Текст книги "Королева бабочек"

Глава девятая
Бабочки и граф

Впрочем, сознание он потерял всего лишь на секунду, может, на полторы. Так что, падая на пожухлую траву, сумел сгруппироваться должным образом и даже не выпустил из ладони древко факела.

Игорь посмотрел наверх – над ним зловеще нависал варг Деян, занёсший над головой здоровенный гранитный валун.

«Такими камушками в Веснянке принято подпирать входные двери», – не к месту сообщил познавательную информацию внутренний голос, ещё окончательно не пришедший в себя. – «Очевидно, чтобы ветер и сквозняки не хлопали дверными полотнами о косяки. И, конечно, страхуясь от незапланированных визитов хитрых и вечно-голодных домашних кошек. Собаки-то в деревне отсутствуют. Впрочем, как и всякие замки-запоры. Легендарная славянская честность, так сказать, налицо…. Братец, ты голову-то поберёг бы. Не ровен час, раздробят валуном, превратив в кровавую и неаппетитную размазню…».

Игорь – в самый последний момент – откатился в сторону. Камень – со смаком – встретился с мягкой деревенской землёй.

– А-а-а-а! – отчаянно взвыл безумец, после чего огорчённо и жалостливо заскулил: – У-у-у-у!

Всё дальнейшее было делом техники. Игорь, не вставая с земли, резко крутнулся на месте и мгновенно подсёк опорную ногу противника. Потом, оттолкнувшись, взмыл в воздух и от души приложил падающего варга кулаком по лбу. Естественно, так и не выпустив из ладони другой руки горящий факел…

«Правильно, братец!», – одобрил повеселевший внутренний голос. – «Именно, что по лбу. Так-то он только сознание потеряет. А если кулаком прилетело бы Деяну по носу? Кости раздробленной переносицы, понятное дело, вонзились бы бедняге в мозг, и без того откровенно-нездоровый. Помер бы варг…. А, ведь, общеизвестно, что допрашивать покойников – дело зряшное и неблагодарное. Правда, и беседы с сумасшедшими, как правило, не приводят к чему-либо конкретному и полезному. Но, тем не менее…. Опять же, Деян – со временем – может и выздороветь. Есть у меня, братец, железобетонная уверенность, что этот дурик напал на тебя не просто так. Вот, и надо выяснить – кто его, безвольного, науськал. Ей-ей, надо…».

Игорь склонился над поверженным телом, приложил подушечку указательного пальца к синей жилке на шее варга и, облегчённо улыбнувшись, подытожил:

– Живой, слава милосердным и добродушным Богам. Может, связать его, засранца? Чем связать? Можно порвать – на узкие полосы – варговскую хламиду…. Ага, раздался-долетел приглушённый людской говорок, сзади заполошно мелькают жёлтые огоньки. Видимо, громкие вопли Деяна долетели и до погребальной площадки…

Он не ошибся. Вскоре из кромешной ночной темноты вынырнули – знакомые и незнакомые – встревоженные лица.

«Причём, все прибывшие – определённо и однозначно – находятся в состоянии лёгкого подпития», – язвительно хохотнул невыдержанный внутренний голос. – «Славяне, одно словом…».

– Что случилось? – хрипло выдохнул слегка запыхавшийся Борх. – Ты как, сынок?

– В полном порядке, – заверил Игорь и, указав рукой, свободной от факела, на тело в коричневой хламиде, пожаловался: – Бросился, вот, сволочь. Толстой палкой приложил меня по затылку, шишка вспухла размером со спелую репку. Причём, от души приложил – даже дубина разломилась на две части. Так он, гадина неразумная, решил гранитным валуном воспользоваться. Пришлось, естественно, оказать посильное сопротивление…

Из-за широкой спины Борха высунулась чернобородая и, как показалось, слегка расстроенная физиономия Верховного жреца.

– А я предупреждал, что Деян может быть опасен, – мрачно хмурясь, заявил Вогул. – Вот, и дождались…. Он, что, помер?

– Живой, вроде. Сердце бьётся.

– Эй, слуги Сварога!

На зов подошли два хмельных юнца в чёрных вотолах.

– Свяжите его покрепче! – вальяжно сплюнув на неподвижное тело варга, велел Вогул. – А потом оттащите…, сами знаете, куда. И не забудьте дверь подпереть надёжным брёвнышком…. Что скажешь, Великий вождь?

– Пока мне нечего сказать, – невозмутимо хмыкнул Борх. – Завтра утром попробуем – для начала – побеседовать с Деяном.

– Толку-то? Опять будет только «гугать», да «агукать»…

– Не скажи, жрец Божий. Не скажи…. Мы варга вволю напоим поминальной бражкой. Бают, что даже сумасшедшие, находясь в мертвецки-пьяном состоянии, рассказывают вполне разумные вещи. К одним, на голову приболевшим, иногда память (пусть, и на время), возвращается. А к другим – дар речи…. Ладно, Вогул, бывай. И всем остальным – спокойной ночи! Пошли, Гарик, к родимому дому…

Прежде, чем разойтись по разным помещениям, они несколько минут постояли-поболтали возле центрального крыльца.

– Почему Деян набросился на меня? – напрямую спросил Игорь. – Кто ему велел это сделать? Неужели, яркая ровенская Луна?

– Очень и очень сомнительно, – недоверчиво покачал головой Борх. – Скорее всего, сынок, здесь замешаны люди. Те, которые попросили-заставили безумного варга напасть на тебя…. Кто конкретно? Трудно сказать. Возможно, Верховный жрец. Во-первых, он, подлая вредина, всегда, начиная с самого малолетства, был горазд – на всякие подлые штуковины. Натура такая, доставшаяся по наследству от достославных предков. Гад ползучий, короче говоря. Во-вторых, Гарик, ты Вогулу очень не понравился. Чем не понравился? Наверное, бойкими речами и смелыми глазами…. А ещё (мне шепнули), граф Родэн днём наведывался в Веснянку. Ходил-бродил (якобы бесцельно), и беседовал со всеми встречными. В том числе, и с Деяном. То есть, граф что-то вдумчиво говорил-толковал, а новоявленный варг внимательно слушал. Так что, есть о чём подумать…. Кстати, сынок, твоё окошко-то – темным-темно. Вот, держи огниво…

«Всё «сынок», да «сынок». Почитай, через каждую пятую-шестую фразу. С чего бы это?», – устало прогундосил притомившийся внутренний голос. – «Ладно, братец, забирай огниво и пошли спать…. Это – огниво? Самая натуральная зажигалка! Железное колёсико, крутясь, соприкасается с кремниевой пластиной, поджатой, очевидно, скрытой пружиной. В результате получается пышный сноп ярких и горячих искр, от которых и загорается край хлопкового фитиля…».

Утром Игоря разбудил Ждан. Вернее, дело было так.

Кто-то осторожно потряс его за правое плечо.

– Отвяжись, Алька, – отмахнулся Игорь. – Дай досмотреть интересный сон. Не торопи…

– Вставай, Гарик! – настаивал нетерпеливый мальчишеский голос. – Скоро уже солнышко взойдёт, завтракать позовут. А ты мне обещал показать «зарядку». Ещё – научить ловить крупную рыбу. Да и в Хмельную долину надо бы наведаться…. Ну, вставай же!

– Она, хитрюга, ещё голос изменила. Дай, пожалуйста, поспать.

– Пумбо, вставь-ка ему в ухо хобот и дунь хорошенько. Давай, не бойся!

Сообразив – что к чему, Игорь мгновенно сел и, протирая ладонями глаза, попросил:

– Не надо хобота. Я уже всё понял…

В метре от кровати-скамьи стоял улыбающийся Ждан, а об его колени доверчиво тёрся розовый слонёнок.

– Мы с Пумбо уже сходили в отхожее место. Ну, в то, что за баней, – сообщил мальчишка. – То есть, я-то сходил – куда принято, а Пумбо свои дела сладил за дровяной поленницей.

– Ладно, пошли во внутренний дворик. Подожди, только одежду и сапоги прихвачу с собой…. А полотенце?

– Вчерашнее возьмёшь, из баньки.

Справив естественные надобности, Игорь подошёл к беседке, в которой расположились Ждан и Пумбо.

– Показывай «зарядку»! – велел парнишка.

– Как скажешь…

Минут десять-двенадцать Игорь посвятил разнообразным приседаниям, наклонам, отжиманиям, растяжкам и махам руками-ногами. Затем перешёл к кувыркам и гимнастическим прыжкам. Даже «сальто назад» продемонстрировал.

