Текст книги "Король северного ветра"

Глава 12
Сорванная церемония

4 сентября 4948 года

Сегодня в Тимлейнской ратуше собрался весь высший свет иберленской столицы. Пришли почти все аристократы, кто был в городе, с женами, сыновьями и дочерьми, с вассалами и приближенными слугами. В первых рядах стояли наследники погибшего Джеральда Коллинса, Брендан и Джером; министр Таламор с дочерью Амелией; повелитель Юга Виктор Гальс со свитой; Стивен Тресвальд со всеми своими родственниками; владетели малых домов с Севера, связанные ленной присягой с Шоненгемом; и прочие и прочие. Пришло все дворянство, от владетельных пэров до последнего эсквайра, кого только удалось собрать, ибо с семи утра глашатаи и посыльные ходили по Тимлейну, выкликая нобилитет Иберлена явиться в ратушу к одиннадцати часам.

Присутствовали Эдвард Фэринтайн с Кэран Кэйвен, сопровождаемые капитанами Кэбри и Своном, – а вот Клиффа Гарландского не было, и никто не сумел его разыскать. Донесения стражников сводились к тому, что гарландский король с кавалькадой своих рыцарей проехал минувшим вечером через Южные ворота и не возвращался с тех пор.

Прибыл зато архиепископ Райгернский Роджер Кемп в окружении палаты епископов и палаты клира, все в роскошных одеяниях, расшитых золотом и украшенных драгоценными камнями. Формально подчиненная Святому Престолу Либурна, контролировавшему почти все духовенство Срединных Земель, иберленская церковь уже несколько столетий не вмешивалась в политику.

Встал рядом с лордами и духовенством городской магистрат в полном составе – нынешний лорд-мэр Хьюстон и его олдермены, что представляли гильдии ювелиров и суконщиков, бакалейщиков и меховщиков, галантерейщиков и виноделов и говорили за весь прочий мастеровой и ремесленный люд. Явились вместе с ними хозяева возникших в правление Ретвальдов мануфактур, производящих предметы роскоши и быта, изготавливающих зеркала и столовые приборы, и лампы. Наособицу, с толстыми серебряными цепями на шеях и в черных дублетах, стояли три важных господина с Оружейного двора, где делались клинки и доспехи для нужд армии, лучшие во всем королевстве.

Пришли купцы, владельцы кораблей и торговых компаний, чьи суда ходили в Астарию и на Полуденное море, в Ильмерград и Арэйну; привозили оттуда пряности и шелка, соболиные меха и экзотические фрукты, расплачиваясь за то железом с рудников Каскадных гор и солью с верховий Нейры, а также полновесным иберленским фунтом, принимаемым во всех портах от Тарагона до самой Райгады.

Большой зал оказался весь заполнен людьми, и еще больше их собралось на Фонтанной площади перед ратушей, где столпились простые горожане, ремесленники и мастеровые с мануфактур, коробейники и слуги из господских домов, а также прочие зеваки и даже нищие, привлеченные слухом о возможной раздаче двором подарков. Плотная шеренга гвардейцев, вооруженных алебардами и протазанами, отделяла простолюдинов от дворян и купечества. Этим утром королевскую гвардию переодели из черно-белых цветов Ретвальдов в зелень и золото Айтвернов, и это сразу вызвало волну слухов. На покатых крышах окружавших площадь домов собрались, свесив ноги, мальчишки.

Айна, стоявшая на возвышении подле тронного места, еще раз оглядела публику, нервно перехватила левое запястье правой ладонью. Новоиспеченная королева так и не смогла толком выспаться этим утром. Она провалялась в муторной дреме несколько тревожных утренних часов и проснулась с головной болью, противной сухостью во рту и режущим сердце страхом.

Рядом находился Лейвис, и выглядел он не лучше. Его лицо казалось изможденным и бледным – и вряд ли причиной тому послужила одна только ночная выпивка. И все же сын графа Рейсворта старался держаться достойно. Рука лежала на золоченом эфесе шпаги, подбородок – приподнят, губы и брови сведены. Лейвис вызвался быть личным сопровождающим королевы на сегодняшней церемонии и не отходил от нее ни на шаг. К своему удивлению, Айна была даже немного благодарна ему. После вчерашнего дня кузен почему-то перестал раздражать. Она не знала, надолго ли это.

