Текст книги "Когда вскипели камни"

Жгучее бешенство, в которое она впала после того, как Роу изнасиловал ее, привело к нескольким неприятным инцидентам со слугами. После второго перелома они просто перестали появляться в ее покоях, оставив ведьму без еды и чистой одежды. Вероятно, если бы Ледяной Король не был в отъезде, то слугам бы все равно пришлось ухаживать за разъяренной ведьмой, но в его отсутствие они устроили тихий бунт.

Колдунья свернулась калачиком среди тряпок и принялась буравить взглядом дверь, надеясь на то, что это как-то ускорит появление людей со швабрами и подносами. Но ее надежды оправдались не так быстро, как ей хотелось бы. К тому моменту, как дверь открылась и в покои вошли люди Роу, Айнен успела задремать. Проснувшись от скрипа двери, колдунья вскочила, схватив первую попавшуюся доску, и угрожающе взмахнула ею в сторону вошедших. Трое мужчин и пожилая женщина одарили ее угрюмыми взглядами.

– Мастер Брин приказал нам прибраться здесь, – с легкой ноткой неудовольствия в голосе произнес один из мужчин.

– Я принесла вам еду, – тихо добавила вошедшая женщина.

Демонстративно медленно Айнен опустила доску на пол и подошла к служанке. В руках той находился поднос, от которого упоительно пахло тушеной капустой с мясом.

– Мастер Брин позволил принести вам вина, – сказала служанка, снимая крышку с подноса.

На нем стояло несколько глубоких мисок и маленький пузатый кувшин. Айнен поспешно взяла поднос из рук служанки и унесла его к своей лежанке. Так как целой мебели в покоях не осталось, колдунье пришлось есть с пола. Но ее это не особо смутило.

Жадно поглощая долгожданную пищу, Айн наблюдала за тем, как слуги выносят из комнат разбитую мебель и заносят новую. Она была уже не столь изящна, как та, что стала жертвой ярости Айнен, и колдунья злорадно подумала, что, хоть она не смогла нанести ущерба Ллиану Роу, она все-таки сумела нанести ущерб его кошельку. Слабость, вызванная незапланированной голодовкой, сытная пища и вино, от которого Айнен уже успела отвыкнуть, сделали свое дело. Едва колдунья опустошила все тарелки, как ее сморил крепкий сон.

Она даже не проснулась, когда две пары крепких рук перенесли ее на недавно принесенную тахту. Колдунье снова снилось зеленое поле. Но на этот раз на нем не было ничего, кроме травы. Айн решила разыскать ледяных лошадей и разбить их, но, сколько она ни бежала, местность вокруг не менялась. Лишь однажды, резко развернувшись, чтобы хоть как-то разбавить монотонность бега, ведьма увидела уже знакомую черную тень. Но на этот раз тень спряталась за ее спину гораздо медленнее. Айнен показалось, что ее преследует женщина с черными локонами.

Она вздрогнула от ледяного прикосновения и проснулась.

Пробуждение было не из приятных. Ллиан Роу склонился над ней, холодной ладонью ощупывая ее живот. Волосы мага упали на лицо и плечи колдуньи, заставив ее содрогнуться от отвращения. Айн согнула пальцы на манер когтей и попыталась полоснуть ими по лицу Роу, но ее запястья пронзила ошеломляюще сильная боль, и ведьма вскрикнула, съежившись.

Маг отстранился, прищелкнув языком.

– Ну что же ты так нервничаешь, моя дорогая? Это вредно для нашего будущего ребенка, – проворковал он.

Айнен остолбенела и испуганно прижала руки к животу, пытаясь стереть ощущения ледяного прикосновения к коже. Ладонь Роу обжигала даже сквозь ткань.

– Нет… – выдохнула она.

– Да-да! – На лице мага появилось странное выражение. – Я чувствую в тебе свою силу, а это значит, что мне удалось зачать дитя.

Айн вскочила с тахты и отбежала от Ледяного Короля на несколько шагов.

– Ты ничего этим не добьешься! – высоким от страха голосом воскликнула она.

– Ты ошибаешься, дорогая моя. – Роу ухмыльнулся. – Я уже добился. Теперь твоя сила и его жизнь будут моими. Ах, дорогая… Твой огонь будет жемчужиной моей коллекции… А эта маленькая непрожитая жизнь… Когда дитя появится на свет, я смогу отнять у него каждый из дней его будущего, продлив ими свое существование…

Маг коротко рассмеялся, наблюдая за тем, как Айнен отступает от него все дальше и дальше.

– Не сопротивляйся, – почти нежно сказал он. – Твоя судьба была распланирована задолго до твоего рождения. И ты не в силах ничего изменить.

Он сделал замысловатое движение пальцами, и правое запястье колдуньи расцвело болью.

Медный диск, почти вросший в ее руку, в одно мгновение стянулся, отсекая кожу, плоть и кости. Айнен закричала.

С неприятным шлепающим звуком на пол упала кисть, разбрызгивая кровь по прекрасной мозаике. Колдунья упала, пытаясь ладонью зажать истекающий кровью обрубок. Она не могла отвести взгляда от собственной ладони, такой белой и аккуратной, лежащей на плитке в луже крови.

Старательно обойдя алые брызги, Роу приблизился к бледной, как снег, ведьме. Он наклонился и слегка брезгливо поднял отсеченную кисть.

– Бродячие целители порой так талантливы. – Он улыбнулся колдунье. – Но мне не нужно, чтобы ты снова смогла использовать свою силу, верно?

Расширившимися от ужаса глазами Айнен смотрела, как часть ее плоти покрывается коркой льда прямо на глазах. Маг уронил замерзшую кисть на пол, и та рассыпалась на мелкие осколки.

Колдунья потеряла сознание.

Эринан проснулась так резко, словно ее выдернули из сна за волосы.

– С Айнен что-то случилось, – хрипло простонала она, прижав пальцы к вискам.

В голове темной хризантемой распускалась обжигающая боль.

Лин натянул поводья, останавливая повозку, перелез через бортик и забрался под тент.

– Она жива?

– Да… Но с ней произошло что-то ужасное. – Эри попыталась отодвинуть боль на задний план, чтобы понять, откуда она пришла. В том, что ее источником был вопль бьющегося в агонии сознания Айнен, у Эри не было ни малейших сомнений.

Целитель протянул ладонь к лицу колдуньи, но та мягко оттолкнула ее.

– Не сейчас. Я справлюсь. Ощущения так сильны, что я смогу найти ее, – тихо, почти шепотом, сказала Эри.

Первый шок прошел, и теперь она видела темные пряди боли своим внутренним зрением. Колдунья поднялась на ноги, сделала несколько неуверенных шагов к выходу из повозки, тяжело перевалилась через бортик и полуспрыгнула-полуупала на землю. Не особенно заботясь об одежде, женщина растянулась на земле, прижавшись к ней лбом и погрузив ладони в пыль. Расслабиться удалось с трудом, но Эри все-таки смогла отпустить свое сознание. И вот уже точка зрения сместилась вверх, захватывая панораму дороги и лежащую на ней женщину, поднялась еще выше, над расстилающимся по сторонам лесом, речушкой и небольшой деревней… Тонкие бордовые жилки чужой силы и естественного магического фона развернулись перед невидимыми глазами, неестественно пульсируя и извиваясь. Ладони Эринан свело судорогой от чудовищного напряжения, но ведьма продолжала удерживать образ, который ей удалось воссоздать. Внезапно ее сознание снова ужалила острая боль, окрашивая открывшуюся панораму алым и оранжевым. Женщина с трудом повернула свое воображаемое тело, чтобы проследить за вспышкой…

Лин прытко выскочил из повозки, схватил вопящую Эри за плечи и прижал к себе. Колдунья кричала и молотила руками по дороге, из ее ушей и носа текла кровь, глаза покраснели. Целитель развернул брыкающуюся женщину, оперев ее спиной о свою грудь, и положил ладони ей на затылок.

Постепенно спазмы Эри сошли на нет. Она бессильно уронила голову и ссутулилась.

– Госпожа? – тихонько позвал Лин. – Тебе лучше? Ты сильно перенапряглась.

– Нашла, – просипела колдунья и упала в обморок.

Целитель вздохнул. Он аккуратно подтащил женщину к повозке и усадил рядом с колесом. Кряхтя, залез внутрь, достал скатанные в валик одеяла и небольшой сундучок со своими снадобьями. На то, чтобы развернуть одеяла у обочины, развести недалеко от них костер и перетащить бессознательную Эринан на походную лежанку, у него ушло еще минут десять.

Отточенными движениями юноша поставил над костром треногу, сполоснул котелок и повесил его над огнем. Денег, которые отдал Гилберт, хватило на то, чтобы значительно улучшить быт путников. Была продана разбитая телега – вместо нее Лин купил вполне сносную крытую повозку с двумя секциями. Пополнился набор котелков и походной кухонной утвари. Эринан обзавелась бесформенными коричневыми штанами из тонкой шерсти, грубыми ботинками, рубашкой из плотного льна и бурой жилеткой с высоким воротом, который прикрывал отсутствие кадыка. Такой наряд и грубый голос полностью маскировали принадлежность колдуньи к слабому полу, так что путники теперь смело входили в любые селения, не опасаясь того, что они будут узнаны.

До этого дня они двигались наугад, полагаясь на смутные догадки Эринан. Каждый день ведьма раз за разом пыталась достучаться до сознания своей возлюбленной и раз за разом терпела неудачу. До сегодняшнего дня.

Лин дождался, пока вода нагреется, и опустошил в котелок небольшую баночку. Густая жидкость окрасила воду в коричневый цвет, и в воздухе сильно запахло лакрицей. Целитель зачерпнул теплый отвар небольшим ковшиком и бережно влил его в рот Эринан. После того как первые капли напитка попали на язык колдуньи, она вздрогнула, открыла глаза и протянула руки, забирая ковш у целителя.

– У меня скоро эта дрянь будет вместо крови по венам течь, – пожаловалась она, утирая подбородок.

Лин пожал плечами.

– Нам нужно двигаться дальше. Без этого тоника ты бы лежала пластом три-четыре дня, – спокойно ответил он, инспектируя содержимое своего сундучка.

– Сама знаю, – отмахнулась Эринан. – Но теперь мы хоть знаем, куда ехать.

Она закрыла глаза, воскрешая в памяти ту панораму, которую ей удалось увидеть.

– Где-то миль сто восемьдесят-двести вон туда. – Она махнула рукой куда-то на юго-запад.

– Это не очень точное направление, – с ноткой сарказма в голосе сказал юноша.

Эри нахмурилась и сердито фыркнула.

– Я помню направление и чувствую его, но объяснить тебе этого я не смогу.

– Я мог бы посмотреть его, если бы ты позволила, – предложил Лин.

– Ох… Нет, я не в состоянии пока. – Эри потерла виски и скривилась. – Для этого нужно привести силу в порядок и хорошенько сконцентрироваться, а я сейчас не могу даже глаза открыть толком.

– Ну хорошо… Тогда поедем вон туда. – Сарказм в голосе целителя стал еще более явным. – Но сначала поужинаем и дадим лошади отдохнуть.

Эринан кивнула, встала со своей лежанки и направилась к повозке за крупой и копченым салом.

Айнен лежала в постели и смотрела в потолок. Она не могла сказать, сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась здесь. Это могла быть неделя, а мог быть и месяц, – колдунья не считала дней. Она чувствовала себя легкой и пустой, как раковина древесной улитки. Даже боль в обрубке руки доносилась как-то издалека, словно ее от Айнен отделяли тысячи миль ледяных просторов.

В комнату иногда заходили какие-то люди. Они о чем-то говорили, наверное, даже спрашивали что-то, сменяя повязки на ране, но колдунья не могла разобрать слов. Человеческая речь распалась для нее на отдельные звуки, которые потеряли всякий смысл. Утром из окна на потолок падал солнечный луч, и колдунья провожала его взглядом, пока он не исчезал. Иногда она поднимала изуродованную руку с покрывала и долго смотрела на то место, где раньше была ладонь. Потом снова опускала ее и проваливалась в полубессознательное состояние.

Роу не появлялся на глаза. Несколько раз в комнату заходил Брин, но Айнен не смотрела на него. Тогда стекольщик подгадал момент, чтобы зайти к ней без слуг. Женщина, казалось, разом постарела на те двадцать лет, на которые ее новое тело было моложе, чем душа. Волосы потускнели, глаза выцвели, под ними залегли темные мешки. Ведьма словно истончилась, стала нереальной. Брину казалось, что если он сейчас моргнет, Айн исчезнет, словно ее никогда не было. На худом теле колдуньи, накрытом тонким белым покрывалом, явно проступил округлившийся живот, и Брин с горечью подумал, что его хозяину опять удалось достичь своего. Стекольщик внутренне негодовал. Он не верил в то, что никто никогда не осмелится бросить вызов Ллиану Роу. Но вот одна из сильнейших ведьм Кордейла догнивает в лесу с перерезанной глоткой, а вторая абсолютно раздавлена и лишена сил.

Повинуясь неясному чувству вины, Брин регулярно навещал Айнен. Та продолжала лежать, не шевелясь, и глядеть в потолок. Лишь один раз она повернула голову на скрип открываемой двери. Поймав глазами взгляд Брина, женщина прошептала:

– Убей меня…

Стекольщик вздрогнул.

Он шагнул было к кровати, но снова отступил. Потом потупился и дернул указательным пальцем свою золотую цепь. Колдунья едва слышно вздохнула и снова перевела взгляд на потолок. На этом их общение закончилось.

По подсчетам Брина, Айнен лежала без движения около двух с половиной недель. Все это время слуги Роу кормили ее, омывали и переодевали. В начале третьей недели Ледяной Король позвал Брина к себе и приказал ему самому ухаживать за колдуньей. Он запретил появляться в ее покоях кому-либо, кроме стекольщика. А сам стекольщик обязан был поднять ведьму с постели. Брин не смел ослушаться.

С тем, чтобы менять повязки на рубцующейся плоти, проблем не было никаких. Но вот заставить ведьму поесть было сложно. Сначала мужчина сам кормил Айнен. Потом приносил ей еду и ставил на тумбочку недалеко от кровати, а сам садился на стул в углу. В первый день Айн проигнорировала угощение, и стекольщику пришлось выкинуть еду. На второй день колдунья с какой-то болезненной грацией выскользнула из-под простыни и уселась возле тумбы. Она попыталась снять крышку с супницы отсутствующей рукой, уронила культю на колени и больше не двигалась. Брин присел с ней рядом, взял ее левую руку в свою, снял рукой колдуньи крышку и вложил ей в ладонь ложку. Айнен долго рассматривала ее, словно не видела никогда столовых приборов, а потом аккуратно опустила ложку в супницу и начала есть. С непривычки она то и дело разливала суп, покрывая тумбочку, одежду и Брина каплями жирного бульона, но стекольщик молча сносил это.

Через неделю Айнен начала есть самостоятельно. Как только Брин заносил в комнату поднос с едой, женщина вставала с постели и садилась возле тумбочки. Она по-прежнему не разговаривала, но вести себя начала активнее, и стекольщика это обрадовало. Обрубок руки затянулся бугристой розовой кожей, бинтовать его больше не было нужды.

В первый день после того, как Брин снял все повязки, Айнен ходила по комнате кругами, баюкая искалеченную руку. Она снова отказалась есть, не выпуская из левой руки обрубок правой. Стекольщику пришлось кормить ее с ложечки.

Вечером того же дня Роу позвал Брина к себе и потребовал отчитаться в том, как себя чувствует колдунья, и что она может делать без посторонней помощи. Стекольщик рассказал, что Айнен начала самостоятельно есть, но больше ничего делать не хочет, просто лежит и молчит.

Ледяной Король молча выслушал отчет и приказал Брину собрать вещи для себя и для колдуньи, а потом явиться в его покои за инструкциями и деньгами.

Брин снова не посмел возразить.

Вернувшись в свой дом, он собрал несколько смен походной одежды, соль, солонину, кругляш хлеба и несколько ножей. Для Айнен слуги приготовили несколько платьев – одно теплое и два тонких хлопковых, нижние юбки, ботинки, плащ и платок. Забрав у слуг мешок с женскими вещами, Брин связал обе торбы вместе, перекинул их через плечо и с ними вернулся в покои своего повелителя.

Роу сидел в кресле у окна.

– В этом кошельке деньги на вас двоих. Трать их разумно, ведьма не должна родить в роскоши. – Ледяной Король встал со своего места, подошел к столу и взял с него замшевый кошелек. – Отправляйтесь в Бри, там как раз подходящая обстановка.

– Хорошо, господин, – кротко ответил стекольщик, пряча деньги.

– Ты должен следить за тем, чтобы с головы ведьмы и волоса не упало. Если с ней что-то случится до того, как дитя появится на свет, ты пожалеешь о том, что до сих пор жив. – В холодном голосе Роу слышалась неприкрытая угроза.

– Я понимаю, господин, – Брин ответил на это легким поклоном. – Но почему именно Бри? Я слышал, что там лютует мор и недавно начался голод…

– Не твоего ума дело, – процедил маг. – Делай, как приказано.

– Мы можем взять лошадей? Колдунья слишком слаба, чтобы идти пешком, а до Бри шестьдесят миль пути, – смиренно спросил стекольщик.

– Нет, вы должны добраться до поселка на своих двоих. Будешь нести ее на руках, если понадобится. Никаких лошадей, понял? – Он заложил руки за спину и отошел к окну. – Вернетесь после того, как ведьма родит и младенец достаточно окрепнет для путешествия. А теперь – выметайтесь!

– Да, господин. – Брин опять поклонился и вышел из покоев хозяина.

Погода, как назло, выдалась очень жаркой. Хотя осень уже вступила в свои права, немилосердное солнце раскалило дорогу так, что из-за миражей ее было трудно разглядеть. Брин, который галантно оставил оба мешка с вещами себе, обливался потом и ругался сквозь зубы. Они не преодолели и трети пути, а идти уже стало невыносимо тяжело. Айнен двигалась, словно во сне. Она безропотно выполняла все команды стекольщика, не делая попыток убежать. Брина беспокоило состояние его подопечной. Он понимал, что женщина совершенно здорова физически, но ее душа блуждает где-то далеко. Стекольщик невольно вспоминал, сколько было в ведьме злости и пыла, когда наемники Роу только привезли ее в замок. Ему казалось, что Айнен кто-то подменил за то время, что она была в плену.

Оторвавшись от воспоминаний, мужчина снова переложил свою ношу с плеча на плечо и посмотрел на Айнен. Женщина брела вперед, не смотря под ноги, и постоянно спотыкалась. Ее одежда покрылась толстым слоем пыли, и каждый раз, когда ведьма теряла равновесие, вокруг нее поднималось небольшое облачко, от которого она начинала чихать.

Брин поднял глаза к осеннему синему небу – там не было ни облачка. Сплюнув в пыль, он повернул в сторону леса, который подступал к дороге с одной стороны и обещал прохладную тень. Айнен послушно развернулась и побрела за ним.

Устроив короткий привал под ветвями раскидистого дуба, который доминировал над растительностью на опушке, путешественники двинулись дальше. На этот раз они не стали возвращаться на дорогу, чтобы избежать безжалостных лучей солнца, и пошли прямо по кромке леса, то углубляясь в него, чтобы обойти препятствие вроде крупного валуна или промоины, то возвращаясь обратно. Когда солнце начало клониться к закату, Брин и Айнен вышли к небольшой деревеньке. Мужчина взял ведьму за руку и повел к ветхому зданию, над которым болталась вывеска, изображающая рваный сапог.

В зале таверны было сумрачно и висел смог – трое стариков, устроившихся в углу, задорно дымили своими трубками, делая и без того затхлый воздух совершенно не пригодным для дыхания. Появление незнакомцев не вызвало у посетителей таверны практически никакой реакции. На минуту стихли разговоры, парочка удостоилась нескольких ленивых взглядов, и все вернулось на круги своя. Брин попытался припомнить, запрещал ли ему хозяин ночевать в постоялом дворе, или сон под открытым небом тоже являлся частью приказа. В конце концов стекольщик решил, что пусть уж лучше золотая цепь удушит его во сне на мягкой постельке, чем он проведет еще одну ночь в сыром лесу.

Айнен впервые за несколько недель начала проявлять интерес к происходящему. Она развернулась так резко, словно кто-то дернул ее за руку, и устремила взгляд на двоих мужчин, сидящих в самом темном углу зала. Стекольщик, несколько обеспокоенный такой реакцией, тоже изучил заинтересовавшую колдунью парочку, но не заметил ничего необычного. Обыкновенные торговцы или заезжие ремесленники, решил он, недоумевая, чем же так привлекли Айнен эти двое.

Договорившись с хозяином заведения о комнате и ужине, Брин взял Айн за руку и проводил к столу у окна. Колдунья нехотя позволила себя увести, не отрывая взгляда от незнакомцев. Те тоже начали проявлять признаки беспокойства. Они шептались, то и дело переглядывались и бросали в сторону ведьмы настороженные взгляды. На всякий случай Брин перевесил ножны так, чтобы было удобнее вытаскивать меч, и проверил, легко ли выскальзывает нож, спрятанный под мышкой.

Наконец принесли ужин, и Айнен полностью переключилась на тарелки с едой. Она слегка оживилась, ковыряясь грубой деревянной вилкой в тушеной капусте и жареных циплятах. Брин немного расслабился. Он понюхал принесенное в кувшине вино и решил, что рискнет его попробовать. Пока он возился с тарелками и кружками, один из подозрительных мужчин успел испариться из-за стола. Второй же, коротковолосый чумазый мужичок в замызганной жилетке, продолжал буравить Брина недобрым взглядом. Постреливая глазами в сторону подозрительного мужичка, стекольщик принялся уничтожать ужин. Айнен задорно молотила деревянной вилкой по глиняной тарелке, больше разбрызгивая подливку, чем поглощая еду. Внезапно она уронила прибор в тарелку и чистым звенящим голосом произнесла:

– Не надо, Лин.

Брин вздрогнул.

Из-за его спины гибкой тенью выскользнул беловолосый юноша, который не так давно сидел за угловым столиком. Второй мужчина рывком поднялся и в мгновение ока оказался перед стекольщиком, который успел переместиться так, чтобы оказаться между чужаками и Айнен.

Колдунья плакала и смеялась одновременно.

Она протянула обе руки, здоровую и обрубленную, навстречу коротковолосому мужчине, и Брин с удивлением понял, что ему смутно знакомо это лицо. Растерявшись, он упустил мгновение, и мужичок толкнул его прямо в объятья юноши, который стальной хваткой вцепился в его плечи.

– Что они с тобой сделали?! – с болью в голосе просипел стриженный, и Айнен упала в его протянутые руки.

– Эринан, любовь моя, – прохныкала она. – Ты жива…

– Сядь, – прорычал Брину на ухо светловолосый юноша, надавив на его плечи. – Будем разговаривать.

Стекольщик подчинился.

У Лина сердце кровью обливалось, когда он смотрел на Айнен. Женщина, которая всегда вызывала у него восхищение, ужас и болезненное чувство зависимости, стала беспомощной и слабой, как больной ребенок. Ленивое безразличие, которое раньше читалось в ее глазах, сменилось какой-то звериной затравленностью. После того как они с Эринан нашли колдунью, та ни на шаг не отходила от своей возлюбленной, вцепившись в ее руку так, словно та была спасительной соломинкой. Целитель с ужасом заметил безобразный обрубок на месте правой кисти колдуньи. В то время как Эри уводила Айнен за угловой столик, что-то ласково шепча ей на ухо и поглаживая по голове, Лин уселся напротив наемника. Брин, как представился мужчина, даже не скрывал того, что является стекольщиком. А золотая цепь, о которой говорил Гилберт, поблескивала у него на шее в неверном свете от окна.

– Я не виновен в том, что произошло с Айнен, – сразу же сказал Брин.

Он положил обе руки на стол, демонстрируя, что он настроен на мирный разговор. Целитель последовал его примеру, хоть это и было лишним. И он, и стекольщик прекрасно понимали, что у юноши нет шансов справиться с наемником, когда тот готов к нападению. Но поступить иначе означало бы подвергнуть сомнению мирные намерения друг друга, а никто из собеседников не хотел лезть на рожон.

– Роу отрубил ей руку, чтобы запечатать ее силу. Все знают, что если ведьма не пользуется своим даром, пока носит ребенка, ее сила полностью переходит к нему, – продолжил стекольщик.

Лин вздрогнул.

– Айнен беременна? – едва слышно проговорил он.

– Да, она носит ребенка Роу, – сокрушенно ответил Брин. – Похоже, что тот нашел способ продлевать свою жизнь.

– Что будет с ней после того, как она родит? – Лин постарался взять себя в руки, но его голос все равно дрожал.

– Полагаю, что Роу убьет и ее, и ребенка, отобрав у них силу и дар. – Стекольщик опустил глаза. Он вспомнил матерей и младенцев, чья кровь была на его руках.

– Ты можешь убить его?

– Нет. Я бы давно сделал это, если бы мог. Я ненавижу Роу. Но он слишком силен. Даже если бы на мне не было этой цепи, я бы все равно не смог подобраться к нему достаточно близко. – Брин сокрушенно покачал головой. – Он осторожен, как кот, и очень хитер. К тому же у него много способностей, в отличие от обычных магов, и его действия трудно предугадать. Но самый опасный его дар заключается в том, что он может менять природу вещей.

– Как это? – с недоумением спросил Лин.

– Я сам очень смутно это понимаю, – признался стекольщик. – Но суть такова, что его чары действуют не на того, на кого направлен их эффект, а на предметы вокруг него. Именно так он создает свои…

Золотая цепь сверкнула в темноте, и наемник, схватившись за горло, упал лицом на стол. Юноша вскочил и метнулся к Брину, но тот вяло махнул рукой, призывая его сесть обратно. Несколько минут наемник хрипел и скреб пальцами стол, но потом начал дышать свободнее. Когда он наконец поднялся со стола, Лину бросились в глаза неприятная краснота его лица и лиловый отпечаток цепи на горле.

– Примерно так оно и работает, – просипел Брин, растирая горло.

– Кто может убить Роу? – продолжил свой допрос юноша.

– Не знаю. Никто. Может быть, могла бы Айнен, но теперь она полностью в его власти, – горько сказал стекольщик.

Лин задумался. Молчал он довольно долго, то буравя взглядом наемника, то оборачиваясь к колдуньям, которые уединились в углу.

– Мне нужна будет твоя помощь, – наконец сказал он. – Возможно, я знаю, как освободить тебя и помочь моей госпоже.

В глазах Брина вспыхнула искра надежды.

– Я сделаю все, что нужно! – горячо воскликнул он.

Лин кивнул, встал из-за стола и скрылся за дверьми, ведущими к комнатам жильцов.

Стекольщик посидел немного, а потом направился к колдуньям. Когда он подошел, они замолчали. Эринан одарила Брина ненавидящим взглядом, и тот смущенно закашлялся.

– Наверное, мои слова будут не совсем уместными, но мне очень жаль. Я делал для нее все, что мог в узких рамках своей свободы, – неловко сказал он.

– Да, – отрешенно подтвердила Айнен.

Она снова уставилась на свой обрубок, словно тот вдруг стал для нее центром мира.

– Лучше бы ты убил ее, чем позволил так изуродовать, – прошипела Эри.

– Я не мог, – тихо ответил Брин.

– Не мог… – эхом отозвалась Айнен, и ее подруга вздрогнула.

Над столом повисло напряженное молчание.

Когда стекольщик уже принял решение убраться куда-нибудь подальше до утра, к столу вернулся Лин с кувшином.

– Я взял у трактирщика неплохого вина, – с какой-то странной интонацией сказал он. – Здесь успокоительная настойка. Вам обеим нужно хорошо выспаться перед завтрашним днем. Пейте и идите в нашу комнату. Мы с Брином будем стеречь вас.

Стекольщик с готовностью кивнул.

Эринан бросила на него еще один ненавидящий взгляд, взяла у целителя кувшин и разлила пряное вино по кружкам. У нее случился приступ дежавю, и она едва не выронила вино. Всего несколько месяцев назад точно так же люди Роу опоили Айнен…

– Я сам наливал это вино и сам добавлял туда снадобье, – мягко сказал юноша, заметив нерешительность своей хозяйки. – Или ты вдруг перестала мне доверять?

Колдунья пододвинула кружку к Айнен и махом осушила свою. Ее подруга с любопытством понюхала напиток и последовала ее примеру. Через несколько мгновений женщины вдруг обмякли и повалились на стол.

– Отнеси Айнен в конюшню, – скомандовал Лин, подхватывая Эри за плечи. – А я пока уложу Эринан спать.

– Что ты будешь делать? – полюбопытствовал Брин.

– Приносить пользу, – туманно ответил юноша.

Пожав плечами, стекольщик поднял Айн на руки и понес прочь из таверны.

В конюшне стояла всего одна лошадь. Она дремала в угловом стойле, изредка пофыркивая и переступая с ноги на ногу. Брин уложил колдунью на охапку сена и присел рядом.

Через некоторое время пришел Лин. Он нес в руках мешочек, небольшой котелок и треногу. Бросив все это на солому, он начал расчищать от нее пол в центре помещения.

– Что ты хочешь делать? – полюбопытствовал Брин.

– Мне нужно развести здесь небольшой костер, – ответил целитель. – Принеси дрова. На улице я видел поленницу.

– Здесь же деревянные стены и солома повсюду! – воскликнул стекольщик. – Слишком опасно.

– Я знаю, что делаю. У меня есть огненные таблетки из Сола. – Юноша продолжал невозмутимо сгребать солому с земляного пола в угол.

– Те самые таблетки, которые дают очень горячий огонь при крошечных размерах? – удивлению наемника не было предела. – Они же безумно редкие и стоят бешеных денег.

Лин кивнул, но ничего не ответил. Вздохнув, Брин вышел на улицу – принести несколько поленьев. Насколько он знал, огненные таблетки могли гореть и сами по себе, но при наличии дров их было безопаснее разжигать.

Когда он вернулся, юноша уже успел подготовить место для своего загадочного действа. Он расшвырял солому и установил треногу с котелком над белым кругляшом размером с небольшой абрикос. Брин уложил принесенные деревяшки вокруг таблетки и отошел к стене, чтобы с безопасного расстояния наблюдать за действиями целителя. Тот достал из кармана два маленьких пузырька, капнул на дрова сначала из одного, а потом из другого, и над местом соприкосновения двух жидкостей заплясал небольшой синеватый огонек. Он быстро добрался до трухлявой древесины и начал расползаться по всей поверхности дров. Пока огонь разгорался, Лин поднял с земли небольшой мешочек и вытряхнул его содержимое в котелок. Брин с удивлением понял, что в чугунок посыпались серебряные монеты на крупную сумму.

– Что ты собираешься делать? – настороженно спросил он.

– Говорят, что некоторые маги совершают колдовство, которое стоит им души, – отрешенно заговорил юноша. – Великое колдовство. Они вкладывают в него всю свою силу и, умирая, становятся бессмертными. Как ты думаешь, смогу ли я стать бессмертным?

С легким шипением занялась огненная таблетка, и пламя окрасилось в голубовато-белый свет.

– Я – плохой маг, – с тоской произнес Лин, доставая из-за пазухи очередной пузырек. – Но хороший целитель.

На глазах у Брина серебряные монеты начали плавиться, лужей растекаясь по дну котелка. Металла оказалось неожиданно много.

Юноша подошел к Айнен, опустился возле нее на колени и поднес к ее носу пузырек. Женщина застонала и открыла глаза.

– Лин? – заплетающимся языком произнесла она.

– Да, госпожа… – Целитель встал на ноги и отступил на шаг, чтобы лучше видеть свою повелительницу. – Мне бы многое хотелось тебе сказать… Но это, наверное, лишнее. Я не хочу, чтобы ты чувствовала вину. Все то время, пока я путешествовал с тобой и госпожой Эринан, я был счастлив. Был счастлив прислуживать вам, был счастлив делить с тобой постель. Для меня не важно, что я был для тебя всего лишь игрушкой и заместителем Эринан. Не важно, правда. Я люблю тебя. Тебя и госпожу Эринан. Вы дали мне почувствовать себя нужным и полезным, дали мне силы и внимание, признали равным себе. Это много значит для меня. Я слишком слаб, чтобы стоять рядом с вами, но я достаточно силен, чтобы следовать за вами всегда…