Текст книги "Практикантка доктора Соболева"

Практикантка доктора Соболева
Автор: Ана Сакру

1.

«Ничто так не бодрит по утрам, как истошные вопли роженицы,»– тяжко вздохнув, подумал Сергей Иванович Соболев, зав. отделения патологии беременности, и решил, что кофе ему сегодня уже не надо.

– Так, голубушка, вы когда орёте – не ды'шите. А надо бы наоборот! – мягко, но настойчиво посоветовал Соболев, оторвав сосредоточенный взгляд от наружных родовых путей и переведя его на красную от натуги их обладательницу,– Там уже головка видна, душа моя! Некогда в громогласии упражняться…

Виола Петровна, ассистирующая акушерка, с опаской покосилась на увещевающего роженицу доктора. Её не обманывал ласковый тон и тепло светящиеся глаза начальника. Весь персонал знал стадии гнева зав.отделения Соболева. Если в его речи мелькали следы коммунистической эпохи, значит Сергею Ивановичу что-то не понравилось, если он переходил на дореволюционный сленг– значит Соболев сердится, если же веяло старославянским, то всё! Пиши– пропало– останешься без премии…

– Дышу я, дышу! – облизывая пересохшие губы, возмущенно захрипела роженица,– Сами бы попро…Уфффф!

– Да вниз же, вниз тужься! – возмутилась уже Виола Петровна, всплеснув от негодования руками. Ну, такая схватка пропадает, а!

– Вниз давай, деточка! А то ж ребенка заж…– начала было акушерка, но осеклась под быстрым режущим взглядом Соболева.

Было у Сергея Ивановича одно правило в родах– рожениц он пугать всякими детскими увечьями запрещал, хотя обычно это использовалось повсеместно. Да и Виола Петровна была твердо убеждена, что иногда надо. Вот как сейчас например: девчонка же только щеки пузырем делала и ноздри раздувала. Вон бордовая вся, а толку ноль. Нехорошо…

– Так, подмените…– Соболев быстро уступил место акушерке меж раздвинутых дрожащих от перенапряжения ног, а сам подошел с изголовью родильного кресла.

– Значит вот что, голубушка,– деловитым тоном начал Сергей Иванович, доставая телефон из кармана хлопковых штанов хирургического костюма,– Продолжишь в лицо тужиться– глаза из орбит вылезут и кровоизлияние будет…

-Правда– правда…– утвердительно закивал зав. отделения в ответ на направленный на него недоверчивый взгляд.

– Показать?– и не дождавшись согласия пациентки, начал быстро листать галерею в своём смартфоне, желая успеть, пока роженицу не скрутило очередной схваткой.

– Вот!

Соболев с победным видом ткнул экран в нос пациентке. Глаза той и правда медленно полезли на лоб. Виола Петровна же незаметно закатила к потолку свои. Ох, уж эта уникальная методика заведующего, цинично уверенного в том, что страх за ребенка женщин дезориентирует, а страх за собственную внешность – мобилизует. У роженицы меж тем от увиденного в телефоне врача начала заметно отпадать челюсть, а бордовый цвет лица уходить в нежно– зеленый.

На самом деле Сергей знал, что делал, потому что и женщин он тоже знал. Слишком хорошо. Так хорошо, как может знать только человек, проводящий с ними практически всё время своего бодрствования и наблюдающий их в самых разных, а порой и экстремальных ситуациях . И, как любой мужчина, чересчур часто сталкивающийся с противоположным полом,  Соболев женщин не то, чтобы не любил, но, скажем так, видел все их слабости и недостатки без прикрас. Без того романтического флёра, так помогающего мужчинам влюбляться в юности. Именно поэтому Сергей уже давно не влюблялся – в последний раз лет десять назад в свою теперь уже бывшую жену, как оказалось, ту ещё суку. После неё в сердце Соболева было так же пустынно, как на поверхности Марса, что в общем тридцатисемилетнего Сергея Ивановича более чем устраивало. Потерять способность проникаться всей этой розовой чушью, и в итоге сохранить нервные клетки, время и кошелек– был лучший подарок его бывшей женушки.

– Меняемся,– скомандовал акушерке Соболев и со скоростью, достойной гоночного болида, занял своё место меж разведенных бёдер роженицы.

– Ну, дорогая, поняла? Вниз!– Виоле Петровне оставалось только закрепить полученный результат после демонстрации впечатляющих фотографий из коллекции доктора,-Вдооох.... Давай, подбородочек к грудиии…таааак…

Короткий кивок вмиг поменявшегося в лице Соболева подсказал акушерке, что дело пошло. В паре с заведующим женщина работала уже как пятый год, и они давно без слов понимали друг друга.

– Ещё– ещё– ещёеее…– увещевала ободренная успехом Виола Петровна. Так глядишь, и позавтракать со всеми в ориданоторской успеют. Катерина, кажется, дор блю принесла…

***

Заходил в ординаторскую Сергей с опаской. Катерина, старшая медсестра, с утра обмолвилась, что ждёт его сегодня сюрприз, а на его удивленный взгляд заговорщически подмигнула. На вопрос « какой» ничего не ответила и лишь расплылась в предвкушающей улыбке. « Больно хищный вид у вас, Катя,» – сощурился на это Соболев, но от дальнейших расспросов его отвлекли дикие вопли в третьей родилке.

И вот сейчас, когда дело было сделано, чуял Соболев, приближаясь к месту отдыха персонала, что подкрадывается к нему какой-то лютый пипец. А инстинкты Сергея редко подводили.

– Здрасьте, дамы, господа, – Соболев окинул быстрым взглядом присутствующих, кивнув всем разом и никому в отдельности.

– Здраааасьте, СерИваныч,– нестройный вялый хор подчиненных говорил о том, что видеть его рады, но прожевать бутерброды важнее.

Сергей бодро пожал протянутую руку Федора, тоже акушера– гинеколога, потянулся к руке Николая Ильича, анестезиолога, и замер, упершись глазами в трёх незнакомых девиц, жмущихся друг к другу на кожаном диванчике, как мокрые воробышки на высоковольтном проводе.

– Тааак, – протянул Сергей, очень уж не любящий чужих на отделении.

У него тут родильня, а не богадельня, в конце концов. Сирым и убогим, а также просто знакомым в ординаторской делать нечего. Непонятная троица дружно испуганно ойкнула и захлопала тремя парами накрашенных ресниц, создавая легкий ветерок в помещении. Отвечать на его немой вопрос «ху из ху» никто из них, похоже,  так и не собирался. Соболев нахмурился сильнее. Мало того, что незнакомые, так и ещё и недалекие какие-то барышни.

– Вот! – вмешалась в немую сцену старшая медсестра Катерина, подскакивая со своего стула и сверкая азартом в чёрных глазах,– СерИваныч, наши новые ординаторы! С кафедры прислали!

Нееет. Сергей, не сводя глаз со с виду не очень сообразительной троицы, тяжело осел на подлокотник кресла, занятого Федором. Уже? Ой, как не надо…Как не надо, мать твою!!!Лееень....

– Знакомьтесь,– излишне весело вещала Катерина, наслаждаясь горем на лице заведующего,– Люба, Нина, Тоня.

Девчонки по очереди словно в замедленной съемке кивали, отзываясь на свои имена и продолжая кроликами взирать на удава– Серегу.

– Кого брать будете, СерИваныч?– доверительным тоном поинтересовалась змея– Катя.

– Что?– не сразу понял Соболев, раздумывая, ну вот зачем, спрашивается, сразу три! И все бабы!!! Он что? Царь Салтан?

– Вы же обещали Зое Михайловне, помните? – сладко запела Катерина, усугубляя его мучения, – Ординатора хоть одного под крыло себе взять....Нуууу?

