Текст книги "Цветок и Буря"

Изящные силуэты в белоснежных и голубых ханьфу выплыли из темного проема; четверо юношей-наложников с убранными назад аспидовыми волосами окружали Тина, который шел медленно и изящно, расправив плечи. Нижнюю часть его лица скрывал роскошный веер, розовое ханьфу выделялось на фоне одеяний других танцоров, неизменно приковывая к жениху все внимание. Его волосы были полностью распущены и зачесаны назад, лежа на спине тяжелым блестящим каскадом; Юань улыбнулась, представив, как дарит ему шпильку из ци в самом конце празднества, и тот торжественно украшает ею свои прекрасные локоны.

Пудра из рисового крахмала и яркие румяна изменили его до неузнаваемости, сделав похожим на одного из прекрасных сыновей Матери Богов, славившихся своим изяществом и грацией. Длинные накладки, имитирующие острые ногтевые пластины золотого цвета, украшали обе его руки; когда Юань осознала, что своим внешним видом ее жених стремится подражать когтистому дракону Хуоджину, верному супругу Матери Богов, у нее перехватило дыхание: и впрямь, преобразившийся юноша казался слишком прекрасным, чтобы называться человеком.

Спустившись по ступеням вниз, туда, где собравшиеся ожидали его прибытия в напряженной тишине, Тин позволил себе капельку встревожиться; прекрасные глаза, подведенные золотым, забегали туда-сюда, однако, стоило Юань поймать его взор и слабо улыбнуться, как тревога жениха прошла сама собою. Он изящно шагнул вперед, по-прежнему скрывая веером нижнюю часть своего лица, и замер. Четверо наложников окружили своего господина, склонившись; девушка услышала, как громко выдохнула Глава Клана, явно ошарашенная красотою кого-то из своих гаремных юношей.

Вот только глаза Юань видели одного лишь Тина, не смея оторваться от него ни на секунду: его гипнотическая красота, дикая и необузданная в своей безграничной наивности, покоряла и сводила с ума. То была медленная эйфория любви, что текла по ее венам: подобно эффекту от пьянящего напитка, чувство крепло медленно, но основательно, захватывая тело и душу, туманя разум, стирая из памяти неприятные воспоминания прошлого и заставляя погрузиться в особый мир фантазий и счастья, где ничто, кроме любви и взаимности, не имело большого значения.

Зазвучала музыка, затрепетали струны, которые Юань давно нарекла струнами собственной души – ибо только под музыку, льющуюся из влюбленного сердца, можно было танцевать так изящно и правильно, как делал это Тин. И куда делась его юношеская неуклюжесть, где растворилась неуверенность, что терзала молодую душу меньше минуты назад?

Его тело изящно задвигалось, руки заплясали в воздухе, веер закрутился в длинных пальцах, неспешная плавность движений, подобная течению прозрачной воды в диком ручье, заставила дыхание девушки неестественно участиться. Силясь взять под контроль свое взбунтовавшееся тело, она заерзала на своем месте и даже попыталась отвести взгляд, однако мгновение спустя снова вернулась к жениху, не смея думать о чем-либо еще, кроме его текучих, гипнотических движений.

Губы его, подчеркнутые кроваво-алым на бледном полотнище совершенного лица, слегка приоткрылись от волнения: в клане Бури юношам и мужчинам запрещалось показывать зубы, однако мысль об этом даже не пришла Юань в голову. Она подалась вперед, отчего-то комкая непослушными пальцами собственное лунпао, и все тихие шепотки дочерей клана Цветка, все вздохи Главы Клана вдруг поглотило торжество музыки.

Должно быть, то же самое чувство, прозванное экстазом среди людей, побудило Мать Богов, первую из дракониц, породить человечество: в конце концов, легенда гласит, что мысль об этом пришла ей в голову во время созерцания танца Хуоджина по усыпанному звездами небесному своду.

Странно, пожалуй, было существовать в мире, где одновременно существуют люди вроде Тина, вкусные яства, прекрасные убранства и жуткие смерти, грязь, разбойницы, несправедливость, серый дым, клубящийся до самых крыш. Разве может нечто отвратительное уживаться рядом с прекрасным, да еще и идти с ним рука об руку?

«Надеюсь, я не отвлекаю тебя от безудержного веселья в компании женишка? – ворвался в сознание голос Гэтю. Юань вздрогнула от неожиданности. – Если да, то извиняться в любом случае не стану: у нас здесь непредвиденная ситуация!»

Девушка напряглась; ее возлюбленный продолжал танцевать, гипнотизируя поразительной красотою, его движения были слаженными и прекрасными, пьянящими и сводящими с ума. Юань было тяжело думать, но она попыталась отбросить в сторону навязчивые мысли о возлюбленном и сосредоточилась на энергии Гэтю, что сейчас находился в подземной камере и сторожил опасного пленника.

«Он пришел в себя, правильно? Я думала, это займет гораздо больше времени».

«Он не просто пришел в себя, моя дражайшая подруга, – заговорщически протянул дух. – Он еще и принял свой истинный облик».

«Истинный облик?! – подскочила на месте Юань. – Какого-нибудь страшного чудовища?»

«Хуже, – усмехнулся Гэтю. – Твоего жениха».

«Моего… Стой, что?»

«Я бы решил, что ты оглохла, не общайся мы мыслями, – съязвил тот. – Судя по всему, мой враг успел обзавестись новыми приемами, о которых я знать не знаю, и примерять чужие обличья на себя и окружающих – один из них».

«То есть, ты хочешь сказать…»

«Да-да, именно то я и хочу сказать, великая мыслительница, – фыркнул Гэтю. – Помнишь, как на мгновение мерзавец растворился в дыму сразу после поражения? Я уж было подумал, что ему удавалось сбежать, но потом мы обнаружили бедолагу растянувшимся на земле».

«Помню».

«Что ж, видимо, мы напоролись на очередную ловушку: манипулируя временем и, вероятно, пространством, он умудрился вырубить твоего ненаглядного Тина, превратить его в себя, себя – в него… Ох, словом, ты понимаешь, что дело пахнет кровью и новыми жертвами, ведь правильно?»

Девушка взглянула на грациозного юношу с пронзительным взором, что изящно танцевал с веером, окруженный наложниками. Удивительная красота, древняя и пугающая, сверкала в его мудрых глазах, губы скалились в завораживающей улыбке. Его танец притягивал и гипнотизировал, восхищал и сводил с ума: слегка повернув голову, Юань с ужасом заметила, что Глава Клана и ее дочери, пришедшие проводить Тина в новую семью, недвижно замерли на своих местах и глядят как вкопанные, не смея оторвать глаз от восхитительного зрелища.

Две боевые монахини, охранявшие госпожу Цветок, также оставались недвижны, их лица больше ничего не выражали.

«Так значит, мне не показалось, что музыка заглушила их разговоры. Они и вправду замолчали, позабыв обо всем на свете».

Юань с надеждой посмотрела на музыкантов, всмотрелась в лица разодетых наложников, но все они были кукольными, вдохновленными, лишенными осмысленности и преисполненными жуткой благодати. От ужаса девушку ударил озноб, и она невольно обняла себя руками, не зная, что делать.

«Гэтю, что ты предлагаешь?»

Дух насмешливо хмыкнул.

«Не знаю. Ты у нас хозяйка, тебе же и решать».

Она была одинока, беспомощна и окружена загипнотизированными гостьями и слугами, вряд ли способными оказать ей помощь в противодействии таинственному злу. Свет фонариков тревожно разгонял мрак позднего вечера, первые звезды высыпали на небе, из-за черного полотнища выглянула круглолицая луна.

Пытаясь не поддаться гипнозу снова, девушка опустила глаза себе под ноги и принялась лихорадочно перебирать в голове мудрые высказывания своей наставницы, бабушки, случайных мыслительниц, которые только приходили на ум – однако все они были пустыми и бессмысленными, мешали сосредоточиться и понять свою истинную цель. Великое Око Разума говорила, что спокойствие есть ключ к любой двери, даже той, что стояла запертой с самого начала времен, однако как можно успокоиться, когда тебе в глаза смотрит сама смерть?

