Текст книги "Народная Воля – 2017"

Во-вторых, доски, из которых были сработаны узкие двери кладовки, рассохлись от старости. То бишь, в означенных дверях имелись узкие щели, через которые так удобно вести эффективное наблюдение.

В-третьих, одна длинная стена кладовой (с дверью), примыкала к переговорному залу, а вторая (тоже с дверью), к биллиардной.

Впрочем, биллиардная больше таковой не являлась. Столы, покрытые зелёным сукном, исчезли в неизвестном направлении, и сейчас помещение – в узком луче карманного фонарика – смотрелось обыкновенной комнатой отдыха: обеденный стол на гнутых ножках, стулья с резными спинками, парочка мягких диванчиков, шкафчики-тумбочки и стандартный журнальный столик, заваленный старыми газетами и журналами.

– Для полноты картины не хватает только холодильника и мини-бара, встроенного в одну из стен, – проворчал Сергей.

Вообще-то, при появлении искомых фигурантов вблизи пивного бара, бдительная Ирина должна была подать условный сигнал. Так что, можно было и не сидеть сиднем – на позаимствованном из переговорного зала офисном стуле – в тесной и душной кладовой, а неторопливо и беззаботно перемещаться по помещению. Но осторожный и опытный Хрусталёв рассуждал по-другому, мол: – «А, вдруг, Иришка – по беспокойной должности привратника – отвлечётся и проворонит момент, когда Валентинов и Казакова войдут в «Два капитана»? Нет, рисковать не стоит. Буду тупо сидеть в засаде…».

Он, проделав в каждой из двух дверей – с помощью перочинного ножа – по круглой аккуратной дырочке малого диаметра, опустился на стул и принялся покорно ждать.

Сидел и ждал. Сидел и ждал. Время, словно бы издеваясь и насмехаясь, текло убийственно медленно и вязко…

Лишь в двадцать часов семь минут в чёрной коробочке, в правом углу которой по-прежнему горела крохотная изумрудно-зелёная лампочка, чуть слышно прошелестело.

– Ага, вот, и первый долгожданный гость приближается, – чувствуя, как его охватывает охотничий азарт, прошептал Хрусталёв. – Как говорится, добро пожаловать…

Через несколько минут послышался скрежет ключа в замочной скважине, звонко щёлкнул второй замок, тоненько и тревожно проскрипели слегка заржавевшие дверные петли. Потом дверь захлопнулась, по стенам и по потолку переговорной камеры бестолково заметался светло-жёлтый луч карманного фонарика, а по бетонному полу глухо зацокали чьи-то размеренные шаги.

Гость уверенно, ни разу не споткнувшись, прошёл в помещение бывшей биллиардной комнаты. Вскоре оттуда послышался странный стук-скрип, раздался громкий щелчок, а ещё через мгновение вспыхнул яркий свет.

«Это он достал из низенького шкафчика, стоящего за диваном, настольную лампу, работающую на аккумуляторе, включил её и выставил на середину обеденного стола», – прильнув правым глазом к щели в дверной филёнке, понял Сергей. – «Ага, вытащил вторую настольную лампу, включил и разместил её на журнальном столике – поверх толстой кипы глянцевых журналов. Педантично выключил карманный фонарик…. Кстати, а кто это такой? Длинные, давно немытые и нечёсаные волосы, небритые щёки, неряшливые лохматые усы. Одет в какую-то старенькую хрень. Дурацкая трость, потёртый портфельчик…».

Незнакомец, тем временем, положив тросточку и портфель на один из двух диванов, снял с сутулых плеч засаленный пиджак и аккуратно повесил его на спинку ближайшего стула. После этого он стащил с головы парик, одним движением правой руки освободился от накладных усов и пристроил эти маскировочные принадлежности на журнальный столик, рядом с настольной лампой.

«Вот, теперь – совсем другое дело!», – обрадовался Хрусталёв. – «Узнаю родного, пока ещё действующего Губернатора…».

Валентинов, насвистывая под нос бодрую незнакомую мелодию, извлёк всё из того же шкафчика поролоновую губку и принялся старательно протирать от пыли стол и стулья. Покончив с видимостью уборки, он подошёл к стене и сильно нажал ладонью на неприметный выступ. Через секунду в ребристой вертикальной поверхности «образовалась» прямоугольная ниша.

«Заранее спрогнозированный мной мини-бар», – мысленно ухмыльнулся Сергей. – «Как можно – без хорошего алкоголя – разговаривать серьёзные разговоры? Не по-русски это, господа. В смысле, без алкоголя…».

Матвей Иванович, продолжая легкомысленно насвистывать, начал, предварительно поработав губкой, выставлять на столешницу разномастные бутылки, фужеры и блюдца. После этого он извлёк из видавшего виды портфеля несколько разноцветных целлофановых пакетиков и, вскрыв их, принялся наполнять блюдечки орешками, цукатами и разноцветными леденцами.

«Хозяйственный и рачительный деятель», – одобрил Хрусталёв. – «Губернатор, как-никак…».

Вновь коротко прошелестела чёрная коробочка.

«Незадача, однако», – расстроился Сергей. – «Как бы наш подозрительный и высокопоставленный фигурант, всполошившись, не достал бы из кармана пистолет и не начал бы палить – почём зря – в дверь, за которой я нахожусь…».

Впрочем, нервы у Валентинова оказались крепче корабельных якорных канатов. Неодобрительно посмотрев в сторону кладовки, он расстроено покачал головой и выдал:

– Мыши, мать их мышиную, добрались даже сюда. Вот же, демократы хреновы! Такую страну развалили. Суки позорные…

Через некоторое время в главную дверь переговорной камеры уверенно постучали:

– Тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.

– Иду! Уже иду! – беря с журнального столика настольную лампу, заверил Матвей Иванович. – Подожди минутку!

Раздались негромкие щелчки замков, тоненько и тревожно проскрипели дверные петли. В помещение вошла низенькая женщина, одетая в стиле – «я из простого народа». Дама, подойдя к журнальному столику, незамедлительно избавилась от очень широкополой шляпки и аляповатых пляжных очков.

«Симпатичная и ухоженная мордашка», – отметил про себя Хрусталёв. – «А в тёмно-зелёных глазах наличествует лёгкая «развратинка». Неплохо сохранилась госпожа Казакова, надо признать. Значит, старательно и целенаправленно следит за внешностью…».

– Ну, здравствуй, леди Ди! – широко улыбнулся Валентинов. – Выглядишь просто замечательно! Даже этот бесформенный дурацкий сарафан не в силах скрыть твоих аппетитных и завлекательных форм…. Поцелуемся?

– Отложим на потом, – притворно нахмурилась Диана Петровна. – В том плане, что может быть. Если договоримся по всем ключевым вопросам…. Доставай, Мотя, свои секретные бумаги-списки. Будем трудиться.

– По пятьдесят капель?

– «Хенесси»?

– Имеется в наличии.

– Наливай…

Выпив коньячку, Губернаторы (действующий и будущая), приступили к работе.

Матвей Иванович, достав из старенького портфеля несколько картонных скоросшивателей, принялся поочерёдно листать их, давая – при этом – развёрнутые комментарии:

– В светло-зелёной папке собраны документы по злостным должникам и плановым дебиторам. То есть, эти бизнесмены уже получили всё просимое, но ещё до конца не рассчитались.

– Строительство хосписа? – просматривая бумаги, удивилась Казакова.

– А, что такого? Взрослый бизнес, он не терпит избыточного чистоплюйства. Строительная компания получает прибыль? Получает. Вот, пусть и делится ею. У Губернатора всегда много непредвиденных расходов. В Москву – всяким и разным – надо регулярно засылать денежку? Надо. Иностранные инвесторы обожают, когда им оказывают достойный и богатый приём. Парламентские выборы, опять же, на носу…. По выбитым долгам и плановым выплатам предлагаю определиться по-честному. То есть, пятьдесят на пятьдесят. Мне – за организацию процесса. Тебе – за полновесный и всеобъемлющий контроль.

– Это справедливо. Согласна…. Подробно тут всё у тебя расписано. Никто не забыт, и ничто не забыто…. Молодец, Мотя!

– Я старался, – польщёно хмыкнул Валентинов. – Старая комсомольская закваска, как-никак…. Обрати внимание, Дианочка, на эту розовую папочку. Тут собраны люди проверенные, верные и правильные. То бишь, всегда выполняющие взятые на себя финансовые обязательства. Золотой фонд делового Санкт-Петербурга, так сказать…. Можешь работать с ними смело, оговаривая все денежные требования-условия напрямую, без обиняков. Естественно, я рассчитываю на комиссионные. Важная эксклюзивная информация – по нынешним рыночным временам – денег стоит….

– Сколько?

– Пятьдесят процентов.

– Пятнадцать.

– Сорок.

– Двадцать.

– Двадцать пять.

– Договорились, – вздохнула Диана Петровна. – Что дальше?

– Здесь – перечень неблагонадёжных персон, которых даже близко нельзя подпускать к Смольному. Чудаки, правдолюбцы и скандалисты, дружащие с «дикими» журналюгами. Способные и в Интернет – чёрт знает что – вывалить.

– Спасибо – за своевременный и качественный эксклюзив…. Может, по пятьдесят капель?

Ещё без малого полтора часа Валентинов и Казакова увлечённо обсуждали различные рутинные аспекты, связанные с нелёгкой губернаторской деятельностью, отвлекаясь лишь на принятие очередных «пятидесяти капель».

Только один разговорный момент вызвал у Хрусталёва неподдельный и живейший интерес.

– А, как тебе долю переводить? – спросила Диана Петровна.

– Как всем нормальным и рассудительным людям, – передёрнул плечами Матвей Иванович. – То бишь, сугубо на Запад. Через господина Александра Аматова. Он тебе сообщит, куда сбрасывать «деревянный безнал», а мне валютку переведёт по отдельному указанию.

– Интересный и жутко-секретный человек Александр Михайлович…. Ты в гостях-то у него бывал?

– Заезжал пару раз в австрийский Клагенфурт, – поколебавшись несколько секунд, признался Валентинов. – Хорошо Аматов нас тогда принимал, хлебосольно и душевно…

«Вот, и тайный европейский казначей «первого списка» нарисовался!», – обрадовался Сергей. – «Эта информация – дорогого стоит…».

Деловая часть переговоров постепенно подошла к концу.

– Может, скрепим наши договорённости – по полной и расширенной программе? – похотливо улыбнувшись, предложил действующий Губернатор Санкт-Петербурга.

– Предлагаешь, старый развратник, пупками потереться? – хмельно хохотнув и демонстративно расстёгивая пуговки на сарафане, уточнила будущая Губернаторша.

– Ага. Слегка. Чисто по стариковски.

– Я согласная. Иди ко мне, Мотя…

«Хрен вам, уроды высокопоставленные, а не полноценный секс», – доставая из сумки необходимые причиндалы, подумал Хрусталёв. – «Обойдётесь, твари дешёвые. Заранее разработанный план эротических ответвлений не предусматривает. Извините…».

Он, надев на физиономию компактный импортный противогаз, взял в руки баллончик с качественным израильским газом нестандартного действия (секретная новейшая разработка!), и подошёл к двери, отделявшей кладовку от комнаты отдыха…

Глава одиннадцатая
Ассорти. Всё «в ёлочку»

Хрусталёв аккуратно свинтил с сопла баллончика тугой колпачок и педантично запихал его в нагрудный карман комбинезона. После этого он вставил освобождённое сопло в круглое отверстие, заранее проделанное в дверной филёнке, и – без малейших колебаний – надавил указательным пальцем на спусковой рычажок.

