темная искра, заставившая их взаимные чувства искрить еще сильнее, обжигая, волнуя кровь.

Поцелуи стали совсем жадными, с укусами. Лютый впервые, пожалуй, целовался так много и растягивал прелюдию. Обычно, с любой другой девушкой он перешел бы к главному и наслаждался откровенной близостью, на грани приличий.

Но сейчас ему не хотелось разрывать этот контакт губ и языком, сладких спазмов удовольствия и тянущих ощущений где-то глубоко внутри. Его пальцы прекрасно справлялись со своей задачей – избавить Машу от одежды.

Девушка и не сопротивлялась, охотно принимая грубоватую мужскую ласку, подстраиваясь под запросы Лютого, подчиняясь ему. Покорность, но не наигранно-показная, а покорность проигравшей стороны, охотно принимающей свое поражение.

Накануне Лютый бросил Маше фразу, мол, ты на третий день на меня сама запрыгнешь. Однако сейчас он не мог сказать точно, кто на кого первым запрыгнул. Это было обоюдным, они двигались друг другу навстречу и стремились как можно быстрее встретиться обнаженными телами.

Это желание стало совсем нестерпимым. Приподнявшись, Лютый мгновенно избавил Машу от остатков одежды.

Он завел руку Маше за спину и, ловким движением расстегнул застежку бюстгальтера, стянув его властным жестом. Маша инстинктивно попыталась прикрыться, скорее неосознанно, действуя автоматически. Но Лютый придержал ее руки, не позволив закрыться, и впился взглядом в тяжело вздымающуюся грудь.

– Красивая…

От сильного возбуждения его низкий голос стал совсем хриплым, едва не срываясь. Горло сдавило будто тисками.

Лютый пересекся взглядом со взглядом Маши и не увидел в нем ничего, кроме сильного желания. Все остальные эмоции и чувства девушки были притуплены и подавлены. Даже чувство стеснения отошло на второй план. Сейчас Маша была открыта и доступна для него, целиком открыта.

От соития их отделял всего один миг и Лютому хотелось прочувствовать все его оттенки.

Маша привстала на кровати и сама потянулась вверх, к его губам. В этот момент Лютый понял, что и ему хочется того же самого – разрядки после пережитой стычки. Когда они оба находились на волоске от смерти, когда почти простились с жизнью и потеряли эту тонкую нить, в них поселился голод и острое, непреодолимое желание во что бы то ни стало почувствовать себя живыми. Возможно, именно это и толкнуло их в объятия друг другу, заставив чувствовать то, что никогда раньше не ощущалось.

Маша хотела его близости, а он хотел ее. Безудержно.

Сейчас можно было дать волю желаниям и развернуться на полную катушку.

Лютый разделся сам, поспешно сбрасывая на пол куртку, штаны с бельем. Потом резким движением стянул с тела футболку и успел заметить, как еще ярче засверкали глаза Маши при виде его тела. Девушке определенно нравилось то, что она увидела. Неосознанно, словно в пьяном бреду, Маша потянулась вверх, начала водить ладонями и пальцами по его плечам, рукам, спине, наслаждаясь твердым рельефом мышц.

Быть ближе – читалось в каждом жесте.

Лютый лег сверху, чувствуя жар, идущий от кожи Маши. Он прижался к ней своим телом, позволяя привыкнуть.

Зубы сводило от желания завершить все прямо сейчас, немедленно. Но он тянул, давал привыкнуть и действовал очень и очень осторожно. Девушка сама обняла его и прижалась крепче, давая сигнал, что готова к продолжению.

Готова к нему.

Он чувствовал это каждой клеточкой кожи, покрывшейся горячей испариной.

Лютый нагнулся и быстрыми, легкими поцелуями стал покрывать грудь девушки, ключицы, шею.

Он приник к ней плотно-плотно и скрипнул зубами. Все его тело свело от напряжения. От желания присвоить себе девушку целиком, раз и навсегда разобравшись с ее крохотной, невинной проблемой.

Только это сейчас стояло между ними.

Лютый чувствовал преграду – и напряжение, витавшее в воздухе.

Это был момент, когда отступить назад уже было невозможно, нереально, но и вперед он пойти бы смог, только получив согласие Маши.

Миг был кратким, но для Лютого он стал решающим, знаковым, ведь прежде он не имел дело с такими девушками, как Маша.

– Да? – спросил, задыхаясь.

Лютому не было нужды уточнять и говорить больше, чем он сказал. Маша поняла его без дополнительных уточнений, оторвалась от его губ и посмотрела в глаза Лютого, ответив коротко и томно:

– Да…

Больше ничего говорить не нужно было.

Лютый снова обрушил поцелуй на ее губы, языком запечатав все звуки, особенно высокий и короткий крик, замерший на границе их ртов, когда с препятствием было покончено одним рывком. Потом он замер и начал целовать медленнее, глубже, нежнее, каждым движением губ смягчая резко обозначившиеся границы, уговаривая языком тела расслабиться и открыться, открыться и расслабиться, чтобы дать возможность насладиться близостью.

