Текст книги "Народная Воля – 2017"

Глава двенадцатая
Лесные будни и перипетии

На ветреном бордовом закате путники выбрались на болотистый берег Борового озера. Солнце равнодушно пряталось в пухлых тёмно-сиреневых облаках, по озёрной глади размеренно передвигались-перекатывались высокие грязно-серые волны, гребни которых были украшены белыми «барашками».

– Да, в такую ненастную погоду рыбачить бесполезно, – с сожалением вздохнула Аля. – Вся крупная рыба, со стопроцентной гарантией, ушла на глубину.

– Ну, сестрёнка, ты и даёшь, – по-взрослому неодобрительно усмехнулся Егор. – Скоро за нами целая свора «фээсбэшных» цепных псов, высунув от усердия на сторону розовые языки, будет гоняться, а она, чудачка законченная, думает о рыбалке. Смех, да и только…. И чему только вас, студентов недоделанных, учат в знаменитой Финансовой академии? Ага, подожди…. Вон же он, длинный-длинный мыс, слегка напоминающий очертаниями хитрую лисью мордочку. За мной!

Через полчаса они подошли к гигантскому корневищу старой сосны, поваленной много лет тому назад ураганным ветром.

– И, где же землянка? – принялась рассеянно озираться по сторонам Алина. – Ничего не понимаю!

– Наши деды и прадеды знали толк в маскировке, – с нотками гордости в голосе пояснил Егорка. – Правее смотри, правее…. Видишь, низенький продолговатый холмик? Это она и есть, землянка. А вход в неё расположен со стороны выворотня. Давай, перебирайся через ствол…

Минут сорок-пятьдесят туристы поневоле, запалив две восковые свечки, старательно занимались уборкой. Егор очистил твёрдые земляные стены от лохматой бело-голубой плесени, и отремонтировал-подправил старенькую узкую дверь, сработанную из толстых осиновых жердей и рубероида. Аля же, наспех изготовив берёзовый веник, подмела пол, нарубила пышных еловых лап и застелила ими широкие нары.

После этого они – уже в лилово-скорбных вечерних сумерках, совместными усилиями – собрали приличный запас сухих сосновых дров и растопили уродливую печурку, сложенную из разноцветных гранитных валунов.

Печка, как и было обещано информированным Иваном Ивановичем, первое время отчаянно и коварно дымила. Но уже минут через восемнадцать-двадцать, когда ребристые печные камни слегка нагрелись, ситуация нормализовалась.

– Доставай рис, галеты и вскрывай две банки с тушёнкой, – берясь за дужку походного котелка, велела Алина. – А я, пожалуй, прогуляюсь к озеру, наберу водички.

– И фляги прихвати с собой, – посоветовал брат. – Они почти пустые. Первым делом мы вскипятим водички и разольём кипяток по кружкам, а потом уже сварим рисовую кашу. Подожди, я фляжки сложу в полиэтиленовый пакет, чтобы тебе было сподручней…

Девушка, держа в правой ладони дужку котелка и ручки полиэтиленового пакета, а в ладони левой – карманный фонарик, выбралась из землянки и насторожённо замерла. Небо было затянуто плотными облаками, скрывавшими Луну и звёзды, а сверху – из вязкой черноты – доносился тревожный далёкий гул.

– Похоже, что нас уже ищут, – насмешливо прошептала Аля. – Подняли в воздух вертолёты и отправили их высматривать подозрительные ночные костры. Ну-ну, деятели шустрые. Высматривайте – сколько хотите, если делать нечего…

После скромного ужина, подбросив в печурку очередную порцию дров, они завалились спать. День выдался очень трудным и беспокойным, поэтому молодые люди уснули практически мгновенно.

