Текст книги "На грани апокалипсиса"

Марта появилась как нельзя вовремя, а то ее длительное отсутствие становилось уже подозрительным.

– Извините, что заставила вас так долго ждать, – смущенно начала она; блеск в ее глазах мог говорить о многом: и о волнении, и о крайне взвинченном состоянии, и о возбуждении. – Но, думаю, ваше терпение будет вознаграждено. Я ездила к брату, взяла у него ключи от нашего загородного дома. – Марта покачала на кольце два блестящих ключа. – Предлагаю продолжить сегодняшний вечер там. Вчетвером.

«Она попала в “тему”, – обрадовано подумал Бредли. – Точно в “тему”, но почему именно там? Что они с Людвигом задумали?»

Загородный дом – это дом, в котором когда-то жил дядя Марты и Людвига, Курт Майер, находился он по другую сторону Гудзона в пригороде Джерси-Сити. Оттуда далековато было каждый день добираться до работы, поэтому Людвиг и Марта снимали квартиры в Нью-Йорке; в доме они бывали только наездами.

Несколько раз Бредли приезжал туда с Мартой, там они устраивали себе пикники, там он научил ее готовить шашлык и печь в золе картошку; обливаться холодной водой, как он, она не рискнула. Сегодня Бредли было не до пикников.

– Марта, – он подвинулся, уступая ей место рядом с собой, – идея хорошая, но думаю, нашим друзьям она не подойдет. Туда надо ехать, а у Майкла с Эльзой могут быть важные дела здесь…

– Мы на машине, мистер Бредли, – встрял Гарднер. Видя их несогласованность, он решил принять сторону Марты; от нее какого-то подвоха ожидать глупо, девчонка совсем. Правда, девчонка красивая. – К тому же мы ведь договорились: о делах будем говорить позднее. Завтра, до обеда, мы сможем вернуться из вашего загородного дома?

– Разумеется. У меня ресторан, Майкл, в одиннадцать я должна быть уже здесь.

Гарднер повернулся к Эльзе:

– Ты поддерживаешь это предложение, дорогая?

– Я сижу и жду когда же вы наконец закончите свою болтовню и мы в конце концов отправимся. Конечно же, я не против…

– Вот и отлично. Продукты и все необходимое в свою машину я уже загрузила.

Когда все встали и стали выходить, Бредли взял свой портфель – это без внимания Гарднера не осталось. Но он не заметил, что Бредли забрал со стола и сунул в карман вилочку для рыбы.

На улице уже совсем стемнело, наступило царство ее величества электрической рекламы. Вечерняя суета отличается от суеты дневной: вечером даже машины едут отлично от того, как они движутся днем. Праздность пришла на смену деловитости.

Марта отдала последние распоряжения метрдотелю и вышла чуть позже остальных.

– Ну, где ваша машина? Мы со Сэном поедем впереди, вы – за нами. Только не отставайте…

– Наша машина там стоит, – показал Гарднер на место парковки. – Только Стэн поедет с нами. А вы поезжайте впереди.

Марта замерла. Этого они с Людвигом не предусмотрели. Не просчитали. Мало было для этого времени и еще меньше – опыта.

– А-а… Мне же будет одной скучно… – слова Марты прозвучали обиженно и глупо.

Это окончательно успокоило Гарднера. Несогласованность в действиях не приносит желаемого результата.

– Ничего, Марта, поезжай. Нам с Майклом нужно обсудить еще один очень важный вопрос. Только не гони.

– А-а… Эльза, у вас как с купальным костюмом? Я не сказала, что у нас там бассейн…

– Никак. Купального костюма у меня нет. Полагаю, мы обойдемся без купальных костюмов. Думаю, мужчины против не будут?

Машину вела Эльза. Бредли и Гарднер сидели на заднем сиденье.

«Купальный костюм. Бассейн. Зачем она это сказала? – Бредли (он сидел с правой стороны) смотрел на габаритные огни машины, в которой ехала Марта, и пытался проникнуть в ее мысли. – О чем она хотела предупредить меня? Купальный костюм… Где здесь кроется смысл? Бассейн…»

– Что-то не так, Кесслер? Вы напряжены, – Гарднер скосил на Бредли взгляд.