Старшая медсестра широко повела рукой в сторону хлопающих глазами ординаторок, словно пекарь, показывающий на прилавке только что испеченные булочки.

– Кого?

Сергей в ответ на это натурально подвис. И правда…Кого…Брать будем?

Соболев задумчиво почесал щетинистый подбородок, осматривая исподлобья предложенный ассортимент личных "Пятниц". Блондинка, брюнетка и рыжая. Какой-то больничный вариант " Виагры" получается… Видно, что  Зоя Михайловна постаралась. Или постебалась, что в данном случае не имеет принципиальной разницы. Он бы мог поддержать игривое настроение глав. врача и оформить под себя всех кандидаток разом, вот только это не сауна. Он-то и с одной связываться не горел желанием, не то, что с тремя…

Та-а-ак, divide et impera (разделяй и властвуй– лат.), надо оценить «щенят» по отдельности. Первой пасмурный взгляд заведующего на себя перетянула рыженькая. Что было не удивительно: яркий, но благородный медный оттенок её волос невольно заставлял размышлять – свои или нет, симпатичное молоденькое лицо, нежная бледная кожа, большие зеленые глаза, пухлые пошлые губы…И приглашающая игривость во взгляде. Соболев поморщился– сразу нет! Не то, чтобы он был так уж против шашней на работе – в конце концов с его образом жизни это были единственные шашни, которые он мог себе позволить. Но кандидатки на временный интим проходили строгую фильтрацию по нескольким принципиальным для него пунктам. Они должны были быть крепко и безнадежно замужем, они точно не должны были быть излишне заинтересованы в дальнейшем развитии событий, а ещё им должно было хватать серого вещества не представлять себе это развитие во время долго тянущихся суточных дежурств. Рыженькая точно не подходила ни под одну из этих установок: кольца нет, взгляд как у малолетней пираньи, почуявшей каплю крови, а в расширенных зрачках уже пляшут гости на их скорой свадьбе. Нет, спасибо....

Придирчивый взгляд заведующего заскользил дальше… Брюнетка. Тут Соболев слегка оживился. Девушка точно принадлежала к другой национальности и иной религии. Смоляная коса была скромно загнана под платок, черные миндалевидные глаза усиленно сверлили пол, тонкие ручки как у первоклашки покоились на острых коленках, а на одном из пальцев тускло сверкало массивное обручальное  кольцо.

Это Нина, наверно…Возможно…подойдёт… Эта точно зажимать в коридоре не будет…Зато будет нормально выговаривать его отчество в отличие от некоторых, а то от СерИваныча уже глаз дергается, и с радостной покорностью переписывать истории болезни… Соболев неожиданно почувствовал что-то вроде душевного подъема от вырисовывающихся перспектив – очень уж драконила его вся эта бесконечная писанина, и окликнул тупящую в пол брюнетку.

-Нина, да? Вам лет сколько? – может у женщин такое и не спрашивают, но Соболев не как у женщины интересовался. Просто больно молоденькая была девушка на вид. Вдруг вундеркинд какой-нибудь пятнадцатилетний, а вундеркинда для переписи историй ему было не надо…Тем более в цветущем пубертатном периоде…

Брюнетка крупно вздрогнула всем телом, будто сунула пальцы в розетку, и подняла на него испуганные, как у олененка Бемби, глаза.

– Мне?– сипло выдавила из себя девчонка.

– Нет, забудьте,– пробормотал Соболев, отмахиваясь.

С такой пугливой барышней с собой нашатырь всегда носить надо, а у него карманов лишних нет. Настроение испортилось. Что ж так сложно то, а? Может, привыкнет…Ладно, вернемся к робкой лани, если с последней всё ещё хуже.

Соболев перевел уже мало чего ждущий взгляд на блондинку и невольно замер, всретившись с ней глазами. Девушка, точнее, уже женщина, смотрела прямо и с потенциальным уважением, но без намека на игривость. Открытое круглое лицо, мягкие, но выразительные черты, на в меру полных губах застыла едва заметная полулыбка. Примечательное лицо. Вызывающее доверие у собеседника и какое-то странное, щемящее желание вывернуть душу и рассказать все, что наболело. По-простому поплакаться. Желательно вот прямо на этой точно мягкой груди. Соболев сморгнул, пытаясь избавиться от совсем неуместных образов. Для акушерки, конечно, идеальное качество…Быстрый взгляд на руки– кольца нет…Не носит? Почему-то сложно было представить её не замужем. Даже без троих детей сложно. От последней кандидатки буквально веяло уютом, борщем, детьми и пирожками. Этакая славянская богиня плодородия, всем своим видом уверяющая, что родит и выкормит здоровое потомство.

– А вам сколько…– запнулся, думая Тоня или Люба.

-Люба,– подсказала «богиня борща» волшебным грудным голосом.

Ох…ещё хуже…

-Люба,– повторяя, нахмурился Сергей.

Он не мог решить, готов ли целыми днями слушать на работе этот густой будоражущий тембр из «секса по телефону». Впрочем, учитывая темы, которых они будут касаться, возбуждающий эффект должен быстро сойти на нет. Уж больно не вяжется с анализами и патологиями.

– Мне тридцать пять, Сергей Иванович,– спокойно и с достоинством ответила Любовь. Соболев сощурился, сканируя кандидатку. Нет, кокетства точно не было.

– Замужем?

По миловидному лицу Любы пробежала едва заметная тень, но она быстро смахнула её мягкой улыбкой.

– В разводе.

Сергей выдохнул. Кажется, понятно. Из этих, из обиженных. Что ж…Ему даже на руку…

– Как-то поздно для ординатуры, Люба, – сам поморщился от столь некорректных вопросов, но должен же он знать, кого подпускает к своим историям. Тут абы кому не доверишься.

Любовь на секунду поджала нижнюю губу, намекая, что черту дозволенного он по её мнению все-таки переступил, а потом снова вернулась к своей дежурной приветливой улыбке.

– «Не стыдись учиться в зрелом возрасте: лучше научиться поздно, чем никогда»– процитировала она своим голосом, которым лучше бы рассказывала про то, как собирается снять с себя медицинский халат.

Брови Сергея радостно и слегка удивленно взлетели вверх. О, Эзоп, ну надо же…

– А по батюшке вас как, Люба?– уже благодушно поинтересовался Соболев.

– Павловна.

– Значит так, Любовь Павловна. Вы мне, кажется, подходите. Беру.

2.

Заведующий Любе сразу не понравился. Хамло какое– то, прости Господи…Она таких не любила. Будто лошадь выбирал в базарный день. Он бы ещё зубы попросил показать– Люба бы ни капли не удивилась. В противовес Соболеву Любовь Павловна Вознесенская отличалась прекрасным воспитанием и умением держать себя в руках. Поэтому она лишь скупо вежливо улыбалась, мысленно с наслаждением матеря этого чёрт знает что возомнившего о себе местного божка. Унизительно. Лишь бы не её взял. Хотя зачем она ему? Взрослая, не худая женщина с критическим мышлением. Таким самовлюбленным мужикам кого бы помоложе да чтобы смотрели с придыханием и намеком на свои размытые моральные принципы. Так что ходить за заведующим хвостом рыжей Антонине. Она вон уже и на диване спокойно удержаться не может – ёрзает. Трусы наверно жмут, да и вообще на мокром сидеть неудобно…

Снисходительно фыркнув и рассудив подобным образом, Люба подуспокоилась, чувствуя себя в безопасности, и начала незаметно разглядывать присутвующий в ординаторской персонал. Её коллеги по несчастью, другие ординаторки, Любовь Павловну мало занимали. Она про них сразу и многое поняла, а мелкие детали выяснить ещё успеет.

