Текст книги "Чем социализм лучше капитализма"

Лотерейные чудеса

Деловая жизнь изобилует не только пробами, но и ошибками

Нынешняя Великая депрессия доказала: классический рынок, свободный от любого принуждения, способен приводить к катастрофам. Отсюда неизбежный интерес к разнообразным формам его ограничения или даже полной замены централизованным управлением.

Оно зависит от развития информационных технологий. Уже к концу нынешнего десятилетия станет возможно точно ставить и столь же точно решать задачу управления производством и распределением всех материальных благ и услуг во всём мире по меньшей мере раз в сутки. Это само по себе обеспечит прирост производства в несколько раз – так же, как рыночное управление даёт аналогичный прирост по сравнению со старыми, слабо компьютеризованными, способами директивного планирования.

Увы, централизованное управление очень чувствительно к точности исходных данных. Между тем любой деловой человек легко представит себе множество путей извлечения дополнительной прибыли из сокрытия части сведений, доступных его бизнесу, от планирующего органа. Правда, эта прибыль неизбежно оборачивается несообразно большими убытками в каких-то других звеньях единого мирового хозяйственного механизма. Но далеко не каждый столь сознателен, чтобы ограничить себя ради всеобщего процветания. Как и предупреждали классики марксизма, единое управление всем хозяйством возможно только при едином же собственнике всего хозяйства. Опять же в соответствии с марксизмом производительные силы определяют производственные отношения. Рост общей эффективности требует не только развития информационных технологий, но и общественной собственности на средства производства. Грядёт новый социализм.

Обобществление может обойтись без насилия. Те собственники, кому по вкусу руководство, останутся начальниками созданных ими же деловых структур. Те, кто предпочитает нанимать профессиональных управленцев, перейдут в статус рантье: им гарантируют прежнюю сумму регулярного дохода, ибо эти издержки неощутимы на фоне прироста эффективности хозяйства в целом.

Но у собственника есть не только чисто управленческая работа. Современная экономическая теория считает главной его задачей предвидение. Прежде всего – предвидение изобретений и поведения потребителей.

Изобретения по сей день появляются в основном стихийно. Даже Томас Алва Сэмюэл-Огденович Эдисон с многолюдной изобретательской лабораторией Менло-Парк и Генрих Саулович Альтшуллер с теорией решения изобретательских задач не научили весь мир придумывать то, что нужно, и тогда, когда нужно. Более того, Альтшуллер показал: крупное изобретение должно обрасти непредсказуемым множеством мелких, прежде чем станет массово применимым.

Предугадать вкусы потребителей ещё сложнее. Когда Акио Кюземонович Морита придумал карманный проигрыватель аудиокассет Walkman, все эксперты в один голос объявили новинку никому не нужной. Хотя к тому времени уже во многих странах молодые люди таскали на плече громоздкие приёмники и кассетники, но казалось, что это делается только для коллективных развлечений, а слушать музыку в одиночку неинтересно. По счастью, Морита – основатель и владелец Sony – располагал достаточной властью для риска. И создал новый сектор рынка, развивающийся по сей день.

Приверженцы свободного рынка не без основания указывают на невозможность компьютерного моделирования такого предвидения. Отсюда они выводят неэффективность централизованного планирования. Мол, оно может только продолжать уже намеченные тенденции, но не способно уловить новое.

Рассуждение вроде бы логичное. Даже способность практически мгновенно реагировать на уже возникшие изменения, предоставляемая грядущим развитием информационных технологий, не заменяет возможность предвидеть эти изменения. Особенно если учесть: потребитель сам не знает, чего он захочет, пока ему это не покажут и не дадут попробовать.

