Текст книги "Рыжий Ангел"

Над Прагой дождь…

И небеса разверзлись, над Прагой дождь. Над Прагой кто-то забыл залатать в небесах пробоину, и теперь дома, деревья, люди стали с дождем единым целым. Капли разъедают стены, съедают последние остатки сухой одежды бегущего прохожего, срывают листья знойно-зеленых деревьев, сбивая под растущей силой притяжения на своем пути все, что является преградой. Над Прагой дождь.

– И это все из-за того, что вода смягчает боль? – Белый посмотрел вниз на город и пожал плечами. – А ничего другого придумать ты не мог?

– Да все остальное было бы слишком, – Рыжий Ангел на секунду задумался и продолжил: – Слишком остро, что ли… А вода смывает усталость, напряжение и разочарование. В этом городе слишком много набралось за зиму и весну разочарованных людей. Примитивные методы уже не помогают. Так что приходится действовать старым проверенным способом.

– Я надеюсь, что Всемирный потоп не входит в твои планы.

– Да так, небольшое наводнение локального масштаба, чтобы перестали циклиться на мелочах и переключились на что-то стоящее.

– И кто явился точкой отсчета на этот раз? – Белый Ангел повернулся спиной к зияющей пропасти, на дне которой лежала голубая планета со старинным городом, и внимательно посмотрел на друга.

– И все-то ты знаешь. – Рыжий сел поудобнее. – Скажем так, точкой отсчета стала молодая особа, только что вырвавшаяся из возраста желторотика и пережившая первую любовь. Как ты понимаешь, окончание ее романа было не самым счастливым. Впрочем, как и у большинства незрелых личностей, впервые влюбившихся.

– И из-за этого ты погрузил город в локальный водный Армагеддон?

– Не стоит драматизировать. Просто она была последней каплей. И только от нее зависит то, как быстро перестанет население Праги пользоваться зонтиками или же купит надувные лодки для передвижения.

– Значит, она – «движок» для непогоды?

– Скажем так, от ее решения зависит, встретятся ли вон те двое, – тут Рыжий взмахнул крыльями, и перед Белым Ангелом появилась голограмма, на которой два совсем юных лица скучающе смотрели в разные стороны, и, судя по картинке, находились в разных концах города. – Они как-то пересеклись в трамвае. У парня не хватило смелости познакомиться. А девушка так зациклилась на своих прыщах, что не разглядела, как бедолага ходил кругами, пока старый пан не сделал замечание, что ему по третьему разу отдавливают левую ногу.

– И это еще не все, как я понимаю, – Белый ждал продолжения…

– Правильно понимаешь. – Рыжий опять взмахнул крыльями и картинка изменилась. – Вот этот пятилетний мальчишка переживает развод родителей. Пока они делят, с кем и по каким дням ему жить, мальчик переносится в мнимый мир своих грез, где лихо сжигает папину машину и режет на лоскутки мамино платье. Как ты понимаешь, подобные грезы до добра не доведут. Еще пару дней дождя – и жди нервного срыва.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – Белый аж подпрыгнул от возмущения.

– Ну, я думаю, как решить ситуацию с наименьшими потерями. И, кроме того, есть еще и вот эта милая дама, – перед Белым проявилось лицо женщины лет 45, немного нервное, усталое и наполненное чем-то таким неуловимым, что не описать словами, но это что-то подсознательно отталкивает других, – у нее проблемы с самооценкой и идентификацией в пространстве и времени. Тут еще не клиника, но в общей структуре мироздания вызывает достаточно сильный диссонанс, который одной каплей не смоешь. Как минимум ей надо попасть несколько раз под проливной дождь, психануть по этому поводу и по всем остальным поводам тоже, сесть в машину, дать задний ход, не посмотрев, куда едет, и разбить фару. Потом разреветься и, если все будет правильно, задуматься о том, что если весь мир отворачивается и презирает, то дело, может быть, не в мире, а в ней самой. А потом не мешало бы встретиться с кем-то чистым и наивным, чтобы через его призму увидеть себя, запутавшуюся между словами, мыслями и реальными поступками.

– Вот ты и загнул! Прости, мой друг, – Белый стер голограмму женщины и посмотрел на Рыжего, – но из всех описанных тобой личностей, именно она, по-моему, самый «клинически тяжелый случай».

– Понимаю. – Рыжий на минуту замолчал и, словно выдохнул что-то очень сложное и непроговариваемое, сказал: – Понимаю и ничего не могу поделать. У нее в голове полная каша. С одной стороны, она каждый день призывает Бога на помощь, а с другой, делает все, чтобы он не повернулся к ней и не услышал ее. Слова и намерения в ее голове чудным образом трансформируются, и в реальных действиях получается диаметрально противоположный результат.

– А страдают все жители этого милого городка? Как его там называют?

– Прага. Чудеснейшее место, скажу я тебе. Когда вдруг ты решишь, что устал творить сказки и реальность мира давит на крылья, то просто спустись в этот город, прогуляйся по его улицам, загляни в глаза прохожим. Даю тебе слово, что обязательно встретишь кого-то, кто вызовет твою улыбку и веру в человечество.

– И этот милый город ты подвергаешь опасности наводнения?

– А что я могу сделать? Только вода может очистить то, что несут в себе люди. И только вода может заставить девушку понять, что первая любовь – это не трагедия, а своеобразный тест для души, когда человек понимает, чего в будущем он хочет от любви и чего уж точно никогда не позволит сделать с собой никому, как бы этот кто-то ни прикрывался красивыми словами. Как только она поймет это не головой, а сердцем, и отпустит прошлое… Как только выйдет впервые после очищения на улицу и отдаст свой зонтик парню, который с удивлением посмотрит на нее, а потом чуть правее, и увидит свою незнакомку из трамвая, которая в это время будет утешать мальчишку, оторвавшего лапу плюшевому медведю, потому что его родители опять поссорились… Как только мальчишка успокоится и решит сшить игрушку и вечером попросит нитки у соседки по лестничной площадке, которая будет, как обычно, зла на весь мир, но остановится на пару минут поговорить с ребенком, и он расскажет ей сказку, а в сказке главной мыслью будет: «Измени себя – и мир изменится»… Как только она, пусть даже и не изменится, но, выслушав его, пусть на секунду, но задумается… Как только…

– И что для всего этого сделаешь ты? – Белый уже устал от столь длинной цепочки «как только» и был готов дать подзатыльник своему занудному другу.

– Я? – Рыжий Ангел встал, расправил крылья, хлопнул в ладоши и посмотрел на Землю. Где-то далеко внизу над старинной Прагой раздались раскаты грома и огромная черно-серая туча устремилась к городу, неся в себе новые миллиарды капель очищающей воды. – Я же пока устрою локальный потоп местного значения. Потоп, как ты знаешь, очень действенная штука. А звуки дождя настроят мою подопечную на философский лад. Пусть посидит у окна, посмотрит на дождик и подумает…

Сердце человека

Рыжий сидел на облаке и что-то внимательно рассматривал у себя на ладонях. Белому Ангелу было не видно из-за солнечных крыльев что там, но что-то очень интересное, если друг не реагирует на него.

– Рыжий, эй, Рыжий! Я тут. – Белый подошел ближе и увидел, как что-то прикрывает от него Рыжий Ангел своими крыльями. – Что это у тебя?

– Тише, не баламуть пространство. – Рыжий Ангел протянул к нему руки и раскрыл ладони. – Видишь? Сердце человека…

Белый Ангел аж присел от неожиданности.

– Ты где его взял? А что с человеком? – прошептал он чуть слышно…

– Все с человеком в порядке. Разве что без сердца он. Понимаешь?

– Нет, – у Белого даже в голове не укладывалось, как это может быть человек без сердца.