Больше всего Любу интересовали взаимоотношения в уже сложившемся коллективе, в который предстоит вливаться. Найти своё место, не наделав ошибок, – вот её первостепенная задача. Больница считалась одной из лучших в городе, и  Люба рассчитавала здесь прижиться.

Первым делом она поняла, что Соболев, несмотря на свою вопиющую и похоже уже привычную всем бестактность, пользуется у коллег неоспоримым уважением. Но он всё-таки начальство и, скорее всего, как врач – настоящий профессионал, иначе заведующим бы не был. А в больнице со всеми её критическими ситуациями профессионализм часто ценится гораздо выше человеческих качеств. Так что достаточно лишь слишком часто не срезать премии, и благосклонно относиться к тебе будут. Несмотря на хамство…да… Тем более ведь есть разница, кто и как тебе хамит. Был бы Соболев не двухметровый красивый подтянутый мужик, а какой-нибудь пухленький плюгавый старикашка, то, может быть, старшая медсестра Катерина и не тянула с таким восхищением «СерИваныч».

Как он терпит, кстати? Ужас…Сер… Хер…Люба расплылась в улыбке сильнее, сверкнув глазами, и усилием воли подавила в себе ненужное веселье.  Вот только из головы новая вариация имени-отчества заведующего выходить никак не желала, распеваясь на все лады. Так громко и задорно, что Люба чуть не пропустила момент, когда Соболев обратил наконец своё пристальное внимание на неё. Вовремя отвести взгляд от неожиданности не получилось, и Люба застыла, прямо смотря в светло-карие глаза Сер-Хер-Иваныча…

Да что ж он такой…породистый…Господи… Дыхание помимо воли сбилось, по телу прокатился мягкий жар и мешающей думать тяжестью осел внизу живота. Это всё от нерегулярной половой жизни, Любовь Павловна. Говорила тебе Зойка– скачай тиндер…И смотрит как…Будто душу чайной ложкой ковыряет…Ох, жарко…

Люба моргнула, прогоняя наваждение, и постаралась вспомнить, что заведующий – хам. Впрочем, он ей в этом и сам отлично помог. Сначала Соболев с невозмутимым видом поинтересовался, сколько ей лет и замужем ли она. А потом, глазом не моргнув, сообщил, что для ординатуры Люба, мягко говоря, старовата…Нет, чисто технически Любовь Павловна всё понимала, но женщина в ней мстительно сощурилась и пообещала это припомнить. А внутренняя женщина в Любе была очень сильна.

И задета…

Красивый мужчина, примерно её ровесник, при всём отделении назвал её старой…Если, когда она встанет, Соболев ляпнет, что она ещё и толстая, она месяц будет плевать ему в чай…

Успокоившись от подобной перспективы, Люба расплылась в ещё более мягкой улыбке, думая, ну какой же заведующий козёл…И чуть не вывихнула челюсть, пытаясь сохранить эту чёртову улыбку на лице, когда услышала невероятный Соболевский вердикт: « Вы мне, кажется, подходите. Беру!»

***

Соболев со всё возрастающим любопытством наблюдал, как вполне себе искренняя улыбка на лице у избранной ординаторки превращалась в застывший пластмассовый оскал. Черные зрачки Любы постепенно расширялись, поглощая радужку и делая направленный на него взгляд бездонным. Сергей работал с людьми, а потому умел считывать их эмоции достаточно хорошо. Любовь Павловна вот например очевидно была не рада оказанной ей высокой чести. И Сергей искренне не понимал почему…Рыжая Тоня вон рядом взвыть была готова от расстройства, что выбрали не её. Да и Нина точно была бы счастлива. Может хлопнулась бы в обморок и переполошила бы всю ординаторскую, но счастлива бы была определенно.

