Текст книги "Двойная звезда"

Глава 4

Внезапное мелодичное пиликанье возвестило о доставке на телефон девушки сообщения. Она прочитала и, бодренько так, засобиралась. Пояснила: это от сестры. Сейчас подъедет за мной. У двери подарила мне сказочный поцелуй и надежду: не грусти, скоро увидимся. Менее чем через час на мой мобильный позвонили: такси. «Форд», цвет синий, госномер, будет подан к подъезду в течении пяти минут. Я сообразил, что так, видимо, решится вопрос моей доставки куда надо. Я даже вспомнил кадры из замечательной советской комедии «Бриллиантовая рука». Там тоже вовсю были задействованы псевдотаксисты.

Я вышел к подъезду, не имея с собой, как и было сказано, ничего из имущества. Действительно, через пять минут подкатил синий «Форд» с указанными госномерами и я уселся в него. На машине отсутствовали какие-либо признаки такси: шашечки, жёлтый фонарик на крыше, специальная раскраска. Водитель только и спросил у меня: вы Денис? Получив мой утвердительный ответ, он больше ни чем не интересовался, а маршрут ему был известен лучше, чем мне. На южной окраине города машина свернула в незнакомый мне короткий переулок, состоявший из десятка старых, словно изъеденных молью, домов. Быстро въехала в открывшиеся перед нами ворота и остановилась рядом со входом в неприметное серое здание, утыканное антеннами различного типа и назначения. Я с облегчением осознал, что меня не похитили, а доставили в государственное учреждение.

В вестибюле здания меня поджидали. Мной занялся молодой и симпатичный лейтенант в оливковой рубашке с коротким рукавом, в, такого же цвета юбке и в чёрных, на низком каблуке туфлях. На светлых локонах причёски лейтенанта каким то чудом держалась пилотка с общевойсковой кокардой.

– Лейтенант Возжаева, – представилась девушка, – Валентина. Следуйте за мной!

Идя по коридору вслед за своей нынешней начальницей, я вспомнил анекдот: «женщина, она, как милиционер (полицейский). Сначала говорит: давайте не будем. А потом: следуйте за мной!». Заведя меня в безликий кабинет с серыми стенами, лейтенант Валя указала на стол, скреплённый со скамьёй, наподобие школьной парты. Я уселся и работа закипела. Работа состояла в ознакомлении с законами и нормативными актами, регламентирующими деятельность сотрудника спецслужб. Всё об ответственности за сохранение государственной тайны. И подписи. Очень много моих подписей, свидетельствующих о том, что я всё понял и осознал. А если нет, то мне будет бо-бо. Большое бо бо!

Наступил черёд малоприятной процедуры снятия отпечатков пальцев. Помимо пальцев, мне измазали чёрным обе ладони. После чего пришлось извести для очистки рук пачку гигиенических салфеток. Я слышал, что в полиции давно уже перешли на снятие потожировых следов, как правильно называется это мероприятие, при помощи цифровой аппаратуры, отказавшись от краски и валиков. Здесь же, работали по старинке. А вот запись модуляций моего голоса прошла по науке, на современном уровне. Фотографирование: фас, профиль, биометрия. Так, незаметно, наступило время обеда. Лейтенант Валя провела меня извилистыми коридорами в столовую. Кормили разведчиков очень даже не плохо. Я взял тарелку борща и на второе – шницель с гречневой кашей, в качестве гарнира. Борщ оказался, на удивление, вкусным. Шницель тоже не подкачал. Яблочный компот и печенье на десерт. Всё – супер! Я даже повеселел и, давившее на меня, ощущение суровой ответственности, несколько отступило. После обеда наступил апогей: подписание контракта. СВР РФ С одной стороны и гражданин РФ Солениченко Денис Иванович – с другой, вступили в официальные служебные отношения. Страховка здоровья и самой жизни. Тут меня смутил один вопрос: кто будет выгодоприобретателем суммы, указанной в страховке в случае моей смерти? Во-первых, умирать я не собирался. Во-вторых, я – сирота. Круглый. Валентина переговорила с кем то по телефону посоветовала мне на выбор указать либо детский дом, где я воспитывался, либо родное государство. Я выбрал детский дом.