– «Не так» только ваше чудесное появление. Честно говоря, не знаю, хорошо это или плохо.

– Терпение, обер-лейтенант…

«Бассейн… Зачем она сказала про бассейн? Когда приедем, они увидят, что там нет никакого бассейна. Приедем… Куда приедем? – Бредли прошило до дрожи. – Она едет в другую сторону! Мы не приедем! Они не увидят… Не должны увидеть, что там нет бассейна! Что-то должно произойти по дороге…»

– А что у вас в портфеле? – выдернул Бредли из цепи размышлений голос Эльзы. – Я не заметила его у вас в ресторане.

«Он этого вопроса не задал, а ты задала. Да, для того чтобы отправлять людей в газовые камеры, ума много не надо. Там ума вообще не надо. Не повезло тебе с напарницей, Гарднер. Глупа барышня».

– Простите, а какое у вас было звание в СС?

– Гауптштурмфюрер.

– Так вот, гауптштурмфюрер, в портфеле у меня информация, за которую и Канарис, и Шелленберг заплатили бы золотом. – С этими словами Бредли открыл портфель, достал и показал Гарднеру один из диктофонов, первый, попавшийся под руку; попался диктофон Сэдлера. – Посреднические операции – это для меня ведь так, хобби. А вообще-то я в контрразведке ЦРУ работаю. Эльза! Следите за дорогой, не отвлекайтесь, – прикрикнул на нее Бредли, увидев, как та непроизвольно дернулась. – А с вами, Гарднер, мы завтра обсудим все вопросы в деталях. Подчеркиваю: с вами. Извините, гауптштурмфюрер, но на большее, чем купаться в бассейне без купальника, вы не годитесь. Так вот, – Бредли снова повернулся к Гарднеру, – если завтра мы с вами найдем точки соприкосновения, эту информацию я передам вашему руководству лично. Это все, что я хотел вам сказать, господа.

Ударить информацией иной раз можно сильнее, чем молотом. Настолько сильнее, что первые несколько секунд сознание плавает и мысли ворочаются, словно в масле. Бредли знал это, поэтому он и ударил сейчас информацией, что называется, из всех орудий, а заодно и вбил клин между подельниками. «Думайте, ребята, думайте. Ничего так не отключает сознание, как свалившаяся на голову важная информация. Переключите свое внимание на нее».

Эльза вела машину уже механически, она еще не могла пережевать все то, что услышала, лишь почувствовала, как этот Бредли вмиг выбил у нее из-под ног землю, подвесил в воздухе и перевел ее в разряд прислуги. Гарднер тоже находился в состоянии нокаута.

Следующее, что через пару секунд сделал Бредли, он не ожидал от себя даже сам – это действие было спонтанным и необъяснимым, никакого глубинного просчета здесь не было. Это даже трудно назвать интуицией, так как достаточной информации для такого шага на тот момент у него тоже не было.

– У вас есть чем записать и на чем записать? – спросил он Гарднера; тот даже не сразу понял, что это обращаются к нему, ответил, когда включился.

– А?.. Что? Да, да, конечно… – Гарднер достал из внутреннего кармана пиджака блокнот, «вечное» перо и свинтил колпачок. Проделал все это он автоматически. – Но здесь темно. Может быть, когда приедем?

– Пишите, пока я не передумал… – Бредли щелкнул зажигалкой и подсветил ему.

Марта ехала, бросая короткие взгляды в зеркало заднего вида, и… плакала. Плакала тихо, без всхлипов. Плакала зло, сжав челюсти до зубовного скрежета. Слезы просто выкатывались у нее из глаз, стекали по щекам, оставляя за собой темные потеки косметики, и капали куда-то вниз.

Она не смогла. Не додумала. А он ей поверил. Поверил, как она и просила. А она не смогла.

Марта знала – они с Людвигом нарисовали ее маршрут по карте – что, где, и примерно как должно произойти, только Бредли в этот момент должен был находиться рядом с ней. В ее машине.

В последний момент она попыталась дать ему понять, намекнуть этим бассейном, но получилось слишком глупо и наивно. Неуклюже. Он наверняка ничего не понял.