Визуально никаких изменений в окружающем пространстве не произошло. Секретный израильский газ не имел ни малейшего запаха и покидал баллончик совершенно бесшумно.

Как назывался этот газ?

Официально – на иврите – очень длинно и совершенно-неудобоваримо. В русском же сленговом переводе, наоборот, очень доходчиво и симпатично – «озверин».

Понятное дело, что и действовал «озверин» в полном соответствии с собственным многоговорящим названием. То есть, человекоподобный индивидуум, надышавшись этой коварной газовой смесью, тут же, уподобляясь дикому зверю, набрасывался на себе подобных. Причём, набрасывался с единственным и однозначным желанием – рвать зубами и ногтями на мелкие составные части…

Если других людей не было поблизости? Не вопрос. Годились и все прочие живые твари – собаки, кошки, коровы, дикие волки, змеи, ящерицы, пауки, мухи, комары…

Если – вообще – никого рядом не наблюдалось? Тогда приходилось, выкалывая глаза и откусывая пальцы, заниматься самим собой. Занятная и неадекватная штуковина этот «озверин», короче говоря…

Сергей, мысленно досчитав до пятнадцати, оторвал палец от спускового рычажка. После этого он убрал опустевший баллончик в сумку и достал из другого сумочного отделения портативную японскую видеокамеру.

Бесшумно подойдя к двери, Хрусталёв, затаив дыхание, засунул внешний телескопический окуляр видеокамеры в круглое отверстие, где ещё совсем недавно находилось сопло газового баллончика, и плавно нажал на кнопку «пуск».

В ознакомительный экранчик аппарата он смотреть не стал, так как заранее знал, что там увидит. Стоял, прислонясь спиной к холодной двери, и, расслабленно прикрыв глаза, слушал.

– Ты что делаешь, хам трамвайный? – возмутился визгливый женский голос. – Совсем охренел, морда наглая?

– Ну, и что я такого делаю? – глумливо хмыкнув, поинтересовался мужчина. – Только не надо, блин, недотрогу строить из себя…

– Бретельку французского лифчика, тварь, оторвал с мясом. А он, между прочим, стоит четыреста пятнадцать Евро. Скотина!

– Сама – похотливая тварь и грязная сучка!

– Ублюдок!

– Дура набитая!

Послышался звон, сопровождавший увесистую оплеуху.

– Ой, больно! – взвизгнула женщина. – Ну, Мотя, теперь держись. Глотку – на хрен – перегрызу…

После этого началась самая натуральная звуковая вакханалия, она же какофония: вопли, визг, треск ломаемой мебели, звуки глухих ударов, звериный вой, треск разрываемой на части одежды, индейский боевой клич, утробный стон, полный бесконечной боли и звериной ярости…

Только через восемь-девять минут всё окончательно стихло.

Сергей, печально вздохнув, положил видеокамеру в сумку, включил карманный фонарик и, отомкнув дверной замок, выбрался из кладовой.

В комнате отдыха, как и ожидалось, было безысходно темно – во время смертельной схватки Губернаторов обе настольные лампы были разбиты вдребезги.

Секунд пять-семь поразмышляв, Хрусталёв поставил сумку на пол и медленно, старательно подсвечивая себе фонариком и аккуратно переступая через чёрно-алые лужицы, двинулся вперёд.

Конечно, взирать на весь этот кровавый бардак было откровенно неприятно. Даже мутило слегка. Но надо было отыскать и взять с собой все картонные папки, принесённые на переговоры покойным Матвеем Ивановичем.

