Текст книги "Рыжий Ангел"

Мужчина отложил книгу. Отличная фантастика. Вот только последняя строчка главного героя «Он много бы отдал, чтобы узнать, что потом стало с ней» вдруг вернула его в прошлое. А в прошлое он не любил возвращаться. Хватит первых недель тут – переоценки ценностей. Он приказал себе не думать и не копаться, но что делать, если даже фантастика так упорно возвращает к реальному прошлому? Как еще убежать от себя, чтобы не думать? Может «заказать» какой-нибудь интересный сон? Начать думать о нем и не заметить, как провалишься туда, увидеть продолжение во сне?

Или… Он открыл опять книгу и, пропустив абзац, продолжил читать дальше. Спать не хотелось.

Если спросить, что заставило его бросить работу и оказаться далеко на севере, он не сможет дать ответа. Ему стало скучно. Безумно, предсказуемо, до физических судорог – скучно.

Работа, женщины, болтовня о карьере и прочих благах – все навевало скуку. Он стал как все. Он стал в чем-то выше всех, попав в круг «других, как все, которые выше всех». И, поняв это, он заскучал. Занимался одним, достигнув хоть каких-то высот, бросал. Брался за другое, достигнув там чего-то, опять бросал. Замкнутый круг. Иногда делал что-то бескорыстно. Иногда корыстно. Черное и белое в нем уравновешивали друг друга. Может быть, если бы он кого-то любил, то все бы изменилось. Но любовь и влюбленность – разные вещи. Влюбленностей было более чем достаточно. Любви, кроме самой первой, еще во времена чата, он не испытывал. Он понимал, когда уходили от него, старался «обезболить» свой уход от очередной влюбленной женщины.

Он был и не был одновременно. Ему надоело жить без любви, а все остальное смысла не имело. Поэтому он очень удивил всех, когда сказал, что уезжает. А потом, на другое утро после оглашенного решения, просто сел в поезд и уехал.

Интересно, что стало с его трудовой книжкой? В поезде он выбросил мобильный телефон за окно, чтобы его не беспокоили глупыми вопросами, на которые он и сам не находил ответа. На станции, конечной и самой северной, он за бешеные деньги нанял вездеход с геологами, которые подбросили его еще дальше на север. На последние деньги он купил запасов на зиму и разрешение у местного аборигена жить в хижине, до которой еще предстояло пройти на лыжах более 100 км. И когда он прошел их, таща за собой еще и припасы на зиму, ему казалось, что он достиг полюса счастья, настолько это внутренне его выжало.

А утром он проснулся от холода, потому что огонь в печке потух, и впервые спросил себя: «Ну и что ты хотел этим доказать?» И, не найдя ответа, стал просто жить, надеясь, что вдали от людей поймет себя, сняв все маски, и станет собой.

…И март, приняв мои дары, со мной готов к капели солнца.

Апрель, с лицом смешным японца, ждет наступления весны.

И свой черед средь прочих братьев – 12 месяцев.

Объятьев ему других не избежать, пред тем как вновь ступить на землю…

Рыжий Ангел так и не решил, дописывать что-то дальше или нет. Он давно отложил листок и перо в сторону. Просто сидел, свесив ноги с облака, и смотрел вниз на человека, пытающегося заснуть. На человека, пытающегося найти путь и побороть равновесие черного и белого. То самое равновесие, которое бессознательно вызывало в человеке тревогу и делало его не таким, как все. Ни черным. Ни белым. Никаким. Другим. Не как все.

Белый Ангел давно бы подбросил душе этого человека какое-нибудь жуткое испытание, заставил бы преодолевать себя и раскрывать белую сторону натуры. Белый бы…

Но Рыжий просто наблюдал. Человеку ничего физически не угрожало. Смерть ему в любом случае предстоит лет через пятьдесят… не раньше. Вот интересно, сможет ли он побороть равновесие в себе без него, Рыжего Ангела? Хватит и того апреля с капелью. Рыжий тогда постарался достаточно. Что же сейчас? Это действительно интересно. И если это не нарушает планы Всевышнего, то Рыжий, пожалуй, немного побездействует. Совсем немного. Так, ради эксперимента…

Рыжий Ангел улыбнулся и взял перо. Странная штука эта Муза…

О любви

Между сказкой и несказкой тонкая полоска были. Такая тонкая, что, с точки зрения вечности, в ней помещается лишь пара галактик и тройка-другая миллиардов миров. Между сном и бодрствованием – тонкая полоска мира. Такая тонкая, что в этом мире среди бесконечности безжизненных звезд затерялась одна живая планета.

Может, именно благодаря своей исключительности и светилась она голубыми океанами, зелеными лесами и золотыми пустынями, привлекая холод космоса и растапливая его своим существованием, тем самым придавая смысл всему, что было «между».

Рыжий Ангел перелистывал Книгу Судеб, сидя на одном из облаков и улыбаясь чему-то своему. Ему нравилось читать чужие судьбы и, размышляя над ними, смотреть на живую планету. В такие мгновения он казался себе мудрым и всезнающим. Конечно, он и был мудрым и всезнающим, но признавался себе в этом крайне редко, большую часть времени проводя в заботах о душах и сомнениях в правильности своих поступков и помощи.

– Чему ты улыбаешься? – Белый подлетел незаметно и присел рядом.

– Вчера одна моя подопечная подарила мне счастье.

– Она тебе?

– Да. Представляешь? Впервые за вечность, не я, а мне – подарили счастье.

– Не представляю! Этого просто не может быть.

– Но это есть.

– Она что, увидела тебя?

– Нет.

– Услышала?

– Нет.

– Ты явился ей в виде мысли?

– Опять не угадал!

– Тогда как же она?..

– Я не знаю как, но я ей почувствовался! Понимаешь? Я вдруг ощутил, что где-то глубоко в ее душе оказался я и она меня почувствовала всего.

– Бред!

– Я тоже так сначала подумал. Но это было ни с чем не сравнимое чувство: ощущать себя тут и одновременно в центре ее души!

– И что произошло потом?

– Родилась любовь.

– Чья?

– Ее ко мне.

– И?

– И моя к ней.

– Но тебе не положено любить смертную!

– Я знаю.

– И как она может любить неизвестно кого? Она ведь даже не осознает, что ты в ней, и ее любовь – это любовь к смешному Рыжему Ангелу.

– И это знаю.

– Так что же ты собираешься делать?

– Не знаю, – Рыжий Ангел счастливо улыбнулся и прошептал: – Наверное, просто любить.

– Пока не узнает обо всем этом Он?

– Я думаю, что Он знает. Ведь Он и есть любовь.

– Тогда я не понимаю ничего. И уж тем более Его.

– Пути Господни неисповедимы.

– Вот именно. Хотя как раз мы-то, ангелы, и должны знать, куда ведет путь. И знаем. Вернее, знали, пока ты… – Белый Ангел замолк на полуслове и посмотрел на счастливого Рыжего. Вздохнул и спросил: – Что будешь делать?

– Любить. И наверное, полечу к ней.

– Она все равно тебя не увидит.

– Для любви не нужны глаза. Она почувствует.

Белый внимательно посмотрел на Землю и покачал головой. О чем тут говорить? Впервые он не мог сказать, что будет завтра. Все-таки странная штука – любовь. И не познать ее даже ангелам Бога. И почему этому Рыжему всегда так везет на взаимоотношения с Ним? Любимчик.

А Рыжий расправил крылья и, улыбаясь от счастья, полетел вниз – на маленькую Живую Планету, между сказкой и былью, между сном и бодрствованием, на которой странные существа, люди, умеют любить. И эта любовь есть начало всему и венец всего. Может, именно поэтому только в этой реальности «между» существует странное понятие «вечность», рождаемое удивительными людьми.

Линия любви

Между пальцами тепло. Словно солнце изнутри ищет выход. Словно из ладошки центр галактики рождается. Словно дотронься только – и растопишь лед. Рыжий рассматривал руки. Внимательно изучая, как будто видел впервые.

– Нет линий. Совсем нет линий.

– Что ты там делаешь? – Белый Ангел сидел на облаке чуть выше и болтал ногами.

– У меня совсем нет линий на руках.

– Конечно, нет. – Белый пожал плечами. – У меня тоже. Ты что, только заметил? У ангелов нет линий. Мы – вечность!

– Ты – глупость! Почему у нас нет линий?

– А зачем нам, например, линия жизни? Ведь мы и так существуем всегда.

– Существуем. Ты понимаешь это слово? – Рыжий Ангел посмотрел наверх. – Су-щес-тву-ем, а люди жи-вут.

– Ну и что? Люди на то и люди, чтобы жить. Потому и линия жизни у них.

– И линия судьбы. И линия ума.

– Эта-то линия, согласись, самая спорная. Ума-то порой людям и не хватает. – Белый Ангел спустился на облако ниже и похлопал Рыжего по плечу. – Что это ты заморочился по поводу линий?

– У меня на Земле новая душа…

– Поздравляю!

– Да. Стандартная вроде процедура: первые девять месяцев реальной жизни, очистить ладошку человека и прорисовать все, что написано в Книге Жизни, на руке. Вроде как предостережение и путеводитель.

– Некоторые из людей умеют его читать…

– Но большинство не верит прочитанному…

– И поэтому тебя потянуло рассматривать свои руки?

– Нет. Я просто подумал, что человек всегда имеет свободу выбора. Всегда, кроме первых девяти месяцев, когда мы прописываем руки и накладываем печать дороги жизни.

– Как ты меня раздражаешь своей философией без смысла. В конце концов, ты скажешь просто или нет?

– Нет. Я ведь Рыжий, – ангел засмеялся и расправил крылья цвета солнца, потянулся, выгнул спину. Потом чуть нахмурился и сел в самую середину облака, укутавшись им по пояс. – Понимаешь, ведь и мы с тобой как бы застряли в этих девяти месяцах. У людей хоть потом есть право выбора добра или зла. У нас же выбора нет. Мы – Добро. Иногда через боль, иногда через свет, но Добро, а потому без линий.

– Ты еще скажи «с кулаками».

– Не скажу. Просто мне осталось прорисовать последнюю линию, но…

– Но?

– Линию любви.

– А, это! Обычная линия человеческого существа…

– Необычная линия человеческой души…

– Самая простая. Главное – ее наличие.

– Самая сложная. Ибо можно не иметь ума или иметь короткую линию жизни – короткую, как единственный миг, как первый и последний крик. И даже в этом первом и последнем крике еще не тело и уж точно не разум, а сама душа, оголенная и беззащитная, будет требовать любви. Любви женщины, давшей ей жизнь…

Белый Ангел с удивлением смотрел на Рыжего и молчал.

– Это самая сложная линия на руке человека. Одно неверное движение и… – Рыжий Ангел расправил крылья и взмахнул руками, резко опуская их вниз, – человек никогда не узнает, что любовь, настоящая любовь, а не похоть или страсть, никогда не приносит боли и разочарования. Зачем тогда ему жить? Я сделаю неверную черточку…

– И потом всю жизнь будешь рядом и будешь исправлять свою ошибку.

– Буду. Но страдать буду не я. Страдать будет душа.

– Именно поэтому подопечная душа пока не имеет тела с линией любви?

– Да…

– И осталось всего?..

– Осталось всего три минуты на определение.

– Тогда бери и рисуй! У тебя пока не было промахов. Все «души с неточной линией» доставались тебе от кого-то.

– И тогда было легче.

– Всегда легче исправлять чужие ошибки и страшнее делать свои. Не бойся.

Рыжий Ангел достал тонкий, как луч света в холодном космосе, нож и раскрыл ладонь. Чистая ладонь без линий. Чистое существование бытия, заключенное в пяти тонких и прекрасных пальцах и совершенной по форме ладони.

Рыжий закрыл глаза и, словно слепой, провел по ладони пальцами. Потом на мгновение замер и…

Тонкая сталь ножа разрезала кожу.

Крылья вздрогнули.

По плечам прошла дрожь.

Медленно. Миллиметр за миллиметром лунное лезвие рассекало ладонь.

Чуть вправо.

Прямо.

Левее.

Рыжий Ангел закусил губу и не раскрывал глаз.

Одна рука резала другую, чтобы нарисовать линию любви для маленького человечка с чистой пока еще душой…

Между пальцами тепло. Странно, у ангелов нет линий на ладошках. Они гладкие и прохладные. Но только тогда, когда ангел разрезает новые линии жизни, ума, судьбы и любви, между пальцами рождается тепло. Словно солнце изнутри ищет выход. Словно из ладошки центр галактики рождается. Словно дотронься только – и растопишь лед. Где-то на Земле человек обретает свободу выбора и возможность жить вопреки. Где-то на небесах, в эту же минуту, ладошки ангела становятся гладкими, чтобы потом было на чем начертить путь новой души и подсказать ей дорогу любить.

Рыжему Ангелу обрезали крылья. Верите?

Рыжему Ангелу обрезали крылья. Верите? Нет. Вы спросите: «Как же так и кто мог?» Только два существа во Вселенной: Создатель и Человек. Первый – потому что Бог. Второй – потому что по образу и подобию Бога. Все просто.

– Ты злишься?

– На кого? – Рыжий наклонил голову и тяжело вздохнул. – Она не виновата.

– Твоя фатальная душа?

– Моя любимая душа.

– Но ты даже не боролся!

– А зачем? Все равно она человек, а я ангел… да еще и рыжий.

– Но именно потому, что ты ангел, ты и мог не допустить встречи! Или, по крайней мере, сделать так, чтобы она не влюблялась.

– Но тогда я бы ограничил ее свободу!

– А повлиять на душу того, в которого она…

– В которую…

– Даже так?

– Да, так. И потом, ты знаешь, что я никогда не буду вставать на пути у любви.

– Но… ты сказал ей, что если бы она полюбила тебя, у тебя был бы шанс стать человеком и прожить эту жизнь с ней?

– Нет. Зачем? Если бы она любила меня больше, чем друга или ангела-хранителя, то сама бы поняла это.

– Но она просто человек… а человек слеп!

– Никто не слеп перед любовью. Люди или видят ее или нет. Видеть в данном случае все равно что чувствовать. И если не видят, то глупо им говорить о ней или показывать – не увидят и не поверят. Как минимум подумают, что «прилипала», как максимум возненавидят из-за того, что будут думать, что любовь другого существа может отягощать.

– Хм… Но ты ведь знал, что не можешь влюбляться?

– Я знал, что не могу влюбляться. Но я не знал, что могу любить.

– И даже Он не в силах помочь?

– Он и есть любовь. Именно поэтому он просто есть, и мне надо самому заново растить крылья.

– Но как Он мог допустить, чтобы крылья обрезала тебе какая-то душа?

– Не какая-то… Не смей так говорить! – Рыжий Ангел грозно вскинул руку и зажал в ней рыжее, как солнце, перо. – Слышишь? Никогда не смей так говорить о моих душах! Особенно об этой душе! Я знал, на что я иду. И я испытал любовь.

– Ну и дурак! Рыжий дурак! Ни один Белый Ангел никогда не влюбится, и уж точно не полюбит. Любовь – это ты правильно заметил – и есть Бог. Вот только человек – по образу и подобию… И, как всякое подобие, не может быть любовью, а только ее отражением.

– Бред! Любовь есть и Бог, и лучшее, что есть в Человеке. Никогда не следует вставать на пути ее. Ибо ее путь – это путь Бога.

– Угу. И теперь ты будешь отращивать крылья. Первый в истории ангелов «ангел, потерявший крылья из-за любви».

– Не страшно. Отращу.

– А она?

– А что она? Она будет счастлива, насколько хватит ее любви.

– А если не хватит?

– Хватит. Я же ангел-хранитель. Пусть пока и с обрезанными крыльями. Но она об этом никогда не узнает. Ибо знать, что ты сделал несчастным другого – худшее из наказаний. А наказывать за любовь самый страшный грех на небе и на земле.

– Значит… будем летать?

– Конечно, будем… Вот только еще чуть-чуть отращу крылья.

Рыжий Ангел улыбнулся. Открыл книгу подотчетных душ и начал составлять план на сегодня. Так много надо успеть. И так мало времени… у человека. Именно поэтому он и должен быть рядом.

Странные существа женщины

Странные существа женщины. Нежные. Ранимые. Мнительные. Вечно напридумывают себе что-то, чего нет, вместо того, чтобы просто задать вопрос и получить ответ. Но боятся задать вопрос. Боятся разрушить построенный ими же самими замок. Боятся узнать, что замок-то призрачный. А потому живут в параллельном мире и не подозревают, что задай вопрос, может быть, и ответ-то был бы не разрушающий, а созидающий – строящий этот самый замок в реальности.

