Текст книги "Казино «Фортуна»"

ГЛАВА 18

Дом встретил Милославскую знакомым скрипом калитки, веселым шумом дубовой листвы под окнами, щебетом неугомонных воробьев, ласковыми лучами проглянувшего сквозь тучи солнца, играющими невесомыми пылинками, запутавшимися в этих лучах, как в паутине, и свежим ветром, налетающим как-то внезапно и исчезающим так же незаметно. Тут всегда было лучше, чем где либо, даже чем на самом престижном курорте.

Прохладный воздух, врываясь в открытую форточку, нещадно теребил полупрозрачный тюль и заставлял гадалку ежиться под тонкой шелковой простыней, под которую она юркнула сразу же, войдя в комнату и торопливо скинув с себя одежду.

Яна посмотрела на часы. Спать она могла себе позволить не более двух с половиной часов, и это удручало. Однако многообещающая перспектива окончания дела помогала ей открыть второе дыхание и смириться с любыми трудностями.

Джемма уже тихонько дремала у постели хозяйки, и, как только Милославская давала о себе знать легким шевелением, приоткрывала один глаз и настороженно приподнимала ухо.

Гадалка потянулась, издав громкое «Уа» и снова съежилась. Понимая, что нет никакого удовольствия валяться в постели, когда мурашки по всему телу бегают, она потянулась одной рукой за пледом и торопливо натянула его на себя, закрыв глаза в ожидании наступающего тепла.

Настоящего тепла она не дождалась, потому что почти моментально заснула. Ей стала сниться какая-то дребедень: то Лазурная речка, то беженцы с вокзала, то кейсы, кейсы, кейсы. Потом все это вдруг куда-то исчезло, и два часа гадалка провела в полной отключке от внешнего мира. Ее не мучили сновидения, и она вся как-то вытянулась, хотя обычно спала калачиком. Джемма, изредка поглядывающая на хозяйку, даже испугалась, что с ней что-то не то, но услышав ровное тихое дыхание успокоилась.

Когда запиликал будильник, Милославская не вскочила, как это иногда бывало. Она просто открыла глаза. На душе было редкостное спокойствие. Яна попыталась осознать, где она и что с ней, какое сейчас время суток и какие у нее планы на ближайшие часы. Когда недавняя картина всплыла в ее сознании во всей своей красе, гадалка спустила с кровати ноги и заставила будильник замолчать. Джемму тут же принесла ей от порога тапочки.

– Правильно, медлить некогда, – хрипло проговорила Милославская и поднялась на ноги.

Выспаться хорошенько она, конечно, не успела, но все же чувствовала себе Яна намного лучше прежнего. Шаркая тапками, она поплелась в ванную и, решив, что даже три минуты в воде взбодрят ее, включила воду. Напор был мощный, поэтому, пока гадалка умывалась и чистила зубы, ванна наполнилась почти наполовину.

Отправив белье в высокий пластиковый ящик, Милославская налила в воду пару колпачков своей любимой персиковой пены от «Ив Роше» и погрузилась в пенные гребни. Чувство теплоты постепенно стало разливаться по всему телу; мысли, кипящие неладным строем в ее голове, уносились куда-то далеко-далеко, и от этого чувство легкости на душе начинало сменять собой возникшую тревогу и озабоченность. «Как же хороша бывает иногда жизнь!» – единственное, о чем Яна могла сейчас думать.

Однако времени на долгие размышления о прелестях бытия у нее не было, поэтому спустя пару минут, она окатила себя прохладным душем и закуталась в большое махровое полотенце. Высушив феном волосы и сделав быстрый неброский макияж, гадалка заключила, что у нее еще есть время на кофе.

Любимая джезва и мастерство Милославской быстро сделали свое дело и вскоре вспенившийся белой шапкой капуччино уже стоял перед Яной. Он был еще слишком горяч, поэтому гадалка в очередной раз глянула на часы, а потом, следуя внезапно пришедшей мысли отправилась в прихожую за своей сумочкой, в которой лежали карты.

Милославской хотелось получить от них какую-то более конкретную подсказку, чем та, что явилась ей после гадания на «Да-Нет». Она побаивалась, что колода не пойдет на сотрудничество – Яна мало спала, и запасы ее энергии были ничтожны. Однако попытаться все же стоило, тем более что короткий сон и ароматная ванна частично восстановили гадалкины силы.

Яна достала карты и положила их перед собой на столе.

Колода, казалось, так и притягивала к себе, и у нее возникло какое-то странное внутреннее чувство, подсказывающее ей, что планируемый сеанс гадания все же должен быть успешным.

Веером раскинув перед собой карты, Милославская решила сделать выбор на одной из них. В этом она всегда руководствовалась интуицией и собственным самочувствием.

А самочувствие сейчас подсказывало гадалке, что ей вполне подойдет «Джокер».

Это была единственная карта, которую можно было использовать в один день с другой, то есть когда между гаданиями был еще небольшой отрезок времени. Это свойство Джокера объяснялось тем, что он вполне удовлетворялся не вполне восстановившейся Яниной энергетикой. Данный плюс зачастую перевешивался следующим минусом.

Джокер всегда давал малопонятную, загадочную информацию. Он мог нарисовать вполне четкие образы, но какое они имели отношение к делу, никогда не было ясно. Конечно, предоставленная им информация в конце концов расшифровывалась гадалкой. Но сколько мучений приносили ей размышления над преподнесенным Джокером! Правда, эти мучения компенсировались тем, что факты от Джокера оказывались всегда очень важными.

По причине всего перечисленного Джокер Яна еще называла Сюрпризом. На самом деле, он умел преподнести самую неожиданную неожиданность.

Беря во внимание качества Джокера, гадалка и решила попытаться использовать его сейчас. «Сюрприз» смотрел на нее озорно и игриво и так и манил изведать неизведанное. Воображение стало рисовать ей, какие приятные открытия мог бы помочь ей сделать Джокер. Она представляла, как ей открылись интереснейшие важные факты, как внезапно наступила развязка дела, как преступники попали в крепкие лапы закона и так далее. Так просидела Милославская пару минут, пока, наконец, мысленно не сказала самой себе: «Времени нет на мечтания нет!»

Эта фраза мгновенно охладила ее и вернула к действительности, оценив которую в своем сознании, Милославская не нашла пока ничего особенно утешительного. Вокруг было множество вопросов. Да и Джокер, в конце концов, мог как подвести Яну к развязке, так и окончательно все запутать. Не даром же он имел второе название – Сюрприз.

Добродушное лицо молодого месяца, изображенное на карте, с улыбкой взирало на маленький колокольчик и выпускало на него тонкую воздушную струйку, заставляя колокольчик раскачиваться и бренчать. Фоном этому забавному зрелищу служила расстилающаяся под ним мертвая, растрескавшаяся почва. Яна и сама не могла объяснить взаимосвязи между столь разными, но нарисованными ею на одной карте символами. Изображение было столь же парадоксальным, как и видения, даруемые ею.

Гадалка отодвинула лишние карты в сторону, села поудобнее и закрыла глаза, накрыв Джокер ладонью.

Аромат капуччино, стоявшего под носом, сначала мешал Милославской сосредоточиться, и она не сразу нашла контакт со своим помощником. Тем не менее знакомый туман вскоре закружил сознание гадалки.

Милославская была готова к тому, что вот-вот, сию минуту, видение откроет ей наконец что-то важное, свершится чудо и многое-многое, все, ей станет ясно. Видимо, чувствуя эту особую готовность, Джокер все же пошел на контакт.

В сознании гадалки все смешалось, где-то в черной дали замелькали малопонятные образы, фигуры, предметы. Они кружились в быстром танце, не позволяя как следует рассмотреть себя и не давая никаких намеков.

Сначала картина была черно-белая. Потом вдруг неизвестно как она обрела краски: синие, зеленые, желтые, разные. Но все по-прежнему было покрыто покровом тайны.

Яна сначала чувствовала себя где-то посередине между реальностью и видением, постепенно ею и вовсе овладело ощущение монолитности ее руки и карты, она практически не ощущала магический картон под ладонью. Казалось, их единство – это какое-то теплое пятно, стремительно разрастающееся и засасывающее гадалку в бездну. И если поначалу сознание, как это часто бывает, путалось – Милославская не могла разобрать: из этого или потустороннего мира доносятся голоса – то вскоре видение всецело поглотило ее.

