Текст книги "Рубиновый лес. Дилогия"

– Потому город и называется Сердце, – выдохнула я. – Это никакая не метафора. Они срослись вместе, и вы живёте буквально под их сердцами, у них внутри.

Солярис снова кивнул. Я же, вглядываясь в очертания двух драконов в горе, попыталась представить, каково это – жить и не жить одновременно. Стать заложником собственной плоти, потерять счёт времени и созерцать перемены, но самому не меняться. Это звучало как худшая кара на свете – то, что страшнее смерти, – но Солярис смотрел на сакральную гору с необычайным благоговением. Это заставило меня задуматься: может, это вовсе не худшая смерть, а лучшая? Отдать близким всего себя, позаботиться о них, даже если никто не позаботится более о тебе. Разве не то же самое сделала королева Дейрдре, взрастив пшеницу из собственного тела, чтобы прокормить голодающие туаты?

– Не думай, что я так просто забыл, – сказал вдруг Сол, и лучи заката, расплескавшие огонь в его волосах, рассеялись, прячась за извилистыми скалами острова.

– О чём забыл?

– О том, что ты улизнула сюда одна, никого не предупредив. Ты видела обрывы вон там? Столкни тебя кто-нибудь, и эту мелкую тушку сто лет было бы не сыскать!

– Вельгар сказал, что я пахну как дракон, – вовремя вспомнила я. – Не думаю, что кто-то бы меня учуял. Да и чего бояться? Драконы ведь не люди. Какое им дело до человеческих принцесс? Если не считать Вельгара, твоя семья встретила меня вполне радушно.

Солярис хмыкнул и подошёл к плоскому камню. Несмотря на то что солнце почти зашло, казалось, будто морская вода под обрывом светится. И, присмотревшись к ней, я обнаружила, что так оно и есть – планктон, о котором я читала только в книгах, мерцал на мелководье и облеплял основания скал. Заворожённая ещё одним чудом местной фауны, я опустилась рядом с Солом, когда он похлопал по камню рукой. Тот был всё ещё тёплым, вобрав в себя зной минувшего дня, поэтому казалось, будто сидишь прямиком на жаровне.

– Не все драконы члены моей семьи, – мрачно пробормотал Солярис, любуясь вместе со мной тем, как аквамариновые блики расходятся всё дальше по воде, пронизывая её толщу до самого дна. – Возможно, кто-то из Сердца действительно поддерживал связь с Дайре и убедил его, что тебя нужно убить. Тогда этот кто-то может быть также причастен к убийству тысячи моих младших сородичей. Драконы всполошатся и оскорбятся, если узнают, что мы подозреваем кого-то из них в таком злодеянии. К тому же нам нельзя терять бдительность, ведь, учитывая наше бессмертие, не исключено, что предатель всё ещё где-то рядом. Именно поэтому я не стал рассказывать о цели нашего визита никому, кроме Мелихор. Остальные думают, что ты просто уговорила меня навестить гнездо и повидать родных. Пусть так оно и остаётся, ладно? А мы тем временем продолжим поиски.

– Да, продолжим… Но закончим ли хоть когда-нибудь? – прошептала я, и пускай сияние воды гипнотизировало, но даже оно было не способно полностью отвлечь меня от тех мыслей, от которых я пыталась спрятаться здесь, на этом безлюдном утёсе за пределами душных пещер. Драконий остров выглядел в тысячу раз прекраснее, чем описывался Тир-на-Ног, остров сидов, однако всё моё существо стремилось домой.

Солярис выпрямил спину и развернулся ко мне.

– Что сказала Маттиола? – спросил он, лишний раз доказывая, что знает меня как облупленную.

– Мидира заключили под стражу за то, что помог нам бежать. В ближайшее время его ждёт королевский суд. Вернее, казнь. – Собственные слова заставили меня содрогнуться, ведь решение этого «суда» после выступления советников король всё равно выносил единолично. Участь Мидира была очевидна… и незавидна. – Отец отдаёт указания, не вставая с постели. У него начали гнить ноги. Теперь управление Кругом фактически осуществляет Ллеу как его доверенное лицо, и что-то подсказывает мне, что новые обязанности ничуть его не гнетут. Гвидион слишком мягкотел, чтобы возражать, а Мидир лишился своего места в Совете. Теперь у Ллеу полностью развязаны руки.

– Что ты имеешь в виду?

– Ллеу ведь экспериментирует с солнечной кровью. С твоей кровью, – ответила я без обиняков, и Солярис отклонился назад, как будто ему стало слишком тесно на одном камне со мной. Похоже, он не знал, что я в курсе. – Раньше Виланда проводила свои опыты на заключённых, но к тому моменту, как Ллеу стал сейдманом, преступность значительно снизилась стараниями Мидира. Поэтому теперь Ллеу крадёт людей прямо с улиц… Точнее, их крадёт для него стража, арестовывая всех, кто хоть немного похож на вора или разбойника. Матти слышала по меньшей мере дюжину разных голосов, в том числе детских, когда спускалась в катакомбы в последний раз. А теперь представь, что будет, когда жители Столицы заметят происходящее. Поднимется мятеж.

– Ты полагаешь, что Ллеу замышляет государственную измену? – сощурился Сол, и я покачала головой, даже усмехнувшись от этой мысли.

– Конечно нет. Он честолюбивый, но не тупой. Никто из ярлов не поддержит на троне безродного мальчишку, к тому же сейдмана. Скорее он ищет способы спасти моего отца, чтобы после тот вознаградил его титулом и землями. И ради этого он пойдёт на всё. Не пойми превратно, Солярис, я люблю своего отца… Но ты верно сказал: мы не драконы – мы люди. И мы должны умирать. Если Ллеу зайдёт слишком далеко, а я не успею вовремя вернуться домой и восстановить порядок, то Круг ждёт междоусобная война. То же самое произойдёт, если меня не окажется на троне, когда отец умрёт, или если я не смогу остановить Красный туман. Ты понимаешь, как много всего на кону? Я даже не представляю, как нам – мне – всё это успеть!

Я не успела замолчать до того, как в мой голос просочились истеричные нотки. Долгое время мне казалось, что я поступаю правильно, что лишь я смогла отыскать верный путь в зарослях ошибок и иллюзий… Но, кажется, мой путь вёл туда же, куда вели и все прочие, – я просто забрела в терновую чащу.

Хотела защитить невинных людей, но обрекла их на истязания Ллеу и жидкий огонь, от которого пеплом рассыпаются внутренние органы и кости. Хотела защитить своих друзей, но теперь один из них ранен и лежит без сознания, а вторая в слезах и синяках после путешествия, которое едва не стоило им обоим жизни. Хотела защитить Соляриса, но не смогла уберечь его даже от собственного отца.

Видимо, если их всех и нужно от кого-то защищать, то только от меня самой.

– Рубин.

Солярис никогда не был хорош в подбадривании, но ему всегда было достаточно взять меня за руку, чтобы я успокоилась. Он дотрагивался до меня так, словно боялся поранить. Наверное, так оно и было – серповидные агатовые когти, что прочнее стали, легко царапали кожу. И всё-таки я развела пальцы, желая пропустить меж ними пальцы Соляриса. Он потянул меня на себя так резко, что мы чуть не столкнулись лбами. Аккуратности ему недоставало, но зато с лихвой хватало нежности, когда та была нужна.

– Я должен был сделать это раньше, ещё во время обеда, – прошептал Сол мне в волосы, и, хотя жар его тела был невыносим на не менее жарком воздухе, я всё равно придвинулась к нему теснее. В гуще аспидных сумерек, опустившихся на остров, планктон в море запульсировал ярче. – Я знаю твоего отца уже очень долго. Поверь, он не отправится в сид до тех пор, пока сам этого не захочет. Мы всё успеем, но начнём с того, что восстановим силы. Тебе сейчас всё равно противопоказаны полёты. – Сол указал на мою левую руку, лежащую у него на коленях, и я неохотно взглянула на гелиос, о котором старалась не вспоминать, чтобы не вспоминать и о том, зачем он мне нужен. – Нам придётся задержаться в Сердце, так давай сосредоточимся на тумане. Потом будь что будет. А завтра…

– Завтра я потащу вас в город на рассвете, где у вас будет возможность узнать всё, за чем вы прибыли. Но для этого Рубин надо как следует выспаться, а не обжиматься здесь с тобой до самой ночи, Солярис!