Увы, предвидение – в отличие от расчёта – лежит далеко за пределами допустимого наукой. Бесчисленные гадалки, астрологи, пророки веками завоёвывают массовое доверие только выдачей прогнозов столь расплывчатых, что в них каждый может увидать что угодно. Попробуйте прочесть не только гороскоп для вашего знака зодиака, но всю дюжину подряд: в каждом найдёте хоть что-то подходящее под ваши обстоятельства. Вряд ли деловые люди обладают большей силой проницания – иначе они бы к гадалкам не ходили.

Нарушение закона причинности – кажущееся. Сбывшиеся предсказания привлекают наше внимание, несбывшиеся забываются. Победитель лотереи попадает во все выпуски новостей, а многие миллионы неудачников, чьи деньги (за вычетом доли организаторов) перешли к нему, остаются за кадром. Мы помним «леденцовый» iMac, которым Стивен Абдулфаттахович Джандали (по приёмному отцу – Стивен Полович Джобс) в 1998-м спас своё детище Apple от краха, но давно забыли провал проекта Lisa, вынудивший его уйти из Apple в 1985-м. Полагаю, любой читатель «Бизнес-журнала» вспомнит и собственные неудачные решения, казавшиеся беспроигрышными в момент принятия.

Деловая пресса насыщена рассказами об успехах множества разнообразных деятелей – и, увы, об ошибках ничуть не меньшего множества. Бизнес в целом – непрестанная лотерея. Единственный надёжный способ не проиграть – вовсе не участвовать в лотерее. Значительная доля историй успеха вовсе не содержит рассказов о риске – только методичная работа по разумным правилам.

Впрочем, на случай неудачи можно подстраховаться. Проще всего – запасом, позволяющим заполнить провал пачками денег. Морита вложил в Walkman далеко не последние гроши Sony. Чем богаче фирма, тем больше рискованных шагов может себе позволить. Это – одна из множества причин неизбежного перехода нерегулируемого рынка в состояние монополизации. И централизованное внутрикорпоративное управление становится централизацией управления всем рынком. Так что отказ от социализма диалектично приводит к тому же социализму, но с другой стороны.

Правда, монополизация лишена некоторых существенных особенностей классического социализма. Обучение, культурное развитие, здравоохранение – непрофильные для корпорации расходы. Она идёт на них лишь применительно к собственному персоналу и лишь в той мере, в какой не может переложить их на общество в целом. В рыночном обществе, независимо от степени его монополизации, существуют обширные социальные группы, лишённые всякой защиты и возможности развития.

Причём экономия на этих группах – иллюзия. Неизбежные среди них социальные болезни – от туберкулёза до бандитизма – так же неизбежно затрагивают и благополучный мир бизнеса. Защита от них обходится в конечном счёте куда дороже профилактики – и подавно дороже социализации изгоев, их вовлечения в общественно полезную деятельность.

В долгосрочной перспективе ни от централизации управления экономикой, ни от обобществления средств производства не уйти. Значит, надо и не пытаться уходить, а заранее готовить оптимальный путь деятельности во вновь возникающих условиях.

Так, общество в целом – как крупнейший бизнес – может себе позволить куда больше проб и ошибок, чем меньший хозяйствующий субъект. Вспомним создание нового поколения истребителей в предвоенном СССР. Организовали пару десятков независимых творческих коллективов. На испытания вышло более десятка самолётов. По результатам испытаний в серию пошли три. Правда, по результатам боевых действий истребитель МиГ-3 оказался мало востребован и сошёл с производства, а ЛаГГ-3 пришлось переоснастить двигателем воздушного охлаждения, получив Ла-5. Но всё это обошлось несравненно дешевле массовой конкуренции десятков мелкосерийных машин, случившейся в ту же пору во Франции.

Но главное – общедоступность информации. Она, как известно, мать интуиции. Централизованный её сбор и анализ поможет любому, кто чувствует в себе предпринимательский потенциал. Так что и в обществе централизованного управления каждый желающий может попробовать свои силы и в открытии новых потребительских ниш, и в поиске самых перспективных изобретений.

А общество наградит всех, кто предложит ему наилучшие решения. Кого – деньгами, кого – славой: воздастся каждому по вере его.