Марта нажала на тормоз до упора, до свиста шин, но было уже поздно: контрольную точку она проскочила. Она выскочила из машины в момент удара.

– И что это означает? – Гарднер убрал блокнот во внутренний карман. Он записал то, что продиктовал Бредли, только понять ничего не мог.

Ответить Бредли не успел: мощный «лендровер» армейского образца с лебедкой на переднем бампере он увидел первым. Он увидел его первым, потому что ждал. Неизвестно чего, но ждал. Поэтому успел сгруппироваться, поэтому остался жив.

Эльза его не увидела совсем – она умерла, не успев понять от чего, умерла, не успев даже закрыть глаза.

Удар мощной машины в дверцу водителя был настолько сильным, что буквально вспорол ее, словно бумажную.

Гарднер был еще жив; он даже сумел достать откуда-то пистолет, но выстрелить не успел. Бредли вогнал вилочку для рыбы ему в сонную артерию.

Людвиг с Мартой – она плакала уже в голос – вытащили Бредли, выбив остатки заднего стекла.

– Портфель… Там… На полу…

Еще через двадцать секунд Людвиг сел за руль машины Марты и отъехал с места аварии.

Через десять минут они остановились и – если не считать судорожной икоты и нервных всхлипов Марты – какое-то время сидели в полной тишине.

– Ты чего же свой танк бросил? – первым нарушил молчание Бредли. – На тебя через него не выйдут?

– Не выйдут. Давно хотели на железо порезать… Ты как?.. Я только в последний момент увидел, что тебя рядом с Мартой нет… Стэн, не сердись…

– Да ладно… Пальто вот порвал и костюм кровью испачкал… Марта…

– Что?.. – она изо всех сил старалась с собой справиться; всхлипывать почти перестала, но икота не проходила.

– На твоих приборах ресторанное клеймо стоит?

– Какое клеймо?..

– Ресторанное.

– Нет.

– Перестраховался, значит, – Бредли разжал окровавленный кулак и посмотрел на вилочку от рыбы. – Поехали, Людвиг. Поехали купаться в бассейне.

Марта смеялась долго, до слез. Истерично.

В загородный дом они приехали еще не поздно. Людвиг пересел на мотоцикл и уехал обратно в Нью-Йорк.

Первой в горячую ванну залезла Марта.

* * *

Пока Марта священнодействовала в маленькой темной комнате – выходила только два раза, когда проявлялась и закреплялась пленка, – Бредли сидел у камина, курил и смотрел на языки пламени. Он тоже принял горячую ванну и переоделся в то, что дала ему Марта – в старый спортивный костюм. Сильно болели плечо и голова – последствия аварии. Плечо – полбеды, а вот сотрясение мозга было сейчас очень некстати.

Огонь действовал успокаивающе, это было как раз то, что сейчас ему было нужно: слишком натянуты были нервы, слишком много пришлось пережить за последние сутки. Сейчас он даже старался думать о чем-то отвлеченном. Еще предстояло самое главное… попросту – выжить.

Марта вышла из своей «лаборатории», держа в руках ванночку с водой, в которой плавали фотографии. Как она вошла в комнату, Бредли не видел – он неотрывно смотрел на огонь, – но почувствовал.

– Что-нибудь получилось? – спросил он нарочито безразличным тоном, даже не обернувшись в ее сторону. Бредли загадал: если сейчас Марта не подойдет к нему, значит, у него все получится. Такой усложненный вариант он выбрал специально: испытывал судьбу. Оба раза, когда Марта выходила из комнатки, она подходила к нему сзади, опускалась на колени, обвивала его шею руками и тоже начинала смотреть на огонь.

Марта не подошла. Она остановилась у стола и поставила на него ванночку.

– Иди, смотри…

Бредли взял кочергу, перемешал угли, подбросил в камин несколько поленьев и только после этого, опершись о колени, тяжело поднялся с низенькой табуретки.

Фотографии получились исключительного качества, только то, что увидел на них Бредли, поразило его в буквальном смысле, он даже непроизвольно присвистнул.

– Это хорошо или плохо? – спросила Марта. Она вытерла руки и повесила полотенце на плечо.

Бредли вылавливал из воды снимки, рассматривал их, снова опускал в ванночку и доставал другие.

