Текст книги "Пятница, 13 число (сборник)"

ПЕРВЫЙ. Променял театр на эстрадную похлебку? Предатель!

ВТОРОЙ. Я устал от твоего пафоса. Я просто хочу жить как человек, чтобы у жены была шуба, у ребенка – компьютер, чтобы я не занимал ни у кого до получки.

ПЕРВЫЙ. Брут… Значит, в театре тебя недооценили, нигде твоего портрета не повесили. Как ты ни накалялся, а не прилетели на твой призывный свет бабочки, не налил тебе никто на халяву водочки. Что молчишь?

ВТОРОЙ. С тобой бесполезно говорить. Ты, кроме театра, ничего не знаешь. Ты же жизни не знаешь.

ПЕРВЫЙ. Иуда!.. Проститутка!.. Я тебя породил, я тебя и убью! (Снимает со стены ружье, целится во Второго.) Молись!

ВТОРОЙ (Автору, виновато). Театр.

ПЕРВЫЙ. Молись! За измену делу театра, за разнузданный, неприкрытый эгоизм…

АВТОР. Не надо, не цельтесь!

ВТОРОЙ. Это бутафорское ружье.

ПЕРВЫЙ (Автору). Что? (Поворачивается к нему, не отнимая приклада от плеча.)

Автор мечется под дулом ружья.

Что вы сказали?

АВТОР. Уберите ружье! Я не люблю, когда в меня целятся!

ПЕРВЫЙ. Почему?

АВТОР. Не люблю, и всё!

ПЕРВЫЙ. Суеверный, что ли?

АВТОР. Нет, я убежденный атеист. Просто не люблю.

ПЕРВЫЙ. Ну, извините. (Опускает ружье.)

ВТОРОЙ (Автору). И так каждый день. «Театр выше жизни». «Театр – это осмысленная жизнь».

ПЕРВЫЙ (наставляет на Второго ружье). За глумление над святым. За измену будущему!.. Привести приговор в исполнение. (Нажимает на спусковой крючок.)

Слышен щелчок.

Осечка. Твое счастье, гадёнок.

АВТОР (отбирает у Первого ружье). Всё. Ни один человек не имеет права распоряжаться жизнью другого человека. Даже на сцене, даже в шутку. (С любопытством осматривает ружье, нажимает на спусковой крючок.)

Гремит выстрел. Все замирают в оторопи.

ВТОРОЙ (Первому). Ты мог убить меня. Ты мог бы убить меня!

ПЕРВЫЙ. Меня бы оправдали. Может, даже наградили бы.

АВТОР. Почему оно выстрелило?

ПЕРВЫЙ. Оно выстрелило, потому что было заряжено.

ВТОРОЙ. Кем?

ПЕРВЫЙ (пожимает плечами). Может, Сергей Константинович что-то задумал.

ВТОРОЙ. Передай ему, что я уволился.

ПЕРВЫЙ. Нет! Не уволился. Театр отверг тебя как инородное тело, несовместимое с его жизнедеятельностью. (Чихает.) Правда. (Достает платок.)

На пол падает бумажка.

Вот тебе вчерашняя записка из зала.

ВТОРОЙ (читает). «Звукорежиссеру. Дорогой друг, не знаю вашего имени-отчества, может быть, это и хорошо – вы для меня навсегда останетесь безвестным героем, одним из тех, чьими трудами жив наш великий театр. То, что вы делаете с вашей устаревшей аппаратурой, – чудо. Знаю, что ваша зарплата невелика, а значит, это не только чудо, но и подвиг… Бесы не дремлют, соблазны кишат вокруг нас, не поддавайтесь им, служите высокому. Вы – святой! Святые должны нести свой крест до конца – больше некому. Помните: в начале было слово. Произнесенное слово – это звук. Звук – главное в театре».

ПЕРВЫЙ. А свет?

ВТОРОЙ. Написано «звук». (Читает.) «Звук – главное в театре».

ПЕРВЫЙ. Дальше, дальше.

ВТОРОЙ (читает). «Звук – главное в театре. Пусть материально вы оскорблены и унижены, пусть хрюкают вам вслед сытые, знайте: раскаявшаяся, благодарная Россия еще принесет живые цветы на вашу могилу».

Автор растроган, промокает глаза.

Дальше неразборчиво… «Россия… Россия еще поставит памятник неизвестному звукорежиссеру. Вам памятник».

АВТОР. Вот так надо жить. Только так! И поставят памятник. А это уже бессмертие. А мы – ни богу свечка, ни черту кочерга, всё сомневаемся, выгадываем, подсчитываем. Всё из-за денег. Мы готовы жить праведно, но нам бы сперва денег побольше. Без денег мы в святые не пойдем.

ВТОРОЙ. Я – проститутка, я – Иуда.

ПЕРВЫЙ. Перестань, возьми себя в руки!

ВТОРОЙ. Я засомневался, заколебался.

ПЕРВЫЙ. Ничего. И на старуху бывает проруха. Это жизнь незаметно подкралась и застала тебя врасплох.

ВТОРОЙ. У жены недавно кошелек вытянули, теща свой сама потеряла. У матери в деревне картошку жук сожрал…

ПЕРВЫЙ. Он американец.

ВТОРОЙ. Кто?

ПЕРВЫЙ. Жук. Он из штата Колорадо. Холодная война не кончилась.

ВТОРОЙ. Сын на велосипеде катался, задавил какого-то щенка, тот шестьсот долларов стоит…

ПЕРВЫЙ. Дороже человека.

ВТОРОЙ. Цены опять поползли вверх…

ПЕРВЫЙ. Черт с ними, с ценами. У них своя жизнь, у нас своя. Мы должны думать о будущем, об идеальном театре. Идеальный театр родит идеального зрителя… потом двух, трех… сотни, миллионы! Идеальные люди построят идеальную жизнь! В ней не будет места ни зависти, ни деньгам, ни ценам. Ради этого стоит жить!

АВТОР. Я с вами!

ПЕРВЫЙ. Спасибо.

ВТОРОЙ. И я.

ПЕРВЫЙ. Спасибо. Впереди долгий, трудный путь. Я знаю, что нужно сделать в первую очередь.

АВТОР. Что? Скажите нам – что?!

ПЕРВЫЙ. Армия чем сильна?

ВТОРОЙ. Правильно! Надо вооружаться.

ПЕРВЫЙ. Армия сильна присягой. Тайные общества сильны клятвой. Мы должны собраться в кулак, чтобы ничто в жизни не могло поколебать нас. Мы должны дать клятву!

АВТОР. Позвольте, я вас обниму. (Обнимает Первого.) И вас. (Обнимает Второго.) Это прекрасно! То, что мы затеваем, прекрасно. (Промокает глаза.) Раньше дашь себе слово и тут же нарушишь его, потому что без клятвы. А клятва – это прекрасно. (Второму, раскрыв объятия.) Позвольте мне…

ВТОРОЙ. Не надо, хватит. (Первому.) Какую клятву?

ПЕРВЫЙ. Простую. Клянусь верой и правдой служить театру… не зная ни сна, ни роздыха.

АВТОР. Ни сна, ни роздыха.

ВТОРОЙ. Ни сна, ни роздыха.

ПЕРВЫЙ. А если я нарушу эту мою клятву… то будь я проклят.

АВТОР. Будь я проклят!

ВТОРОЙ. Будь я проклят!

ПЕРВЫЙ. Всё.

ВТОРОЙ (торжественно). Всё!

ПЕРВЫЙ. Да всё.

ВТОРОЙ. Да всё!

ПЕРВЫЙ. Кончилась клятва.

АВТОР. Насчет «ни сна, ни роздыха» – условно, да? Отдыхать-то нужно. Тем более если случай подвернется. Я на днях познакомился с директором легочного санатория в Сочи. Он сказал: «Приму по высшему разряду, только обратитесь к знакомому врачу, пусть врач найдет у вас в легких что-нибудь, чего там нет. Дальше – мое дело». Сегодня получу направление, поеду в Сочи.

