Текст книги "Мутант"

Глава 21
Встреча с Дедом Морозом

Подождали до утра. Пистолетец прикорнул прямо на влажной траве, подстелив под себя мешок из-под ботинок, который он почему-то сохранил. Мутант сидел на корточках, прислонившись спиной к дереву.

Утро выдалось солнечным, ничем не напоминавшим вчерашние прохладный вечер и дождливую ночь. Впрочем, несмотря на солнце, настроение у Глеба было пасмурным и хмурым. От приступов острой обиды временами становилось трудно дышать. Ведь это надо же так – добирались полсотни километров, преодолевая черт-те что, вспомнить страшно! Добрались. Осталось пройти всего-то, может, двести-триста шагов – и на тебе, потеряли товарища. Да и сами пока что застряли. Да, конечно, все знали, на что идут. И он, Глеб, не раз предупреждал того же Сашка, что идти в Устюг опасно, что это почти неминуемая смерть… Все всё знали, но шли. Пришли и… А что «и»? Что, собственно, случилось? Сашок же не погиб! Уж выстрелы ночью точно были б слышны!.. Конечно, храмовники могли убить парня и потом, в своих подземельях. В назидание нарушителям законов. Но, с другой стороны, если в назидание, то должны наказать прилюдно, иначе какой смысл, кто об этом узнает?… А раз так, то Сашок с большой вероятностью жив. И тогда он, Глеб, поступит так, как уже решил: попросит помощи у Деда Мороза. Даже если вдруг окажется, что бородатый волшебник может выполнить только одно желание, то черт с ней, с этой памятью! Лишь бы Сашок остался жив. Попросятся все втроем в морозовцы и будут себе жить-поживать… Сделают плот, поплывут в Устюг…

Мутант не заметил, как начал дремать.

– Эй, – стал тормошить его Пистолетец. – Уже утро!

– Что, приплыли?… – вскинулся Глеб. Увидел лузянина, потряс головой, немного пришел в себя, с трудом поднялся на затекшие ноги.

– Народ уже ходит понемжонку, – шепнул Пистолетец.

– По чему ходит?… – снова встряхнул головой мутант. – А! Понемножку… Ну и мы тогда пошли. И давай, знаешь, уверенно так пойдем, не зыркая особо по сторонам, чтобы внимания не привлекать. Какой там у Деда Мороза номер дома, восемьдесят пять?

– Быраки так вроде сказали. Еще он розовый.

– Да, помню. Двухэтажный, углом стоит. И должен быть на той стороне улицы. Но мы с тобой по этой пойдем, так лучше будет видно.

Пройти пришлось совсем немного, буквально пару кварталов. Обратили внимание и на развалины Соборного Дворища, где один из храмов – вероятно, тот самый Успенский собор, о котором говорили рыбаки, – действительно все еще напоминал очертаниями здание, а не просто груду камня. Причем, проход к нему был расчищен. «Это мы, считай, в самое логово Святой сунулись!» – невольно подумал Глеб и перевел взгляд на противоположную сторону улицы, где углом к перекрестку стоял двухэтажный дом. Когда-то он и впрямь, наверное, был розовым, сейчас же розоватые фрагменты виднелись лишь местами из-под слоя пыли и грязи. Левое крыло, параллельное Советскому проспекту, имело десять закругленных поверху окон – пять на первом этаже и пять на втором. Причем те, что на втором, были чуть выше нижних. Правая часть здания, расположенная вдоль перпендикулярной проспекту улицы, была чуть короче, она имела только шесть окон: три на три. Центральная же часть здания была круглой: пять окон вверху, четыре внизу и деревянная дверь по центру, окруженная ажурной черной решеткой. Над входом почему-то висела темная от времени истертая надпись: «Лавка». Да еще на правом крыле, под самой крышей висели вразнобой три синие буквы: «Д», «М» и «А». А на левом крыле, между первым и вторым окном, считая от центра здания, синел очищенный кем-то от грязи квадрат с двумя белыми цифрами: «8» и «5».

– Вот он, – тихо сказал Глеб. – Восемьдесят пятый дом.

– А почему «Лавка»? – засомневался Пистолетец.

– Может, чтобы запутать врагов, – усмехнулся мутант. – Ты вверх посмотри. «Д», «М» и «А». Наверняка когда-то было написано «Деда Мороза». А слева или по центру – «резиденция» или что-то в том же духе.

– Это твое предлопожение, – сказал лузянин. – А может, раз написано «Лавка» – это же гамазин значит, да? – то эти буквы из слов «вода» – «мука», или «кеды» – «манка»…

– Что еще за кеды?

– Это ботинки такие, с резиновой подовшой. У меня были когда-то.

– Ты, смотрю, все о своих ботинках забыть не можешь… Ну, а манка что такое?

– О! Это такая крупа. Из нее каша почулается. Вку-у-усная! Только с комками. Фу!..

– Так вкусная или «фу»?

– Если бы не комки, то вкусная. Прадва, я ее только в детстве пробовал. Манку же теперь не делают.

– И все равно я сомневаюсь, – помотал головой Глеб. – Кеды какие-то… При чем здесь кеды? И каша с комками?… Нам же ясно сказали, что в доме номер восемьдесят пять – резиденция Деда Мороза, так?

– Так, – пожал плечами Пистолетец. – Сказали. Но мало ли что нароговят…

– Значит, надо просто пойти и узнать, – сказал мутант. – Иначе зачем мы вообще сюда добирались? Не за кедами же.

– Кеды – тоже нехлопо, – вздохнул лузянин. – Но ты прав, пойдем узнаем. Только мне штрасно.

Глеб взял Пистолетца за руку, словно маленького ребенка, и пошел через проспект к дому. Перед дверью остановился, глубоко вздохнул и постучал. Сначала внутри было тихо. Затем послышались шаги и строгий голос спросил:

– Кто?

– Я, – разволновавшись, брякнул мутант. – То есть, мы… Тьфу ты!.. Это мутанты. Нам нужен Дед Мороз.

Дверь слегка приоткрылась. В щелке показался глаз – неприятный, налитый кровью, с опухшими красными веками.

– Документы! – потребовал его обладатель.

– Документов у нас нет, – сказал Глеб. И торопливо добавил: – Мы не морозовцы! И вообще не отсюда. Наверное…

– Что значит «наверное»? – спросили из-за двери. – Вы что, не знаете, откуда вы?

– Он – из Лузы, – ткнул мутант пальцем в Пистолетца. – А я… не знаю… Вы меня не помните?

– Такого урода точно бы запомнил! Не видел я тебя. Убирайтесь! Без регистрации запрещено в Устюге находиться.

Дверь начала закрываться. Но Пистолетец успел сунуть в щель ногу.

– А ну, погоди! – сказал он требовательным, злым, совершенно незнакомым Глебу тоном. – Ты кто такой, чтобы принимать решения, кого впускать, а кого нет? Мы с донесением к Деду. Ну-ка быстро открыл, если жопа дорога!

Глеб, разинув рот, уставился на лузянина. Тот лишь подмигнул ему. А дверь наконец-то открылась. На пороге с автоматом в руках стоял здоровенный мутант – безносый, безгубый, лысый, с маленькими, заостренными, словно у кошки, ушами. Мышцы бугрились под серой, почти такого же цвета, что и лицо охранника, рубахой. Ростом и комплекцией он, пожалуй, мало уступал Глебу.

– У себя Дед? – шагнув за порог, деловито спросил у него Пистолетец. – Или в Вотчине?

– У се… – растерянно начал бугай, но опомнился, снова начал сверлить нежданных гостей маленькими, налитыми кровью глазками. – Да кто вы такие?!

– Это ты кто такой? – вроде бы и спокойно, но так, что под шерстью у Глеба побежали мурашки, произнес лузянин. Он поднял руки и потряс ладонями, словно пугая охранника. – По-моему, ты чего-то не догоняешь. Быстро повернулся, пошел и доложил Деду Морозу, что к нему пришли. И очень… слышишь?… очень хотят с ним говорить. Он обрадуется, вот увидишь.

Бугай неразборчиво хрюкнул, но, к удивлению Глеба, все-таки повернулся и ушел.

– Вот так с ними надо, – вновь подмигнул мутанту Пистолетец. – Заходи давай, чего застыл.

– Ну ты дал!.. – только и смог вымолвить тот, зайдя в помещение.

– А что? Я привык. Когда с такими мордоворотами сюсюкаешь, они лишь наглее становятся.

– А почему у него автомат? – все еще не отойдя от увиденного, спросил Глеб. – Мутантам ведь оружие запрещено.

– Не знаю, – пожал плечами лузянин. – Наверное, для охранников Деда Мороза сделали исключение.

– Слушай… – дошло вдруг до мутанта. – А ты ведь без ошибок стал говорить!

– Разве? – довольно равнодушно среагировал на это Пистолетец. – Наверное, потому что волнуюсь. Момент серьезный.

– Ну, да… Вообще-то у тебя иногда бывает. Правда, обычно, когда волнуются, наоборот…

– Так ведь мы-то с тобой необычные, правда? – в очередной раз подмигнул лузянин мутанту и улыбнулся. Тоже необычно, не как всегда. Сухо, напряженно, без намека на веселость или дурашливость.

– Ты вот точно сейчас необычный, – помедлив, сказал Глеб негромко. – Такое впечатление, что тебя подменили совершенно другим человеком.

– Люди меняются.

– Но не за пять же минут!

– Глеб, – повернулся к мутанту и внимательно посмотрел ему в глаза Пистолетец. – Для того чтобы понять, изменился ли человек, нужно для начала знать, каким он был до этого. А ты меня знал?

– Ну… – неуверенно развел мутант руками.

– Вот именно, что «ну». Ты не только не знал, но и не собирался меня узнавать. Я тебя не виню, ты и не обязан был этого делать, я сам к тебе навязался. Просто я хочу сказать, что тебе и не с чем сравнивать. Кем я для тебя был? Сначала раздражающей помехой, потом шутом, потом…

– Ты был для меня другом! – перебил лузянина Глеб. – Ты стал моим другом. Да, я не успел тебя как следует узнать, но главное-то я понял…

– В чем же оно, это главное?

– В том, что ты не предашь, не бросишь в беде. Мы же через столько прошли!

– Да, прошли. А много от меня было толку в беде? Была ли у меня возможность предать? Может, я не предавал и не бросал, потому что мне самому это было невыгодно? Ведь без тебя я бы, скорее всего, пропал.

– Не говори так! – воскликнул мутант. – Не говори! Я не понимаю, зачем ты это делаешь. Не понимаю, зачем тебе нужно, чтобы я думал о тебе плохо. Я же все равно не поверю!

– Скоро поймешь, – не опуская глаз, тихо сказал Пистолетец. И еще тише добавил: – И поверишь.

Глеб был настолько ошарашен, что даже не заметил, как вернулся охранник. Очухался лишь, когда тот повторно сказал ему:

– Жди здесь, понял? Дед Мороз примет вас по одному.

– Так меня же первого! – вскинулся мутант.

– Дед Мороз сказал: первым беспалого, – кивнул бугай на Пистолетца.

Лузянин извинительно развел руками. Впрочем, на лице его ничего похожего на просьбу извинений не читалось. Он выглядел непривычно серьезным и собранным.

– Оружие есть? – посмотрел почему-то только на Глеба морозовец.

«Нет», – хотел ответить тот, не желая расставаться с единственной защитой, но Пистолетец, нахмурив брови, едва заметно кивнул: отдай, дескать, не спорь. Скрипнув зубами, мутант отдернул полу куртки, отцепил ножны и протянул бугаю.

– Жди, – повторил охранник и повел Пистолетца по коридору. Нет, скорее не так… Охранник сопровождал Пистолетца. В его походке и позе смутно читалось даже нечто заискивающее, словно лузянин был для бугая не каким-то там серым быдлом, и даже не ровней, а человеком более высокого ранга.

Глеб ничего не мог понять, как ни пытался. Единственное, что приходило в голову: он на самом деле плохо знал Пистолетца. А тот сейчас повел себя так, потому что иначе им бы и впрямь не попасть, пожалуй, к Деду Морозу. Лузянин настроился, собрался, перевоплотился, а потом, когда у него получилось, просто не смог сразу выйти из роли. Или специально не стал выходить, учитывая скорое рандеву с бородатым волшебником. А может… может, это и правда волшебство? Может, оно заработало? Что если внутри этого дома уже все волшебное, волшебный сам дом? Вдруг в нем сбываются мечты и желания без непосредственного участия Деда Мороза, или же сбываются, но лишь когда сам Дед находится в доме! Возможно, именно поэтому Пистолетец и стал говорить правильно, не путая слова и буквы, потому что его желание уже сбылось?

«А мое? – Глеб почувствовал, как вновь по телу пробежали мурашки. – Может, сбылось и мое?…» Он закрыл глаза, сосредоточился, стал думать о себе. Но, как ни старался, ничего сверх того, что знал до посещения этого дома, вспомнить так и не смог.

Охранник вернулся и молча встал возле двери. «Как будто боится, что я убегу, – неприязненно подумал мутант. – Нет уж, не дождетесь. Пока не сделаю, что смогу, для Сашка, я отсюда не уйду». О Пистолетце он старался не думать. Решил не забивать пока этим голову. Самое главное, что тот жив и здоров, а остальное как-нибудь прояснится.

Ждать пришлось довольно долго, Глеб даже стал волноваться. Но как раз в тот момент, когда он собрался уже обратиться к охраннику с вопросом, на стоявшем поодаль столике зазвонил телефон. То, что это именно телефон, мутант понял сразу – возможно, доводилось иметь дело с таким аппаратом в «прежней жизни», а может просто читал где-то о нем.

Бугай подбежал к столику, поднес к уху трубку:

– Да. Есть! Слушаюсь! – опустил трубку на аппарат, мотнул лысой головой: – Пошли!

Глеб ожидал, что Дед Мороз примет его, сидя на сказочном троне в каком-нибудь большом зале… Ну, или что-то подобное – торжественное, загадочное, волшебное. Да и самого хозяина дома он представлял кем-то огромным, выше себя, в долгополом красном или синем одеянии, с длинной седой бородой…

Но Дед Мороз сидел в обычной комнате, за обычном столом, в обычном кресле (во всяком случае, Глеб был уверен, что раньше видел подобную мебель и обстановку вообще). Сам он тоже весьма отличался от Глебовых фантазий и выглядел обычным пожилым (но не старым, весьма еще крепким и жилистым) мужчиной в костюме защитного цвета и такой же рубашке. На темном лице с редкими неглубокими морщинами выделялись глаза – светло-серые, холодные как лед, острые и цепкие. Единственными ожидаемыми «дедморозовскими» атрибутами были только длинная, до пояса, седая борода и красная шапка. Впрочем, кроме цвета, шапка выглядела тоже вполне обычно – примерно такая же, какая была раньше и у самого Глеба, только без козырька. «Нет, Ленина точно не с него делали», – мелькнуло в голове у мутанта.

Дед Мороз поднялся с кресла, вышел из-за стола и сделал к нему пару шагов. Роста он тоже оказался далеко не огромного – так, чуть выше среднего. А вот голос… О, да! Голос мужчины звучал так, как и положено голосу могучего волшебника – зычно, раскатисто, властно:

– Кто к нам пожаловал! Глебушка!.. – Дед Мороз обошел вокруг мутанта: – Великан, великан-то какой!

– Вы меня знаете?… – отлепил Глеб присохший к нёбу язык.

– Теперь знаю, – пробасил «волшебник».

– А… раньше?… А имя откуда знаете?

– Вижу впервые, а имя товарищ твой сообщил.

– Пистолетец? Где он?

– Как ты сказал? – поднял густые брови Дед Мороз. – Пистолетец? Почему Пистолетец?

– Ну, это так, – мотнул головой мутант, – прозвище я ему дал такое. Неважно. Где он сам?

– С ним все хорошо. Отдыхает он. Покушал и отдохнуть лег. Сейчас и тебя накормим. Голодный же… Рассказал Пистолетец твой про ваши скитания. Вон, бери стул, двигай к столу, а я сейчас.

Дед Мороз вернулся на свое место и поднял трубку телефона:

– Один обед сюда и два чая.

Глеб взял один из стоявших вдоль стены стульев, поставил сбоку от стола Деда Мороза и присел на краешек.

– Сейчас принесут, – сказал ему «волшебник». – Я тоже чайку с тобой выпью. А ты пока рассказывай.

– А что рассказывать? – пожал плечами мутант. – Если Пистолетец все уже рассказал…

– А ты про себя расскажи, мне это интересно.

– Про себя я как раз ничего и не знаю, – понурился Глеб. – Память я потерял. Очнулся в лесу – ничего о себе не помню, даже как меня звать. Глебом меня Пистолетец назвал. Я ему имя дал, а он мне.

– Прямо крестные отцы, – добродушно засмеялся Дед Мороз, но быстро спрятал улыбку. – Так, значит, ничего и не помнишь? Ничего-ничегошеньки?

– Ничего. Почти. Смутно помню кирпичные стены, книги на полках… Из прочитанного много чего вспоминается. А о себе – где жил, с кем, что делал – ничего абсолютно.

Глеб не стал рассказывать о чужом воспоминании, вызванном в памяти стараниями «Бабы-Яги». Во-первых, это были не его воспоминания. А во-вторых… Он не мог объяснить, почему именно, но язык просто не смог повернуться, чтобы рассказать это.

– Ну, а ко мне-то зачем ты шел-добирался? Столько всего перенес… Нет бы остаться в том самом Ильинском – жил бы себе не тужил. Там ведь до твоего прошлого никому и дела нет.

– Так вот я и хотел… – начал мутант, но тут же вспомнил о Сашке. – Нет, это не так важно, что я хотел. Это потом… Или даже ладно… Я сейчас о другом хочу вас попросить. С нами еще один человек был, тоже мутант, но молодой совсем, восемнадцать лет… если не врет.

– Сашок? – улыбнувшись в густые белые усы, спросил Дед Мороз.

– Да. Это тоже Пистолетец рассказал?… Ну да, конечно он… Он же сказал вам, что Сашка поймали патрульные храмовников?

Тут в дверь кабинета постучали и верзила, очень похожий на охранника снизу, только с дырками вместо ушей, но зато с широченным носом, вкатил маленький столик на колесиках, на котором стояли исходящие паром тарелки и чашки. Расставил все быстро и ловко на большом столе и тут же ретировался.

Глеб звучно проглотил слюну.

– Давай, давай, налегай, – придвинул к нему тарелку с одуряюще пахнущим супом Дед Мороз. – Потом расскажешь.

– Нет-нет, не потом! – с полным ртом, едва не подавившись, воскликнул мутант. – Сашка выручать нужно! Помогите, прошу! Его же расстреляют!

– Не расстреляют, – усмехнулся Дед Мороз и сделал глоток из чайной чашки. – Ты ешь и слушай.

Глеб вновь схватился за ложку. Спокойно вынести запах вкуснейшей горячей еды было выше его сил. Тем более то, что требовалось в первую очередь, он уже сказал.

«Волшебник», одобрительно кивнув, продолжил:

– В этом городе без моего ведома не могут казнить ни одного мутанта. Не дергайся, ешь, я знаю, что ты хочешь сказать. И подчеркиваю: лю-бо-го! Не важно, морозовец он или нет. Одно исключение: если тот с оружием нападет на храмовника, тогда его, конечно, подстрелят. Но у твоего Сашка оружия не было. Значит, он жив.

– А вы сможете его вызволить? – отодвинув пустую тарелку и ставя возле себя следующую, спросил мутант.

– Нападать на храмовников ради него, сразу скажу, не станем. Но со Святой поговорю, обещаю. Если и не отдаст твоего Сашка мне, то на его казнь я согласия все равно не дам. Да за то, что поймали без регистрации, обычно и не казнят, выпорют, разве что, да за реку вышвырнут. Хуже, что он от патруля стал убегать… Но тоже не смертельно. Главное, чтобы не отбивался.

– Не должен он был отбиваться! – отложил вилку Глеб. – Он же пацаненок совсем! Куда там отбиваться против двух автоматов…

– Ну, а коли так, то и переживать не о чем. В худшем случае, шкурку на спине попортят слегка вицами да выставят из города. Но я думаю, смогу уболтать, чтобы мне отдали.

– Уф!.. – с облегчением выдохнул мутант. – Спасибо вам огромное!

– Так не за что пока, – снова улыбнулся Дед Мороз. – Ты доедай, да чай пей. Он настоящий у меня, не из кипрея. И ты так мне и не сказал, что сам-то хочешь, для себя? Впрочем, погоди, не торопись, жуй, дай я сам угадаю… Ты, наверное, хочешь, чтобы я тебе память вернул. Так?

Глеб, опять с набитым ртом, энергично закивал.

– Что я тебе скажу, – принял серьезный вид Дед Мороз. – Обещать ничего не могу, но попробовать можно. Только для серьезного волшебства мне атрибуты волшебные нужны, и обстановка соответствующая. А это все у меня в Тереме, в Вотчине моей, за городом. Здесь-то я больше административные вопросы решаю. Но я как раз туда и собирался ехать. Так что покушай, отдохни часок-другой, если надо, и поедем.

– Не надо отдыхать, я потом отдохну! Давайте сразу поедем!

– Ну, сразу так сразу. Сейчас тогда велю лошадок запрягать, да скажу, чтоб тебе чистую одежду выдали.

Глава 22
Вотчина

Одежду Глебу выдали в точности такую же, что у него и была – темно-серые рубаху, штаны, куртку. Только все чистое, новое. Даже мысль появилась: «С одного склада брали. Значит, я точно здешний. Но тогда почему Дед Мороз меня не знает?… Или…»

Додумать не дали. Безухий охранник повел его на выход. На Советском проспекте, прямо возле дома, напротив двери стояла… запряженная парой лошадей карета. Нежно-голубая, расписанная белыми «морозными» узорами, фигурной резьбой в форме снежинок и прочими финтифлюшками. Не карета – произведение искусства! Даже колеса у нее были «обуты» в шины. На облучке сидел одетый в синее длинноусый кучер… с тремя руками! Глеб невольно подумал, что ему было бы, наверное, удобней управлять тремя лошадьми, а не двумя. Впрочем, как ими вообще управляют, мутант понятия не имел. А лошади были тоже красивые – чистенькие, белые. Правда, у одной Глеб заметил на крупе возле хвоста зарубцевавшуюся сизую «кляксу» и подумал, что это, вероятней всего, след от удаленного второго хвоста. Другая лошадь если и имела мутации, внешне это никак не проявлялось.

Сбоку у кареты были открыты две дверцы. Возле передней стоял Дед Мороз.

– Прошу! – указал он рукой на заднюю и сказал, продолжая Глебову мысль: – Конечно, мне, по идее, полагается тройка, но впереди много завалов, есть очень узкие места, так что…

Дед Мороз ступил на подножку и ловко запрыгнул внутрь кареты. Глеб сделал то же самое, но куда более неуклюже. Следом залез и уселся с ним рядом безухий охранник. Еще один, незнакомый, сидел впереди, слева от Деда Мороза. Оба держали в руках автоматы.

«Волшебник» обернулся:

– Ты уж извини меня, Глебушка, но глазки тебе придется завязать. Ты пока не морозовец, так что… Понимаю, что секрет не велик, но так уж у нас принято – дорогу к Вотчине чужим не показывать.

– Ладно, – пожал плечами мутант. – Надо так надо. А нож мне вернут?

– Потом. Для чего тебе сейчас нож? Тут все свои.

– Ну… да. Свои… Только… а где же Пистолетец? Разве он с нами не поедет?

– А зачем ему ехать? Мы же твоей головой заниматься будем. Да и спит он. К чему будить? Увидитесь еще, не переживай.

– Да я и не переживаю, – улыбнулся мутант. – Ладно, раз так.

Сидящий справа охранник извлек полосу черной ткани и завязал ею Глебу глаза. «Хоть подремлю пока, если долго ехать», – подумал тот. И тут же услышал:

– Можешь пока вздремнуть, ехать довольно долго.

«Он, случайно, мысли не читает? – тут же промелькнуло в голове. – Может, это тоже часть его мутации, наравне с “волшебством”? Во всяком случае, видимых-то мутаций у него вроде как нет…»

Зацокали копыта, карета стала слегка раскачиваться. Но ход у нее оказался довольно мягкий, рессоры вполне справлялись с неровностями дороги. Впрочем, как успел заметить до этого мутант, покрытие центрального проспекта было весьма сносным. «Дальше дороги наверняка окажутся хуже», – подумал он. Однако качество других дорог в этот раз Глеб оценить не смог – не спавший уже две ночи, выжатый ночной нервотрепкой и волнением от встречи с Дедом Морозом, он почти сразу уснул. А проснулся, как ему показалось, всего через пару мгновений – оттого, что ему развязали глаза.

– Приехали, – обернулся к нему Дед Мороз. – Милости прошу в мою Вотчину.

Вслед за охранником мутант выбрался из кареты и обомлел.

Терем был великолепен! Он будто сошел со страниц волшебной сказки. Пусть потемнел от времени деревянный брус, пусть покосились, а то и отсутствовали вовсе резные балясины у балюстрады, окружившей широкой террасой первый этаж… Но все равно это был самый настоящий сказочный Терем! Чего стоили восьмиконечные звезды-снежинки на трех шестигранных пирамидах, большой по центру и двум по краям, венчающих его крышу!

На балюстраду, слева и справа, вели две широкие деревянные лестницы. К одной из них в сопровождении охранника направился Дед Мороз. Второй охранник мотнул безухой головой Глебу:

– Пошли, чего встал?

Глеб почувствовал, что внутри у него все ликует. От этой сказочной красоты, от столь теплого приема, подобного которому он и близко не ожидал, от обещания Деда Мороза выручить Сашка, от предстоящего волшебного исцеления, в которое он теперь верил безоговорочно…

Поднимаясь на крыльцо, он догнал Деда Мороза.

– А мы прямо сейчас будем мне память восстанавливать?

– Экий ты прыткий, – сказал Дед Мороз, на сей раз без улыбки. – Мне подготовиться надо. А тебе нужно обязательно выспаться, иначе у тебя мысли будут путаться, скакать, расплываться. Так у нас ничего не получится.

– Но я же поспал сейчас!

– Ты поспал, а надо выспаться. Не спорь со мной, а то заморожу! – короткая улыбка все же промелькнула в усах «волшебника». – Сейчас тебя отведут вниз, там тихо, никто беспокоить не станет. Ложись и спи. Когда надо будет, я тебя позову.

Охранник повел Глеба по узкой лестнице вниз, в подвал. Пахнýло сыростью. На душе стало вдруг неуютно. Но мутант быстро отогнал неприятное чувство: ну, подумаешь, подвал! И что? Не тюрьма же! Сказано же, чтобы никто не мешал. Для твоего же, дурень, блага!

Освещения в подвале не было, или просто его не включили из экономии, поэтому охранник нес масляный фонарь.

Комнатушка, куда он завел мутанта, оказалась совсем маленькой. Но кровать там имелась. Застеленная чистым бельем, с мягкой подушкой и коричневым суконным одеялом. В углу стояло ведро, назначение которого подразумевалось само собой.

– Ложись, – кивнул охранник, – я пока посвечу, тут света не будет.

– Да мне и не надо, – натянуто улыбнулся Глеб, – все равно же спать.

О своем умении видеть в темноте он говорить не стал.

Охранник дождался, пока мутант разденется и заберется под одеяло, а потом вышел за дверь.

Звякнул ключ, щелкнул, закрываясь, замок.

«Для твоего блага!» – напомнил Глеб заворочавшемуся червячку сомнения. Подумал еще: «Все равно же не уснуть», – и тут же провалился в бездонную черноту сна.

Сколько он спал – неизвестно. За неимением окон ориентироваться во времени было совершенно невозможно. Но поскольку чувствовал себя мутант совершенно выспавшимся и отдохнувшим, он решил, что прошло никак не менее пяти-шести часов. И если предположить, что приехали они в Вотчину где-то в районе полудня (тоже не факт, ведь все время поездки в карете он тоже проспал), то сейчас должно быть около шести вечера. «Наверное, скоро будет ужин, – подумал Глеб, – и это очень кстати». С кровати он встал, только чтобы воспользоваться ведром, а потом снова лег в ожидании охранника. Но время шло и шло, а к нему никто не приходил.

«Неужели я проспал больше шести часов?» – засомневался мутант. Ведь и в самом деле, если он проспал слишком долго, то могла уже начаться ночь, а это значило, что к нему придут только утром. Такая перспектива Глеба не очень-то прельщала – и есть уже реально хотелось, и валяться всю ночь на кровати у него желания не было.

«Да нет же, – успокоил он себя. – Не может сейчас быть ночи! На ужин-то меня всяко бы разбудили. Я же все-таки гость, а не пленник». Подумал так – и опять засвербило… Точно ли не пленник?… Уж больно похож на тюрьму этот темный подвал. Да и на замок гостей вроде не принято запирать…

Глеб встал с кровати, подошел к двери и постучал.

– Эй! – крикнул он. – Вы обо мне не забыли?

Немного подождав, застучал сильнее:

– Эй! Э-ге-гей! Откройте!

Так он стучал и кричал довольно долго. И когда уже решил вернуться в кровать, в замке наконец-то лязгнул ключ.

– Чего орешь? – буркнул охранник. – Расстучался, раскричался!.. Надо будет – позовут.

– А когда будет надо? – с закипающей злостью процедил мутант. – И кому? Мне уже надо!

– А тебя тут никто не спросит. Надо ему!.. Пошли давай, нáдольщик.

– Куда? – растерялся от неожиданности Глеб, подумав уже, что охранник заявился, просто чтобы поругаться.

– К Деду Морозу, куда… Зовет.

Дед Мороз ожидал его на сей раз в куда более просторном кабинете. Одет он был так же – в защитного цвета костюм и красную шапочку, а вот выглядел уже не таким радушным, как при первой встрече. На небольшом отдельном столике Глеба ждала тарелка с жареным мясом и стакан брусничного морса.

– Сначала поешь, потом поговорим, – хмуро и безапелляционно велел Дед Мороз.

У мутанта совсем испортилось настроение, и ужин он съел без аппетита, даже не почувствовав его вкуса. И все время думал: «Да что же это такое? Что случилось? Может, что-то с Сашком? Не удалось его выручить? Не успели?…»

Когда охранник унес пустую посуду, Дед Мороз показал Глебу взглядом на «гостевое» кресло возле своего большого стола и сказал:

– Садись. Поговорим.

– Что-то случилось? – перейдя в кресло, сразу же спросил мутант.

– Случилось?… – переспросил предводитель морозовцев. – Так оно давно случилось. Уже более двадцати лет как. И до сих пор продолжается.

– Я не об этом, я…

– А теперь все, что бы ни было – об этом. И мы бы с тобой не сидели тут сейчас, если б не это. А тебя – такого – вообще бы не существовало на свете. Да и я был бы другой…

Дед Мороз поднял вдруг руку и стянул с головы красную шапку. Глеб невольно вздрогнул: лысина Деда Мороза тоже оказалась красной, почти такой же, как шапка. Но ладно бы только это… Вся она была утыкана волдырями и шишками – большей частью багровыми, заостренными, словно множество рожек. «Волшебник» осторожно провел по ним ладонью и снова надел головной убор.

– Но если ты имеешь в виду, не случилось ли что-нибудь конкретно сейчас, – как ни в чем не бывало продолжил Дед Мороз, – отвечу: случилось. То, что ты находишься у меня. Для меня это имеет очень большое значение, и ты сейчас узнаешь почему.

Мутант напрягся. Он почувствовал: сейчас что-то должно открыться. Что-то такое, что прольет свет на тайну его происхождения, то, что связано с его прошлым. И почему-то он поймал себя на том, что не хочет этого знать. Вот именно сейчас – не хочет. Ему стало по-настоящему страшно. Жутко – до тошноты. И все-таки он спросил:

– Так вы вернете мне память?…

– Память? – задумчиво повторил Дед Мороз. – Я не могу вернуть тебе память. Я не волшебник, увы. Но я расскажу тебе, кто ты такой. Почему и как ты потерял эту память. Как оказался в лесу… Хочешь?

– Я… – только и удалось выдавить Глебу.

– Да теперь уже все равно, хочешь ты или нет. Я могу, конечно, ничего тебе не говорить, но мне бы хотелось, чтобы ты знал. Так будет лучше для меня. На то, что хочется лично тебе, мне по большому счету наплевать, уж извини за откровенность.

Мутант почувствовал, как по всему телу встала дыбом шерсть. Он уже не догадывался, не предполагал – он знал: сейчас произойдет непоправимое. Его внутренний мир, каким бы маленьким, куцым он после потери памяти ни был, перевернется сейчас, рухнет, развалится на куски, раздавив при этом и его самого. И все-таки знать было надо. Не знать всего теперь, после таких слов Деда Мороза, было бы еще хуже.

– Я готов… – пошевелил он непослушными губами. – Говорите. Кто я?…

– Ты действительно Глеб, – заговорил предводитель морозовцев. Тон его голоса стал спокойным и ровным. Видимо, несостоявшийся волшебник тоже только что решил что-то для себя. Отбросил последние сомнения. И он продолжил, так же ровно и спокойно: – И, разумеется, ты мутант – думаю, это не было секретом и для тебя. Но от других мутантов тебя отличает одно весьма важное обстоятельство. А именно – кто твоя мать.

– Кто моя мать?… – эхом отозвался мутант.

– Не перебивай, ладно? Я все тебе расскажу. А потом отвечу на вопросы. На те, на которые знаю ответы. Но знаю – на многие, поверь мне. Выдумывать я ничего не стану. Так вот, твоя мать – Мария Александровна Кудрявцева, более известная в настоящее время под именем…