Рыжий Ангел наблюдал за душой. Женской. Метущейся. Странной. Это только люди думают, что ангелы не умеют удивляться. Еще как умеют! Особенно если душа женская. Вот и эта смешная женская душа приводила Рыжего Ангела в изумление.

– Ты действительно не хочешь возвращаться обратно?

– Не хочу.

– Но у тебя появятся сотни шансов на новую встречу.

– Ну и что? Если я не буду помнить прошлую жизнь, то как я смогу не упустить будущую?

– А вот так вот, между жизнями, тебе легче?

– Не легче, – душа горько всхлипнула, – зато я помню мою любовь. Мою большую безответную любовь.

– И поэтому ты уже пять лет рыдаешь на небесах, зная, что она нашла новое воплощение там, на Земле?

– Да, – душа зарыдала в голос, – если я воплощусь, то буду как минимум на 6 лет младше! И она уже будет любить кого-то другого, когда я только пойду в школу!

– Дуреха! Если ты будешь ждать еще дольше, то появишься тогда, когда другая душа, возможно, вернется обратно.

– Вот тут я ее и подожду, – женская душа улыбнулась сквозь слезы.

– Подождешь. И что? Встретишь душу, которая помнит последнее воплощение, в то время как ты – предпоследнее.

– Меня нельзя забыть!

– А ты помнишь того, кого любила до нее?

Душа нахмурилась, если вообще можно представить, что души хмурятся, и произнесла:

– Нет. Но это неважно, ибо наша любовь…

– Ваша любовь! – Рыжий Ангел поднялся с облака и нервно начал расхаживать по самому краю. – Ваша любовь есть здесь и сейчас. Возраст – это выдумка тела и людей! Сколько можно тебе объяснять, что второй шанс не дается дважды?

– Не сердись. Я просто боюсь, что вдруг она меня не узнает?

– А вдруг ты не узнаешь ее?

– Как я могу ее не узнать? – этот вопрос настолько удивил душу, что она зарыдала еще громче. – Как я могу не узнать любовь?

– Да как же ты ее узнаешь, если она там, а ты здесь? Пойми, любви человеческой на небесах не бывает! Тут только любовь души, дающаяся как награда за любовь земную и любовь Всевышнего. Как данность!

– Я хочу земную-ю-ю-ю-ю-ю, – душа перешла на всхлипывания…

– Вот и я тебе говорю. Срочно на Землю! Пока разница в 6 лет – это поправимо. А что будет с разницей в 10, 15 или 20 лет? Когда разум старшего будет брать верх над чувствами, а любовь младшего натыкаться на стену социальных стандартов общества?

– Ну ты же ангел. Мой ангел. Рыжий Ангел. Разрушь эти стандарты. – Душа поднялась выше и громко крикнула. – Убери их! И тогда мне не будет страшно!

– Страшно? Милая моя, а кто сказал, что земная любовь бывает без страхов? Просто одни кричат от страхов, а другие переживают их молча. Поверь, порой им страшнее в сто крат. Но они молчат. Хотя и это глупо. Куда проще задать вопрос и услышать ответ…

– Да. Тебе легко говорить. Ты ангел…

– Ангел, который каждую секунду спасает души на Земле от страха и ошибок молчания. Лучше уж быть душой и мучиться страхом быть отвергнутым, чем ангелом, который вот таких вот упрямцев, как ты, годами уговаривает не отталкивать счастье быть любимыми.

– А я буду любима?

– Господи ты Боже мой! Ну почему большинство моих подопечных душ – женщины?

– …

– Молчи, Господи. И прости, что взываю. Знаю и сам, почему, – Рыжий Ангел посмотрел на женскую душу и спросил: – Ну что, готова вернуться на Землю?

– Да, – всхлипнула душа, – но стра-а-а-ашно…

Рыжий Ангел устало присел на краешек детской кроватки:

– Ори, ори. Дело сделано. Ори и не бойся. Еще лет шестнадцать мне спокойной жизни. А потом опять возись с тобой и доказывай той, другой душе, что педофилия – это тема, ее не касающаяся, ибо молодая девушка, только что закончившая школу, и есть судьба. Господи, ну почему эти шестнадцать лет пролетят так быстро?

Рыжий Ангел отплясывал джанги

Рыжий Ангел отплясывал джанги. Подпрыгивая на серебристом облаке и смешно щуря глаза. Словно музыка шла изнутри. Музыка для него одного.

– Эй, что это еще за ночная дискотека? – Белый подлетел незаметно и завис чуть выше облака.

Рыжий продолжал танцевать.

– Ау, Рыжий, очнись! Твое туманное облако сотрясает пол-Галактики! – Белый спустился поближе и ухватил Рыжего Ангела за плечо.

– А? Что? Ах, это ты!

– А ты кого ожидал увидеть? Что с тобой?

– Ничего, – Рыжий перестал улыбаться и сел отдышаться. – Все удовольствие испортил. Кто тебя звал?

– Никто. Просто пролетал мимо и стало интересно, что это так Галактику сотрясает. Смотрю, ты устраиваешь странные пляски. Хотя бы звезды включил для музыкального сопровождения.

– Зачем мне звезды?

– Чтобы и другим радостно было. Я, может быть, тоже бы потанцевал. Ну что ты дуешься? Включишь звезды?

– Нет. – Рыжий отвернулся и задумался.

– Эгоист! Ведь музыка должна быть прекрасной, если ты танцуешь.

– Она и была прекрасной, пока ты не прилетел!

– Что, душа пела?

– Пела… Знаешь, странная эта душа. Боится петь вслух.

– А ты ее «подтолкни». Ситуацию там создай. Пусть другие услышат и восторгнутся!

– Что сделают?

– Ну, – Белый заулыбался, – в изумление придут!

– Да не придут они, другие, в изумление. Когда малышка поет, все вокруг уши зажимают и уговаривают ее замолчать…

– Ишь ты! Неужели тело несовершенно?

– А где ты видел совершенное тело?

– Ну…

– Вот то-то. Так что приходится ждать, пока девчушка спрячется ото всех и, поборов страх, начнет петь.

– И часто она так… хм… прячется?

– Нет. Редко совсем. Боится, что ее услышат. Зато если уж поет, то равнодушным не оставит точно.

– Да, я заметил! – Белый Ангел улыбнулся. – Слушай, а ты придумай ей место для пения. Пусть туда ходит. Будет только ее и твое место.

– Опа, а это идея!

– С тебя причитается, будет она петь – ты меня зовешь. Я тоже танцевать так хочу! – Белый знал толк в танцах. Заставить так танцевать ангела могла только очень звонкая и чистая душа. Такие души обычно бывают у детей. Хотя и редко. Но бывают.

– Договорились, – Рыжий Ангел расправил крылья. – Жди меня тут. Через мгновение танцуем. Чур, я веду! – Хитро подмигнул и молнией сорвался вниз, словно падающая звезда, рассекая пространство, к Земле…

Оглядываясь по сторонам, словно кошка, девочка шла по заброшенному заводу. Сюда мало кто заходил. Взрослые строго-настрого запретили детям лазить по разбитым корпусам, опасаясь, что те ненароком упадут со старых лестниц или встретят кого-нибудь, кто способен причинить зло.

Сначала девочке было страшно и непонятно самой, что заставило ее идти сюда перед рассветом. Хорошо еще, что первый этаж, и можно запросто выпрыгнуть из окна. Но с каждым шагом страх пропадал, а тьма ночи уступала дорогу утру.

Она переступила через ржавую трубу у самой двери заброшенного цеха и вошла внутрь.

Причудливые тени от разбитых окон не вызывали страх.

– Привет! – сказала она.

И эхо ответило:

– Ет!

– Кто тут?

– Ут…

– Ты добрый дух?

– Ух!

Девочка заулыбалась. Совсем не страшно! Вышла на середину и крикнула:

– Я могу петь?

– Еть-еть-еть!

Первый луч солнца разбил сумерки и отразился на противоположной стене оранжевым зайчиком.

В какой-то миг мозаичные тени ночи рассыпались, и удивительные посланники солнца превратили ржавый завод в огненный дворец. У девочки перехватило дыхание… Счастливая улыбка. Ощущение вселенского покоя и восторг благодати. Она вскинула руки, словно стремясь поймать рыжие лучи осеннего солнца, и запела…

А где-то высоко на облаке Рыжий Ангел приглашал Белого на танец…