ВТОРОЙ. С женой?

АВТОР. Разумеется. Только с женой. Она у меня необыкновенный человек. Она даже не человек! Она – ангел. Вы не поверите, но она – ангел.

Первый и Второй снисходительно улыбаются.

Описать ее невозможно. Вот представьте себе, я прихожу домой… (В сторону.) Лиза!

Вся в белом, с крылышками на спине выпархивает Лиза.

ЛИЗА (подбегает к Автору). Лёва, мой милый! (Кладет голову ему на грудь.) Я места себе не нахожу, я вся извелась. Ты обещал быть в четыре, уже пятнадцать минут пятого…

АВТОР. Образумься, Лиза. Перед людьми неудобно.

Лиза кивает Первому и Второму, те в ответ раскланиваются.

Ну что такое пятнадцать минут?

ЛИЗА. Это вечность! Я уже собралась обзванивать больницы и морги, я не знала, что и подумать.

АВТОР. Да господи, что со мной может случиться?

ЛИЗА. Не говори так! Не зови беду. Вспомни, где ты живешь и когда. Ты на улице, рядом с тобой оказался депутат, в него стреляют и промахиваются, потому что сейчас все всё делают не так, как надо, кругом халтура. Маршрутки на полном ходу переворачиваются, самолеты падают, дороги проваливаются, склады взрываются – всё что угодно. А ты такой невезучий. Ты обязательно сядешь в маршрутку, которая поедет мимо склада, в это время на склад упадет самолет. Дай я взгляну на тебя… Ну вот!

АВТОР. Что?

ЛИЗА. Ты утомлен, под глазами тени. Боже мой, опять эти тени! Поди ляг.

АВТОР. Я не хочу.

ЛИЗА. Умоляю тебя!

АВТОР. Хорошо, хорошо, не нервничай.

ЛИЗА. Чего ты хочешь: воды, вина… любви?

АВТОР. Не знаю.

ЛИЗА. Значит, всё вместе. Хорошо, только пойду надену твой любимый пеньюар. (Уходит.)

ПЕРВЫЙ. Если бы рассказывал кто другой, я бы не поверил.

ВТОРОЙ. Лев Николаевич врать не будет.

ПЕРВЫЙ. Он и не умеет. Женщина-мечта. Лет через двести все будут такими. (Автору.) Примите мою белую зависть.

ВТОРОЙ. И мою черную.

АВТОР. Спасибо. Конечно, еду в Сочи с женой. Знакомый врач обещал найти такую болезнь, при которой медицина рекомендует одному из родственников находиться постоянно рядом.

ВТОРОЙ. Иначе плохо кончится?

АВТОР. Да, могут начаться необратимые процессы, которые не всегда совместимы с жизнью. Но жена не знает о моей затее, это для нее сюрприз.

Звонит мобильный, все трое хватаются за телефоны.

АВТОР. Да, Лизок… Перевела со словарем? Молодец! Умница! И что?.. Дядя себя прекрасно чувствует? Вот видишь, что значит со словарем… И что просит?.. Взаймы? Дождись соседа, пусть он переведет… Что ты торопишься?.. Забыла про соседа? Не забывай. Целую. (Выключает телефон.) Дядя объявился в Америке, я его совершенно не помню… Друзья мои! Вот мы только что дали клятву верности святому делу!

Звонит мобильный, все хватаются за телефоны.

Алло… Борис Ильич?.. Тысяча? Другой разговор. (Смотрит на часы.) Буду. (Первому и Второму.) Через час совещание в Союзе писателей.

Первый и Второй отчужденно молчат.

Звонил Борис Ильич. Это… секретарь Союза писателей… Что-то стряслось в Союзе… Что-то не так с мировой литературой. (Смотрит на часы.)

Первый и Второй переглядываются.

ПЕРВЫЙ. Вот вы все время на часы смотрите. Это значит, что у вас нервы не в порядке.