Алине снился светлый и бесконечно-радостный сон. Симпатичный европейский городок, застроенный невысокими аккуратными коттеджами под красно-терракотовыми черепичными крышами. С круглой городской площади, на которой располагалось элегантное здание ратуши и приземистый католический собор, прекрасно просматривалось длинное узкое озеро, неподвижная гладь которого тускло отливала благородным старинным серебром. На серо-серебристых озёрных водах виднелись многочисленные белые и чёрные точки.

– Это лебеди, символ верности – сообщил Лёха Хрусталёв, красовавшийся в шикарном чёрном смокинге – с белоснежной манишкой и тёмно-фиолетовой бабочкой на толстой шее. – Правда, симпатично?

– Очень-очень, – с удивлением осознавая, что на ней одето белое, сильно декольтированное длинное платье, щедро украшенное многочисленными кружевами и оборочками, подтвердила Аля. – Как, кстати, называются высокие и скалистые горы, разместившиеся на противоположном берегу озера?

– Конечно же, Альпы, моя любопытная фройляйн Мюллер.

– Мюллер?

– Ага, Герда Мюллер, – загадочно улыбнулся Алексей. – Тебя, любимая, теперь так зовут. Производственная необходимость, знаешь ли.

– А, как нынче величают тебя? – спросила Алина-Герда.

– Бернд Вагнер.

– Симпатичный вариант. Мне, по крайней мере, нравится.

– Мне тоже, – мельком взглянув на высокую башню ратуши, украшенную огромными круглыми часами, Лёха забеспокоился: – Без семи минут два. Можем, заболтавшись, опоздать.

– Куда – опоздать?

– На процедуру бракосочетания. Ты, Герда, сегодня выходишь замуж.

– За тебя?

– Конечно. За кого же ещё? Надеюсь, ты не раздумала?

– Нет, не раздумала. Пошли быстрее…

Утром Аля проснулась от навязчивого холода. Печурка давно потухла, и в землянке явственно ощущалась противная болотная сырость.

– К-как промозгло, – зябко передёргиваясь всем худеньким телом и торопливо натягивая толстый свитер, тихонько, чтобы не разбудить спящего брата, пробормотала девушка. – А утром и днём, как назло, печку топить нельзя. Дымок могут заметить с вертолёта. Ещё очень хочется писать…

Она наполовину приоткрыла дверь, но покидать землянку так и не решилась – снаружи доносился бодрый стрекот, перемешанный с ритмичным потрескиванием.

– Разлетались, морды беспокойные, – возмутилась Алина. – Даже в туалет, сатрапы бдительные, не дают сходить…. Ага, новый круг, сволочь винтокрылая, заложил…

Тем не менее, приходилось, помня об осторожности и конспирации, покорно ждать.

Только через двенадцать-пятнадцать минут все посторонние шумы стихли, и Аля, облегчённо вздохнув, выбралась из землянки и торопливо зашагала к молодому густому ельнику.

Справив естественную нужду, она тронулась в обратный путь. Неожиданно над головой громко застрекотало и загудело.

Алина тут же бросилась под разлапистую сосну и, обняв-обхватив обеими руками толстый ствол дерева, затаилась.

Гул уверенно и однозначно отдалялся.

– По-видимому, всё же, не заметили, – облегчённо выдохнула девушка. – Надо будет Егорку предупредить, чтобы был поосторожнее.

Аля, подойдя к густым зарослям ракитника, раздвинула ветки кустарника ладонями и восхищённо прошептала:

– Вдоль противоположного берега Борового озера бодро чешет бело-синий вертолётик. Наверняка, импортный. Эстетичная и элегантная штучка, надо признать…

Вертолёты гудели и стрекотали над округой целый день и угомонились только ближе к вечеру.

– Дедуля, в очередной раз, оказался прав, – констатировал Егор. – Ай, да старикан! Натуральный патентованный провидец. Кассандра с генеральскими погонами…. Давай-ка, сестрёнка, собирать шмотки. Солнышко уже приближается к линии горизонта. Пора в дорогу.

В девятнадцать пятнадцать они, дальновидно поменяв кроссовки на резиновые сапоги, покинули сырую опостылевшую землянку и вышли на маршрут. То есть, двинулись – через топкое мшистое болото – строго на север.

Под подошвами сапог противно и настойчиво чавкало. Неисчислимые стаи голодных комаров, злобно жужжа, надоедливо клубились над путниками. Через каждые двадцать-тридцать минут приходилось останавливаться и тщательно мазаться антикомариной эмульсией.

– Зверюги натуральные и ненасытные, – заворачивая пробку на флаконе, жалобно ворчала Алина. – Откуда их столько взялось? Чем они, гниды несимпатичные, здесь питаются?

Уже на самом излёте печального заката брат и сестра Ветровы выбрались на твёрдую почву, поросшую молодым березняком.

– Это же, как я понимаю, заброшенная лесная дорога? – беспорядочно водя узким лучом карманного фонарика по мелколесью, неуверенным голосом спросил Егор. – Больше похоже на самую обыкновенную тропу, проложенную по древней-древней просеке…

– Всё правильно, – заверила Аля. – Дорожка ведёт на северо-запад?

– Ведёт.

– Тогда – какие сомнения? Двинули!

Первое время шагать было непросто – молоденькие рябинки и осинки, выросшие на просеке, приставуче цеплялись тоненькими ветками за одежду, берёзовые толстые корни, выступавшие из лесной почвы, так и норовили подставить подножку.

Но потом путники приноровились, дело пошло гораздо веселее, скорость передвижения постепенно возросла. До утра они, сделав три коротких привала, продвинулись на северо-запад километров на двадцать пять с небольшим.

Вокруг властвовала чуткая, слегка диковатая тишина, изредка нарушаемая лишь загадочным уханьем ночного филина. Да незадолго до рассвета, где-то на севере, несколько раз надсадно прогудел вертолётный двигатель.

– Не спится им, собакам, – неодобрительно пробормотал Егор. – Где же этот заброшенный лагерь дровосеков? То бишь, лесозаготовителей? Пора, помня дедовы инструкции, делать дневную остановку…

Ещё через сорок минут, когда через листву деревьев уже пробивались первые скупые солнечные лучи, Алина, шедшая по тропе первой, резко остановилась.

– Что-то случилось? – забеспокоился парнишка.

– Т-с-с-с. Пока не знаю. Стоим и слушаем.

Вскоре девушка призналась:

– Ничего странного и подозрительного не слышно. Но, всё равно, присутствует смутное ощущение близкой опасности…. Отходим, на всякий случай, метров на семьдесят-восемьдесят в сторону от тропы и дальше идём по компасу. Бережённого, как известно, Бог бережёт.

– Чего ты опасаешься? Засады?

– И этого, конечно, тоже. А ещё в богатом арсенале спецназа, как я читала в толстых книжках, числятся и так называемые шумовые гранатные растяжки. Их устанавливают на дорогах и тропинках, по которым могут перемещаться беглецы…

Впереди заметно посветлело.

– Останавливаемся, – на правах старшей сестры скомандовала Аля. – До поляны осталось всего-то метров шестьдесят. – Сбрасывай, Егорша, рюкзак. Сползаем на разведку.

Они выбрались на пологий холмик, заросший низенькими кустиками цветущего вереска.

С вершины холма заброшенный лагерь лесозаготовителей был виден – как на ладони. Два старых, наполовину разобранных трактора, несколько десятков мятых двухсотлитровых бочек из-под дизельного топлива, прочие заржавевшие металлоконструкции непонятного предназначения. Чуть правее кучи металлолома наблюдался непрезентабельный строительный вагончик на железных полозьях.

А ещё дальше, на ровной площадке, располагался элегантный бело-синий вертолётик. От вертолёта – к строительному вагончику – целенаправленно шагали два рослых камуфляжника, вооружённые короткоствольными автоматами.