Когда куранты на Башне Ветра пробили одиннадцатый час до полудня, церемонийместер Брэдли взмахнул рукой – и заиграли трубы, призывая зрителей к молчанию. Эдвард Эрдер, облаченный в фамильный черный плащ с гербовым серебряным грифоном, выступил вперед и приветственно взмахнул рукой. На зал упала тишина.

– Высокие лорды и леди, и весь добрый народ Тимлейна! – сказал он зычно. Айна знала, что стоявшие на Фонтанной площади герольды передают сейчас горожанам слова заранее заготовленной шоненгемским герцогом речи. – Колдун и чернокнижник Гайвен Ретвальд, захвативший Серебряный Престол после убийства короля Гледерика, низвергнут и бежал из страны. Сторонников у него не осталось. Как новый первый министр Коронного Совета, объявляю, что сторонник узурпатора и цареубийца Артур, сын покойного Верховного констебля Раймонда, также лишается в нашем государстве всех почестей и титулов и объявлен вне закона. Однако совершенная им измена не распространяется на высокий дом Айтвернов, родственными узами связанный с прежней королевской династией. По закону и по справедливости, Драконьи Владыки наследуют Серебряный Престол и корону Иберлена, а также герцогство Райгерн и графство Илендвальд. Как старшая в их линии крови, леди Айна Элизабет Айтверн, единогласным решением Коронного Совета и с одобрения пэров королевства, становится с сего дня нашей новой королевой, как герцогиня Малерион, герцогиня Райгерн, графиня Илендвальд, повелительница Запада. Ваше величество, я прошу вас обратиться к народу.

Подталкиваемая в спину стоявшим позади графом Рейсвортом, Айна сделала два шага навстречу толпе. С утра девушка пыталась разучивать составленную дядей официальную речь, однако слова ее, выспренние и напыщенные, вызывали у нее лишь отторжение. Айна оглядела огромный зал. Множество людей, богатых и знатных, влиятельных, весь цвет королевства, титулованные особы и денежные мешки – и все ждут, что она скажет. «От моих слов зависит, кем я запомнюсь им. Испуганным ребенком, которого засунул на трон захвативший власть генерал, – или кем-то, с кем нужно считаться».

– Господа, – произнесла Айна и осеклась – от волнения перехватило горло. По толпе прокатился ропот – недоуменный, на грани насмешки. – Господа, – повторила девушка громче. Роальд Рейсворт недовольно кашлянул за спиной, Лейвис неожиданно мягко коснулся локтя. – Я не хочу врать вам! – сказала Айна неожиданно для себя резко. – Я знаю, кого вы видите перед собой. Девицу юных лет, получившую корону за отсутствием иных претендентов. Вы знаете, я юна и ничем не проявила себя. Я не мой отец, которому вы двадцать лет подчинялись, и я не Гледерик Кардан, которому еще недавно вы все поклялись в верности. Я могу пообещать, что буду править вами мудро, но откуда у меня возьмется мудрость?

Айна вновь замолчала. Ее взгляд остановился вдруг на лорде-мэре. Генри Хьюстон, выходец из джентри графства Гальс, никогда не лез в политику, чурался дворцовых интриг, однако жилось Тимлейну при нем хорошо. Это он распорядился установить на центральных улицах города керосиновые фонари взамен масляных, дававших слишком мало света и нещадно чадивших, и следил за исправной работой водопровода. Поймав взгляд юной королевы, сэр Генри внезапно одобрительно ей кивнул – и, чувствуя его поддержку, Айна продолжила:

– Я не политик и не солдат. Однако я люблю эту страну и не сделаю ей ничего дурного. Предателей я покараю, а достойных людей – награжу по справедливости. Я не понимаю многого в делах управления, но понимаете вы. Я спрошу у вас, когда будет надо, и не отмахнусь от ваших советов. Я ищу справедливости – не мести, порядка – не смуты, примирения – не войны. Многие из вас недавно еще дрались друг против друга на Горелых холмах, но общее дело объединило нас. Для Иберлена выдался темный год. Много достойных людей сложили головы, кости отважных рыцарей обглоданы воронами, последний из Карданов лежит в могиле. Четыре Великих Дома из шести потеряли сеньоров. Но хотя пали они, остались мы. Мы справимся за них, ибо, кроме нас, некому. Теперь мы – эта страна. Не дадим ей погибнуть.