А эта…

Вы только посмотрите на неё…В ореховых Любиных глазах, просверливающих его насквозь, плескалось отчетливое предложение подумать получше, и Соболева это неожиданно задевало за живое. За мужское живое, если уточнять. Будто она не с заведующим время проводить не хотела, а именно с ним, с Сергеем. Но не знала как повежливей отказать. И морально готовилась к так себе компании. Но…

Но это же, простите, абсурд!

Он её как женщину никуда и не звал. Да даже не собирался. Более того, и выбрал-то только потому, что не соберётся не при каких обстоятельствах…В обозримом будущем…Да…Только вот теперь назло захотелось…Нет, не позвать, конечно. Но вытравить эту досадливую обреченность из ореховых лучистых глаз точно. Чтобы Любовь смотрела по-другому…Как…Ну, как Тоня будет перебор, а вот, допустим, в меру кокетливо– игривый взгляд старшей медсестры Катерины Сергея вполне устраивал. Так и работать веселей, и самолюбию приятней.

Вот если бы свалившаяся ему на голову Любовь Павловна так посмотрела…

От одной лишь этой мысли Сергей испытал жаркий прилив адреналина и почувствовал, как внутри радостно стряхивает с себя толстый слой пыли давно не используемый охотничий инстинкт. Конечно, вряд ли Любиного запала хватит надолго. Разведенная полненькая женщина за тридцать с неприступным бастионом в голове Сергея не ассоциировалась ни при каких обстоятельствах. Но дня три он ей мысленно, так и быть, дал. На смену взгляда. Дальше заходить Соболев категорически не планировал. Незачем.

«Ну что, Серый, за три дня управимся? Должны…»– подначил сам себя заведующий и расплылся в обаятельнейшей хищной улыбке, адресованной ничего пока не подозревающей жертве. Плечи Сергея сами собой развернулись шире, взгляд вспыхнул, настроение скакнуло вверх, и внутренние часы сбросили махом лет пятнадцать. Он так давно даже не пытался флиртовать, что сейчас от одной этой идеи по телу туда-сюда прокатывалась мелкая приятная дрожь. Главное – не переборщить. Только по уши влюбленной ординаторки ему и не хватало… С этим условием задача становилась сложнее, но тем ещё интересней.

– Так, Люба,– Сергей подскочил с подклокотника кресла Федора, не в силах больше спокойно усидеть на месте. Нахлынувший азарт бурлил в нём забродившим вином, – Вы уже кофе допили? Пойдёмте.

– Куда пойдёмте? – недоверчиво сощурилась Любовь Павловна, и не думая вставать.

– В мой кабинет для более тесного знакомства,– ласково отрапортовал Сергей, довольный легкой двусмысленностью своего предложения.

Катерина хихикнула, Федор хмыкнул, Виола Петровна по своей привычке закатила глаза, а вот Любовь как-то не оценила и только улыбаться перестала. Демонстративно не торопясь, поставила почти пустую уже кружку на стол и медленно встала, оправляя узкие хлопковые штаны зеленого медицинского костюма. Вернее, они может и не были узкими изначально, да и вставала она не факт, что так уж медленно, вот только Сергею почудилось, что он просматривает замедленную съемку. Вот Любовь Павловна грациозно выпрямилась, откидывая пшеничную косу за спину. Вот развернулась, демонстрируя себя сзади, и наклонилась, чуть прогнувшись в пояснице, чтобы забрать в подлокотника диванчика свой телефон, который позабыла.

Вот это жопа…

Соболев подвис. С виду прямо крепкая, и круглая, и…Взгляд заведующего намертво прикипел к маячащей перед глазами пятой ординаторской точке. Сергей попытался его отодрать, но лишь боковым зрением заметил, что Федор тоже пялится. А если не он один, значит можно продолжить и ни в чем себе не отказывать…

На фоне узкого от природы плечевого корпуса и достаточно выразительной талии бедра у Любовь Павловны и правда были примечательные. «Рабочие»– помимо воли вынес вердикт Соболев. И вздрогнул, стряхивая наваждение, когда Люба резко развернулась и перехватила его поплывший взгляд.