Сола так огорошило появление Мелихор, что он тут же спрыгнул с камня и едва не уронил меня, забыв расцепить наши руки. Я ойкнула и зашипела, проехавшись копчиком по каменному рельефу. Из-за опустившейся темноты я не могла разглядеть выражение лица Мелихор, но бледно-жёлтые глаза светились, и почему-то свечение это показалось мне насмешливым. Я поняла, что Мелихор и впрямь смеётся над нами, когда Сол по пути в гнездо вдруг заявил, что разделит со мной спальню.

– У тебя сокровищный синдром, – вынесла драконица вердикт, ступая по длинному коридору мимо стеклянных огоньков. Заметив мой вопросительный взгляд, Мелихор пояснила, игнорируя ворчание Сола: – Это когда дракон настолько зацикливается на своих вещах, что начинает бросаться на каждого встречного, боясь, что их отнимут. Обычно это происходит из-за длительного одиночества или когда наступает пора откладывать яйца, которые очень хрупки первое время и которые нужно защищать. Для человека, может, это и звучит нелепо, но сокровищный синдром – опасная болезнь, от которой лечит только принудительное изъятие этого самого сокровища.

– При чём здесь твой глупый синдром?! – возразил Солярис. – За пределами замка Дейрдре я отвечаю за Рубин головой.

– А что такого ценного в твоей голове? Обычная пустая башка. Понимаю, ты бы отвечал крыльями или хвостом…

– Это не смешно, Мелихор.

– А я и не смеюсь. На самом деле это грустно. Ты ведь знаешь, что Рубин не просто красивая побрякушка, которую надо везде таскать с собой и прятать под подушку от посторонних? Такими темпами ты ей быстро наскучишь, братец, а человеческие женщины ценят свободу.

– Дело не в этом, дурья ты репа! Будто не знаешь Сильтана…

– Хм, разнообразие человеческие женщины тоже ценят.

Ещё минут десять я слушала их препирательства. В конечном счёте мне пришлось клятвенно заверить Соляриса, что я не умру от одной ночи порознь и он действительно иногда перегибает палку, прямо как сейчас. Однако сдался и ушёл он только после того, как Мелихор стала нарочито громко вспоминать самые постыдные истории из его детства.

– Огонь мира сего, – вздохнула Мелихор, качая головой вслед Солярису и придерживая для меня штору, которая служила дверью в её спальню. – До чего же он прилипчивый и дотошный! Как ты вообще его терпишь?

– У нас всё взаимно: я терплю его, а он терпит меня, – отшутилась я, пролезая под шторой в центр той самой овальной комнаты, с которой и началось моё знакомство с Сердцем. Сейчас больше половины её стеклянных огней не горели, из-за чего я едва не запуталась в ворохе пёстрых полотен, устилающих пол, пока пыталась добраться до каменного ложа. Но, когда мне это всё-таки удалось, я вдруг обнаружила, что то уже занято.

– Я решила, вы должны быть вместе, – улыбнулась Мелихор, пока я с нежностью убирала волосы с лица спящей Маттиолы, свернувшейся калачиком у самой стены. – Она же твоя энарьят, а энарьят не должны разлучаться. Ложись рядом. Вам обеим хватит места.

Мелихор была права: плоский камень явно предусматривал возможность того, что дракон захочет поспать на нём в своём первородном виде. Поэтому даже когда я, переодевшись в ночную рубаху, опустилась на камень рядом с Матти, на нём всё равно осталось много свободного места. Я будто снова очутилась дома. Не хватало лишь трещащего камина, запотевших окон, расписанных морозом, и запаха вербены, возложенной на алтарь Кроличьей Невесты. Именно такой была та самая ночь накануне Вознесения, когда мы с Матти допоздна гадали на углях, а затем уснули вместе, не зная настоящих невзгод.

– Ложись тоже, Мелихор. Мы здесь и втроём поместимся. Негоже тебе спать на полу!