– Пока не знаю… – Он поднял на нее рассеянный взгляд, словно не понимая, кто перед ним стоит, и только потом сконцентрировал мысль. – Марта, сделай, пожалуйста, кофе.

– Мы что, сегодня спать не будем совсем?

– Спать сегодня не буду я. Чего ты улыбаешься? Ты-то как раз спать будешь. Крепко и без сновидений. Если сегодняшней ночью я смогу связать все концы, этой улыбкой ты мне улыбнешься завтра вечером. Хорошо?

– А если не сможешь?

Бредли шутливо щелкнул ее по носу:

– Тогда того офицера в парадной форме лучше бы ты убила. Еще вопросы есть?

– Дурак… А вопросы, конечно, есть. Только ты ведь сейчас на них все равно не ответишь. Ладно, пойду варить кофе… Только ты уж постарайся связать эти самые концы, а я, так и быть, подожду до завтрашнего вечера.

Утром Бредли позвонил в автомастерскую; Майер был уже на работе.

– Людвиг, через два часа мне необходимо забрать у тебя свою машину.

– Что, планы опять изменились?

– Кардинально. И сегодня мне опять понадобится твоя помощь. Возьми на сегодня у себя день отдыха.

– Боюсь, я не смогу дать на сегодня себе день отдыха, у меня плохое настроение, но я обещаю с собой договориться. Как Марта?

– Ничего, отошла. Сейчас спит. Жалко будить, но придется, ее помощь сегодня мне тоже понадобится. Всё, через два часа она меня привезет. Пока…

– Жду. Твоя машина к этому времени будет готова.

Глава 11

Звонок от одного из оперативников, которые ждали Бредли у его дома, раздался в десять пятнадцать. Начальник оперативного отдела Тэд Карсон поднял трубку.

– Вы были правы, сэр, Бредли появился. Он только что поднялся к себе.

– Все, с этой минуты не спускайте с него глаз. Висите у него на хвосте, как привязанные. Лучше пусть он вас обнаружит, чем вы его потеряете. Не дай вам Бог упустить его!

– Не беспокойтесь, сэр, не упустим.

– Звоните мне при каждом удобном случае.

– Есть, сэр.

Переговорив с оперативником, Карсон оперся локтями о стол и уткнулся лицом в ладони. Так он просидел несколько минут неподвижно, потом потер виски, вынул из папки визитную карточку, снял трубку и набрал номер. Он позвонил инспектору полиции Кэлворту, который занимался делом по убийству Сэдлера.

– Это Карсон. Вчера вы просили позвонить вам… – Фразу он не закончил; собеседник должен был его понять, и он его понял.

– Да, да, я помню. Что-нибудь удалось узнать?

– Это не телефонный разговор, инспектор. Вы можете приехать ко мне? Я не могу отлучиться, может поступить важная информация.

– Буду у вас через сорок минут, – с радостной готовностью отозвался Кэлворт.

К своему дому на Бикмен Плэйс Бредли подошел пешком, свою машину он оставил в квартале.

Несмотря на поднятый воротник старого плаща (тоже снабдила Марта) и надвинутую на глаза шляпу, оперативники узнали его. Как только Бредли скрылся за дверью подъезда, один из них пошел звонить Карсону, второй остался наблюдать; все свои действия они уже обговорили не раз.

Зайдя домой, Бредли с минуту стоял у входной двери: слушал. Потом, не раздеваясь, обошел квартиру, заглянул в ванную, туалет и только после этого полностью переоделся и устало опустился в кресло: бессонная ночь давала себя знать, плечо продолжало болеть, хотя головная боль притупилась. Сонливости он не чувствовал. Скорее наоборот – азарт от смертельно опасной игры, правила которой он скрупулезно разрабатывал и просчитывал прошедшей ночью, мобилизовал всю внутреннюю энергию.