– Обязательно надо, – шёпотом подбадривал сам себя Сергей. – Как там говорила Валентинову почившая Диана Петровна? Мол: – «Подробно тут всё у тебя расписано. Никто не забыт, и ничто не забыто…». Нам эти секретные материалы тоже будут нелишними…. Одна папка, вторая, третья. Сколько из всего было? А, Бог его знает…. Вот, и губернаторский потрёпанный портфель. Правда, пустой…. Ладно, пожалуй, и найденного хватить. Жадность, как известно, наказуема…

Сложив папки с документами в сумку и повесив её на левое плечо, он вышел в подземный коридор и, подавая сыну условный сигнал, перевёл белый рычажок на чёрной «волшебной» коробочке в первоначальное положение. Крохотная изумрудно-зелёная лампочка, коротко мигнув на прощание, послушно погасла.

Чёрную массивную дверь Хрусталёв запирать не стал. А зачем, собственно? Скрывать ему, по большому счёту, было ничего. Да и не от кого…

Пройдя по подземному коридору метров десять-двенадцать, Сергей остановился и, достав из кармана комбинезона клетчатый носовой платок, тщательно обтёр – от крови – испачканные подошвы ботинок.

После этого он положил окровавленный носовой платок в заранее приготовленный полиэтиленовый пакетик, куда – через минуту – поместил и латексные перчатки, стянутые с ладоней.

Хрусталёв, поместив пакетик в сумку, аккуратно застегнул на ней молнию, повесил сумку на плечо и двинулся дальше…

Лаз в подсобку «Пятёрочки» был открыт.

– Что же вы творите, уважаемый Сергей Сергеевич? – рассерженной весенней гадюкой зашипел старший администратор универсама. – Уже двадцать один сорок девять. До закрытия магазина остаётся одиннадцать минут. Мне же надо отделы принимать. Кладовые запирать. Директор уже косится не по-доброму. Скандал назревает. Так, ведь, можно и без квартальной премии остаться…

– Не гомони, Семёныч, – устало улыбнувшись, посоветовал Сергей. – Смотри, не ровен час, похудеешь от переживаний избыточных…. А щедрую премию я тебе лично выпишу. Прямо завтра. Запирай входы-выходы и выводи на волю, паникёр хренов.

Попрощавшись с нервным администратором, они вышли на улицу.

На западе – всеми оттенками багрового – догорал печальный закат. Было ветрено и слегка тревожно.

Проходя мимо неприметного гражданина, стоявшего рядом с входом в «Пятёрочку», Хрусталёв приветливо подмигнул и большим пальцем правой руки небрежно коснулся своей шеи.

– Правильно, – шёпотом одобрил Лёха. – Ненадёжный тип этот Иванов Т.С. Суетливый и бойкий такой. Что называется, себе на уме…

Они подошли к мотоциклу.

Сергей, расстегнув молнию, достал из сумки скромный мотоциклетный шлем и, напялив его на голову, скомандовал:

– Заводи, сынок. Поехали.

– Запасливый ты, батя, – вставляя ключ в гнездо зажигания, ухмыльнулся Алексей. – Настоящий куркуль.

– Что есть, то есть…. Не тяни, поехали. Поговорить надо в приватной обстановке. Дело важное и неотложное образовалось.

«Харлей-Дэвидсон», свободолюбиво порыкивая, нёсся по ночному Купчино. Проехав километра полтора по улице Ярослава Гашека, он свернул на Бухарестскую, потом на Дунайский проспект и – по Софийской развязке – выехал на Кольцевую.

Ещё через десять-двенадцать минут, когда остались позади Вантовый мост, подаренный щедрыми американцами на трёхсотлетие Санкт-Петербурга, Южная ТЭЦ и торговый комплекс «Мега», мотоцикл свернул на Колтушское шоссе, проехав по которому около шести c половиной километров, ушёл направо.

Наконец, «Харлей», устало пофыркивая, остановился на обрывистом берегу овального карьера, заполненного тёмной водой.

– Это заброшенная каменоломня, – пояснил Хрусталёв. – Здесь, ещё до Революции, добывали – лет двадцать пять кряду – гранит и щебень для нужд городского строительства. Поэтому и глубины в карьере приличные, вплоть до пятнадцати-семнадцати метров.

– Может, не будем топить моего «железного друга»? – жалобно заканючил Лёха. – Почти шесть лет уже вместе. Жалко расставаться. Можно же и спрятать где-нибудь….

– На дне водоёма и спрячем. Нечего было засвечивать технику – на фасаде «Пятёрочки» закреплены три видеокамеры, смотрящие в разные стороны. Да и вся улица Ярослава Гашека ими усеяна…. Трудно было угнать «левый» мотоцикл?

– Не приучен я – с малолетства – брать чужое. Не так воспитан родителями. Да и время поджимало.

– Вот, теперь, проведя на скорую руку консервацию, и топи, – подытожил Сергей. – Раз времени не нашёл. А я пока дровишек соберу. Костерок – дело святое…. «Харлей»? Ничего, вытащишь потом и восстановишь. Когда вернёшься из заграничной командировки.

– Из какой ещё командировки?

– Из ответственной и судьбоносной. Потом, сынок, расскажу. Не отвлекайся.

Через некоторое время на обрыве загорелся яркий костёр. Одновременно с этим – со стороны карьера – раздался громкий «бульк».

– Бывает, – подбрасывая в пламя увесистую берёзовую коряжину, пробормотал Хрусталёв. – На войне, как на войне…

К костру, расстроено глядя в сторону, подошёл мрачный Алексей и предложил:

– Давай-ка, батя, займёмся делами. Нам отсюда – пешкодралом – часа три выбираться. Зачем понапрасну время терять?

– Тут ты, отрок, прав. Спорить не буду, – покладисто согласился с сыном Сергей. – Время – штука ценная и невозвратная. К нему – всегда и везде – надо бережно относиться.

– Что у нас с зарубежной командировкой?

– Отложим этот вопрос, что называется, на сладкое. Держи видеокамеру. Ознакомься, для начала, с заснятыми материалами.

– Жуть законченная! – минут через пять-шесть, зябко передёрнув плечами, сообщил Лёха. – И, что с этим делать?

– Смонтируй качественный ролик и размести в Интернете на самых посещаемых сайтах. Естественно, через «вирусные» технологии. Не забудь дать и краткие пояснения – в виде компактных «выжимок» из досье Валентинова и Казаковой. Мол, так будет со всеми высокопоставленными деятелями, расхищающими – без зазрения совести – государственную казну…. Мою сумку возьмешь с собой. Подожди, я брошу в костёр пакет с мусором. А пустой газовый баллончик надо будет спрятать в лесу. Например, засунуть под моховую кочку…

– Что в этих картонных папках?

– Компромат на всю бизнес-элиту Санкт-Петербурга, – злорадно усмехнулся Хрусталёв. – Отдашь нашим аналитикам. Пусть тщательно изучат и составят подробную докладную записку по этому поводу. Мол, за счёт каких новых персон можно расширить наш «расстрельный» список…. Всё ясно? Вопросы есть?

– Пока нет.

– Тогда переходим к предстоящей командировке в Австрию.

– Алина находится в опасности, – напомнил Алексей.

– Я помню. Вместе с ней и отправишься. В ближайшие дни оперативно вытащим брата и сестру Ветровых из леса. Пару недель уйдёт на подготовку и оформление необходимых документов. На другие фамилии, ясен пень. И вперёд, с бодрыми песенками на устах. Заодно и медовый месяц проведёте в предгорьях благословенных Альп. Идеальная экология, как известно, она действенно способствует зачатию полноценного и здорового потомства…. Ну, о чём задумался, байкер печального образа?

– Честно говоря, неожиданный поворот событий.

Сергей коротко перерассказал сыну разговор, пару часов назад подслушанный в тайном подземном бункере.

– «Чёрно-серый» банкир «первого списка» проживает в австрийском Клагенфурте? – задумался Лёха. – Некто Александр Михайлович Аматов? Интересная информация, спору нет. Надо, понятное дело, оперативно реагировать…. Но, если не секрет, почему именно мы с Алькой должны ехать в Австрию?

– Где-то там, в альпийских предгорьях, как мне подсказывает прозорливый и опытный внутренний голос, зарыта разгадка всего этого сволочного и воровского бардака, который творится в нашей многострадальной России. Поэтому и отрабатывать данную, безусловно, перспективную линию должны люди, которым «Народная Воля» безоговорочно доверяет…. Кроме того, ты прекрасно говоришь по-немецки. Да и Алина, как мне – намедни – доложили, владеет этим языком в должном объёме. Даже переводами – прямыми и обратными – регулярно подрабатывает. Так что, всё сложилось «в ёлочку» само собой…

– Уже и справки навёл?

– Очень надо! – обиделся Хрусталёв. – Это наша мамка – на правах главы семейства – подсуетилась. Мол, интересно же – кого это выбрал в жёны любимый сыночек? Чего ждать от будущей невестки? Дело, как не крути, житейское. Не на что обижаться.

– Ну, и как?

– Что – как?

– Понравилась будущая родственница? – настороженно прищурился Алексей. – То бишь, будущая мать ваших обожаемых внуков и внучек?

– Не волнуйся, отрок. Кандидатура мадмуазель Ветровой одобрена. Причём, однозначно и искренне…. Я и говорю, что всё сложилось самым естественным образом. Что, на мой вкус, просто замечательно.

– А, как же мы найдём Алину? Ведь, до сих пор неизвестно, где они с Егором прячутся.

– Так и найдём. Самым обыкновенным и многократно-проверенным способом…

Сергей достал из бокового кармана сумки громоздкий, явно старомодный мобильник и, небрежно пробежавшись подушечками пальцев по кнопкам, поднёс тёмно-синий брусок к уху.

– Горыныч? Узнал? Понятное дело…. И ты, алаверды, будешь долго жить. Обещаю…. Ну, да. Ну, да…. Гы-гы-гы! Слушай…. А, то! Спрашиваешь…. Понял. Да, не стоит благодарностей. Обычное дело. Свои люди, сочтёмся…. Как ответить? Чтобы всё было по-человечески? Вот, по этому меркантильному поводу я и звоню…. Короче говоря, завтра с утра к тебе подъедет мой сынок…. Чего? Алексей, понятное дело. Подскочит и всё объяснит, мол, что да как…. Ну, ну. Молоденькая сексуальная связисточка? Рыженькая, надеюсь? Молчу, молчу. Типа – удач. Не опозорь – чести погон…. Значит, завтра Алексей подъедет? Понял. Заранее – спасибо…. Давай, родной, отдыхай. Всех благ! Роджер….

– Что это было? – задумчиво помешивая аметистовые угли сучковатой палкой, засомневался Лёха.

– Ни «что», а «кто». Генерал-лейтенант Михаил Юрьевич Горюнов, армейское прозвище – «Горыныч», – охотно пояснил Хрусталёв. – Командующий Псковской воздушно-десантной дивизией.

– Причём здесь десантура?

– Притом. К «фээсбэшному» объекту «Б-03» с северо-востока примыкает многопрофильный полигон, на котором постоянно тренируются сотрудники различных спецслужб и всяческие армейские деятели. Вот, по этому поводу, чтобы не усложнять ситуацию, и «Б-03», и учебный полигон охраняет батальон псковских десантников. Подскочишь к Горынычу, обрисуешь ему – по сути – сложившуюся картинку. Он обязательно поможет. В том плане, что когда Иван Иванович придёт в сознание, тебя к нему проводят. Представишься, передашь от меня привет. Глядишь, старик тебе поверит и расскажет, где искать Алину.