Завершив разминку, он приступил к выполнению стандартного комплекса тренировочных упражнений мастера карате-до: защитные блоки, пируэты, удары руками и ногами. Войдя в раж, даже парочку толстых сосновых жердин – ребром ладони – разломал-разбил на части.

– Здорово! – восхищённо вопил Ждан. – Давай, Гарик, ещё!

– Хр-р-р! – вторил ему Пумбо. – Пр-р-р!

Раздалось недовольно-задумчивое покашливание, и строгий голос Заряны известил:

– Завтрак уже на столе. Заканчивайте, охламоны, ваш весёлый балаган. Пошли трапезничать.

– Мама, а что делать с Пумбо?

– Пусть во внутреннем дворике покушает, – улыбнулась женщина, ставя на землю широкую деревянную миску. – Здесь репка, свёкла, морковь и его любимые яблоки…

Игорь сходил в баню за полотенцем, зачерпнул деревянным ведёрком колодезной воды и попросил Ждана:

– Полей-ка, братишка, мне на спину и плечи.

– А холодно не будет?

– Ничего, перетерплю. Лей!

Завтрак был скромным, но сытным: толстые серые блины с овощным привкусом, варёные утиные и гусиные яйца, крупно-нарезанные куски подкопчённого мяса. Всё это запивалось чем-то похожим на густой ягодный компот, только совершенно несладкий.

– Вот, блины. Они из чего приготовлены? – заинтересовался Игорь.

– Немного ржаной муки, вода и натёртые репа-свёкла-морковка, – ответила Заряна и тут же забеспокоилась. – Что, неужели, не вкусно? В благородной Фландрии, наверное, лучше кормят?

– Вкусно, вкусно! Это я просто так спросил. Из природного любопытства….

– А что подают на завтрак во Фландрии? – не унималась матушка Ждана. – А на обед? Что там, вообще, происходит? Какие бароны – с какими графами – воюют? Какую одежду и обувь носят тамошние городские девицы? Ты же, говорят, чуть ли не всю Фландрию обошёл? Вот, и рассказывай! Делись, Гарик, новостями…

«Все женщины – опасные и коварные существа!», – поделился текущим мироощущением умудрённый жизнью внутренний голос. – «От них – в любой момент – всего можно ожидать.…Впрочем, и мы не лыком шиты. В том плане, что заданные вопросы являются пустяковыми и ерундовыми. Зря, что ли, братец, мы с тобой затратили почти целую неделю – во время перелёта на космическом челноке – на изучение всех современных реалий Ровены, включая основные бытовые мелочи, а также различные слухи и сплетни, записанные подслушивающими зондами «учёных странников». Так что, выкрутимся. Не сомневайся…».

Впрочем, поделиться с сотрапезниками имеющейся информацией в полном объёме Игорю не удалось. Когда он, покончив с кулинарным информационным блоком, перешёл к подробному описанию недавних междоусобных стычек, произошедших во Фландрии, Борх, поднимаясь из-за стола, объявил:

– Всё, завтрак закончен. Занимаемся делами.

Выяснилось, что жёны вождя южных вятичей – по случаю прибытия делегации островных бабочек – были временно освобождены от «грибной повинности».

– Кому-то же надо и переговорные столы собрать-накрыть, – объяснила Заряна. – А с завтрашнего дня и мы подключимся к остальным женщинам. Я отправлюсь на грибной сбор. А Горица и Белава будут трудиться на грибоварне: чисть, резать и солить грибы, а также дрова старательно подбрасывать в длинные костры, вдоль которых расставляются специальные «сушила»…

«Демократия, однако», – одобрительно пробормотал внутренний голос. – «Было бы неплохо – в рамках современной России – перенять этот полезный и симпатичный обычай. То бишь, регулярно подключать жён депутатов и прочих чиновников к разнообразным общественным работам. Чтобы жизнь малиной не казалась…».

Поправляя на поясе ножны с кинжалом, Борх попросил:

– Заряна, вы, уж, расстарайтесь с угощением, чтобы не ударить лицом в грязь перед важными гостями. А для благородного графа выставьте фландрийскую посуду, и дурацкую двузубую железку не забудьте…. Я же переговорю с охотниками, распределю их по угодьям, потом провожу к реке ватагу Свена, проверю всё и вернусь…. Гарик, пойдёшь со мной?

– Вообще-то, у нас со Жданом образовалось несколько важных дел…, – замялся Игорь.

– Ну, и занимайтесь. Без вопросов. Главное, подойди к обеденному времени. Хочу, чтобы ты тоже присутствовал на переговорах. Так надо.

– А куда подходить-то?

– К переговорной избе. Ждан покажет…

Они вышли на крыльцо. Ласковое светло-зеленое солнышко уже взошло над горизонтом. Безоблачное небо отсвечивало яркой осенней синевой. Вокруг беззаботно чирикали крохотные пичуги. Вялая трава была покрыта крупными каплями холодной росы. Со стороны деревенских ворот доносился приглушённый шум-гомон.

– Женщины уже вышли на грибной промысел, – застёгивая деревянные пуговицы свиты, пояснил Борх. – А охотники дожидаются меня. Им особо некуда спешить. Сама охота начнётся только на вечерней зорьке. До этого времени и надо занять намеченные места, всё подготовить…. Ладно, ребятки, я пошёл. Ведите себя прилично и не шалите – сверх меры…

Вождь вятичей, опираясь на чёрное массивное копьё, размеренно зашагал по направлению к воротам.

– Нам сейчас не с руки идти к Хмельной долине, – решил Игорь. – Не будем отсвечивать. Пусть народ разойдётся по делам, вот, тогда.

– А чем мы займёмся сейчас?

– В кузню наведаемся. Слышишь, молотки застучали?

– Слышу. А зачем нам – кузня?

– Сделаем заказ, – пояснил Игорь. – Кстати, а что у нас с Пумбо?

– За ним старик Ведун присмотрит, я договорился. Он с нами живёт и приходится Белаве двоюродным дедом. Ведун, конечно, немного странный и очень старенький, но на него можно положиться. Не подведёт.

– А где твои друзья-приятели? Те, которые умеют хорошо обращаться с луком и пращой?

Ждан негромко свистнул, и из-за угла ближайшего сарая вышли два славянских паренька, похожие друг на друга, как две капли дождевой воды. За спинами подростков виднелись чёрные дуги луков и колчаны с оперёнными стрелами.

– Это – Гридя и Колун, – представил друзей Ждан. – Они братья, рождённые в один день.

«В смысле, братья-близнецы», – на всякий случай дополнил любезный внутренний голос.

– Здравствовать вам! – хором поздоровались близняшки.

– И вам – того же…

Переговариваясь о всяком и разном, они двинулись к кузнице, над которой уже вовсю клубился весёлый светло-серый дымок. Навстречу шли Свен и Пегий, тащившие большие плетёные корзины, из которых доносился взволнованный – гусиный и утиный – гогот.

– Доброго утра, вятичи! – поприветствовал Игорь и, указывая рукой на корзины, спросил: – Подсадные?

– Доброго! – бодро откликнулся Свен. – Конечно же, подсадные. Без них толковой охоты не получится.

– А ты, Гарик, решил заняться воспитанием подрастающего поколения? – ехидно поинтересовался Пегий. – Хорошее дело. Главное, что полезное…

– Всё, как раз, наоборот, – вмешался в разговор Ждан. – Гарик – за то время, что был варгом – разучился стрелять из лука. Вот, мы и будем его обучать заново…. Кстати, славяне, вас уже заждались у ворот. Опаздывать – не хорошо. Какой пример вы подаёте молодёжи? А? Счастливой и богатой охоты!

В кузнице ранних посетителей встретили приветливо и сразу же согласились помочь.

«Понятное дело. Как же можно отказать сыновьям Великого вождя?», – тут же заёрничал внутренний голос, падкий на колючие подколы. – «Сыновьям? Ты, братец, не ослышался. Наверняка, навязчивые слухи о том, что новоявленный вятич – по имени «Гарик» – приходится Борху внебрачным сыном, уже добрались и до ушей здешних кузнечных дел мастеров…».

Нарисовав угольком на гладкой столешнице контур рыболовного крючка, Игорь оговорил с кузнецом предполагаемые размеры будущих изделий, после чего уточнил:

– Главное, чтобы крючок не разгибался. То есть, чтобы он разгибался – только после приложения значительного усилия. Понятно излагаю? А жало должно быть острым-острым….