В завершение, меня ожидала беседа с майором Крутовым. Валерий Павлович встретил меня в своём рабочем кабинете, как старого знакомого. Пожал руку. Спросил: не обижусь ли я, если в рабочем порядке он, иногда будет переходить со мной на «ты»? Я ответил, что нет и поинтересовался, как мне обращаться к нему: товарищ майор? Крутов сказал: можно Валерий Павлович, а попозже, когда позволит обстановка, то и просто «Валера». Я вспомнил о своём подозрении, относительно незнакомца, дважды попадавшегося в моё поле зрения. В Алабино и в «Белой лошади». Описал его внешность: сухощавый, седой ёжик, особенный цепкий взгляд и так далее. Высказал опасение – не провалена ли операция ещё до её начала? Крутов внимательно выслушал и обещал во всём разобраться. Похвалил за бдительность.

– Завтра, – сказал майор, – куратор операции введёт вас в курс дела. Дифференцировано. А сейчас вам надо попасть в наш тренировочный лагерь. Это не близко. В Карелии. Место хорошее. Вам понравится.

Он поднял трубку служебного телефона и попросил некоего Петренко зайти в кабинет. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Крутов пригласил и в кабинет вошел мужчина, который, как мне показалось, сразу заполнил собой всё пространство служебного помещения. Человек – гора. Не меньше двух метров ростом. Косая сажень в плечах. Под тканью футболки бугрятся мышцы. Коротко стриженая голова, размером, как две мои. Пудовые кулаки, но выражение глаз – доброе.

– Знакомьтесь, – предложил Крутов, – капитан Петренко. Сотрудник Солениченко.

– Олег Иванович, – представился гигант и протянул мне руку.

– Рад знакомству, – я с опаской вложил свою ладонь в его мощную лапу. – Денис. Нет, он не сломал мне пальцы. Сжал ладонь деликатно. Да и зачем ему демонстрировать свою силу? Его мощь и так бросалась в глаза. Петренко лишь заметил, что мы с ним, по отчеству, тёзки. А я про себя подумал: ну, конечно, здесь все про меня всё знают, так что удивляться нечему.

– Иваныч ваш наставник и тренер на время доподготовки, – пояснил Крутов. – Думаю, сработаетесь. Во всяком случае, должны сработаться… – Майор взглянул на часы: пора! – Выдвигайтесь прямо сейчас, чтобы успеть на базу к ужину. Удачи!

– Есть! – Петренко был по-военному краток. Он поднялся из-за стола и пригласил мня следовать за ним. Тот же синий «Форд», который утром доставил меня в серый особняк разведчиков, ожидал у крыльца. Не понимаю, как в нём уместился Петренко. Я сел сзади, за водителем. По статистике это самое безопасное место. Машина не ждала более ни секунды. Разворот, и мы пулей вылетели в раскрывшиеся ворота. Около часа муторной езды по городским пробкам завершилось нашим прибытием на военный аэродром в Левашово. «Форд» выехал на зелёный травяной ковер лётного поля и подкатил прямо к вертолёту, стоявшему посередине бетонированного квадрата. Это был «МИ-8», но не зелёный, а раскрашенный в цвета МЧС и с эмблемами спасателей. Несущий винт вертолёта вращался, нагнетая навстречу мне плотный поток тёплого летнего воздуха. Никогда ранее я не путешествовал по воздуху на вертолётах! Но, теперь, как мне подумалось, наверное многое будет впервые.

Стоявший у небольшого трапа член экипажа, поманил нас рукой. Типа, карета подана. Сначала Петренко, а потом и я, поднялись в салон винтокрылой машины. То, что открылось мне в салоне из-за широкой спины Иваныча, стало приятной неожиданностью: Лиля, Роза, Колесов и оба брата Высокие приветливо смотрели на меня и делали приглашающие жесты. Там же оказалась и ещё одна, совершенно незнакомая мне женщина. Как потом стало известно – наставница и тренер девушек. Некая Инга в звании старшего лейтенанта.