Бредли сидел с закрытыми глазами, расслабившись и откинув голову на высокую спинку кресла. Сейчас он старался о деле не думать: выработанный ночью план уже не давал свободы мышлению. Если в расчетах им была допущена ошибка, то сейчас она уже не всплывет, мысль работала в четко очерченном направлении, поэтому он постарался переключить работу мозга на тему, абсолютно не связанную с последними событиями. Бредли начал вспоминать свое детство, московский двор, мальчишек, с которыми гонял мяч, девочку, с которой сидел за одной партой с четвертого класса и до выпускного вечера, ее звали Рита. Он вспомнил своего классного руководителя, учительницу биологии Валентину Григорьевну. Он вспомнил родителей: отца, маму, то, как они собирались за обеденным столом, вспомнил своего командира роты. Бредли вспомнил свою жену, Дашу, вспомнил, как она говорила, услышал ее голос, смех и вдруг поймал себя на том, что сейчас никак не может вспомнить ее лицо. Он помнил частности – родинку на лбу между бровей, маленький шрам от оспинки на щеке, – а все лицо увидеть не мог.

«Ничего, вот закончится эта командировка – а когда-нибудь она все равно закончится, всё имеет свой конец, – приеду домой, посажу ее перед собой и буду долго смотреть на ее лицо. Так долго, чтобы запомнить его на всю оставшуюся жизнь, чтобы никогда больше не забывать. Сейчас, Дашутка, для нас с тобой главное, чтобы эта командировка не закончилась для меня сегодня. Ну а если не суждено… мое донесение Центр получит в любом случае».

Утром, перед тем как уехать из загородного дома, Бредли вручил Марте запечатанный пакет.

– Вскроешь, если я проиграю. Если же я не проиграю, сегодня вечером ты вернешь мне этот пакет в целости и сохранности. Все подробные инструкции, что тебе надлежит сделать, находятся в нем. Обещай мне выполнить их.

– Я обещаю сегодня вечером вернуть тебе этот пакет в целости и сохранности. Такие, как ты, не проигрывают, – ответила ему Марта.

«Ну, пора…» Бредли поднялся, подошел к телефону и набрал номер.

Инспектор полиции Кэлворт зашел в кабинет Карсона без опозданий, ровно через сорок минут, будто хронометраж пути был им отработан заранее.

– Чем порадуете? – спросил Кэлворт, усаживаясь на тот же стул, на котором сидел накануне.

– Бредли дома. По крайней мере был там, когда я звонил вам.

– Но за это время он мог десять раз уйти оттуда…

– Мог. И, скорее всего, уже ушел. Но мои люди ведут его. Обо всех его перемещениях они будут докладывать мне. Именно это я имел в виду, когда говорил вам, что жду важную информацию. Что вы теперь собираетесь делать?

– Арестовать Бредли при первом же удобном случае. А знаете что… – инспектор подался чуть вперед и вперил взгляд в глаза Карсона. – Вы можете приказать своим людям задержать его? Временно? До моего приезда?

– Без санкции мистера Скоуна? – Карсон в нерешительности покачал головой. – Я не имею права.

– Задержание я возьму на себя и все оформлю, как положено. Ни вы, ни ваши люди нигде даже фигурировать не будут.

Колебания Карсона разрешил звонок внутренней связи. Он поднял трубку и с полминуты слушал, не говоря ни слова и глядя в глаза Кэлворта; тот в свою очередь ожидающе смотрел на Карсона.

– Вот и представился вам удобный случай, инспектор, – проговорил Карсон, опуская трубку на рычаг. – Только что Бредли вошел в здание нашего офиса. Он направился в свой кабинет. Это звонил один из моих людей, которые следили за ним.

Инспектор выпрямил спину, затем медленно поднялся:

– Та-ак… Ну что ж, как говорится, на ловца и зверь… – Он протянул руку, Карсон автоматически пожал ее. – Благодарю за помощь, мистер Карсон. Ее я могу отметить в материалах дела, если пожелаете, конечно.

Карсон высвободил кисть и сказал тоном, не принимающим возражений:

– Я иду с вами, инспектор. В конце концов, я начальник оперативного отдела, и это часть моей работы. – Он открыл сейф, достал оттуда пистолет и засунул за пояс брюк под полу пиджака; цеплять кобуру не было времени.

– А это зачем? – Кэлворт удивленно посмотрел на него.

– На всякий случай. Идемте, инспектор.

Войдя в кабинет, Бредли первым делом открыл форточку. Теплый спертый воздух непроветренного помещения вперемешку с запахом канцелярского клея, бумаги и окурков ударил в нос, будто он не был здесь не сутки, а по меньшей мере неделю.

Бредли обвел взглядом кабинет, вспоминая, не оставил ли он здесь чего-нибудь такого, что не должно попасть в чужие руки: в качестве хозяина сюда он мог больше не вернуться. Тот план, который он разработал ночью, был по своей сути дерзким и в какой-то мере даже авантюрным. В случае несработки на какой-то его стадии Бредли могло грозить все, что угодно, включая арест. Однако в случае успеха он не только оставался вне подозрений, но и мог получить большой кредит доверия, своего рода карт-бланш у руководства в Вашингтоне. Ситуация складывалась положительно, поэтому он решил рискнуть.

Бредли налил стакан воды, но, сделав глоток, вылил ее в цветочный горшок, стоящий на подоконнике: вода в графине, как и воздух в кабинете, была несвежей. Этот цветок достался ему от его предшественника, но Бредли не стал его убирать и ухаживал за растением. «Все живое должно жить. Живое беззащитное – вдвойне».

«Ну что ж, маховик закрутился, и толчок этому кручению дал я. Теперь пусть он догоняет это вращение, иначе бы пришлось мне. Интересно, каким теперь будет его ход? Займет выжидательную позицию? Нет, вряд ли… Сейчас земля под ногами у него тоже горит. А почему – “тоже”? У меня-то как раз земля под ногами не горит, – думал Бредли, глядя, как земля впитывает воду. – Вот только он этого не знает. Он думает, что я загнан в угол. Вот и хорошо, пусть думает, мне это на руку».

Бредли поставил стакан на сейф, открыл его дверцу и вынул из кармана плаща диктофон – не тот, который подарил ему Сэдлер, а свой, служебный, – но убрать его в сейф не успел. Он так и остался стоять с ним в руках перед открытой дверцей – в этот момент в кабинет без стука вошел инспектор и следом за ним Карсон.

– Здравствуйте, мистер Бредли. Я – инспектор полиции Кэлворт. – Он отработанным движением предъявил жетон и кивнул на Карсона. – Этого господина представлять вам не надо. Мистер Бредли, вы задержаны по подозрению в причастности к убийству Пола Сэдлера. Вам зачитать ваши права? – спросил Кэлворт и только тут обратил внимание на диктофон. – Позвольте… – после секундного замешательства инспектор все же забрал его из рук удивленного Бредли и заглянул в сейф. На верхней полке лежал пистолет, его Кэлворт взял уже более решительно. – Все это я пока у вас заберу. Верну сразу, как только сочту это возможным. Что на пленке?

– Пленка чистая, можете проверить. Теперь я могу закрыть сейф?

– Пока – да.

Бредли картинным кивком поблагодарил за выданное разрешение и, запирая дверцу, спросил у Карсона:

– А вы тоже участвуете в задержании?

– Ну… В некотором роде…

– И мистер Скоун знает об этом?

Вместо Карсона ответил Кэлворт:

– Мистер Скоун сейчас узнает об этом. Не соизволите ли вы пройти вместе с нами к нему в кабинет?

– Как раз это я и сам собирался сделать.

Бредли неспешно снял плащ, шляпу, повесил их на вешалку и театральным жестом показал на выход:

– Прошу, господа…

Пока они шли по коридору (Бредли чуть впереди, инспектор с Карсоном – чуть сзади), Бредли спокойно прокручивал в голове ситуацию. Все сходилось, в целом его план срабатывал, за исключением мелких шероховатостей, которые заранее предусмотреть просто невозможно. Однако в данном случае они были, пожалуй, больше на руку. Именно к такому выводу пришел Бредли, подходя к двери приемной.

При виде Бредли, входящего в компании инспектора полиции (его миссис Мейсли знала, видела накануне) и Карсона, на лице секретарши отразилась крайняя степень удивления. Она даже прервала телефонный разговор и несколько секунд просто удерживала трубку, переводя взгляд с одного не другого.