ВТОРОЙ. Сейчас у всех нервы не в порядке. (Автору.) Вот клянусь вам! Еду тут в трамвае – эсэмэска: «У вас в Америке дядя объявился». Почти ваша история, в Америке дядя какой-то.

ПЕРВЫЙ. У тебя в Америке дядя?!

ВТОРОЙ. Да.

ПЕРВЫЙ. Я не знал.

ВТОРОЙ. Я сам не знал. Ну вот, сообщение: «У вас в Америке дядя объявился».

ПЕРВЫЙ. Откуда он взялся?

ВТОРОЙ. Почем я знаю? Вот – «У вас в Америке дядя».

ПЕРВЫЙ. Со стороны отца или матери?

ВТОРОЙ. Отца.

ПЕРВЫЙ. У тебя отец был?!

ВТОРОЙ. Был.

ПЕРВЫЙ. Я не знал.

ВТОРОЙ. Ну вот – «В Америке дядя… царствие ему небесное, оставил вам десять миллиардов долларов». Спрятал поскорее телефон, опять сообщение: «У вас в Японии тетя».

ПЕРВЫЙ. У тебя в Японии тетя?!

ВТОРОЙ. Да.

ПЕРВЫЙ. Я не знал.

ВТОРОЙ. Никто не знал. Она сама не знала. «У вас в Японии тетя, земля ей пухом, оставила вам двадцать миллиардов и остров в хорошем состоянии». Обрадовался, конечно. Думаю: у меня теперь шейхи в прислуге будут, у меня Чубайс будет в коридоре стоять, свет включать-выключать.

АВТОР (смотрит на часы). Я опаздываю, мне надо идти.

ПЕРВЫЙ. Анекдот последний слышали?

АВТОР. Слышал.

ПЕРВЫЙ. Женщина останавливает такси, спрашивает: «Сколько до Тверской?» Водитель: «Двести рублей». Она: «А вместе с мужем?» Таксист: «Все равно двести». Она поворачивается к мужу: «Я же говорила тебе, что ты ничего не стоишь». (Смеется.)

АВТОР. Мне надо идти. (Хочет уйти, натыкается на Второго.)

ВТОРОЙ (пристально смотрит на Автора). Не может быть!

АВТОР. Что?

ВТОРОЙ. Боже мой!

АВТОР. Что?

ВТОРОЙ. Боже ты мой!!!

ПЕРВЫЙ. Ну надо же как бывает!

АВТОР. Что бывает?

ПЕРВЫЙ (Второму). Что бывает?

ВТОРОЙ. Откуда я знаю. (Смотрит на Автора.) Боже мой!

АВТОР. Что происходит? Вы можете сказать?

ПЕРВЫЙ. Видите ли, в чем дело… Дело в том… Дело заключается в том… что он…

АВТОР. Что он?

ПЕРВЫЙ. Художник.

ВТОРОЙ. Я?!

ПЕРВЫЙ. Да.

ВТОРОЙ. Да.

ПЕРВЫЙ. Сейчас работает над картиной «Утро стрелецкой казни».

АВТОР. Зачем же? Суриков нарисовал уже.

ПЕРВЫЙ. У него свое ви́дение. И в сегодняшнем варианте лица должны быть сегодняшними. Помните стрельца с огненными глазами? Вот вас на его место. А вообще он – портретист, можете заказать ему свой портрет. Недорого стоит… шестьдесят тысяч долларов. Хорошие отзывы имеет. От Софи Лорен, Роберта де Ниро, Джека Николсона, Лужкова, Путина.

АВТОР. Вы – Никас Сафронов?!

Второй уже стоит за мольбертом, который обращен к зрителям, выводит там «точку, точку, два крючочка».

ПЕРВЫЙ. Да, это он. Василий, тебя спрашивают: «Ты – Никас Сафронов?»

ВТОРОЙ. Я. (Автору.) Я сперва набросаю ваш портрет. Подойдите поближе, пожалуйста, и не шевелитесь.

