Текст книги "Королева бабочек"

Глава двенадцатая
Пора в дорогу, старина…

Старик, устало массируя подушечками пальцев седые виски, болезненно поморщился и замолчал.

– А куда следует графский караван? – выждав с минуту, спросил Игорь. – Для чего? Зачем?

– На север. Извини, юноша, но больше ничего не знаю. Пока – не знаю. Может, «картинки» ещё вернутся, подскажут…

На площадке, предназначенной для общения с Богами, собралось, плотно окружив низенький деревянный помост, на котором расположились Борх и Вогул, более пятисот ровненских вятичей.

«Смотри-ка ты, а подростков – среди присутствующих на «собрании» – не наблюдается», – заметил дотошный внутренний голос. – «Следовательно, все приятели Ждана задействованы на погрузочно-разгрузочных работах. Дисциплина, однако. Уважаю…».

Сперва выступил, рассказав о результатах переговоров с бабочками, Борх. Потом Верховный жрец, заходясь в приступах праведного религиозного гнева, долго и нудно клеймил коварных островитянок и подлых фландрийцев, поклоняющихся «не тем» Богам. После этого последовали «вопросы с мест», постепенно переросшие в жаркие споры.

«Собственно, ничего тревожного и экстраординарного не происходит», – успокоил рассудительный внутренний голос. – «Ни о каком бунте и речи быть не может. Вогул слегка погорячился. У страха перед народными волнениями, живущего в сердце у каждого служителя – того, или иного – культа, как говорится, глаза велики…. А возникшие споры носят сугубо позитивный характер. Активно обсуждаются, в основном, два насквозь технических момента-вопроса. Мол, сколько человек надо набрать в отряд, отправляющийся на «золотой» прииск? И кто конкретно должен войти в списочный состав-перечень золотоискателей? Понятное дело, что Жёлтое ущелье хотят посетить практически все. Типа – лично приобщиться к старинной славянской тайне…».

Призвав вятичей к тишине, Вогул предложил:

– Пусть, вместе с Великим вождём и его сыновьями в ущелье отправятся восемь младших жрецов.

– Долой! Не согласны! – утонуло предложение Вогула в возмущённом людском гуле.

– Хитрец нашёлся! – резюмировал звонкий девичий голос. – Все жрецы только на одно способны и горазды, то бишь, толстое одеяло тянуть на себя. А под него – прятать самые жирные и сочные куски…

– Правильно! Верно!

Пройдя через толпу, Игорь ловко взобрался на деревянный помост, поднял правую руку вверх и, дождавшись относительной тишины, предложил:

– Пусть, в Жёлтое ущелье пойдут родственники мужчин, которые сейчас находятся в «услужении» на Островах.

– Верно! Правильно!

– Пусть, молодые охотники из этих семей тянут жребий.

– Согласны! – одобрительно загудели вятичи.

– А я не согласна! – заявил звонкий девичий голос. – Почему речь идёт только о мужчинах? Я, например, стреляю из лука лучше многих охотников. Да и копьём умею пользоваться. Прошлой зимой, если кто-то подзабыл, добыла трёх матёрых медведей…

– Угомонись, Голуба! – сердито велел Вогул. – Нам сейчас не до твоих хвастливых шуток.

– Не угомонюсь!

«Приметная такая девица. Лет шестнадцати-семнадцати от роду», – сообщил зоркий внутренний голос. – «На нашу Альку немного похожая – невысокая, черноволосая, стройная, хваткая. А глаза – небесно-голубые бездонные озёра…. Интересно, может во сне Ждана – о средневековом городе – это была она? А, что такого? Я же говорю, мол, приметная и симпатичная барышня. Что называется, в нашем общем вкусе. И имечко у неё оригинальное. Голуба, понимаешь…. Братец, а что ты здесь позабыл? Дельное предложение сделал? Сделал. Всё, свободен. Нечего – лишний раз, без серьёзного на то повода – отсвечивать на площадке, предназначенной для местного начальства. Так, ненароком, можно и гордыней заразиться.…А гордыня, как утверждают авторитетные и мудрые философы, является самым «главным» и гадким грехом, из которого «вылезают» и все другие пакости, свойственные роду людскому.…Пошли-ка к реке. Поможем тутошним малолеткам – транспортировать на склады тяжёлые грузы…».