– Я вот тоже не понимаю. Вызвали меня сам знаешь куда, а там это сердце и повеление: «Вернуть человеку!» А как вернуть? И почему человек прожил столько времени без него?

– В первый раз такое вижу. А можно потрогать? – Белый аккуратно протянул руку, но Рыжий Ангел поспешно убрал сердце и недовольно шепнул:

– Нет! Кто его знает, может, только я могу прикасаться к нему. Не зря же меня вызвали на это задание.

– Не бойся, – Белый внимательно посмотрел на бьющееся сердце, – не трону. Наверное, ты прав. А как в человека возвращать его будешь?

– Не знаю. – Рыжий вздохнул. – Буду действовать «методом научного тыка». Так, по-моему, говорят на Земле.

Рыжий расправил крылья и, чуть поморщившись, достал небольшое огненное перо. Посмотрел, сощурив глаз: хорошее перышко. Аккуратно положил сердце человека и провел по нему кончиком своего пера…

 
                                     ***
 

Человек вздрогнул. Всего пару минут назад, стоя в пробке, он лениво думал о вечере дома, неспешном ужине с женой и детьми, о том, как днем на встречной полосе машина задавила собаку, красном пятне под колесами и страшном визге, горячем кофе на ночь и, возможно, походе в бар после полуночи, когда жена и дети будут спать. Все эти мысли смешивались в обрывочный калейдоскоп и протекали словно не в нем. Вся жизнь от рождения до этого момента была словно не в нем…

Эта простая мысль была настолько ошеломляющей, что показалось на миг: закрой глаза, открой – и все будет по-другому. Человек мотнул головой, бывает же такое. И что-то странное ноющее заворочалось под левой лопаткой на мгновение и опять утихло.

Пробка постепенно рассасывалась, и он повернул ключ зажигания, пора двигаться…

 
                                      ***
 

Рыжее перо стало алым, вбирая в себя ритм сердца. Рыжий внимательно посмотрел на изменение ритма, пока сердце соприкасалось с пером и прошептал:

– Может, все должно было быть по-другому?

Белый Ангел не мешал товарищу и лишь следил за сердцебиением. Алое сердце с капельками крови, падающими на облако и растворяющимися в вечности. Странно это, сидеть на облаке и видеть обнаженное человеческое сердце.

– Что же делать с ним? – Рыжий задавал вопрос в никуда. Никто, кроме него самого, не знал ответа. А он не мог найти ответ в себе.

– Может, как в реанимации, шоковая терапия? – он посмотрел на Белого. – Поможешь?

Белого аж передернуло от предложения. Но если Рыжий Ангел хочет что-то сделать, то лучше помочь, а потом уже разбираться, во что они в очередной раз вляпались.

Рыжий поднес руки с сердцем к Белому Ангелу и, улыбнувшись, как-то отстраненно произнес:

– Разряд. – И множество молний, сорвавшихся с ближайших звезд, пройдя сквозь крылья Белого, словно через фильтр, ударили в человеческое сердце.

 
                                      ***
 

Человек со всей силы ударил по тормозам и выругался. «День собак-самоубийц», – пронеслось в голове. Рыжая дворняга была где-то под колесами. Человека аж передернуло. Хлопок от удара был глухой, словно за горизонтом пронеслась гроза. Он открыл дверь и вышел из машины.

– Псина. Эй, псина, – человек присел на корточки и заглянул под машину. – Ты жива там?

Шум проезжающих машин и легкий, едва слышный скулеж собаки. Значит, жива. Достав из багажника знак экстренной остановки, человек достал сигарету и закурил. Выкурив половину сигареты, опять присел и похлопал по грязному асфальту трассы рукой.

– Выползай, псина… Давай, тащи сюда лапы…

Но ответом было лишь слабое поскуливание. Выругавшись, человек лег на живот и протянул руки под машину. Нащупав липкую от крови шерсть собаки, сморщился и потянул на себя. Если бы у пса было больше сил, он бы взвыл, как минимум, а еще лучше, укусил бы мучителя. Но сил не было. А тело пронзила боль.

Человек посмотрел в глаза псу и сплюнул:

– Больно, псина? Больно. А какого черта было бросаться под колеса? Что на кольцевой забыл? И что делать теперь с тобой? Не в салон же тебя, такого вот грязного и вонючего?

Пес посмотрел на человека и закрыл глаза. Пусть делает что хочет, забирает с собой, оставляет тут, только бы боль кончилась…

 
                                     ***
 

– Как оно там? – Белый открыл глаза. Ну не мог он смотреть, как молнии, проходя через его крылья, поражали сердце. Не мог. Слишком уж было неприятное зрелище. Словно на мелкие кусочки, прожилки, атомы распадалось сердце с каждым попаданием молний и все сильнее сжималось обратно, стараясь сохранить форму и не потерять умение жить…

– Стучит. – Рыжий улыбнулся. – Стучит чертяка. Как же его обратно-то вернуть? Оно же материальное. Так просто на место не поставишь. Да и пустоту надо выкачать из человека. Пустота плотная. Все заняла, вместо сердца. Что с пустотой делать будем?

– Может, как-то по капле ее высосать?

– А сердце по кускам вставлять?

– Сердце целиком надо. – Белый почесал затылок. – Задачка.

– Ага. С множеством неизвестных и одной переменной. Казалось бы, что проще? Хотя… – Рыжий посмотрел вниз, прикидывая в голове кратчайшую траекторию от облака до человека…

Белый Ангел только успел, что сказать: «Хочу с тобой!», а Рыжего уже и след простыл.

Вот всегда так, догонять по ментальному следу и спешить, чтобы не пропустить самое главное! Но Белому некогда было ворчать. Земля стремительно приближалась, и где-то там уже расправил крылья Рыжий Ангел.

 
                                      ***
 

До больницы доехали без приключений. Обычной больницы. Где в городе ветеринарные клиники, человек не знал. В салоне пахло кровью, грязью и собакой. Пес тяжело дышал. Даже не дышал, а хрипел и свистел, словно воздух проходил через невидимую преграду с множеством маленьких дырочек. Было от этого неприятно и противно.

Человек передернул плечами и лишь удивился самому себе: «И зачем надо было тащить этого блохастого в салон?» Вопрос так же быстро пропал, как и появился.

Человек открыл дверь, и на мгновение показалось, что мир вне машины, где пахнет намного острее и чище, не отпускает. Пришлось заставить себя открыть заднюю дверь и наклониться в салон, чтобы вытащить собаку. Голова закружилась и захотелось прочистить желудок. Подождав мгновение, он все же взял пса на руки и пошел к больнице, чей вход освещался ярко-желтым фонарем.

Все больницы пахнут одинаково…

На порог его даже не пустили.

При входе курили санитары с охранником, и разговор получился коротким.

– Мужик, ты что, офонарел? Куда с собакой прешь?

– Сбил я его. Ребят, может, зашить можно? Где ветеринарка, не знаю. Да и не довезти уже.

– Ты что, не понял? Это больница. Убери своего блохастого. Совсем уже народ страх потерял…

Высокий охранник вышел навстречу и, помахивая шокером, протянул:

– Вали отсюда, собачник. Сначала говно по городу уберите от своих зверей, а потом тащитесь за помощью…

Мир наполнился сжатой и невидимой ватой.

Смех санитаров и слова охранника доходили словно из другого мира.

Зачем ему этот пес и почему так важно, чтобы он жил, человек не знал. Просто впервые переживал «день собачьих самоубийств». Почему-то он знал, что та утренняя собака на встречной полосе и этот рыжий пес – не последние и не первые сегодня. Что-то было не так. Не кидаются собаки под колеса.

Он положил пса на землю. Снял пиджак и прикрыл тяжело дышащего зверя. Вытер окровавленные руки о штаны и прошептал:

– Доктора позови, быдло! Быстро, я сказал!