АВТОР (подходит). Вот не ожидал встретить вас здесь. (Смотрит на часы.)

ВТОРОЙ. Не шевелитесь!

Автор замирает. Тишина. Второй вдохновенно рисует. Первый заходит ему за спину, любуется портретом.

ПЕРВЫЙ. Вот Бог талант дал человеку!.. Как живой на портрете!.. Сразу суть схватил, волю, любовь к людям.

АВТОР. Мне можно посмотреть?

ВТОРОЙ. Нельзя!

Звонит мобильный, все трое хватаются за телефоны.

ПЕРВЫЙ. Да… Серьезно?.. Почему?.. Хорошо. (Второму.) Замена. Труп на халтуре, пойдет «Вий» Гоголя. (Осматривает сцену.) Как есть, так пусть и будет.

АВТОР (смотрит на часы). Всё-таки надо бежать. Я не могу пропустить совещание в Союзе писателей.

Второй достает мобильный телефон, отходит к кулисе, на ходу набирает номер. Звонит телефон у Автора.

АВТОР. Алло.

ВТОРОЙ. Лев Николаевич?

АВТОР. Да, я.

ВТОРОЙ. Здравствуйте. Не узнаёте?

АВТОР. Голос знакомый, как будто только что разговаривал с вами, но не узнаю. Значит, скоро разбогатеете.

Увлечены разговором, ходят по сцене, стоят рядом, расходятся.

ВТОРОЙ. Это Айвазовский из «Игрек-банка».

АВТОР. Вот видите – уже разбогатели!

ВТОРОЙ. Мы на банкете познакомились.

АВТОР. Да, да, припоминаю.

ВТОРОЙ. Я ваш поклонник.

АВТОР. Спасибо.

ВТОРОЙ. Не могли бы вы выступить у нас за десять тысяч долларов?

АВТОР. Смог бы! Мог бы! Могу! А когда?

ВТОРОЙ. Сегодня вечером. Аванс пять тысяч долларов я вам завезу. Вы где сейчас находитесь?

АВТОР. Я?! Я сейчас нахожусь… О господи!.. В драматическом театре.

ВТОРОЙ. Ждите, я мигом.

Оба выключают телефоны.

ПЕРВЫЙ (Автору). Приятные новости?

АВТОР. Да. Вы знаете, все-таки жизнь прекрасна! Она не часто улыбалась мне, обманывала, ставила подножки, мордовала почем зря, но ничего. Тем более теперь все будет по-другому. (Промокает глаза.) Сейчас придет человек. Кстати, нужно, чтобы его пропустили на вахте.

ВТОРОЙ. Как фамилия?

АВТОР. Айвазовский.

ВТОРОЙ. Не беспокойтесь. (Кричит в сторону.) Айвазовского пропустите!

АВТОР. Мой поклонник. Большой человек в банке. Очень большой. Второй или третий.

ВТОРОЙ. Да вы что?!

АВТОР. Да.

ВТОРОЙ. Миллионер?

АВТОР. Миллиардер! Просто влюблен в меня, не пропускает ни одного концерта.

ВТОРОЙ. Серьезно?

АВТОР. Да. Теперь вот решил спонсировать меня.

ВТОРОЙ. Поздравляю!

АВТОР. Спасибо.

ПЕРВЫЙ. Может, по этому случаю?..

АВТОР. Что?.. Нет, нет, я не употребляю, и потом, просто не успеем.

ВТОРОЙ. Плохо вы еще театр знаете. (Скрывается за кулисой, тут же выходит с подносом, на нем бутылка, три стакана, закуска. Автору.) Милости просим.

АВТОР. Я не буду.

ВТОРОЙ. Тогда и я не буду. (Разливает водку по стаканам.)

АВТОР. Я сегодня обещал жене…

ПЕРВЫЙ. Ты смотри-ка! И я сегодня обещал жене.

ВТОРОЙ. А кто сегодня не обещал жене? (Раздает стаканы. Автору.) Вам-то чего бояться?

АВТОР. Чего? (Делает два шага к кулисе.) Лиза, это я.

ЛИЗА (в черном, с рожками, с хвостом). Явился?! Ах ты гадина! Свинья! Выглядишь как свинья, глаза у тебя свинячьи, совести у тебя как у свиньи. Взгляни на часы, свинья!

АВТОР. Лиза, я встретил друзей.

ЛИЗА. У тебя нет друзей, все твои друзья на кладбище с одним диагнозом – цирроз печени.

АВТОР. Ну зачем ты так? Я не пил.

ЛИЗА. Пьет человек, ты лакал!

АВТОР. Тебя послушать, можно подумать, что я потерял человеческий облик. Эти твои вечные гиперболы! Повторяю: я не пил.

ЛИЗА. Скажи: «Корабли лавировали, лавировали, но не вылавировали».

АВТОР. Корабли лавировали, лавировали…

ЛИЗА. И что?

АВТОР. И всё. И не смогли.

ЛИЗА. Что не смогли?

АВТОР. Выловиловать… Лиза, я просто устал!

ЛИЗА. Дыхни.

АВТОР. Перестань. Это неинтеллигентно. Нельзя физические недостатки речи принимать за духовные. Не все склонны к декламации.

ЛИЗА. На тебя люди смотрят, ты – писатель. Кто из писателей напивался до такого состояния – Пушкин, Толстой, Чехов?

АВТОР. Не святотатствуй.

ЛИЗА. Кто из них страдал алкоголизмом?

АВТОР. Я не страдаю алкоголизмом!

ЛИЗА. Но не вылавировали.

АВТОР. Но не выливаливали. Это ни о чем не говорит.

ЛИЗА. Я отдала тебе лучшие годы жизни.

АВТОР. Сейчас у всех худшие. Ну не можешь ты понять, что такое друзья, имей хотя бы какое-то снисхождение, милость к падшим.

ЛИЗА. Меня бросает в дрожь от одного твоего прикосновения!

АВТОР. Я лягу спать в другой комнате.

ЛИЗА. Сегодня ночью, когда ты заснешь, я свяжу тебя по рукам и ногам, оболью холодной водой…

АВТОР. Что за дикие фантазии?

ЛИЗА. И выпорю как сидорову козу! (Направляется за кулису.)

АВТОР (вслед). Но не вылавировали!

ЛИЗА (останавливается). Поздно. Слишком поздно. (Уходит.)

ВТОРОЙ. Мы всё судим о театре, о жизни, а толком ничего не знаем даже о любимой женщине.

ПЕРВЫЙ. Да, это горькая правда. Моя сказала: «Придешь выпивши – убью». Вообще она слов на ветер не бросает.

ВТОРОЙ (Автору). Практически мы сейчас выпиваем с покойником. (Первому.) Упокой, Господи, душу твою.

АВТОР (Первому). Царствие небесное. (Хочет чокнуться.)

ВТОРОЙ (останавливает его). Не надо, не чокаются.

Все выпивают. Второй разливает остатки водки по стаканам.

АВТОР. Я категорически не буду!

ПЕРВЫЙ. И я категорически.

ВТОРОЙ. Тогда и я категорически.

Чокаются, пьют.

АВТОР (смотрит на часы). Где же он?

ВТОРОЙ. Придет. Я, Лев Николаевич, одного только не понимаю.

ПЕРВЫЙ. Да, тут вот не совсем ясно.

АВТОР (Первому). Про что вы?

ПЕРВЫЙ (Второму). Про что мы?

ВТОРОЙ (Автору). Что вы с вашим талантом делаете на эстраде? Разве вам там место? Ваше место в театре. Вы обязаны влиять на будущее. Тогда будущее отблагодарит вас.

АВТОР. Будущее на настоящее не влияет.

ВТОРОЙ. Не скажите. Вот вы представьте себя беременной женщиной.

АВТОР. Кем?

ВТОРОЙ. Беременной женщиной. А ваша жена – ваш муж.

АВТОР. Не могу.

ВТОРОЙ. А-а-а! Тогда нечего и спорить.

ПЕРВЫЙ. Вы говорите: будущее на прошлое не влияет. А сколько раз у нас историю переписывали?.. Каждой будущей власти нужно свое хорошее прошлое.

АВТОР. Я не отрекаюсь от театра, но у меня совершенно нет опыта в драматургии.

ПЕРВЫЙ. Опыт – дело наживное.

ВТОРОЙ. Мы подскажем. Главное – верно выбрать тему. О чем сейчас важно сказать людям? Что главное в их жизни?.. В чем смысл жизни?.. В чем он?

ПЕРВЫЙ. Важно не принять ерунду за главное. Нужно научиться сравнивать неброское, но важное с ярким, но пустым. На каком-то живом примере. Чтобы люди поняли, что на самом деле важно, чтобы они научились думать.

АВТОР. Вот что важнее, секс или в гости сходить?

ВТОРОЙ. Секс.

АВТОР. В гости сходить.

ВТОРОЙ. Да вы что?!

АВТОР. В гости-то мы хоть каждый день! И в гости же не на десять минут идешь.

ВТОРОЙ. Ну да…

АВТОР. И не к одним и тем же все время.

ВТОРОЙ. Ну да…

АВТОР. В гости не смог пойти – ну и ладно. Не смог и не смог, никто на тебя косо не посмотрит. А секс у нас как-то… не так. Как телевизор. Хочешь не хочешь, а смотришь. Выключил, думаешь: чего смотрел? Секс…

ПЕРВЫЙ. Спасибо, спасибо. Достаточно. Понимаете, в чем дело… Это все чистая эстрада, репризки. Где конфликт? За чем следить зрителю? Зритель не участвует в действии. А театр говорит своему зрителю: участвуй, думай, тянись, старайся понять замысел режиссера. А это непросто.

ВТОРОЙ. Сейчас такие спектакли есть – вообще ничего не поймешь.

ПЕРВЫЙ. Подожди.

ВТОРОЙ. Режиссер сам иногда не понимает, что он поставил.

ПЕРВЫЙ. Да подожди ты! (Автору.) Театр сегодня требует от зрителей ассоциативного мышления. Вот у нас сейчас Отелло выходит на сцену голый.

АВТОР. Как голый?!

ПЕРВЫЙ. Голый.

АВТОР. Совсем?

ПЕРВЫЙ. Совсем. Театр шел к этому тысячу лет. Он говорит: зритель, ты не на эстраде, следи не за рефлексией плоти, а за жизнью духа. Дездемона выходит в чем мать родила – это протест против ханжества, лицемерия современного общества, против незаконного обогащения кучки жуликов и обнищания миллионов. Кассио выходит без исподнего…

АВТОР. А Кассио по случаю чего?

ПЕРВЫЙ. Ему не долго осталось до пенсии. Это протест против монетизации льгот. Яго в спектакле прикрыт одной шпагой…

АВТОР. Против дедовщины в армии!

ПЕРВЫЙ. Да! Вы поняли. Прекрасно. Театр старается ответить на все вопросы, которые задает жизнь.

ВТОРОЙ. Вот у меня вчера вычли из зарплаты пятьсот рублей. Я молчу. Почему?

ПЕРВЫЙ. Подожди. (Автору.) На эстраде какая главная тема?

ВТОРОЙ. У них главная тема – основной инстинкт. И все песни об этом, и юмор ниже пояса.

ПЕРВЫЙ. Есть темы гораздо более важные, чем основной инстинкт.

АВТОР. Я согласен. Мы всё развлекаем публику, идем на поводу у нее и ни слова о главном. Сегодня за нашу эстраду стыдно. Ужасно стыдно.

ВТОРОЙ (Автору). Извините. Одну минуту. (Отводит Первого на авансцену.) Всё, он наш. Сейчас еще немного нажмем, похвалим – и он наш. (Отводит Первого на место.)

ПЕРВЫЙ (Автору). Мы обязаны изменить всё к лучшему. Театр в авангарде борьбы со злом. По пока театр окончательно не победил жизнь, которая полна коварства, которая каждую минуту готова подкрасться с какой-нибудь каверзой, до тех пор никто не имеет права стоять в стороне… Хорошо бы сразу взяться за крупную тему. Что-то про власть.

ВТОРОЙ (Автору). Есть у вас что-нибудь про крупную власть?

АВТОР. Есть про мелкую.

ВТОРОЙ. Про мелкую не годится.

ПЕРВЫЙ. Ну-ка, ну-ка почитайте. Интересно.

АВТОР (достает текст, читает). «Старший по подъезду».

ВТОРОЙ. Молодец! Умные поймут, подъезд – это государство.

АВТОР. Нет, подъезд – это подъезд. Зачем вы приписываете мне то, чего нет? (Читает.) «Я – старший по подъезду. Уже второй срок. По уставу больше нельзя».

ВТОРОЙ. Устав – это конституция. Молодец! Тонко.

АВТОР. Нет, устав – это устав, и больше ничего. (Читает.) «Через месяц надо передать власть преемнику. Всегда у нас больной вопрос».

ВТОРОЙ. Посадят.

АВТОР. За что?

ВТОРОЙ. За намеки. Но ничего, на ваше место придут другие.

ПЕРВЫЙ. Не обращайте внимания, читайте.

АВТОР (читает). «Я-то с удовольствием, но кому передать? Есть три-четыре человека. Один тупой. Абсолютно! Совсем не понимает, о чем с ним говорят. Скажешь ему: «Добрый день», а он: «Не воруй!»

ВТОРОЙ. Молодец! Проворовались все. Здо́рово!

АВТОР (читает). «На Пасху – главный наш праздник нынче – говорю ему: «Христос воскресе!» А он: «Не воруй!»

ВТОРОЙ. Посадят точно!

АВТОР. За что?

ВТОРОЙ. Там скажут, за что.

АВТОР. Я не буду читать.

ПЕРВЫЙ. Да читайте!

АВТОР. Ну а что он: посадят, посадят?..

ПЕРВЫЙ. Не обращайте внимания.

АВТОР (читает). «Еще есть молодой парень. Умница, ничего не скажу, но в нравственном отношении одно слово – гнойник. Днем читает Антона Павловича Чехова, вечером – в баню с проститутками. Сынишка мой узнал их, проституток».

ВТОРОЙ. Проститутки – это намек на власть.

АВТОР (читает). «Еще есть женщина, врач в сумасшедшем доме».

ВТОРОЙ. Сумасшедший дом – точно намек на власть!

АВТОР. Я не буду больше читать. (Прячет текст.)

ВТОРОЙ. Почему это вы не будете больше читать?

АВТОР. Не хочу.

ВТОРОЙ. Испугались? Чудак вы человек. О вас же песню сложат. И на могиле всегда будут лежать живые цветы.

АВТОР. На какой могиле?

ВТОРОЙ. На вашей.

АВТОР. Я не люблю, когда живые цветы на моей могиле.

ВТОРОЙ. Но тогда как мы изменим будущее?

АВТОР. Зачем менять будущее?

Долго в упор смотрят друг на друга.

ВТОРОЙ. Что вы решили?

АВТОР. Я решил окончательно и бесповоротно – я ухожу.

ПЕРВЫЙ. А банкир?

АВТОР. Банкир – это опять какая-то ошибка. (Уходит.)

ВТОРОЙ. Всё напрасно, всё пошло прахом. Полтора часа бились с ним!

ПЕРВЫЙ. Что-то сделали не так.

ВТОРОЙ. Всё коту под хвост. Что теперь?

ПЕРВЫЙ. Надо подумать в спокойной обстановке.

Звонит мобильный.

Да… Серьезно? Почему?.. Хорошо. (Второму.) Замена. Вий вчера был в гостях, сегодня не может поднять веки. Пойдет «Карлсон и Малыш».

ЗАНАВЕС