Выкатив – по широкой, хорошо натоптанной тропе – тяжёлую дубовую бочку с китовым салом на пустошь, окружавшую Веснянку со всех сторон, Игорь решил немного передохнуть. Сев на пожухлую зелёно-бежевую травку, он спиной прислонился к бочке, предварительно поставленной на попа, и облегчённо перевёл дух. То бишь, отдышался и принялся беззаботно напевать:

– Пора в дорогу, старина. Пора – в дорогу. Ведь, ты же сам хотел услышать, старина, как на заре стучатся волны в парапет. И зазвенит бакштаг[19]19
  – Багштаг – снасти стоящего такелажа, поддерживающие с боков рангоутные деревья, боканцы, шлюпбалки, дымовые трубы и т. д.


[Закрыть] – как первая струна…

«Эх, покурить бы!», – мечтательно вздохнул непоследовательный внутренний голос. – «Впрочем, это я так, чисто – по привычке. С того момента, как мы покинули далёкую Землю, приставучая никотиновая зависимость однозначно отступила…. И, причём же здесь – бакштаг? Ты, братец, собрался в полноценное морское путешествие? Хочешь посетить далёкие и загадочные Острова? Аппетитные формы белокурой Агнии – будущей Королевы морских бабочек – так глубоко врезались в твоё эротическое подсознание? Стоп…. Из деревенских ворот вышли вятичи – десять мужчин и одна черноволосая девица. Ага, это же бойкая Голуба. Наверное, Борх, сдерживая обещание, послал на подмогу подросткам взрослых индивидуумов…. Кстати, братец, а у вышеозначенной барышни понёва будет покороче, чем у остальных жительниц Веснянки. К чему бы такая пикантная особенность? А ножки-то у барышни славные. Почти такие же симпатичные и стройные, как и у нашей Алины…».

Когда славяне поравнялись с бочкой, Свен, шедший первым, любезно сообщил:

– Определились, Гарик, с отрядом.

– И кого выбрали? – поднимаясь на ноги, спросил Игорь.

– Тех, кого ты сейчас видишь перед собой. Девять охотников, включая меня и Пегого, младший жрец, ну, и Голуба…

– Ну – баранки фландрийские ярмарочные – усердно и бережно гну! – передразнила Свена черноволосая девица. – И, вообще, прекращай нукать, потому как – не запряг.

– Хорошо, не буду…. Короче говоря, мы освобождены Великим вождём от всех текущих работ, связанных со значительным удалением от Славянки. И направлены на помощь Ждану и его ребятам.

– Орех, – заметив испытующий взгляд Игоря, вежливо представился пухлощёкий юнец, облачённый в чёрную вотолу.

– Учту на будущее. А каким образом, младший жрец, ты оказался в нашей компании?

– Честный жребий выбрал. У меня на Островах родной брат находится в «услужении».

– Понятное дело…

«Дурак ты, братец!», – от души возмутился невыдержанный внутренний голос. – «Кто тебя просил – лезть с идиотскими и вредными советами? Кто, я спрашиваю? Какой ещё – в одно неприглядное место – честный жребий? В отряд надо было отбирать народ – сугубо по деловому принципу. То бишь, только опытных, многократно проверенных и физически подготовленных людей. На фига нам сдался этот пухлощёкий и неповоротливый колобок? Намаемся мы с этим славянским попом на маршруте, помяни моё слово. А ещё и черноволосая своенравная девица – в короткой юбчонке – для полного комплекта…».

