Электронная библиотека » Анатолий Вассерман » » онлайн чтение - страница 12


  • Текст добавлен: 1 ноября 2022, 21:02


Автор книги: Анатолий Вассерман


Жанр: Экономика, Бизнес-Книги


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Многочастичные взаимодействия

Общество – сумма не личностей, а их взаимоотношений

Спорить люблю с детства. В институтские годы даже тренировался (под руководством основателя советской школы системологии Авенира Ивановича Уёмова) вести научный – нацеленный на выяснение истины – спор. Понятно, в моём блоге http://awas1952.livejournal.com споры – в основном почти без моего вмешательства – идут почти непрерывно. Недавно в одном споре нежданно обнаружил: мысль, очевидная мне ещё, кажется, до изучения обществоведения в выпускном классе, не только не очевидна оппоненту, но и вызывает его резкое неприятие. Причём вопрос прямо касается хозяйственной жизни.

То и дело напоминаю себе и другим слова Аристотеля Никомаховича Стагирского: «Человек – общественное животное». Мы формируемся в обществе, воспитываемся на всём накопленном обществом (Владимир Ильич Ульянов, считая коммунизм высшей формой общества, а коммунистов образцовыми членами общества, сказал: «Коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество»), используем в работе созданное и придуманное (лозунг интеллектуальной собственности, требуя неукоснительной оплаты каждого подобия мысли, грозит вовсе парализовать доступ к придуманному) всем обществом. Но куда важнее хозяйственная сторона той же медали. Разделение труда повышает его производительность. Поэтому каждый из нас, живя в обществе, делает – в том числе и для других – и получает – в том числе и от других – несравненно больше, чем мог бы сделать и получить в одиночку. Общество – условие жизни каждого из нас.

Но что такое – общество?

Модные ныне концепции неограниченной экономической – либертарианство – и политической – либерализм – свободы личности рассматривают общество просто как сумму личностей. Каждая личность может свободно – по взаимному согласию – взаимодействовать с другими. Результаты взаимодействий столь же свободно – по взаимному согласию – делятся между личностями. Вроде бы всё просто, логично, удобно и взаимовыгодно.

До тех пор, пока взаимодействие ограничивается двумя личностями. Но даже в классическом моногамном браке личностей очень редко остаётся две. Например, на взаимоотношения супругов зачастую заметно влияют родня и знакомые. Но даже если забыть серии анекдотов «зять и тёща» и «муж вернулся из командировки на день раньше», цель брака – дети (в связи с чем гомосексуальные связи не вправе рассчитывать на те права, какие общество даёт браку именно ради упрощения задачи пополнения общества). А ребёнок не только воспитывается отцом и матерью, но ещё и наблюдает их взаимоотношения и на основе этих взаимоотношений сам учится будущему семейному поведению (людям, воспитанным в неполной семье или гомосексуальной паре, заметно труднее в ходе построения собственной семьи). Родители же не всегда сходятся во взглядах на воспитание ребёнка, что может породить конфликт или совместное творчество. Даже в элементарной ячейке общества невозможно ограничиться только парными взаимодействиями: каждое из них самим фактом своего наличия влияет на все остальные.

Всякому знакомому с теорией систем понятно: целое больше суммы своих частей. На теплофизическом факультете мне довелось заниматься отличиями реальных веществ от идеального газа. В нём частицы движутся свободно, взаимодействуя между собою только при столкновениях (как совместить нулевой размер частиц с ненулевой вероятностью соударения – вопрос скорее философский, чем физический). Реальные же молекулы не только имеют конечные размеры (и зачастую несферическую форму). Главное – они взаимодействуют через электромагнитные поля, простирающиеся неограниченно – хотя и стремительно затухающие. Эти поля в свою очередь создаются электронами, движущимися по законам квантовой механики (в первом приближении можно свести это движение к орбитам, хотя и не всегда круговым). Поле, определяющее движение электрона, создают не только протоны в ядрах атомов (эта – статическая – составляющая суммарного поля всей молекулы экранируется электронами). В его образовании соучаствуют и другие электроны. Причём не только входящие в состав данной молекулы. Правда, влияние дальних молекул в основном экранируется близлежащими. Но этих близлежащих тоже достаточно много, чтобы суммарная картина поля была весьма сложна. В конечном счёте взаимодействие каждой пары молекул зависит от многих десятков других. Даже расчёт взаимодействия трёх частиц – задача далеко не тривиальная. А уж многочастичные взаимодействия в мои институтские годы – в начале 1970-х – выходили далеко за пределы возможностей мощнейших тогдашних компьютеров. И даже четыре десятилетия спустя полноценному теоретическому исследованию поддаются лишь конфигурации, ничтожно малые по сравнению с обычными практически важными объёмами. Даже модные нынче наночастицы приходится изучать в основном на опыте.

Межличностные взаимодействия – тоже многочастичные. Каждая книга (даже откровенно подтасовочная – вроде текстов Алисы Зиновьевны Розенбаум – Айн Рэнд – или Владимира Богдановича Резуна), каждый фильм (даже откровенно халтурный – вроде почти всего постсоветского кино) влияет на многие тысячи умов сразу – но в свою очередь эти тысячи своей реакцией, обсуждениями между собой влияют на автора (каждый следующий фильм Фёдора Сергеевича Бондарчука примитивнее и манипулятивнее предыдущего, ибо рассчитан на уже обработанных предыдущей творчей).

В деловой жизни многочастичность любого взаимодействия ещё очевиднее. Даже продавец заведомо уникального товара не может надеяться на безудержное накручивание цены по принципу «всё равно ко мне придут»: другие могут предложить альтернативу если не равно полезную, то по меньшей мере приемлемую для многих. А уж производители типовых изделий – от дверных ручек до компьютеров – и подавно вынуждены учитывать не только интересы своих потребителей, но и любые действия других производителей.

Выходит, взаимодействия – хоть в газе, хоть в хозяйстве – можно рассматривать как самостоятельные сущности, не сводимые к самим взаимодействующим молекулам или личностям. Причём не сводимые не только в чисто техническом смысле (как химические реакции не сводятся к квантовомеханическим расчётам просто вследствие непомерной сложности таких расчётов), но и вследствие взаимовлияния самих взаимодействий.

Увы, либерализм и либертарианство почти не исследуют природу взаимодействий. В этом они безнадёжно отстали от марксизма.

Скажем, трудовая теория стоимости, использованная Марксом в качестве опоры (и заметно развитая им), считает основой ценообразования общественно обусловленные – порождённые множеством независимо действующих, но именно в силу этой формальной независимости создающих общие условия деятельности, производителей – затраты труда. Либертарианство же противопоставляет ей, например, теорию предельной полезности, где каждая личность самостоятельно оценивает, какую пользу может извлечь из приобретения. Беда только в том, что польза, получаемая каждым потребителем, зачастую не поддаётся сравнению не только с пользой, получаемой производителем от продажи своего изделия, но даже с пользой, получаемой другими потребителями. В результате, по моим наблюдениям, субъективистские теории стоимости (вроде той же предельной полезности) верны пока и постольку, пока и поскольку перефразируют результаты, ранее полученные в рамках трудовой теории стоимости, и безнадёжно путаются при любой попытке отойти от неё. Это и не удивительно: субъективизм, лишённый внешних опор, неизбежно рушится.

Не помню, кто сказал: война слишком важна, чтобы поручать её военным. Система взаимоотношений личностей слишком важна, чтобы поручать её личностям. Построение общества, поддержание общества, управление обществом требуют общественных инструментов – от школы до единой системы управления всем мировым производством (как я уже не раз отмечал, к 2020 году она станет технически осуществима). Только тогда общество – единство межличностных взаимодействий – сможет действовать в интересах каждой личности. Ведь (как отметил в 1844-м Карл Хайнрихович Маркс) свободное развитие каждого – условие свободного развития всех.


© 2012.04.24. Впервые опубликовано в «Бизнес-журнале»

Даже без воссоединения?

Интеллектуальная собственность препятствует нововведениям

Ещё в конце 1970-х группа западноевропейских экономистов установила: если на рынке, куда выпускается новая разработка, население меньше некоторого порога, то разработка заведомо не окупится. Причём порог мало зависит от конкретной разработки и даже отрасли. На момент исследования он составлял в Западной Европе примерно 300 миллионов человек.

Отсюда немедленно последовали организационные выводы. Начались переговоры о преобразовании Европейского экономического сообщества в Европейский союз, создании Северо-Американской и Тихоокеанской ассоциаций свободной торговли. Правда, тихоокеанские переговоры вскоре заглохли: промышленность стран этого региона ориентировалась на экспорт в края побогаче, так что устранение таможенных барьеров внутри него не давало заметной выгоды. Зато внутри Западной Европы и Северной Америки вскоре не осталось экономических границ.

Увы, знаю (по краткой информационной заметке в каком-то из советских научно-популярных журналов начала 1980-х) только сам факт исследования. Более двух десятилетий восстанавливал его возможную логику. Если моя реконструкция верна, то ключевых факторов, определяющих высоту барьера окупаемости, немного: текущий уровень развития науки и техники (чем он выше, тем сложнее – значит, дороже – создать новое, ибо заметная доля простых решений уже найдена), соотношение оплаты разработчиков и серийных производителей (чем оно выше, тем больше в цене товара доля, приходящаяся на разработку), простота преодоления ограничений права копирования.

В рамках моей реконструкции порог окупаемости сейчас в Западной Европе – примерно 400 миллионов человек, а на постсоветском пространстве – примерно 200 миллионов. Население Европейского союза куда выше порога, поэтому он теоретически может вовсе отказаться от взаимодействия с другими регионами (если не учитывать необходимость закупки сырья). Любая из постсоветских республик меньше порога, то есть её экономическая автаркия – независимость от остального мира – невозможна даже в случае наличия на собственной территории всего необходимого сырья (чем нынче может похвастаться только Российская Федерация).

Вдобавок наши естественные условия столь отличны от зарубежных, что по многим отраслям экспорт не может заменить наш собственный рынок. Так, при среднем расстоянии автомобильной поездки, характерном для Западной Европы, выгодно вкладывать громадные силы в развитие, совершенствование и поддержание дорожной сети, а при среднем расстоянии, характерном для европейской части Руси (не только Великой, но и Малой, и Белой) выгоднее те же силы вложить в прочность и проходимость самих автомобилей.

Выходит, альтернативы воссоединению былого Союза нет?

Значение первых двух факторов, влияющих на окупаемость, очевидно. На третий же я обратил внимание всего несколько лет назад. Между тем он также очень интересен. В самом деле, если бы несанкционированное копирование результатов творческой деятельности было вовсе исключено, ничто не мешало бы назначать за творения практически любую цену и тем самым гарантировать окупаемость сколь угодно больших затрат на разработку.

Правда, модная нынче теория предельной полезности уверяет: если выгода, извлекаемая из приобретения, меньше расходов на него, покупать вовсе незачем. Но без значительной части новых разработок почти невозможно обойтись. Попробуйте предложить диабетику ограничиться животными инсулинами вместо человеческого, производимого соответственно модифицированными микроорганизмами (как известно из медицинской статистики, на свином инсулине можно прожить порядка десятилетия, а на человеческом – почти столько же, сколько в отсутствие диабета). Или хотя бы организуйте в нынешней Москве с её автопробками встречу десятка человек без мобильных телефонов у каждого. Тут уж предельная полезность близка к бесконечности, так что цена определяется – в полном соответствии с трудовой теорией стоимости – исходными трудозатратами да превышением спроса над предложением. Монополист может предлагать сколь угодно мало и тем самым покрывать любые затраты.

В либертарианской теории аппетит монополии ограничивается потенциальной конкуренцией: мол, если непомерно задерёшь цену – рано или поздно окажется выгодным создать параллельный бизнес даже с нуля. Но та же либертарианская теория прямо воспрещает ущемлять (а тем паче изымать) любую собственность – в том числе интеллектуальную. Следовательно, конкуренция на объектах такой собственности невозможна. Едва ли не все варианты человеческого инсулина уже запатентованы, так что их розничная цена достаточна для покрытия многих сотен других фармацевтических и биотехнологических исследований. А конкуренция в сотовой связи обеспечена внерыночным решением государств выделять полосы частот только под стандарты форматов связи, открытые для независимых друг от друга производителей.

Юридическая фикция «интеллектуальная собственность» ныне поддержана всей мощью закона. Вспомним хотя бы четвёртую часть Гражданского кодекса РФ, продиктованную призывами поскорее втянуть республику в ВТО. Правда, по сравнению с американским законодательством в этой сфере наш закон ещё довольно разумен. Но и его достаточно, чтобы казалось возможным окупить любые расходы на разработку.

Но именно «казалось». Вице-губернатор Михаил Евграфович Салтыков (он же писатель Николай Щедрин) указал: свирепость законов российских умягчается единственно необязательностью исполнения оных. В других державах это правило действует не столь откровенно, но столь же неукоснительно. В частности, каждое государство, желающее быстро создать у себя мощную и независимую промышленность (от Германии в 1860-е и Японии в XX веке до нынешнего Китая), старательно закрывает глаза на копирование всего созданного за рубежом, а то и поощряет промышленный шпионаж.

Словом, доля расходов на разработку в цене товара должна быть ниже цены обхода запретов копирования. Отсюда и необходимость выпуска достаточного числа экземпляров нового изделия. А значит – порог населённости рынка.

Между тем нынешняя версия «интеллектуальной собственности» – далеко не единственная возможная. История накопила множество иных способов вознаграждения творцов. В частности, в советское время любой желающий мог наладить производство чужих разработок на тех же условиях, что и собственных. Но при этом обязан выплачивать разработчику определённую государством долю своей экономической выгоды.

Разработчику такая схема удобнее охоты за нелегальными копировщиками. Да и копировщикам разумная плата проще совмещения незначительной дополнительной выгоды со значительными неудобствами подпольной деятельности. Её можно рассматривать как страховку: первоначальный разработчик берёт на себя все риски, связанные с возможной неудачей, и копировщикам достаётся гарантированно востребованный продукт.

Правда, в советские времена дело осложнялось политическими соображениями. Например, в 1970-80-е годы авторское вознаграждение за изобретение не могло превышать 20 000 рублей (по тогдашнему официальному курсу – около 20 кг золота, реально – раз в десять меньше), причём независимо от числа соавторов. А некоторые направления творчества порою объявляли вовсе неблагонадёжными. Но в целом система оплаты творческой деятельности работала надёжно. И любым авторам было выгодно воспроизведение их творений в любом уголке страны, любыми производителями.

Не располагаю достаточными сведениями для точного расчёта выгодности советской системы поощрения творчества по сравнению с нынешней. Но в целом очевидно: возврат к советскому опыту в этой сфере заметно понижает порог окупаемости новых разработок. Не исключено даже, что промышленность РФ в этом случае могла бы не нуждаться во всём рынке былого Союза.

Правда, КПД любой системы меньше единицы. Так что надёжнее и воссоединять нашу родную страну, и в полной мере использовать опыт эпохи самого быстрого в нашей истории промышленного (и востребованного промышленностью научного) развития. Мы уже достаточно долго прожили при новом порядке, чтобы научиться выбирать лучшее из старого.


© 2012.05.29. Впервые опубликовано в «Бизнес-журнале»

Косвенные капиталовложения

Образование и здравоохранение жизненно необходимы бизнесу

Толчком для этой статьи послужила новость, мелькнувшая на телеэкранах в апреле 2012-го. Министерство здравоохранения и социального развития распорядилось закрыть хирургическое отделение в уникальном санатории для детей с разнообразными поражениями опорно-двигательного аппарата и сократить до 21 дня допустимый срок пребывания там. Мол, санаторий должен оздоровлять, а оперировать надлежит в специально приспособленной больнице, и если на оздоровление требуется более трёх недель, то опять же надлежит проводить полноценные лечебные действия в специальной больнице.

Не понаслышке знаю: в советское время – как ныне велено думать, куда сильнее нынешнего заформализованное, – таких ограничений не было. Мой брат Владимир (в отличие от меня, умный) немалую долю здравомыслия накопил как раз в детстве, проведенном в основном в санаториях. От бабушки по отцовской линии Любови Ефимовны – одной из виднейших фтизиатров Одессы, долгое время бывшей главным врачом крупнейшего в регионе туберкулёзного санатория № 6 «Аркадия», мы оба изрядно нахватались палочек Коха. Брат в первые несколько лет жизни сидел на диете из-за младенческого расстройства пищеварения. Потому был куда слабее меня. Зараза размножилась в нём до уровня интоксикации – явно выраженного воздействия веществ, выделяемых микробами, на организм. Во избежание дальнейшего развития процесса ему пришлось провести в детских туберкулёзных санаториях в общей сложности лет восемь, появляясь дома примерно на 2–3 месяца в году. Перерывы между этими появлениями были куда больше трёх недель.

Тем, у кого туберкулёзный процесс зашёл достаточно далеко, приходилось безвылазно сидеть (а то и лежать) в санаториях годами. Многих там же лечили хирургически: некоторые последствия этой тяжелейшей болезни (не вполне искоренённой даже в советское время, а нынче разрастающейся до уровня, привычного пару веков назад) не устранить консервативно.

Были в детских санаториях и собственные школы (а в санаториях для людей постарше – если не вузы, то по меньшей мере условия для удобства заочного обучения). Не оставлять же больного неучем!

К тяжёлым болезням нужен системный, комплексный подход: и предельно интенсивное лечение, и оздоровление климатом и режимом дня, и поддержание умственного и душевного благополучия… Если в министерстве этого не понимают – значит, не только ныне заменённые руководители, но и все причастные к злосчастному решению судьбы санатория доказали свою полную профессиональную непригодность.

Но решение принято согласно нынешней логике так называемого эффективного менеджера, предписывающей узкую специализацию с избавлением от всего, что самому менеджеру (как правило, знающему только финансовую, но не технологическую сторону управляемого им дела) кажется непрофильным. Представление о синергии – дополнительной выгоде от взаимодействия взаимосвязанных процессов – вытравлено из расхожих курсов хозяйствования столь старательно, что даже многие люди, по опыту советских времён знакомые с тогдашними методами повышения эффективности, сейчас свято веруют в благотворность разрезания цельной структуры на мелкие клочья. Выпускникам же нынешних рассадников либертарианства, не замутнённого разумом, чаще всего просто не под силу охватить своим умом все технологические подробности: расчленение хозяйства на клочья, связанные только формализованными договорами, оказывается для них единственным способом управлять хоть как-то хоть чем-то. Предприятия и организации упрощаются до интеллектуального уровня управленцев (вместо доведения интеллекта управленцев до уровня, требуемого реальной сложностью самих управляемых процессов) независимо от неизбежного ухудшения той самой эффективности, ради которой затеяно само обучение менеджеров.

Эффективные менеджеры давно стали одной из главных угроз благополучию вверенных им бизнесов – значит, и их хозяев. Вот и министерство здравоохранения и социального развития (и – судя по предыдущей деятельности ведомств, объединённых в нём, а ныне вновь разделённых – большинство лиц, принимающих решения в обеих этих жизненно важных сферах) причинило неоспоримый ущерб конечному владельцу вверенного ему санатория – народу России. А значит, каждому из нас как члену народа. Сколь не выспренне звучит это в нынешнее время бурной пропаганды индивидуализма.

Впрочем, даже в рамках индивидуализма легко проследить цепочку причин и следствий, по которой управленческие решения государственных ведомств социальной сферы вредят даже частным предпринимателям, чьё благо ныне господствующая либеральная и либертарианская пропаганда провозглашает главной целью общества.

Что бы ни рассказывали древние (и подражающие им новомодные) теоретики о равноправном соучастии в производстве трёх факторов – земли (то есть природных ресурсов), труда и капитала, первоочередным из них остаётся труд. Только он связывает остальные два фактора между собою. Только он создаёт нечто новое – количественно (рутинный) и качественно (творческий). Всё развитие и процветание человечества в конечном счёте обусловлено тем, что человек способен сделать больше, чем съесть. Эта разница – прибавочный продукт (или в денежной форме – прибавочная стоимость) – была источником всех богатств за тысячелетия до Карла Хайнриховича Маркса и останется источником всех богатств тысячелетия после Маркса.

Чем прибавочный продукт больше, тем быстрее развивается общество, тем больше в нём может быть людей, не участвующих напрямую в производственных процессах, – от деятелей искусства до рантье. А зависит прибавочный продукт прежде всего от возможностей каждого человека в отдельности и всех людей вместе взятых. Следовательно, каждый из нас прямо заинтересован в расширении возможностей не только себя, но и всех остальных.

В советское время это не просто понимали, но и пропагандировали. Ведь Маркс ещё в 1844-м написал: «Свободное развитие каждого – условие свободного развития всех». В последней крупной работе Иосифа Виссарионовича Джугашвили, вышедшей в 1952-м брошюре «Экономические проблемы социализма в СССР», особо указаны средства развития советских граждан: и кружки по интересам, и система непрерывного образования, и физкультурные сооружения… И главное, грядущее сокращение рабочей недели до 30 часов, дабы высвободить время для пользования этими богатствами.

Увы, сейчас мы доедаем советские вложения во все виды производственной инфраструктуры. В том числе и в производство главного средства производства – умного, здорового, умелого, сильного, хорошо воспитанного человека. Более того, эффективные менеджеры доламывают систему этого производства – и физическую культуру, и здравоохранение, и образование.

Но всё то же либертарианство считает одной из самых грозных опасностей избыточное использование общедоступных благ. Мол, если доля в потреблении не зависит от доли в производстве, каждому выгодно потребить побольше, и значительная часть потреблённого расходуется впустую. Поэтому образование и здравоохранение в рамках либертарианской теории должны оплачивать сами больные (или их страховые компании) и учащиеся (или их родители).

Легко видеть: такой подход в конечном счёте сокращает возможности не только каждого человека, но и каждого бизнеса, ибо главный производственный ресурс оказывается дефицитным. Каждому собственнику выгодно подкрепить производство людей собственными средствами. И косвенно – через налоги (с политическим контролем их расходования, дабы эффективные менеджеры не разрушали эффективные учебные и лечебные заведения). И напрямую – через прицельную благотворительность и обширные социальные пакеты для своего персонала, включая оплату профессиональной подготовки сотрудников и обучения их детей. Даже если кто-то из них уйдёт потом к другим нанимателям – общий рост человеческого капитала создаст столько новых деловых возможностей, что в скоробудущем времени вложения окупятся. «Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдёшь его» (© царь Шломо Давидович Ишаев, книга «Проповедник», глава 11, стих 1).


© 2012.06.26. Впервые опубликовано в «Бизнес-журнале»


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации