Текст книги "Двойная звезда"

После паузы, в ходе которой я усмирял дыхание, незаметно щипал себя, чтобы не раскиснуть перед дядями и не начать размазывать сопли по щекам, слово взял Крутов.

– Ваш брат – разведчик-нелегал, – начал майор. – Сейчас он работает в Германии. Он коммерсант в области фармацевтики. У него контракты, в том числе, с медицинскими структурами в нашей стране. А торговля лекарствами тесно связана с наукой. Чтобы быть успешным предпринимателем, Варягу (это оперативный псевдоним вашего брата) приходится водить дружбу с представителями учёного мира. С микробиологами и специалистами смежных научных отраслей. В миру ваш брат зовётся Йоган Кнох. Теперь о прошлом. После трагедии на Волге вас раскидало. Он попал в другой детдом и в пять лет был усыновлён. Его приёмные родители – достойные люди, которые не знали о вашем существовании. Ваш брат учился в военном ВУЗе и, в последствии, был привлечён к работе в разведке, так как обнаружил способности, необходимые в нашем деле. Он имеет государственную награду и в настоящее время приносит большую пользу делу безопасности нашей страны. Вы, конечно, понимаете, что у вашего брата другая, отличная от вашей фамилия, другое отчество. Для вас ваш брат – Варяг. Пока. В дальнейшем, возможно, вы сможете познакомиться поближе. Вы для него – Соло. Теперь о мальчике. Это ваш племянник Антон. Сын Варяга и Лилии Андреевны. Ему идёт шестой год. В настоящее время Антон находится на попечении бабушки.

Я упёрся глазами в стол, стараясь не выдать обуревавших меня чувств. Значит, у Лили есть сын, да ещё и от моего брата! Но, как же та ночь в Алабино и потом, у меня на квартире. Я помнил её слова: «да Лилечка я, Лилечка! Твоя ненаглядная Лилечка.» В моих ушах стояли шум и звон. Может быть поднялось давление, что, вообще-то было мне не свойственно. Вообще-то, но не сегодня и не сейчас. Чувствовал я себя в тот момент, честно говоря, неважно. Нет, это не «Что, где, когда?». Это бокс без правил. Причём меня, выступающего в лёгком весе, поставили в спарринг к тяжеловесам Куратору и Крутову. Мне снова стало не хватать воздуха и сил, чтобы выдерживать удары такой мощи. И тут, как будто мой тренер выбросил на ринг белое полотенце. Я услышал обращённый ко мне вопрос Куратора.

– Денис Иванович, как вы относитесь к сёстрам Гавриленко?

– Совсем моим уважением, – ответил я, что, по сути, было правдой.

– Вот и хорошо. – Лицо Куратора выражало полное удовлетворение от моего ответа. – И Лилия Андреевна и Роза Андреевна – честные, достойные женщины. Вот уже шесть лет, включая сегодняшний день, Лилия Андреевна верна отцу своего ребёнка, несмотря на то, что общение с ним продолжалось не более двух недель. Она твёрдо надеется создать семью с Варягом. Теперь, если вы меня правильно поняли, вам нет необходимости терзаться вопросами морального характера.

До меня дошло, что Куратор видит меня насквозь, просто читает мои мысли. Мои уши потихоньку краснели, скручиваясь в трубочки. Уф… Значит, Роза! Жизнь постепенно возвращала свои краски.