Целиком. Полностью.

Без ограничений.

Он почувствовал миг расслабления и полного доверия Маши. Ее эмоции отозвались в нем, он безошибочно распознал едва уловимые сигналы тела – более частое дыхание и сладкая истома дрожи, охватившая тело Маши.

Они стали ближе.

Кажется, теперь Маше уже не причиняла дискомфорта их близость и размеренные, глубокие движения. Она была готова к большему и Лютый замер от наслаждения, которое едва не выскользнуло бесконтрольно, просто от осознания того, что девушка приняла его, пожелав большего.

Маша выгнулась ему навстречу. Сейчас разницы между их телами не существовало и желание быстро-быстро завоевывало границы, подчиняя своему ритму – ускоренному, рваному, жадному, как их учащенное дыхание, одно на двоих.

Так хорошо…

Лютый плотно сжал губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу обжигающие чувства и звуки удовлетворения.

«Разве так бывает?» – стало его последней мыслью перед тем, как мозг окончательно отключился, а контроль перешел полностью инстинктам, которые завершили начатое ярким, сладким финалом не только для него, но и для Маши.

Когда Лютый пришел в себя, он мгновенно перекатился на спину, рухнув на кровать рядом с подрагивающим телом Маши. Впервые его так сильно торкнуло в самом конце, что показалось, будто он оглох.

В номере было тихо-тихо. Слух Лютого улавливал только учащенное дыхание Маши, которое она пыталась выровнять, и больше никаких сторонних звуков.

В комнате было темно. Ведь ворвавшись в номер, они так и не зажгли свет. Он сейчас был им не нужен.

Тело медленно остывало, но сердце никак не желало успокаиваться и продолжало биться в учащенном ритме, словно аритмия и спертое в грудной клетке дыхание стали его верными спутниками и постоянными друзьями.

Справа от Лютого раздался шорох – Маша шевельнулась. Лютый прикрыл глаза, ему было лень двигаться и идти в душ, хотя раньше бы точно двинул под струи воды, чтобы как можно скорее смыть с кожи приставучий запах духов продажных женщин. Для Лютого они всегда пахли одинаково – приторным дурманом, даже если их парфюм был элитным, со свежими нотками.

Но то было раньше, а сейчас рядом с Лютым лежала девушка, в которой было непривычным все, начиная затравкой их встреч и заканчивая запахом ее кожи.

Потянувшись в сторону Маши, Лютый прижался носом к местечке, между шеей и ключицей, втянул носом сладкий, приятный запах – чистый, без примеси парфюма и искусственных ароматов цветов. Маша пахла чистотой и пряностью их соития, на влажной, светлой коже девушки этот аромат чувствовался, как величайший соблазн.

Лютый провел языком по шее, скользнув выше, до самого уха и собрал губами ответную, частую дрожь тела Маши. Потом притянул к себе на плечо и не позволил отстраниться.

На Лютого накатило потрясающее чувство – его словно придавило к кровати усиленной гравитацией. Он не мог пошевелить даже кончиком пальца. Маша, кажется, испытывала те же чувства, доверчиво устроившись на его широком плече.

Кажется, она начала засыпать, утомившись.

Лютый слушал ее тихое дыхание и глупо улыбался, глядя в потолок. Они оба задремали. Через некоторое время Лютый проснулся от того, что Маша беспокойно ерзала на его груди.

– Холодно? – хрипло поинтересовался он.

Маша во сне забросила ногу на его бедро и на вопрос утвердительно кивнула, прижавшись теснее к нему обнаженной грудью. Этот мимолетный контакт высек из тела беспощадную искру и Лютый мгновенно поменял себя и Машу местами.

– Сейчас согрею, – пообещал, наклонившись к ее губам, срывая с них жадные поцелуи и разжигая кровь страстью.

Все повторилось снова… На этот раз уже неторопливее, с чувством смакования каждым жестом и движением.

Долго-долго.

Горячо…

До самого утра он не смог сомкнуть глаз. Маша доверчиво спала у него на широкой груди. Лицо девушки было безмятежным, а иногда по припухшим губам скользила счастливая улыбка, вернее, намек на нее.

Оставалось не так много времени до рассвета. День выдался тяжелым, ночка – горячей и бессонной. По-хорошему надо было поспать немного, набраться сил перед следующим днем. Но Лютый не мог уснуть. Ему совсем не хотелось спать.

Он смотрел то на лицо Маши, то переводил взгляд в потолок, а оттуда скользил взглядом на окно, за которым уже начинал светлеть горизонт.

Впервые он чувствовал себя так хорошо и уютно, его почти ничего не беспокоило. Мысли были спокойные и ленивые. Хотелось как можно дольше растянуть время и ограничить весь мир стенами этой комнаты, чтобы утро не наступало никогда.