Мелихор смутилась. Наверное, думала, что я не замечу, как неуклюже она комкает себе из тканей лежанку, а сама втихаря косится на каменное ложе. В этих косых взглядах не было ни жадности, ни обиды, но была беззлобная зависть, с какой я часто смотрела на близнецов и Гектора, когда они играли втроём под присмотром матери. Хоть Мелихор и винила Соляриса в том, что он прилипчивый, но сама тянулась к любому источнику ласки, как цветок к солнцу. Я не привыкла так быстро сходиться с незнакомцами, но с радостью пододвинулась, когда Мелихор без всяких возражений забралась на камень ко мне и Матти, издав короткий урчащий звук.

Даже засыпая между ними двумя, я всё ещё видела в темноте зубастую, по-детски счастливую улыбку. Незаметно нагрянувший сон оказался одним из самых крепких в моей жизни. Правда, в какой-то момент мне вдруг стало катастрофически нечем дышать…

– Доброе утро. Проснись и сияй, госпожа!

Когда Солярис во время вечернего спора с Мелихор заявил, что просто хочет уберечь меня от Сильтана, я решила, что это всего лишь его прославленная вредность и предлог, чтобы остаться рядом. Но нет – Солярис, очевидно, знал, что первым, что я увижу, проснувшись, будет довольное лицо Сильтана, лежащего на мне сверху.

– Что ты делаешь? – спросила я хрипло, инстинктивно натянув на себя покрывало, хотя едва могла шевелиться под его весом.

Сильтан улыбнулся так, будто умел видеть сквозь любые ткани, и, поставив локоть между нашими с Матти телами, подпёр рукой подбородок. На нём была туника свободного кроя с искусной тесьмой, вырез на которой почти полностью обнажал грудь до плоского живота. Короткие золотистые прядки обрамляли впалые щёки, в то время как те, что подлиннее, были украшены тонкими золотыми цепочками. Глаза были подведены таким же золотым цветом, а на пальцах сверкали аметистовые, гранатовые и сапфировые кольца, будто он готовился к какому-то торжеству.

Золото, золото, золото… Уж если кто-то здесь и сиял, то точно не я.

– Он хочет, чтобы на тебе остался его запах и чтобы Солярис это учуял, – сонно пробурчала Мелихор из-под собственных волос, растрепавшихся во сне и накрывших её лицо вуалью. Не поворачиваясь, она дёрнула ногой и вслепую пнула Сильтана, заставляя того свалиться с камня на пол. – Поди прочь, змея!

– Ауч! – воскликнул тот притворно. Выпрямившись и отряхнув штаны из светлой замши, Сильтан зацокал языком. – Кто учил тебя манерам, сестрица? Я всего лишь пришёл разбудить вас к завтраку. Запеканка из инжира уже ждёт, как и город Сердце! Конечно, если ты слишком устала, я могу и сам показать Рубин лучшие достопримечательности…

– Ты не достопримечательность Сердца, Сильтан, – фыркнула Мелихор.

– Женская половина города с тобой бы не согласилась.

Нахальство брата мгновенно взбодрило её и заставило свесить босые ноги с каменного ложа, чтобы пнуть его ещё разок. Растирая заспанное лицо, я перекатилась на другой бок и мягко тронула Матти за плечо. Та всегда спала крепко, но просыпалась спозаранку без всяких напоминаний, предчувствуя рассвет. Однако сейчас, вымотанная долгим путешествием, она открыла глаза лишь с пятой попытки.

– Ты выглядишь ужасно, – первое, что сказала мне Матти, хотя у самой лицо было в два раза толще обычного из-за отёка. – Посмотри на свои волосы… Такая красота была, аж до талии доросли, а теперь выглядят не лучше кормовой соломы! А это ещё что за тряпка? Не пойму… Полотенце, что ли?

Я обернулась и увидела через плечо, что Мелихор уже выпроводила Сильтана и держит в руках вчерашнее абрикосовое платье с цепочками вместо лямок и глубоким декольте. От услышанного её лицо исказилось, и в тот момент мне подумалось, что, похоже, я стала свидетелем зарождающейся войны.

Меня же вполне устраивал вчерашний наряд – откровенно говоря, я просто боялась, что Мелихор умудрится найти в своих закромах нечто похуже, – поэтому мне удалось убедить Матти не браться за шитьё прямо сейчас. Втроём мы посетили купальни, где стены были облицованы розовым кварцем, а вода мерцала, как морская, но была пресной и горячей, бьющей ключом из подземных источников. Там я впервые увидела других драконов, кроме семьи Соляриса: купальни в Сердце были общими, и ещё несколько девушек ныряли в отдельной секции, разделённой с нашей горой сложенных камней. Правда, из-за густого пара, клубящегося под искривлённым потолком, и из-за Матти, вспенивающей мне волосы мылом со словами «Наконец-то я вернулась к работе!», я не смогла толком их рассмотреть.

По коридорам плыл вкусный аромат сахарного сиропа, свежего хлеба и горького напитка, который Альта называла «кофе». Маттиола ушла из купален первой, чтобы привести Гектора на завтрак, но, последовав за ней спустя пятнадцать минут, я тут же пожалела, что отпустила её одну.

– Гектор, зачем ты встал?! Твоя нога… Гектор, стой, не надо!

Вместо утреннего приветствия меня встретили крики и тревожный шум.

Солярис, взъерошенный, стоял меж витых колонн – видимо, сам только проснулся, – и его голова была неестественно отвёрнута в сторону под кулаком Гектора, зависшим в воздухе. Если бы не красное пятно, расползшееся под скулой Сола до самой челюсти, я бы ни за что не поверила, что Гектор и правда ударил его. Пускай и прошёл почти месяц с тех пор, как мы виделись в последний раз, но он всё ещё был мальчишкой. Однако, похоже, путешествие до Сердца закалило его. Ведь даже когда Солярис обернулся с тем самым выражением лица, с которым убивал крестьян тогда в неметоне, Гектор не шелохнулся.

– Сделай так ещё раз, и сыворотка от сахарной болезни тебе больше не понадобится, – процедил Солярис. – Понадобится погребальный драккар!

– Это ты во всём виноват! Ты потащил за собою госпожу, подверг её смертельной опасности…

– Я никуда никого не тащил. Она сама пошла со мной.

– Потому что ты обманывал её! Истинный господин ведь не мог просто так обвинить тебя в измене. Значит, была причина! Значит, ты…

Я многозначительно кашлянула, привлекая к себе внимание.

Матти, стоящая у сервированного стола и прижимающая ко рту раскрытую ладонь, тут же рванулась к Гектору и оттащила его назад. Впрочем, это было лишнее – при виде меня Гектор и сам попятился, потупив взор. Сол же остался стоять на месте, но тоже избегал смотреть мне в глаза. Только склонил голову вбок, чтобы потереть плечом пострадавшую щёку и поскорее прогнать с неё болезненную красноту.

– Гектор, – сказала я миролюбивым тоном, и тот согнулся в низком поклоне, простояв так до тех пор, пока я не закончила говорить. – Я очень рада тебя видеть. И рада, что ты хорошо себя чувствуешь. Но, прошу, не набрасывайся на Соляриса с ложными обвинениями. Он не сделал ничего из того, в чём его обвиняют. За это я ручаюсь.

– Да, госпожа. Простите, госпожа. Я просто… – Гектор сжал в кулак и вторую руку. Его нога была перебинтована выше колена прямо поверх дырявых штанов, но рубашка сверху оказалась уже чистая и свежая – изумрудно-зелёная с золотыми нитями и слишком тесная в плечах, а оттого собирающаяся на них складками. Судя по блеску и размерам, её одолжил Гектору Сильтан. – Почему ты не рассказала нам с Матти правду обо всём? Почему предпочла его? – Он указал на молчаливого Соляриса рукою. – Почему не позволила защищать тебя мне? То есть мне и сестре…

– Потому что у меня уже есть защита, – мягко ответила я и подняла правую руку, демонстрируя Гектору своё запястье, охваченное сверкающим медным наручем с белыми опалами.

Гектор приоткрыл рот, и его лицо смягчилось. Я не могла надеть сразу оба наруча, поскольку вторую руку всё ещё сковывал гелиос, поэтому носила только один. К счастью, наручи уцелели точно так же, как и все остальные мои вещи, не считая безнадёжно испорченных книг, размокших в Кипящем море. За это время я привыкла к ним точно так же, как и к дорогим заколкам, специально спрятанным под волосами, которыми в случае необходимости можно было расплатиться.