© 2011.08.25. Впервые опубликовано в «Бизнес-журнале»

Космические провалы

Почему не работает советское наследие

Космические полёты пока на пределе возможностей современной техники. Понятно, без сбоев – порою катастрофических – не обойтись. Но два несчастья за одну неделю (и шесть с начала года) – явный перебор. А когда аварии случаются с надёжнейшими ракетами, находящимися в строю полвека и постоянно совершенствуемыми, – это уже катастрофа всей отрасли.

Ракета-носитель «Протон» Челомея с двигателями Глушко и Косберга в рамках советской лунной программы отпочковалась от межконтинентальных баллистических ракет (МБР) на высококипящем долгохранимом топливе и впервые взлетела в 1965-м. В конечном счёте в основу программы легла другая система – Н-1 Королёва с двигателями Кузнецова (увы, из-за экономии на стендах для наземных испытаний её так и не удалось отладить до американского лунного десанта). «Протон» же с тех самых пор работает на околоземных орбитах. Он выводит в космос тяжёлые системы, включая советские орбитальные станции. А с разгонным блоком «Бриз» стал основным средством доставки спутников связи на геостационарную орбиту. И вдруг давно обкатанный «Бриз» вывел новейший российский спутник, где за двадцать миллиардов рублей (!) собраны десятки каналов связи во всех диапазонах, включая цифровое телевидение, далеко в сторону от орбиты.

Ещё страшнее авария ракеты «Союз», направленной к международной космической станции. Правда, она несла беспилотный грузовой «Прогресс». Но на таких же ракетах летают и корабли «Союз» с людьми. «Союз» – плод многократной модернизации МБР Р-7 Королёва с двигателями Глушко, впервые взлетевшей в 1957-м. С тех пор и по сей день все наши пилотируемые корабли – «Восток», «Восход», «Союз» – выносит в космос именно эта система – по сути, та же Р-7 с добавленной третьей ступенью.

Надёжности обеих ракет завидуют едва ли не все остальные космические конструкторы. Только 3 % стартов «Протона» оказались неуспешны. Только один старт «Союза» потребовал срабатывания системы аварийного спасения.

Кроме того, ракеты постоянно совершенствуется. Каждый старт приносит инженерам громадный объём телеметрической информации. Её анализ выявляет малейшие слабости в конструкции, подталкивает к новым решениям. Да и материаловедение, и технологии производства не стоят на месте.

Кстати, это – одно из ключевых преимуществ нашей космической программы перед американской концепцией многоразовой системы. Её спроектировали единожды в конце 1970-х и со времён первого полёта первого из пяти космических челноков – 1981.04.12, в двадцатую годовщину полёта Гагарина – меняли только износившиеся детали. Понятно, челноки безнадёжно устарели, а стенда для обкатки новых решений не было. Поэтому сейчас, когда два челнока погибли, а три оставшихся развезены по музеям, американцы вынуждены создавать новый пилотируемый космический комплекс практически с нуля.

Отчего же сейчас на нашу технику, постоянно впитывающую в себя новейшие достижения науки и инженерного искусства, обрушилась затяжная полоса неудач? Причём с каждым годом доля провалов растёт!

Мне довелось даже прочесть конспирологическую версию: мол, таким способом Россию (и Китай, где недавно тоже случилась авария ракеты) удержали от публичного выступления в защиту Ливии, избиваемой НАТО с воздуха и исламистами, нанятыми НАТО, на земле. Но «не следует объяснять злым умыслом то, что вполне объясняется обычной глупостью». Наши провалы в космосе начались ещё задолго до НАТОвской агрессии.

На мой взгляд, причины упадка нашей космической промышленности – чисто экономические. И будут расти по мере прогресса рыночной экономики.

Чтобы совершенствовать технику, надо самому в совершенстве разбираться в ней. Старые инженеры и учёные, воспитанные ещё в советское время, стареют и уходят. На их место приходят плоды нынешней системы образования, заточенной под извлечение максимальной прибыли. Тут уж хочешь не хочешь, а приходится экономить и на качестве преподавателей, и на учебном оборудовании, и на производственной практике…

С рабочими, воплощающими чертежи в металле и композитах, и того хуже. Система профессионально-технического образования разрушена практически полностью: эффективные менеджеры – и на предприятиях, и во всей державе – сочли её непрофильным активом.

Вдобавок Роскосмос включил в тариф на свои услуги страховку грузов. Раньше каждый сбой оказывался предметом жёсткого разбирательства – иной раз с оргвыводами вплоть до изгнания с работы и из правящей партии. Теперь же клиент может услышать: вот Вам деньги за Ваш аппарат – в чём проблема?

Между тем проблема остаётся. Как сказал великий физик Франклин, чей портрет размещён на стодолларовой купюре, время – деньги. Не вышел на орбиту спутник связи – перевод значительной части России на цифровое телевещание откладывается на несколько лет, до завершения строительства и отладки нового аппарата. Рухнул на Алтай космический грузовик – всю программу работы на МКС приходится перетасовать из-за потери запланированного снабжения станции едой, водой и приборами. Кто возместит это?

Но дело, конечно, не в деньгах. А в том, что при таком отношении к делу того и гляди случатся и человеческие жертвы.

Впрочем, и деньги важны. Страховка повышает общую цену работы в космосе. А частые аварии того и гляди оттолкнут от нас клиентуру: лучше уж дождаться разработки новой ракеты в Европейском союзе, Китае, Америке. И тогда Роскосмос останется без главного нынче источника дохода.

С другой стороны, даже доходов Роскосмоса вряд ли хватит на возрождение всей отечественной системы среднего и высшего образования. Хотя бы потому, что система эта должна работать в интересах не одной фирмы, а всей страны. Вот только формулировать эти интересы нынче – в рамках концепции втискивания страны в «свободный» рынок, наглядно доказывающий свою несостоятельность очередной Великой депрессии – некому.

Социалистическая экономика и советская политика далеко не безгрешны. Я посвятил их сбоям, провалам и системным недостаткам множество публикаций. Но рынок – как и учили нас классики марксизма – ещё многократно хуже. Так что в последние годы я то и дело повторяю один из бесчисленных афоризмов Станислава Ежи Беноновича де Туш-Лец: «Если хорошее старое вытесняет плохое новое – это прогресс?»

© 2011.08.25. Впервые опубликовано на сайте http://rus-obr.ru

Авторы против творчества

Надо вернуться на плечи гигантов

Не так давно группа активно пишущих (в основном – дамские романы, детективы и прочую массовую текстовую продукцию) потребовала исключить из результатов работы поисковых систем страницы Интернета, где их изделия размещены без прямого разрешения ограничителей права копирования.

Правда, правила сетевой вежливости – нетикет – предписывают при копировании дать ссылку на точку, где эти сведения появились впервые. Это – проявление того, что с давних пор именуется авторскими правами. Авторство (под реальным именем или под псевдонимом, избранным самим автором) надлежит признавать и явно указывать (а если автор опубликовал творение анонимно – нельзя произвольно приписать его кому бы то ни было). Творение не может без согласия автора публиковаться искажённо (в том числе нельзя сокращать его, не указывая факт сокращения). Пародия, подражание, продолжение и творческое развитие должны явно указываться именно в этом качестве и опять же со ссылкой на исходное произведение. И все эти права не могут перейти от автора ни к кому другому. Интернет, как правило, соблюдает эти правила даже лучше, чем внесетевая жизнь – ведь возможности нынешней цифровой техники упрощают их исполнение.

Но нынче авторские права принято именовать неимущественными. А имущественные проистекают в конечном счёте из возможности ограничивать силами государства копирование плодов творческой деятельности. Поборники ограничения доказывают: нет иного способа вознаградить творца за его деятельность. Если любой самостоятельно и бесплатно скопирует творение – что же самому творцу останется? А так всё надёжно и наглядно: чем востребованнее творение, чем больше копий – тем больше общая плата за них.

Правда, копирование всерьёз ограничено по историческим меркам недавно – менее двух веков назад. Творцы же существуют с незапамятных времён. Даже каменный топор, копьё и колесо – чьи-то изобретения. Вряд ли их создатели – а тем более усовершенствователи – запрещали соплеменникам воспроизводить новшества: нравы в ту пору были простые – неправоту жмота могли объяснить не только словом, но и кулаком. Тем не менее творцы получали своё – благодаря росту общего благополучия племени, использующего более эффективные инструменты: копьё, колесо, вдохновляющую песню…

В более поздние эпохи творец зачастую получал и реальную плату. Скажем, Гомер, собравший воедино множество преданий о войнах, случившихся за несколько веков до него, бродил по пирам, где его щедро угощали за звучные и воодушевляющие – да ещё и легко запоминающиеся – певучие рассказы. Неплохо жили и те, кто просто перепевал Гомера – иначе не дошли бы до нас его творения, а запомнились труды какого-то другого поэта.

Композиторы жили тоже не платой от продажи копий своих партитур. Бах – органист и руководитель хора скромной церквушки. Гайдн – руководитель придворных оркестров и капелл нескольких властителей. Моцарт концертировал, писал на заказ музыку к торжественным событиям, операм (чьи исполнители получали плату за выступления)…

Думаю, появись в ту пору нынешние средства распространения звукозаписей – вряд ли эти гиганты пытались бы их запретить. Хотя бы потому, что творец получает несомненное удовольствие от публичной демонстрации своих возможностей. Тот же Моцарт, по воспоминаниям современников, пользовался каждой – даже бесплатной – возможностью что-то сыграть.

Да и Ньютон не зря сказал: «Если я видел дальше других, то только потому, что стоял на плечах гигантов». Столь выразительный образ он не с нуля придумал, а перефразировал античный афоризм. Тем и отличается человек от прочих животных, что может учиться не только на собственном опыте и наблюдении, а и на рассказе об опыте и наблюдениях других. Каждый из нас может жить – а тем более творить – только благодаря трудам поколений предков. Поэтому должен открыть свои труды поколениям потомков.

Человеческое общество непрестанно совершенствует и формы рассказа о чужом опыте, и средства его распространения. Цифровая техника в целом и всемирная сеть в частности – грандиозный прорыв на этом направлении: впервые практически весь мировой опыт доступен почти бесплатно. Само по себе это изобилие не гарантирует процветания: надо ещё и уметь разбираться в нём, и отличать истину от лжи, и улавливать за разрозненными фактами цельные закономерности… Но всё же мы обрели возможность несравненно большей, нежели считаные десятилетия назад, глубины и скорости развития.

Ограничение копирования препятствует этой возможности, опускает человека вновь в животное состояние. Либо мы покончим с ним (в частности, выбросим или пересочиним с нуля написанную по американскому образцу и под открытым американским давлением четвёртую часть Гражданского кодекса), либо оно рано или поздно покончит с нами.

Всемирная компьютерная сеть легко учтёт каждое копирование. Цифровые платёжные системы могут автоматически взимать за него символическую плату и переводить автору изрядные накопления со всего света. Вот о чём должны просить творцы, а не о запрете поиска своих книг. А за посредников, нынче перекупающим друг у друга то, что юристы издевательски назвали имущественными авторскими правами, я не беспокоюсь. Они тоже изобретательны. Как-нибудь да прокормятся.

© 2011.09.13. Впервые опубликовано в газете «Известия»

Горизонтальное расширение

Рыночная гонка препятствует личностному развитию

Мой брат – в отличие от меня, умный – недавно пожаловался: ему всё труднее поддерживать в себе прежний накал интереса к серьёзным книгам, хорошей музыке, умному кино. Уже несколько лет он занимает ключевую должность в одесском представительстве крупнейшей международной компании, оказывающей срочные сложные услуги в некоторых задачах химии. Ему звонят раз по десять в час едва ли не в любое время суток. Координация действий сотрудников не только отнимает время, но и сурово напрягает нервы. В редкие свободные минуты хочется расслабиться какой-то лёгкой развлекаловкой.

Те же осложнения возникли у множества его знакомых. Причём не только во время нынешней Великой депрессии, когда едва ли не каждый деловой человек вынужден всерьёз задумываться о самом существовании своего дела. Ещё во вполне благополучные времена никто в зоне моего внимания не оспаривал мою грустную фразу: можно иметь либо деньги, либо время, чтобы их тратить, но не то и другое одновременно.

Мне приятнее второй вариант. Но по мере развития кризиса резко возросла общественная потребность в аналитике, исходящей не из классической теории: её не без оснований подозревают в прямой связи с осложнениями в мировой экономике. Мои заметки также востребованы повсеместно. И мне сейчас не хватает не только времени на серьёзное чтение, но зачастую и сосредоточенности, необходимой для понимания и размышления.

Правда, мне в последние пару лет удалось научиться отказываться хотя бы от незначительной части заказов. Моему брату сложнее: он отвечает не только за собственное благосостояние, но и за благополучие множества сотрудников, непосредственно зависящее от объёма работ. Причём в сфере его деятельности конкуренция столь жёсткая, что приходится – как в Стране чудес, куда математик Чарлз Латуидж Чарлзович Доджсон (более известный под псевдонимом Льюис Кэрролл) забросил Алису Плезанс Хенри-Джорджевну Лидделл – бежать со всех ног, чтоб хотя бы остаться на месте.

Сам же смысл этого бега с каждым днём всё непонятнее. Даже при том, что значительная доля населения нашей планеты испытывает нужду в самых простых и необходимых средствах жизнеобеспечения. Но на это обеспечение тратится весьма скромная доля ресурсов нашего общего хозяйства. Достаточно вспомнить: Соединённые Государства Америки потребляют примерно четверть всей нефти, добываемой в мире, хотя сами добывают всего десятую долю мирового её производства, то есть ²/₅ собственного потребления. Современное мировое хозяйство с минимальными доработками может поддерживать средний уровень жизни, характерный для так называемого «золотого миллиарда», примерно для десятка миллиардов человек – если каждый из них согласится ограничиться именно средним, а не требовать большего.

Но мало кто готов не требовать. Ведь «большее» мы чаще всего понимаем в прямом физическом смысле: меняем наряды по первому взмаху волшебных ножниц Готье с Юдашкиным, едим до ожирения…

Между тем даже те, кто не согласен с формулой «надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть», чаще всего признают: удовольствия бывают не только гастрономические. Американский психолог Абрахам Харолд Самуилович Маслов развивал теорию потребностей с учётом их иерархичности – готовности человека переходить ко всё более сложным по мере удовлетворения простейших. Правда, он указал на индивидуальность расстановки приоритетов. Но всё же у большей части людей предпочтения столь сходны, что графическое представление потребностей, возникшее в немецких исследованиях в середине 1970-х, по сей день именуют с английским акцентом «пирамида Маслоу».

Удовлетворены первичные потребности в жизнеобеспечении – можно заняться безопасностью. Затем наступает черёд комфорта. Далее налаживаются социальные связи, не обязательные для достижения этих простейших целей. Потом можно добиваться уважения других, познавать, наслаждаться красотой, совершенствоваться. Хотя и не обязательно в этой последовательности – но она всё же самая естественная в рамках развития личности и самовыражения.

Ключевой момент теории Маслова – способность человека продвигаться на всё новые уровни сложности собственного потребления и поведения в целом. Но никакая способность не осуществляется сама собою: всегда нужны целенаправленные усилия. И не только от самого человека, но и от тех, кто может – а порою и должен! – предоставить ему возможности потребления чего-то качественно иного, нежели всё использованное прежде.

Между тем каждому из нас – и производителю, и потребителю – куда проще повторять привычное, нежели осваивать новое. В пирамиде Маслоу легче двигаться по горизонтали, чем по вертикали. Вот и разбухают до десятков и сотен названий меню рядовых фастфудов, и ломятся полки книжных магазинов от тысяч книг, сошедших с единого издательского конвейера и зачастую склёпанных одними и теми же литературными неграми под сотнями псевдонимов, и штампуют лихие продюсеры стада поющих стрингов, открывающих разноцветно напомаженные рты под одну и ту же «фанеру».

Понятно, в таких условиях конкуренция с каждым днём ужесточается. Если на одну и ту же нишу претендуют многие тысячи – у каждого из них есть лишь миллионные доли шанса стать первым. Зато первооткрыватель новой рыночной ниши – а тем более нового пути на следующий этаж пирамиды Маслоу – рискует оказаться изгнанным и затоптанным: кто же позволит уводить потенциальных клиентов с уже освоенного охотничьего угодья!

А ведь многие высшие уровни пирамиды требуют куда меньше материальных ресурсов, чем низшие. Правда, создать автомобиль или автобус и обеспечить его снабжение топливом и запчастями куда накладнее, чем прокормить всех его пассажиров. Но телефон и Интернет успешно заменяют добрую половину живого общения, причём металла и энергии требуют несравненно меньше, чем поездки за этим общением, а собеседников изрядно добавляют. Традиционный новогодний штраусовский концерт из Венской филармонии видят многие миллионы телезрителей по всему миру – и получают (по моему опыту) куда больше удовольствия, чем от столь же традиционной пьянки накануне.

Выходит, нынешняя гонка по горизонтали – в пределах одного уровня пирамиды потребностей – не только каждому из нас ограничивает возможности, но и человечеству в целом. Ибо приводит к избыточной растрате ресурсов. И материальных, и – что несравненно важнее – человеческих. Охотясь то на клиентов, то на привычные житейские блага, мы перестаём делать главное, что отличает человека от прочих животных, – творить новое.

В советское время картина была прямо противоположной. Саморазвитие провозглашалось высшей целью человека, содействие саморазвитию – высшей целью общества. Ещё Карл Хайнрихович Маркс, определяя свободное время как критерий благосостояния, указывал: это время высвобождается не для праздности, а именно ради всё того же саморазвития.

Правда, зачастую на высшие ступени пирамиды переталкивали едва ли не насильственно. Мол, если принудительно упростить и ограничить удовлетворение материальных потребностей, человек поневоле сосредоточится на духовных. Увы, Маслов прав: высшими уровнями интересуются те, кто не ощущает неудовлетворённости на низших. Создаётся же это ощущение, когда возможности удовлетворения некоторой потребности представляются избыточными. А для такого представления надо не только внушать, что потребность уже удовлетворена, но и впрямь удовлетворять. В разумной мере.

Но рынок далёк от разума. Он ориентируется на текущее состояние да на самые очевидные краткосрочные тенденции развития. Поэтому тянет нас по горизонтали, а то и вниз. Даже если мы, бегая в беличьем колесе текучки, уверены, что рано или поздно выберемся на самый верх пирамиды.

Экономическая гонка не стоит личностных жертв. Но пока нам вряд ли под силу её остановить. Разве что прославленная невидимая рука рынка, бьющая по всему человечеству вспышками очередной Великой депрессии, искорёжит всю нынешнюю хозяйственную машину так, что мы окажемся просто вынуждены перестроить её на новых основаниях. Так, чтобы она тянула нас по пирамиде потребностей ввысь, а не на все четыре стороны одновременно.

© 2011.09.23. Впервые опубликовано в «Бизнес-журнале»