Полёт проходил на высоте одного-полутора километров, при идеальной погоде и хорошей видимости. Внизу текла Нева, как нарисованная на карте синяя линия. Дома смотрелись игрушечными. Лес стелился зелёным ковром. Всё бы хорошо, но грохот и свист, как в танке. И ещё – удушливый запах авиационного керосина. Так что общаться было трудно, или невозможно. Петренко, видя, как девочки морщат носики, открыл один из иллюминаторов. Свежий воздух значительно улучшил состояние путешественников и общее настроение. Я занялся тем, что стал исподволь наблюдать за близняшками, стараясь найти в них хоть какое то минимальное отличие. Тщетно. Любая из них могла бы прикинуться сестрой и я ни за что бы об этом не догадался. До меня вдруг дошло, что я опять улыбаюсь, глядя на девушек. Странное это ощущение: смотришь на одну и тут же переводишь взгляд на другую. Потом снова на первую и так до бесконечности. При этом, смотреть на них не надоедает никогда.

Постепенно новизна впечатлений от полёта сошла на нет и все успокоились. Сёстры Гавриленко, обнявшись, задремали. Остальные впали в некую заторможенность. Когда солнце окрасилось в красный цвет, приблизившись к верхней кромке леса, усталый вертолёт стал полого снижаться. Потом он вообще завис и, наконец, опустился на землю. Все прильнули к стёклам иллюминаторов, но нам мало что удалось разглядеть. Вокруг стеной стоял лес. Посмотрев на голые до колен ножки сестрёнок, я подумал о здешних комарах, явно жаждущих свежей крови. Да и мы, мужики, в футболках с коротким рукавом, тоже здорово рисковали стать жертвами кровососущих.

Лопасти несущего винта вертолёта, теряя свою скорость, вращались всё медленнее. Из кабины пилотов вышел один из членов экипажа и, открыв дверь салона, выставил наружу небольшую лесенку – трап. Петренко выбрался первым и встал на страховку. Дам он, буквально, брал на руки и ставил на ножки вне досягаемости свистящего круга лопастей. Вскоре вся команда топала по тропинке вслед за его могучей спиной, активно отмахиваясь от летучих террористов-комаров. На краю поляны нас поджидал крытый брезентом «КАМАЗ». Далее, пятнадцать минут тряски по лесной дороге и остановка. Цивилизация: ограда, освещение, строения, человеческий говор. В целом, база было похожа на большую дачу важного чиновника, или на санаторий. Мне показалось, что за оградой комаров стало меньше. Хотя, конечно, показалось. Вскоре мы разделились. Бетонная дорожка раздваивалась.

– Девочки направо, – скомандовал Петренко, – остальные за мной!

И мы пошли за ним налево. Лиля и Роза прощально помахали нам и от этого на меня снова накатила тревога. Девушки ушли вслед за своей наставницей и скрылись за поворотом живой изгороди из каких-то стриженых кустов. Вскоре желудок, тихим урчанием, напомнил о необходимости ужина. «Ужин оставь врагу» – это не про меня. Смеркалось. В конце июля оставалось только вспоминать о великолепии белых ночей Северо-Запада.

Иваныч привёл нас прямиком в столовую, словно спиной слышал сигналы наших оголодавших желудков. Я отметил про себя, что в команде поваров не было ни одной женщины. А правда, что им здесь делать, в лесу? Комаров кормить? Еда, и порции и вкус, понравились всем нашим без исключения. Как всегда, отличился Алексей Высокий, вспомнивший о том, что к такому ужину не хватает ста грамм водки. Ему никто не ответил. Шутить, пока, не было особой охоты. После ужина началось расселение. Я и Колесов заняли комнату в общежитии барачного типа, окнами на юг, а братья Высокие разместились напротив нас, через коридор. Ещё в столовой Петренко вкратце рассказал нам о планах на завтра. Распорядок дня типовой: подъём в семь утра, зарядка, завтрак. Потом медицинский осмотр для Соло, а остальные по отдельному плану. Впервые Иваныч назвал меня не по фамилии или по имени, а так, как звучал мой оперативный псевдоним, который уже был привычен мне, как мой сценический. Я осознал, что для меня это нормально, никакого дискомфорта, даже привыкать не надо.

– В десять утра, – продолжал Петренко, – вся ваша группа должна собраться в спецклассе. Куратор операции проведёт сначала общий инструктаж, в ходе которого, станет понятно зачем, как поётся в песне, «мы все здесь собрались». Затем состоится расширенный инструктаж для отдельных лиц. Потом обед, ознакомление с репетиционным классом. Прочее…

– Репетиционный класс? – Удивился Алексей Высокий, – то есть музстудия?

– Да, музыкальная студия. – Ответил Петренко, – ведь вы по-прежнему коллектив музыкантов группы «Двойная звезда». Ваши таланты востребованы. А сейчас, спокойной ночи. – Так завершил Иваныч этот длинный и столь не обычный для меня день.

Уже в постели, в своей комнате, я попытался проанализировать события последних суток и подвести некоторые итоги, но крепкие объятия сна задушили сознание. Последнее, о чём успел вспомнить, – был наш с Лилей (?) разговор у меня на квартире перед расставанием. На ботаническую тему: почему я больше люблю лилии, а не розы? Действительно, почему? Я вспомнил тот долгий, изучающий взгляд девушки. О чём она тогда думала, что не досказала? А розы, оказываются, бывают без шипов. Я об этом на самом деле не знал. Что ж, розы тоже прекрасны, но нельзя ведь любить двух женщин сразу, даже если они абсолютные близнецы. И потом, неизвестно ведь, как ко мне относится сама Роза. Внешне она – точная копия сестры, а что у неё в голове, в душе? С этим я и погрузился в пучину сна.

Утром мы с Колесовым осмотрелись в своей комнате. Чисто гостиничный порядок и даже – уют. В шкафах вся необходимая одежда, плюс камуфляж. В санузле все нужные причиндалы. Мы переоделись, как было указано, в спортивные костюмы. Всё оказалось по росту и по размеру. Иваныч уже торопил нас с улицы своим зычным голосом, приглашая на пробежку. Пробежка, в результате, вылилась в трёхкилометровый кросс по пересечённой местности. Нам с Колесом, с непривычки, было тяжко поспевать за Петренко. Мы тащились за ним с отставанием в тридцать-сорок шагов. Высокие и вовсе потерялись из виду, отстав не менее, чем на четверть дистанции. Однажды, с пригорка, на бегу нам открылась солнечная полянка, на которой три женские фигурки в спортивном слаженно двигали руками и ногами, выполняя физические упражнения.

– Не заглядываться, – скомандовал Петренко, – шире шаг!

А я подумал: наши девочки… На сердце стало спокойнее, – Они рядом. Всё хорошо. Странно, но мы не пересекались с девчатами в столовой. Оказывается, такой здесь порядок. Спартанский. Ничто не должно отвлекать сотрудника от главного – от выполнения заданий доподготовки. После калорийного завтрака (завтрак съешь сам!), меня перехватил медик. Это был мужчина средних лет, одетый в, хорошо подогнанный, камуфляж. Он привёл меня в медпункт. Медпункт, как и положено медучреждению, сиял чистотой и снаружи и изнутри. Похоже, местные зловредные микробы облетали это здание за версту. Я прошёл электрокардиограмму. Мне измерили давление в покое и под нагрузкой. Залезли в мой организм рентгеном, УЗИ, стетоскопами и прочими микроскопами. Исследование показало, что я ещё не потерян для физически-активной жизни. В мою личную карточку занесли мои особые приметы: рост, телосложение, размер ступней, а также: цвет волос, цвет глаз, пломбы в зубах и прочие коронки. Каких-либо родимых пятен на моём теле не оказалось, что, впрочем, никого не расстроило. Зрение сочли не орлиным, но достаточным для того, чтобы я мог различать своих и врагов. Слух не подкачал. Выводы докторов звучали так: в целом здоров, к выполнению оперативных задач миссии – годен. Но, выполнима ли сама миссия? На этот вопрос должен был ответить куратор операции.