Словно бы догадавшись о том, что мысли внебрачного сына Великого вождя южных вятичей касаются её симпатичной персоны, Голуба предложила:

– Давай, Гарик, я помогу тебе докатить бочку? Тяжело, ведь, одному…. Кто это так нагло хмыкает, мать вашу? Давно в глаз не прилетало?

Девушка («Девушка ли?», – засомневался подозрительный внутренний голос), сильно пнула ногой – практически без замаха – младшего жреца по жирной ляжке, скрытой полой вотолы.

– О-о-о! – присев на травку, возмущённо заблажил Орех. – Больно же…

– А как ты думал, харя сытая? – воинственно поинтересовалась Голуба. – Здесь вам – не тут…

«Вылитая Алька, чёрт меня побери!», – охнул (удивлённо, восхищённо, понимающе?), слегка задрожавший внутренний голос. – «Тот же разговорный стиль. Те же – непередаваемые – интонации…. Не говоря уже о нанесённом ударе. Ярко-выраженная техника кигбоксинга[20]20
  – Кикбоксинг – гармоничный сплав классического английского бокса и восточных единоборств.


[Закрыть]…. Что это? Обыкновенные межзвёздные совпадения? Или же очередная навороченная шутка приснопамятных «учёных странников»? Мол, «загримировали» Алину – под тутошнюю девушку Голубу? Нет, не получается. Алевтина-то сейчас усердно раскапывает – под российской Рязанью – городище древних земных вятичей. Если, конечно, Зорго, так не любящий говорить всей правды, показал настоящие видеоматериалы…».

Голуба, демонстративно отведя в сторону огромные голубые глаза, спросила:

– Так как? Мне остаться?

– Помоги, если, конечно, не сложно, – неожиданно для самого себя согласился Игорь, после чего рассерженно гаркнул: – Что встали, славяне? Ждёте, когда мальчишки пупы себе надорвут? Дуйте к берегу! Помогите, лбы здоровенные, ребятам…

Охотники, понимающе перемигиваясь, подняли с земли жалостливо поскуливающего Ореха, и – по хорошо-натоптанной тропе, ведущей к морскому побережью – проследовали в лес.

«В густой, таинственный и первозданный ровенский лес», – не преминул уточнить педантичный внутренний голос. – «Причём, на удивление богатый разнообразным зверьём. Пока катили эту тяжеленную бочку – весом за сто пятьдесят килограмм – кого только не повстречали на пути. И рыжая пушистая лисица, держа в острых зубах молоденького зайчонка, шустро перебежала через тропу. И парочка быстроногих косуль – стрелой – пронеслась мимо. Не говоря уже о рыжих и палевых беспокойных белках, скачущих по веткам деревьев и тут, и там…».

Напустив на симпатичную мордашку целое море гордости, и слегка – при этом – покраснев, Голуба объявила:

– Ты только не подумай, Гарик, что я нагло пристаю к тебе…

– Я и не думаю.

– Думаешь! По крайней мере, должен так думать…. Если, конечно, в твоих штанах имеется дельная штуковина, достойная пристального девичьего внимания.

– Так думать? Или же – не думать? – переворачивая бочку в рабочее положение, засомневался Игорь. – Ты, симпатяшка черноволосая, сразу объяснила бы толком. Мол, как, что, почему и зачем…. То бишь, мне можно ухаживать-ухлёстывать за тобой? Или как? А штуковина – должных размеров – имеется…

– Мне до этого нет никакого дела! – презрительно фыркнув, непоследовательно отреагировала девушка. – Подумаешь…. У меня жених имеется. Вот, вернётся по весне с далёких Островов, свадебку и сыграем. Так что, Гарик, развлекайся – со своей штуковиной – без меня…. Ну, будем бочку толкать-катить? Тогда – подвинься чуток…

– Подвинусь, без вопросов…. Извини, а почему ты понёву укоротила? Для чего?

