Текст книги "Рубиновый лес. Дилогия"

– Это рёбра, да? – спросила я тихо, и Солярис усмехнулся. Я не смотрела на него, но чувствовала, что он внимательно следит за моей реакцией. – Пожалуй, лучше держать Кочевника от них подальше. Не удивлюсь, если он решит попробовать их на вкус… Стой, а где Кочевник?!

Каким-то образом, несмотря на свою шумливость, Кочевник умудрялся легко теряться. Закрутившись на месте волчком, я внимательно всмотрелась в окружающие меня лица: Мелихор тараторила что-то о кремах из квашеной капусты, крутя стеклянные баночки перед глазами Маттиолы, на которую и здесь озирались все проходящие мимо мужчины; Сильтан же до сих пор болтал с Гектором – судя по красным щекам второго, явно не о кузницах и даже не о приличных вещах. Кочевника нигде не было и в помине. Я и не помнила, где видела его в последний раз.

Мы вместе вышли из лифта, он начал проклинать этот город и плеваться, а потом…

– Куда подевался Кочевник, Сол?! – настойчиво повторила я.

– Понятия не имею. Почему ты спрашиваешь меня? – фыркнул Солярис, и теперь пришёл мой черёд смотреть на него злобным взглядом. Впервые он сдался так быстро – возможно, потому что знал, что я обязательно припомню ему тот разговор в Луге, когда Солярис беспокоился из-за пребывания Кочевника в Сердце: – Уф, ладно! Кочевник должен быть сейчас в Искрящемся переулке.

– Что ещё за Искрящийся переулок?

Солярис оглянулся на свою родню и, схватив меня за локоть, утащил под шумок за угол, будто только и ждал момента, когда можно будет улизнуть от них. Впрочем, я не возражала – в моих детских фантазиях драконий город мне всегда показывал сам Сол. Решив, что это отличный шанс воплотить их в жизнь, я даже сама взяла его за руку, и в этот раз вовсе не потому, что боялась потеряться.

Солярис покосился вниз, но сжал мою ладонь в ответ.

– Рьят’нэн! Жемчужный! – раздался детский лепет из толпы, через которую мы продирались.

То и впрямь были дети – небольшая стайка совсем юных дракончиков, которые выглядели так, как выглядят человеческие ребятишки в семь-восемь лет. Не считая, конечно, некоторых отличий… Их босые ноги были покрыты чешуёй, за спиной торчали крылья или крохотные, но уже острые и щетинистые хвосты. Детёныши облепили Соляриса со всех сторон, едва не разорвав наши сцепленные руки, и он неуклюже отмахнулся от них, пытаясь не споткнуться.

– Не сейчас. Мне некогда. Кыш!

– А ты и впрямь популярен у детей, – ухмыльнулась я. – Кажется, они тебя любят. Мог хотя бы улыбнуться им.

Всё то время, что Солярис отваживал от нас пищащих и умилительно непропорциональных малышей, он сохранял такой чинный вид, что мне стало их жалко. Сол даже не сбавил шаг, из-за чего дети в конце концов отстали, не в силах угнаться за нами.

– Зачем? – спросил он. – Я не люблю улыбаться.

– Почему?

– Когда я улыбаюсь, то выгляжу дружелюбным.

– Вообще-то в этом и есть весь смысл улыбки.

– Но я не дружелюбный. – Солярис повернулся ко мне так резко, будто собирался доказать это на практике. – Негоже обнадёживать детей понапрасну. Это жестоко.

Я тяжко вздохнула, смирившись с тем, что пытаться развеселить Соляриса такая же гиблая затея, как пытаться остановить Красный туман. И всё-таки и в том и в другом случае я обязана была попытаться.

– Вот он, Искрящийся переулок. Раньше здесь торговали человеческие купцы…

Мы шли ещё около десяти минут, петляя между домами, усыпанными бриллиантовыми осколками, пока не оказались где-то на краю района меж столпами-рёбрами. Там рядами тянулись крытые лавки и шатры, напоминая рынок Луга: в одном месте, судя по ароматному дыму и выстроившейся очереди, продавалась копчёная кукуруза, а в другом драконы выдыхали голубое пламя из уст, глазируя гончарную глину прямо на глазах у прохожих. Городскую суету заглушала музыка – тальхарпа и кантеле[18]18
  Кантеле – струнный щипковый инструмент, являющийся разновидностью цитры.