– А вы, Соло, умеете держать удар, – поощрительно отметил Куратор, переглянувшись с Крутовым. Наши психологи в вас не ошиблись. Исходя из создавшейся обстановки, мы приняли решение создать для Варяга копию, а если понадобится, то и две пары близнецов: вы и Роза; Варяг и Лилия. Это, непременно, собьёт с толку нашего противника. Дело в том, что в следствие негативно сложившихся обстоятельств, Варяг попал под подозрение разведки иностранного государства. Его действия стеснены банальной слежкой, негласным наблюдением при помощи специальных средств. И случилось это не по вине самого Варяга и не по вине руководства. Я мог бы этого вам не говорить, но, думаю, что пусть… Вам будет полезно. В этом году начальство поручило нашему отделу, в рамках сотрудничества с разведками западных стран по вопросам борьбы с международным терроризмом, довести до немцев некоторые агентурные данные. Вроде бы хорошее дело – совместная борьба с терроризмом. Однако, союзники по этой самой борьбе так и норовят объегорить. Помимо полученных от нас сведений, им удалось логически вычислить пути, ведущие к части нашей резидентуры в Германии. В общем, Варяг оказался слегка «засвеченным». Теперь многое приходится исправлять. Кому-то из наших дана команда о нулевой активности и предложено залечь на дно. Но, эту операцию «Двойная звезда» остановить невозможно. И дело не только в Павле Комкине. Варяг должен узнать, где находится секретная исследовательская опытная база этих чёрных биологов. Узнать для того, чтобы наши специальные силы могли уничтожить мракобесов от науки.

От Куратора не укрылось то, что при его словах «Двойная звезда», я выразил удивление шевелением бровей.

– Да, да, Денис, – продолжил Куратор, – вспомните: от кого вы в первый раз услышали это, так понравившееся вам, словосочетание? Правильно, от Колесова. А он от нас. Автор этого словосочетания – майор Крутов. Точнее, не автор, а специалист, предложивший это название использовать.

Я поднял вверх большой палец. Мол, круто, Крутов! Действительно, мне нравилось название нашей группы «Двойная звезда». Ведь под звёздами я имел в виду сестёр близняшек Гавриленко. Наших солисток.

– Und so, main libe Freind, wir werden jetzt nur deutsch gesprechen! – Эту фразу Куратор неожиданно произнёс по-немецки, в упор глядя на меня. Я понял: и так, мой дорогой друг, сейчас мы будем разговаривать только по-немецки.

– Gut, – ответил я, – ich chere sich (хорошо, я слушаю вас).

Теперь уже сам Куратор поднял вверх большой палец, правда тут же опустил его вниз, требуя крови, как зритель на ступенях Римского Колизея.

– За понимание вам плюс, – сказал он, – а за произношение минус. На сегодняшний день вы никак не сойдёте за Йогана Кноха. Язык вам надо совершенствовать и день и ночь. Оперативная игра, как я уже говорил, начнётся здесь, в Петербурге. Мы подведём вас к Зоненбергу в роли Варяга, то есть, как Йогана Кноха. В роли фармацевта и торговца пилюлями из славного города Йена. Через двадцать восемь дней, на симпозиуме. Именно в Йене проживает ваш брат. У него там небольшой особнячок.

Телевизионный экран снова ожил. На нём появилось изображение нехилого домика, выстроенного и выкрашенного в готическом стиле: белое и коричневое. Правда окна в доме почему-то были похожи скорее на крепостные бойницы: узкие и неприметные. Уловив моё недоумение по поводу архитектуры данного дома, Куратор пояснил, что здание перестроено по проекту самого Варяга. Дом хорошо укреплён и защищён. Он не зря похож на редут, ибо таковым, по сути и является. В доме четырнадцать помещений. Есть и тайные комнаты, полностью изолированные от внешнего мира. Именно в одной из них скроется Варяг – Йоган Кнох, за неделю до симпозиума микробиологов. А с открытием симпозиума он появится здесь, в Петербурге. И это, Соло, будет ваш выход. Появление в Петербурге Йогана Кноха собьёт с толку тех, кто следит за ним там, в Германии. Ведь, на самом деле, его паспорт не засветится на границе. Нашим противникам будет над чем поломать голову! Кстати, Соло, а вы знаете, чем знаменит славный город Йена? – Куратор умел круто и внезапно менять ход беседы.

– Карл Цейс Йена, – ответил я первое, что пришло на ум. – У фрицев во время второй мировой войны были лучшие прицелы и бинокли местного производства.