«Покинуть этот мир боится лишь трусиха, – изрекла одна из Шести Матерей; какая именно, Юань уже не помнила, – ибо всякой воздается по трудам и деяниям ее, ибо возродится праведно умершая в теле здорового дитя и проживет жизнь, достойную похвал, ибо переродится ничтожная юродивой да бесправною».

Что ж, девушка не считала себя таким уж дурным человеком, однако умирать по-прежнему боялась.

«Я призову тебя, и мы сразимся снова. Попытаем свое счастье вторично».

«Боюсь, с нынешней силой этого ублюдка я сумею победить его, только если использую всю ци, накопленную за долгие годы, – воспротивился Гэтю. – Помнишь, ты злилась, что я не помогаю тебе, когда, вроде бы, должен? Так вот, знай: я собираю энергию, дабы однажды спасти тебе жизнь».

Музыка утихла, и изящная фигурка Тина склонилась в изящном поклоне; его розовый веер начал медленно темнеть, обрастая павлиньими перьями. Юань послала своему духу мыслеобраз, пронизанный агрессией и страхом.

«Если так, то что ж, – прошипела она своим мысленным голосом, исполненным желчи и отчаяния. – Сейчас именно тот случай, которого ты так долго ждал!»

Она вытянула руку, и шест возник в ее руке из пустоты, потрескивая переполняющей его энергией. Поддельный Тин склонил голову набок, его алые губы расползлись в насмешливой улыбке.

– Какая ты, оказывается, сообразительная, – сказал он вкрадчиво, выступая вперед. Его грациозная походка и жуткий холодок в голосе пустили по коже Юань непрошенную дрожь. – А я-то уж было думал, что клан Бури начинает вырождаться.

Дым поднялся в воздух, быстро обволакивая все вокруг, и Гэтю с заметной неохотой одолжил хозяйке свою ци: благо, сама Юань успела неплохо восстановить запас своих сил после встречи с таинственной воительницей, а потому добавила к мощной энергии духа фамильную ци, пропитанную мощью фиолетовой бури.

– Ну здравствуй, ничтожная девчонка.

Женщина в разлетающихся одеждах и покачивающимся в волосах буяо выскользнула из дыма так внезапно, что Юань невольно вскрикнула. Подведенные красным глаза хищно уставились на соперницу, изучая ее, словно пробуя на вкус.

«Они это нарочно, – хныкал Гэтю, растягивая гласные. – Вытягивают из меня все силы, чтобы в нужный момент я не сумел тебе должным образом помочь!»

«Сейчас не время и не место. – Девушка собралась с мыслями, отдавая все больше и больше ци бушующему вокруг фиолетовому вихрю, что не подпускал к ней отравляющий дым и позволял рассуждать здраво. – У этой женщины с собою гунь – железные обручи на концах сверкают, подобно звездам. Следи, чтобы она не ударила им со спины».

Гэтю вложил еще немного своего ци в вихрь, наполняя его защитной энергией.

«Не ударит. У нас слишком серьезный блок».

– Умри!

Женщина замахнулась простым деревянным шестом и, ринувшись вперед, занесла оружие для удара прямо по голове; Юань едва успела увернуться влево и, поднявшись в воздух, зависнуть в нескольких шагах от нее. Пока сквозь дым все еще проглядывали замершие фигуры музыкантов, наложников и слуг, разглядеть среди них поддельного Тина все еще был шанс.

«Паршивца нигде нет, – сообщил Гэтю. – Опять эти его странные фокусы».

«Плохо. Очень плохо».

Незнакомка снова оказалась рядом, морща нос от напускного презрения; на этот раз она решила нанести дочери клана Бури колющий удар в живот, однако мощная энергия фамильного ци, создавшая вокруг тела девушки трескучий фиолетовый вихрь, слегка замедлила движения нападавшей, позволяя Юань вовремя повернуть корпус влево и отбить шест противницы.

«Сейчас!»

Шест взметнулся в воздух, но только утонул в дыме. Женщина, только что стоявшая перед Юань, словно растворилась, оставив после себя лишь тревожное воспоминание.

«Буря почти не помешала противнице пробиться ко мне, – подумала она, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – Выходит, даже наша с Гэтю ци, объединенная во имя единой цели, недостаточно хороша, чтобы достойно противостоять члену клана Костей».

Девушка обернулась как раз в тот момент, когда незнакомка занесла свое оружие для рубящего удара по голове. Клубящаяся вокруг Юань ци бури была единственной причиной, по которой она успела дернуть свой корпус вправо и выполнить поперечное блокирование фамильным шестом.

«Я словно шляюсь по кочкам на хромом осле, – с наглой веселостью заявил Гэтю. – Еще немного дикой тряски, и меня начнет серьезно укачивать!»

– А вот и мы.

Дым рассеялся так же быстро, как и появился. Юань крепче сжала в руках свой злосчастный шест и принялась судорожно оглядываться по сторонам; противница вновь бесследно исчезла, однако списывать ее со счетов не стоило.

– Ты что это – разучилась понимать, откуда идет звук? – насмешливо спросил знакомый юношеский голос. – Какая бесполезная.

Красавец в алом халате по-прежнему стоял посреди площадки, а вокруг беспомощно замерли наложники, склонившиеся в вежливом поклоне. Его веер с павлиньими перьями покоился на быстро вздымающейся груди настоящего Тина; слезы текли по бледным щекам юноши, плечи безмолвно подрагивали. Увидев Юань, он умоляюще зашептал что-то искривленными от истерики губами, и девушка едва сдержала себя, чтобы не броситься вперед с боевым кличем.

– Ну-ну, не хнычь и не надувай губки, – издевательски протянул красавец, склоняясь к жениху Юань и задевая губами его ухо. – Тебе это не идет.

Голос незнакомца эхом разносился по безмолвному пространству, неприятно тревожил слух, пуская дрожь по коже. Юань знала, что не простит себя, если с Тином что-нибудь случится. Она навечно запомнит это его плачущее лицо, его губы, двигающиеся в ночном мраке, и тусклый свет замерших фонариков, освещающих трясущуюся фигурку.

– Мы отпустим твоего мальчишку и уйдем с миром, – раздался неподалеку знакомый насмешливый голос, и девушка, повернув голову, увидела женщину с буяо; подведенные красным глаза быстро скользили по деревянному настилу, резным перегородкам и струящимся шелкам, пока она сидела на одном из камней декоративного сада. – Поверь, мне и моему возлюбленному до ваших отношений нет никакого дела.

Юань перевела взгляд с женщины на юношу, чей веер по-прежнему покоился на груди Тина. Кажется, его прикосновения приносили несчастному физическую боль: тот слабо морщился и, несмотря на предупреждение похитителя, продолжал хныкать, не зная, как удержать страх в узде. Девушка крепче сжала свой шест и осторожно повернулась кругом, чтобы понять, где на этот раз спрятался злополучный летающий гунь – к несчастью, он так и не дал себя обнаружить.

– Здесь нет никакого подвоха; в своей честности я могу поклясться на крови, что так ценна и символична для членов нашего клана, – продолжала женщина с буяо, плавно поднимаясь и ступая по камням, словно забытая языческая богиня, внезапно сошедшая на землю после долгого пребывания в заточении; Юань мало смыслила в чтении личности по излучаемой ци, однако не требовалось большого опыта, чтобы почувствовать исходящий от соперницы голод. – Посодействуешь мне единожды, и ни я, ни мой возлюбленный никогда более не осмелимся мешать тебе на жизненном пути. Напротив, мы станем друзьями, ибо клан Костей никогда не забывает благих деяний, совершенных от чистого сердца.

Красавец ухмыльнулся, и ухмылка эта извратила совершенное лицо подобно жуткой гримасе – так много было в ней желчи и ненависти.

– Вне всяких сомнений, любовь моя.

– Более того, исполнение моей просьбы способно сделать всех членов клана Костей твоими союзниками. Наступит однажды день, – улыбнулась воительница, вдруг возникнув прямо перед Юань и хищно улыбнувшись ей, – когда всякая живая душа устрашится пребывать на одной земле с нами. Ты же будешь в безопасности: вы с мужем и детьми станете желанными гостями при нашем дворе, не зная никаких забот.