– Не беспокойся, Гарик, – заверил чернобородый кузнец. – Всё сделаем в лучшем виде. И закалим, и заточим…. У меня, как раз, и дельная железная проволока имеется. Во, смотри! По позапрошлой осени привезли из Фландрии…. Сколько штук вам требуется? С десяток? Не вопрос. Заходите, ребятки, завтра к вечеру…

По дороге к Хмельной долине они сделали небольшой крюк – чтобы выйти на вершину соседнего холма, с которого просматривалось морское побережье.

Шняги бабочек стояли (в заякорённом состоянии), на прежних местах, а чуть в стороне от них – на жёлтой песчаной косе – толпились, образовав неровный широкий круг, три-четыре десятка морских амазонок.

– Что там происходит? – заинтересовался Игорь.

Ждан ловко забрался на пятиметровый гранитный валун, лежавший на вершине холма, и сообщил:

– Похоже, что две бабочки что-то не поделили. Теперь, как у них и заведено, решают возникший спор с помощью оружия…. Ага, чёрненькая и светленькая дерутся на мечах. Бжик, бжик, бжик! Только голубые и жёлтые искры летят во все стороны. Красота…. Похоже, всё закончилось. Светловолосая бабочка победила – отсекла сопернице голову и, раздвинув толпу, пошла к шнягам…. А теперь сразу несколько бабочек, опустившись на колени, принялись мечами раскапывать жёлтый песок. Наверное, обезглавленную покойницу на берегу и похоронят. На Островах не принято – сжигать мёртвых в жарком пламени погребальных костров.

«Неприятное происшествие», – огорчился внутренний голос. – «Ты, братец, только не подумай, что я имею в виду этически-эстетический аспект. Очень надо! Тут дело совсем в другом…. Ну, сам прикинь. На носу – важные переговоры, а эти воинственные тётки затеяли междоусобную свару. Причём, свару с кровавыми последствиями и – даже – с отрубленной головой…. Следовательно, между островными бабочками существуют серьёзные разногласия. Разногласия, собственно, по поводу чего? Естественно, по поводу предстоящих переговоров с южными вятичами. Значит, скорее всего, требования пиратствующих амазонок – на этот раз – будут отличаться от обычно-традиционных. Надо будет Борха предупредить, чтобы не расслаблялся излишне…»

Хмельная долина оказалась местом приметным – мрачным, сонным и очень чутким.

«Какой непривычно-вязкий воздух!», – удивился внутренний голос. – «Складывается впечатление, что здесь всё какое-то замедленное – движения, жесты, голоса, звуки, шорохи…».

– В долине слышно всё-всё-всё, – тихонько прошептал Ждан. – В том числе, и хлопанье птичьих крыльев…. Гридя встанет за чёрной скалой, Колун спрячется вон за тем высоким валуном. Чуть дальше, в правом склоне лощины, ветер и дожди «вырыли» небольшую пещерку. Я наведаюсь в Веснянку, накормлю – до отвала – нашего Пумбо. Поиграю с ним немножко, чтобы мамонтёнок окончательно не заскучал. А потом вернусь сюда и затаюсь в пещере. У ребят – луки, а у меня – отличная праща. Так что, ни одна крылатая тварь не проскочит мимо…. Давай, Гарик, выберемся на пустошь?

– Зачем?

– Посмотришь, как мы умеем пользоваться оружием.

Игорь и сам с удовольствием пострелял из тугого лука и пометал – при помощи пращи – округлые камни.

«Неплохо – для первого раза», – скупо похвалил справедливый внутренний голос. – «У пацанов, конечно же, получается гораздо лучше. А Ждан, вообще, управляется с пращой – как самый натуральный Бог. Надо, братец, настойчиво тренироваться. Всё и получится…».

Время – за весёлыми тренировками-соревнованиями – текло незаметно. И, вот, Ждан, мельком взглянув на круглое светло-зелёное солнышко, известил:

– Обеденное время приближается. Пора, брат Гарик, возвращаться в Веснянку.

– А нам – прямо сейчас – идти в Хмельную долину? – спросил один из близнецов и, зябко – словно от простудного озноба – передёрнув плечами, признался: – Тоскливо там очень…

– Вы пока спрячьтесь вон в том ельнике, – посоветовал Игорь. – Оттуда хорошо просматриваются деревенские ворота. Как только Родэн – по завершению переговоров – направится к шатру, так и шагайте к Хмельной долине. Пока граф сочинит письмо (письма?), и снарядит голубя (голубей), вы уже успеете занять позиции.

– А долго нам сидеть в засаде?

– До темноты.

Доведя Игоря до места, Ждан пояснил:

– В тех четырёх больших домах, соединенных между собой переходами-коридорами, проживает семейство Верховного жреца. А этот длинный дом без окон – переговорная изба. Тебе, брат, туда.

– А ты?

– Я к Пумбо. Слышишь?

– Ничего не слышу, – признался Игорь. – Только птички щебечут.

– Глухая тетеря! – возмутился мальчишка. – Вот же, опять…. Это Пумбо, соскучившись, трубит. Всё, я побежал…

В переговорной избе было нестерпимо жарко и душно.

«Фу, прямо как в среднестатистической бане…. Мать его растак и по-всякому!», – принялся от души ругаться возмущённый внутренний голос. – «А всё из-за того, что не предусмотрено окон, а на железных крюках, вбитых в стены, щедро развешаны зажженные масляные фонари. При этом ещё и пованивает – не дай Бог каждому…. Что, интересно, залито в фонари? Барсучий жир? Моржовый? Китовый? Впрочем, без разницы…. А, понятно. Окна отсутствуют по причине секретности. Мол, переговаривайтесь спокойно, уважаемые дамы и господа. Здесь вас – со стопроцентной гарантией – никто не подслушает…. Чудаки, право. А чем вас, собственно, не устраивает пустынное морское побережье? А ещё можно смастерить просторный плот и выплыть на нём – всей дипломатической компанией – на самую середину большого лесного озера. Ага, начали накрывать на длинный стол, застеленный нарядной гобеленовой скатертью (наверное, купленной во Фландрии), на которой вытканы эпизоды из повседневной жизни некоего средневекового города. Накрывать, это в том смысле, что расставлять блюда и блюдца, заполненные разнообразной аппетитной снедью…. О, какие симпатичные и неземные ароматы, напрочь забив противную вонь от сгорающего «фонарного» жира, поплыли! Совсем другое дело…».

Борх, выслушав сообщение Игоря о женской сватке-дуэли, состоявшейся на морском побережье, обеспокоенно покачал головой, но промолчал. Верховный же жрец, стоявший рядом, радостно улыбнувшись, предположил:

– Наверное, это Надин отрубила голову Ольхе. Между ними давно уже чёрная кошка пробежала. Оно, может быть, и к лучшему. По крайней мере, мне Надин всегда больше нравилась. Деловая такая девица, хваткая, с холодной головой. Знает, чего хочет от жизни…. Говорят, что именно Надин может стать следующей Королевой морских бабочек. Нормальный вариант. С ней-то завсегда – так, или иначе – можно договориться…

– Сплюнь, жрец, три раза через левое плечо, – посоветовал Игорь. – Да и по дереву не забудь постучать.

– На Божьих слуг все эти глупые народные приметы не распространяются, – презрительно поморщился Вогул. – Наши уста всегда произносят только чистую правду-истину. Всегда и везде. И горе тому чудаку, который усомнится в этом…

Примерно через полчаса начались долгожданные переговоры. По одну сторону стола расселись граф Родэн и две светловолосые амазонки. По другую – Борх, Вогул и Игорь.

– Ольха, наверное, приболела? – напустив на лицо тень озабоченности, поинтересовался вождь южных вятичей.

– Немножко, – отводя взгляд в сторону, ответила Надин.

– Познакомь же нас со своей новой спутницей.

– Агния! – пристав с места, самостоятельно представилась худенькая, светленькая и очень милая девушка.

«Какие у неё тонкие и породистые черты лица!», – восхитился мечтательный внутренний голос. – «А глаза, братец? Тёмно-зелёные, огромные, лучистые, живые, пронзительные…. Чудо, а не глаза! И к фигурке советую присмотреться. Жаль, что стол скрывает её ножки. Туника-то – короткая…».

Жёны Борха, действуя проворно и слаженно, наполнили чаши гостей ароматным светло-жёлтым напитком, после чего удалились.

«Наполнили пять керамических чаш и один высокий бокал тёмно-синего стекла», – скрупулёзно уточнил внутренний голос-педант. – «Бокал, понятное дело, стоит перед благородным графом. Перед ним же, сиятельным, лежит и единственная двузубая металлическая вилка. Понтярщик, тоже мне…».

Слово, как и предполагалось, взял Родэн. Граф говорил долго, скучно и витиевато. О том, что худой мир всегда лучше доброй войны. О том, что всех жителей Ровены окружает крайне суровый, непредсказуемый и жестокий мир. О том, что всегда надо прислушиваться друг к другу, то бишь, стараться понять желания и чаяния ближайших соседей…

«Ровенским весенним соловьём заливается, гнида тонконогая», – кратко прокомментировал внутренний голос, всегда старавшийся заглянуть в суть вещей. – «А всё графское цветастое словоблудие можно заменить одной ёмкой и короткой фразой, мол: – «Мир, дружба, жвачка!»…».

– Предлагаю выпить – за добросердечный и вечный мир между Славянкой, Фландрией и Островами! – пафосным тостом завершил явно-затянувшееся выступление Родэн. – А ещё – за взаимовыгодную торговлю! Сдвинем же, друзья, наши чаши!

Сдвинули, естественно. Потом закусили наивкуснейшими славянскими изысками. Снова сдвинули. Снова закусили…

«Обалдеть можно – от такой изысканной вкуснотищи!», – расслабленно промямлил слегка осоловевший внутренний голос. – «Копчёности, солёности, всякие вяленые штучки…. Светло-жёлтый напиток? Какая-то очередная разновидность хмельной медовухи. Только, на этот раз, с добавлением различных ароматных трав и специй…».

Борх сыто икнул и, решительно отодвинув в сторону пустую чащу, предложил:

– Может, поговорим по делу?

– Поговорим, – вежливо прикрывая рот ладошкой, зевнула Надин. – Всё просимое тобой, Великий вождь, доставлено. Всякие и разные шкуры, моржовое мясо, китовое сало, прочие морские продукты…. Завтра утром весь товар будет выгружен на берег. Можете забирать…. Что мы попросим взамен? Ничего.

– Как это – ничего? – насторожился Вогул. – Неслыханное дело.

– Не перебивай меня, жрец! – нахмурившись, попросила блондинка. – Это, по меньшей мере, невежливо.…Итак, за обещанный «осенний» груз мы с вас, вятичи, ничего не возьмём. Ни пушистых мехов, ни копчёной медвежатины, ни – даже – молодых мужчин в «услужение»…. Более того, по поздней весне мы придём снова и доставим в Веснянку стандартный «весенний» заказ. Вот, тогда вы с нами и рассчитаетесь…

– Чем? – глухим тревожным голосом спросил Борх.

– Жёлтым железом.

– Сколько?

– Десять таунов.

«Ничего себе!», – уважительно присвистнул внутренний голос, умеющий быстро производить элементарные арифметические расчёты. – «Один ровенский таун, если память мне, конечно, не изменяет, равняется примерно тридцати двум земным килограммам. Следовательно, речь идёт о трехстах двадцати килограммах золота. Однако…».

После минутной напряжённой тишины Борх произнёс:

– Это очень большая цена. Мы вынуждены отказаться. Попробуем перезимовать без китового сала. А крыши домов, вспомнив старину, будем крыть сухим камышом и дёрном…

Раздался противный скрип – это худенькая и неимоверно-симпатичная девушка Агния, поднимаясь на ноги, резко отодвинула табурет.

– Ошибаешься, Великий вождь, – мягким и певучим голосом сообщила зеленоглазая бабочка. – Запрошенная цена – ничтожна. Ты, наверное, забыл, что сейчас в «услужении» на Островах находятся тридцать восемь мужчин из Веснянки? Забыл, что среди них – твой сын Михай? Если вы по весне не передадите нам десять таунов жёлтого железа, то больше никогда не увидите соплеменников. Не увидите – живыми. А отрезанные головы вам – в обязательном порядке – доставят. Это я обещаю – как будущая Королева островных бабочек. Подумай, вождь, прежде чем скажешь своё последнее слово…