[Закрыть]. А ещё всюду что-то двигалось и катилось: телеги, похожие на человеческие, но без извозчика; гигантские железные колёса, прикреплённые прямо к стенам домов; кузнечные печи под ними, плюющиеся пурпурно-рыжими искрами. От последних воздух раскалялся добела, и мне пришлось спрятаться за Соляриса, чтобы не задохнуться от облака плывущего жара.

Возле одной из таких печей ритмично стучал молотом по наковальне крепкий мужчина, на три головы выше среднестатистического человека. Там же стоял деревянный прилавок, ломящийся от изделий из меди, стали и серебра. Я взглянула на горделивое лицо Соляриса и поняла, что он и правда не знал, куда отправился Кочевник, – просто догадался. Это было несложно – в каждом мало-мальски населённом пункте, в котором мы останавливались по пути в Сердце, Кочевник первым делом заглядывал в лавку местного кузнеца, чтобы наточить топор и прикупить (украсть) что-нибудь получше.

Однако Сильтан сказал, что драконы больше не куют оружие. Что же Кочевник тогда так внимательно рассматривает, прилипнув к прилавку и даже не замечая, как мы остановились прямо за его спиной?

– Решил научиться прясть?

Жестом попросив Соляриса подождать, я тихо подкралась ближе к Кочевнику и легко заглянула ему через плечо. Тот вздрогнул и выронил на прилавок веретено. Из берёзы, но с крепкой серебряной головкой и шейкой. Благодаря тонкой резьбе, образующей кольца вдоль тела, было проще работать с шерстью и не терять нить. Столь изящное и продуманное приспособление предназначалось для истинных мастериц – только тем, кто прядёт искусно и с пелёнок, такие веретёна и были по карману.

– Ничего я не решил! – окрысился Кочевник тут же, стоило мне только немного подглядеть за его более нежной и ранимой стороной, которую он прятал под грубостью точно так же, как прятал под раскрасом Медвежьего Стража свой юный лик. – Просто время коротал, ждал, пока вы доползёте досюда, слизни. Хочу жрать. Эй, ящер, здесь есть где-нибудь худо-бедно приличная таверна, где можно хорошенько надраться?

– Почему бы тебе не купить его? – спросила я, придержав Кочевника за бобровую накидку, когда он навострился от прилавка к Солярису, ждущему нас у механических колёс. – Это веретено наверняка понравилось бы твоей сестре, Тесее.

– Знаю. – Кочевник стёр со лба пот, который выступил от слоя мехов, в которые он был одет, и близости раскалённой печи. Из-за наряда на него то и дело оглядывались драконы – никто в Сердце не носил ничего теплее льняной рубахи. – Но у меня нет денег, забыла? А красть у дракона себе дороже. Не хочу, чтоб мне откусили что-нибудь важное. Вдобавок они вроде и не монетами, а драгоценностями расплачиваются…

– Драгоценностями, говоришь?

Я оглянулась по сторонам и заметила, что Кочевник прав: никто на рынке не расплачивался деньгами, принятыми в Круге. Вместо этого в ладонях драконов сверкали такие же драгоценные осколки, которыми был украшен в изобилии весь город: аквамарины, алмазы, топазы, хризолит… Продавцы даже толком не смотрели на то, что берут в руку. Сверкает? Значит, подходит! Этот «обмен» был для них обычной формальностью, возможностью обменять красивое на красивое.

– Этого хватит на веретено? – спросила я у кузнеца, пышущего жаром точно так же, как и его печь.

– Турмалин. – Кузнец узнал камень мгновенно, лишь посмотрев на заколку в моей протянутой руке, а затем выхватил её когтями, под которые забилась копоть. – Ш’равиро. Забирай!

Я улыбнулась и подобрала с прилавка посеребрённое веретено, прежде чем вложить его Кочевнику в руки. Глаза у того округлились, а пальцы перестали слушаться, из-за чего он едва не выронил веретено во второй раз.

– Ты… Зачем ты это сделала?! – спросил он, такой ошеломлённый, будто я обменяла на веретено не обычную заколку, каких у меня в шкатулке было немерено, а свою жизнь.

– Затем, чтобы тебе было что подарить сестре, когда мы вызволим её из тумана вместе с остальными пропавшими людьми. Думаю, тогда она будет счастлива вдвойне.

– Это… – Горло Кочевника дёрнулось, когда он шумно сглотнул, и даже сквозь красный слой краски на его щеках я разглядела пятна морковного румянца. – Спасибо.

Благодарность от Кочевника была столь же редким явлением, как и приветливость Соляриса. Впервые я видела и то и другое одновременно: последний улыбался, наблюдая за нами. Однако, когда Кочевник спрятал веретено под складки плаща и, хохоча, подошёл к нему, Сол мгновенно вернул себе излюбленную траурную гримасу. Мне было приятно смотреть на то, как они стояли рядом и просто разговаривали, хотя ещё несколько недель назад грозились перегрызть друг другу глотки. Серебряное веретено поблёскивало под одеждой Кочевника, а Солярис задумчиво раскачивал кончиком пальца изумрудную серьгу в левом ухе.

Теперь у них обоих осталось что-то от меня.

– Кстати, давно хочу спросить… Почему у тебя вечно такое лицо, будто любимая кошка сдохла? Ты сам от себя не устал?

– А ты ещё не устал быть таким тупым?

– Э… Нет, наверное.

– Вот и я нет.

– Подожди… Ты опять обозвал меня тупым?!

И всё-таки оставлять их наедине надолго было ещё слишком рано. Закатив глаза, я бросилась через дорогу, но вдруг в Искрящийся переулок хлынул народ. Меня едва не снесло его волной: музыканты, пьяные мужчины с разукрашенными лицами, босоногие девицы в венках из мальвы, повозки и телеги, украшенные шёлковыми лентами, из которых летели цветочные лепестки. Под ногами захрустела рожь, горсти которой подбрасывали юркие детёныши, снующие меж взрослыми, а в воздухе запахло мёдом и праздником. Я оказалась в центре чужого гуляния и, пытаясь прорваться сквозь него, запуталась в тех самых лентах, мотком обвившихся вокруг лодыжек.

– Свадьбы такие шумные, не правда ли? – сказал кто-то, вовремя подхвативший меня под локоть раненой руки, на которую я едва не свалилась. – Местные традиции могут слегка… дезориентировать. Лучше не отходить далеко от друзей. Драконы совсем не контролируют степень своего дружелюбия, когда налакаются нектара!

Щуплый мальчик оказался непомерно сильным для семнадцати лет, на которые выглядел. Он мягко поставил меня на ноги и вывел из буйствующей толпы. Даже для драконов его внешность выглядела нетипично – короткие и неравномерно стриженные волосы цвета морской волны с лиловыми прядками, круглое лицо, тонкие губы и рога на висках, завивающиеся к затылку, на которых блестело по несколько серебряных колец. Эти кольца походили на радужку его глаз – тоже дымчатую и мерцающую. Кожа моего спасителя имела восковой оттенок, который подчёркивала ярко-алая подпоясанная рубаха, усыпанная до самых рукавов эмалевыми бляшками. Те напоминали драконью чешую.

– Так это свадьба? – растерянно заморгала я, провожая взглядом горластую вереницу.

– Да, она самая. С твоей рукой всё нормально? – осведомился заботливо тот, кого я мысленно окрестила «мальчиком», но кто явно был старше всех моих знакомых.

Его неестественно маленькие и узкие зрачки обеспокоенно осматривали мою руку, обездвиженную гелиосом, а сам он поддерживал меня за плечо, словно знал, сколь я нынче хрупка и уязвима.

– Да, всё хорошо. Благодарю вас за помощь.

– Обращайся, – улыбнулся мальчик, а затем отпустил меня и нырнул обратно в толпу, которая, играя на барабанах и лютнях, всё тянулась и тянулась с одного края Сердца на другой.

Удивительно, что Солярис до сих пор не очутился рядом – по обычаю, он должен был подоспеть сразу же, как я потерялась средь разодетых горожан. Но нет, он всё ещё неподвижно стоял у вращающихся колёс, но выглядел при этом… благоговейно? Точно с таким же выражением лица Сол взирал на Шэрая, едва не приземлившегося мне на голову, однако в этот раз его восторг даже граничил с шоком.

– Ты знаешь, с кем только что разговаривала? – выдавил Сол и, не дожидаясь моих предположений, продолжил: – Старший Сенджу. Тот самый, который спас твою руку.

– Старший?! – переспросила я, и изумление Сола тут же передалось мне. – Ты говорил, что Старших драконов всего семь и их возраст исчисляется тысячелетиями…

– Да, – кивнул Сол. – Сенджу больше шести тысяч лет. Он самый-самый старший. Все его ровесники давно обратились в камень, но ему удалось не утратить интерес к жизни. Даже вон в свадебных гуляниях участвует, словно молодняк, надо же…

Я посмотрела вслед толпе, которая наконец-то начала редеть и рассасываться. Напоминанием о ней на земле остались лежать зёрнышки пшена и мятые лепестки бессмертника, а в носу всё ещё стоял приторный и крепкий аромат. В этом плане драконьи свадьбы очень походили на человеческие – такие же пьяные, шумные и захватывающие. Разве что на них никого не убивали.

– Что ты задумала? – спросил Солярис, насторожившись от моего долгого молчания.

В конце концов, кто может знать о таинственных жертвоприношениях и трагедии восемнадцатилетней давности больше, чем самый старый дракон на земле?

– Как скоро нас раскроют, если мы притворимся гостями на чужой свадьбе? – полушутливо поинтересовалась я, на что получила крайне удачный ответ:

– Притворяться нет смысла. Свадебные гуляния открыты для всех. Когда драконы женятся, вместе с ними празднует весь город – и знакомые, и незнакомцы.

– Замечательно! Тогда идём.

Не обращая внимания на возражения, я схватила Соляриса за руку и поволокла за собой, полная решимости следовать своей интуиции. Ведь только это нам теперь и оставалось.

– Эй! Какие ещё свадьбы? Я хочу жрать! – донёсся нам вслед голос Кочевника, снова прилипшего к какому-то прилавку с коваными вещицами.

Прежде чем я успела выкрикнуть, что на свадьбах вообще-то всегда есть еда, Солярис перестал вырываться и сам потащил нас вперёд, пока мы не нагнали праздничную вереницу. Она остановилась на площади, по краям которой росли хрупкие и извилистые деревья с фиолетовыми цветами и ниспадающими ветвями, похожие на вистерии. Удивительно, сколь упряма была местная флора, раз сумела пробиться сюда даже сквозь кости и камень. Между этими деревьями были сложены костры, горящие высоким синим пламенем (как будто в Сердце было недостаточно жарко!), а рядом стояли накрытые столы, заставленные корзинками с вяленым мясом, кукурузным хлебом и очищенным тростником. Там же всем желающим разливали тягучий оранжевый напиток, похожий на облепиховый сок.

Эх, зря Кочевник всё-таки не пошёл!

Где-то возле столов мелькнула красная рубаха, усыпанная перламутром, но едва я успела найти взглядом Сенджу, как он тут же снова исчез. Зато на его месте появилась пара драконов, держащихся за руки, – оба в белых нарядах. Их руки были связаны верёвками, а из распущенных волос торчали перья. Толпа отхлынула в сторону, пропуская их в центр, и я увидела, как сплетённые пальцы молодожёнов покрываются хризолитовой чешуёй. Они оба менялись прямо на ходу, и прекрасные одежды затрещали, безжалостно расходясь по швам.

Там, где на землю легла порванная ткань, уже в следующую секунду ступили массивные лапы. Все мужчины вокруг вдруг запели глубокими, басовитыми голосами на незнакомом мне языке, подхватывая ритм заигравшего варгана.

– Что они делают? – недоумённо спросила я.

Укусив друг друга за хвосты и образовав идеальный круг, влюблённые драконы закружились и покатились по площади, как колесо, едва не сметая гостей, случайно попадающихся на пути.

– А что ещё делают на свадьбах? – ответил вопросом на вопрос Сол, насмешливо приподняв брови. В его руке уже красовался бронзовый кубок с тем самым оранжевым напитком, которым он успел разжиться, пока я заворожённо наблюдала за происходящим. – Они танцуют.

Я бы решила, что Сол шутит, но нет: несколько женщин, вскинув над головой руки, тоже бросились в пляс, оборачиваясь в свою истинную форму. Спустя секунду над их головами парили уже не руки, а крылья. Когти цокали по плитам площади, хвост вился в воздухе, заигрывая с хвостами танцующих по соседству, и это было так громко, так дико и до того красиво, что я почти забыла, зачем мы вообще сюда пришли.

– Смотри, там Сенджу! – дёрнула Сола я. Старший дракон танцевал в паре со статной пышногрудой драконицей, и, к счастью, они сохраняли человеческую форму, а потому перламутровые бляшки по-прежнему переливались на одежде Сенджу, делая его легко узнаваемым в толпе.

– Старшие почти не покидают Шеннбрунна, своей обители, отчего их редко доводится встретить на улицах. Поэтому, когда на свадьбе присутствует хотя бы один Старший, это считается высшим благословением для новобрачных, – задумчиво протянул Солярис. – Сенджу здесь почётный гость. Не думаю, что мы сможем хотя бы подступиться к нему. Проще подождать, пока праздник закончится.

И правда: пышногрудую драконицу тут же сменила другая, а потом её место заняла третья, четвёртая и пятая. Сенджу только и делал, что менял партнёров (среди них были даже мужчины), учтиво кланяясь и улыбаясь каждому подошедшему. И всё-таки у нас был шанс подойти к нему и поговорить прямо сейчас.

– Руби, ты куда?

На пирах Дейрдре так делали весьма часто – отвоёвывали себе будущего жениха или невесту прямо в танце. Для этого нужно было всего лишь споткнуться и упасть на того, кто тебе приглянулся, иль танцевать с ним до самого утра, отказываясь сменять партнёра. Вряд ли эта идея понравилась бы Солярису, потому я даже не стала озвучивать её вслух – просто вошла в круг танцующих, чтобы не оставить ему выбора.

– Что, тоже хочешь веселиться? Я с радостью потанцую с тобой, госпожа, раз мой брат не хочет!

Сильтан, появившись из ниоткуда, подхватил меня под руку раньше, чем я успела позвать Сола, и утащил в противоположную и от него, и от Сенджу сторону. Всё случилось так быстро, что я услышала лишь металлический лязг, с которым кубок Сола покатился по полу, расплёскивая питьё, когда тот попытался швырнуть его в брата.

Я мельком оглянулась и заметила, как со стороны Искрящегося переулка к рассвирепевшему Солярису подходят остальные – Мелихор, Гектор и Матти. Последняя, правда, прошла мимо, направляясь на другой конец площади, где жеманно причмокивал огненным напитком Вельгар в блаженном одиночестве. Кажется, кого-то ждал реванш.

– Я пришла сюда не танцевать, Сильтан, – вздохнула я, предприняв попытку вырваться, когда он остановил меня в самом центре площади. Хитрая улыбка, расползшаяся по его губам, заставила меня тревожно сглотнуть.

– Какие глупости! Зачем ещё приходить на свадьбы, если не ради танцев? Хм, вот только у тебя нет хвоста, с которым можно сцепиться. Что же нам делать… О, придумал!

Поймав мои ладони в свои, Сильтан следом поймал и всю меня целиком – от самых бёдер до груди тело обвили кольца длинного хвоста. Чешуя, покрывающая его между костяных гребней, напоминала листья тончайшего золота: даже самая маленькая чешуйка сверкала на свету ярче всех королевских драгоценностей, которые мне доводилось видеть. Удивительно, сколь изящный способ нашла природа, чтобы подчеркнуть своеобразный характер Сильтана, обожающего восхищение и зависть, – золотой дракон несомненно был обречён вызывать и то и другое сразу.

– Отбрось смущение, госпожа! Это всего лишь танец, – осклабился Сильтан, когда я забормотала о том, что эта идея с «хвостатыми объятиями» кажется мне излишней. – Ты ведь любишь Сола, не так ли?

Этот вопрос словно снова выбил почву у меня из-под ног, но нет – это опять сделал Сильтан. Он резко ушёл вправо, и его хвост дёрнул меня следом. Всё, что я могла, заключённая в чешуйчатый плен, – это часто-часто перебирать ногами, чтобы не спотыкаться. Серьга с ракушкой раскачивалась в ухе Сильтана, и её звенья издавали мелодичный перезвон, вплетаясь в музыку диджириду[19]19
  Диджириду – амбушюрный духовой музыкальный инструмент, внешне представляющий собой длинную трубу из дерева.


[Закрыть], как ещё одна нота – дерзкая, игривая, своевольная. Сильтан сам крутил и переставлял меня туда-обратно, как фигуру на шахматной доске. От этого голова кружилась, и вскоре я окончательно потеряла Сенджу из виду.

Впрочем, он давно исчез из моих мыслей тоже.

– Солярис и я знаем друг друга почти восемнадцать лет, – проблеяла я, стараясь не растерять остатки самообладания. Лицо горело, но в этот раз мне было жарко вовсе не из-за климата или близости дракона. – Конечно, нельзя не привязаться к человеку, которого знаешь всю свою жизнь…

– Огонь мира сего, ну и дурёха ты, госпожа! Знаешь ведь, что я говорю совсем не об этом. Влюблена в Соляриса по уши, а даже слово «любовь» произнести вслух не можешь.

Слух. О нет!

Я совсем забыла о том, что у драконов он такой же острый, как у гончих псов. Если Солярис в первый раз не расслышал слова Сильтана, то уж точно расслышал во второй. От этой мысли мне сделалось дурно, и я невольно заозиралась.

– Не переживай, музыка слишком громкая. Ни один дракон не сможет услышать нас, даже Солярис, – успокоил меня Сильтан сквозь смех. Очевидно, всё было написано у меня на лице. – И это, кстати, невероятно его бесит!

Не удержавшись, я украдкой оглянулась ещё раз. Сол по-прежнему стоял за рядами разгулявшихся гостей, и пальцы его сжимали уже не бронзовый кубок, а край накрытого стола. Заострившиеся когти проделали в светлом дереве глубокие борозды.

– Скажи, ты хочешь, чтобы Солярис видел в тебе женщину? – спросил Сильтан вдруг, и я запнулась, но лишь на миг. В конце концов, я никогда не умела достойно лгать, особенно самой себе.

– Да, хочу.

– Тогда веди себя как женщина.

– Что это значит?

– Кокетничай и притворяйся!

Это звучало логично в той же мере, что и нелепо. Но тем не менее я поняла, что имеет в виду Сильтан, ведь не раз видела в замке, как Матти строит глазки молодым хускарлам, чтобы они пропустили её в кладовую за лимонными пирожными, которые добывать тайком было интереснее, чем выпрашивать напрямую. Точно так же благочестивые дамы пытались сосватать своих дочерей старшим хускарлам, а себя преподнести Ониксу, когда тот был ещё молод и прекрасен. Я же никогда не была такой и даже не осмеливалась пытаться. И всё-таки… Что я теряю?

Сильтан выжидающе сощурился. Его хвост мягко сжался вокруг моей талии, направляя, а мягкие пальцы скользнули между моих. Но вместо того, чтобы смутиться, как в прошлый раз, я… засмеялась.

– Хороший человек, – шепнул Сильтан мне на ушко, когда смех этот, пусть и неискренний, но звонкий, достиг края зала, где стоял Солярис, и запечатлелся на его лице проступившими желваками.

– Зачем ты помогаешь мне? – спросила я сквозь фальшивую улыбку.

– Разве я помогаю? – Сильтан склонил голову вбок так, что серьга с ракушкой коснулась его собственного плеча. – Ты что-то путаешь, госпожа. Я всего лишь докучаю своему младшему братцу. Обожаю это занятие!

– Потому что он предал вас, оставшись с людьми?

– Нет, потому что это удел всех старших братьев – потешаться над младшими.

– Так, значит, поэтому ты постоянно заигрываешь со мной, хотя я вовсе тебя не привлекаю? Потому что тебе нравится издеваться над чувствами других людей? – озвучила я то, что поняла ещё в нашу первую встречу. Сложно было не раскусить столь топорное притворство, но Сильтан всё равно вскинул брови и усмехнулся, тем самым доказывая мою правоту. Неужто он правда считал меня настолько наивной?

– Я не помогаю тебе, – повторил он, прижавшись к моему лбу своим, и я почувствовала, как его хвост, обвитый вокруг моего туловища, подозрительно ослаб. – Но, быть может, я помогаю Солярису?

А затем Сильтан грубо оттолкнул меня. Я почувствовала себя куклой, которая ему наскучила, и потому наполнилась праведным гневом, готовая сейчас же публично научить его манерам. Но не успела: чужой хвост сменил хвост Сильтана и повернул меня в противоположную сторону. С молочно-белыми гребнями и жемчужной чешуёй, этот хвост держал так властно, но аккуратно, что у меня самой отпало всякое желание вырываться.

Тем более что лишь по одному его прикосновению я узнала того, кому он принадлежит.

– Ты же ненавидишь танцевать, – заметила я, на что Солярис замешкался, но хватку не ослабил. Наоборот, сжал хвост крепче.

– Я ненавижу танцевать дейрдреанские танцы, а вот традиционные танцы Сердца мне по нраву.

Сол никогда не пил при мне ни сидра, ни мёда, ни вина, и оттого я решила, что и то питьё, которое было в его кубке, не содержит алкоголя. Однако горечь хмеля в его дыхании и нотки чего-то пряного, похожего на кориандр, говорили об обратном.

– В этом уже нет смысла. Сенджу ушёл, – вздохнула я разочарованно, пробегая взглядом по толпе в поисках красной сверкающей рубахи. Сильтану удалось так умело сбить меня с толку, что я провалила единственный план, который у меня был.

– Что-то я не заметил, чтобы ты, танцуя с Сильтаном, хотя бы поглядывала в сторону Сенджу. Просто скажи прямо: с моим братом танцевать приятнее, чем со мной?

На этих словах Солярис принял такой оскорблённый вид, что я не смогла не засмеяться.

– Ох, Солярис! Иногда ты и впрямь глупая ящерица.

Он поджал губы, но расслабился и опустил напряжённые плечи, когда я накрыла их своими руками. Все вокруг танцевали именно так: прочно держась друг за друга, почти сплетаясь телами. Может быть, поэтому Солярису нравились танцы Сердца? Не потому, что они были такими весёлыми, а потому, что они были такими интимными?

Как и Сильтан, Солярис сам вёл меня, но, в отличие от старшего брата, делал это гораздо мягче, не лишая меня свободы действий. По крайней мере, я чувствовала под ногами опору и сама задавала темп. Даже когда музыка резко ускорилась, Сол позволил мне двигаться плавно и деликатно, как мы двигались в Дейрдре. Из-за этого мы иногда сталкивались с соседними парами, но Солярис каждый раз ловко закрывал меня от них, поворачиваясь спиной. Даже в танце он делал всё, чтобы подарить мне чувство безопасности.

Тальхарпа, флейта, барабаны… Я слышала их, но больше не слушала – мой мир замкнулся на Солярисе. Его сердце билось под моей ладонью, соскользнувшей с широкого плеча, а хмельное дыхание стало моим дыханием. Кольца хвоста, обвитого вокруг талии, посылали дрожь к коленям. Я снова рассмеялась, когда Солярис случайно оступился, всё-таки столкнувшись с другими драконами, и неловко наступил мне на ногу.

– Я тебя сейчас отпущу, – пригрозил он несерьёзно.

– Нет, не отпустишь. Я хочу ещё немного потанцевать, раз уж мы оказались здесь.

– Ах да, совсем забыл, что смысл всей моей жизни – исполнять волю драгоценной госпожи. Чего ещё вы изволите хотеть, принцесса?

Солярис подтрунивал надо мной, но от этих слов желание смеяться у меня отпало. И появилось желание иного рода – потаённое, болезненное и тёмное. Уж точно темнее, чем все прочие. Обжигающее до костей, как солнечное пламя, и сладкое, как ягодный пунш. Во рту у меня пересохло от мысли об этом, и я нерешительно посмотрела на губы Соляриса. Они выглядели плотными и жёсткими, но я помнила, какие они на самом деле мягкие, когда прикасаются к моему лбу или рукам. За ними скрывались острые зубы, а иногда даже раздвоенный язык, но как это могло кого-то пугать? Мне было всё равно, о чём рассказывал Сильтан за обеденным столом; о чём предупреждал Дайре или что мне когда-либо рассказывал мой отец. Солярис был моим другом целых восемнадцать лет… Нет, он был просто моим.

Каково это – целовать кого-либо?

Каково это – быть в кого-то влюблённой, а не только любить?

Каково это – быть женщиной, а не вечным детёнышем?

Я остановилась и, привстав на носочки, потянулась к лицу Соляриса.

– Рубин.

Солярис резко отпустил меня. Его хвост опал с моей талии, а сам он сделал шаг назад, глядя на меня с тем самым выражением, которое я ненавидела даже больше, чем его безразличие. То было чувство вины.

– Нам надо поговорить, – произнёс он, в крах разбив мои надежды на этот вечер. – Есть одна вещь, о которой ты не знаешь. Кое-что важное, о чём я должен был поведать ещё давно, но что мне…

Солярис замолчал так же внезапно, как и начал этот разговор, и запрокинул голову вверх. Там, на фоне клочков проглядывающегося мелового неба, парил массивный дракон со стальной чешуёй. И летел он в сторону гнёзд.

– Это Борей? – догадалась я, заметив, как руки Соляриса, ещё минуту назад дарившие мне нежность и покой, сжались в кулаки.

– Откуда ты… – Сола передёрнуло, но он тут же тряхнул головой, передумав. – Побудь здесь, ладно? Никуда не уходи от Мелихор. Я скоро вернусь, и мы продолжим то, что начали.

Я не успела сказать Солу ни слова, как он уже исчез где-то за кострами, бросив меня среди танцующих, как и его брат. Скулы свело, и я закусила внутреннюю сторону щеки до солёного привкуса железа на языке, чтобы привести себя в чувства. В нормальные чувства, а не смесь девичьей влюблённости, безрассудства и эгоизма, которые сейчас были неуместны и несвоевременны.

Должна ли я была исполнить волю Соляриса, как он исполнял мою, и остаться ждать его на свадьбе? Он говорил, что семья, вероятно, попробует убить его, если он снова появится в Сердце. Сол не склонен преувеличивать – значит, речь шла не обо всей семье, а именно об отце. Сильтан тоже предупреждал меня о нём – жестоком, непоколебимом и считающем родного сына предателем. Оставалось надеяться, что Альта сможет защитить одного от другого в случае необходимости, но что, если нет? Что, если она до сих пор не вернулась в гнездо или не решится встревать в отношения сына и отца?

– Мелихор! – позвала я, протискиваясь на другой конец площади после того, как, намотав по ней несколько беспокойных кругов, всё-таки не выдержала. Та как раз танцевала на пару с Гектором, который, прихрамывая, был краснее рябины и неуклюжее мешка с картофелем. А ещё изо всех сил старался не пялиться на бедренный разрез её платья. – Солярис ушёл встречать вашего отца. Мне неспокойно…

– Не переживай за него! Это будет непросто, но, уверена, он справится. Сол уже давно не детёныш, пускай я и зову его так. Лучше иди и выпей чего-нибудь. Только осторожно! Человеку хватает одного глотка нектара, чтобы забыться, – беззаботно пролепетала Мелихор, не отрываясь от танца, и я поняла, что уговаривать её отправиться на помощь Солу бессмысленно. То ли она во всём была такой легкомысленной, то ли и впрямь слишком полагалась на кровные узы своей семьи, в которые я сама уже переставала верить.

Оставалась лишь Маттиола на другой стороне площади, но я не осмелилась приблизиться к ней. Даже то, что стоящий перед ней Вельгар превосходил ростом платяной шкаф, не охладило её пыл. Всё это время она кричала ему в лицо, активно жестикулируя:

– …ранил моего младшего брата! Как тебе не стыдно?! Он же меньше тебя в три раза! И ему всего пятнадцать! Думаешь, раз ты дракон, то тебе всё можно?

– Вторжение в чужое гнездо всегда карается строго. Вы, люди, привыкли думать, будто мир вращается вокруг вас, в то время как сами…

– Я ещё не договорила!

Вельгар замолчал, но не столько из вежливости, сколько от растерянности перед наглостью и бесстрашием Матти.

Я прошла мимо них обоих, оставшись незамеченной благодаря гурьбе прохожих, решивших присоединиться к празднеству. Сильтан стоял на помосте, соединяющем площадь с Искрящимся переулком, будто поджидал меня. Но, к счастью, он только помахал мне своим кубком в знак прощания, не став задерживать. За это я была ему крайне признательна, ведь на самом деле мне не нужен был ничей присмотр, как и сопровождение – мою память давно закалили карты Дейрдре и учебники по истории. Благодаря сверкающим домам, сделанным из пластов самых разных драгоценных камней и металлов, улицы было легко различать между собой и не путаться. Так я достаточно быстро дошла до той точки, в которой мы отыскали Кочевника, а затем так же по наитию добралась до грохочущего лифта, перевозящего драконов туда-сюда по этажам их гнёзд.