Девушка приняла боевую стойку, в любой момент готовясь обороняться. Шест наполнился энергией бури, и залившая сосуд ци начала приятно покалывать пальцы.

– Отчего же ты сразу не пожелала сделаться мне подругой? Неужели начинать знакомство с бессловесного нападения – общеизвестная норма этикета среди членов твоего клана?

– Можно и так сказать, – не растерялась женщина, посмеиваясь; в ее звенящем голосе зазвучали нотки открытой угрозы. – Иметь слабую подругу, что возиться с калекой: омерзительно да бессмысленно, не правда ли?

Девушка поджала губы, вспоминая маму, замершую в кресле в окружении древних дощечек с анатомическими схемами да рисунками трав. Сердце сжалось от боли.

– Как можно звать женщину сестрой, не зная даже ее имени? Представь себя и своего мужчину – тогда, возможно, я соглашусь выслушать твои условия.

– Да как ты смеешь пререкаться! – вскричал красавец в алом и, взмахнув своим веером, будто хлыстом, со всей силы ударил им по груди Тина. Тот слабо заныл и забился в его тонких, но сильных руках. – Грязная мерзавка!

Женщина в буяо плавно подняла руку, призывая любовника успокоиться.

– Нет нужды ссориться с нею, о ненаглядный осколок моего сердца, – произнесла она со страстью древней поэтессы, склоняя набок красивую голову. Подведенные красным глаза с вызовом уставились на Юань, но та не отвела взора. – Звать меня Ланфен Кость, величайшая из изгнанниц, несущая хаос. Возлюбленный мой, Бэй, не имеет своего рода, ибо прошлое его туманно, а дороги, что прошел он за свою жизнь, бессчетны.

– Так значит, он не муж тебе? – спросила Юань, по-прежнему сжимая шест. Костяшки и подушечки пальцев начали побаливать от силы ци, что медленно скапливалась внутри оружия, повышая его ударную силу и магическую уникальность. – Или мужчина этот столь строптив, что не пожелал считать себя частью твоего семейства?

Красавец в красном оскалился, дернув головою в сторону Тина, который, кажется, потерял сознание: глаза юноши были закрыты, тело обмякло, безвольно повиснув в лапах врага. Юань знала, что ведет себя с чрезмерной дерзостью, но не могла остановиться: взгляд Ланфен провоцировал ее на ссору, ее насмешливая ухмылка была заразительна и развращала душу, наполняя темными мыслями и бессмысленной агрессией.

Юань с радостью накинулась бы на этих двоих, если бы знала наверняка, что Бэй не убьет Тина, прежде чем она достигнет площадки для танцев.

– Терзания моего сердца и страсть, переполняющая его – две сестры, что далеки от взгляда посторонней, – изрекла Ланфен наконец, отступая. – Мы еще не подруги, чтобы обсуждать это, разве ты забыла?

– А ты помнишь, – тихо пробормотала Юань, – как говорила мне, что слабая соратница подобна калеке?

– Так ты, значит, все еще не признаешь мою силу?

– Физическая мощь – еще не все. Та, кто тверда кулаком, но беспомощна духовно, не может зваться женщиной вовек.

– Какие пафосные речи, – усмехнулся Бэй. – Любовь моя, позволь мне напомнить этой шавке свое место!

И он взмахнул было веером для очередного удара по груди Тина, но Ланфен вовремя дернула рукой, и тот остановился.

– Хорошо, – вздохнула она, склоняя голову. – Ты, несомненно, славная молодая женщина, Юань Буря, и я смиренно прошу твоего прощения за все причиненные неудобства. Нужна всего одна любезная услуга, взамен на которую ты получишь мою клятву на крови и безграничную верность.

– Не думаю, что Бэй захочет служить.

Красавец сдвинул брови и издал тихое животное рычание, от одного лишь звука которого Юань крепче стиснула шест. Гэтю шутливо запротестовал, однако сил вникать в его шутки у девушки не осталось: атмосфера, хоть и казалась спокойной, все еще накалялась, ци ее врагов витало в воздухе, готовясь нанести внезапный удар.

«Следи за этой мерзкой парочкой, – повелела девушка своему духу. – Не активируем бурю вовремя, и беда нам обоим».

«А что я, по-твоему, делал все это время? Думаешь, ленился, как обычно? – а вот и нет!»

Буяо заблестело в ночном мраке, когда Ланфен запрокинула голову и расхохоталась.

– Конечно же, Бэй захочет служить! – воскликнула она, всплестнув руками. – Он ведь, в конце концов, мое фамильное оружие, а значит, вынужден подчиняться. Подумать только: все это время ты так внимательно искала прекрасный гунь с железными обручами, а он находился прямо перед глазами!

«Ты не говорил мне, что способен обращаться в человека», – укоризненно заметила Юань.

«Я и не могу, – отозвался Гэтю. – Слышала ведь, что сказала эта стерва? Бэй не является духом фамильного оружия. Он и есть это самое фамильное оружие… Ох, ну конечно. Вот я идиот».

«О чем это ты?»

«Он ведь умел менять обличья с самого начала, и как я только не задумывался об этом!»

«Значит, это не у него талант новый, а ты очень и очень невнимательный».

«Говорил же: идиот. От тебя заразился».

– Ну так что? – прервала Ланфен их эмоциональный мысленный диалог. – Ты готова выслушать мое единственное условие, дочь клана Бури?

Тин по-прежнему болтался в руках Бэя; будь она здесь одна среди незнакомцев, то, несомненно, мигом кинулась бы в атаку, однако рисковать женихом было слишком опасно.

«Жить так, чтобы потом ни о чем не жалеть, – мысленно повторила она, словно мантру, и на мгновение закрыла глаза, собираясь с мыслями. – Поступать по совести и взвешивать свои решения, вместо того чтобы рубить с плеча».

Девушка решительно поджала губы.

– Разумеется, Ланфен из клана Костей. Я согласна выслушать тебя.

– Прекрасно. Что ж, это уже делает тебя куда более разумной, чем все консервативные зануды твоей крови вместе взятые – бедные старушки так перепуганы, что даже запрещают себе произносить нашу фамилию вслух, а ты лишена такого рода предрассудков. – Глаза женщины хищно сверкнули. – Вот какой будет моя просьба: направляясь в клан Цветка, ты везла с собою три шкатулки. Мы искали их по всему сыхэюань, однако так и не нашли.

– Скажи нам, где они, или снеси прямо в руки! – величественно воскликнул Бэй, задрав голову. – И тогда быть нам друзьями навечно.

«Что же ты будешь делать, о великая мыслительница? – шутливо поинтересовался Гэтю. – Ситуация, признаться честно, весьма и весьма напряженная».

Юань знала, что духу известно о шкатулках гораздо больше, чем ей, однако любая попытка вытянуть из него информацию неизменно заканчивалась неудачей. Нужно было думать самой, и думать быстро.

«Раз они считают, что шкатулки в сыхэюань или где-то на территориях клана, значит, не наблюдали за мной в дороге. Вернее, некая особа, обладающая сильной ци и большим опытом, помешала им выследить меня, заметя следы».

Был крошечный шанс обхитрить их проверенным детским способом, который Юань неоднократно использовала на своих сестрах, обещая бедняжкам равноценный обмен какими-нибудь тайком украденными цветами, лоскутами ткани или раскрашенными камешками, но в итоге обводя их вокруг пальца с помощью показательной осторожности.

Шанс на успех был ничтожно мал, однако признавать, что шкатулки утеряны – точнее, возвратились в клан Бури путем хитроумного плана Главы – было опасно. Кто знает, на что будут способны эти двое, когда наконец осознают, что выбранная ими соратница сама ничем не может помочь?

«Еще немного, – зачем-то сказал Гэтю, и Юань послала ему короткий вопросительный мыслеобраз. – Меньше минуты».

«О чем это ты?»

Дух прервал связь, и девушка едва сдержалась, чтобы не завопить от накопившейся внутри злости. Все вокруг будто бы издевались над благородной дочерью клана Бури, водя ее за нос, мешая наслаждаться праздником, скрывая важные для нее сведения, подшучивая… Грозясь убить ее будущего супруга.

– Клятва на крови вперед, – сухо сказала Юань. – Откуда мне знать, что вы не обманете меня, едва я отдам вам шкатулки?

Бэй горько усмехнулся, словно предвидел такой ответ. Что ж, следовало догадаться, что на древнем духе вряд ли сработает обманная техника малолетних непосед.

– Дружба дружбой, но не стоит тешиться лишними иллюзиями: у тебя нет выбора. – Он прижался внутренней стороною локтя к горлу Тина и дернул его безвольное тело на себя. – Не забывай, что твой хорошенький женишок в моей власти. Раз! – и я сверну ему шею, словно гусенку.

Руки Юань задрожали, в глазах встали слезы. Она была слишком слаба, чтобы выступить против этих двоих и победить: в то время как Ланфен и Бэй работали слаженно, дух фамильного шеста клана Бури даже не удосуживался говорить со своей хозяйкой о жизненно важных вещах, когда это бывало более чем уместно.

«Несколько секунд, – напомнил Гэтю радостным тоном. – Кажется, голове твоего жениха все-таки суждено расти из плеч, а не валяться на земле – хорошая, в сущности, новость».

«Да о чем ты, во имя Матери Богов…»

Небеса рассекла ослепляющая вспышка кровавой молнии, фиолетовые облака сгутились на небесах, ужасающий вихрь закружил в своем безумном танце крошечные звезды. Чары Бэя спали, и наложники, дочери клана Цветка, сама Глава, от удивления выронившая из руки недоеденное яство – все они задрали головы в едином порыве, с ужасом и восторгом наблюдая, как бушует внезапная непогода, нависая над головами.

Две старухи стояли на крыше: первая, высокая и худощавая, с изящными запястьями и длинными седыми волосами, держала левую руку поднятой вверх, и с кончиков ее пальцев, клубясь и оглушительно рыча, срывалась сама буря. Рукава фиолетово-черного жуцюня хлопали на сильном ветру, подобно крыльям или парусам.

Вторая, низкорослая, с убранными в пучок волосами, сидела в позе лотоса, опираясь на сотканный из чистейшей ци меч-дао. Прозрачные фиолетовые доспехи сверкали поверх ее халата, радостно вспыхивая одновременно с ударами молний.

«Бабушка! – едва не плача от облегчения, подумала Юань, не веря своим глазам. – Великое Око Разума!»

Госпожа Цветок поспешно раздавала приказы своим дочерям и боевым монахиням, уже готовящимся атаковать двух непрошенных гостей, воздух трещал от напряжения, наложники отчаянно что-то вопили, прижимаясь друг к другу в сумрачных углах; фонарики у дальнего входа покачивались взад-вперед, словно лозы с нанизанными на них голубыми виноградинами, трепетали шелка, ветер завыл в щелях с оглушительной силой.

А потом буря стала всем: плавно обогнув Юань, оставив ее стоять на крошечном островке земли с шестом в руках, жуткая стихия подхватила Ланфен и Бэя, закрутила в своей бешеной воронке, пока те наконец не перестали сопротивляться. Руки последнего безвольно болтались туда-сюда, а это значило, что Тин остался внизу, совсем рядом – стоило лишь сделать несколько шагов. Наверняка лежал ничком без сознания, если коварный злодей не…

Юань почувствовала, как по телу ползет коварный озноб, как слезы сами подступают к воспаленным глазам; страх потерять Тина, обратить его в туманное воспоминание и вечный шрам на совсем еще молодом сердце был настолько силен, что на мгновение девушка потеряла самообладание и позволила себе громко всхлипнуть: ее голос подхватил завывающий ветер. Она видела, как силуэты врагов, обратившись двумя черными пятнами, оказываются на крыше, и бабушка прижимает к их лбам ладони, направляя внутрь тел мощную энергию мыслеобраза, звучающую как приказ.

Буря, поддерживавшая Ланфен и Бэя на ногах, толкнула их в объятия старухи, и та, обняв парочку так, словно те были ее изрядно выпившими внуками, скользнула назад. Сделала короткий шаг в пустоту, после чего растворилась среди трескучей бури, словно ни ее, ни двух членов клана Костей здесь никогда и не было.

Звезды снова выплыли на небесах, ветер успокоился, луна пугливо выглянула из-за расступающихся туч. Великое Око Разума, просидев на крыше еще несколько коротких секунд, наконец прыгнула вперед, навстречу спасенным: она неслась, поджав под себя ноги и раскинув руки в стороны – меч-дао, сотканный из ци, растворился в потрескивающем от энергии воздухе, ровно как и доспехи.

Старуха опустилась на камни сада, а затем, разбежавшись, перемахнула через перегородки, словно молодая девушка, и тени навеса сгладили резкие черты ее морщинистого лица. Госпожа Цветок, ее дочери и монахини разом поклонились, наложники, выставив вперед дрожащие руки, пали на колени. Юань бросилась к Тину, поднимая его: к счастью девушки, юноша сразу же приоткрыл тусклые глаза и посмотрел на возлюбленную с видом, исполненным благодарности и восхищения.

– Я этого не заслужила, досточтимый жених, – сокрушенно вздохнула Юань прямо ему в губы. Благо, Великое Око Разума стояла к ним спиной и ничего не видела. – Мне удалось лишь капельку потянуть время.

– Это такой же великий дар, как умение драться, – прошептал Тин, плача. Его слезы все бежали и бежали по щекам без остановки; девушке хотелось стереть их дорожки поцелуями, но это, пожалуй, было бы слишком бессовестно. – Госпожа моя, простите. Я виноват во всем, я не заслуживаю чести…

– Госпожа мыслительница и странница, легендарная со времен своей юности! – неугомонно восклицала госпожа Цветок, отбивая один поклон за другим. – Наше счастье, что Вы подоспели в компании сиятельной госпожи Бури и помогли нам избавиться от мерзких врагов!

– Дух фамильного оружия моей ученицы связался с нами, – сухо ответила старуха, оглядывая собравшихся с равнодушием. – Уже в тот момент, когда Юань оказалась у дамэнь одна, мы с Главой клана Бури выдвинулись в дорогу, дабы не отправлять молодых в обратный путь одних.

– Не стоило беспокоиться! – засмеялась женщина, разводя руками и будто желая заключить старуху в крепкие объятия. – С ней направились бы мои боевые монахини; для своей невестки я всегда готова поделитьсяя парочкой!

– Чтобы облегчить задачу своему ненаглядному сынку? – Старуха громко ударила ступней о деревянный настил, и от ее ноги к госпоже Цветок пробежал маленький электрический разряд мощнейшей ци; та, не ожидая столь внезапной и скрытной атаки, пошатнулась назад и упала, смешно растопырив ноги. Монахини кинулись ее поднимать. – Думаешь, мы точно такие же, как эта слепая девчонка, которая сидит на крыше только для того, чтобы подсматривать за остальными?

Юань непонимающе взглянула на Тина. Тот слегка отстранился на нее, едва стоя на ногах. Юношу трясло, глаза его полнились слезами.

– Простите, госпожа, – прошептал он еще раз. – Я виноват, я сплошь виноват, куда ни посмотри…

– Тин Цветок – отнюдь не хрупкое создание, нуждающееся в защите, и кому, как не мне, величайшей мастерице боевых искусств, это знать. Я вижу каждый Ваш ход, каждую постыдную мысль – в конце концов, в моих глазах Вы такая же неразумная девчонка, как и Юань. Разве что на пару десятилетий старше.

Глава Клана Цветка стояла, окруженная дочерьми и боевыми монахинями, и не говорила ни слова. Глаза ее сверкали гневом и ненавистью.

– Вы вступили в сговор с кланом Костей. Позволили им свободно бродить по своей территории сыхэюань и наброситься на мою ученицу, дабы проверить ее силу, а также наличие сокровенных артефактов. Велели своему сыну убить невесту, убедили его сыграть роль в этой комедийной пьесе. Ради чего?! – вскричала Великое Око Разума, разводя руки в стороны. – Ради трех проклятых шкатулок, могуществом которых клан Костей все равно не поделился бы с Вами!

– Н-но… Но я… – пробормотала госпожа Цветок, заикаясь. – Вы не понимаете!