– Всё-таки пригодились? – улыбнулся Гектор с облегчением мастера, который корпел над своим творением долгими ночами, и я кивнула:

– К сожалению, да.

– Пойду найду Кочевника. Будем ждать вас снаружи, – отчеканил Солярис сухо и, развернувшись, скрылся за голубой шторой, развевающейся между обеденным залом и выходом из гнезда.

Гектор и прижимающаяся к его боку Матти, готовая защищать брата от очередного дракона, наконец-то расслабились. Переглянувшись, мы вместе сели за стол, на котором уже стояла гора пустых перемазанных тарелок – я была готова поклясться, что остались они как раз после Кочевника.

– А где все остальные? – поинтересовалась Мелихор у вошедшего Сильтана, пока я спешно жевала лепёшки, макая их в сладкий сироп. Не хотелось заставлять и без того раздражённого Соляриса слишком долго ждать нас.

– Я не нянька, чтобы следить за всеми. Знаю только, что матушка ушла готовиться к возвращению Борея. Тот прибудет после полудня, – ответил Сильтан, на ходу хватая с железного блюда парочку обветрившихся фиников. Услышав, как Мелихор поперхнулась тамариндовым соком, он глумливо добавил: – Ага, именно. Неудивительно, что Солярис сегодня не в духе.

– Борей? – переспросила я осторожно, надеясь, что не покажусь слишком наглой и невоспитанной в своём любопытстве. – Кто это?

– Наш отец, – буркнул Сильтан, развалившись на плетёном стуле по соседству с Мелихор. – Вельгар его любимчик, и это многое говорит о нём, не правда ли?

– Нас ждут проблемы? – догадалась я. – Вряд ли ваш отец напугает меня больше, чем меня иногда пугает мой, но всё же… Каков он?

Сильтан и Мелихор сделались такими угрюмыми, что я даже перестала жевать лепёшку. Солярис никогда не рассказывал мне не только о своих братьях и сёстрах, но и о родителях тоже – всё, что я знала, это то, что они у него есть. Альта была прелестной, доброй и чуткой женщиной, которая не ожесточилась даже после гибели её сына. Но кто сказал, что её муж обязан быть точно таким же? В конце концов, и моя мать вошла в историю как милосердная, в то время как Оникс прославился своей тиранией. А уж если любимец главы драконьего семейства – чопорный, вспыльчивый и твердолобый Вельгар… Несложно было догадаться, что вечер предстоит не из лёгких, и не столько для меня, сколько для Соляриса.

– Борей – хён Старших. Считай, то же самое, что их хускарл, – поведал Сильтан, по привычке теребя свою золотую серьгу с ракушкой, что досталась ему за перевозку двух безрассудных пассажиров, которые сейчас безучастно жевали инжирную запеканку на краю стола. – Всего Старших семь, и иногда хёны меняются между собою, но наш отец уже сотню лет верен Сенджу. Да-да, тому самому, кому ты обязана своей пришитой лапкой, а тот кудрявый малец – своей ногой. Борей сражался с людьми у Дикого Предела, а ещё у Хрустальных Врат и Двуязычной реки…

– Словом, ваш отец ненавидит людей, так?

– Ненавидит – это мягко сказано.

И хотя это было вполне ожидаемо, воздух встал у меня поперёк горла.

– Но тебе абсолютно не о чем волноваться! Солярис и я не дадим тебя в обиду, – воскликнула Мелихор совсем неубедительно, перемазав рот в сиропе, и я натянуто улыбнулась ей.

К счастью, до появления новых проблем у нас ещё оставалось время, и я не собиралась тратить его на пустые переживания. Меня ждала прогулка по городу, а вместе с тем и поиск ответов на вопросы, которыми прежде не задавался никто из ныне живущих. Правда, когда мы с Маттиолой и хромающим Гектором вышли следом за Мелихор и Сильтаном из гнезда, я поняла, что, прежде чем разбираться в прошлом, не помешало бы разобраться в этом городе.