– Для того, чтобы всякие придурки питали сладостные и несбыточные надежды. А потом – получали бы фигу в сопливый и наглый нос. Так, из природной вредности. Ничего личного…

«Сама не знает, чего – на самом деле – хочет!», – возмутился прямолинейный и циничный внутренний голос. – «То недвусмысленно пристаёт и флиртует, то откровенно бортует. Сумасбродка, одним словом. Причём, сексуально-неудовлетворённая, так его и растак. То есть, с недюжинным (но невостребованным), сексуальным потенциалом. Из знаменитой серии: – «И хочется, и колется, но девичья гордость – без свадебной церемонии – не велит…». От таких неуравновешенных и нервных барышень следует ожидать только одного. То бишь, целую кучу всяческих нестандартных пакостей и обидных подколов. Вернее, сплошной головной боли, замешанной на взаимном недопонимании…. И наша неподражаемая Алевтина – до официальной свадьбы – такой же была. До тех пор, понятное дело, пока не пережила полноценного медового месяца – со всеми втекающими и вытекающими…».

Они, молча, успешно докатили тяжеленную бочку – через перекидной мост, деревенские ворота и запутанные улицы-переулки Веснянки – до длинного серого сарая-склада.

– Вот, оно даже как! – расстроено охнула Заряна, стоящая на складском пороге. – Охомутала, всё-таки, мужичка. Вот же, Голуба! А ещё скромницей прикидывалась, шалава зловредная…

– Только не надо, тётенька, лишнего наговаривать! – не заставив долго ждать, отреагировала девушка. – Если вы без ума от паренька, то это не значит, что и другие девчонки должны бегать за ним следом, вырывая друг у дружки волосы и сглатывая похотливую слюну. Да, и вообще…

– Вообще, вы здорово смотритесь вместе.

– Правда?

– Чистая. Поверь, девочка, я кое-что понимаю в этих делах…

«Без него – его женили», – жизнерадостно хохотнул легкомысленный внутренний голос. – «А чего ты, братец, кочевряжишься? Девица-то – персик натуральный. Причём, в самом соку…. Алевтина и жених Голубы, находящийся на Островах? Брось, не глупи. Сколько можно изображать из себя целомудренного и наивного детсадовца? Дело-то – насквозь – житейское и прозаичное…. Молчу, молчу. Известно, что ты горазд – на посылания в самые разнообразные и неуютные места…».

Установив бочку с китовым салом на указанное Заряной место, они отправились к деревенским воротам.

Неожиданно, предварительно оглядевшись по сторонам, Голуба дёрнула Игоря за рукав свиты, затащила в закуток между двумя приземистыми сараями и попросила:

– Поцелуй меня, Гарик. Пожалуйста…

Девичьи губы были нежны, горячи и откровенно жадны.

«Амброзия небесная! Целуется – прямо как наша Алька», – со знанием дела объявил опытный внутренний голос, после чего посоветовал: – «Братец, будь чуток посмелее. Это я в плане наличия рук…».

Через несколько минут девушка, упершись острыми кулачками ему в грудь, отстранилась и – прерывистым голосом – прошептала:

– Хватит. Для первого раза…

Пройдя через ворота, они – по пустоши – направились к лесу. Навстречу, сгибаясь под тяжестью серо-бурого холщового мешка, шёл Ждан.

– Как дела? – спросил Игорь.

– До ночи управимся, – пристроив мешок на травку и смахнув с лица капельки пота, ответил мальчишка. – Вот, ещё. Я только сейчас понял, что Голуба очень похожа на твою, Гарик, потерявшуюся жену. Ну, портрет которой висит у тебя на груди.

Ждан, взвалив мешок на плечи, упруго зашагал к Веснянке.

– Значит, у тебя есть жена, – задумчиво проговорила девушка. – Покажи-ка, дроля ласковый, портрет.