Перед Яной вдруг замелькали длинные широкие темные коридоры. Пахло сыростью, как в погребе.

– Где я? – мысленно спрашивала себя гадалка, но ответа не было.

Вскоре к запаху сырости стали примешиваться и другие неприятные запахи.

В первую минуту, когда перед Яной возник темный коридор, она предположила, что перед ней место нахождения преступников или важных вещдоков, но когда повились эти ароматы, гадалка стала теряться в догадках.

Вокруг было прохладно, но душно. Однако через пару секунд картина стала меняться: Милославская толком ничего не видела, зато все наполнилось звуками и, скорее всего, многоголосым людским гомоном. Раздумывать над ним гадалке не пришлось: все стало более, чем отчетливым.

Перед Яной развернулся обыкновенный подземный переход со своей людской толчеей, множеством ларьков, бомжами, и нищими, просящими милостыни. Яна, не видимая никому, витала из одной стороны в другую, осматривала каждый уголок этого перехода, каждое лицо, мелькавшее в толпе.

Ее особое внимание вдруг привлекла кучка бомжей. Их лиц она не могла видеть, потому что они вдруг боязливо стали отворачиваться от Милославской, а некоторые даже закрывали лицо руками. Гадалке хотелось спросить, кто они и почему от нее прячутся, но те только махали руками, отбиваясь от Яны, как от чумы. Нет, она не могла понять, какое отношение все это могло иметь к убийству Воробьева.

Видение постепенно стало угасать, а Милославская, конечно, ожидала от него большего.

Вскоре картина и вовсе неожиданно, почти мгновенно свернулась в какой-то непонятной формы клубок, маленький сгусток. Так сворачивается в шар испуганный ежик. Слышались потухающие постепенно звуки, вскоре начавшие походить на шипение закипающего чайника. Тепло, окутывающее гадалку, мощным энергетическим рывком вдруг покинуло ее тело, и она очнулась.

Яна сидела с закрытыми глазами, не находя еще в себе сил подняться и с досадой думала о том, как много могут открыть ей карты и как все же она не властна над ними. Они долго могли кружить ее по загадочным лабиринтам, заставляя искать, сомневаться, ошибаться и наконец находить, но никогда карты не давали ответа на главный вопрос сразу. В этот момент, когда Милославская ничего буквально не могла понять из свершившегося видения, ей особенно это было обидно.

Милославская открыла глаза. Чувствуя в теле необыкновенную слабость, она пододвинула к себе приготовленный капуччино, закурила и, помешивая в чашке ложечкой, принялась обдумывать, что же все-таки могло значить необъяснимое и глупое на первый взгляд видение.

Джемма удивленно смотрела на хозяйку, готовая угодить любой ее прихоти и любовно следящая за каждым ее движением. Яна глянула на нее и в душе ее снова поднялось теплое и глубокое чувство любви к жизни. Она улыбнулась собаке, дунула на все еще стоявший шапкой кофе и сделал сразу несколько глотков, которые привнесли в ее разум просветление, а в тело бодрость.

Закончив трапезу, гадалка поспешила пойти одеваться, потому что время уже поджимало, и следовало поторопиться, чтобы не опоздать на встречу с Руденко. Джокер на этот раз оказался милостив к Яне и оставил ей на это силы.

Милославская вспомнила о втором кейсе и подумала, что, возможно, его содержимое как-то взаимосвязано с фактами из видения. Когда Игорь откроет кейс, Яна сможет убедиться в этом и связать все нити воедино. Пришедшая мысль гадалке очень понравилась, и она почувствовала прилив оптимизма.

Теперь в Милославской было гораздо больше уверенности, чем всего минуту назад. Она больше верила в удачу и в скорое разрешение дела. Джемма, видя такие резкие перемены в настроении хозяйки, радостно завиляла хвостом и облизала хозяйке руку.

Овчарка стала бросаться из стороны в сторону, удивляя хозяйку своей глупой беспричинной радостью и удивительной преданностью. «Нет, все не может быть плохо,» – думала гадалка, глядя на свою любимицу.

Милославская вскоре облачилась в легкие белые брюки и полупрозрачную розовую рубаху свободного кроя. Посмотрев на себя в зеркало, она решила, что выглядит вполне сносно. Прихватила розовую сумочку, переложив в нее все необходимое из другой, одела открытые розовые плетеные босоножки и направилась к двери. Джемму на этот раз решено было с собой не брать.

Приласкав ее на прощанье, Яна плотно притворила дверь и сделала несколько оборотов ключом. Джемма терпеливо молчала, но, когда Яна приближалась к калитке, все же протяжно и жалобно заскулила. «Она заслуживает лучшего, – проговорила про себя Милославская, глядя куда-то в небо, – Нужно поскорее заканчивать с этим делом.»

Оказавшись за калиткой, гадалка набрала в легкие побольше воздуху, чтобы вздохнуть глубоко и пожелать себе удачи.

Но кто-то вдруг окликнул ее. Милославская оглянулась: неугомонная соседка тетя Даша стояла, привалившись к своему забору, и смотрела на нее радостно и удивленно.

– Ты когда отдыхаешь-то, милая? – обнажая беззубый рот, спросила она. – Все ходишь куда-то, ходишь…

– В старости насижусь, теть Даш, – махнув рукой, ответила гадалка и поспешила удалиться, потому что времени на вежливые разговоры у нее совсем не было.

Тетя Даша рассмеялась ей вслед и крикнула:

– Заходи вечерком-то, чаю попьем. Пироги пеку.

– Зайду, – протянула в ответ Милославская.

Она довольно быстро спустилась по знакомой тропинке к дороге, где принялась голосовать, пытаясь остановить машину. Почти сразу возле нее притормозила серая «девятка», и гадалка поспешила усесться на заднее сиденье. Яна ловко юркнула внутрь салона, и автомобиль сорвался с места.

– Куда? – спросил водитель.

– В аэропорт, – ответила гадалка.

– Далековато, – присвистнув и сбавив скорость, ответил водитель.

– Пожалуйста, – протянула Милославская, – я хорошо заплачу.

Водитель тяжело вздохнул, но все же поехал быстрее.

– Вообще-то, мне совершенно в другую сторону, – оправдываясь, сказал он, косясь на Яну в зеркало.

– Понимаете, у меня очень, очень важное дело, – горячо ответила гадалка.

– По-моему, у вас всегда важные дела, – сказал ей мужчина, посмеиваясь.

Гадалка посмотрела на него удивленно.

– Я вас не раз уже подвозил. Не помните? – улыбаясь, пояснил тот.

– Нет, – растерянно ответила Милославская.

Она понимала, что слова водителя вполне могли бы быть правдой, просто гадалка, расследуя то или иное дело, была настолько поглощена своими проблемами, что редко вступала в разговор с таксистами и уж тем более смотрела на их лица. К тому же она имела привычку садиться в автомобилях на заднее сиденье, и только изредка по объективным причинам нарушала это правило.

– У вас еще собачка есть, здоровая такая, – не унимался водитель. – Сколько ей? – спросил он, и в глазах его засветилось живое любопытство.

Милославская ответила, внутренне радуясь такому отношению к своей любимице. Ей нечасто удавалось встретить таксистов, которые бы доброжелательно относились к перевозке собаки в их авто.

– Я тоже о такой мечтаю, – протянул мужчина, притормозив на светофоре, – да жена против. Аллергия у нее…

Яна промолчала и стала смотреть в окно. Она давно не была в этом районе, и ей интересно было наблюдать за так скоро изменяющимся городом. Кругом пестрели вывески новых супермаркетов, бутиков; обочины дороги украшали яркие рекламные щиты; в одном месте две новенькие десятиэтажки заменили квартал старых полуразрушенных домов. Район развивался, изменялся к лучшему, и это радовало.

Шумные улицы вскоре сменились более пустынными, а их пышность – некоторой убогостью. Начались кварталы, усеянные частными домами, домиками, домишками. Здесь были и великолепные особняки, двухэтажные, недавно отстроенные, смотрящие на мир амбициозно и тщеславно; были и скромные жилища, поросшие вокруг бурьяном, с покосившимися заборами и прохудившимися крышами.