Первым заговорил Бредли. Причем заговорил, понизив голос и заговорщицким тоном:

– Здравствуйте, миссис Мейсли. Вам еще не сообщили последнюю новость? – спросил он, но, видя ее недоумение, дожидаться ответа не стал. – В Вашингтоне наконец-то сообразили, что мне тоже не помешала бы секретарь-красавица вроде вас, и они решили ввести в наш штат новую дополнительную единицу. Сейчас я занимаюсь тем, что подыскиваю кандидатуру.

Бредли проговорил все это без тени улыбки и с такой убедительностью, что и инспектор и Карсон переглянулись и посмотрели на него в изумлении.

– Не-ет… – протянула миссис Мейсли и, прежде чем положить трубку, коротко в нее сказала: – Я перезвоню…

– В таком случае доложите, пожалуйста, мистеру Скоуну, что я прошу срочно принять меня. Эти господа – со мной.

Инспектор усмехнулся:

– Да? А я почему-то думал, что это вы с нами…

– Но мистер Скоун сейчас занят, – в голосе миссис Мейсли еще слышались нотки неуверенности; она чувствовала, что происходит что-то экстраординарное, но что, понять не могла. – У него люди…

– И тем не менее дело настолько срочное и серьезное, что отлагательств не терпит.

– Ну хорошо… – Она в недоумении еще раз обвела всех взглядом и нерешительно нажала кнопку селектора. – Мистер Скоун, здесь мистер Бредли. Он просит срочно принять его. С ним инспектор полиции и мистер Карсон.

– Пусть войдут, – отозвался динамик.

Бредли решительно открыл дверь и вошел, инспектор и Карсон вновь переглянулись и последовали за ним.

Скоун действительно был в кабинете не один: вместе с ним там находились еще два человека – один сидел за столом-приставкой, второй стоял у окна, засунув руки в карманы брюк. Скоун сидел за своим столом.

Действие подошло к кульминации, все участники это чувствовали, вот только развязку этого действия каждый видел по-своему, и никто из них не мог предположить, какой она будет в действительности.

– Кто-нибудь может мне наконец объяснить, что происходит? – не скрывая раздражения, спросил Скоун, как только Карсон плотно закрыл дверь.

– Я могу, сэр, – отозвался Бредли и перевел взгляд на Кэлворта. – Вы позволите, инспектор?

Это уже был перебор на грани фола: в присутствии начальника спрашивать разрешения на свои действия у инспектора полиции – к простой дерзости такое не отнесешь. В обычной обстановке Бредли никогда бы не поступил так, Скоун знал это и поэтому понял: ситуация стала развиваться в том направлении, которого он, Скоун, не понимает и не видит, поэтому реплику Бредли оставил без внимания.

Инспектор на вопрос Бредли ответил ухмылкой:

– Ну что ж, мне тоже интересно будет это услышать.

Бредли вновь, как и у себя в кабинете, отблагодарил его кивком и обратился к Скоуну:

– Эти господа?..

– Сотрудники ФБР: агент Форрест и агент Маклин, – представил присутствующих Скоун, те кивнули в порядке их представления. – Я попросил их приехать сюда по вашей просьбе.

Карсон это уточнение Скоуна пропустил мимо ушей, Кэлворт – нет.

Полчаса назад, перед тем как выйти из квартиры, Бредли позвонил Скоуну и попросил, чтобы тот пригласил сотрудников ФБР. «…Я достал не только доказательства своей невиновности, сэр, но и сведения, которые, на мой взгляд, могут заинтересовать федералов», – сказал он в конце телефонного разговора.

– Сэр, прежде всего я прошу вас простить меня за мою бестактность, но пять минут назад в своем кабинете я был задержан инспектором Кэлвортом и… мистером Карсоном по подозрению в причастности к убийству. Именно поэтому я попросил разрешения у инспектора сделать свое заявление.

Скоун с удивлением и негодованием поднял взгляд на начальника оперативного отдела. С его стороны это было уже не на грани, а за гранью.

– Как это понимать, Карсон?

– Сейчас я все объясню, сэр, – Карсон отошел от двери, обошел сидящего Маклина и подошел к столу Скоуна.

– Это я попросил мистера Карсона помочь мне в задержании Бредли, – пришел на помощь шефу оперативной службы инспектор.

– Мистера Бредли, – поправил Бредли инспектора, – мистера… – Он вновь обернулся к Скоуну. – Я продолжу?

– Да, продолжайте.

Бредли посмотрел на агентов ФБР: ребята – кремень, взгляд – рентген, даже пиджаки не могли скрыть их тренированных мышц, потом перевел взгляд на инспектора.

– Господа, сейчас вам предстоит решить очень непростую задачу. Вам предстоит определить, кому из вас – ФБР или полиции – следует арестовать… – Бредли перевел пристальный взгляд на начальника оперативного отдела, – мистера Карсона.

Карсон побледнел; никто из присутствующих, кроме Бредли, этого, однако не заметил, так как в этот момент в немом оцепенение все смотрели на него.

Выдержав эффектную паузу, Бредли энергично продолжил:

– У меня есть доказательства того, что Пола Сэдлера, в причастности к убийству которого меня подозревают, убил именно Карсон. У меня есть все основания предполагать, что это убийство было совершено им при попытке выведать у Пола Сэдлера информацию секретного характера, так как убитый был задействован в разработке строго секретной программы, проводимой в рамках Отдела специальных операций ЦРУ. Возникает вопрос: с какой целью, для чего, а точнее, для кого, эта информация понадобилась Карсону, – Бредли вынул из кармана фотографии, которые сделала Марта, и выложил их на стол перед Скоуном. – Это – доказательства моей непричастности к убийству. Здесь видно, что когда я уходил от Пола Сэдлера – а я с ним действительно встречался незадолго до убийства, – он оставался жив. Отсюда же видно, что после моего ухода к Сэдлеру пришел Карсон. Отсюда же видно… впрочем, вы все сами увидите на снимках. А вот по этому, – на стол Скоуна Бредли положил фотокассету с проявленной Мартой пленкой, – можно определить хронологию происходящих событий; это видно из очередности кадров на пленке. Фотокамера, которая все это зафиксировала и из которой я вчера вынул эту пленку, и сейчас находится в коридоре квартиры Сэдлера, в нише за картинкой. Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать. Если у вас есть ко мне вопросы, господа, то я готов на них ответить.

Бредли закончил говорить, посмотрел на каждого из присутствующих и остановил свой взгляд на Карсоне: тот был белее мела. Он стоял и не мигая сверлил взглядом Бредли.

Тишина, воцарившаяся в кабинете после того, как замолчал Бредли, была звенящей. Было слышно только шуршание фотографий, которые просматривал Скоун. Длилось это довольно долго. Все пытались осознать то, что только что услышали, и понять, что же теперь каждому из них надлежит делать.

– А вы сами-то, мистер Бредли, откуда узнали, что Сэдлер занимался секретными разработками? – нарушив наконец эту тишину, спросил агент Форрест, по-прежнему стоявший у окна.

– Он работал в этом направлении по моему приказу, – отрезал Скоун, не отрываясь от снимков.

– А от кого вы получили ключи от квартиры Сэдлера? – Этот вопрос задал второй агент. Агент Маклин. – Ведь для того чтобы вынуть эту пленку из фотокамеры…

– От того же, от кого узнал о скрытой фотокамере. От самого Сэдлера, – не дал ему закончить вопрос Бредли. – Он чего-то опасался – теперь-то понятно чего – и передал одну связку дубликатов ключей мне. Там была еще одна, я выбрал эту. – Бредли выложил на стол связку «не совсем качественную».

– Все правильно, – подтвердил слова Бредли инспектор Кэлворт. – Та связка ключей находится у нас. Мы нашли ее во время осмотра места происшествия на столике, рядом с пустой бутылкой из-под виски.

– Кстати, эту бутылку принес я, – заметил Бредли и улыбнулся инспектору с явной насмешкой. – Вы нашли на ней мои отпечатки пальцев?

– Да ладно вам… – инспектор отодвинул от стола-приставки стул и сел. – Вы сами во всем виноваты. Если бы сразу пришли к нам и все рассказали…

«А как бы я замотивировал утечку информации о плане “Дропшот” и о программе “Ультра” в Москву, дорогой инспектор? Ведь рано или поздно в ЦРУ об этом станет известно, а тогда мое имя обязательно всплыло бы снова». Так Бредли подумал, а сказал он совсем другое: