Текст книги "Чем социализм лучше капитализма"

Покупай на слухах

Биржа вырождается в казино

Мои коллеги по множеству интересных работ самого разного рода (от выборов до просветительских телепередач) Нурали Нурисламович Латыпов и Дмитрий Анатольевич Гаврилов уже более года проводят корпоративные интеллектуальные игры в одной весьма крупной фирме и среди множества её партнёров ради раскрепощения творческих способностей персонала. Меня иной раз приглашают как арбитра. Недавно я в очередной раз убедился в правильности старой внутритусовочной шутки: «Откуда игроки узнают новое? Из отыгранных вопросов». Один из вопросов строился на результате недавнего исследования: чем больше общается биржевой брокер с коллегами по ходу работы, тем больше в среднем его выигрыш.

Общительность полезна в большинстве современных видов деятельности. Многие умные руководители не требуют от системных администраторов блокировки выходов в социальные сети, интернет-пейджеры и прочие заменители живого общения. Даже если типичный компонент офисного планктона тратит бесцельно добрую половину рабочего времени – за другую половину он скорее всего принесёт больше пользы, чем если просто заскучает на работе. Вдобавок весьма вероятно, что в аське или мордокниге он будет общаться и с коллегами: обычно в Интернете находят друг друга прежде всего те, чьи интересы вне сети также близки.

Но польза общительности для биржевых игроков меня пугает.

Биржа изначально придумана для торговли партиями однородных товаров (для неоднородных – а тем более уникальных – существует аукцион). На ней каждый продавец может встретиться со многими покупателями, каждый покупатель со многими продавцами. Довольно скоро выясняется средняя цена, приемлемая если не для всех, то хотя бы для большинства.

Процесс столь надёжен, что в большом цикле утопических романов Александра Александровича Розова «Конфедерация Меганезия» денежной единицей конфедерации служит английский фунт (0.45359237 кг) алюминия. Курс – по текущей цене на лондонской бирже металлов. Понятно, меганезийцы не таскают с собой горы металла, но единственная законная обязанность банка конфедерации, выпускающего монеты и купюры, – обменивать их на алюминий по первому требованию желающих. Желающих немного: валюта, привязанная к состоянию общемировой экономики, достаточно устойчива.

Кстати, интересно прочесть (он доступен в Интернете) весь цикл. А заодно подумать (и потом сверить свои мысли с уже накопленными в Интернете дискуссиями): где в этой либертарианской утопии уязвимости; какую наворотистую систему безопасности придётся доработать напильником по месту, чтобы все эти уязвимости заткнуть, не выстроив взамен вдвое больше новых; не проще ли сразу ориентироваться, например, на коммунизм, включённый автором в ту же конфедерацию в качестве не менее жизнеспособного – хотя и рассчитанного на своих энтузиастов, как остальная конфедерация на своих – анклава. Тем более что многие черты всей Меганезии напомнили мне как раз коммунизм – в том виде, как нарисовали его Аркадий и Борис Натановичи Стругацкие в цикле рассказов, впоследствии слившихся в большую повесть «Полдень. XXII век».

Первоначальную задачу биржи вряд ли нынче оспорит адепт любого экономического верования. Её распространение на ценные бумаги – то есть обязательства разных юридических лиц о выплатах в конкретных условиях – также выглядит естественно. Такие бумаги каждый эмитент выпускает в количествах, позволяющих рассматривать их как однородный товар – вроде алюминия на London Metal Exchange или нефти Brent (Broom, Rannoch, Etive, Ness, Tarbert – основные нефтеносные горизонты североморских месторождений) на лондонской International Petroleum Exchange. Поэтому биржевая торговля вроде бы может достаточно точно определить их текущие цены.

Но цена тех же нефти с алюминием определяется трудозатратами на их производство и соотношением предложения производителей со спросом потребителей. Детали взаимоотношений этих двух факторов занимают едва ли не весь третий том «Капитала» Карла Хайнриховича Маркса. Для тех, кто – как нынче говорят в Интернете – многабукаф ниасилит, сочинена теория предельной полезности, пересказывающая этот том так, чтобы его потруднее было опознать и желающие могли отрицать трудовую теорию стоимости (ибо она указывает на неизбежность исчерпания прогрессивной роли хрематистики – погони за прибылью любым способом, независимо от общественной пользы). А какие трудозатраты стоят за ценными бумагами? И какова их полезность?

По исходному замыслу ценность бумаги – в выплатах по ней. Цена её первоначально определялась суммой надёжного банковского депозита, приносящего те же выплаты. Для гарантии выплат некоторые бумаги – акции – дают право вмешательства в управление соответствующим делом. Это, конечно, знают все читатели «Бизнес-журнала», но не грех и напомнить – дабы посмотреть, как далеко нынешние биржевые игры ушли от начальной точки.

Выплаты по бумагам – в лучшем случае раз в квартал, а чаще всего раз в год. Всё остальное время извлечь из них выгоду можно только перепродажей. О цене при этом остаётся только гадать. Ориентируясь не столько на ожидания грядущих доходов эмитента бумаг и его щедрости при распределении (ведь владельцу фирмы обычно выгоднее не делиться заработками, а направить их на расширение и совершенствование дела), сколько на спрос коллег.

Вот и причина закономерности, послужившей основой для вопроса в игре. Больше общаешься с партнёрами, потенциальными клиентами, прочими заинтересованными лицами – точнее представляешь себе возможный спрос на разные бумаги, удачнее ими торгуешь.

Но все эти разговоры очень слабо связаны с реальными перспективами бизнеса, чьи бумаги торгуются. Современный рынок столь хаотичен, что в начале отчётного периода – квартала, а то и года – предсказать прибыль и убыток к концу этого периода сможет разве что Господь Бог, ибо он по определению всеведущ. Простые же смертные руководствуются, по сути, собственными предположениями да мнениями коллег.

Правило «покупай на слухах, продавай на фактах» – как раз игра на мнениях. К ней же сводится большинство приёмов технического анализа хода торгов. Знаменитый Георг Тивадарович Шварц, ставший на венгерском языке в английском произношении Джорджем Соросом, выстроил целую теорию рефлексивности – отражения мыслей самих участников – фондового рынка.

Финансовые потоки на бирже всё меньше зависят от состояния хозяйства и всё больше от самой биржи. Она перераспределяет не столько доходы практической деятельности между её участниками, сколько деньги самих игроков между проницательными и поверхностными, везунчиками и неудачниками.

Особо заметно это при торговле производными – привязанными не к товарам или услугам, допускающим потребление, а к другим бумагам. Изначально их придумали как средство страховки от колебаний цен бумаг – как контракты с отсрочкой исполнения страхуют от колебаний цен товаров. Но на производные можно выдать другие производные. Сейчас общая цена всех слоёв пирамиды производных бумаг на несколько порядков превосходит общую цену всей реальной экономики. Никакие живые доходы не могут обеспечить такую номинальную массу – практически вся она служит только для перераспределения средств, принесённых на биржу в надежде заработать. Так в казино или тотализаторе деньги переходят от игрока к игроку, а заведение лишь берёт свою долю с каждой сделки.

Увы, благосостояние реального бизнеса всё ещё зависит от его биржевой оценки – как в те времена, когда цену бумаг определяли по дивидендам. Всё мировое хозяйство стало заложником азартной игры. Теперь не удачные технические и организационные решения заставляют биржу подниматься, а попытки тысяч игроков постичь блеф друг друга поднимают и опускают производство и потребление по всему миру.

Пора придумывать новый способ поиска оптимальных направлений инвестирования. Достаточно быстро вычислять полный точный оптимальный план всего мирового производства мы сможем только к концу нынешнего десятилетия. Но даже Госплан безумных хрущёвских времён, подчинённый капризам малограмотного самодура и враля, надёжнее нынешнего казино по имени биржа.

© 2012.09.25. Впервые опубликовано в «Бизнес-журнале»

Производство равных

Выгоднейшее обществу занятие – творчество

Ежедневно провожу в своём Живом Журнале часов по шесть. Несколько сот комментариев в сутки содержат разные точки зрения по столь широкому спектру вопросов, что тонус поддерживается от одних размышлений над всем богатством мнений моих читателей.

Например, один из них сообщил: некий «Сергей Вячеславович Савельев – русский учёный, эволюционист, палеоневролог, доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией развития нервной системы Института морфологии человека РАМН, член Союза художников РФ» «именует психологов шарлатанами, объясняя различные особенности поведения прежде всего особенностями развития головного мозга и его участков, а потом уже на эту благодатную почву ложатся разные события и переживания личной жизни. Он, кстати, считает что вскоре техника позволит получать детальные данные о головном мозге каждого конкретного человека и неизбежно мир скатится к отбору по мозгам. Когда будет сразу понятно, кому идти в дворники, кому заниматься творчеством, а кому идти в науку. При том, что эта идея, конечно, будет приниматься в штыки, есть серьёзный плюс – человек будет работать на своем месте, не чувствуя, что попал не туда и занимается тем, что ему не нравится».

Эта идея действительно принимается в штыки. Хотя бы потому, что слишком уж знакома по теоретическим трудам Жозефа Артюра Луича графа де Гобино и Хаустона Стъюарта Уильям-Чарлзовича Чемберлена, а также по основанной на этих трудах практической деятельности Адольфа Алоизовича Хитлера.

Тем не менее многим она представляется вполне разумной. В самом деле, вовсе не обязательно – по рецептам вышеуказанных уважаемых самими собою деятелей – загонять низших в концлагеря или социальные гетто. Можно даже не травить мозги эмбрионов спиртом, как в антиутопии Олдоса Леонардовича Хаксли «О дивный новый мир!» – дураков в мире и без того на век вперёд припасено. Достаточно – как предлагает Савельев – искать каждому посильное дело. И он себя почувствует счастливым, и обществу польза.

Вот только велика ли польза?

Насколько я могу судить по шестидесятилетнему личному опыту и почти столь же долгим наблюдениям, мозг поддаётся тренировке несравненно лучше мускулов. Даже явного на первый взгляд эпсилона (по терминологии Хаксли) или кандидата в дворники (по терминологии Савельева) можно довести до уровня если не самих Хаксли и Савельева, то по меньшей мере вполне пристойного инженера или новостного репортёра. Результат же деятельности инженера (о репортёрах не берусь судить) превышает результат деятельности дворника (или конвейерного сборщика) на порядки.

Конечно, без дворников и сборщиков не обойтись: инженеру тоже нужно жить в чистоте, а его идеи кому-то надо воплощать. Но всё те же инженеры создают всё новые машины для уборки улиц в разнообразных условиях, придумывают сборочные роботы и конструкции, собирающиеся едва ли не сами собою…

Обществу в целом выгодно не консервировать сложившуюся структуру хозяйствования, а постоянно её совершенствовать, вытесняя неквалифицированный труд, повышая средний уровень интеллектуальности занятий, развивая разум каждого человека, дабы он делал больше и интереснее. Идеи Савельева в долгосрочной перспективе столь же разрушительны, как и расовая теория Гобино с Чемберленом, обернувшаяся расовой практикой Хитлера.

Конечно, для эффективного использования интеллектуальных – как и любых других – ресурсов необходима соответствующая технология их развития. Как нужна и технология систематической механизации и автоматизации труда – а не подмены постиндустриализма, где на долю человека останется только творческая деятельность, выводом рабочих мест в регионы дешёвой рабочей силы.

Кстати, далеко не все рабочие места можно вывести за тридевять земель. Те же дворники нужны здесь и сейчас, а не в Шэньяне завтра. Поэтому эффективный менеджер ищет местных дураков или завозит нищих, готовых трудиться на любых условиях. А хороший руководитель обучает инженера и на выручку от его работы покупает добрый десяток дворовых пылесосов, спроектированных этим инженером или его коллегами, так что потребность в дворниках падает.

Впрочем, те же инженеры и по части вывода рабочих мест немало сделали. Например, львиную долю секретарской работы для Соединённых Государств Америки нынче делают индийцы. Туда через Интернет сбрасываются все наброски и диктовки, сделанные их нанимателями за день, а потом они за свой день – пока в СГА ночь – обрабатывают всё это и приводят в общепринятый офисный вид. Без современных средств связи – то есть без работы всё тех же инженеров (в самом общем смысле слова: ингениус примерно значит вдохновенный) – такая дистанционная работа была бы невозможна.

Из этих примеров видно: чем выше средний уровень интеллекта в обществе – тем выше производительность каждого члена общества. Но до каких пределов можно поднимать этот средний уровень? Насколько я могу судить по опыту интеллектуальных игр и наблюдений за моим отцом – учёным мирового масштаба, в обозримом будущем вряд ли удастся даже многолетними тренировками превысить нынешние возможности чемпионов мира по спортивному «Что? Где? Когда?» или академиков. Значит, средний уровень надо поднимать тренировками рядовых граждан – хотя бы тех же дворников.

Расписывать здесь всю историю споров о врождённых способностях не буду: вряд ли хоть один читатель вовсе не слыхал о них. Поэтому ограничусь цитированием записи некоего Кирилла Гончарова в моём Живом Журнале: «Почему-то мне кажется абсурдной теория „дарования“ талантов от природы. Во-первых, у кого учился играть первый, например, гитарист на земле. Во-вторых… генетика генетикой, но откуда у эмбриона понятия о многообразии музыкальных инструментов, наук, спортивных дисциплин, языков? Мне кажется, что „дарованный талант“ это чушь, а нереализованность каких-нибудь людей диктуется личным нежеланием развиваться, жизненными обстоятельствами, стереотипами, отсутствием знаний». Строго говоря, на первый вопрос ответил Денис Иванович Фонвизин устами Тришки в «Недоросле»: «Да первый портной, может быть, шил хуже и моего». Да и на второй вопрос обычно отвечают: врождённым может быть потенциал обучения. Тем не менее обширный опыт школы тех времён, когда её задачей было обучение, а не просто содержание несмышлёнышей под надзором, доказывает: если не отличником, то по меньшей мере грамотным, умелым и понимающим можно сделать каждого.

Увы, ныне школа – и средняя, и высшая – считается частью сферы услуг. Как и здравоохранение. И общественный транспорт. И библиотеки, музеи, спортивные сооружения…

Между тем даже реальный постиндустриализм не отменит необходимость в производстве – оно только будет вестись другими средствами. А в производстве главное – именно производство средств производства: все предметы потребления создаются именно этими средствами.

Главным же средством производства – при всех чудесах автоматизации – остаётся человек. И, надеюсь, навсегда останется – пусть даже только в роли учёного, чьи находки далее преобразуются в чертежи и воплощаются в металле вездесущей и всемогущей автоматикой.

Соответственно и образование следует рассматривать как производство главного средства производства. И относиться к нему – а также ко всему, что способствует совершенствованию человека, именно с производственными критериями. Правда, прямая оценка такой продукции вряд ли возможна по рыночным критериям применительно к каждому отдельному экземпляру. Но суммарные оценки – каков ущерб от усталости работников в троллейбусах, не оборудованных кондиционерами, или насколько растёт производительность, если работники знакомы с физикой достаточно для понимания процессов в зоне резания и поэтому реже запарывают фигурные фрезы, – можно сделать хотя бы на основе сравнительной статистики.

Правда, для такой оценки надо рассматривать всё общество как единую хозяйствующую структуру, а не как толпу личностей и хаотических межличностных взаимодействий. То есть, по сути, создавать социализм. Новый – с учётом накопленного опыта. И эффективный – иначе зачем же его делать?

К этой статье я приложил – не для публикаации в «Бизнес-журнале», а для сведения его редактора – посвящённую той же теме заметку из моего ЖЖ, опубликованную 2011.03.03 в 10:38 по адресу http://awas1952.livejournal.com/528873.html

© 2012.10.31. Впервые опубликовано в «Бизнес-журнале»

Производство нужных людей

«У нас было слишком мало технически грамотных людей. Перед нами стала дилемма: либо начать с обучения людей в школах технической грамотности и отложить на 10 лет производство и массовую эксплуатацию машин, пока в школах не выработаются технически грамотные кадры, либо приступить немедленно к созданию машин и развить массовую их эксплуатацию в народном хозяйстве, чтобы в самом процессе производства и эксплуатации машин обучать людей технике, выработать кадры. Мы выбрали второй путь. Мы пошли открыто и сознательно на неизбежные при этом издержки и перерасходы, связанные с недостатком технически подготовленных людей, умеющих обращаться с машинами. Правда, у нас наломали за это время немало машин. Но зато мы выиграли самое дорогое – время – и создали самое ценное в хозяйстве – кадры. За 3–4 года мы создали кадры технически грамотных людей как в области производства машин всякого рода (тракторы, автомобили, танки, самолёты и т. д.), так и в области их массовой эксплуатации. То, что было проделано в Европе в продолжение десятков лет, мы сумели проделать вчерне и в основном в течение 3–4 лет. Издержки и перерасходы, поломка машин и другие убытки окупились с лихвой. В этом основа быстрой индустриализации нашей страны». Так Иосиф Виссарионович Джугашвили кратко описал ход развития отечественной промышленности на приёме передовых сотрудников металлургической промышленности в Кремле 1934.12.26. Полагаю, из этого видно, до какой степени справедливы нынешние рассказы о тогдашнем техническом варварстве советского руководства, давшего сложнейшую технику в руки дикарям и тем самым растратившего громадные средства на неработоспособные производства. Я же отмечу хорошо знакомый мне по программированию приём распараллеливания сложных операций.

Представляет несомненный интерес сегодня и другой абзац этого же выступления: «Многие неправильно поняли лозунг партии: „Техника в период реконструкции решает всё“. Многие поняли этот лозунг механически, то есть поняли в том смысле, что ежели нагромоздить побольше машин, то этим будто бы будет сделано всё, что требуется этим лозунгом. Это неверно. Нельзя технику отрывать от людей, приводящих технику в движение. Техника без людей мертва. Лозунг „Техника в период реконструкции решает всё“ имеет в виду не голую технику, а технику во главе с людьми, овладевшими техникой. Только такое понимание этого лозунга является правильным. И поскольку мы уже научились ценить технику, пора заявить прямо, что главное теперь – в людях, овладевших техникой. Но из этого следует, что если раньше однобоко делали ударение на технику, на машины, то теперь ударение надо делать на людях, овладевших техникой. Этого требует наш лозунг о технике. Надо беречь каждого способного и понимающего работника, беречь и выращивать его. Людей надо заботливо и внимательно выращивать, как садовник выращивает облюбованное плодовое дерево. Воспитывать, помогать расти, дать перспективу, вовремя выдвигать, вовремя переводить на другую работу, ежели человек не справляется со своим делом, не дожидаясь того, когда он окончательно провалится. Заботливо выращивать и квалифицировать людей, правильно расставить и организовать их на производстве, организовать зарплату так, чтобы она укрепляла решающие звенья производства и двигала людей на высшую квалификацию, – вот что нам нужно для того, чтобы создать многочисленную армию производственно-технических кадров». Из него, в частности, видно, в какой мере кровавый тиран поощрял истребление специалистов за малейшую ошибку в работе и выдвижение взамен безграмотных, но политически преданных.

Товарищи учёные, доценты с кандидатами

Дешевле забить гвоздь микроскопом, чем держать кувалду про запас

Юзер ЖЖ martin_voitel спрашивает: «Анатолий Александрович, а если при возрождённом социализме вас пошлют на овощебазу перебирать гнилую свеклу – это будет эффективно или как?» Поскольку сходные вопросы видал в разных местах уже многократно, отвечаю отдельным сообщением.

Можно, конечно, понадеяться на то, что правильный план обеспечит, помимо прочего, устройство овощебаз, предотвращающее гниение свеклы. Но даже если базы останутся прежними, привлечение высококвалифицированных – работающих в основном головой – специалистов к низкоквалифицированным – требующим в основном рук, а не головы, – работам, описанное Владимиром Семёновичем Высоцким[18]18
  http://ru.wikipedia.org/wiki/Высоцкий,_Владимир_Семёнович


[Закрыть] в песне[19]19
  http://bards.ru/archives/part.php?id=19110


[Закрыть], откуда взят заголовок моего сообщения, общественно выгодно. К такому выводу я пришёл, обдумав уже в постсоветское время и собственный опыт поездок в колхозы, на базы, на стройки и теоретически возможные варианты.

Значительная часть низкоквалифицированных работ – сезонные или эпизодические. Например, новые театры (мне довелось расчищать завалы строительного мусора в Одесском театре оперетты перед сдачей здания под окончательную отделку) строятся в одном и том же городе далеко не ежегодно. Свекла, помянутая в вопросе, начинает гнить всего за несколько месяцев до нового урожая, и быстро перебрав её, можно прекратить гниение основной массы. И так далее.

Более того, полагаю: в обозримом будущем никакое совершенствование технологий не исключит потребность в эпизодических и сезонных низкоквалифицированных работах, а планирование не обеспечит равномерность этой потребности – то есть не удастся перебрасывать одних и тех же людей то на сбор винограда, то на переборку свеклы, то на уборку строительного мусора. В таких условиях общество обречено постоянно сталкиваться то с острой нехваткой рабочих рук, то с их избытком. Какой резервуар рабочих рук может сгладить такие колебания?

В старину задачу частично решали подсобные и отхожие промыслы. Скажем, значительная часть русских крестьян проводила лето – в промежутке между весенними и осенними полевыми работами – на городских стройках, а зимой ремесленничала дома: приводила в порядок инвентарь да мастерила что-то на продажу. Впрочем, это значит: строительство и кустарное производство шло лишь меньшую часть года.

В Соединённых Государствах Америки на сельскохозяйственный сезон нанимают в основном местных безработных да гастарбайтеров из Мексики. Содержание этих людей в межсезонье ложится на плечи их самих или бюджетов, выплачивающих пособия по безработице.

Но в обоих случаях квалификация работников остаётся низкой. То есть в период, свободный от сезонных работ, они создают сравнительно мало.

Советская власть пошла по другому пути. Она заботилась о повышении квалификации каждого своего гражданина, дабы тот мог сделать чем побольше. Соответственно и получал он от других больше – ведь их квалификация также росла.

Конечно, при этом надо направлять на сезонные работы тех, чья квалификация для этого явно избыточна, как обычно говорят в подобных случаях, забивать гвозди микроскопом. Но суммарная отдача от каждого человека – значит, и сумма благ, доступных этому человеку (да и обществу в целом), – получается выше, чем при содержании значительного контингента сезонных чернорабочих.

За пять институтских лет я провёл в колхозах четыре сентября (на пятом – выпускном – курсе нас никуда не отправляли). То есть около ¹/₁₀ общего времени учёбы. Возможно, за эту ¹/₁₀ я мог бы усвоить чуть побольше. Но с другой стороны, дополнительный отдых способствовал лучшей умственной работе в оставшиеся примерно 35 месяцев учёбы и 10 месяцев экзаменационных сессий. Так что, наверное, суммарный баланс не так уж плох.

С работы я направлялся на разные сезонные работы в среднем на пару недель в год. Это вряд ли серьёзно сказалось на моей суммарной производительности. Зато пара-тройка таких, как я, инженеГров избавляла общество от надобности содержать одного сезонного работника в течение целого года. А ведь его содержание в безработные периоды оплачивалось бы в конечном счёте из моего кармана!

Конечно, бывали перегибы. Например, в среднеазиатских республиках значительная часть населения проводила на уборке хлопка по 2–3 месяца в году (даже хлопкоуборочные комбайны, чьим генеральным конструктором пару десятилетий подряд был муж моей двоюродной тёти Павел Фёдорович Глазатов, не слишком изменили расклад: комбайновая уборка обрывает часть волокон – а для ткачества чем длиннее волокно, тем лучше). А во многих регионах руководители так рассчитывали на дармовые для себя рабочие руки, что даже не заботились толком о совершенствовании условий труда.

Но суммарно советский метод распоряжения рабочей силой – массовое повышение квалификации с последующим привлечением к сезонным низкоквалифицированным работам – представляется мне более выгодным для общества, чем все прочие испытанные варианты. Полагаю, и в новом социализме этот метод останется преобладающим.

© 2012.11.04. Впервые опубликовано в моём ЖЖ по адресу http://awas1952.livejournal.com/1684910.html