Вскоре мелькнула вывеска «Аэропорт», и машина повернула направо.

– Во-он, вон туда, – вытянув вперед указательный палец, указала Яна водителю. – Мне на автобусную остановку.

– На автобусную? – удивился мужчина.

– У меня там встреча, – пояснила Милославская.

– Может быть, тут выйдете? – спросил тот, – Тут дорога плохая очень…

– Как скажете, – согласилась гадалка.

Она уже видела вдалеке машину Семена Семеныча, поэтому поспешила поскорее расплатиться с таксистом. Тот удовлетворенно принял плату за проезд и тепло распрощался с гадалкой. Она же едва ли не бегом помчалась навстречу приятелю. Назначенное время уже миновало.

Три Семерки нервничал. Он вышел из машины и расхаживал из стороны в сторону, пытаясь увидеть на горизонте авто, везущее его подругу.

Яна помахала ему рукой. В ответ Руденко принял позу отца, готового высечь неблагоразумное чадо и поставил руки в бока. Потом он произнес длинную тираду, включающую нелестные для гадалки слова, но ветер отнес их в сторону, и Милославская предстала перед ним запыхавшаяся и сияющая.

– Ха-ха-ха, – тяжело дышала она, – вот и я. Опаздываю.

– Где тебя носит, е?!

– Ехала долго, – солгала Яна, не став рассказывать о своем видении. – Такси не сразу поймала…

– Ладно, хватит оправдываться, – отрезал Руденко. – Давай в машину.

Яна быстренько уселась позади друга, и вскоре они уже подкатили к аэропорту. Семену Семенычу пришлось показать свое удостоверение, зато приятелей пропустили через шлагбаум и разрешили оставить «шестерку» на служебной стоянке.

Еще раз он показал корочки на входе в терминал. Приятели вошли в огромный просторный зал, в котором было довольно прохладно, и стали глазами отыскивать Игоря.

Среди ожидающих самолета его не было. Милославскую сначала охватила какая-то тревога по поводу этого, но Три Семерки предложил пройти в кафе, где они Игоря и обнаружили.

Он сидел за стойкой бара на высоком крутящемся табурете и о чем-то разговаривал с миловидной дамой, оказавшейся впоследствии его женой.

– Игорь! – воскликнула Яна, первой увидев своего единомышленника.

Тот обернулся и стал вертеть головой по сторонам, не сразу замечая приятелей. Тогда Милославская помахала ему рукой. Жена Игоря посмотрела на нее удивленно, не сразу понимая, что происходит.

– О! – воскликнул Руденко, тоже заметив своего коллегу.

Торопливым шагом приятели тоже приблизились к бару. Три Семерки пожал Игорю руку, Милославская кивнула.

– Знакомьтесь, Ольга, – представил тот свою жену.

Яна бросила на нее оценивающий взгляд. Это была пышногрудая блондинка невысокого роста, приятной полноты, зеленоглазая, одетая по моде и со вкусом. Гадалка кивнула и ей.

– Руденко Семен Семенович, капитан милиции, Яна Борисовна Милославская, его внештатная помощница, – представил ИГорь компанию своей супруге.

– Рада познакомиться, – учтиво произнесла она и вежливо улыбнулась.

– Как вам понравился наш город? – спросила Яна, чтобы поддержать разговор.

– Много интересного, – высоко подняв брови, ответила та, – но лучше всего – Набережная улица.

– Да, это райское место, – кивая, согласилась Милославская.

Мужчины выжидающе смотрели на женщин и, когда те закончили обмен любезностями, в один голос сказали:

– Что ж, займемся кейсом?

Оба они засмеялись над таким совпадением. Семен Семеныч, первым перейдя на серьезный тон, сказал:

– Пойду потребую какую-нибудь комнату для нашего занятия. Нельзя же тут…

Он тяжело зашагал и вскоре исчез за поворотом.

– Может, мартини? – предложил Игорь гадалке. – Мы с Ольгой попробовали по рюмочке. Рекомендую, великолепный.

– Да нет, я не пью на работе, – опустив глаза, ответила Милославская.