– Не прав, на этот раз, оказался наш заслуженный генерал-лейтенант в отставке, – резюмировал Егор. – Не годится данное местечко для дневного лагеря. На совесть, ничего не пропуская, копают «фээсбэшники»…

Со стороны вагончика послышался неясный заполошный шум.

– Оказывается, что спальные места были уже заняты, – шёпотом прокомментировала Алина. – В строительном вагончике обнаружены двое бомжей самого затрапезного и занюханного вида. Причём, мужчина и женщина…. Какой потрясающий хук справа. Бомжеватая барышня тут же улетела в кусты орешника. Один ноль – в пользу славных «фээсбэшников»…. Смотри-ка ты, сразу начался допрос «с пристрастием». Деловые типы, ничего не скажешь…. Ага, транспортируют задержанных бродяг, активно подталкивая в спины прикладами автоматов, к вертолёту. Загружают…. Двигатель заработал. Лопасти начали вращаться. Взлетели и пошли строго на юго-запад. Профессионалы хреновы…

– Предлагаю, в лондонский Университет не поступай, оборудовать дневной бивуак в глухой и непроходимой лесной чаще, – посоветовал Егор. – Ну, их, эти приметные цивилизованные стоянки. Себе, что называется, дороже…

На раннем рассвете пятого дня пути они, наконец-таки, добрались до Хрустального озера. Дошагали и, ради пущего спокойствия, решили, забравшись на вершину отдельно-стоящей двухсотлетней сосны, немного осмотреться.

– Наблюдаю избушку, похожую на небольшой бревенчатый замок, – сообщила Алина. – Крепкое, приметное и солидное сооружение. А ещё к деревянному замку подходит вполне приличная гравийная дорога. Дедушка про это ничего не говорил…

– Не в ту сторону смотришь, сестрёнка, – усмехнулся Егор. – Взгляни направо и рассматривай искомую скромную хижину, сколько душе будет угодно.

– Ага, ты, кажется, прав. Вижу древнее-древнее строение…. Слушай, а что это значит?

– То и значит, что дедовы сведенья безнадёжно устарели. Он же побывал здесь, как я понимаю, лет восемь-десять назад. За это время много воды утекло. В том смысле, что кто-то из местных богатеев проложил дорогу к Хрустальному озеру и отстроил на его берегу полноценное баронское поместье. Там и банька имеется, и скотный двор, и парочка просторных парников…. А, вот, людей и машин нигде не видно. Скорее всего, хозяева нынче наезжают на фазенду сугубо по выходным дням. То бишь, уже отгуляли летние отпуска…. Что делать-то будем?

– Послезавтра утром пойдём к Волосово, – подумав с минутку, объявила Аля. – Здесь отсиживаться, я полагаю, не безопасно. Приедут владельцы поместья, увидят нас с тобой и позвонят – куда надо…. А сейчас слезаем с сосны и шагаем к избушке. Перекусим и завалимся спать. Вечером-ночью наловим рыбы. Нажарим впрок, чтобы было, чем полноценно питаться в дороге. Грибов соберём. Семьдесят-восемьдесят километров по лесу, не зная нужных дорог и тропинок, совсем и не шутка. Можем и за двое суток не управиться…. Кстати, а это симпатичное озеро правильно когда-то назвали «Хрустальным» – вода в нём очень чистая и прозрачная. Рыбёха активно плещется.

– Для чего нам сдалось это Волосово? – спросил Егор. – Что мы там, собственно, позабыли?

– Естественно, народный театр-студию.

– В смысле?

– В наипростейшем смысле. При любом приличном театре, как известно, имеется-существует гримёрка. Ну, всякие там парики, накладные усы, бороды, подходящая одежда и обувь. Тщательно загримируемся по полной программе и двинем – на электричке, или же на рейсовом автобусе – в Питер. А ещё надо будет где-нибудь разжиться мобильным телефоном и позвонить – по запасному секретному каналу – Алёше.

– Алексей, Алёшенька, сынок…

– Прекращай ёрничать! – рассердилась Алина. – Юморист, блин горелый, выискался…. Слезай с сосны, надевай на плечи рюкзак и дуй к хижине.

– А, ты?

– Ещё минут пять-шесть понаблюдаю и догоню.

Уставшие беглецы, наспех убравшись в избушке и разъев на двоих предпоследнюю банку тушёнки, завалились на хлипкие нары и проспали почти весь день.

Вечером, часа за полтора до заката, Алина решила:

– Вертолётов не слышно, да и со стороны усадьбы неизвестного тутошнего богатея не доносится ни звука. Поэтому, не откладывая важных дел в долгий ящик, займёмся рыбалкой…. Так, а что наш запасливый дедуля сложил в коробочку со снастями? Японская леска – 0,15 и 0,45миллиметра, различные грузила, поплавки, крючки, мормышки и дельные тройники. То, что старенький доктор прописал…. Значится так. Я настрою поплавочную удочку, разживусь наживкой и, прихватив с собой котелок, пойду на озёрный берег – ловить живцов. Ты же, братишка, наделай жерлиц-рогаток на щуку. А потом воткни в озёрное дно – вдоль камышовых зарослей, правее того места, где я буду ловить мелкую рыбёшку – наклонные жерди.

– Сколько мастерить жерлиц? – уточнил Егор.

– Штук восемь-десять, думаю, хватит.

– А на что ты будешь ловить живцов?

– Наберу – в ближайшем муравейнике – пригоршню крупных муравьиных яиц. Отличная и безотказная приманка.

Затратив час с копейками, Аля наловила два с половиной десятка маленьких – грамм по пятьдесят-шестьдесят – окуньков. А Егор, раздевшись до трусов, влез по пояс в воду, воткнул в мягкое озёрное дно наклонные берёзовые жерди и, закрепив на них жерлицы, наживил на острые тройники живцов.

– Что делаем дальше, высокородная госпожа командирша? – ехидно улыбнувшись, спросил парнишка.

– Ничего. То бишь, возвращаемся в избушку.

– Так, ведь, выспались за день.

– Тогда в карты – при свечах – поиграем, – предложила Алина. – Предусмотрительный дедуля и карточную колоду не забыл запихать в рюкзак. Во что будем резаться?

– Предлагаю – в семикарточный техасский покер. На спички. В хижине я видел несколько полных коробков.

– Ладно, замётано. Сейчас, только сменю водичку у живцов…

Утром Аля проснулась на рассвете.

Сладко зевая, она выбралась из избушки и восхищённо выдохнула:

– Какое замечательное и восхитительное утро!

На востоке уже вовсю – безраздельно и нагло – полыхало красно-алое марево зари. Вокруг царило полное безветрие. На голубом бездонном небе не наблюдалось ни единого облачка. Температура окружающего воздуха вплотную приблизилась к плюс пятнадцати-семнадцати градусам.

– Свитер можно снять, – решила девушка. – Не замёрзну.

Алина, прихватив с собой вместительный полиэтиленовый пакет, отправилась к озеру. Она шагала по чуть заметной тропе и тихонько нашептывала:

– Два приличных ярко-оранжевых подосиновика выглядывают из-за старой берёзы. Вдоль тропы – на пышных моховых кочках – разместились молоденькие разноцветные сыроежки. А в ближайшем густом ельнике, наверняка, растут крепенькие маслята и боровики…. Надо будет после завтрака грибов побольше набрать. Отварим и возьмем с собой. В том плане, что лишними не будут…

Выйдя на берег, девушка, предварительно сбросив кроссовки, джинсы, куртку и футболку, вошла в воду и принялась проверять жерлицы.

На четырёх из них сидело по двухкилограммовой щуке, да и на остальных «рогатках» живцы были потревожены.

Аля сложила пойманных щук в полиэтиленовый пакет, насадила на тройники жерлиц новых рыбок, а после этого задумалась: – «Может, стоит искупаться? Уже, считай, пять суток толком не умывалась. Пропотела вся насквозь…. Полотенца не захватила с собой? Ерунда. Солнышко уже взошло. На нём и обсохну…».

Она, пройдя по берегу метров триста пятьдесят, оказалась на тоненькой песчаной косе, усеянной мелкой тёмно-коричневой галькой.

Здесь девушка разделась полностью, аккуратно сложила одежду на гладком прибрежном валуне и, войдя в хрустально-чистую озёрную водицу, принялась с удовольствием плескаться, напевая при этом полюбившуюся немудрёную песенку:

 
Всё в этом Мире – немножко курьёзно.
Яркая, яркая в небе – звезда.
Капает, капает – но, осторожно
С неба – святая вода.
 
 
Капает, капает – но, осторожно
С неба – святая вода.
 
 
Может, привал?
Да – пока – ещё рано.
Капает с неба – вода.
Сердце, оно – словно рваная рана.
Видимо, навсегда.
 
 
Сердце, оно – словно рваная рана.
Видимо, навсегда.
 
 
Она целовалась с ним.
Многие видели.
Только – печали – во мгле.
Чем же, лошадка, её мы обидели?
Закат – улыбается мне…
 
 
Чем же, лошадка, её мы обидели?
Закат – улыбается мне…
 
 
Едем, лошадка, кататься по Свету.
Грустный наездник – в седле.
Сигарный окурок – зажат меж зубами,
Полночь – в замёршей душе…
 
 
Сигарный окурок – зажат меж зубами,
Полночь – в замёршей душе…
 
 
Кактусы, кактусы.
О, мои кактусы….
Текила – бушует в крови.
Может, лошадка, немного поплачем?
Ветер – в ночи – шелестит.
 
 
Может, лошадка, немного поплачем?
Ветер – в ночи – шелестит…
 

В какой-то момент Алине показалось, что за ней кто-то пристально наблюдает.

Девушка обернулась и, мгновенно погрузившись в воду по шею, испуганно охнула – на прибрежном валуне, прямо на её одежде, сидели, глумливо и похотливо улыбаясь, два типа средних лет. Один мужичок, обладатель огненно-рыжей шкиперской бородки, был облачён в тёмно-зелёный спортивный костюм. Второй же, украшенный тонкими щегольскими усиками «а-ля поручик Ржевский», наоборот, в светло-оранжевый.

– Певунья, – хохотнул бородач.

– Сексуально-привлекательная певунья, – поправил его усатый. – Нежная и трепетная цыпочка, выражаясь по делу.

– Что вам надо, господа? – стараясь, чтобы её голос не дрожал, спросила Аля, а про себя подумала: – «Дяденька с рыжей приметной бородой мне, определённо, знаком. То есть, я где-то уже видела эту наглую и самодовольную физиономию. Где конкретно? Кажется, на каком-то дурацком предвыборном плакате…. Точно! Это же Симочко Николай Васильевич – Глава Волосовского района – собственной персоной. Кто у нас второй? Может, заместитель районного Главы. Или, к примеру, начальник службы безопасности…. Какая, собственно, разница? Правильно, никакой. Главное же заключается в том, что я – к огромному стыду – не умею плавать. Ну, совершенно не умею…».

– А вы, госпожа Ветрова, очень пикантная барышня, – деланно зевнув, сообщил Симочко. – Всё должное, надо признать, на месте. Грудки упругие и нежные. Твёрдые сосочки торчат в разные стороны. Ножки длинные и стройные. Весьма оригинальная стрижка на лобке…. Я, честно говоря, сражён в самое сердце. Вернее, совсем в другой орган…

– Значит, вы меня узнали?

– Это было, поверьте, совсем нетрудно. Цветными фотографиями брата и сестры Ветровых – матёрых уголовных преступников и законченных наркоманов – половина Ленинградской области завешена. Думаю, что и в Санкт-Петербурге наблюдается аналогичная картина…. Кстати, вашего малолетнего братца мои охранники – чисто на всякий случай – связали. Игра, образно выражаясь, сыграна. Се ля ви.

– Значит, будете арестовывать? – запечалилась Алина.

– Возможны варианты…

– Какие?

– Вы, милая девочка, читали знаменитый авантюрно-приключенческий роман «Охота на пиранью», вышедший из-под пера великого и ужасного Александра Александровича Бушкова? – подключился к разговору усатый индивидуум.

– Читала, конечно.

– Там – по тексту – присутствует один завлекательный и поучительный момент-эпизод. Мол, Главного героя Кирилла Мазура и его жену Ольгу берут в плен – с помощью снотворного, коварно подмешанного в «Кока-колу» – некие злоумышленники, не лишённые толики фантазии. Главный злодей, человек интеллигентный и обладающий чувством юмора, делает симпатичной Оле нестандартное деловое предложение, мол: – «Ты, девонька, обслуживаешь со всем прилежанием и искренним пылом – в сексуальном плане, естественно – всю нашу компанию, а мы за это отпускаем тебя и хахаля твоего на все четыре стороны…». Ольга, будучи женщиной разумной, долго не думая, соглашается. В жаркой баньке – в течение трёх-четырёх часов – происходит весёлая и разнузданная сексуальная оргия, после чего стороны, искренне довольные друг другом, расходятся краями. Ну, как в бескрайнем изумрудно-лазоревом океане – белоснежные пассажирские лайнеры, набитые беззаботными и богатыми туристами…. Надеюсь, суть нашего серьёзного и недвусмысленного предложения понятна?

– Более или менее, – презрительно – под водой – передёрнула плечами Аля. – Откровенно говоря, энтузиазмом не горю.

– Нас двое, плюсом – второй сексуальной волной – пойдут трое охранников, – скрупулёзно уточнил Симочка. – Как видишь, ничего страшного и смертельного. Ты девка здоровая, выдержишь. Заодно и подучишься – всякому разному и полезному…

– А, где гарантии? Попользуетесь и отдадите ментам. Или же пристрелите по-простому, да и закопаете в ближайшем лесочке.

– Нам не с руки – светить эту фазенду перед полицией, – пояснил напарник районного Главы. – С оформлением земли не всё чисто и красиво получается. По документам здесь – до сих пор – располагается государственный птичий заказник, где любое частное строительство строго-настрого запрещено…. Так что, девонька фигуристая, не сомневайся. Натешимся вволю и отпустим. Нам откровенный криминал не нужен, а качественных презервативов запасено на полгода вперёд. Не пропадать же им без дела, в конце-то концов? Верно? Не кочевряжься и вылезай на бережок, недотрога хренова. Банька уже истоплена. Вернее, финская сауна, нагревая электричеством. Как говорится, раньше начнём – раньше кончим…. Гы-гы-гы!

«Что же мне делать?», – мысленно запаниковала Алина. – «Отдаться этим похотливым и озабоченным козлам? Мол, действительно, не убудет с меня? Отработать, стиснув зубы, сексуальный кавардак, и сразу же, через пять минут, забыть про это? А, как потом Алёше Хрусталёву смотреть в глаза? Она целовалась с ним. Многие видели. Только – печали – во мгле…. Чем же, лошадка, её мы обидели? Закат улыбается мне. Едем, лошадка, кататься по Свету. Грустный наездник в седле. Сигарный окурок зажат меж зубами. Полночь – в замёршей Душе…. Нет, я не смогу. Не смогу…. Сказать козлам, что, мол, мы с Егоркой являемся «народовольцами», и нас разыскивает не вшивая полиция, а могущественная ФСБ? Скорее всего, не поможет. Наверняка, не поверят, твари приземлённые. А если даже и поверят, то – от греха подальше – пристрелят. Чтобы окончательно не засветить нелегальное поместье…».

– Ну, так как? – проявил нетерпение Симочко. – Договоримся по-хорошему?

– Д-думаю…

– Вылезай, дурилка. Вода-то с утра холодная. Замёрзла, ведь, уже. Вон, зуб на зуб не попадает…. Ага, ребятишки идут. Сейчас накачают лодку, да и вытащат тебя, кокетку нерешительную, из озера.

К косе приближались три широкоплечих облома в тёмно-серых спортивных костюмах. У одного за плечами располагался солидный брезентовый рюкзак. Второй нёс вёсла, ножной насос и пластиковую десятилитровую канистру. Третий, надсадно пыхтя, тащил чёрно-красный лодочный подвесной мотор.

– Вот, и всё, – потеряно пробормотала Аля. – Остаётся, лишь, одно. Броситься на глубину и утонуть. В смысле, утопиться. Нет другого выхода. Простите меня, родные…

Раздались едва слышные бесперебойные хлопки, длившиеся секунд двадцать-тридцать и разбавленные болезненными вскриками и утробными стонами.

Когда всё стихло, на берегу озера лежали, застыв в самых причудливых позах, пять окровавленных мёртвых тел.

– Очередной крутой и насквозь неожиданный поворот, – нервно икнув, подытожила Алина. – И, кто сейчас, интересно, возникнет на сцене?

Выйдя из-за ствола толстой сосны, на берегу появилась высокая длинноволосая блондинка с огромными пляжными очками на длинном носу и коротким толстоствольным автоматом в руках, облачённая в мешковатый джинсовый костюмчик.

Женщина, аккуратно прислонив автомат к высокому берёзовому пню, стащила – за ноги – с прибрежного валуна трупы Симочко и его усатого товарища, после чего непринуждённо поздоровалась:

– Привет, наяда замёрзшая!

– З-здравствуйте, – чуть слышно пролепетала вконец растерявшаяся Аля. – А вы, извините, кто?

– Конечно же, Алексей Хрусталёв, – созналась блондинка. – Твой безумно-соскучившийся жених. Неужели, не узнала?

– Не-а…

– Значит, я хорошо замаскировался. Ничего не поделаешь, пришлось перейти на нелегальное положение. Так что, сама, наверное, понимаешь…. Твоя одежда слегка запачкалась в крови, но только самую малость. Переоденешься при первой же возможности. А сверху я положил маленькое полотенце. Давай, вылезай из воды.

– Извини, но я стесняюсь.

– Ах, да! – дурашливо хлопнул ладонью по лбу Лёха, после чего, развернувшись на сто восемьдесят градусов и отойдя от берега метров на двенадцать-пятнадцать, пообещал: – Я не буду подсматривать. Честное и благородное слово. По крайней мере, до официальной свадьбы…

Выйдя из воды и наспех обтираясь полотенцем, Алина, слегка заикаясь от холода, спросила:

– К-какие у нас дальнейшие п-планы?

– Во-первых, освободим Егорку. Во-вторых, спрячем – без легкомысленной халтуры – хладные трупы. В-третьих, перевалим через двугорбую горушку, расположенную на севере. Там, примерно в восьми с половиной километрах от Хрустального озера, я припарковал мощный джип-внедорожник. В его багажнике имеется объёмный чемодан с разнообразными гримёрными принадлежностями и причиндалами. Преобразим вас, господа Ветровы, со знанием дела, а после этого, не ведая страха и сомнений, направимся в Питер…. Устраивает такая наипростейшая развлекательная программа?

– Вполне.

– Кстати, совсем забыл, – повинился Алексей. – Иван Иванович просил передать вам с Егором пламенный генеральский привет.

– Как он там?

– Нормально. Крепкий такой старикан. Боевой и юморной. До тысячи лет проживёт, не меньше…