В спецклассе, представляющем собой помещение без окон, собралась вся тёплая компания. Группа «Двойная звезда» в полном составе. И даже больше. Там же присутствовали офицеры-наставники, плюс один незнакомец – парень, на вид, лет двадцати пяти-двадцати семи. За центральным столом, лицом к публике, восседал майор Крутов. За его спиной, на стене, висел широкоэкранный телевизор. На столе перед майором – ноутбук в рабочем состоянии. Гаджет не имел надписей, указывающих на его принадлежность к стране-изготовителю. Я уселся перед сёстрами Гавриленко, не удержавшись от того, чтобы тут же не обернуться и не взглянуть в их ясные карие очи. В ответ обе одарили меня лучистыми взглядами, чудесными улыбками и тихим приветствием: доброе утро, Денис. И тут мне на ум пришло пафосное: ради этого стоит жить! Ради того, чтобы постоянно видеть карие, шоколадные, бархатные глаза сестёр-близнецов Гавриленко.

– Товарищи, – начал майор Крутов, – сейчас сюда зайдёт куратор операции. Если походу дела к нему возникнут вопросы, то обращаться следует так: товарищ Куратор…

Чуть скрипнула дверь и, с последними словами Крутова, вошёл он. Высокого роста, сухощавый; стрижка – короткий седой ёжик. Добротный костюм и взгляд, с которым не хочется встречаться по пустякам. Что?! Как?! – это был человек, о котором я недавно докладывал Крутову. Подозрительный человек, следивший за нами, ребятами из «Двойной звезды» то тут, то там. В ту же секунду я поймал встречный взгляд Крутова. Майор позволил себе мгновенную улыбку. Он улыбнулся лишь краешками губ. Улыбка-фантом, улыбка-призрак. Я понял, что облажался со своей бдительностью, потому что вошедший был ни кто другой, как куратор операции.

Куратор начал с того, что посоветовал нам перестать мечтать о подвигах. А также о перестрелках с врагами и о схватках с применением приёмов карате. Максимум, в чём мы сможем участвовать, – здесь он хитровато сощурил глаза, – это – головокружительные погони с визгом тормозов на виражах. Здесь Куратор почти улыбнулся. И ещё: ваша миссия вполне выполнима, – так он и сказал, – ибо она носит отвлекающий характер.

– Вы будете отвлекать внимание противника от того, кому, возможно, как раз и придётся бегать, прыгать и стрелять, то есть – геройствовать. Хотя, – Куратор слегка поморщился, – стрелять – не наш стиль. Но, на всякий случай, мы обучим вас всему понемногу. На столько, насколько это возможно за четыре недели.

При последних словах Куратора Крутов посмотрел на него, удивлённо приподняв брови. Видимо, услышал нечто новое.

– Да-да, – подтвердил Куратор, – за четыре недели. Время поджимает. Нашему резиденту для выполнения важного задания срочно нужна помощь, ваша помощь!

Из речи Куратора и реакции Крутова на срок в четыре недели я сделал вывод, что срок этот сократился с большего на меньший. Я подумал: ну и ладно. «Раньше сядем – раньше выйдем!»

– Ближайшая задача, – продолжал Куратор, – заключается в следующем: для общего успеха нам необходимо привлечь к сотрудничеству (завербовать) нужное нам иностранное лицо.

Висевший на стене телевизор ожил и на его экране появилась физиономия мужчины лет сорока-сорока пяти. Упитанный. По всему видать, довольный жизнью и самим собой.

