Текст книги "Обжалованию не подлежит"

* * *

После пресс-конференции Вершков на пять минут задержался в кулуарах. Уйти было невозможно! Генеральный прокурор пересказывал старый анекдот, веселясь, как ребенок. Генералы от МВД хохотали во весь голос. Для приличия Вершкову тоже пришлось улыбнуться… А потом он улучил момент, сослался на дела и убежал.

Уже в машине, которая увозила его от Садового кольца, генерал понял, что поспешил. Он понял, что не сделал чего-то очень важного… Этот журналист из Шадринска намекнул, что в его городе ходят разные слухи о причинах смерти Бакуниной. Так надо было взять этого писаку за жабры и допросить по полной программе… Вдруг он прав – чем черт не шутит?

Вершков приказал шоферу развернуться и под мигалкой мчаться назад к Зубовской площади, к зданию, где проходила пресс-конференция.

В первый момент генералу показалось, что он успел… На площадке перед зданием еще толпилась пресса. Кто-то уже начал грузить аппаратуру в студийные микроавтобусы, кто-то просто курил и трепался, обсуждая прошедшую встречу.

Когда среди журналистов неожиданно появился Вершков, то все оживились. Появилась надежда на дополнительные вопросы и фотографии в необычных ракурсах… Генерал поднял вверх руку, и все затихли.

– Обещаю ответить на три ваших вопроса. Но сначала вы помогите мне… Где тот парень из Шадринска? Кажется, газета «Народное дело»…

Журналисты замерли, начали что-то вспоминать и стали оглядываться вокруг. По их растерянным лицам Вершков понял, что человек из загадочного Шадринска не из их стаи. Он случайно залетел в Москву и неизвестно куда исчез… И только одна смешная девчонка а больших круглых очках попыталась поближе протиснуться к генералу.

– Извините, Тимур Аркадьевич, вы ищите Рихарда?

– Вот точно! Спасибо, что напомнили… Он действительно представился, как Рихард Зоркий. Так где этот разведчик?

– Он сразу уехал… Рихард очень спешил на вокзал. Боялся опоздать на поезд.

– Милая девушка, вспомните – какой вокзал?

– Казанский…

– А какой поезд?

– Номера я не знаю… Но он отходит в восемь двадцать.

– Так это через десять минут!.. До Казанского не успеть.

– Не переживайте, Тимур Аркадьевич. У меня есть и его мобильный телефон, и его адрес в Шадринске.

– Откуда у вас адрес?

– Мне Рихард оставил!

– Почему это?

– Приглашал приехать.

– Зачем?

– Понравилась я ему!.. Жениться предлагал!.. Только я в Шадринск не поеду. За мной и в Москве женихи толпами ходят…

* * *

Они говорили уже более двух часов. Альбина Крымова, несмотря на свои чудачества со шляпками, оказалась женщиной умной, деловой и даже грамотной в оперативном отношении. Свою трудовую жизнь она начинала машинисткой в очень секретном подразделении КГБ. А потом у нее появился жених, который привил ей тягу к свободе… Вскоре жених исчез, но тяга у Альбины осталась.

Крымова ушла из органов безопасности и примкнула к диссидентам, либералам, демократам и прочим оппозиционерам…

Но все это было давно! От всего свободолюбия у Альбины осталась дружба с журналисткой Бакуниной и шокирующие шляпки… А с сегодняшнего утра – только шляпки…

Муромцев подробно записывал ее показания… Бакунина откровенно делилась с Альбиной всем – и конфликтами на работе, и ночными приключениями. А у соседки память у была отменная. Сейчас она вспоминала десятки имен, десятки примет.

Сыщикам становилось ясно, что назревает провал. Каждого из названных Крымовой фигурантов надо подозревать, искать, проверять. А это не работа, а тихий ужас!.. Муромцев попытался зайти с другого бока.

– Скажите, Альбина, а все контакты покойной с мужчинами начинались в «Зеленой сове»?

– Если вы об амурных контактах, то да!.. Алла не меняла своих привычек… Она и меня водила в эту самую «Сову». Но – нет! Мужчины там были, но все не в моем вкусе.

– А вот вчера ночью у Бакуниной был кто-нибудь?

– Не знаю точно, но думаю, что был… Я позвонила ей около полуночи, а она в три секунды свернула разговор, сказав, что занята важным делом.

– Возможно, она статью писала?

– Не смешите меня, молодой человек! Таким дрожащим голосом статьи не пишут. Я вклинилась в самый разгар!.. Кстати, завтра я смогу проведать Аллу в морге?

– Вероятно… Но это к товарищу Кузькину. Он завтра утром едет на вскрытие, а мне предстоит встречаться с руководством «Зеленой совы»… Каждому свое!

* * *

Киллер назвал Бакуниной свое настоящее имя. Правда, не совсем настоящее, но то, которое он носил последние годы, и то, которое было у него в паспорте – Иван… С точки зрения конспирации, это была ошибка. Но Иванов в России – пруд пруди! Да и журналистка уже никому не скажет про своего ночного гостя.

Иван вспоминал эту ночь с двойственным чувством… Ему было противно, что он так близко и с понятным удовольствием общался со своим смертельным врагом… Но с другой стороны, обычный выстрел на улице был бы для нее слишком простой смертью. А тут получилась казнь с определенной изюминкой! Сначала он довел ее до экстаза, а утром успел сказать про Шадринск и успел насладиться ее страхом… Какие живые были у нее глаза, когда она смотрела в черное отверстие на срезе глушителя! Они менялись как кадры в клипе – от сонного блаженства до панического ужаса…

Иван включил свет и вошел в кабинет. Он был огромным и напоминал рабочее место академика. Мощный письменный стол, пухлые кожаные кресла и везде, где только можно – книжные полки до потолка.

Сам киллер совсем не был похож на академика. Внешность у него неприметная. Как у манекена. Всё на месте, но всё среднее – не за что зацепиться.

Он прошел по старинному персидскому ковру и выложил на письменный стол пистолет, а потом глушитель и запасную обойму. Предстояло приятное занятие – полная разборка и чистка оружия… Стол тоже был не очень похож на академический. Впрочем, если здесь работал ученый-механик, то все нормально… На столе стояли тиски и маленький гравировальный прибор. А еще – большая лупа, напильники, пинцеты и всякий такой инструмент.

В комнате было тепло, да и работа предстояла жаркая… Иван скинул рубашку и сел за стол.

Прежде всего он взял пистолет, вытащил обойму и начал аккуратно вынимать патроны. Киллер любовно протирал их, осматривал под лупой и ставил на светлое место… Вот они – пять боевых патронов, и на каждом яркая гравировка. Всего одно короткое слово – «Месть».

Теперь Иван начал вытаскивать патроны из запасной обоймы. Он ставил их отдельно, поближе к тискам… Они стояли ровно в ряд, их было восемь!.. Патроны были такие же, но не совсем. Медная пуля была чиста. А там непременно должно быть заветное слово. Обязательно!

Киллер аккуратно брал гильзу, любовно оборачивал в кожу и мягко зажимал в тиски. Затем подводил лупу и брал в правую руку бур, похожий на тот, которым работают зубные врачи…Буквы получались маленькие, но четкие – как в журнальной статье.

Он не спешил. На каждую букву уходило две минуты… Десять минут, и патрон готов… На всю обойму ушло полтора часа!

Иван усмехнулся, поняв, что осталось тринадцать патронов. Самая подходящая цифра для мести… Вот только может не хватить!. Особенно, если тратить на каждый объект по три пули… Надо купить еще коробочку «маслин». Сейчас это не проблема.

* * *

Вчера вечером Муромцев созвонился с руководством «Зеленой совы» и очень нахально, угрожая репрессиями, потребовал объявить полный «сбор труппы». Это значит, что сегодня в десять в баре должна собраться вся команда – от посудомоек до директора. И не только штатные сотрудники, а все внештатные – Альфонсы и Жигало.

И только сегодня в девять утра Муромцев узнал, что в полдень на базе, на вилле «Икар» всех собирает генерал Вершков. А это значит, что Павлу для беседы в «Зеленой сове» оставалось не более часа. Придется все скомкать, выбирая для беседы двух-трех самых важных свидетелей…

В зале ресторана собралось около тридцати человек… Директор бегал вокруг Муромцева со списками, уверяя, что пришли все или почти все… А еще он просил не сообщать прессе о том, что последние часы Бакунина провела в «Зеленой сове».

– Вы поймите, господин Муромцев, у нас специфический контингент. Наши клиенты могут подумать, что и им грозит опасность… К нам перестанут ходить. Мы можем остаться без дохода!

– Обещаю, что от меня журналисты ничего не узнают.

– Вот и спасибо вам, господин полковник!

– Я – майор.

– Это пока. Уверяю вас, что вы очень скоро станете полковником.

– Эх, ваши бы слова да генералу в уши… Итак! Все присутствующие берут бумагу и пишут признание: «Я такой-то, такой-то. Адрес, телефон… Далее – всё про Бакунину и ее связи».

В зале дружно загудели и Павел сразу понял причину смуты.

– А если кто не знает убитую журналистку, то пусть так и пишет – не слышал, не видел, и следствию помогать не хочу. Не хочу и не желаю!.. Но если я узнаю, что этот вот тип солгал, то сделаю его главным подозреваемым!

Зал опять загудел, но вяло и примирительно. А потом вдруг замолчал, ожидая дальнейших указаний… И тогда Муромцев продолжил.

– Вот и хорошо, что все всё поняли!.. Сейчас ко мне подходят те, кто в тот вечер общался с Бакуниной… А остальные – взяли бумагу, и писать!.. Даю тридцать минут. Время пошло!

Толпа бросилась к столикам, занимая места, доставая ручки и беря подготовленные листы бумаги… А к Муромцеву подошли двое – бородач в ливрее, чем-то похожий на Сусанина, и официант с улыбкой лакея.

Разговор начал Сусанин.

– Моя фамилия Дубов. Очень давно был капитаном милиции. Кое-что помню по части оперативно-розыскной деятельности.

– Отлично, капитан!.. Ну и борода у тебя!.. Ты в тот день Бакунину видел?

– Видел… Обычно она приходила к нам два-три раза в месяц. Знакомилась с кем-то из наших парней и с ними же уходила… Зачем – не знаю!

– Не так трудно догадаться… А в тот вечер, с кем она познакомилась. Вспоминай, капитан!

– Да я помню… Это был не наш парень. Он зашел через пять минут после Бакуниной, покрутился около бара, а потом она пригласила его к своему столику… Они сидели всего минут тридцать, а потом ушли.

– Как с фотороботом, капитан?

– Сделаю!.. Но это мало поможет.

– Почему это?

– А этот парень очень средний. Никаких особых примет. Рост средний. Ни худой, ни толстый. И так во всем – губы, нос, брови… Всё обычное, как на плакатах.

– Понятно, капитан… Но фоторобот сделать надо.

Муромцев заметил, что «лакей», второй свидетель стал нервничать. Он очень ждал вопроса к себе, но сам не решался вклиниться в беседу двух сыщиков… Паша сжалился над ним.

– А теперь с вами поговорим. У вас, похоже, очень важная информация… Вы – официант?

– Да, я официант!.. А мы всегда ближе всех к клиенту. И я даже знаю имя убийцы.

– Откуда?

– От Бакуниной… Я крутился около столиков и услышал, как она назвала его Иваном!

– А почему вы решили, что он убийца.

– А зачем они ушли вместе?.. Затем, чтоб провести ночь! У утром она убита… Вы чувствуете мою логику? Ежу понятно, что Иван ее и грохнул!.. А кто же еще?

* * *

Голубой «Форд» Кузькина свернул с Комсомольского проспекта в сторону Пироговки. Там на задворках медицинского института располагался морг.

Лев Кузькин был человеком деликатным. Он понимал, что поход в эту контору может быть шоком для Крымовой. На вид она человек твердый. Не всякая могла бы годами выдерживать ехидные взгляды соседей… Но тут дело не в шляпках! Морг может любого с копыт свалить…

Всю дорогу Кузькин настраивал Альбину, развлекал ее, придумывая веселые истории из жизни патологоанатомов.

– А совсем недавно, Альбина, был у нас очень забавный случай.

– Где? Опять в морге?

– Да! И именно в том, куда мы едем… Так вот, одного преступника положили туда случайно.

– Как это «случайно»?

– А так!.. Его в драке бутылкой ударили, и он почти не дышал. Это было ночью и сонный доктор констатировал смерть… Привезли его в морг, раздели, положили на свободный стол и прикрыли простынкой.

– Ужас!

– Это пока. Дальше, Альбина, веселей будет… Под утро молодой санитар входит в подвал, а навстречу идет синий «покойник». Идет и стучит зубами…Смешно?

– Не очень…

– Сейчас, Альбина, будет еще смешнее… Санитар падает в обморок! Преступник раздевает его и голым кладет на стол. А сам в его одежде убегает… Смешно?

– Очень весело! У вас какой-то черный юмор.

– Это потому, что все происходило ночью!.. А на рассвете приходит сменщик первого санитара и идет в подвал… Вот, Альбина, мы уже и приехали. Вот та самая дверь, куда они входили… Теперь мы туда пойдем.

У Альбины действительно были очень крепкие нервы. Она пять минут стояла перед покойной. И без слез и причитаний… Уже на улице она спросила Кузькина:

– Это было опознание? Я должна где-то расписаться?

– Да, но потом… Вы подождите меня здесь, а я поговорю с врачом, который проводил вскрытие.

– Так вы что – резали Аллу?..

– Да, но не совсем… Самую малость. Надо было достать пули, которые внутри…

Боясь, что Крымова упадет в обморок, Лев Львович шустро убежал в морг. Он не ожидал какой-то интересной информации, но в любом случае надо забрать пули и передать их на экспертизу. Была вероятность, что пистолет уже где-то засветился, и это могло помочь розыску убийцы.

Но знакомый старик-патологоанатом встретил Кузькина ехидной усмешкой:

– Завидую тебе, Лев!.. Везунчик!

– Если вы насчет Альбины, то зря. Это не мой кадр. Она свидетельница в чистом виде.

– Я о другом… Сейчас получишь такие улики, что пальчики оближешь! Первый сорт… Вот три пули. Эта слишком деформировалась, да и вторая – не очень. А вот эта удачно легла… Держи лупу, Лев!

– Держи, тебе говорят… Вот сюда смотри… Читай…

Кузькин направил лупу в нужную точку и вслух прочел короткое слово: «Месть»… Старик прав! Первосортная улика… Правда пальцы при этом облизывать не хотелось.

Альбина вовсе не упала в обморок. Она резво ходила по двору и жадно курила… Увидев Льва, она бросилась к нему, торопясь сообщить важную новость.

– Я вспомнила! Я знаю имя убийцы.

– Ну и кто он?

– Его зовут Иван… Помните, я говорила, что в полночь звонила Алле?

– Помню… Вы позвонили, а она вас быстро отшила.

– Да, быстро… Но три коротких предложения она сказала. Примерно так: «Не могу я говорить, Альба. У меня сейчас в гостях Ваня. Очень милый мальчик»…

* * *

Совещание началось сумрачно. То, что генерал Вершков ни разу не улыбнулся, это понятно. Речь шла о важном убийстве… Но чувствовалось, что шеф зол на весь мир. В кабинете висела предгрозовая атмосфера.

Правда, по мере докладов настроение у Вершкова улучшалось. И свое заключительное слово он начал на мажорной ноте.

– Прежде всего хочу похвалить наших молодоженов. Я не приказывал им приехать. Я только намекнул, что без них трудно – и вот они бросили Крым и приехали… Все бы так относились к делу! Больше было бы толка!

Полковник Потемкин и Паша Муромцев на последнее замечание встали и опустили головы. Замечание Вершкова о бестолковости их работы было несправедливо. Но так в мире устроено – раз ты дорос до генерала, то можешь поносить всех, кто ниже званием.

– Работаете вы хорошо! А надо – отлично!.. Тут ведь не обычное убийство. Тут дело пахнет политическим скандалом. Иностранные журналисты прямо намекают, что смерть Бакуниной выгодна Президенту… Надо срочно найти убийцу! Из-за вашего бездействия на главу государства падает тень подозрения.

Последние слова заставили встать всех, всю оперативную группу Павла Муромцева. Все встали и склонили голову в знак осознания своей вины. Все, кроме Льва Кузькина. Он гордо смотрел прямо в глаза генерала… Неслыханная дерзость!

– Я вижу, майор Кузькин, что вы не согласны?.. Вся Европа стоит на ушах, а у вас конь не валялся!

– Европа – она такая! Она всегда у нас грязи найдет… А вот про коня я действительно не согласен. Конь у нас валялся! И даже очень.

– Хорошо, Кузькин. Давайте подробности. Разложите все по полкам.

– Раскладываю… Убийцу зовут Иван. Ему около тридцати. Есть его смутные приметы и фоторобот. Есть несколько человек, кто мог бы его опознать… На пуле гравировка со словом «Месть! Так?

– Так. Ну и что? Как вести розыск?

– Я полагаю, что надо установить всех, кто придет на кладбище. Известно, что убийцы часто посещают похороны своих жертв… Это какой-то синдром!

– Садитесь, ребята. И вы, Кузькин, садитесь вместе со своим синдромом… Мысль вы подали хорошую. Из тех, кто был на кладбище находим тридцатилетнего Ивана и закрываем дело – злодей найден!.. Просто до неприличия.

Тимур Аркадьевич тоже сел в председательское кресло. Было видно, что он устал от постоянного напряжения… Генерал из внутреннего кармана вытащил записную книжку, подвинул к себе лист бумаги и начал переписывать какие-то адреса.

Минуту все напряженно молчали. Потом Вершков осмотрел всю группу Муромцева, обернулся к полковнику Потемкину, и добродушно подмигнул:

– Ну как, Петр Петрович, найдем убийцу?

– Будем стараться… Будем работать самым активным образом.

– Вот и хорошо! Тогда я с вашего разрешения направлю Багрову с Хилькевичем догуливать отпуск. Сегодня они полетят в славный город Шадринск. Там кругом леса, там рыбалка отличная – рядом озеро Круглое и река Верба… Так вот – в гостинице «Алмаз» у наших молодоженов оплачен люкс из трех комнат… Как, Ирина, поедете?

– Мы, конечно, готовы… Но как же следствие?

– Это все там, в Шадринске… Бакунина родом из этого города. А местный журналист Рихард Зоркий намекнул мне, что нити могут вести туда… Вот вы и разведайте! А вдруг «Мститель» из этого Шадринска?

Вершков опять встал и осмотрел всех. Но теперь в его взгляде не было злости и усталости. В его глазах был азарт сыщика.

– А все остальные пока остаются в Москве… Кузькин был прав – завтра работаем вокруг похорон. Я подкину ребят с видеотехникой… Очень велика вероятность, что убийца засветится…

* * *

В обычной обстановке Альбина не обратила бы внимания на Кузькина. Это простак и увалень, а ей нравились импозантные мужчины… Правда, такие не смотрели в ее сторону.

Крымова общалась со Львом всего сутки, но в обстановке напряженной и нервной. А это очень сближает. Тут час идет за год!

Оказавшись вечером в своей одинокой квартире, Альбина начала тихо выть от одиночества. Ей вдруг показалось, что в ее жизни было всего два настоящих друга – Алла Бакунина и Лев Кузькин… Было два друга, а теперь остался только один.

Крымова бросилась к телефону и позвонила ему… Она даже не могла представить, что отрывает сыщика от семейного ужина, от жены, от детей…

Альбина назначила Кузькину встречу на Тверском бульваре. Он не мог не придти – она сказала, что вспомнила важную информацию.

У нее действительно были кое-какие сведения… Журналистка Бакунина была натурой скрытной, но Альбине, как заветной подружке, она выбалтывала всё и про всех…

Крымова вспоминала людей, которых Алла ненавидела или на которых она злилась. Таких было очень много, а память у Альбины была отличная… Они бродили по малолюдным московским переулкам уже полтора часа, а Крымова продолжала выдавать факты, каждый из которых мог стать основой очередной версии.

– Уже очень поздно, Лев. Вы не могли бы проводить меня домой… Я угощу вас чудесным кофе.

– Да, вы правы, Альбина, что уже поздно… Я, конечно, вас провожу, но вот кофе – это в другой раз.

– Почему, Лев?.. Вы очень нерешительный мужчина.

– Вот и нет! Я – решительный, но рассудительный… Что скажут о вас соседи, если вы принимаете мужчин в такое время?

– Ах, так вы о моей репутации заботитесь? Не надо! Мне совсем наплевать, что подумают о нас соседи… Тем более, что они могут быть правы!

– Нет, Альбина! Спасибо за предложение, но – не могу… Я зарок себе дал. Пока не поймаем убийцу Бакуниной, никаких прогулок налево… Вот завтра на кладбище помогите определить среди публики – кто есть кто!

– Понятно, Лев!.. Я, конечно, помогу. Но только ради памяти Аллы, а не ради вас… Я вам не «прогулка налево»! Я к вам со всей душой… Не провожайте меня, Лев! Я на вас обиделась… Вы не лев, а облезлый кот!

* * *

Гражданская панихида и весь ритуал проводов проходил в доме журналистов. Вот там народа было много. Тысячи граждан интеллигентной наружности выражали скорбь по оппозиционной журналистке… В толпе говорили, что со смертью Бакуниной из страны вообще уйдет свобода, правда, либерализм…

Но на кладбище поехали не все. В колонну выстроились десять полупустых автобусов… Сто пятьдесят человек! Ну, максимум – двести… И треть из них – всяческая охрана, включая сыщиков и присланных Вершковым фотографов… Еще треть – журналисты… А вот оставшаяся часть очень интересовала Муромцева.

На старом кладбище было тесно. На дорожке рядом с могилой поместилось два-три десятка человек. Остальные разбрелись, печально осматривая соседние оградки и надгробия… Павел стоял так, чтоб видеть большинство народа. Рядом с ним был журналист, долго работавший с Бакуниной. Понятно, что он не знал всех в этой толпе. Но он знал многих… И он понимал, что может интересовать сыщиков.

– Вот сейчас выступает Сичкин, шеф редакции новостей… Он хороший человек! Никому подлостей не делает. Это не он!.. А вот слева от него – Горский. Удивительная сволочь! Этот готов идти по трупам…

– Думаете, что он мог убить?

– Нет, Павел Ильич! Горский не мог. Хотел бы, но не мог – он трус и размазня… А посмотрите резко направо. Двадцать метров от могилы.

– Вы о мужчине в бежевой куртке?

– Да, тот, что стоит около дерева… Странный тип! Это не наш. И не от родственников. Вы бы проверили его, Павел Ильич.

– Да, мужчина подозрительный… Уж очень он суетится. Он какую-то бумажку третий раз к глазам подносит.

Муромцев позвонил Кузькину. Тот со своей Альбиной должен был стоять на правой дорожке. Оттуда хорошо был виден суетливый мужик…

Минуту в трубке было тихо. Лев консультировался со своей спутницей, а потом сообщил Павлу интересную информацию.

– Значит так, Паша – Альбина его не знает, но один раз видела в квартире Бакуниной.

– Как это?

– А так!.. Дело было два года назад. Альбина увидела приоткрытую дверь и зашла к соседке, а там Алла с этим мужиком ругаются. Тот кричит: «Убивать таких надо»!.. А когда этот тип убежал, то Бакунина сказала о нем нечто невнятное. Типа – «Друг детства». И всё!

– Ясно, Кузькин!.. Ты проверь у него документы и пригласи на беседу… Посмотри, Лев! Он уходит. Догоняй!

Муромцев понял, что опоздал со своим приказом… Мужчина в бежевой куртке в последний раз взглянул на бумажный лист, потом на часы и быстрым шагом начал уходить по дорожке… Кузькин с Альбиной бросились догонять, но им путь преграждали группы граждан. Очень не хотелось по шаткому подозрению устраивать ковбойскую погоню и разбрасывать в стороны скорбящий народ… А «бежевая куртка» ускоряла ход. Мужчина уходил не в сторону кладбищенских ворот, а на какие-то задворки, на старую пустынную территорию…

Павел успел позвонить командиру группы наружного наблюдения и бросился догонять Кузькина… И догнал!

Лев с Альбиной стояли на развилке трех дорог. Они потеряли беглеца из вида, но не упустили его. Слева и справа был виден высокий забор. Впереди тоже проглядывался забор. Но старые могилы так заросли, что «бежевая куртка» скрылась где-то за кустами.

Муромцев прислушался. Ему показалось, что слева зазвучали голоса. Но Кузькин только пожал плечами – он ничего не слышал… Но вдруг именно там, именно слева хлестко щелкнул тихий выстрел. Глушитель делал этот звук неопределенным – его можно было принять и за треск сухой ветки, и за пощечину…

Сыщики бросились на выстрел, и только Альбина осталась ждать прихода «топтунов» – сотрудников наружного наблюдения…

Муромцев с Кузькиным могли бы догнать убийцу. Они видели, как он лезет на высокий кладбищенский забор по приставной лестнице-стремянке… Они бежали в сторону этой фигуры, но чуть не споткнулись о тело человека в бежевой куртке. Оно лежало поперек дорожки и жалобно ныло что-то невнятное. Ну, типа: «Помогите, спасите, умираю»…

Если бы это был труп, то можно было бы спокойно перепрыгнуть и продолжать погоню. Но с раненым сыщики задержались… Всего-то на две-три секунды. Но за это время силуэт убийцы успел подтянуть стремянку и перекинуть ее за забор. А потом он и сам спрыгнул на ту сторону…

Пока Кузькин вызывал медиков, Павел подбежал к трехметровой бетонной преграде… И сразу стало ясно, что дальнейшая погоня отменяется.

Можно, конечно, подозвать Кузькина, взобраться ему на плечи, подтянуться и перевалиться через забор. Но на это уйдет минута в лучшем случае… А за забором бурлила городская жизнь – позвякивал трамвай, шуршали шинами машины. И где-то совсем рядом располагался рынок и станция метро… Кого тут искать? Солнце било в глаза, и Муромцев видел на заборе лишь фигуру, лишь силуэт невнятного вида…

* * *

Кузькин умел рассуждать просто, но точно… Они с Муромцевым остановили машину в тихом переулке, отъехав всего километр от кладбища.

– Давай спорить, Паша – там, на заборе сидел Иван, убийца Бакуниной.

– Не спорю!

– Тогда предлагаю пари! Сейчас нашему раненому делают операцию. Так? Какую пулю из него извлекут?

– Не умничай, Кузькин! Коту понятно, если стрелял Иван, то на пуле написано «Месть»… Кстати, я взглянул на паспорт этого мужика – Игорь Котенков, пятьдесят лет, прописан в Шадринске.

– Все понятно, Паша! Киллер Иван выполнил заказ по Бакуниной, а заказчик Котенков отказался платить. Тогда Иван и его…

– Может быть… Я, Лев, очень боюсь за Котенкова. Если киллер рискнул стрелять на кладбище, то он его и в больнице достанет. Надо успеть его допросить… Едем! Его куда повезли?

– На Пироговку…

– Рана у него, похоже, не сложная… Проведем допрос и ты, Лев, останешься его сторожить.

– Надолго?

– До утра!

* * *

Рана действительно оказалась не очень сложной. Пуля ударилась в бумажник, скользнула по ребру и застряла под кожей на плече… Врач наложил несколько швов и сообщил сыщикам, что послезавтра готов отпустить пациента… Потом хирург торжественно показал пулю.

– Думаю, что это очень вас заинтересует. Конец смылся, а вот тут читаются первые буквы – «М» и еще что-то…

– Спасибо, доктор! Это слово «Месть».

– Очень интересно… Получается, что мой больной уже не первая жертва этого «серийного мстителя»?.. И за что он им мстит?

– Если бы мы знали!

– Да… Как гласит народная мудрость: «Знал бы прикуп – жил бы в Сочи».

Допросить Котенкова удалось лишь через час. Все это время пациент стонал, отходя от легкого наркоза.

Первым делом Игорь Сергеевич попросил сто грамм коньяка. Это был гнусный ультиматум! Без глотка алкоголя он не будет отвечать на вопросы… Поскольку врача в палате не было, добрый Кузькин открыл свой кейс и вытащил блестящую плоскую флягу.

После трех глотков больной совсем ожил.

– Слушаю вас!.. Вы из Прокуратуры?

– Не совсем, но очень близко… Мы – сыщики. Мы расследуем дело об убийстве Аллы Бакуниной. А теперь еще и дело о покушении на вас.

Муромцев незаметно вытащил лист бумаги, на котором было несколько строк, написанных печатными буквами, и рисунок – схема кладбища. Эта мятая записка еще недавно лежала в кармане бежевой куртки… Жестом фокусника Павел взмахнул правой рукой над кроватью.

– Что это такое, гражданин Котенков? Отвечать быстро!

– Это?.. Это письмо. Оно было в конверте. При входе на кладбище мне его дал мальчик. Сказал, что дядя попросил.

– А почему это вам?

– Так все очень просто… Я, уважаемые сыщики – писатель. Я известная личность в Шадринске. Меня там каждая собака знает. Я – юрист, бывший судья.

– Вы не ответили на вопрос!.. Почему он написал письмо вам?

– Не знаю!.. Вчера вечером я выступал в телестудии Шадринска. Я поклялся, что найду убийц Аллы!.. И потом сразу выехал в Москву… Вы посмотрите на записку! «Приходите. Я расскажу тайну смерти Бакуниной»… Мне показалось, что кто-то хочет мне помочь…

– Вы его видели, Игорь Сергеевич?

– Нет… Только тень за кустами. Я окликнул пару раз. Он вышел и сразу «Бах»!.. А потом удар, боль и темнота.

– Почему темнота?

– Я зажмурился!

* * *

Шадринск оказался вполне приличным городом. На центральной площади сохранился пятиглавый собор. В маленьком сквере, спиной к церкви – бронзовый Ильич на постаменте. Рукой он указывал в светлое будущее – в пятиэтажку, в бетонную коробку со множеством окон… Когда-то это был Горком, а сейчас Мэрия славного города Шадринска.

На Соборную площадь выходило сразу шесть улиц. И в начале одной из них стояло здание в четыре этажа. Теперь этот дом занимала гостиница «Алмаз», но казалось, что в начале двадцатого века этот дворец строили для других целей. На фасаде, в холле и в номере в глаза лезли фривольные барельефы – Психеи, Амуры и разные другие Купидоны.

Возле стола администратора назревал маленький скандал… Ирина и Вадим поставили свои чемоданы и решили переждать.

Человек в мятом костюме настойчиво добивался номера «Люкс». Или, в крайнем случае – «Полулюкс»… Проситель явно не был хамом, и администратор стандартными фразами отбивала атаки. В конце концов, клиент выдохся и отошел от стола, собираясь с силами для нового наступления… Вадим Хилькевич встал, взял у Ирины паспорт и подошел к «хозяйке гостиницы».

– Здравствуйте… Хилькевич моя фамилия.

– Для нас зарезервирован «Люкс»…

Администраторша начала улыбаться и суетиться. Этот номер был в гостинице один, и распоряжался им лично мэр. А значит, что приехавшие – не просто люди, а ВИП-персоны!.. Хозяйка шустро оформляла постояльцев, а неизвестный в мятом костюме притаился за колонной и прислушивался.

Номер был действительно шикарный. Три комнаты, мебель под Людовика 16, хрустальные люстры и старинные медные краны в огромной ванной… Странно, но горячая вода в гостинице была!

Они ехали поездом, и Ирина ждала этой минуты… В спальне она сбросила с себя всё и побежала под душ.

Когда в ванной за полузакрытой дверью зажурчала вода, кто-то постучал в номер… Хилькевич машинально открыл, и в гостиную ворвался мятый человек из холла.

– Я слышал, что вас зовут Вадим. Очень приятно! Очень… Хочу представиться – профессор Эдуард Бэр… Бэр – это такая фамилия из трех букв: Борис, Эдуард, Роман…

– Я понял… Мы вот только приехали. Я слушаю вас, товарищ профессор.

– Понимаю, Вадим, что я очень назойлив, но таковы обстоятельства… Если коротко, то на Круглом озере найдены курганы. По всем прикидкам под ними нас ждут шедевры.

– Золото Трои?

– Почти!.. Но на раскопки нужны деньги. И ближайшие дни мне предстоят встречи с местной знатью и всякими олигархами. А меня поселили в двухместный номер с соседом из солнечной Грузии… Вы поняли мою мысль?

– Нет, профессор… Я не очень тупой, но не понял.

– Для переговоров мне три-четыре раза в неделю будет нужна вот эта гостиная.

Профессор Бэр танцующей походкой проскакал по персидскому ковру и плюхнулся в огромное кресло рядом с настоящей пальмой… Он мельком взглянул на полуоткрытую дверь, за которой журчала вода. По этому поводу у него мелькнула какая-то мысль, но он сразу вернулся к главному.