– Оценка отлично! – Куратор и в правду казался довольным, – завод и сейчас выполняет военные заказы, – сказал он. – Йена находится не далеко от города Рудольштадт, где проживает объект нашего пристального интереса – Вальтер Зоненберг и где, по-видимому, развернутся основные события операции «Двойная звезда». Но, это – лирика, а суровая правда жизни заключается в том, что сразу же при вашем появлении на симпозиуме, при первом же контакте с Зоненбергом, вы попадёте в поле зрения тех, кто его оберегает. Тех, кто борется с утечкой секретных сведений из научного арсенала Германии. Тех, кто и сам не прочь прикарманить чужие секреты. Это профессионалы разведки и контрразведки, которые по разным причинам сейчас работают не в госструктурах, а в частных фирмах и фирмочках. В нашем конкретном случае это частная охранная фирма «Grauen Volf».

– Серый волк? – Вставил я реплику. – Смешно.

– Смешно. Однако, на самом деле, сотрудники этого самого «Серого волка» – есть безжалостные спецы, не знающие ни пощады, ни промахов в своём деле. И если здесь, среди родных стен, у вас будет подстраховка, то там, за кордоном, наши возможности оказать вам реальную помощь значительно сузятся.

Куратор замолчал и в помещении снова, почти на минуту, установилась тишина. Вдруг он встрепенулся и взглянул на часы.

– О! Мы так и обед проспим. – Потом посмотрел на Крутова и слегка подтолкнул его в бок: Валерий Павлович, распорядитесь насчёт кормёжки и насчёт наркомовских. Денис сегодня пообедает с нами. Товарищу надо снять стресс. Хоть он и держался молодцом, вижу что напряжение из парня так и прёт! Верно?

– Верно. – Я, соглашаясь, кивнул. – И прёт и голова вспухла…

Крутов позвонил по внутреннему телефону и дал команду накрыть обед на троих в отдельном помещении. Мы покинули спецкласс – комнату без окон и по солнечной тропинке направились прямиком в столовую. Погода стояла – лучше не придумаешь. Куратор вдруг остановился и придержал меня за рукав.

– Денис, – скорее не спросил, а констатировал он, – вы не курите…

Я утвердительно кивнул. Сколько ни пытались соблазнить меня курящие: то старшие пацаны в детдоме, то сослуживцы в Армии, то обстоятельства жизни, я не поддавался агитации и оставался равнодушен к табакокурению. Я всегда считал отсутствие у меня тяги к курению элементом здорового образа жизни. Никогда не имел дел с курящими женщинами, твёрдо веря в поговорку, что «поцеловать курящую женщину – всё равно, что поцеловать (простите меня курящие женщины) пепельницу». И вдруг такое!

– Плохо! Очень плохо, Денис, что вы не курите. – Заявил Куратор.

Нет, этот день ещё не устал удивлять меня и ломать мои, давно установившиеся, жизненные стереотипы. Не курить – плохо. Подумать только!

– Йоган Кнох известен окружающим, как курильщик! Вот, – Куратор достал из нагрудного кармана непочатую пачку сигарет. – Я не курящий. Но, когда надо поддержать беседу в интересах службы, пусть даже с заядлым курильщиком, я – курю. Валера, – обратился он к Крутову, – покажи! Крутов послушно достал из внутреннего кармана сигареты. Я обратил внимание на то, что и его пачка была не распечатана.

– Придётся вам, Денис Иванович, освоить эту пагубную привычку, не превращая её в хроническую, – резюмировал Куратор.

В столовой наших уже не было. Вслед за старшими товарищами, я вошёл в небольшой зал кабинетного типа. Сервировка стола не отличалась изыском. Только самое необходимое и самое простое. – Да, это не «Белая лошадь» с её повсеместной позолотой и шиком, – отметил я про себя. – Когда теперь вновь удастся побывать в ресторации? Крутов разлил по бокастым низким рюмкам часть содержимого из, стоявшего на столе графина. Куратор провозгласил тост: за всё хорошее! Я с огромным удовольствием влил в себя «огненную воду». Это была обычная русская водка, но хорошего качества. Приятное тепло разлилось по жилам, без сопротивления разжимая тиски, сдавливавшие мою голову. С каждой минутой отпускало где-то в области сердца.

– Употреблять спиртное в любых количествах и при этом не терять контроль над собой есть одно из важных умений разведчика, – назидательно произнёс Куратор после второй рюмки. – Пить, не спиваясь, но спаивая объект своей разработки. Выуживать из него ценную информацию – золотое правило, выполнимое, в основном, лишь нашими людьми. Денис, этот урок вы выучите практически. Но, не сейчас. – Куратор сделал вид, что улыбнулся. – Судя по тому, что мы о вас знаем, здесь проблем быть не должно.