– Это Вальтер Зоненберг, – пояснил Куратор, – далее кадры из его жизни и быта. – Все увидели фотографии членов семьи Зоненберга (жена и двое сыновей), его недвижимое и движимое имущество. Куратор комментировал снимки. – Господин Зоненберг учёный, микробиолог. Проживает в Германии, в южной Тюрингии. Город Рудольштадт. Там у него на окраине городка небольшое имение. Рядом река Заале. Всё своё: луга, оранжереи, конюшня, дом, точнее – вилла. Много других строений. Личный вертолёт «Робинсон», рассчитанный на пилота и двух пассажиров. Вальтер Зоненберг имеет право сам управлять воздушным судном и, нередко, с удовольствием порхает над своими угодьями. В конюшне две чистокровные арабские кобылы и жеребец – любимец его супруги. В гараже пять автомобилей – все очень недешёвые марки. – Главное состоит в том, – подчеркнул Куратор, – что всё это богатство не принадлежит только самому Вальтеру. Точнее, большая часть недвижимости и всего имущества, а также счета в банках – собственность его супруги. Брачный контракт (мы его читали) составлен так, что в случае развода Зоненберг остаётся ни с чем. Это важно… Зоненберг ценен нам тем, что сейчас он, по сообщениям нашего агента, является одним из разработчиков секретной военной программы, которая ведётся в интересах Бундесвера (армия ФРГ) и Пентагона (армия США). Научно-практическая работа организована под крышей частной немецкой фирмы «Бруно». Ни одна официальная структура Германии или США не имеет явных контактов с этой фирмой. Финансирование налажено через офшор. Суть работ заключается в попытках клонирования человека, что запрещено Организацией Объединённых Наций. Документы: Декларация ООН от 8.03.2005 г.; Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 59/280. В данных документах прямо сказано, что практика клонирования в целях воспроизводства человека не допускается. Фирма «Бруно» осуществляет проект «Global Men». Цель проекта: создать на основе клона универсального солдата. Вальтер Зоненберг в этом проекте – один из ведущих исследователей. Кроме того, возможно, именно в его поместье спрятан молодой талант из России – учёный Павел Комкин. – На экране появился тот о ком говорилось: кучерявый, роговые очки с толстыми линзами. За очками глаза-буравчики. – Комкин соблазнился предложенным ему грантом в сто тысяч американских долларов и возможностью поработать в западных лабораториях, оснащённых по последнему слову техники. Начал он в США, но вскоре понял, что участвует в незаконной деятельности во вред своей стране и во вред всему человечеству. А когда понял, бежал из Америки до окончания срока своего контракта. Его поймали уже в Европе и сейчас насильно удерживают, заставляя работать по той же теме, но уже в качестве учёного – раба. Павлу удалось сообщить на Родину о своей проблеме. Но, так как проект секретный, то официальные лица Западных стран, к которым обращались наши дипломаты, выражают лишь недоумение и заявляют, что о судьбе Комкина им ничего не известно. Возвращение Комкина на Родину живым и невредимым – наша важнейшая задача. Есть план, учитывающий ваше участие в операции. Дело в том, что сам Вальтер Зоненберг относит себя к большим поклонникам красивой музыки семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века. Ему нравится творчество популярных в прошлом групп «ABBA» и «BONI M.», дуэта «BAKKARA» и ещё некоторых известных коллективов подобного типа. Существует круг друзей Зоненберга, объединённых общностью музыкальных вкусов. – Тут Куратор выдержал паузу и стало слышно, как наши зашушукались. Тогда он поднял ладонь, призывая ко вниманию. – Теперь я вижу, что вам становится понятна ваша роль. – Продолжил Куратор, – почему именно вас мы просим о помощи. Репертуар солисток (кивок в сторону Лилии и Розы) включает исполнение песен на английском. Именно тех песен, какие приятны слуху Зоненберга и его друзей. Вы дадите несколько некоммерческих концертов. Собранные средства Зоненберг пожертвует на благотворительные цели. Это поднимет его престиж.

Тут поднял руку, как школьник на уроке, Алексей Высокий.

– Товарищ Куратор, – произнёс он с невинным видом, – исполнять песни «Boni M.» для нас будет весьма затруднительно. Никто не сможет так вертеть задом, как их парнишка. Или, например, как нам стать неграми, чем мазаться? Для достоверности… Если Алексей хотел своим вопросом разрядить обстановку, то ему это удалось. Все заулыбались. Все, кроме Куратора.

– Для достоверности, – ответил Куратор, – ограничимся вашей европеоидной внешностью и песнями из репертуара шведской группы «ABBA» и испанского дуэта «BAKKARA». Как я уже сказал, времени у нас крайне мало. Кстати, уровень вашего исполнительского мастерства необходимо поднять и поднять существенно. Этим с вами займётся выпускник Консерватории по классу вокала. И не только вокала…В общем, он универсал. Прошу любить и жаловать: Ешкин Андрей Васильевич. – При этих словах Куратора, незнакомый нам молодой человек, сидевший за отдельным столом, поднялся и сказал: «я».

– Теперь Ешкин – постоянный член вашей группы «Двойная звезда», – продолжил представление Куратор, – ваш художественный руководитель вместо Соло. – Кивок в мою сторону. И после шума, поднявшегося в спецклассе, он уточнил, – да, да! У Соло другая задача. И помните: через четыре недели Вальтер Зоненберг будет в России. В Петербурге организован научный симпозиум микробиологов. Тогда и начнётся оперативная игра. В ходе симпозиума с Зоненбергом познакомится наш сотрудник. Они сойдутся на почве любви к красивой эстрадной музыке семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века. Далее, на даче у нового знакомого Зоненберга вы дадите ему себя послушать. Итогом этой затеи должно стать приглашение немца всему коллективу «Двойной звезды» посетить Германию. Конкретно – Рудольштадт, имение Зоненберга. Погостить там с недельку и дать парочку концертов для самого Вальтера и его друзей. Всё просто, как дважды два. Вилла Зоненберга во время проживания, будет исследована вами на предмет поиска пленника Павла Комкина. После освобождения учёного вы отправитесь домой.

Куратор, судя по всему, закончил свою речь. Немного помолчав, он осведомился: есть ли у кого-то вопросы? Руку снова поднял Алексей Высокий.

– А Денис, то есть, Соло? Мы что, так его и не увидим? – Вопрос тронул меня своей искренностью.

– Увидите. Но, за пределами нашей тренировочной базы, – Куратор обвёл рукой круг в пространстве, – Соло – не ваш. И это вы все должны твёрдо запомнить. Контактировать с ним будет только товарищ Ешкин. И, может быть, на определённом этапе Роза Андреевна. Для всех Соло – немец. Гражданин ФРГ, коммерсант, фармацевт. Ну, это с вами отшлифуют. Это и всё остальное доработают ваши наставники.

Потом руку поднял Колесов. Куратор кивнул и Сергей задал свой вопрос.

– То есть, нашей задачей, как я понял является что? – Уточнил барабанщик. – Музицировать и исподволь разнюхивать, где прячут Комкина?

– Совершенно верно. Ваша задача – делать то, что вы умеете. – Куратор стал загибать пальцы, – петь, танцевать, веселить публику и, попутно, подглядывать, подслушивать. Я же сказал вам в начале нашей беседы: забудьте о подвигах! И это, действительно, так. Обо всём, что покажется вам указывающим на наличие в имении насильно удерживаемых людей, сообщайте товарищу Ешкину. И самое главное, никакой инициативы! Никакой самодеятельности. При всей кажущейся простоте, ваше задание потребует от вас осторожности и бдительности. А чтобы вам сносно понимать немецкую речь, мы за отведённое время постараемся поднатаскать вас в языке.

Вопросов больше не последовало и Куратор отпустил инструктируемых. Всех, включая офицеров-наставников, но не меня. А вышло это, как в фильме «Семнадцать мгновений весны». Я стоял у дверей, пропуская вперёд себя женщин, когда услышал за спиной голос Куратора: а вас, Соло (Штирлиц), я попрошу остаться… Я послушно вернулся и вновь занял своё место.

– Вы смотрите передачу «Что, где, когда»? – Осведомился Куратор.

– Иногда, – ответил я кратко.

– Тогда, – заявил модератор нашей встречи, – мы с вами сейчас сыграем в эту увлекательную игру. Знатоки, естественно, мы с майором Крутовым. И играют знатоки против вас, Соло. Вы – индивидуальный… телезритель. Начинаем.

На экране телевизора возникла фотография мужчины. Моя фотография! Далее в тишине прошла минута всеобщего молчания и я, взял слово.

– Находясь в трезвом уме и светлой памяти, – сказал я, – признаю это лицо своим фотографическим изображением.

Губы Крутова чуть дрогнули в ироничной усмешке. Куратор же оставался невозмутим. Новая фотография: я на фоне Эйфелевой башни.

– Фотомонтаж при помощи фотошопа или какого-либо другого приложения, – прокомментировал я. – Побывать в Париже мне не довелось.

Со стороны «знатоков» та же реакция, что и в первый раз. Меня, на фоне Парижской достопримечательности, сменило групповое фото: Я и одна из сестёр Гавриленко. На фоне здания, скорее всего, железнодорожного вокзала с надписью «Барнаул». Я не стал выжидать минуту и ответил, что в столице Алтайского края мне так же побывать не приходилось. Далее последовала фотография одной из сестёр Гавриленко вместе с мальчиком, примерно четырёх-пяти лет.

– При знакомстве и составлении трудового договора, – ответил я с осторожностью, – ни одна из солисток не сообщила о наличии у неё детей. Возможно это кто-то из близких родственников. Какой-нибудь двоюродный-троюродный племяш?

Наконец, я увидел две фотографии рядом: свою и того же самого мальчика, но, может быть годом старше. В обоих снимках наблюдалось большое сходство. Много общего в лицах. Я обратил внимание на то, что теперь уже оба «знатока» смотрят на меня с нескрываемым любопытством.

– Нет, нет, нет! – Я даже усмехнулся весьма саркастически. – То, на что здесь намекается, совершенно невозможно! Да, я переспал с Гавриленко. По-моему с Лилией. Вам об этом лучше знать. Подчёркиваю: по обоюдному согласию и, даже, при её инициативе. Но этот мальчик выглядит совершенно сформировавшимся, чтобы быть нашим с ней совместным ребёнком! Ему на вид пять лет. А наша интимная встреча с солисткой состоялась примерно три недели назад.

Оба знатока уловили и мой сарказм и даже некоторый испуг. В их глазах вспыхнули и тут же погасли искры смеха.

– Все ваши ответы, товарищ телезритель, неправильны! – Подвёл итог моих комментариев Куратор. – Поэтому мы не можем наградить вас хрустальной совой. Побеждает команда знатоков!

После этих слов Куратора на экране вновь появилась моя фотография. Куратор встал со своего места и подошёл ко мне. Он сказал: Денис, смотрите внимательнее. Это не вы. Это ваш родной брат. Брат-близнец.

Нет, я не упал в обморок, хотя ноги слегка подогнулись и на лбу выступила испарина. Слова Куратора, став громом среди ясного неба, всё же не были для меня стопроцентной неожиданностью. Моя память всегда отчётливо воспроизводила один эпизод из далёкого детства. Раскалённая солнцем палуба теплохода; солнечные лучи, достигавшие головы даже через ткань панамки; мальчик, чьё лицо удивительно похоже на моё, так же, как я лижет мороженое, держа в руке вафельный стаканчик. Вдруг страшный грохот откуда – то с неба валит меня с ног. Всё. Чернота в сознании, провал в памяти.

Наступившую тишину прервал бесстрастный голос Куратора, который уже снова занял своё место рядом с заместителем. Он рассказывал о том, что мне и так было известно. Что в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году в СССР, на реке Волге у города Ульяновска произошла катастрофа. Круизный лайнер «Александр Суворов», по невыясненным до сего дня причинам, пошёл под несудоходный пролёт железнодорожного моста. Одновременно с теплоходом, на мост вышел товарный состав с лесом. У теплохода стесало верхние палубы вместе с пассажирами. Локомотив сошел с рельсов и с высоты на судно посыпались брёвна.

– В трагедии погибли более ста пятидесяти человек. В том числе и ваши с братом родители. Денис, мы вам глубоко сочувствуем и сопереживаем. – Куратор сказал это, как-то по-человечески, а не казённым языком и я поверил в его искренность.