Текст книги "Творчество и потенциал. Выпуск 2"

Явление второе

Из захваченного села люди спешно уходят, покидая дома и обжитые места. В доме Мухаммеда собралось около пятнадцати человек.

Абдуллаев. Дорогие друзья, прошло больше пятидесяти лет с тех пор, как разгромили фашистов-захватчиков. Во всём мире нашу страну знают как дружную и трудолюбивую. Пришли тяжёлые времена. Вот уже как три месяца внезапно пограничники побросали свои казармы, заставу вблизи Эчеда-майдан, покинули район. Оказывается, на границе района базируется двухтысячный корпус необузданных головорезов. И там же расположился штаб их командира Абдулмалика. Мы, оказывается, никому уже не нужны. Кто б мог подумать в наше время, что наши сёла будут захвачены неграмотными головорезами, которые не соблюдают ни законы, ни порядки. Захвачено соседнее село. Захвачено наше село. Сельсовета и участкового забрали. Возможно, завтра или послезавтра захватят наш райцентр. Поэтому возьмите, у кого есть оружие, и идите в сторону райцентра.

Гаджи лав. А что же будет с нашими домами, скотиной, птицей?

Абдуллаев. Чтобы твой дом пшеницей наполнился, сейчас тепло, прогоните прочь! А вы все уходите!

Явление третье

Во двор входят трое человек, вооружённые автоматами. Всех забирают на базарную площадь. На площади оказываются люди, не успевшие покинуть село. Человек с длинной бородой и чёрными вьющимися волосами взбирается на большой камень.

Абдулмалик. Ассаламуалейкум, варахматуллахи, ватаала, вабаракатум! Дорогие братья и сёстры по вере, причиной вашего сбора, нашего прибытия к вам является то, что мы принесли вам свет Всевышнего, его учение, науку, его законы. Вы, наверное, знаете, как соседняя Чечня живёт по законам шариата. Там люди живут как в раю под светом Всевышнего Аллаха. Мы – посланцы Всевышнего, из далёкой Аравии пришли проповедовать к вам – нашим братьям и сёстрам по вере, чтобы обучать наукам, чтобы освободить от неверной России. Всевышний нам дарит оружие, литературу, деньги. Я вас призываю к джихаду – священной войне против неверных. Вступившим в наши ряды воинам у нас есть зарплата. Её мы выдаём американскими долларами. Сегодня – ваше село, завтра – Ботлих, послезавтра – Махачкала… Аллаху Акбар!

Все вооружённые люди подхватывают «Аллаху Акбар!»

Абдулмалик. А теперь, если у вас есть вопросы, можете их задать.

Гаджилав. В ваши ряды вступают на добровольной основе или принудительно?

Абдулмалик. Соседняя Чечня вступила добровольно. Думаю, Дагестан от неё не отстанет.

Абдуллаев. Как я знаю, учение мусульман записано в Коране.

Абдулмалик. Да, это так.

Абдуллаев. Истинный учёный-арабист знает, что джихад – это отнюдь не физическое уничтожение приверженцев иной веры, религии, а лишь борьба с человеческими пороками, и начать нужно с себя. «Ты призови на путь Господа мудростью и красивой проповедью», – говорится в Коране. И тот, кто считает себя истинным мусульманином, возьмёт в руки оружие лишь в том случае, если нужно защищаться, если существует реальная угроза жизни. Я нигде там не читал, что на проповедь ходят с оружием в руках, что религию распространяют силой.

Абдулмалик. Отец, мы не пришли силой распространять нашу веру. Соседняя Чечня самостоятельно освободилась от России. Наш визит – чистая ваша поддержка словом, чтобы вас воодушевить. И я говорю, что мы пришли к вам, чтобы чисто словом поддержать.

Гаджилав. Во дворе моего дома я нашёл более двадцати шприцев. Их тоже вам Аллах дал?

Абдулмалик. У нас тяжёлая миссия. Иногда меняется настроение, берёт злость… Мы пользуемся лекарством, которое нам дал Всевышний.

Абдуллаев. Где теперь наш сельсовет и участковый?

Абдулмалик. Эти твари – изменники Родины и веры. Для них у меня решение короткое – по одной пуле!

Женщины с криками и плачем убегают с базарной площади.

Абдулмалик. С сегодняшнего дня в вашем селе работают законы шариата. Имамом вашей мечети отныне является Имран. Все вопросы, возникающие в вашем селе, будет решать он. Он ваш сельчанин, которого вы же и вырастили, которого вы же и воспитали. Отныне слушайтесь его.

Имран. Завтра все мужчины приходите в сельскую мечеть. Я расскажу вам, как работают законы шариата.

Абдуллаев. Нам не нужны ваши шариатские законы. Мы тоже знаем Аллаха!

Имран. Поэтому, наверное, ты за три копейки тридцать лет обманываешь и стар и млад.

Абдуллаев. Ещё сто лет тому назад известный даргинский поэт-импровизатор спел: «Пусть у храброго отца не родиться робкий сын…» Я знал твоего отца. Он был настоящим горцем-храбрецом, ты же и тени его не стоишь.

Имран (со всей силой бьёт старика). Мухаммад падает. Он встаёт.

Абдуллаев. Я и тогда ещё знал, что из тебя человек не получится. Тьфу на тебя! Пусть молния ударит на то место, где ты родился! Мерзавец!

Имран. Вот тебе от мерзавца горох.

Имран стреляет из автомата. Мухаммаду не дают упасть и уносят.

Действие второе

Большое село. Площадь посередине села.

Явление первое

Собравшиеся на сельской площади меж собой горячо спорят.

Гаджилав. Друзья, родственники, к нам пришла большая беда. Наше село захватили враги. Сегодня и ваше село захватят. Возьмите у кого что есть: ружьё ли, автомат ли, пугач ли, кинжал ли, нож ли. Убив религию наших предков, нам принесли новую религию. Нас призывают, чтобы мы придерживались чуждым нам законам и порядкам. Того, кто не согласен с ними, убивают. Наверное, вы слышали, что произошло вчера у нас в селе? Нам говорят: «Будьте с нами, братья-мусульмане, против России!» Если бы они были братьями-мусульманами, пришли бы они к нам с оружием в руках? «Мы, – говорят они, – пришли проповедовать». Кто их сюда позвал? Кто их сюда пригласил? Если они пришли на проповеди, зачем же они взяли оружие? Почему они убивают наших уважаемых людей? Они хотят угрозами нам навязать свою религию. Аллах един и пророки Его тоже одни и те же. Разве могут они на себя брать функции Всевышнего и Его пророков? Они говорят: «Давайте построим шариатское государство». Что же это шариатское государство в их понимании? Как мы знаем, в соседней Чечне закрыты школы, больницы, вузы, клубы почти не функционируют. Это и есть их шариатское государство. Нужна нам такая страна? Каждый человек должен подумать, что ему нужно. Во времена имама Шамиля никто не мог вступить на нашу землю с дурными намерениями. С этого дня тоже не ступит! Имам Шамиль говорил: «Любите свободу, как мать родную, и жизнь ваша будет вечно прекрасной. Пусть золото и богатство вас не манят. Больше любите Родину. Боритесь за свободу, защищайте её. Без неё для вас, горцев, нет жизни». Вчера вечером сын Халидовых Магомед, взяв автомат, уничтожил нескольких мерзавцев. Вот такими сыновьями гордитесь вы. Кто сегодня струсит – тот навсегда останется не мужчиной. Не забывайте об одном: за вашими спинами ваши матери и сёстры!

С десяток вооружёнными людьми приходит Имран.

Имран. Что за сказки ты здесь рассказываешь?

Гаджи лав. Я сюда не сказки рассказывать пришёл. За правду я.

Имран. Правда, что ли, дядя?

Гаджилав. Я тебе не дядя.

Имран. Ну, хорошо, не дядя. И за какую же правду ты сюда пришёл?

Гаджилав. Кто вас сюда позвал? Почему вы захватили наше село? Почему эти иноземные обезьяны по нашему селу с оружием ходят? Ты не знаешь, что люди пугаются? Где участковый и сельсовет? Если ты хозяин села, разговаривай.

Имран. Нас, конечно, никто сюда не звал. Как и тебе, это село и мне оно родное. Мы не захватывали ваше село. Люди, как вы все видели, ходят, куда им вздумается. Не иноземные обезьяны по селу расхаживают, а посланники Всевышнего с проповедью пришли. Людям не нужно их бояться. Их призвали, чтобы они помогли установить закон и порядок. Скоро они уйдут из села. Участкового и сельсовета вчера вечером отправили в Чечню, чтобы судить. Как вы знаете, наша столица находится там.

Абид. Вспомните горские добрососедские обычаи. Мы не считаем за людей тех, кто нарушает горские законы и порядки. Трижды погибало наше селение от рук грузинских князей в Средние века и в столкновениях с Хунзахским ханством, но на этот раз оно не погибнет, и вы на нём споткнётесь! За восемьдесят пять лет своей жизни я впервые слышу, что наша столица находится в Чечне.

Имран. Собственно, кто тебе слово давал? Когда разговаривает большой начальник, тебе следовало бы рот на замке держать, отец.

Абид. Я тебе не отец!

Имран. Ну, теперь я продолжу свою мысль. Вот вы говорите участковый, сельсовет. Кто они такие? За несколько российских рублей Родину продавшие псы! Вспомните исторические события: царские войска двадцать пять лет воевали с нами и силой захватили нашу свободную Родину. Пленили и забрали нашего духовного лидера. Генерал Ермолов сжёг много наших больших и маленьких сёл. Огнём и мечом они насадили свою религию, законы и порядки. И теперь мы больше двухсот лет под ярмом России. Дорогие братья и сёстры по вере, поймите одно, пришло время: скиньте российское ярмо, что на вашей шее. Будьте свободны. Вот по этой причине мы пришли к вам. Посмотрите вокруг, как величественно стоят эти высокие горы. Будьте же и вы величественны и свободны, как эти горы. Вы, наверное, знаете, что соседняя Чечня освободилась самостоятельно. Тамошние братья по вере нас делегировали сюда ради проповеди. До сих пор мы жили в грязи и во тьме. С этого дня мы должны жить свободными, чистыми, соблюдая религию и законы Всевышнего. Посмотрите, что за беда к нам пришла – повсюду грязь: и по телевидению, в журналах, в газетах, по радио. Наши дети, братья, сёстры смешиваются с пошлостью и грязью, когда едут учиться в города. Многие назад не возвращаются, потому что им нравятся городские порядки и грязный дьявольский свет. Кто в столице начальники? Все бывшие партийные работники, сейчас они себя называют демократами, показывая кривой путь мусульманам Всевышнего. Они заинтересованы, чтобы у них было побольше рабов. Многие из них, собрав свои пожитки и драгоценности, сбежали. Скоро наши войска дойдут и туда.

Расул. Дорогой «большой начальник», можно вопрос? Имран. Можно, брат мой по вере.

Расул. Ты человек, который получил хорошее образование, хорошее воспитание, которого мы направили по жизненному пути. Этой науке кто тебя обучил?

Имран. Как вы все знаете, я после окончания школы поехал в столицу учиться. Там я познакомился с хорошими людьми. С их помощью я поступил в один из каирских духовных вузов. Там были умные, отзывчивые, щедрые люди. После учёбы я ещё два года оставался там. Ещё обучался наукам. Когда услышал, что нужна помощь соседней Чечне, я бросил всё и прилетел туда. Установив законы и порядки Всевышнего, я пришёл и сюда.

Расул. Хорошо, что пришёл. Можно ещё вопрос?

Имран. Можно.

Расул. В соседнюю Чечню и я ездил, когда была ещё советская власть, и ещё раз два месяца тому назад. При советской власти люди там жили хорошо: школы, клубы, стадионы, ясли, детсады, институты, техникумы, заводы, фабрики, колхозы, совхозы функционировали. Теперь же я не видел ничего работающего. Бедность и уныние там царили. Люди не получают ни зарплат, ни пенсий, ни стипендий, ни пособий. Страшное время пришло. Вот такие законы и порядки вы нам принесли?

Имран (смеётся). Сразу видно человека, который не о душе думает, а о животе. Ты что себе думаешь, они всегда так останутся? С помощью Всевышнего и там воцарятся Его законы и порядки. Не о зарплатах и пенсиях должен думать человек. Только о душе должен думать человек. Когда ты там был, наверняка видел разрушенные десятиэтажки, заводы, фабрики, школы, садики?

Расул. Видел.

Имран. Знаешь ли ты, кто их разрушил? Знаешь ли ты, сколько там человек погибло? Знаешь ли ты, кто в этой благословенной земле посеял и бедность и разруху? Почему об этом не рассказываешь здесь людям? Двести лет мы в рабстве. Теперь мы принесли вам свободу. Если не хотите такие бедствия, вступайте в наши ряды. Встаньте под знамёна Аллаха. Уничтожим и казнокрадов, и взяточников, и всё руководство. Построим единый Кавказский Имамат. Амин, о Аллах!

Явление второе

Прибегает Фатима.

Фатима. Слышали ужасную весть?

Расул. А что за весть?

Фатима. Говорят, будто бы захватили наш район. Есть разговоры, что завтра-послезавтра захватят и столицу.

Имран (смеясь). Говорил же вам, мы каждый день занимаем сёла и райцентры. Не завтра, так послезавтра столица тоже будет нашей. Каждый день в наши ряды вступают со своим оружием тысячи, две тысячи мужчин. А вы – сомневаетесь. Потом, когда мы установим закон и порядки Всевышнего, все, кто не вступил в наши ряды, будут жалеть. Поэтому, все мужчины, возьмите своё оружие и пойдёмте с нами на столицу.

Расул. Имран, здесь собралось население двух сёл. Ты их спросил: «Пойдёте с нами?» А может быть, никто не хочет вступить в ваши ряды?

Имран. Расул, я тебя знаю. Ты младше меня на два года. Ты мне надоел. Идёшь с нами – иди, нет – пошёл вон!

Расул. Не иду!

Имран (обращаясь к своим подчинённым). Давайте-ка преподайте ему урок: сто палок!

Подчинённые забирают Расула.

Фатима. Куда вы забираете моего мужа?

Имран. Кого? Мужа?

Фатима. Да, мужа.

Имран (посмеявшись). Сказал ведь, пошёл учить урок. Хватит теперь, иди к себе домой!

Фатима. Пусть дом на твою голову обрушится, изверг! Ты для этого пришёл, чтобы захватывать и убивать наших людей? Что тебе от нас нужно? Тьфу на тебя! Чтоб тебе пусто было!

Имран бьёт Фатиму по лицу, и она падает. Жители окружают Имрана. Подчинённые Имрана стреляют наверх и освобождают его.

Действие третье

В горах небольшая лужайка. Люди в военной форме. Бронетехника. Горцы, которые оставили свои сёла. Среди них распространился слух, что президент прибывает.

Абид. Услышал, наконец-то, Всевышний мои молитвы. Теперь-то освободят нашу Родину эти молодцы.

Гаджилав. Да, освободят. Видишь, в ущелье едет бронетехника? Посмотри, вертолёты. Прошёл час, как они отвоевались. Один вертолёт сбили, но врагам тоже хорошо ответили.

Абид. Ни в одном страшном сне я не видел такой кошмар. Никогда не подумал бы, что мою горную Родину настигнет такая беда. Никак не думал, что горец на горца поднимет оружие. В сорок третьем году мне было всё понятно – впереди враг. Теперь же смотришь на них и не понимаешь: кто наш, кто не наш.

Гаджилав. Если бы они были наши, то не пришли с оружием.

Абид. Не в оружии дело. У них сердца гнилые, в душах моль завелась. Потеряли человеческое лицо. Пришло время, когда брат брата не знает.

Гаджилав. Твоя правда, уважаемый Абид. Идёт конец света.

Абид. Может быть. Смотри, сейчас начали стрелять.

Гаджилав. Смотри туда: из вертолёта кто-то вышел… Не президент ли он?

Абид. Что будет здесь президент делать?

Гаджилав. Не знаю. Может быть, он прилетел, чтобы нас поддержать, воодушевить.

Около десяти человек, разговаривая, подходят. С ними президент. Они все здороваются за руки с Абидом и Гаджилавом.

Президент. Дорогие друзья, я хочу у вас кое-что спросить.

Абид. Мы Вас слушаем.

Гаджилав. Спрашивайте. Чем можем – поможем.

Президент. Мне говорят, что боевики спрятались в этом селе и держат крепкую оборону. Чтобы их сбить с села, погибнет много молодых ребят. Мне военные специалисты советуют дать волю пушкам и вертолётам. Уважаемые аксакалы, что вы на это скажете? Знаю, что построить дом в горах, – это нелёгкое дело. Несколько лет семья должна работать, чтобы построить дом.

Абид. Никто и не мог подумать, что со стороны Чечни к нам может кто-то прийти с оружием. Несколько лет назад к нам оттуда пришли тысячи беженцев и мы их приютили в наших сёлах. У наших людей нет большого богатства, но они делились с ними тем, что у них было. Говорят, что Басаев от имени правительства Ичкерии окажет денежную помощь нашим горцам. Обещал газифицировать район. Но нам не нужны ни их деньги, ни газ… Если так нужно, то дайте разрешение военным. Делайте что угодно, но изгоните их из наших гор.

Президент. Спасибо большое за понимание. Вы же с оружием в руках защитили свою республику. Не жалея жизни, спасли не только свою республику, но защитили свободу всей России. Это особый пример патриотизма не только Дагестана, но и России тоже. Вы показали настоящий кавказский характер, героизм, стойкость, совесть, целеустремлённость, настоящую силу. Россия никогда не забудет то, что вы сегодня сделали! Дагестан спас Россию от распада.

Абид. Спасибо вам за то, что пришли на помощь. Эти разбойники не смогли сломить и подчинить себе горцев, чтобы жили по их звериным законам. Все знают, что на каждого их зверя в Дагестане есть свой герой.

Публицистические статьи

Андрей Канавщиков

Заместитель председателя правления Псковского регионального отделения Союза писателей России, председатель литературно-художественной творческой группы «Рубеж». Заслуженный работник СМИ Псковской области.

Публиковался в «Литературной газете», «Литературной России», журналах «Смена», «Север», «Аврора», «Дон», «Даугава», «Наш современник», «Молодая гвардия» и других. Автор 45 книг.

Лауреат всероссийских и международных литературных премий «Сталинград», «Чернобыльская звезда», им. А. К. Толстого, им. С. А. Есенина «О Русь, взмахни крылами!» и др. Гран-при фестиваля поэзии «Форпост». Четырежды становился лауреатом премии администрации Псковской области (в 2008, 2012, 2016 и 2020 годах). Член-корреспондент Петровской академии наук и искусств.

Молодые или начинающие?

1

В любом вопросе предельно важно определиться с терминологией и понятийным рядом. Вот, например, как следует относиться к определению «молодой писатель»?

Вроде бы, ответ очевиден: молодые – наше будущее, надо готовить себе смену, молодые несут новые идеи и новую кровь и т. д. Этакая благостная болтовня, риторическая речовка для праздничных трибун.

В то же время, если подходить к теме функционально и ждать от «молодых писателей» конкретных результатов, то никакой благостности в этом вопросе и в помине нет. Ведь в конкретной больнице мы и от молодого хирурга ждём мастерства опытного профессора, а в конкретной школе, если наши дети – двоечники, то не улыбаемся этак мудро: «Что ж, молодому учителю позволено…».

Молодость – не заячья губа и не ДЦП. Это всего лишь очень краткий период. Который можно употребить на ученичество, УЧАСЬ у мастеров, впитывая их мудрость, тренируя свои навыки. Даже бегая за водкой для мастеров и терпя их пинки, если ни на что другое «молодость» пока ещё не годится.

И можно ещё сделать вид, что писательская молодость – это нечто особое, требующее особого отношения. Некая автономная субстанция, не предполагающая взрослой, большой ипостаси. Некая принципиальная гусеница, замершая в своём развитии на отдельной ступени.

Этот второй подход сейчас очень популярен в писательской среде. Почему? Разве писатели не понимают, что всякие молодые рано или поздно вырастут из коротких штанишек и им нужно иметь за душой серьёзные, большие высоты именно по настоящим профессиональным меркам, а не некие «молодёжные» суррогаты? Некие эрзац-достижения. Конечно, понимают.

Но писательским начальникам проще убаюкать себя иллюзиями, что у них «всё в порядке», что у них «длинная скамейка запасных»… Проще откупиться каким-нибудь семинаром или «молодёжной премией», чем устроить взрослый, гамбургский разбор кого-либо.

А молодым тем более комфортно. Ещё не представляя ничего из себя, если сравнивать их с первыми величинами даже текущего литературного процесса, молодые прячутся в спасительную для себя нишу. Дескать, к нам нужны особые подходы, молодёжные. Это пускай старые хирурги отдуваются, а мы сделаем, как сможем, «нам разрешено и так».

Глупо это, по меньшей мере. Нет, понятно, что винтики вертятся, колёсики крутятся, тусовки зажигают, старшее поколение может спокойно спать, но зачем всё это?! Помогла ли премия «Дебют» выявить новых Пушкиных и Достоевских? Помогли ли русской литературе все те прочие десятки натужных проектов и акций для молодой аудитории? Поможет ли новейшее поветрие – премия им. А. И. Казинцева – молодым писателям в номинациях «Проза» и «Поэзия»?

Ответ, по-моему, очевиден и однозначен. Нет. Не поможет. И не потому, что я такой вредный и злой, а потому что алгоритм профессионального роста изначально выбирается неверный. Если заигрывать с пишущими и изначально создавать им неконкурентные условия, ничего стоящего не выйдет.

2

Заметьте, что практически никогда по итогам конкурса среди «молодых» не публикуются их работы-победители. А если публикуются, то лишь в качестве скандала или чтобы «поржать».

И это не камень в огород какого-то конкретного конкурса или неких членов жюри. Жюри как раз очень стараются из ситуации, в которую они постоянно попадают, выходить с подобием достоинства. И непечатание стихов молодых победителей – как раз из этой серии. Вроде бы и отметили, а вроде бы забыть поскорее обо всём и не вспоминать больше.

В «Литературной газете» Игорь Мошницкий рассказывал о 19-летнем Иосифе Бродском:

«В конце пятидесятых в ЛИТО при газете “Смена” по четвергам собирались молодые поэты. И среди них Иосиф Бродский. Ося, как его тогда все звали. Ему тогда ещё не было девятнадцати лет. Бедно одетый, рыжий, не по возрасту серьёзный юноша охотно давал почитать свои стихи знакомым и незнакомым. У меня его стихи оказались уже при третьем посещении редакции; когда я их прочёл, он сказал тоном человека, делающего царский подарок:

– Оставь себе.

“Нужны мне твои стихи”, – подумал я, но стихи у себя оставил.

В ЛИТО все поэты по очереди проходили процедуру обсуждения своих творений, так что за полтора года я выслушал множество стихов талантливых (скажем, Эрика Тулина или Галины Новицкой) и не очень, однако в голове у меня застряли только строчки Бродского и больше ничьи. Например: “В такую ночь ворочаться в постели приятней, чем стоять на пьедестале” – о памятнике Пушкину. Или: “Время, оно уходит, раны оно не лечит”. Это в девятнадцать-то лет».

Понимаете, в чём тут соль? Бродский и в свои 19 лет был уже хоть и молодым, но полноценным делателем литературы – с духовной работой внутри, со своим оригинальным видением мира. Да, он не был ещё мастером и виртуозом художественного слова, но он уже был величиной литературы. Величиной без большого внутреннего опыта, но величиной.

Такими напряжёнными пружинами смолоду были и Пушкин, проживший всего 37 лет, и Лермонтов, проживший 26… Можно ёрничать и умничать на тему возраста, но если человек не поэт в 19, то он не будет поэтом и в 40. Увы, всё очень скучно и логично.

Выделять неких молодых авторов среди общего массива литературы – глупость и кокетство. Часто 26-летний Лермонтов выглядит куда более зрелым и мудрым, чем убелённый сединами верлибрист Уитмен.

А взять нынешние, почти маниакальные, поиски неких молодых. Ищут их, ищут, а всё как-то больше талантов не становится. Общий уровень остаётся до неприличия средним.

Секретарь Союза писателей России Александр Бобров язвительно итожил по итогам XVII Международного книжного салона в Питере:

«…на сцене скинула меховую жилетку и осталась в майке московская поэтесса, чтобы лихо начать читать про “лобзаний плазменные лобзики”… Тут же выскочил рыжеватый стихотворец, с псевдонимом Франческа, в шляпе и с рюкзаком за плечами (на парадной-то сцене!), и начал читать по книге (!) ритмичную галиматью, среди которой разборчиво прозвучало: “Весна рисует чёрное на чёрном”».

А это уже Светлана Макарова-Гриценко повествует о книжном фестивале «Красная площадь»:

«А что же читали “молодые поэты” на главной сцене фестиваля? Лауреат премии “Лицей-2022” некто Оля Скорлупкина:

 
чего ты хочешь от меня аптека озерки
тогда как в голове снуют прозрачные зверьки
о предложения услуг вы цифровой недуг
там договор видений полн и можно я пойду
 

Это не случайный набор слов, лишённый знаков препинания, набранный обезьяной на клавиатуре, это первая строфа “стихотворения” лауреатки из её книги “В стране победившего сюрреализма”.

Никого по большому счёту не удивляет и тот факт, когда полуматерный политизированный бред Малиновской про “бело-красно-белый флаг” резко становится “лучшим стихотворением” и получает 300 тысяч рублей, то есть полторы годовых зарплаты среднего русского работяги!!!

Дословно:

 
я нажала отбой
и долго смотрела
на бело-красно-белый флаг
пока не увидела
что мой лучший друг
то что называется переобулся…
 

Кажется – помоги, подскажи человеку и он что-то поймёт. Вот и мэтр Анатолий Аврутин терпеливо объяснял: “Машу Малиновскую я знаю с её пятнадцатилетнего возраста, с того самого дня, когда однажды извлёк из почтового ящика конверт с первым поэтическим сборником Малиновской “Лики Луны” и письмо с просьбой прочитать и высказать своё мнение… Стихи были искрометно талантливыми…”».

Объяснил? Помог? Чёрта с два!

Потому что объяснять можно начинающим, тем, кто хочет слушать, но молодым уже ничего в принципе не объяснишь. Молодость – это всего лишь строчка в паспорте, а не литературная категория.

3

В принципе не может быть «молодых хирургов», «молодых комбайнёров», «молодых системных администраторов», «молодых писателей»… Профессиональные качества не выражаются возрастом, это – пальцем в небо.

Речь может идти лишь о стратегии работы с начинающими. Не с молодыми, а именно с начинающими. Начинающий хирург, начинающий писатель… То есть специалист, который работает над собой, понимает степень своего несовершенства и готов расти по общим законам общего потока жизни.

А сколько этому начинающему лет – ничего не значащая лирика. Сотрясение воздуха. Пауло Коэльо дебютировал в 40 лет, Джон Р. Р. Толкин – в 45, Умберто Эко – в 48! Да их бы даже на премию «Дебют» не приняли!

Почему-то многим кажется, что поэма Гоголя «Ганц Кюхельгартен», скупаемая автором в книжных магазинах – это что-то очень далёкое, почти легендарное, неправдоподобное. Но вот другой, более близкий по времени пример.

Борис Горбатов (1908–1954) начинал как поэт. Его печатали «Правда», журналы «Октябрь» и «Огонёк». В издательстве «Московский рабочий» был подготовлен сборник стихов 18-летнего поэта. А Горбатов принимает решение: рассыпать набор. И стихов с тех пор принципиально не пишет.

Всё это называется работа начинающих над собой. Что Гоголь, что Горбатов ставят перед собой взрослые задачи и по-взрослому добиваются их решения.

Они не ищут каких-то выгодных себе лазеек «молодости», прежде всего понимая, что профессионал растёт в профессиональном сообществе, а не в тепличных оранжереях. Показательно, как о теме высказывается многолетний куратор прозаиков премии «Дебют» Ольга Славникова:

«Если государство хочет иметь хоть какую-то перспективу, то оно должно вкладываться в культуру. И в молодого человека, и, извини, в меня тоже».

Идеально обозначены акценты! Нужно вкладываться в культуру, а уже потом появляется «молодёжь». Как одна из статей расходов, но не что-то глобально-всеохватное. Премия «Дебют» не может ставить и не ставит перед собой сугубо литературные цели.

Глупо ожидать достижения этих целей и от чего-то иного. В том числе и от изрядно разрекламированной «премии им. А. И. Казинцева». Алгоритм действий не тот. Хоть из штанов выпрыгни!

Скажем, кто оказался «открытым» той же премией Казинцева. Чей талант жюри наконец-то рассмотрело и явило миру?

Сенсаций предсказуемо не произошло. В той же поэзии лауреатом стала давным-давно известная всем ценителям литературы Дарья Ильгова. Хорошо помню её ещё молоденькой выпускницей литинститута, красивой, талантливой и однозначно признанной.

Она блистала и на фестивале исторической поэзии «Словенское поле», и ещё раньше на сцене Пушкинского праздника поэзии в Михайловском. Сохранилась даже фотография. Я читаю свои стихи, а Дарья – на той же сцене рядом. Это был 2015 год.

Спрашивается: как можно «открыть» то, что уже давно открыто?! Дарья Ильгова уже на 2015 год, как минимум, была очевидным и состоявшимся поэтом, признанным и оценённым.

Да, денежная составляющая премии Казинцева – это хорошо. Это даже вообще замечательно. Но зачем параллельно врать про какие-то «открытия», про какие-то «новые имена», про какую-то «поддержку молодых»?!

Хотите кого-то финансово поддержать? Друга или знакомого. Пожалуйста. Но литературу-то зачем сюда приплетать?

4

«Поддержка молодых» в нынешних реалиях – это всего лишь имитация литературного процесса. Когда нужно хоть что-то сделать, чтобы со стороны не говорили о бездействии, но организаторы не знают, что именно, и полагаются на спасительную инерцию возраста.

Дескать, молодые – это наше будущее и далее, по привычному кругу. Словно кто-то реально верит, что хочет видеть на своём месте Машу Малиновскую или Олю Скорлупкину. Не врите хотя бы самим себе, граждане и господа.

В основном то, что во все времена изрыгают на бумагу и мониторы юные творцы – неудобоваримо или просто бездарно. Там нет зачастую не только глубокой культурной базы, но даже элементарного знания стихосложения.

И дело тут не в белых берёзках или в рифме. Не в тонкостях пеонов или дольников. Прошу конкретного юного паренька почитать Владимира Бурича с его программной статьёй о верлибре. Даже предлагаю ссылку ему дать на интернет-версию статьи Бурича. Посетитель обижается, с ходу переходит на мат и в глаза говорит, что «я ему завидую».

Другая юная особа, как сомнамбула, твердит, что она «всё равно пробьётся», что у неё «своя вселенная». При этом она и слыхом не слыхивала, что после Есенина в России были и есть ещё Соколов, Передреев, Сырнева, Николай Зиновьев и десятки других достойных имён.

Собеседница твердит:

– Что вы мне какую-то Сырневу цитируете! Я про неё не знаю и знать не хочу. Я сама себе мастер и литературная школа.

– Но нельзя идти вперёд, если не знать то, что было.

– Я же иду!

Один раз такой разговор может позабавить. Другой раз утомить повтором. Но, когда эти диалоги превращаются во что-то традиционное, привычное, – делается жутковато и отчасти страшно.

На все эти молодёжные фестивали и конкурсы юные, как правило, идут не учиться, а самоутверждаться. Да и вынести они оттуда ничего не стремятся, кроме призовых дипломов.

Более того. Завсегдатаи специализированных молодёжных тусовок, как правило, в полноценной литературной среде гаснут. Потому что их приучили, что «похвалят и за слабое», если к мэтру подольститься и стать полезным. Хотя в серьёзных аудиториях это уже почти не работает.

Если в начинающем что-то есть стоящее, то он состоится по любому. Как состоялся Бродский. Как состоялась Дарья Ильгова. Но если ярлык «молодой» для автора – это лишь ярлык, лишь механический пропуск на какие-то специализированные тусовки, то тут сразу пиши пропало. А вдвойне неприятны взрослые дяди и тёти, которые внутри себя прекрасно понимают, что из неильговой Ильгову они не сделают, даже если будут проводить мастер-классы без перерывов на обеды и сны, но пыжатся и тужатся и подводят под свой сизифов труд вымученные философские базы.