Текст книги "Казино «Фортуна»"

Недолгие минуты пути показались гадалке мучительно длинными. Всю дорогу она сидела в напряжении, хотя Руденко пытался развеселить всех своими сто раз уже рассказанными анекдотами. Когда машина стала приближаться к вокзалу, это напряжение еще больше усилилось. Сердце подсказывало Милославской, что да, сегодня, точнее, вот-вот что-то решающее должно было произойти. Мысли Яны невольно обращали ее к недавнему гаданию, и картины расправы над преступниками всплывали в ее воображении.

Когда до нужного места оставалось всего один поворот, сердце гадалки забилось чаще. Она стала взволнованно вглядываться вдаль, пытаясь увидеть очертания знакомого здания.

Перекресток, еще один, и вот открылась взору во всей своей красе привокзальная площадь. Все тут было очень современно, за исключением памятника Кирову, которого очень любил местный птичий контингент и который вследствие этого выглядел не очень привлекательно.

Все остальное было полной противоположностью всеми забытой скульптуре. Пышным цветом алела на полукруглой клумбе герань, привлекали к себе прохожих свежевыкрашенные скамейки. Чистотой сверкали недавно побеленные бордюрчики.

Даже дорога, никудышная во всем городе, и та отличилась: тут была такая разметка, о какой боялись мечтать даже центральные улицы.

Напротив вокзала возвышалось недавно выстроенное здание гостиницы. Она возводилась по модному проекту и уже успела стать местной достопримечательностью. Весело играли неоновые огни на вывеске ресторана-казино. Кишели народом многочисленные мелкие магазинчики.

– Пирожки! Беляши! – наперебой кричали на обочине тротуара толстые торговки с красными лицами.

Периодически воздух прорезывал металлический голос диспетчера, объявляющего о прибытии-убытии поездов. Гремели на поворотах своими «рожками» разворачивающиеся троллейбусы. Вдоль вокзала сидели или спали на своих огромных тюках азиаты в полосатых халатах и их женщины в длинных цветастых платьях. Чумазые ребятишки бегали вокруг них, нет-нет приставая к прохожим.

Сам вокзал сверкал множеством тонированных стекол и огромной золоченой вывеской. Он был довольно большой, двухэтажный, с несколькими просторными залами ожидания, переговорным пунктом, кафе, парикмахерской, магазинами и рядом прочих помещений.

Камеры хранения находились в полуподвале. Там всегда было не слишком многолюдно, прохладно и сыро.

– Ну вот и приехали, – прокомментировал Руденко и заглушил двигатель.

На первый взгляд вокруг все было совершенно спокойно и, казалось, ничего особенного не должно было произойти. Но как только Яна спросила: «Нас здесь что, никто не ждет?», Три Семерки ответил:

– Кхе, значит, наши ребята хорошо работают, раз ты их не видишь. А должна бы уже… По лицу, по походочке…

Как оказалось, на привокзальной площади работало уже не менее десятка переодетых сотрудников. Кто-то из них сидел на скамейке, прикрывшись газетой, кто-то якобы увлеченно закидывал деньги в кабину игрового автомата, кто-то стоял на автобусной остановке, кто-то просто на входе в помещение вокзала. В общем, кто где – несли свою службу.

Узнав об этом, гадалка вздохнула с некоторым облегчением. Она почувствовала, что они с Семеном Семенычем не идут один на один с врагом. За их спиной – серьезная поддержка.

Яна отнюдь не страдала комплексом неполноценности и провернула уже не одну операцию без посторонней помощи. Но на этот раз особую пикантность ситуации придавал тот факт, что в одной из ячеек камеры хранения был заключен неизвестный предмет. В дни, когда страну и мир сотрясали теракты, такое положение дел являлось опасным. За словом «сюрприз» могло скрываться все, что угодно. И главное, оно угрожало не только ей, гадалке Яне Борисовне Милославской, но и абсолютно ни в чем не повинным людям. Как человек прекрасно это понимающий, Яна испытывала особое чувство ответственности.

Семен Семеныч тоже особо волновался по этому поводу. Он не стал извещать о происходящей операции верхушку руководства, потому что, по сути, ничего особенного в ней не было, за исключением опасения о сказанном выше.

Руденко тоже считал, что они с Милославской сами в силах во всем разобраться, однако так называемые отягчающие обстоятельства все же заставили его просить помощи у коллег. Три Семерки обратился к тем из них, с кем он состоял в наиболее близких отношениях, кто был ему чем-то по работе обязан и кто подчинялся лично ему.

Эти люди по-разному относились к его сотрудничеству с гадалкой. Они знали, что и на вокзале будут действовать по ее «наводке». Кто-то верил в ее чудодейственные способности, кто-то втайне или открыто посмеивался над ними, но как человек, Яна всем им нравилась, они давно знали и уважали ее, да и Руденко отказать не могли, хотя не всегда работа, проводимая по настоянию гадалки, оказывалась результативной.

Семен Семеныч очень нервничал, без конца гладил усы, поправлял фуражку, но в душе он переживал еще больше, потому что в случае любой неудачи злоязыкие стали бы намекать ему, что он в очередной раз напрасно пошел на поводу у «бабы». Таких, конечно, были единицы, но и от них услышать подобное было неприятно. К тому же в скором времени о том, что Три Семерки «облапошился» узнавал весь отдел.

Как только друзья вышли из машины, к Семену Семенычу подошел высокий статный мужчина. Они поздоровались за руки. Яна знала этого человека, потому что не раз пересекалась с ним в своей работе, посредством Руденко, конечно.

Мужчина кивнул ей и улыбнулся.

– Здравствуйте, Сергей, – ответила гадалка.

Этот человек был очень надежен и предан своему делу, поэтому Яна обрадовалась, увидев его рядом. Казалось, если за дело берутся такие мужчины, оно не может не закончиться успехом.

У Сергея были замечательные глаза редкой голубизны, хотя сам он был жгучим брюнетом. Такое необычное сочетание заставляло подолгу задерживать взгляд на лице этого красивого мужчины.

Однако в жизни ему никогда не везло. От Семена Семеныча Милославская узнала, что Сергей живет с престарелым отцом, что ему всю жизнь изменяла жена, родившая двух сыновей и заявившая однажды, что это не его дети. Тот изменнице все простил, но когда в очередной раз застал в своем доме постороннего мужчину, ушел, ничего не взяв, кроме своей одежды и документов.

Это случилось пять лет назад, но Сергей и по сей день поддерживал самые тесные отношения с сыновьями и оказывал бывшей семье хорошую материальную поддержку.

Думая об этом, гадалка начинала еще больше уважать этого мужчину, и работа с ним всегда доставляла ей истинное удовольствие. Он никогда не ругался в присутствии дам и никогда не говорил пошлостей. И вообще, был немногословен, как и подобает мужчине.

– Все готово, – сказал он, поздоровавшись со всеми и, посмотрев на часы, добавил: – Без пяти.

Руденко оправил китель, дернул фуражку за козырек и сказал всем:

– Идемте.

Все трое двинулись за ним.

Вокзал кишел людьми: кто-то нервно толкался у билетной кассы, кто торопливо спускался в подземку, кто-то сидел и отгонял от себя назойливых мух, обитающих в этом помещении круглый год. Но главное – тут всегда стоял характерный запах, который вошедшую Милославскую сразу же заставил брезгливо поморщиться.

Сидящие неподалеку от входа дежурные милиционеры с интересом оглядели стремительно движущихся навстречу им четверых людей. Сергей подошел к ним, показал корочку и что-то сказал. Его слов не было слышно за голосом, загремевшим из динамиков диспетчерской, но дежурные переменились в лицах, и вместо скучающего любопытства они стали изображать деловое участие.

Только Яну эти сотрудники оглядели с несколько иным чувством, но она, оскорбленная столь откровенным разглядыванием, даже не посмотрев в их сторону, гордо прошествовала мимо.

С правой стороны находились вывески с указателями. Одна из их них гласила: «Камеры хранения» – и указывала налево. Единомышленники дружно зашагали по неширокому, тускло освещенному коридору, минуя ряд комнат и приблизившись наконец к залу камер хранения.

Напротив располагался малый зал ожиданий. В него пускали либо по предъявлении билетов, либо за десятку, поэтому внутри было не слишком многолюдно.

– Так, – скомандовал Руденко. – Где у нас ребята с металлоискателями? Сюда их, – он посмотрел на Сергея.

Тот набрал какой-то номер на своем сотовом, коротко поговорил с кем-то, а приятелям сказал:

– Идут.

– Не лучше ли людей из этого зала ожидания пока эвакуировать, – предложила гадалка, кивнув на тот зал, что был напротив.

– Это мысль, – согласился Сергей.

А Руденко возразил:

– Да ты что, сейчас поднимется паника!

– Но ведь можно эвакуировать и без паники, – поспорила с ним Милославская, – Диспетчер объявит, что зал закрывается на генеральную помывку и все. Никто ни о чем не догадается.

– Хм, – хмуро произнес Три Семерки и ничего не сказал.

– Мало того, что мы этими людьми рискуем, – продолжила гадалка. – посмотрите, сколько любопытных глаз! Нам это надо?

Все сотрудники обернулись. Дверь в зал ожидания была распахнута настежь. Вход преграждали только металлические «собачки». Несколько человек, занимавших крайние сиденья и скучающих, с интересом принялись рассматривать столпившихся у входа людей. Камеры хранения им также могли быть видны.

– Ты права, – все же согласился с подругой Руденко, – пойду в диспетчерскую, дам указание.

– Подожди! – остановила его гадалка. – У меня пришла кое-какая мысль. Пару минут, идет? – спросила она, умоляюще посмотрев на приятеля.

– Что там у тебя? – недовольно пробурчал тот.

Но Милославская ничего не сказала, только махнула рукой и, заплатив женщине, сидящей за стойкой на входе в зал ожидания, юркнула в него.

– Чего еще придумала эта сумасшедшая? – покачивая головой, протянул Три Семерки.

Сергей только засмеялся.

Яна направилась к тем людям, насчет любопытства которых она еще совсем недавно возмущалась. Ей пришло в голову, что это любопытство могло оказаться вполне полезным. Фотография, выпрошенная ею у Руденко, находилась у нее в сумочке, и гадалка намеревалась, показывая ее, поспрашивать у ожидающих, не видели ли они этого мужчину. А возможно, с ним был и еще кто-то. Тогда и облик сообщника, если таковой имелся, стал бы известен.

Как оказалось, в зале преимущественно находились люди, похожие на беженцев, ехавшие неизвестно откуда и неизвестно куда. Было ощущение, что многие из них вообще живут здесь: подстелив какие-то матрасы прямо на пол в промежутке между рядом кресел и огромными окнами, некоторые из них мирно посапывали, кто-то просто лежал и, оперевшись на руку, посматривал по сторонам. Многочисленные босоногие дети лазали по полу, бегали или хныкали на руках у матерей.

Бомжей в этот зал не пускали, впрочем, Яне было без разницы, с кем общаться, лишь бы этот человек сказал ей что-нибудь дельное.

Милославская сначала присела и посмотрела по сторонам.

Справа от нее, на самых крайних сиденьях, откуда был прекрасный обзор на камеры хранения, две вульгарно накрашенные молодые дамы увлеченно беседовали между собой, и на появление соседки абсолютно никак не прореагировали. Яна покашляла – реакция та же. Гадалка подошла поближе и стала назойливо заглядывать им в лица – они по-прежнему занимались своим делом. Тогда она достала из кошелька пятьдесят рублей и помахала перед ними. Они обе резко замолчали и уставились на деньги.

Гадалка мгновенно выудила из сумки фотографию подозреваемого и также помахала ею перед дамами. Та из них, что была посообразительней, одним движением руки подхватила полтинник, потом неспешно взяла фотографию и лениво посмотрела на нее.

– Не видели такого тут? – спросила Милославская.

Вторая дама, сдвинув очки на край носа, вплотную приблизилась к фотографии и, прищурившись, стала рассматривать ее.

– Не, не видели, – активно разминая челюстями жвачку, заключила первая.

– Посмотрите внимательно, прошу вас, – вежливо еще раз попросила гадалка.

– Да нет, не было такого, – поддержала подругу первая. – Мы мужиков всех на прицел берем, будьте спокойны. Особенно таких симпатичных!

Обе захохотали, так что люди стали на них оборачиваться. Яна, не рассчитывая больше ничего узнать от этих девиц, поспешила удалиться. Она решила побеседовать с беженцами, поскольку они находились тут наверняка дольше.

Подойдя к играющему четками молодому мужчине, гадалка протянула фотографию и спросила:

– Простите, вы не видели этого человека?

Сфотографированный был смугл, и тот, очевидно, принял его за своего.

– Куда ехаль? – спросил он, взяв в руки снимок. – Таджикистан?

– Нет, он никуда не ехал, – Милославская замотала головой.

К мужчине, услышав разговор, подошла пожилая женщина в красивых янтарных бусах, она присела рядом и стала тоже всматриваться в лицо на фото. Затем она молча встала, поправила сбившийся на затылок платок и вместе со снимком стала подходить к своим соотечественникам. Те в ответ лишь отрицательно качали головой. Любопытные ребятишки подпрыгивали на полу, пытаясь разглядеть, чем же так интересуются взрослые. Янина новоявленная помощница сначала отгоняла их, громко ругаясь частично на своем, частично на русском языке, а затем, поняв, что от них так легко не отвяжешься, все же уступила.

Они с улыбкой до ушей смотрели на неизвестного им дяденьку, о чем-то переговариваясь между собой. Затем самый старший из них, смотря куда-то в сторону, крикнул:

– Искендар!

Вскоре к ним присоединился еще один мальчишка лет семи-восьми и, посмотрев на снимок, стал громко, сбивчиво что-то говорить женщине. Выслушав, она поманила Милославскую рукой.

– Искендар его видел, еще вчера на улице. Он на него обратил внимание, потому что тот сильно толкнул его, выходя из дверей вокзала.

– Вот везение! – обрадованно воскликнула Яна.

Гадалка накинулась на мальчишку с кучей вопросов, но, к сожалению, выяснить ничего не смогла, потому что он практически не говорил по-русски и ни о чем, кроме той обиды, поведать не мог.

Известие о возможном общении с подозреваемым Яну взбудоражило, хотя мальчишка мог и ошибаться. Во всяком случае, теперь дальнейшее расследование в стенах вокзала имело больше смысла. Значит, преступник все же был здесь и все же что-то оставил в камерах хранения. К тому же теперь стало известно, что о «сюрпризе» он позаботился заранее, и с раннего утра его тут ждали напрасно.

Как только Милославская собралась покинуть этот зал ожидания, из динамиков зазвучал непривычно благожелательный голос диспетчера:

– Уважаемые ожидающие поездов! Зал ожидания номер пять закрывается на санитарную обработку. Просьба в течение пяти минут освободить зал. Вы сможете разместиться в любом другом зале по предъявлении железнодорожного билета или чека об оплате. Приносим извинения за принесенные неудобства.

Женский голос три раза подряд слово в слово повторил сказанное и замолк. В зале поднялась суматоха. Кто-то недослышал некоторые слова, кто-то вообще ничего не разобрал. Некоторые возмущались поведением администрации вокзала и ругали ее на чем свет стоит. Но все же люди бурча собирали свои пожитки и потихоньку начинали выползать из зала ожидания. Некоторых Милославской лично пришлось успокаивать и объяснять, что чистота – залог здоровья, что в стране бушуют страшнейшие эпидемии, против которых необходимо проводить профилактику, и так далее и тому подобное.

Руденко, видя ее доблестные старания, стоял в сторонке и посмеивался в усы. Он с самого начала издалека наблюдал за подругой, но слышать толком ничего не мог, а потому гадалке пришлось от и до все ему рассказывать. Слушал и Сергей, и молодой подчиненный Руденко. Все они сошлись во мнении, что Милославская заслуживает похвалы и что мальчишку, видевшую подозреваемого, трогать больше не стоит, поскольку ни о чем криминальном поведать он не мог.

Вскоре зал ожидания опустел, администратор зала закрыла двери на замок и весело сообщила милиционерам:

– Ваши указания выполнены.

– Благодарствуем, – расплывшись в улыбке, протянул Семен Семеныч, косясь на огромный бюст администраторши.

Как только женщина удалилась, все приняли серьезное выражение лиц, словно и не было никаких шуток. К тому же оказалось, что опера с металлоискателями и еще какими-то приспособлениями, названия и назначение которых гадалке были неизвестны, уже прибыли и начали свою работу. Людей сюда уже не пускали, вторя все о той же санобработке.

– Начнем? – спросил Сергей присутствующих.

Все разом молча кивнули ему ответ, чувствуя себя единой командой, и продвинулись ближе к ячейкам хранения. Но молодой лейтенант, который водил вдоль камер какой-то штуковиной на длинной ручке, строго сказал:

– Женщине лучше отойти.

Семен Семеныч оглянулся на Милославскую.

– Ни за что! – шепотом отрезала она, глядя ему в глаза.

Три Семерки махнул рукой, что означало: с этой спорить бесполезно. Сергей тоже не стал настаивать, поскольку знал об участии гадалки в разных операциях и о ее опыте. Хотя так же хорошо он представлял, что если с Милославской что-нибудь случится – а она человек гражданский – начальство их с Руденко взгреет по полной программе. Однако верить в лучшее – было отличительной чертой его характера, поэтому все мысли о плохом он отогнал прочь.

Единомышленники стояли и наблюдали за ходом работы. Опера решила сначала проверить все ячейки, а потом уже более детально заняться ячейкой с названным подозреваемым номером. Вот они прошли уже три ряда, но все по-прежнему было тихо. Где-то в конце коридора слышались возмущенные голоса людей, сдавших сюда свой багаж. Они требовали его немедленного возврата, ссылаясь на скорое прибытие поезда. Яне было по-человечески жаль всех их, но ничего поделать она не могла. Конечно, уехать без вещей опера никому бы не дали, но нервы потратить людям все же пришлось изрядно.

Еще больше Милославской было жаль того самого молодого подчиненного Семена Семеныча, которого послали сторожить вход в коридор, ведущий к камерам хранения. Он был еще не опытен, не нагл, не дерзок, а потому удерживать давление толпы ему было очень не просто.

К счастью, этот парень находился там не один. Ему дали еще двоих в помощники, однако Яна прекрасно себе представляла, в каком положении, несмотря на это, все они пребывают. Взбушевавшийся народ их готов был разорвать. Немного подумав и решив, что от ее присутствия в данном месте пока нет никакого толка, гадалка решила пойти помочь дежурящим на входе.

Как раз напротив камер хранения висел очередной стенд с расписанием движения поездов. Гадалка посмотрела на него. До прибытия ближайшего состава, если он не опаздывал, оставалось десять минут, так что время у них еще было, и Яна немного успокоилась.

– Товарищи! – воскликнула она, и голос ее утонул в общем гвалте негодующих голосов.

– Господа! – крикнула Яна громче, и люди немного притихли. – Минуту внимания, – спокойнее продолжила Милославская, подняв руку. – До прибытия ближайшего поезда осталось восемь минут. Ровно через восемь минут вы все получите свои вещи.

– Пока мы их дотащим, поезд уйдет! – едва ли не хором накинулись все на гадалку в ответ. – Тоже мне, раскомандовалась! Иди отсюда! Вещи давай! – восклицали голоса.

– Обещаю: поезд не тронется с места без вас и ваших чемоданов! – смело заявила Яна и, развернувшись, пошла на прежнее место.

Люди еще выкрикивали вслед ей дерзкие слова, но в целом стало намного тише. Видимо, гадалке поверили.

– Ну что тут? – спросила она, подойдя к Руденко.

– Уже над твоей ячейкой работают. Установили, что внутри есть металл, но, по-моему, ничего криминального. Идем поближе, – шепнул Семен Семеныч.

Ячейку триста восемьдесят шесть уже на самом деле обследовали. Металлоискатель слабо сработал, пикнув невнятно, и тогда подключили собак. Милославская предложила услуги Джеммы, но опера от них вежливо отказались, потому что Янина овчарка не была обучена находить взрывчатку и прочие криминальные предметы. Гадалка пыталась возразить и начала в страстном порыве перечислять все Джеммины достоинства, но ее никто не слушал, и в итоге она успокоила себя тем, что Джемма зато целее будет.

Собаки обнюхали дверцу камеры и никак не проявили своей озабоченности ее содержимым. Тогда все тот же молодой лейтенант осторожно стал набирать на дверце названный гадалкой код. Что-то щелкнуло, и дверца, слегка скрипнув, отворилась.

Яна ахнула: внутри лежал такой же кейс, какой она нашла в доме Воробьевых. Она кинулась было к нему, но милиционеры ее тут же остановили.

– Стойте! Вы куда?! – крикнул Сергей.

– Простите, это внезапный порыв, – торопливо выговорила гадалка, понимая абсурдность своего поступка.

Все же она оказалась на переднем плане. Остальные вынуждены были наблюдать за происходящим из-за ее спины. К кейсу сначала подпустили собак. Они обнюхали его и брезгливо отворотили морды.

– Ничего, – констатировал лейтенант и еще раз поводил по кейсу своим прибором. – Можете спокойно его забрать.

– Снимите «пальчики» сначала, – вмешалась Милославская и посмотрела на Руденко.

– Это мысль, – ответил он и пригласил своего помощника с необходимым оборудованием.

Отпечатки сняли с ячейки и с самого кейса. В этот миг голос диспетчера объявил об ожидаемом прибытии поезда. Задерживаемые люди снова зашумели.

Милославская зашагала вперед, и тут уже никто не стал ее останавливать. Она протянула обе руки в ячейку и вытащила кейс.

– Вот! – горделиво сказала гадалка своему приятелю, но тут же лицо ее омрачила испуганная гримаса. – А-а-ах… – протянула она и рывком посмотрела на часы. В полдень Игорь уезжает! Без него нам кейс не открыть!

Руденко тоже глянул на свой циферблат и более спокойно сказал:

– Ну-у-у, время пока есть. Хотя медлить, конечно, не стоит.

– Кейс нужно во что-то упаковать, чтобы не привлекать внимание, – сказала Яна.

К счастью, в ее сумочке оказался большой пакет, в который кейс уместился.

– Вот радость-то! – протянула Милославская, не в силах скрыть своих чувств.

В эти минуты она даже мечты о сне оставила, потому что на миг забыла о своей усталости.

– Радость-то, радость, – парировал Три Семерки, – только вот найти бы Игоря…

– Звони ему на мобильник, – скомандовала гадалка.

– Придется, – вздохнув, ответил Семен Семеныч.

Он набрал известный ему номер и, закусив губу, стал дожидаться ответа абонента.

– Алло, – вскоре послышалось в трубке.

Милославская облегченно вздохнула и стала старательно прислушиваться к разговору.

– Игорь, это опять Семен, – прогремел Руденко. – Прости, что тревожу, но тут дело на миллион! – Три Семерки замялся.

– Что случилось?

– У нас в руках кейс.

– Прекрасно, разобрались с бумагами?

– Да нет, это уже другой, еще один! – Семен Семеныч оживился, чувствуя расположение собеседника.

– Как?!

– Долго объяснять. Понимаешь, его надо открыть.

– М-м-м, – задумчиво протянул Игорь.

– Ты сейчас где?

– Я с женой на экскурсии по городу. Едем на Соколову гору.

Уже почти прибыли.

– Но ты поможешь?

– Помогу.

– Как бы нам встретиться?

– Давай в аэропорту. У меня в половине второго самолет. В полпервого я буду на месте. Встретимся в терминале.

– Идет! Спасибо, Игорь! – Семен Семеныч отключил телефон и весело посмотрел на Милославскую.

Содержание разговора передавать ей не было необходимости, потому что связь была хорошей, и Яна все прекрасно слышала.

– Как дальше поступим? – спросил у нее Три Семерки.

– Полагаю, кейс пока надо отвезти в отдел, – проговорила гадалка.

– Правильно полагаешь, – поддержал ее Три Семерки, радуясь, что Милославская не стала настаивать на единоличном праве на кейс.

– И еще я полагаю, что у меня есть немного времени, чтобы поспать, – продолжила Яна. – Поэтому сейчас я отправлюсь домой, а двадцать минут первого встретимся в аэропорту на автобусной остановке. Идет?

– Идет, – согласился Семен Семеныч.

– Окажи услугу, – попросила гадалка, снова посмотрев на часы, – подвези до дома, времени на сон в обрез.

– Конечно, о чем речь, – ответил ей приятель, пожав плечами.

Сергей уже давно вышел из камер хранения и дал отбой всем своим сотрудникам. Было уже ясно, что подозреваемого на вокзале нет, и никто жизни и здоровью Милослвской уже не угрожает.

Опера разместились по своим машинам, а Яна с Руденко снова направились к его «шестерке».

– Виталика домой забросим, – сказал гадалке Семен Семеныч, кивая на своего совершенно замученного борьбой с массами молоденького напарника, который сразу как-то смутился.

– Забросим, – с улыбкой глядя на парня согласилась Яна, хотя ей не терпелось попасть домой. – Он нынче боевое крещение прошел.

Как оказалось, Виталий жил в той же стороне, что и Милославская, только вообще за городом, в поселке Лазурный.

В любом случае поворот на Лазурный был раньше поворота на Агафоновку, и гадалке так и так пришлось бы немного «покататься». Но она успокоила себя тем, что вокруг Лазурного прекрасная природа, которая всегда на нее оказывала живительное действие, столь необходимое ей в эти минуты.

Машина довольно быстро, или мечтающей побыстрее попасть домой Яне так показалось, миновала пыльные городские улицы и оказалась на загородном шоссе, ведущем в Лазурный.

Здесь дышалось легче и вообще было спокойнее. Руденко же то и дело поглядывал в зеркало заднего видения, став вдруг более опасливым. Видимо, он допускал, что подозреваемый все же мог следить за его подругой и теперь уже за ним самим.

Спустя пару километров «шестерка» свернула с дороги, заколесив по незаасфальтированной наезженной неширокой тропе. Она бежала вдоль березовой рощи, окаймленная невысокой пожелтевшей от солнца травой, среди которой местами возвышались неброские луговые цветы. Яна любовалась ими, а мужчины, казалось, ничего не замечали, погрязнув в поглотившей их угрюмости и озабоченности, которой, впрочем, было вполне логичное объяснение.

Вскоре в открытое окно повеяло свежестью, а вдали между деревьями замелькала какая-то речушка. С высокого берега открывался великолепный вид: берег был высок и обрывист и с него можно было наблюдать за переливчатыми изумрудными волнами и видеть очертания Лазурного.

Руденко остановился у самого края обрыва, предложив молодому подчиненному:

– Добежишь тут? Через мосток…

– Конечно, – ответил Виталий. – спасибо. Я бы целый час на маршрутке добирался. Фу-у-у… Как я устал!

Он открыл дверцу и ступил на примятую колесами траву. От вида расстилавшейся картины лицо его просветлело, видно, в родном месте дышалось легче.

Просветлела и Милославская.

– Беги, беги домой, отдыхай, – сказала она, и приятели попрощались с Виталием, который скорым шагом направился в сторону родного поселка.

– Как тут хорошо, Сема, – протянула Яна, когда ее приятель стал снова заводить автомобиль. – Красотища…

Три Семерки согласился с ней молчаливым угуканьем.

– Я словно живой воды хлебнула, – продолжала гадалка.

– Слушай, у меня идея, – вдруг оживившись, воскликнула она.

Семен Семеныч посмотрел на нее вопросительно.

– Только обещай, что ответишь согласием!

– Эх, мало ли ты что там придумала! – покачивая головой и улыбаясь, возразил Руденко и включил задни ход.

– Ничего я не придумала особенного!

– Может тебе опять бред какой-нибудь в видении пригрезился, а я на него подпишусь. Нет уж, сначала скажи, о чем разговор.

– Да что ты все о работе?! Я про другое совсем! На природу хочу сюда после расследования выбраться. Ты Маргариту возьмешь, пацана своего, посидим, подышим, раков половим…

Ну? Согласен?

– Согласен, – кряхтя и посмеиваясь, ответил Семен Семеныч и развернул машину, чтобы везти наконец размечтавшуюся гадалку домой.