– Невероятно! – выдохнул Гектор за моей спиной.

– Да, невероятно сильно воняет ящерицами! – вставил своё слово Кочевник, стоя позади всех остальных со сложенными на груди руками. Кажется, вечное недовольство Соляриса было заразно. К счастью, меня сия болезнь обошла стороной.

Я восхищённо ахнула вслед за Гектором и Матти.

Снаружи гора казалась неприступной и непробиваемой, но, оказывается, внутри она была абсолютно полой, словно моя башня-донжон. Только вместо одной спальни внутри неё помещался целый город! Гнёзда располагались по всей окружности в пятнадцать, а то и в двадцать этажей, и с коридоров-балконов можно было увидеть, как снуют внизу по площадям полусонные драконы. Сердце было гораздо больше Столицы и Луга, вместе взятых. Мы шли почти двадцать минут и ещё пять минут спускались вниз на таком же лифте, какой сохранился в катакомбах Безмолвного павильона, чтобы оказаться в его центре.

Всюду кучковались разноцветные постройки – дома внутри одного большого дома, – образующие улицы и отдалённо напоминающие человеческие жилища: круглые и треугольные, кирпичные и каменные, высокие и низкие. Одни напоминали грибы с остроконечными шляпками, а другие – шкатулки и сундуки, резные, словно игрушки. Однако всех их объединяло одно – драгоценности. От рассветного солнца, падающего на город сквозь окна в вершине горы, которые были совершенно незаметны извне, город сиял, как сокровищница. Мне даже пришлось приставить ко лбу ладонь козырьком, чтобы не ослепнуть. Крыша одного из домиков была усыпана крупными градинами янтаря, заменяющими черепицу, а на другом красовалась облицовка из таких больших и сочных рубинов, каких никогда не было даже у меня, принцессы.

– Город делится на две части – часть Бела и часть Дагды, – а также на семь районов, названных в честь древних кланов: Жемчужный, Соляной, Травяной, Каменный, Штормовой, Металлический и Закатный. Вон там Тиссо ре Дьян – Дом Старших. Вы зовёте такие места неметонами, однако в них мы не молимся, а поём. Старшие ведь не боги, а такие же драконы, как мы… Но к ним всё равно нужно относиться с почтением, – как всегда сыпала фактами Мелихор, взяв на себя просветительскую роль, пока мы брели вперёд и глазели по сторонам в немом восторге.

Местная архитектура и устройство города действительно потрясали, но ещё больше меня поразили сами драконы. Несмотря на то, сколь густонаселённым оказалось Сердце, никто ни разу не задел меня, пока мы шли. Они только пялились и шептались, но плавно обтекали и нас, и друг друга. В глазах рябило: большинство местных жителей обладало не только разноцветными волосами, но и другими чертами, которыми не мог обладать человек. Флюоритовые глаза, узкие зрачки, волочащиеся прямо по земле хвосты, когти длиной с лезвие ножа и даже раздвоенные языки, которые иногда смешно свисали с уголков губ, как у собак. Как и у всех драконов, у Соляриса тоже были острые зубы, поэтому, возможно, он так редко улыбался, приноровившись не показывать их. Однако в Сердце тут и там беззастенчиво сверкали хищные, но дружелюбные оскалы, напоминающие охотничьи капканы. И не было вокруг ни одного старика – все сплошь юные и прекрасные.

А в какой-то момент над нашими головами вдруг промелькнула маслянистая тень.

– Берегись!

Сол в последний момент успел дёрнуть меня за локоть. Аккурат в то место, где я стояла, опустилась необъятная драконья лапа – когтистая, покрытая пыльно-коричневой чешуёй и размером с телегу. Медленно подняв глаза, я сглотнула: сам дракон, приземлившийся прямо на оживлённой улице, был и вовсе огромным. Его массивная челюсть могла перекусить катапульту одним движением. Рядом с ним я чувствовала себя муравьём под лошадиным копытом: раздавит – и даже не заметит.

– Ты что, совсем наверх не смотришь, дурочка? Ты же в Сердце! – воскликнул Сол не столько раздражённо, сколько испуганно, побелев до цвета своих волос. – Здесь каждый второй крупнее тебя! А Шэраю и вовсе три тысячи лет. – Сол запрокинул голову, наблюдая, как крылья того, кого он назвал Шэраем, с хлопком складываются за спиной, чтобы не задеть других драконов, пролетающих выше. – Вообще-то всем, кто старше двух тысяч лет, запрещено летать в черте города… Но это же Шэрай! Знаменитый исследователь и учёный. Наверное, вернулся из очередного странствия…

Глаза Сола лихорадочно блестели, а голос сошёл на заворожённый шёпот. Даже его извечная ледяная маска не могла скрыть тот ребяческий восторг, с которым он взирал на величайшего дракона истории.

– Он такой… большой, – всё, что нашлась сказать я, наблюдая за тем, как дракон, сделав всего несколько шагов вперёд, стремительно уменьшился в размерах и превратился в обыкновенного длинноволосого мужчину. Мои щёки вспыхнули, ведь он был абсолютно голым, но никого здесь, кажется, это не смущало. Мужчина просто принял из рук подошедшего к нему товарища тунику и торопливо влез в неё. Правда, едва не порвал рукава о ветвистые чёрные рога, торчащие у него из макушки. – Солярис… ты тоже станешь таким?

– Однажды, – мечтательно улыбнулся он. – Но нескоро.

– А рога будут? Вдруг уже растут?

Больше, чем летать на Солярисе, я обожала его дразнить. Услышав, как захихикала Мелихор, идущая позади с Сильтаном, я привстала на носочки и осторожно похлопала Соляриса по макушке. На ощупь его локоны были мягкими, как тополиный пух, будто сожми слишком сильно – и рассыпятся в пальцах. Тем не менее они легко путались, и, когда я убрала руку, нервно сглотнув от уничижительного взгляда Соляриса, на том месте уже образовался колтун.

– Шэрай?.. Это случайно не он создал сыворотку от сахарной болезни? – вовремя вмешался Гектор, опрометчиво опершись на плечо Сола, чтобы дать перевязанной ноге немного отдыха. – А ещё я читал, что драконы куют одно из лучших в мире оружий благодаря тому, что изобрели новый способ выплавки железа. Их мечи даже крепче, чем немайнские!

Я умилённо улыбнулась. Даже город из драгоценностей и его жители не впечатляли Гектора так, как возможность научиться чему-то новому.

– Мы больше не куём оружие, – разочаровал Гектора Сильтан, обогнав нас с Солярисом, а затем свернув в переулок, где розововолосые женщины выбивали ковры и пряли загадочные ткани, тлеющие прямо у них в руках. – Мы делали его исключительно для людей, на продажу. Сейчас мы куём только то, что заказывают Старшие для телескопов.

– Теле… что? – В тот момент Гектор окончательно забыл про свою хромоту и вырвался вперёд, даже отпихнув с дороги пискнувшую Мелихор. – Слушай, а подмастерьев драконы себе случайно не берут?

Пока они разговаривали о кузнечном искусстве и несбыточных мечтах, я постаралась упорядочить свои мысли. Как назло, они разбегались и цеплялись за всё пёстрое, незнакомое и красивое. Солярис даже замедлил шаг, заметив, насколько сильно меня очаровала его родная обитель.

– Тебе нравится? – спросил он, и я улыбнулась, не зная, что могу ещё ответить ему, кроме как:

– Ты родился в потрясающем месте, Солярис.

«В потрясающем и немного жутком», – добавила я мысленно, запрокинув голову к тому, что служило перегородками между разными частями города, – красно-серые полотна с пульсирующими прожилками, какие я видела в гнезде Сола на потолке. Теперь, когда я знала, что такое Сердце на самом деле, я знала и то, что никакой это не узор. Это мембрана, покрытая настоящими сосудами, что всё ещё пытались гнать по жилам закаменевшую кровь.

Район, где мы находились прямо сейчас, очень походил на грудную клетку: на его окраинах стояли немыслимой высоты столпы, выбеленные и дугообразные, похожие на дозорные башни. Их насчитывалось больше десяти, и они обнимали город, служа для него опорой, без которой здесь бы всё давно рухнуло.