– Спасибо, батя, – повеселел Алексей. – Всё сделаю, не сомневайся. И дедулю разговорю, и Альку с Егором вытащу из леса…. Слушай. Может, стоит – ликвидировать полковника Назарова?

– С каких это подгоревших пирожков?

– Ну, как же…. Он, всё-таки, враг…

– Насмешил, право, – укоризненно покачал головой Сергей. – Чего такого плохого сделал Игорь Игоревич? Бюджетные деньги не разворовывает. Живёт – в бытовом плане – скромно. Отличный семьянин, счастливый муж и отец. Людей – в свободное от основной деятельности время – не убивает. Женщин и маленьких детишек не насилует…. Какие к нему, честному служаке, претензии?

– «Фээсбэшный» сатрап, как-никак. Верный сторожевой пёс и всё такое прочее…

– Ерунду болтаешь, сынок. «Народная Воля» никоим образом не заинтересована в смене существующего государственного строя. И национально-религиозный вопрос «народовольцам» не интересен. Мы боремся лишь за реальное равенство и всеобъемлющую справедливость. А ещё отстаиваем – изо всех сил – неделимость нашей великой страны. Не более того.

– Да, я всё понимаю…

– Понимает он, видите ли, – нахмурился Хрусталёв. – У «Народной Воли» единственная конечная цель – избавить Россию от преступников всех мастей. И от уголовных, и от экономических. Вернее, подстегнуть государство, чтобы оно, родимое, отбросив в сторону весь слюнявый либеральный мусор и закатав рукава, принялось бы отстаивать интересы законопослушных россиян. Реально отстаивать, без дураков, мягкотелых компромиссов и дешёвого трёпа. Жалости ко всяким жадным сволочам и моральным уродам не ведая…. Ладно, будем собираться. Затушим костёр и тронемся в путь. Рассвет приближается…

Дорогин, меланхолично глядя в окно и пуская ртом идеально-круглые табачные кольца, курил.

Вообще-то, он был некурящим человеком. Много и с удовольствием занимался спортом, и даже каждое утро делал получасовую обще-оздоровительную зарядку. Но события последних дней здорово расшатали премьер-министерские нервишки. Не захочешь, а закуришь…

Распахнулась – без предварительного стука – дверь, и в кабинет вошёл всклокочённый и слегка помятый Зайцев.

– Интернет наводнён роликом, где показано, как Матвей Валентинов и Диана Казакова убивают друг друга, – напустив на лощёную физиономию целое море брезгливости, сообщил Президент России. – Гадость невероятная и страшная. У меня по спине до сих пор – через каждые тридцать-сорок секунд – пробегают ледяные мурашки…. Б-р-р-р!

– Я видел, – невозмутимым голосом откликнулся Премьер-министр. – Зрелище, действительно, не для слабонервных.

– Что будем делать?

– В смысле?

– Ну, это…, – нерешительно замялся Зайцев. – Может, стоит позвонить полковнику Назарову?

– Зачем?

– Хотя бы для того, чтобы слегка – в свете последнего наглого и кровавого происшествия – подкорректировать задание.

– Стоит ли? – аккуратно туша сигаретный окурок в стандартной хрустальной пепельнице, лениво зевнул Дорогин. – Ничего экстраординарного, на мой скромный взгляд, не произошло. Погибла парочка зарвавшихся и в корягу обнаглевших воров? Подумаешь. Воздух будет чище. Всё, что называется, «в ёлочку». Самим рук пачкать не пришлось…. Пускай полковник работает в штатном режиме. Не будем его отвлекать эмоциональными окриками и бессмысленными нравоучениями. Ни к чему это. Пусть операция проходит по заранее утверждённому плану.

– Слушай, а зачем мы таких вороватых личностей назначаем в Губернаторы?

– А, где других-то взять? Очень похоже, что в современной России честных людей почти не осталось. Ты, я, Евгений Яковлевич Тёщин да «народовольцы»…