Я не понял истинный смысл последней фразы Куратора. Что он имел в виду? Может, то, что я не был любителем надираться до поросячьего визга, или то, что при случае, мог не мало влить в себя алкоголя, оставаясь на ногах?

Обед завершился сытостью под завязку и полнейшей расслабухой. На прощание Куратор сказал, что мне придётся много работать по отдельной программе. Что, возможно, ко мне применят новую разработку наших учёных в области активизации мозговых возможностей для ускоренного и масштабного восприятия больших информационных масс. Это будет касаться, в первую очередь, изучения мной немецкого языка и необходимых сведений на немецком языке. Что меня на днях, возможно, переселят в отдельное жильё.

– Понимаете, обилие секретной информации, которую мы вам доверим, вынудит нас так поступить. Но вы не переживайте, добавил Куратор, почему-то хитро прищурясь. – Скучно и одиноко (он подчеркнул это слово) вам не будет.

На этом и расстались. Я опять ничего не понял. Как это: «поселим вас в отдельное жильё, но скучно и одиноко вам не будет»? Сплошные загадки. Я направился к себе. Сознание, медленно ворочаясь, пыталось переварить и разложить по полочкам то, что я сегодня узнал от Куратора и Крутова.

После обеда полковник Свинцов и его заместитель майор Крутов удобно расположились на веранде гостевого домика, который и был местом их пребывания во время командировок на тренировочную базу. Полковник был в хорошем настроении.

– Как думаете, Валерий Павлович, – обратился он к заместителю, – насколько правильно мы поступаем, раскрыв сегодня для Соло наши карты? Может быть надо было и дальше, до более острого момента, использовать его в тёмную?

– Думаю, что мы поступили совершенно правильно, – ответил майор, – как говорил великий русский полководец А.В.Суворов, «каждый солдат должен знать свой манёвр». По-моему, сейчас Соло должен знать и понимать что и зачем он делает. И ещё… Раз уж теперь он, наконец, разобрался, с кем так близко сошёлся из сестёр Гавриленко, считаю целесообразным дать зелёный свет их отношениям.

– Молодец, зришь в корень, – полковник поощрительно покивал головой. – А я намекнул Соло об этом, когда сказал, что его скоро поселят отдельно и ему это понравится. Но, боюсь, он не догадался, о чём я. Вы возьмите на себя этот деликатный вопрос. Действуйте через Ингу. Сегодня или завтра устройте милым рай в шалаше.

– Есть! – Ответил Крутов, едва заметно улыбнувшись лишь краешками губ.

Я добрёл до своего жилья и застал там Колесова. От него узнал, что на сегодня осталось лишь одно мероприятие.

– Выпускник Консерватории и наш новый худрук Андрей Ешкин хочет познакомиться с нами поближе, – хмуро сообщил мне Сергей. – То есть, себя показать и на людей посмотреть.

– Ты чем-то недоволен? – Спросил я его. – Может быть, на самом деле, есть чему у него поучиться. Мы ведь Академиев и Консерваториев не кончали, – поддразнил я Колесо, подражая словам Чапаева из одноимённого фильма.

– Не столько Ешкиным я недоволен, – разгорячился Сергей – я его не знаю. Недоволен я тем, что тебя, фактически, выдернули из группы. Фу ты, ну ты! Немец, фармацевт и коммерсант! – Фыркал Колесо. – Да у тебя же, как сказали в одном советском фильме «морда рязанская»! И по-немецки ты слаб, и фармацевт из тебя, как из меня балерина. Ой, что-то не нравится мне всё это. Так похоже на авантюру… Всего-то четыре недели на подготовку. А дело, видать, серьёзное…

В дверь постучали. Посыльный. Молодой солдат с повязкой на рукаве. Он и повёл нас к центральному зданию. Нужны были, собственно, все из группы «Двойная звезда», кроме меня. Но, разве мог я остаться в стороне, тем более, что не был чем-либо занят? Первый этаж центрального здания представлял собой объёмный холл. Я сразу определил, что акустика здесь – не очень, на троечку. Однако, всё затмил другой вопрос. Инструментарный рай! Вот что нашли мы там, в этом холле. На полу были расставлены открытые футляры, а в них: каждый экземпляр – мечта исполнителя. Фирмы – изготовители известнейшие, бренды – только популярные! Что тут началось: Колесо чуть на колени не упал, словно перед чудотворной иконой, перед ударной установкой «ТАМА» Фирмы «HOSHINO GAKK». Алексей Высокий, буквально, облизывал сверкающий золотом саксофон фирмы «SELMER». Его старший брат увлечённо перебирал переливающиеся голубыми и зелёными огнями электрогитары, при этом причмокивал от удовольствия и восторга. Ведь это были не а бы какие гитарки, а все – инструменты фирм «Gibson» и «Fender». Я осмотрел скрипку, потом альт: «Tomastik», «Pirastro»! Потом подошёл к электропианино и не удивился. Конечно, «YAMAHA». Всё это великолепие венчали акустические колонки фирмы «EDIFIER».

– Ну, как? – голос раздался сверху. По лестнице со второго этажа спускался Ешкин, собственной персоной. Молодой человек улыбался и, подходя к каждому из нас, протягивал ладонь, знакомился: Андрей. Очень приятно, Андрей…

Я вгляделся в его лицо. Простое, особенно не запоминающееся. С улыбкой, так эдакий рубаха-парень. Человек с широкой душой, но… Железные искорки в его глазах невозможно было скрыть от моего внимательного пристального взгляда. И губы. Тонкие, как бы нехотя раскрывавшиеся в улыбке губы, портили картинку. Его радушие, при внимательном исследовании, казалось показным. – Не простой товарищ, – подумалось мне. Но, может быть я придираюсь?

– А вы, Соло, как я понимаю, здесь в качестве зрителя? – Вопрос был задан в лоб, без дипломатии. Скорее не вопрос, а утверждение.

– Я вам не помешаю, товарищ худрук, – ответил я предельно вежливо, наполняясь чувством, пока ещё лёгкой, неприязни.

Я представил, как сейчас этот консерваторский хлыщ станет на право и на лево раздавать свои «цэу» и кому? Моим ребятам и девчатам. Прикарманил моё детище и в ус не дует! Тут двери холла распахнулись и обе королевы Гавриленко предстали перед нами во всей своей красе. Конечно, о вкусах не спорят и каждому в женщинах нравится что-то своё. Кто-то сходит с ума от Джоконды. Но, я, не умаляя достоинств Леонардо да Винчи, скажу честно, что предпочёл бы этой даме простую современную девушку. Однако, существуют и общепринятые стандарты женской красоты. Например, Мэрилин Монро. Или Софи Лорен, Моника Белуччи. Наша Алфёрова в годы её молодости. Или Анна Седакова из первого состава знаменитой эстрадно-музыкальной группы «ВИАГРА». И так далее… Никто не осмелился бы назвать вышеприведённых мной женщин недостаточно красивыми. То же самое можно утверждать относительно наших солисток, относительно сестёр-близнецов Гавриленко Лилии и Розы. Я обратил внимание на то, что все присутствовавшие в холле мужики, включая меня, опустили руки и, повернувшись навстречу дамам, расплылись в широчайших улыбках. И ведь, так было все два месяца нашего знакомства. Все два месяца, в течение которых мы сотрудничали с этими девушками. Железноглазый Ешкин не стал исключением. Однако, он первым вышел из нирваны созерцания. И разлетелся перед дамами и расшаркался. Порывался целовать ручки девушкам, но натолкнулся на решительный протест с их стороны. Тогда он метнулся к, стоявшему у фортепьяно, видимо, своему личному саквояжу коричневой кожи и достал из него три бутылки Шампанского. Плюс к этому – упаковку пластиковых стаканчиков, плюс коробку шоколадных конфет. Было видно, что это не экспромт. Парень готовился.

– Как всякий русский человек, – заявил Ешкин, – я понимал, что сперва надо влиться в ваш уже сложившийся коллектив. Предлагаю всем моё скромное угощение. Меня тоже пригласили к «столу». Пить Шампанское от Ешкина мне не очень-то хотелось, но я сказал себе: Денис, ты разведчик, или как? Учись скрывать свои эмоции.

Шампанское сгладило неловкость от общения с малознакомым человеком. Ешкин кое-что рассказал о себе. Мол, свой, питерский. Потомственный служитель искусства. Гены по материнской линии привели его в мир музыки. Он назвал фамилию матери – скрипачки, которая, конечно же оказалась не Ешкина. Я о такой ранее не слыхал, может потому и не запомнил. А папа, – тут Ешкин гордо выпятил грудь – папа у меня – чекист! – Да, – подумал я, – смесь енота с бегемотом! Что можно ждать от такого? Я видел, что парням не терпится взять в руки чудо-инструменты. Они по одному крадучись отходили от кучки угощавшихся к заветным футлярам, так что в итоге, со стаканчиками в руках остались четверо: я и Ешкин. Лиля и Роза.

Я вдруг понял, что теперь по иному смотрю на сестёр. Они обе мои. Только одна из них (кто?) совсем моя, а вторая – девушка моего брата. Это было такое нужное мне уточнение, некая моральная опора во взаимоотношениях с близняшками. Теперь я был уверен не только в себе, но и в каждой из них. Никто не пойдёт на обман, или шутку в этой игре. Ставки слишком высоки. Главная ставка – любовь. Оставалось совсем немного (!) – научиться различать кто Роза, а кто Лиля. Девушки по-прежнему придерживались своего правила: никого не поправлять, если к ним обращались невпопад. Тем интереснее было ждать, когда, наконец, наступит ясность в этом вопросе. А она, ясность, по моему предчувствию, вот-вот должна была наступить.

Вдруг мои уши наполнились барабанным боем и дребезжанием тарелок. Это Колесов разминался на ударной установке. Запиликал саксофон, запела флейта. Минут пять гремела фантасмагорическая какофония. Эдакие звуки из преисподней. Обычное дело при разминке. Ешкин оставил меня с девушками и подключился к «весёлым ребятам», взяв в руки бас-гитару. Лиля и Роза вскоре так же нашли себе занятие. Одна взяла свирель, другая бубен. Всем нашлось дело на этом празднике звуков. Только я вдруг оказался «чужим среди своих». Мой удел нынче – это плащ и кинжал. Может быть ещё яд и пистолет. Бр… И я спросил сам себя: Денис, куда ты влез? Твоё дело – веселить народ. Ты – скоморох, а не Штирлиц! А брат? Я даже его настоящего имени не знаю. Он для меня – Варяг. Я для него – Соло, волею старших товарищей… Однако, отказаться сейчас от участия в операции мне уже не представлялось возможным. Не из страха перед возможными репрессиями со стороны спецслужбы, а таковые я не исключал. Ведь я уже стал носителем гостайны. Просто было бы стыдно пойти на попятную. Было бы стыдно перед друзьями-товарищами, пред девушками, перед братом, которого я бы таким образом предал. Было бы стыдно перед Родиной, представшей передо мной в лице Куратора и Крутова. Отказ от предстоящего мне испытания был бы равнозначен страшной потере. Я навсегда потерял бы женщину своей мечты.

– Роза, – подумал я о ней с нежностью, – Королева Роз.

Какофония звуков в холле вдруг сменилась приятной слуху мелодией. Певчие птички уже бок о бок. В руках микрофоны. И, вот оно: «Не было печали, просто уходило лето. Не было разлуки месяц по календарю…» Не знаю, что при этом ощутил новый худрук «Двойной звезды», а у меня мурашки по спине побежали. Это была песня, как бы из другого мира. Песня моей суетной, но совершенно реальной, обычной жизни. В той жизни я был кем-то. Я планировал каждый свой день и дни людей из своего ближайшего окружения. Я был значим и нужен. Кто я сейчас? Хрен его знает, но, кажется по-прежнему нужен. Ладно, проехали…

Наша репетиция – не – репетиция, а так музыкальная вечеринка, затянулась аж на три часа. Посыльный, вдруг появившийся в холле, сообщил, что артистов ждут в столовой на ужин. Кто-то заботливо отслеживал здесь, на базе, наш распорядок дня. Пока мы гурьбой шли в столовую, наши девушки после очередного поворота куда-то испарились. На мой вопрос ответил Алексей, как всегда, самый осведомлённый.

– Соло, а ты разве не знаешь, что созерцание прекрасного пола во время еды вредит пищеварению? – Спросил он, посмеиваясь. – Девчонок кормят в женской половине столовой. Вход с противоположной стороны.

После ужина все разошлись по местам обитания. В качестве вечернего развлечения в комнате имелся современный телевизор с плоским экраном, висевший на стене. Телек не имел никакого названия, никакого «сделано в…» Телевизоры и даже телефоны иностранного производства, как стало недавно известно, следят за своими хозяевами и даже передают информацию америкосам. Я не знаю, чем интересна американским спецслужбам картинка, типа, русский в трусах на диване с бутылкой пива? Чего они находят в наших матерных эмоциях при просмотре футбольного матча? Может потом их шпионы учатся быть похожими на нас? Не знаю, но именно АНБ (Агентство национальной безопасности США), ЦРУ (Центральное Разведывательное Управление США) и даже ФБР (Федеральное Бюро Расследований США) следят за россиянами и не только, через современные цифровые гаджеты. В нашей комнате, как я понял, висел телевизор российского производства, который если и подсматривал и подслушивал, то передавал всё это кому-то не дальше территории базы СВР. Однако, нам с Колесовым в тот вечер было не до телепередач.

– Ну, что ты обо всём этом думаешь? – Спросил меня Колесо, когда мы улеглись в свои кровати. – Своё мнение я тебе уже высказал, как ты помнишь, здесь же после обеда. События попахивают авантюрой.

– Я думаю, что хотел бы, чтобы эти события оказались дурным сном, – ответил я. – Мне хотелось бы забыть обо всём и обо всех, кроме состава «Двойной звезды».

– Но, понимая, что это не сон, ты? – Настаивал Сергей.

– А ты?

– Мне прищемили хвост! – Колесов шумно вздохнул, – повязали на наркоте.

– Как? – Я был искренне удивлён, – ты же вроде только бухал, как и все мы… Вроде всегда был в норме.

– Ну, да. Бухал и иногда добавлял для кайфа. Канабис. Анаша, то есть, конопля. Ещё в армии познакомился с этой штукой. Служил в Бурятии, в Кяхте. А там она повсюду. Не скажу, что пристрастился, но порой… Меня подставил Хосе. В «Белой лошади». Он тоже из конторы, но не из разведки. Похоже, что из ФСБ. Хосе подвёл ко мне спеца, под видом дилера. Потом допрос, протокол, отпечатки пальцев и дилемма: либо суд и по этапу, либо добровольное содействие органам. Я выбрал содействие. Да ты не думай, я не наркоша. Так баловался иногда. Потом я понял, что меня разработали для того, чтобы поближе подобраться к тебе. Чтобы свести тебя с сёстрами, ну и так далее…

– У меня другое. Меня тоже взяли за живое. – Я помолчал, думая, с чего начать. – Разрешено довести до тебя. В Германии работает разведчик-нелегал. Мой брат-близнец. Я должен помочь ему выполнить важное задание.

– Да ты что?! – Эмоции Серого били через край. – Брат-близнец? Откуда?

Я, кратко, поведал Колесову печальную историю моего детства. Странно, но раньше мы с ним никогда не обсуждали, по какой причине я стал сиротой. Не касались этой темы.

– А девчонки? Близняшки, они тоже не с проста здесь замешаны? – Спросил Сергей.

– Не с проста. У Лилии есть сын от моего брата.

– Сын от твоего брата, разведчика-нелегала? – Колесов чуть с кровати не упал. – Индийское кино! – Так он повторял, будучи в шоке раз пять: индийское кино. Повторял, пока в его голове не прояснилась одна деталь.

– А, понятно, – воскликнул он, – Вот почему та, которая осталась одна там, в Алабино, отшила меня. Значит с тобой пошла Роза. А меня послала Лиля. Знаешь, так по слогам и сказала мне: ни-ког-да! Я обиделся. Чем, думаю, не вышел? Зазнаётся девка. А оно, видишь ли какое дело, сын от твоего брата. Ну и ну! Точно, индийское кино…

С этим он и уснул. А потом и я.

Утро снова началось с трёхкилометровой пробежки под руководством нашего неизменного тренера – Петренко. Между собой мы успели окрестить эту лесную дистанцию «ипподромом Иваныча». Новым стало то, что к нам пристроился ещё один бегун – Ешкин. Сначала он встал замыкающим, но уже через километр пристроился непосредственно за широкой спиной тренера, обойдя всю нашу музыкальную четвёрку. Бежал Ешкин легко и непринуждённо, что само по себе вызывало вопросы. Как, обычно относятся к спорту музыканты? Нейтрально. В смысле, сильному спорт не нужен, а слабому он не поможет. Посмотреть по телеку футбол с кружкой пива и чипсами – это пожалуйста. Есть, конечно индивидуумы, терзающие себя, ради рельефной мускулатуры. Но, по большей части наше племя не фанатеет от гирь и штанги, или от лошадиного бега по стадиону. А этот Ешкин шпарит, как будто он легкоатлет, а не выпускник Консерватории.

Когда мы выскочили на пригорок, с которого в прошлый раз видели наших девушек, занимающихся утренней физической зарядкой, картина повторилась. Они снова были там же вместе со своей дуэньей Ингой. Все трое дружно вращали руками. Вдруг я услышал Иваныча: все вперёд, а Соло на месте! Пропустив мимо себя бегущих, Петренко добавил: Денис, здесь у вас намечена встреча. До лагеря доберётесь сами. На завтрак не опаздывать. Он повернулся и побежал, а я остался на пригорке один, как перст, стараясь поскорее восстановить дыхание.

Встреча? Вот так раз! С кем? До девушек было примерно пятьсот метров. Я увидел, как одна из них, прикрывая глаза от солнца, висевшего прямо над верхушками елей, посмотрела в мою сторону. Потом она, отделившись от группы, лёгким бегом направилась курсом прямо на мой пригорок. Я спустился с бугра, будто кто-то толкнул меня в спину. Пошёл навстречу, но, заколотившееся сердце заставило мои ноги перейти на бег. Мне встретилась семейка ромашек. Не сбавляя хода, я повыдирал их, сколько смог. Память услужливо нарисовало в сознании сценку из кинофильма «Офицеры». Когда Лановой рвёт цветы для жены друга и сослуживца, в которую он тайно влюблён. Которая только что родила ребёнка в обычном товарном вагоне. Родила под перестук колёс. Жизнь, так похожая на индийское кино, продолжалась.

Последние пять метров, разделявшие нас, мы прошли шагом и встали друг перед другом, как вкопанные. Я рассматривал её, будто в первый раз увидел. С головы до ног. Пушистая башенка, свитая из густых каштановых волос, украшенная заколочками-крабиками в цвет, венчающая изумительной красоты головку. Завитушки-завлекушки по вискам, прикрывающие маленькие, осторожные ушки. Открытый лобик, бровки вразлёт, приглаженные волосок к волоску. Карие шоколадные, бархатные очи. Носик, как произведение искусства. Бело-розовые щёчки и малиновые губки, живущие в лёгкой улыбке, влекущие к поцелую с силой супермагнита. Алебастровая шейка, округлый подбородочек. Бурно вздымающаяся при дыхании грудь, способная своими контурами, угадываемыми под тканью облегающей футболки, просто свести с ума. Талия балерины. Красивые, трепетные руки и точёные ножки с маленькими, как у японской гейши, ступнями. Настоящая роза!

– Роза, Королева Роз, ты – женщина моей мечты! – Выдал я вдруг, как в театре и протянул ей ромашки.

Её глаза сразу стали хитренькими, вспыхнули весёлыми огоньками.

– А шипы, – спросила девушка, – шипов не боишься?

– Ты роза без шипов, – ответил я её же словами, – нежная и беззащитная. – И добавил, – значит, это ты была со мной?