Игорь послушно снял с шеи медальон и, нажав на крохотный рычажок, приоткрыл крышечку.

– Очень красивая, – одобрила Голуба. – Она жива?

– Жива.

– Как же ты, Гарик, мог – при живой жене – целоваться со мной? Да ещё и руками лапать по-всякому? Молчишь, морда бесстыжая? Травинки под ногами взглядом пересчитываешь? Права была бабушка-покойница: все мужики – сволочи…. Не подходи больше ко мне. Никогда!

Девушка ловко и грациозно побежала по тропе и вскоре скрылась в ровенском лесу.

«Дурдом какой-то, блин горелый!», – желчно прокомментировал внутренний голос, обожающий стройные логичные построения. – «Попробуй, пойми этих женщин. У тебя, братец, есть любимая и любящая жена. Следовательно, ты не должен целоваться с другими женщинами и девицами. Ладно, принято…. А у Голубы имеется обожаемый жених, томящийся в «услужении» на суровых Островах. Но это, мол, не в зачёт…. Где здесь логика, я спрашиваю? Сумасбродка, так её растак…».

Ранним утром следующего дня Борх, собрав у крылечка всех членов «золотого» отряда, объявил:

– К дальнему походу всё готово. Вещи и припасы собраны. Но белый иней так и не выпал на траву. Будем ждать. Занимайтесь, чем хотите. Только на ночь – обязательно – возвращайтесь в Веснянку. Свободны…

Ждан тут же напомнил:

– Гарик, а как же рыбалка? Наверняка, кузнец уже выполнил наш заказ. Может, рыбу половим, пока Пумбо дрыхнет? Потом от него будет уже не отвязаться…

Игорь, разжившись у Заряны мотком прочной фландрийской бечёвки и запихав за пояс топор, скомандовал:

– Вперёд, братишка! Голодная рыба, заждавшись, отчаянно бьёт хвостами по речным и озёрным водам…. Стоп! Надо с собой прихватить и большой плетёный короб. Как это – зачем? Чтобы в него, ясный сосновый пенёк, облепленный каплями янтарной смолы, складывать богатую добычу…. А ещё нам понадобятся несколько больших гусиных перьев. Сгоняй-ка, Ждан, на кухню. И возьми у кухаря – в довесок – пустой керамический кувшин. Пригодится…

Крючки получились вполне приличные, хотя и слегка «великоватые».

«Ладно, и так сойдёт», – заверил самонадейный внутренний голос. – «Будем ловить только очень крупную рыбу. На фига нам, братец, сдалась всякая худосочная мелочь?».

Игорь, взяв ещё несколько мелких гвоздей (в качестве будущих грузил), сердечно поблагодарил кузнеца и пообещал:

– Половину добычи – на обратном пути – тебе отдадим.

– Смотри, рыбак, не сглазь, – добродушно улыбнулся в густые усы «железных дел» мастер. – О добыче стоит говорить только после того, как она добыта. Мудрость народная, стародавняя…

– Тьфу, тьфу, тьфу! – послушно сплюнул через левое плечо Игорь, после чего старательно постучал костяшками пальцев по деревянному верстаку.

– Вот, совсем другое дело, – одобрил кузнец. – Молодец, Гарик! Ну, как говорится, ни пуха, ни пера!

– К Перуну и Сварогу!

– Ха-ха-ха! Хорошая шутка. Только при наших жрецах не стоит её повторять. Обязательно, тугодумы упёртые, поймут неправильно и обиду затаят…

Они, направляясь к деревенским воротам, свернули за угол кузницы и – нос к носу – столкнулись с Голубой.

– Крепкого вам здоровья, славяне! – мило улыбнувшись, как ни в чём не бывало, поздоровалась девушка. – Куда это вы, добры молодцы, собрались с утра пораньше?

– Рыбу ловить, – важно известил Ждан. – Крупную.

– Возьмите и меня с собой, – попросила девушка. – Я мешать не буду. Правда-правда! Честное слово…

– Возьмём, брат? – понимающе подмигнул Ждан.

– Ну, не знаю, брат. Говорят, что девица на рыбалке – плохая примета. Мол, клёва не будет.

– Кто говорит-то? – обидчиво прищурилась Голуба. – Небось, законченные и подлые трусы? Ну-ка, бывший варг, посмотри мне в глаза!

– Ладно, проехали, – обречённо вздохнул Игорь. – Приглашаем тебя, красна девица, составить нам компанию. Будем польщены, тронуты и тому подобное…

– Это ты во Фландрии научился так разговаривать?

– Как – так?

– Цветасто и непонятно…. Ладно, проехали. Куда идём?

– К реке.

Они выбрались на широкую речную косу, заросшую – с «водной» стороны – полутораметровыми камышами и кувшинками.

«Красота неземная!», – торжественно известил внутренний голос, пребывающий в отменном настроении. – «В том плане, что, действительно, не земная, а ровенская. Камыши, в основном, нежно-лиловые и тёмно-фиолетовые. Хотя, встречаются и длинные лимонно-жёлтые «проплешины». А, кувшинки? На родимой Земле они белые, или же – чуть-чуть – розоватые. Здесь же наблюдается сплошное буйство красок: багровые, пурпурные, ярко-синие, угольно-чёрные, изумрудно-зелёные. Даже парочка гигантских ультрамариновых кувшинок сонно качается на мелкой волне в полукруглой речной заводи. Лепота, одним словом…».

Ждан, приставив ладошку к глазам, радостно сообщил:

– Смотри, Гарик, как рыба плещется в камышах! Аж, крупные брызги летят во все стороны…. Здесь и будем её ловить?

– В камышовых зарослях мы потом поставим жерлицы на крупную щуку, – пояснил Игорь. – Только чуть позже, когда разживёмся дельными живцами. А обычную рыбу мы будем ловить вон там, – уверенно махнул рукой направо. – Видите, камыши заканчиваются, а за ними начинается обрывистый берег? Значит, там – глубоко. Крупная речная рыба, оказавшись на мелководье, становится крайне пугливой и осторожной. А на глубине, наоборот, слегка расслабляется…. Не, если бы у нас был спиннинг и дельные блёсна «незацепляйки», тогда-то что. С камышами «поработали» бы – по полной программе…

– Ничего не поняла, – расстроено вздохнув, честно призналась Голуба. – Какие ещё – на мою бедную голову – «незацепляйки»? Что такое – «спиннинг» и «жерлицы»?

– Потом объясню. А сейчас пошли на обрыв. Будем рыбацкие снасти настраивать.

Обрыв – как на заказ – был украшен густым молодым орешником.

– Лещина – в плане сырья для рыболовных удилищ – самое милое и надёжное дело, – активно работая топором, сообщил Игорь. – Стволы молодого орешника, они очень лёгкие и упругие. То, что надо, короче говоря…

– А почему ты вырубил только два хлыста? – забеспокоилась Голуба. – Нас же трое…. Хочешь меня обидеть?

– Такую обидишь. Как же. Себе дороже…. Просто бечёвки, что Заряна выдала, будет маловато. Хватит только на две удочки и пару полноценных «рогаток»…. Ждан, что у нас с гусиными перьями? Давай сюда…

Он наскоро оборудовал первую удочку – надёжно примотал к кончику длинного орехового прута толстую конопляную нить, закрепил на ней – с помощью двух хитрых рыбацких узлов – стержень гусиного пера, чуть ниже приспособил маленький железный гвоздь, согнутый пополам, а на конце бечёвки привязал крючок.

«Грубовато, конечно, получилось», – тяжело вздохнув, сознался правдивый внутренний голос. – «В скупом земном двадцать первом веке – на такую топорную снасть – ничего не поймать. Даже голодная лягушка мимо проплывёт. Но мы, слава Перуну и Сварогу, находимся на щедрой первобытной Ровене, не избалованной всякими рыболовными изысками…».

Ждан, непонимающе осмотрев удочку, спросил:

– А как же – с помощью этой штуки – надо добывать рыбу?

– Сейчас покажу, – разбивая – скупыми размеренными ударами – на части слегка подгнивший березовый пенёк, пообещал Игорь. – Смотрите, какие шикарные короеды. Отборные и жирнющие. Красавцы упитанные!

– Противные и отвратные, – возразила Голуба. – А как это ты, Гарик, так легко разобрался с пеньком? Крепкий такой был, солидный…. У тебя, что же, руки сделаны из железа?

– Обычные руки.

– Ладно, поверю. А что дальше?

– Первым делом, выбиваем каблуком в земле глубокую выемку-ямку и бросаем туда пойманных короедов…. Ага, не выбраться бродягам! Пусть там и сидят…. Теперь мы должны правильно разобраться с глубиной. Сдвигаем поплавок, то есть, гусиное перо наверх, и забрасываем снасть. Видите, поплавок плашмя лежит на воде? Значит, крючок достиг дна. Вытаскиваем, передвигаем поплавок ниже, снова забрасываем…

– Ничего не изменилось.

– Правильно! Значит, крючок опять опустилась на речное дно. Естественно, повторяем операцию…. Ага, поплавок, наконец-таки, занял нужное положение. То есть, теперь крючок висит над дном. То, что надо…. Вытаскиваем удочку и аккуратно насаживаем на крючок пару-тройку короедов…. Забрасываем и внимательно смотрим на поплавок. Вон – плывёт…. Лишь бы в водоворот не затянуло. Перебрасываем…

– И? – уточнила Голуба.

– Как только гусиное перо погрузится под воду, сигнализируя о рыбьей атаке, надо подсечь. То бишь, дёрнуть за удилище. Только делать это надо очень плавно и коротко, иначе железный крючок разорвёт нежные рыбьи губу, и добыча сбежит…. Всё понятно?

– Понятно, – заверила девушка.

– Тогда держи удилище и не зевай. Иначе рыба сожрёт вкусных короедов. Сожрёт и – безнаказанно – удалится, веселясь от души…

Игорь отошёл в сторону и занялся настройкой второй удочки. Неожиданно сзади раздался громкий всплеск, сопровождаемый восторженным визгом.

«Вернись-ка, братец!», – посоветовал предусмотрительный и хозяйственный внутренний голос. – «Как бы первого крючка не лишиться…».

Ореховое удилище в девичьих руках выгнулось крутой дугой, а по тёмным речным водам активно передвигался туда-сюда приличный – по размерам – бурун.

– Теперь медленно подводи рыбину к берегу! – велел Игорь, свешиваясь над краем низкого обрыва. – Плавнее веди, без рывков! Плавнее! Кому я сказал? Не пускай её к кувшинкам! Тяни влево! Тяни! Молодец! Продолжай…

Минуты через три-четыре он, подхватив указательным пальцем под жабры, вытащил на обрывистый берег приличного сазана.

– Натуральный поросёнок! – восхитился Ждан. – Таких здоровяков вятичей добывают – острогами – только по весне.

«Ну, с поросёнком-то парнишка слегка погорячился», – с гордостью пропыхтел внутренний голос. – «Но на полновесный пудик (может, и с четвертью?), рыбка потянет…».

Потом, пока Ждан и Голуба – уже в две удочки – увлечённо рыбачили, Игорь вырубил подходящие рогульки и, никуда не торопясь, оснастил жерлицы.

– Маленький окунь попался! – сообщила девушка. – Чуть больше крючка, а туда же…. Отпустить его?

– Нет, не надо. Пусть, Ждан зачерпнёт в керамический горшок воды, – велел Игорь. – Опустите туда рыбёшку….. Плавает? Отлично! А когда поймаете второго окушка, пойдём ставить жерлицы на щуку. Впрочем, на живца можно поймать и крупного сома, и налима, и – даже – язя…

Через несколько минут Ждан доложил:

– Попался второй окунь! Двигаемся в камыши?

– Подожди, я только вырублю две жердины, на которые, предварительно воткнув их в речное дно, мы и повесим рогатки…

К обеденному времени плетёный короб был заполнен крупной рыбой доверху.

– Всё, на сегодня заканчиваем рыбалку, – укладывая в тару – в качестве завершающего аккорда – трехкилограммовую щуку, решил Игорь. – Места в коробе, всё равно, больше нет.

– А ты ещё обещал – научить меня плавать, – заныл Жан. – Обещал, ведь?

– Обещал.

– Тогда – выполняй.

– Ну, не знаю…

Понимающе фыркнув, Голуба известила:

– Я подглядывать не буду, не сомневайтесь. Очень надо. И, вообще, отойду в сторонку…

Взяв в руки удочку и поместив в ладонь парочку короедов, девушка торопливо зашагала по обрывистому берегу – прочь от камышей.

Раздевшись, Игорь познакомил Ждана с основами «кроля», «браса» и «баттерфляя».

– Завидую, брат! – оценил мальчишка. – Я тоже обязательно – с твоей помощью – научусь плавать.

«Обещала не подглядывать?», – принялся тихонько нашептывать ехидный внутренний голос. – «Ну-ну…. А под чьей это неосторожной ногой хрустнула сухая ветка? Ты бы, братец, прикрылся, что ли. Ну, хотя бы ладошкой. Или там – на худой конец – фиговым листиком.… Хотя, с другой стороны, именно реклама является двигателем прогресса. В том числе, и прогресса – в человеческих отношениях…. Ха-ха-ха! Молчу, молчу…».

Уже ближе к вечеру они вернулись в Веснянку. Пока Ждан по-честному перегружал половину рыбы в берестяной короб, предоставленный кузнецом, Голуба прошептала – Игорю на ухо:

– Я приду к тебе ночь. Жди…. Может, приду. А может, и нет…

За оконным стеклом безраздельно царствовала-властвовала угольно-чёрная, абсолютно-бесшумная ровенская ночь. Луна и звёзды были скрыты за плотными серыми облаками, пришедшими вечером со стороны морского побережья.

Игорь тревожно ворочался на скамье-кровати, а его неутомимый внутренний голос язвительно нашептывал: – «Переживаешь, братец, мол, придёт или не придёт? А если придёт, то что с ней, молоденькой сумасбродкой, собственно, делать? То бишь, вступать или же не вступать – с милейшей Голубой – во взрослую интимную связь? Я – на твоём месте – не парился бы с разными этическими и моральными аспектами, а непременно бы – вступил. Причём, многократно, по полной программе и с удовольствием…. Всё понял, умолкаю. Сам разбирайся. Моралист хренов…».

Когда за окошком начало заметно сереть, в стекло, тихонько звякнув, ударился маленький камушек.

«Пришла-таки!», – отгоняя вязкую дрёму в сторону, обрадовался развратный внутренний голос. – «Ох, уж, эти девки! Неймётся им, шалавам…».

Игорь, накинув на плечи суконную свиту и вдев босые ноги в войлочные боты, доставшиеся ему в наследство от покойного мужа Мирины, вышел – через светлицу и сени – на крыльцо и, оглядевшись по сторонам, тихонько позвал:

– Голуба, ты? А чем это пахнет? Чем-то – до боли – знакомым…

– Извини, Гарик, но молоденьких и страстных девиц поблизости не наблюдается, – насмешливо известил хриплый старческий голос. – Это я, Ведун, тебя побеспокоил…. Зачем разбудил? Белый иней выпал на траву. Вам пора в дорогу.