– Хорошо сказано! – воскликнул герцог Эрдер, стоило Айне замолчать. – Господа, вы слышали нашу новую госпожу? Осталось претворить сказанное в жизнь. Святая правда, вы знаете – мой покойный отец поднял меч против Айтвернов и до последнего вздоха сражался с ними, но теперь я вручаю Айтверну меч и клянусь в верности. – Он в самом деле обнажил клинок. – Милорды, коронация ее величества еще не назначена, но присягу леди Айне мы принесем сейчас и здесь. Я сделаю это первым. – Эдвард Эрдер развернулся к дочери лорда Раймонда, поднимая меч острием вверх. – Долгих лет королеве Иберлена, и да будет ее царствование счастливым! Славься, Айна Первая из Дома Драконьих Владык!

В тот же миг Лейвис Рейсворт вырвал шпагу из ножен и заорал:

– Слава Айне Айтверн! Слава моей королеве!

Словно по команде, все присутствовавшие обнажили оружие и вразнобой, кто во что горазд, принялись кричать приветствия и здравицы. Кто-то кланялся, кто-то преклонял колено. Нестройный гул эхом бился о высокий потолок, вылетал в окна – и смешивался с грянувшим с площади ревом, ибо герольды, по-видимому, дочитали воззвание.

Айна стояла немного растерянная, наблюдая за форменным светопреставлением, творившимся в зале. Девушка отстраненно подумала, что ее рожденная импровизацией речь и впрямь, наверно, получилась неплохой, раз вызвала такое сильное воодушевление у публики. Однако сама Айна не испытывала никакого восторга. Напротив, ей вдруг сделалось от самой себя противно.

«Я принимаю почести, как королева и глава Дома Драконьих Владык, – а где находится в этот момент настоящий Драконий Владыка? Дядя сказал, что выслал к лагерю Тарвела войска. Там ли сейчас Артур? Что сделает он, когда увидит полки мятежников? Мои полки. Будет ли он сражаться? Конечно, будет. Я произношу слова о мире, но начинаю войну».

Айна не понимала, как влезла во все это. Только что она пила вино в особняке Рейсвортов, выслушивала изменнические планы сэра Роальда и собиралась предупредить о них брата, – и вот сама оказалась во главе мятежа. «Что толкнуло меня на этот путь? Дурное настроение? Гордыня? Пара неласковых слов Артура, произнесенных им в неподходящий момент? И вот мы уже стоим во главе армий, что скоро, возможно, сойдутся в битве». Девушке сделалось страшно, захотелось немедленно бежать из зала, но в шаге от нее стоял Роальд Рейсворт, и путей для отступления не осталось.

– Совсем не рада, да? – шепнул ей Лейвис с иронией и сочувствием сразу.

– Сам видишь, – также шепотом ответила Айна.

Нестройный гомон затягивался, и стоило молодой королеве подумать, что пора бы его прервать, – как он и в самом деле оказался прерван. Откуда-то сверху вспыхнул слепящий свет, раздался оглушающий, раздирающий слух грохот – а затем своды Большого зала Тимлейнской ратуши проломились, и потолок начал падать толпе на головы.

Эдвард Фэринтайн скучал. Он и пришел на церемонию объявления новой иберленской королевы лишь приличия ради, чтобы соблюсти дипломатический протокол. С тех пор как кузен покойного Хендрика Грейдана принял корону Эринланда, ему много раз приходилось участвовать в ни к чему не обязывающих монотонных церемониях, лишенных всякого практического смысла, и эта была лишь одной из тысячи. С куда бо́льшим удовольствием Эдвард выспался бы после минувшей долгой ночи, но не повезло. В компании жены и двоих капитанов он стоял в первом ряду благородного собрания, вполуха выслушивал претенциозные воззвания местных высокопоставленных особ, глядел то на свои сапоги, то в окно.

Дочка Раймонда Айтверна мучилась, кажется, похмельем и испугом одновременно, но ее выступление придворным понравилось, а может, они просто ждали повода покричать. Юная Айна ужасно напомнила Эдварду кузена Хендрика, каким тот был в момент своих коронационных торжеств. Тоже орал дурным голосом про честь предков, верность родине, победу над врагами. «Все неудачные правления начинаются одинаково – с красивых слов и высокопарных жестов». Фэринтайн не особенно сочувствовал несчастной барышне – ведь та сама оказалась достаточно глупа, чтобы позволить Эрдеру и Рейсворту себя окрутить. Однако Айна Айтверн была чародейкой, а значит, заслуживала внимательного отношения.

Чужое присутствие Эдвард ощутил не сразу. Возможно, не будь Фэринтайн столь рассеян, он бы заметил, как изменилось ментальное поле, как промелькнул в нем чей-то сильный и четкий след. Однако сейчас король Эринланда невидящим взором скользил по кричащей толпе, отстукивая пальцами на рукоятке собственного меча военный марш, и оказался совсем не готов к тому, что случилось дальше.

Когда грянул взрыв, Кэран среагировала первой. С малых лет обучавшаяся магии, она действовала рефлекторно. Подавив непрошеный вскрик, чародейка в защитном жесте вскинула руки – и белое сияние охватило их. Еще не прошла звуковая волна от сдетонировавшей бомбы, еще валились на головы иберленским нобилям обломки стропил и балок, а Кэран уже обратилась к Силе, формируя защитный экран. Падение осколков замедлилось – они останавливались, увязая в воздухе, что сделался внезапно плотным и способным их удержать. Остатки потолка зависли в пустоте, даже мелкая каменная крошка не коснулась пола.

Ликование вокруг переходило в ужас, крики восторга сменились воплями страха. Кто-то падал ниц и закрывал голову руками, кто-то рвался к окнам. У выводящих на площадь дверей уже образовалась давка. В два прыжка Эдвард Фэринтайн взлетел на помост, схватил за плечи тезку, Эдварда Эрдера, разворачивая лицом к себе.

– Командуйте парадом, – приказал король. – Выводите отсюда людей, живо!

Олухом правитель Севера явно не был и растерянности не проявил. Отрывисто кивнув, герцог Шоненгема ринулся вниз с помоста – успокаивать паникующих придворных и отдавать приказы солдатам, чтобы те расчистили выход из ратуши и не дали толпе никого затоптать.

Эдвард развернулся, вглядываясь в лицо жены. Кэран стояла, закатив глаза, все так же не опуская рук, и даже не шевелилась. Фэринтайн знал: все силы волшебницы сейчас уходят на то, чтоб удерживать остатки потолочных перекрытий, не позволяя им обрушиться на людей, пока те не покинут здание. Кэран нужно было продержаться еще хотя бы десять минут, но Эдвард не был уверен, хватит ли у нее сил.

Король Эринланда потянул за рукав Лейвиса Рейсворта – тот, казалось, впал в ступор и потерянно топтался на месте, глядя на образовавшуюся в сводах Большого зала дыру.

– Эй, ты. Очнись, – приказал Эдвард. Побочный Айтверн вздрогнул, понемногу приходя в себя. – Ты хотел быть чародеем, – продолжал Фэринтайн, – сейчас как раз нужна твоя помощь. Моя жена одна не справится, ты должен ее поддержать. Поделиться с ней своей силой.

– Я ничего не умею, – сказал Лейвис растерянно.

– Наплевать. Просто подойди к ней и положи руки на плечи. Она будет пить твою энергию сама, как только почувствует тебя рядом. Только смотри, держись на ногах крепко. Не упади в обморок.

Оставив Лейвиса, Эдвард, расталкивая на пути дворян и гвардейцев, ринулся в сторону, противоположную выбранной ими: к боковой лестнице, ведущей на верхний этаж. У него оставалось еще одно дело – найти незваного гостя, пока тот не ушел. В момент, когда рухнули своды Большого зала, Фэринтайн не почувствовал никакого сплетения энергетических потоков, а значит, враг не применял магию. Видимо, чтобы не быть обнаруженным раньше срока, будучи осведомлен о двух обученных чародеях, находившихся внизу. Значит, тот, кто обрушил потолок, использовал для этого одно из старых взрывных устройств. Не затащил же он в ратушу громоздкую современную пушку в самом деле. Такой тайком не пронесешь и без тросов и лебедки не поднимешь. Нет, для такого дела требуется оружие Древних, а в этом мире оно мало у кого осталось.

Разве что у родственников. Тех, что из-за Каскадных гор.

Гость ждал Фэринтайна посреди главного зала второго этажа ратуши, стоя спиной к устроенному им пролому. Мужчина в облегчающей черной одежде и высоких кожаных сапогах, с седыми волосами. Лицо старое, морщинистое, но сам с виду подвижный, жилистый, ловкий. Едва увидев его, Фэринтайн выхватил из поясной кобуры пистолет, который предусмотрительно держал заряженным. Выстрелил. Грянула отдача, взвился пороховой дым.

С нечеловеческой скоростью нелюдь в черном отклонился с траектории выстрела, превратившись при этом в сплошное смазанное пятно. Эдвард выбросил вперед сжатый кулак, сформировал телекинетический удар. Гость вскинул руку, на которой сверкнул металлический браслет, – и принял на него направленную Фэринтайном энергию, погасив ее. Все понятно. Прибор портативной защиты – чуть попроще, чем тот, который мальчишка по имени Дэрри Брейсвер когда-то нашел в восточных лесах. Фэйри взяли что могли от наследия Империи Света. В этом чудилась своеобразная ирония – дети магии и чистой силы, они охотно пользовались изделиями из холодного железа, придуманными простыми смертными в незапамятные годы.

Эдвард пожалел, что, разбираясь в древних технологиях, не имеет под рукой никакого рабочего их образца. Импульсный разрядник сработал бы куда лучше неуклюжего современного пистолета. Может, и пробил бы вражеский щит.

Эдвард Фэринтайн обнажил меч.

– Я здесь не для дуэли, – сказал седовласый с насмешкой, но сам оружие тоже достал. Легкий, длинный, слегка изогнутый меч. Похож на обычную кавалерийскую саблю, но сделан, по виду, из сплава настолько хорошего, что режет металл как бумагу. Или столь же легко рассекает чужие клинки.

Впрочем, и фамильный меч Владык Холмов, выкованный три тысячи лет назад, был не хуже. Не вступая в разговор, Фэринтайн прыгнул на врага. Еще в полете занес меч в выпаде, обрушил. Темный фэйри принял удар на чашечку своей сабли, изогнул руку, молниеносно ранил Фэринтайна в колено. Эдвард пошатнулся, отступил, принял защитную стойку.

– Ты знаешь, – сказал Фэринтайн, – что я сделаю, если решишь меня убить.

Фэйри посмотрел на него едва ли не с презрением:

– Знаю, тварь. – Он говорил не на северном языке, что два тысячелетия назад назывался, если верить хранившимся в Каэр Сиди книгам и собственной памяти крови, английским. На Высоком Наречии фэйри, которое некогда пользовалось модой и при иберленском дворе. На наречии, чьи мелодичные, певучие звуки бились о вересковья Шотландии и белые скалы Кента прежде, чем люди впервые явились сюда. – Мне не приказывали тебя убивать.

Он тем не менее сделал один танцующий шаг вперед – и направил острие сабли Фэринтайну в лицо. Эдвард знал, что если враг пожелает, с легкостью пробьет его оборону, как если бы ту выставил неумелый новичок. Ты можешь считаться лучшим рыцарем континента, но как фехтовальщик все равно ничего не стоишь против существа, чей возраст не меньше пяти сотен лет.

– А что именно тебе приказали? – спросил Эдвард. Нога чуть заметно пульсировала, штанина окрасилась алым. Неопасная рана, но подвижность серьезно ограничит, по крайней мере на две недели вперед. – Зачем нападать на иберленцев? Вы поддерживаете Гайвена, раз спасли его тогда и атакуете теперь. Почему он выгоден вам? Хотите использовать его?

Фэйри крутанул кистью. Отбил клинок Фэринтайна, сделал выпад, упершись острием сабли эринландцу в горло.

– Говорить с тобой мне тоже не приказывали.

– Так молчи, – резко выдохнул Фэринтайн и ударил магией снова. На сей раз его противника все же сбило с ног, протащило по полу два десятка футов. Эдвард наступил сапогом на оброненную врагом саблю, отбросил ее прочь. Хромая, сделал два шага к седовласому сиду, занося меч. Тот уже вскочил, отступая. Эдвард знал, что даже обезоруженное, это существо остается слишком опасным для него.

Воздух за спиной эльфа изменился. Потек, будто расплавился, как металл, который плавят в огне. Разошелся в стороны, открывая за собой пустоту. Когда телепортационная машина, найденная некогда Эдвардом в подземельях Вращающегося Замка, открывала двери в пространстве, она давала тот же эффект. Только сейчас портал явно открывали с другой стороны – чтобы дать посланцу сидов путь к отступлению. Эринландец ускорил шаг. Впрочем, он знал, что не успеет нагнать нападавшего, прежде чем тот скроется в портале.

– Именем Дома Единорога! – крикнул Эдвард Фэринтайн на том же языке, на котором говорил его враг. – Я Владыка Холмов, я выше кровью тебя, я бросаю тебе вызов на поединок. Не примешь его – навеки уронишь честь своего имени, младший.

Уже готовый шагнуть в засиявший радужным светом открывшийся в пространстве пролом, темный фэйри вдруг остановился. Замер будто в нерешительности, оценивающе глядя на Эдварда. Выпростал вперед руку – и валявшаяся на светлом паркете сабля сама прыгнула ему в ладонь.

– Я принимаю твой вызов, – сказал сид. – Но время для боя выберу сам.

Существо развернулось, показывая Эдварду спину, – и скрылось в портале. Пространственная дверь тут же закрылась, ее мерцающий свет померк. Фэринтайн остановился посредине комнаты, тяжело дыша. Откуда-то снизу доносились крики придворных, но все дальше и тише. Видимо, Эрдер успешно справился с эвакуацией. Аура Кэран стремительно отдалялась, пока не стала почти неощутимой. Как понял Эдвард, жена отступала к выходу на площадь последней. Наконец все голоса, кроме тех, что доносились с улицы, смолкли, и тогда раздался долгожданный грохот. Больше не удерживаемые никакой магией, обломки потолка рухнули вниз.

Лорд Вращающегося Замка длинно, заковыристо выругался, отводя душу.

– Долгих лет Айне Первой, – сказал он затем и вложил меч в ножны.

На Фонтанной площади творилось настоящее безумие. Люди кричали, толклись, бесновались. Гвардейцы, как могли, пытались сдержать панику, но было видно, что им самим вот-вот может изменить выдержка. Горожане, охваченные страхом, ждали как минимум огненного града с небес. Рейсворт и Эрдер, раздававшие направо и налево приказы, пытались вернуть ситуацию под контроль – и, кажется, понемногу им это удавалось. Во всяком случае, удар, нанесенный по ратуше, оказался единственным, и второго, вопреки всеобщему ожиданию, не последовало. Заметив это, зеваки постепенно стали приходить в себя.

Кэран Кэйвен покинула ратушу последней. Холодная и властная, королева Эринланда спустилась с привратных ступеней на брусчатку площади с неторопливым изяществом, немигающим взглядом оглядела толпу. Сопровождавший ее под локоть Лейвис Рейсворт выглядел значительно хуже. Глаза глубоко запали, по вискам катится пот, все тело трясла мелкая дрожь. Поглядев на него, Айна на мгновение испытала жалость, а потом одернула себя.

Сама юная королева, молча стоявшая подле Роальда Рейсворта, как никогда, ощущала свою бесполезность. Даже Лейвис сумел что-то сделать, каким-то чародейским образом поддержав Кэран, а она – нет. Сделав над собой усилие, Айна не позволила тоске и отчаянию прорваться наружу. Поприветствовала королеву Эринланда коротким кивком, как равная равную, вновь развернулась к дяде, наблюдая, как тот отдает солдатам команды. Следовало смотреть на старших и учиться на их примере – ведь однажды, возможно, ей самой придется принимать решения в минуту опасности. Всеобщая паника понемногу рассеивалась.

Прошло какое-то время, прежде чем из дверей ратуши вышел, подняв за собой облако пыли, Эдвард Фэринтайн. Его щегольской белый плащ испачкался, левая сторона брюк оказалась порвана и окрасилась кровью. Тем не менее король Эринланда шел уверенно, не сбиваясь с шага. Подойдя к собравшимся, он поклонился иберленским лордам, поцеловал руку супруге.

– С кем ты дрался? – спросила Кэран.

– С нашим первым предположением, – ответил Эдвард загадочно. – Второе оказалось ошибочно. – Он посмотрел на Айну. – Позвольте поздравить, ваше величество, с началом вашего царствования. Осмелюсь предположить, оно окажется знаменательным. Достойным занесения в исторические хроники.

– Почему вы так считаете, сударь? – спросила Айна, едва подавив дрожь в голосе. «Это Гайвен. Он все же вернулся. И вернулся на следующий день. Как мы могли подумать, что сможем его одолеть? Он убил Эрдера, убил Коллинса, а теперь убьет и нас всех».

Фэринтайн нехорошо прищурился:

– Понимаете, юная леди, я всегда считал, что величие короля измеряется величием проблем, которые ему предстоит решить. Так, например, если речь идет о войне, а только что началась война, в хроники попадет то правление, в котором государству противостоял действительно могучий враг. Смею заверить, врага более грозного, чем нынешний, Иберленское королевство не знало с момента своего основания.

Сэр Эдвард оглядел притихших Айну и Лейвиса, герцога Эрдера и графа Рейсворта.

– Простите, господа, – сказал он. – Разбирайтесь тут сами. Ваша страна, ваш народ, ваши заботы. О магии и всем прочем, леди Айна и лорд Лейвис, давайте поговорим не сегодня, а завтра, с утра. Сегодня мне ужасно хочется спать.

Шэграл Крадхейк взмахнул рукой – и объемное изображение охваченной суматохой Фонтанной площади погасло, растаяло в воздухе без следа. Повелитель Бурь отпил воды из хрустального бокала, откинулся в кресло, посмотрел на сидящего напротив Гайвена. Они были все в той же библиотеке, и прошел примерно час.

– Ваш человек уже находился в Тимлейне, когда мы начали говорить, – отметил Гайвен. – Вы стали действовать прежде, чем я попросил вас о помощи.

– Разумеется. Я знал, что ты попросишь.

Король Чародей с силой сжал кулаки. Ощущение, что он сделался пешкой в чужой игре, нарастало. Противное, неприятное, мерзкое ощущение. «Я захотел манипулировать своим, если можно его так назвать, дедом, но не вышло ли так, что это я пляшу под его дудку?» Молодой Ретвальд чувствовал тревогу, и она все возрастала. Формально устроенная слугой Шэграла выходка не означала ничего дурного. В свете планов Гайвена она была даже полезна. И все же юноше казалось, что он все глубже увязает в болоте, из которого не сумеет потом выбраться.

– Объясните, пожалуйста, смысл этой эскапады, милостивый государь.

– Ты и сам прекрасно все понимаешь. Любой войне предшествует формальное ее объявление. Отзыв послов, разрыв дипломатических отношений, затем – первый удар. Послов отозвали твои противники, совершив нападение на тебя и поставив свою марионетку на иберленский трон. Но подлинный первый удар нанесли сейчас мы. Они напуганы – и скоро испугаются еще больше. Враг, ожидающий атаки в любой момент, с любой стороны, враг, не знающий, как от этой внезапной атаки защититься, – это уже лишь половина врага. Мы только что деморализовали наших противников.

– Предположим, – сказал Гайвен. – Однако вы могли спросить моего мнения, сударь.

– Прости меня, – улыбнулся Шэграл Крадхейк.

Молодой Ретвальд вздохнул, потянулся за уже неизвестно какой по счету апельсиновой долькой, разгрызая зубами терпкую мякоть. Голод в желудке становился все навязчивей, и юноша понял, что не отказался бы уже от еды поплотней. Например, от тарелки горячего супа и чего-нибудь мясного.

– Кроме того, – продолжал Повелитель Бурь, – у моей, как ты выразился, эскапады имелся еще один смысл. Тебе нужна армия, а у меня под началом – едва ли два десятка бойцов. Почти все они столь же надежны и умелы, как лорд Дэлен, – но с такими силами ты не завоюешь Тимлейн. Нам нужно собрать весь Волшебный Народ, а мне это сделать было бы накладно. Я не правлю в этой стране, Гайвен, и никогда не правил. Имел тут прежде определенный вес, но не более того. Королевством Сумерек управляет Сумеречный Король и стоящий за его спиной Благой двор, а я – лишь опальный аристократ, и в Керлиндаре нахожусь под арестом. После того как я потерпел поражение на войне с братом, ко мне мало прислушиваются. Великие Дома не соберутся на мой призыв.

– И вы решили создать повод, – предположил Гайвен. – Выкинуть нечто… значительное, чтобы дворянство этого королевства всполошилось.

– Верно. Например, чтобы они собрались ради суда надо мной. А он состоится, можешь не сомневаться, в ближайшие сроки. Король прощает мне мелкие проступки, но нападения на земли людей не простит. В столице уже знают о совершенном мной, не могут не знать. Это позволит нам проникнуть туда, а эскортом сделается присланный по нашу душу конвой. Я думаю, Сумеречный Король уже вызвал Стражей Границы, и они будут здесь с минуты на минуту.

Темный Владыка закрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то. Удовлетворенно улыбнулся. Он выглядел довольным – словно купец, только что заключивший лучшую сделку в своей жизни. Гайвен вновь ощутил тревогу. «Он сказал, что ждал меня, – и похоже, что действительно ждал. У него все продумано, и мою роль в этой партии он знает лучше, чем я сам».

Двери библиотеки распахнулись мягко, словно от незримого толчка. В освещенную ярким светом электрических ламп комнату вошли четверо – все статные воины, как на подбор. Сверкающие, будто из золота сделанные доспехи облегали их тела. Закованные в латные перчатки ладони лежали на рукоятках длинных мечей.

Впереди шел черноволосый воин, с алыми, словно свежепролитая кровь, глазами без белка. Его спутники, два юноши и девушка, следовали за ним по пятам. Один из юношей был светловолосым, лиловоглазым, с короткими рожками, пробивавшимися сквозь буйную шевелюру. Второй – тоже темноволосый, с узким разрезом глаз и лицом белым, как фарфоровая маска. У девушки – огненно-рыжие волосы и внимательный, цепкий взгляд, сразу остановившийся на Гайвене.

– Здравствуй, Брелах, – сказал Повелитель Бурь черноволосому сиду, что шел впереди остальных. – Разделишь со мной трапезу?

– Не думаю, Шэграл, – покачал тот головой. – Поднимайся скорее и псов своих собери. Твой срок вышел, и Келих Скегран ждет тебя в Звездной Цитадели. Не думай сбежать. Я убью тебя быстрее, чем достанешь оружие.

– Я не стану его доставать, – ответил предок Гайвена спокойно. – Если мой король жаждет видеть меня, я охотно предстану перед ним.