Кто-то из санитаров поспешил вовнутрь. Охранник покрепче взял шокер, пара санитаров, чьи лица давно потеряли человеческое сострадание, обступили человека, а он вдруг на мгновение стал рыжим псом…

– Врача позовите, гады! Я же вас на куски порву, если он не выживет!

Человек кинулся ко входу в больницу. Ударил одного санитара. Хотел оттолкнуть другого. И получил разряд под лопатку… Миллион молний… Куда-то туда… где, по идее, должно быть сердце…

Из больницы бежал навстречу дежурный врач.

Растерявшиеся санитары с ужасом смотрели, как на земле от одного разряда умирает человек, как словно миллионы молний выкручивают его наизнанку. Изумленный охранник пятился назад и повторял как заведенный:

– Он сам. Я всего раз и вполсилы. Он сам. Припадочный он… и собака его…

Кто-то подошел к пиджаку, под которым лежал пес.

Еще мгновение назад лежал пес…

Теперь же был просто пиджак на земле…

И из-за чего сыр-бор?

Вот только странного человека в операционную увозят… И где-то раздаются звуки сирены… Едет милиция… И дежурный врач нервно моет руки…

 
                                     ***
 

– Он выживет? – Белый сидел на ветке дерева напротив больницы и всматривался в окна операционной…

– Сердце подлатают. – Рыжий улыбнулся и размял пальцы свободных рук. – Отлежится наш чудик. Завтра жена и дети приедут. С милицией помается полдня. С охранника все обвинения снимут. Все будет хорошо.

– А пес? – Белый Ангел огляделся по сторонам в поисках виновника происшедшего.

– Этот, что ли? – в руках Рыжего материализовался лохматый пес и, радостно завиляв хвостом, облизал лицо Ангела. – Он еще не родился…

– А тот, на трассе? И другие, которые сегодня… – Белый не успел договорить, истина сама пришла в голову. – Они все еще не родились?

– Точно. – Рыжий потрепал пса и спросил: – Ну что, псина, вылечим твоего хозяина? Хочешь к нему?

– Гав! – пес еще сильнее завилял хвостом и радостно повторил: – Гав!

– Ну тогда давай, рождайся! Под забором оно, конечно, некомфортно. Да недолго тебе там быть. Через полтора месяца найдет тебя хозяин. Ему гулять после операции надо будет. Так что обязательно найдет… Все будет хорошо…

Пес растаял в воздухе, оставив звонкое «Гав»…

А ангелы сидели на ветке напротив операционной, наблюдая, как бьется сердце человека. Хорошо так бьется. Спокойно.

Снежинки

Хорошее настроение: встречи, разговоры, прощание.

Снежное – нежное – вьюжное, словно крылом качание. Словно качели детства – дух замирает в мгновение.

Хорошее настроение, счастья предвосхищение.

Рыжий Ангел перебирал снежинки. Это только кажется, что с неба падает просто снег – масса белой застывшей воды. На самом деле все намного сложнее и удивительно таинственнее. Каждая снежинка, выпавшая зимой, – будущее мгновение весны, осени и даже лета. Все времена года рождаются в первом снеге. Белом и первородном. И именно ему, Рыжему, доверена большая честь заложить будущее в настоящем. Посеять весеннее солнце и первые зеленые листки, пыльную дорогу лета и теплое нежное море, яркие краски осени и терпкий вкус рябины. Именно сейчас, когда земля настолько невинна и чиста, он, Рыжий Ангел, разбрасывает семена будущего года, закладывая их в год уходящий. Чуть позже, на Рождество и Новый год, все остальные ангелы совершат ежегодный обряд смены оперения и придадут каждой снежинке собственное предназначение по отношению к конкретному человеку. И неважно, где живет человек, на далеком севере или на жарком юге. Снежинок хватит на всех. Просто северные снежинки растают и с первыми вешними водами таки попадут в море-океан, чтобы добраться до «своего» человека и помочь свершить предначертанное.