– Вам расслабиться надо, – поддержала мужа Ольга, – нельзя же все время думать только о делах! Я вот мужу и то пятьдесят грамм позволила. И сама пригубила. Ну-ка, Игорь, какие тут могут быть вопросы?!

Не слушая возражения смущенной гадалки, Игорь заказал ей рюмочку мартини и угостил плиткой черного шоколада. Пришлось Яне подчиниться.

– Крепок! – зажмурив один глаз, констатировала она, когда попробовала мартини.

– До дна! До дна! До дна! – в один голос настаивали супруги.

После интересной экскурсии оба они были очень веселы, поэтому и слышать не хотели ни о каких Яниных отговорках.

Милославская опрокинула рюмашку и закусила кубиком шоколада.

– Я ведь тоже на работе не пью, но вы напоили меня шампанским… – тихонько шепнул ей на ухо Игорь. – Так что мы квиты!

Милославская смущенно улыбнулась и покосилась на Ольгу. Та была увлечена поеданием шоколада и на слова мужа не обратила никакого внимания.

– Идемте! – крикнул им из другого конца зала Три Семерки. – Сюда, сюда.

Яна, Игорь и Ольга встали со своих табуретов и скорым шагом направились к зовущему Семену Семенычу.

– В этот кабинет, – сказал он, открывая отпертую заранее дверь.

В кабинете находился большой кожаный диван, стол с компьютером и пара высоких черных шкафов. Войдя, Руденко вместе с кейсом плюхнулся на диван, но Игорь возразил:

– Мне на столе будет удобнее.

Три Семерки послушно передал ему кейс и снова увалился на прежнее место. Ольга присела рядом на краешек. Яна хотела понаблюдать за ходом дела, но Игорь взглядом дал ей понять, что лучше будет, если она подождет в стороне.

Милославская подошла к окну, закурила и попыталась убить время любованием из него.

Работа по открыванию кейса завершилась довольно быстро, потому что Игорь совсем недавно открывал похожий на него.

Ему не пришлось уже ломать голову, заглядывать в справочник, понадобился только опыт и умелые руки.

– Готово, – буквально через десять минут сказал он и жестом указал приятелям на распахнутый кейс.

– Боже, вы гений! – восторженно произнесла Милославская.

В глазах Ольги блеснул маленький огонек ревности.

– Я не гений, я просто специалист, – улыбаясь, сказал Игорь и отошел от кейса в сторону.

Тут приблизился расплывшийся в улыбке Руденко.

– Дай пять, – сказал он, протягивая руку.

Семен Семеныч звонко хлопнул Игоря по ладони.

– Спасибо, – проговорил он.

– О! Кажется, объявили посадку на самолет, – подняв вверх указательный палец, воскликнул Игорь.

– Да-да, – согласилась с ним жена. – Идем, надо торопиться.

– Ну… – произнес Игорь, глядя на Руденко и Милославскую, – До встречи?

Глаза его улыбались.

– Счастливо, – ответил Три Семерки, пожимая коллеге руку.

– Всего доброго, – с грустью произнесла гадалка.

Игорь обнял жену.

– Удачи вам, – сказала она, и супруги вышли из кабинета.

– Приезжайте, – крикнула вслед Милославская.

– Приедем, – не оборачиваясь, ответила Ольга.

Семен Семеныч с Яной остались наедине.

– Посмотрим, что тут, – первой сказала гадалка, обратившись к кейсу.

Руденко тоже обернулся и подошел к столу.

В этот миг дверь кабинета открылась.

– Не закончили еще? – спросила худенькая черноволосая женщина в форменной одежде, улыбаясь и сверкая рядом золотых зубов.

– Пять минут, – глядя на нее просящим взглядом и выставив вперед свою пятерню, произнес Три Семерки.

– Угу, – промычала она и скрылась за дверью.

– Бумаги, – задумчиво протянула Милославская, начиная перебирать лежащее в кейсе.

Белые листы лежали в полупрозрачной пластиковой папке, и увидеть, сколько их тут находилось, и прочитать, что в них было написано, сразу было трудно.

Яна отстегнула белую тугую кнопку и осторожно вытащила бумаги. Их оказалось немного. Всего листов десять.

– Что за ерунда?… – удивленно проговорила она, подняв первые два листа. – Тут ничего нет!

Руденко низко склонился к бумагам.

– Слушай, а может, тут как у Ленина, молоком написано? Ну, невидимые чернила? – сказал он, посмотрев на подругу.

– Сема, брось пороть чушь! – сердито ответила Милославская и стала разглядывать следующие бумаги.

Только на пятом листе приятели увидели напечатанный на компьютере шрифт. Вся остальная бумага тоже была чистой. Оба они громко и облегченно вздохнули.

– Я уж думала шутка, – смеясь, сказала гадалка, – думаю, досадить просто хотели. Ан, нет, не зря мы все утро канителились… Ну-ка посмотрим, что тут.

Яна поднесла поближе к глазам исписанный листок и стала вслух читать напечатанный на нем текст. Чем дальше она читала, тем больше в невероятном удивлении округлялись глаза Руденко. В конце концов он присвистнул и грузно плюхнулся на стоящий возле стола крутящийся стул.

– Во дела! – почесывая подбородок, протянул он и поднял взгляд на Милославскую. – Не понял… – удивленно проговорил он. – Тебя это что, не трогает? Ты чего спокойная такая.

– Я? – очнувшись, ответила Яна. – Я не спокойная.

– Нет, ты ведешь себя как-то странно, не удивляешься даже… Ничего не понимаю!

– Ладно, вынуждена признаться, – ответила гадалка. – Многое из того, что тут написано, мне уже известно. Хотя есть, конечно, и существенно новое.

– Что-о? Как известно?! Ты окончательно меня запутала.

– Семен Семеныч, с сейчас все объясню, успокойся. Только давай договоримся: ты не спрашиваешь, откуда у меня эти сведения. Идет?

– Идет, – недовольно буркнул Три Семерки. – Валяй.

– Присядем на диван, – предложила Милославская.

Руденко пожал плечами и молча переместился. Я не спеша достала из сумочки диктофон.

– Ого! – воскликнул Семен Семеныч и закинул ногу на ногу.

Гадалка нажала кнопку воспроизведения записи, и зазвучал ее разговор с пойманным ночью охранником. Руденко слушал внимательно, покачивая ногой и хмурясь. Когда диктофон отключился, он сердито сказал, не глядя на Яну:

– Понятно откуда это. Со свидания…

– Мы же договорились!

– Я ведь не спрашиваю, откуда это, я тебе, наоборот, сообщаю… – Почему молчала? – тут же спросил Семен Семеныч.

– А когда мне было рассказывать? Сам знаешь, какая с утра у нас суматоха. Да я еще и обдумать это толком не успела.

– Так давай вместе и обдумаем, – Семен Семеныч сел повыше.

– Подожди, – сказала гадалка. – Возьми вот это, – Яна протянула приятелю диктофон. – Ты знаешь, что с этим делать. Только давшего признание не называй и не преследуй по возможности и аппарат мой потом верни.

– Как скажешь.

– А теперь послушай, что мне кроме этого еще известно.

Милославская принялась описывать другу увиденное на мини-нефтезаводе. О том, что она лично раздобыла эти сведения, Яна умолчала, хотя Семен Семеныч наверняка и сам это понял. Руденко только удивленно покачивал головой, слушая подругу.

– Давай подведем итог, – сказал он, когда Яна закончила. – Что ты уже знала и что мы почерпнули из этих бумажек. Надо все соединить в одно. Обобщить, короче, – вид при этих словах Руденко имел очень деловой.

– Называю новое, – произнесла гадалка, – Воробьев недавно потратил крупную сумму. Теперь известно, на что. Он вложился в приобретение оборудования для своего мини-завода. Стоит оно двести тысяч долларов.

– Кругленькая сумма.

– Но и выручка хороша, согласись. Слушай далее. Почему предприятие работало нелегально. Потому что лицензия стоит несколько тысяч долларов. Гораздо проще обойтись без этой траты и купить ту, что подешевле. Так?

– Верно.

– И еще одна причина нелегальности: никому не хочется платить большие налоги.

– И еще, – вступился Руденко, – открытая торговля бензином таит в себе кучу разных неприятностей. И волокиты море…

– Согласна.

– Эх, – протянул Три Семерки, покачивая головой, – тут статьей о мошенничестве попахивает…

– И о сокрытии доходов…

– И еще пара статеек…

– Ухватили мы их за жопу! – радостно воскликнул Руденко.

– Подожди торжествовать, – холодно произнесла гадалка, – надо подумать, кому это выгодно.

– Что?

– Подкидывать нам сейф с подсказкой… Мотив убийства, как я недавно решила, внутренняя конкуренция на мини-заводе. Владельцы не могли мирно делить между собой прибыль. Но тут, кажется, заварушка против них всех!

– Начинаю подумывать о внешней конкуренции, – протянул Семен Семеныч, пользуясь Яниными терминами.

– Но с кем они могли соперничать?

– Я тебя обрадую: у нас в отделе сейчас раскручивается весть о том, что в городе работают несколько нелегальных маленьких нефтепредприятий. Два это точно, а может, и все три. Так что «Парусу» было с кем враждовать.

– Они не успокоились даже после его смерти, вот что странно.

– Другие-то руководители живы!

– М-да-а… Кажется, мы близимся к развязке… – гадалка, улыбаясь, посмотрела на приятеля. – «Парус» был отнюдь не одинок и его просто хотели задавить…

В этот момент у Семена Семеныча в кармане запиликал сотовый. Руденко его приобрел совсем недавно, а потому еще не мог быстро ориентироваться в работе с телефоном.

– Где тут, черт возьми?! – закричал он, видя на определителе, что звонят его товарищи. – О! Вот! Алло! Алло! Что?… Отлично! Да, подъеду. Что? Через час? А чего так долго?… А-а-а, понятно. Ну ладно, через час, так через час. Буду.

Семен Семеныч отключил телефон и радостно сообщил Яне:

– Взяли того, кто тебе звонил.

– Что-о? – не могла поверить удаче Милославская. – Неужели?! Как здорово! Но ты должен ехать туда через час?

– Да.

– Передаю тебе содержимое кейса. Мне это не надо. И еще тот кейс заберешь, заедешь сейчас ко мне. Все в будет в твоих руках, Сема. Чтобы этого типа вы прижали по полной программе! Только вот о чем попрошу, Семен Семеныч. Когда закончите с ним все свои формальности, позвони мне, я подъеду, хочу ему в глаза посмотреть и лично побеседовать. Хорошо?

– Ладно. Ух, и кровожадная ты, Яна Борисовна! – смеясь добавил Три Семерки.

– Это же моя работа! Я клиентке должна отчитаться обо всем! Вот высплюсь как следует, приведу себя в порядок и завтра поеду к ней свеженькая, как огурчик!

– Огу-у-урчик, – снова смеясь, протянул Семен Семеныч.

– Сем, давай в кафешку заглянем, а? – умоляюще протянула Милославская, поглаживая свой живот. – Червячка заморим. Есть ужасно хочется.

– Я не против, – постукивая по большому круглому животу, на котором рубашка была натянута, как на барабане, ответил Руденко. – Я тоже голоден.

– Может быть тут прямо перекусим, в аэропорту? – спросила Яна.

– Да ну, – возразил Семен Семеныч. – На нас же будет весь персонал пялиться! Я же сказал, что мы по важному делу. Они теперь все ждут, когда мы закончим. Скажут, ничего себе, важное дело, жрать сюда приехали…

– Ну ты насмешил! – сказала Милославская, хватаясь за живот теперь уже от смеха.

– Но ведь я прав?

– Прав, прав. Поехали только куда-нибудь, не тяни время.

Яна встала. Вслед за ней и Три Семерки тяжело поднялся с дивана. Они сообща закрыли кейс. Теперь, без набранного шифра, он уже не захлопывался, что называется, насмерть и мог быть в нужный момент открыт без посторонней помощи.

Кейс, как и прежде, упаковали в пакет, и он стал практически не заметен для посторонних глаз.

– Все? – спросил Семен Семеныч Яну, стоя перед дверью.

– Все, идем, – ответила она, подкрасив губы.