Текст книги "Тайны прошлого. Занимательные очерки петербургского историка. От Петра I до наших дней"

Верхний Услон (Татарстан) со стороны Волги. Фото А. Боева. 2010 г.

Что касается могильного камня, автор отмечает, что он не имеет какой-либо надгробной надписи. По всей видимости, старый камень, упоминавший имя рабы Божией Дарьи, к тому времени был уже утрачен. Запустение часовни Геркен связывал с тем обстоятельством, что прямой род князей Меншиковых прекратился и памятник перестал получать «поддержку». К счастью, путешественник сделал фотоснимок часовни, с которого была выполнена гравюра. Ныне она является самым достоверным изображением усыпальницы княгини.

Последняя фотография часовни, выполненная казанским фотографом Арнольдом Бренингом несколько лет спустя, фиксирует истинное запустение и даже разрушение этого памятника. (Экспликация к фотографии сообщает, что снимок выполнен в начале XX века. Однако, судя по гравюре, выполненной в 1908 году, часовня над могилой Д.М. Меншиковой еще находилась в приличном состоянии. Скорее всего, фото Бренинга можно отнести к послереволюционному времени; тем более фотограф работал вплоть до своего ареста в 1937 году). На фотографии хорошо видна облупившаяся штукатурка, за которой просматривается кирпичная кладка. Из разрушенного полукруглого оконца торчит проросшее дерево. Густые заросли вокруг памятника и примкнувшая к нему с торца деревянная изгородь довершают и без того печальную картину.

Лихие послереволюционные годы, прокатившиеся над Услоном, не пощадили одинокую часовню: она была разрушена. Однако местные жители до сих пор указывают на то место, где когда-то стоял памятник…

В мае 2010 года мы вместе с Андреем Боевым отправились в Верхний Услон в надежде собрать какие-нибудь сведения о могиле княгини Меншиковой. Накануне сообщили о своем приезде настоятелю услонского храма Св. Николая Чудотворца – иерею Владимиру Чибиреву.

Верхний Услон предстал перед нами россыпью белеющих домиков, прилепившихся к крутому нагорному берегу Волги. Этому живописному селу более пятисот лет; когда-то оно было вотчиной свияжского Троице-Сергиевого монастыря. С началом навигации в Услоне скапливались бурлацкие ватаги, водившие суда от Астрахани до Нижнего. Славен был Услон своими лоцманами и капитанами. Но все это – в прошлом.

…С борта парохода различаем церковь Св. Николая с двумя голубыми приземистыми куполами. Пристань украшает знакомое название Верхний Услон.

Отец Владимир встретил нас у ворот Свято-Николо-Ильинской церкви – так официально называется его храм, приписанный к Казанской епархии. Согласно местному преданию, первая церковь появилась в Услоне трудами учеников самого Сергия Радонежского. Последнюю церковь возвели в 1830-е годы на месте прежней, «обветшалой», близ которой, вероятно, и была похоронена княгиня.

Вид на Никольскую церковь от могилы княгини Меншиковой. Верхний Услон. Фото А. Епатко. 2010 г.

Символическая могила княгини Меншиковой. Верхний Услон. Фото В. Елфимова. 1990-е гг. (Автор благодарит В. Елфимова за предоставленную фотографию)

Мы спросили отца Владимира, известно ли точное местоположение прежнего храма. Иерей сообщил, что недавно обнаружил недалеко от стен Никольской церкви глубокий кирпичный лаз, ведущий, по его мнению, из алтарной части прежнего храма. По его словам, подобные потайные ходы характерны для церковного строительства в этой местности. Правда, отец Владимир немало удивился, узнав, что Дарья Меншикова была похоронена у церкви Введения Богородицы. Настоятель полагал, что первоначальный храм тоже был освящен в честь св. Николая.

Что касается надгробной плиты с эпитафией княгине Меншиковой, отец Владимир подтвердил, что она не сохранилась. Однако в 1990 году усилиями энтузиастов была изготовлена мраморная памятная доска в честь княгини. Она находится в ограде Никольской церкви и имеет следующую позолоченную надпись: «Здесь погребено тело рабы Божьей Дарьи Михайловны Меншиковой, почившей в лето 1728». В нижней части доски – более грубая, размашисто выполненная серой краской надпись: «Прости нас грешныя».

Тут же у ограды стоял могильный памятник XIX века. По словам настоятеля, раньше вокруг храма был целый некрополь, и сейчас его соседи частенько находят в своих огородах могильные камни, которые приносят в ограду Никольской церкви.

О старой деревянной церкви, освященной в честь мучеников Хрисанфа и Дарьи и стоявшей еще в начале XIX века над могилой княгини Меншиковой, отец Владимир ничего не знал и, кажется, эта информация его несколько озадачила. Но он слышал про более позднюю часовню, когда-то осенявшую могилу Дарьи Михайловны, и готов сейчас же проводить нас к этому месту. Оно находится рядом – метрах в пятидесяти от Никольского храма, на обрывистом берегу Волги. Когда-то туда можно было выйти церковным огородом, но теперь из-за плотной застройки пришлось идти в обход. Мы вышли на главную сельскую улицу, затем свернули в сторону Волги и, миновав крестьянский двор, оказались на маленькой песчаной площадке, поросшей кустами и огражденной деревянным забором. Далее берег круто обрывался, и внизу за забором виднелись крыши домов.

Народная память услонцев связывает именно эту пустынную площадку с местом упокоения Дарьи Михайловны Меншиковой. Сам отец Владимир неоднократно слышал от односельчан, что часовня стояла на краю обрыва и ее было видно далеко с Волги… Да, топография совпадает. Тем более на фото Бренинга запечатлен подобный деревянный забор, ограждавший площадку и примыкавший к фронтону часовни.

Настоятель Свято-Николо-Ильинского храма иерей отец Владимир на месте захоронения княгини Меншиковой. Когда-то здесь стояла часовня… Фото А. Епатко. 2010 г.

Нижние Вязовые – наиболее вероятное место смерти княгини Меншиковой. Фото А. Епатко. 2010 г.

Отец Владимир также согласен с мнением услонцев относительно местоположения часовни: старый церковный сад располагался в этой стороне от Никольского храма, а значит, и могила княгини должна находиться где-то здесь. Настоятель также добавил, что этот участок был недавно приобретен частным лицом. Пока здесь ничего не строят, но это до поры до времени: земля в Услоне слишком дорогая…

Мне представляется, что было бы правильно, если бы государство поспешило выкупить этот небольшой участок земли с целью сохранения могилы княгини Меншиковой. После археологических изысканий, проведенных здесь, можно было бы установить точное местоположение часовни, и в итоге – воссоздать ее; благо сохранились фотографии и описание памятника. Восстановление часовни-усыпальницы над прахом княгини послужило бы данью уважения и к памяти Александра Даниловича Меншикова.

…Мы поинтересовались у отца Владимира, упоминает ли он в своих службах Дарью. Настоятель отвечал, что служит по ней панихиды и упоминает в молитвах «за упокой». На вопрос, можно ли надеяться, что в будущем княгиню Меншикову канонизируют как мученицу, отец Владимир отвечал, что это маловероятно. Православная церковь пока не имеет для этого достаточных оснований, какими являются, прежде всего, нетленность мощей и посмертные чудеса. Тем более, по мнению отца Владимира, Дарья Михайловна, несмотря на ее трагическую судьбу, умерла своей смертью – «от скорби и болезней» и не стала мученицей, пострадавшей за веру. Так что речь о ее канонизации пока не идет.

Недалеко от Верхнего Услона находился еще один населенный пункт, который связан с именем княгини Меншиковой. Это Вязовые горы, близ которых, по некоторым данным, Дарья умерла. Эти сведения основаны на предании, записанном в Услоне в 1832 году. Историк XIX века Г.В. Есипов дает еще более точные сведения. Он пишет, что княгиня «скончалась в крестьянской избе… на руках семейства своего, окруженная солдатами»[136]136
  Есипов Г.В. Ссылка князя А.Д. Меншикова 1727 г. // 03. СПб., 1861. T. CXXXIV. С. 85.


[Закрыть]. Стоит отметить, что услонское предание было неизвестно Есипову и он пользовался какими-то другими документами. Эти независимые друг от друга источники заставляют предположить, что княгиня Меншикова действительно умерла в селе Вязовые горы. Заметим, что отец Владимир никогда не слышал о подобной версии, хотя провел детство в этом приволжском селе; там до сих пор живут его родственники. Узнав, что мы хотим посетить Вязовые горы, он любезно предложил подвезти нас туда на машине.

Прощание с Волгой… Справа – отец Владимир. Фото А. Епатко. 2010 г.

Верхний Услон. У причала. Фото А. Епатко. 2009 г.

Вязовые горы лежат десятью километрами выше по течению Волги, на том же правом берегу, что и Услон. Любопытно, что название «Вязовые горы» здесь неизвестно. На этом месте теперь лежат два села – Верхние Вязовые и Нижние Вязовые. По мнению отца Владимира, если Дарья и умерла здесь, это могло произойти только в Нижних Вязовых, так как это село расположено у самой реки. По всей видимости, ослепшую и больную княгиню отнесли на руках в ближайшую избу, где она и скончалась.

…Мы подъехали прямо к пристани, которая, по словам местных жителей, находится здесь «исстари». Вероятно, сюда и причалил караван судов с умирающей ссыльной княгиней. Главная приволжская улица Нижних Вязовых, быть может, не меняла своей планировки со времен князя Меншикова… Ничем не примечательные крестьянские дома, каких много по России… Глядя на эти крестьянские избы, трудно поверить, что здесь окончила свои дни супруга самого влиятельного вельможи Российской империи…

О Дарье Михайловне в Нижних Вязовых никто ничего не слышал. Это вполне объяснимо: Меншиковых везли в ссылку инкогнито. Однако даже если княгиня действительно умерла в этом приволжском селе, возникает вопрос, почему понадобилось везти тело усопшей еще десять верст вниз по Волге. Быть может, Меншиков хотел похоронить супругу у церковных стен (а в Нижних Вязовых храм был построен только в 1835 году)? Но в таком случае «ссыльный караван» мог остановиться у города-острова Свияжска, где было несколько монастырей. Но тело Дарьи повезли мимо… Вероятно, инструкции, данные поручику Крюковскому, не рекомендовали ему останавливаться в таких крупных городах, каким был в XVIII веке Свияжск, а небольшое село Верхний Услон с его церквушкой на высоком берегу оказалось самым подходящим местом для последнего пристанища ссыльной княгини.

…В Нижних Вязовых наше путешествие завершилось. Расставаясь с о. Владимиром, мы подарили ему альбом «Дворец Меншикова». Мне кажется, что именно в этом издании удачно отражено все то, что княгиня имела в другой, более значимой и счастливой жизни, жизни, которая волею судьбы оборвалась на берегах Татарии[137]137
  Автор выражает благодарность за иллюстрации и консультации Альдехейду Рашу (Германия), Байбе Убурге (Латвия), В.К. Бартошевской (Латвия). Особая благодарность – A.A. Боеву (С.-Петербург) и настоятелю Свято-Николо-Ильинского храма иерею о. Владимиру (Чибиреву) (Татарстан, Верхний Услон).


[Закрыть].

Летний деревянный дворец Анны Иоанновны входит в группу несохранившихся построек Летнего сада. Однако трудно назвать другое строение, столь мало просуществовавшее на территории Императорского сада – всего 15 лет – и оставившее такой яркий след в его истории. Действительно, на протяжении восьми лет дворец Анны Иоанновны оставался летней императорской резиденцией, где вершилась политика всей Российской империи. В стенах этого дворца в 1740 году окончила свой жизненный путь императрица, и здесь же было оглашено ее завещание. В Летнем дворце было провозглашено регентство Бирона, а высокие сановники и гвардия присягали малолетнему императору Иоанну Антоновичу. С любимым дворцом Анны Иоанновны связана одна из самых драматических страниц нашей истории – арест герцога курляндского Бирона, бывшего фаворита императрицы. Неудивительно, что, получив столь мрачную славу, дворец более не мог оставаться императорской резиденцией и восемь лет спустя был разобран. И все же история Летнего дворца Анны, обладавшего столь переменчивой судьбою, неотделима от истории Летнего сада, как неотделима от него каждая исчезнувшая беседка, искусственный пруд, аллея или фонтан…

Летний дворец Анны Иоанновны был возведен в 1732 году на набережной Невы на месте «Залы для славных торжествований», по этому случаю разобранной. Архитектором выступил Франческо Растрелли при участии отца – Бартоломео Растрелли.

Подробное сообщение о строительстве дворца находим в «Реляции» Франческо Растрелли, предназначенной для некоего мецената. «В июле месяце того же года, – сообщал своему адресату архитектор, – Ея императорское Величество отослало меня в Санкт-Петербург, где я выстроил деревянный дворец у реки Невы, каковой имел 28 апартаментов с большой залой; все было закончено к 1-му октябрю»[138]138
  Батовский 3. Архитектор Ф.-Б. Растрелли о своих творениях. СПб., 2000. С. 71.


[Закрыть].

Франческо Растрелли. Гравюра Масолова с портрета Ротари. XVIII в.

Эта «Реляция», составленная Растрелли в 1764 году, по-своему очень любопытна, если не сказать, загадочна. Подыскивая себе на старости лет уютное место, стареющий архитектор обращается к своему возможному покровителю, малознакомому с русским двором. Он вспоминает свои заслуги и перечисляет возведенные им здания, снимает копии со своих чертежей… Однако, как установил Ю.М. Денисов, фасады Летнего дворца императрицы Анны, находящиеся в эрмитажной коллекции Растрелли, принципиально отличаются от подобных же чертежей коллекции Берхгольца в Стокгольме. «Сравнения их показывают, – писал исследователь, – что зодчий… перерисовал старые чертежи заново, ввел иные детали и части композиции. В результате довольно примитивное строение Летнего дворца стало выглядеть как блестящая постройка барокко середины XVIII века»[139]139
  Прим. Ю.М. Денисова. С. 7 // Батовский 3. Архитектор Ф.-Б. Растрелли о своих творениях.


[Закрыть].

До нашего времени дошло несколько планов дворца Анны Иоанновны, хранящихся в музейных собраниях России, Польши и Швеции. Все эти чертежи представляют фасад дворца со стороны Невы. Первый чертеж происходит из собрания Государственного Эрмитажа. Это – фиксационный чертеж 1740-х годов, на котором есть надпись, сделанная рукой камер-юнкера Ф. Берхгольца: «Фасад деревянного летнего здания, которое было построено императрицей Анной и в котором она умерла»[140]140
  Денисов Ю.М., Петров А.Н. Зодчий Растрелли. Л., 1963. С. 155.


[Закрыть].

Другой чертеж (вместе с планом дворца) хранится в Национальном музее в Стокгольме. На нем также присутствует надпись Берхгольца: «Фасад большого деревянного летнего здания в том виде, в каком он построен по воле императрицы Анны на реке Неве посередине императорского сада, и где не только она умерла, но и герцог Бирон имел несчастие быть арестованным»[141]141
  Там же.


[Закрыть]. Чертеж Летнего дворца, хранящийся в Национальной библиотеке в Варшаве, является авторским повторением чертежа Растрелли 1732 года. Последний из известных нам чертежей дворца Анны хранится в собрании Гатчинского дворца-музея. Это копия 1740-х годов. Чертеж подписан учеником архитектуры Самойлом Сапожниковым. Ю.М. Денисов и А.Н. Петров, опубликовавшие пояснение к чертежу Сапожников а, отмечали, что документ представляет «чертеж Летнего дворца Анны со стороны сада»[142]142
  Там же.


[Закрыть]. Однако это не так: на чертеже представлен фасад дворца со стороны Невы. Помимо фасада Сапожников также начертил план дворца, где цифрами отмечены все 29 помещений. К сожалению, экспликация к плану отсутствует.

Строительство нового дворца для Анны Иоанновны было начато после указа Адмиралтейской коллегии, последовавшего 11 марта 1732 года. Французский резидент Маньян писал об этом в Париж: «Царице, по-видимому, не нравится жить ни в одном из зданий, в которых обитали ея предшественники; она повелела недавно выстроить Летний дворец на берегу Невы вблизи садов устроенных»[143]143
  Маньян – министру иностранных дел Франции Жермен Луи Шовелену. СПб., 12 апреля, 1732 г. // Сборник РИО. Юрьев, 1892. Т. 81. С. 317.


[Закрыть]. В следующей депеше Маньян сообщал, что многие дворяне были недовольны организацией строительства дворца, так как их обязали доставлять туда своих рабочих, что плохо сказывалось на доходах дворянства.

Работы над летней императорской резиденцией шли с поразительной быстротой, и через полтора месяца они завершились. По этому поводу шведский ученый Карл Рейнхольд Берк, посетивший Петербург в правление Анны Иоанновны, писал: «Растрелли жаловался на русских, желающих иметь всякое здание готовым как можно скорее. Через считанные дни после приказа о создании чертежа он уже должен быть готов и обычно тут же утверждается… Сразу спрашивают, как скоро он может быть реализован. Если архитектор отвечает, что на это потребуется, скажем, шесть месяцев и 200 работников ежедневно, то следует приказ собрать 1200 человек, с тем чтобы здание было выстроено за месяц.

Все делается в страшной спешке, принимаются за работу мастеровые – и худые, и умелые; быстро свозятся материалы, плохие они или хорошие; замки для дверей выпиливаются, когда еще только закладываются фундаментные камни, и так далее. Архитектор должен наблюдать за всем этим и давать чертеж то одному, то другому чуть ли не одновременно»[144]144
  Берк K.P. Путевые заметки о России // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. Введение. Тексты. Примечания. СПб., 1997. С. 141.


[Закрыть].

Неудивительно, что спешка в строительстве скоро дала о себе знать: по свидетельству того же Берка, через 3 года после переезда Анны Иоанновны во дворец балки под полом уже сгнили. По всей видимости, это явилось следствием недостаточно добросовестной подсыпки грунта на низменном сыром месте, где был возведен дворец. Сам же архитектор объяснял подобные явления плохим местным климатом. Растрелли признавался, что в России невозможно строить с таким же успехом, как в других европейских странах. «Климат этой страны служит большим препятствием для хорошего выполнения прекрасного архитектурного произведения, – писал он, – и так как весна и лето длятся всего три месяца, очень трудно добиться совершенства в работе по фасаду, ибо едва они заканчиваются, как холод и сырость их захватывают, и от этого трескается все, что по фасаду сделано. Это влечет за собой много труда по ремонту, который приходится делать каждое лето»[145]145
  Аркин А. Материалы о жизни и творчестве Франческо Бартоломео Растрелли // Сообщения кабинета и истории архитектуры. М., 1940. Вып. I. С. 35.


[Закрыть].

Летний дворец Анны Иоанновны. Чертеж фасада и план. 1730-е гг. Ф. Растрелли. (Национальный музей. Стокгольм)

Летний дворец Анны Иоанновны. Чертеж фасада. 1730-е гг. Ф. Растрелли. (Национальная библиотека. Варшава)

Но вернемся ко дворцу Анны Иоанновны… Как же выглядело это строение, возведенное волею императрицы и гением итальянского зодчего? Это был одноэтажный дворец, значительно вытянутый в длину. Следует отметить, что на это обстоятельство обращали внимание и современники. Например, Берк не преминул пройтись вдоль дворца, подсчитывая шаги: «…в длину не менее 150 шагов»[146]146
  Берк K.P. Путевые заметки о России… С. 141.


[Закрыть], – записал он в своем дневнике. Растрелли дает нам аналогичные данные относительно протяженности фасада дворца, оперируя старофранцузской мерой длины: «…более 70 туазов»[147]147
  Батовский 3. Архитектор Ф.-Б. Растрелли о своих творениях… С. 71.


[Закрыть], то есть около 150 метров.

Летний деревянный дворец резко отличался от петровского. Растрелли выделил центральную часть здания, а от боковых крыльев устроил спуски к Неве. По краю кровли проходила нарядная балюстрада, однообразный ритм которой нарушался фигурными резными украшениями и декоративной скульптурой. Часто расположенные окна, обрамленные наличниками, и колонны значительно обогатили фасады дворца, придав ему характер барочного сооружения. На плане Сапожникова хорошо виден полукруглый фронтон центрального ризолита дворца; на нем помещен картуш с короной в окружении воинских атрибутов – склоненных знамен и пушек, над ними – полулежащие обнаженные фигуры.

Как я уже упоминал, по свидетельству Растрелли, дворец имел 28 апартаментов. Сапожников дает иную цифру – 29. Из других источников известно, что в 1741 году – уже после смерти императрицы – во дворце были следующие покои: «антикамора» (где принимали послов); «комедия»; обер-гофмаршальские помещения, спальня императрицы, большая императорская зала (вероятно, тронный зал), 10 покоев герцога Бирона, 4 покоя, которые занимал его сын Петр; покои фрейлин; контора для письмоводства; казенные палаты, где хранились палатные уборы; оружейные палаты[148]148
  Успенский А.И. Художественные сокровища России. СПб., 1903. № 2–3. С. 103.


[Закрыть]. Мемуары князя Шаховского дополняют эту информацию: в Летнем дворце также находилась «Сенаторская палата», где заседал немногочисленный Сенат, и придворная церковь[149]149
  [Шаховской Я]. Записки кн. Я. Шаховского. СПб., 1872. С. 24, 34.


[Закрыть].

Строительство С.-Петербурга. Рис. 1722 г.

На так называемом шведском плане дворца Анны Иоанновны[150]150
  Денисов Ю.М., Петров А.Н. Зодчий Растрелли. Л., 1963. С. 32. Чертеж: план Летнего дворца Анны Иоанновны. Копия с чертежа 1732 г. Варшава. Национальная библиотека. A R-74/3 (табл. № 14).


[Закрыть] видно, что здание заключало в себе две анфилады зал. Помещения северной анфилады выходили окнами на Неву, а южной – в сад. Невскую анфиладу составляли залы больших размеров – это была парадная анфилада. По оси здания располагался, по-видимому, тронный зал. В нем на плане дворца показано тронное место. Далее на запад, через три помещения, находилась парадная опочивальня: здесь на плане отмечена кровать под балдахином. В восточном корпусе дворца, выделенном ризалитом, находился самый большой зал. Судя по описанию, во дворце располагалась «Комедия», то есть зал для театральных представлений. Очевидно, «Комедией» служил именно этот большой зал в восточном корпусе здания. Садовую анфиладу составляли помещения меньшего размера. Возможно, здесь были жилые покои; причем они группируются апартаментами, разделенными прихожими, имевшими выход в сад. Поскольку в Невской анфиладе располагалась парадная опочивальня, то, зная традицию XVIII века, можно предположить, что в Садовой анфиладе имела место вседневная опочивальня, в которой императрица и скончалась. Апартаменты Бирона также выходили окнами в сад и примыкали к императорским.

Анна Иоанновна впервые переехала в свою Летнюю резиденцию сразу после свадьбы брата своего фаворита, Густава Бирона, с княжною Меншиковой, торжество состоялось в Зимнем дворце в первый день лета 1732 года. Разумеется, это событие не могло остаться незамеченным для «Санкт-Петербургских ведомостей», которые торжественно сообщали: «В Санкт-Петербурге 1 дня июня около 1 часа пополудни переехала Е.И.В. из своих палат… в императорский Летний дворец, причем с крепости и с адмиралтейства из многих пушек выпалено, так же, как и 3 изрядно вызолоченные яхты введены»[151]151
  В Санктпетербурге I дня июня // Санкт-Петербургские ведомости. 1732. 1 июня. С. 198.


[Закрыть]. Этому событию предшествовал строжайший указ «о запрещении прохода через Летний сад и постановке там специального караула»[152]152
  РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Д. 78 об. Л. 379.


[Закрыть].

Одно из первых свидетельств о дворце Анны Иоанновны содержится в записках английского барона Френсиса Дэвуша, посетившего Петербург в июне 1733 года. Оно интересно тем, что барон отмечает: спустя еще год после завершения строительства работы здесь не были завершены. Возможно, речь шла о внутренней отделке и благоустройстве территории вокруг дворца. «Летний дворец, в котором теперь живет императрица, – пишет барон, – длинное одноэтажное деревянное здание, в нем просторные апартаменты, и оно для этого времени года кажется очень подходящим. С прибытием царицы из Москвы здание было полностью возведено от самого основания за шесть недель, но сейчас здесь ничего не делают, хотя в работах над этим зданием занято две тысячи человек»[153]153
  Дэвуш Ф. Дневник пребывания в Санкт-Петербурге в 1733 году // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. С. 56.


[Закрыть].

Анна Иоанновна и император Священной Римской империи Карл VI. Немецкая гравюра 1741 г.

Любопытные сведения о Летнем дворце дают мемуары пленного французского офицера Агея де Миона, доставленного в Петербург в 1734 году. История французского отряда, осажденного русскими войсками в Данцинге, и взятия его в плен главнокомандующим Минихом малоизвестна, и тем любопытнее воспоминания об этом событии Агея де Миона, одного из участников неудачной военной экспедиции. Главный интерес его мемуаров заключается в описании придворной жизни времен Анны Иоанновны, так как, находясь в плену, французский офицер посетил Петербург и был представлен императрице. Это произошло 10 октября 1734 года, когда перед отправкой французов на родину Анна Иоанновна дозволила некоторым офицерам посетить свой Летний дворец. В числе их находился и Агей де Мион. Его наблюдения чрезвычайно любопытны: нигде более мы не найдем такого живого и подробного рассказа о дворе императрицы.

«…Хотя этот дворец был деревянным, – пишет де Мион, – но так хорошо выкрашен, что его можно было бы принять за каменный. Передний его фасад выходил на реку, с остальных трех сторон его окружали сады с прекрасными статуями, прелестными боскетами и фонтанами… Прежде всего нас провели в Кабинет, то есть в то помещение дворца, где принимает министр, граф Остерман. Он сам проводил нас в императорские апартаменты, и мы были удивлены необычайным блеском как придворных особ, так и придворной прислуги. Мы нашли, что императрица отличалась величественным видом. На ней было золотое парчовое платье с огненным оттенком и сшитое по французской моде, на роскошной ея груди виднелась большая бриллиантовая корона. Через несколько минут царица вернулась в шелковом платье, которое она, вероятно, надела по той причине, что было очень жарко. Императрица остановилась в дверях и долго забавлялась, смотря на нас, и заставляла говорить с нами маленького шестилетнего сына Бирона. Этот ребенок, которого императрица очень любит, говорит хорошо по-французски и вообще знает шесть языков. Он задавал нам вопросы о том, понравился ли нам русский двор, лучше ли его французский и желаем ли мы вернуться на родину; а наши ответы он передавал царице. Эта игра продолжалась три четверти часа, а затем мы откланялись. При выходе из апартаментов императрицы нас окружили русские вельможи, расточая нам тысячу комплиментов на хорошем французском языке…»

«Эти комнаты отапливаются печками, – продолжает де Мион, – которые находятся под полом. Так как в печках жгут благоуханные ароматы, то в комнате и тепло, и приятно благоухает… Между прочим, мне очень понравилась красивая и любопытная фигура из слоновой кости и из черного дерева; она изображала жертвоприношение Авраама… Пожелав узнать, что нас всего более поразило во дворцах и арсеналах, она (императрица. – А. Е.) в ответ на наш рассказ приказала прислать нам картинки того, что нам понравилось, но, признаюсь, что эти картинки были очень посредственными по исполнению»[154]154
  [Мион А.]. Двор императрицы Анны Иоанновны по записям французского офицера // Исторический вестник. СПб., 1899. С. 121.


[Закрыть].

Нельзя обойти вниманием и сведения датского путешественника Педера фон Хавена, побывавшего в российской столице в 1736 году. Он сообщает, что никто не может в Петербурге пройти мимо какого-либо дворца, не обнажив головы, независимо от того, виден кто-то в окне или нет. Это относилось и к тем, кто проезжал или проплывал мимо резиденции Анны Иоанновны. «Далее – Летний дворец, – пишет Хавен, – названный так потому, что в нем жила императрица. Этот дворец тоже стоит на берегу реки. Он выстроен из дерева, одноэтажный, однако также красиво раскрашен и имеет столь частые окна из зеркального стекла, благодаря чему с реки можно видеть исключительно дорогую драпировку в покоях, что здание скорее похоже на увеселительный дом, чем на дворец»[155]155
  Хавен П., фон. Путешествие в Россию // Беспятых Ю.Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. С. 354.


[Закрыть].

Анна Иоанновна. Миниатюра. Неизв. худ. 1730 г.

Представляет интерес также сообщение Берка, что к 1735 году горожане редко веселились в Летнем саду. В дни Комедии, когда действовали фонтаны, некоторому количеству простого народа еще дозволялось войти в сад, а в остальное время императрица желала прогуливаться по саду со своими фрейлинами. Большим неудобством для прибывающих ко двору была, как ни странно, необходимость идти через сад; посетителям запрещалось проходить слишком близко к зданиям (возможно, из опасения, что особенно любопытные будут заглядывать в окна). В дождливую погоду по этому случаю особенно страдали знатные особы: им запрещалось проводить с собой в сад слуг. Берк приводит случай, когда такой порядок чуть не спровоцировал дипломатический скандал: австрийский дипломат граф Остейн хотел войти в Летний сад вместе со своими слугами, которые должны были нести над ним дождевой плащ. Однако караул воспрепятствовал этому, и граф, развернувшись, отказался от посещения императорской резиденции. После этого дали приказ пускать слуг министров и дипломатов, если они нужны.

Существует еще один любопытный источник 1738 года, имеющий отношение к Летнему дворцу. Это – записка Настасьи Шестаковой о том, как она провела день во дворце Анны Иоанновны[156]156
  [Шестакова А.] Записка жены дворцового управителя Настасьи Шестаковой о том, как она провела день во дворце при императрице Анне // Арсеньев К.И. Исторические бумаги, собранные Константином Ивановичем Арсеньевым. СПб., 1872. С. 133–134.


[Закрыть]. Однако, к сожалению, воспоминания Шестаковой, основанные на беседе с императрицей, не повествуют об облике и апартаментах дворца.

Блестящие встречи и приемы в Тронном зале Летнего дворца, описанные европейскими очевидцами, – только одна сторона медали. Не менее интересно узнать, как протекала частная жизнь императрицы в стенах ее любимой резиденции.

Анна Иоанновна жила в Летнем дворце по точно установленному порядку – с начала мая до конца сентября (исключая несколько недель в июле, проводимых в Петергофе). Императорский двор всегда с особой пышностью перебирался в Летний дворец. Анна Иоанновна плыла по Неве под громы пушечных выстрелов на золотой шестнадцативесельной галере с великолепной каютой в виде комнаты, украшенной зеленым бархатом.

Супруга Бирона герцогиня Курляндская Бенигна-Готлиб. Неизв. худ. по прототипу Л. Каравакка. 1730-е гг.

Императрица вставала между семью и восьмью часами утра, и сначала ее посещала госпожа Бирон, с которой Анна была очень дружна и покои которой находились рядом. Сначала они пили кофе и угощались шоколадом, поднесенным одной из комнатных фрейлин.

В девятом часу, когда императрица уже оделась, в приемную приходил священник с группой певчих и отправлял богослужение. Иногда императрица развлекалась – смотря по времени года – это были прогулки на санях, травля волков и медведей. В документах встречаются известия о том, что кроме частых выездов на охоту императрица любила пострелять из ружья из окон своего дворца, обращенных в сад. Для этой цели из специальных клеток выпускали большое количество птиц. Анна Иоанновна стреляла отлично, почти без промаха, и часто убивала птицу влет[157]157
  Внутренний быт русского государства с 17-го октября 1740 года по 25-е ноября 1741 года. М., 1880. Кн. I. С. 222.


[Закрыть]. Можно сделать предположение, что во время таких забав вход в Летний сад на время перекрывался и всякая жизнь в нем замирала.

Приготовление ко двору ружей, которые отличались богатой отделкой – золотыми насечками и фигурными ложами, – лежало на обязанности канцелярии егермейстерских дел. Порох для императрицы выписывался из Польши; ружья заряжались обер-егерем и притом особым способом: пули вкладывались в гильзы, которые смазывались салом. Иногда императрица со своими фрейлинами соревновалась в стрельбе из лука, для чего в галереях Летнего сада устроили мишени.

В обыкновенные дни, когда при дворе не происходило приемов, Анна любила проводить время в комнате Бирона или у себя в спальне среди шутов, которых было «великое множество». Все они болтали без умолку, и Анна Иоанновна просиживала долгие часы, слушая их потешные и бессмысленные разговоры.

Сын Бирона курляндский принц Петр. (Автор благодарит Иманта Ланцманиса (Латвия) за предоставленную иллюстрацию.) Худ. Л. Каравакк? 1739 г.

В свои комнатные фрейлины государыня выбирала преимущественно девиц с хорошими голосами. Когда императрица оставалась в своей опочивальне, фрейлины должны были сидеть в соседней комнате и заниматься вышиванием или вязанием. Соскучившись, Анна Иоанновна отворяла к ним дверь и говорила: «Ну, девки, пойте!» – и девки пели до тех пор, пока государыня не кричала: «Довольно!» Иногда она требовала к себе гвардейских офицеров с женами и приказывала им плясать по-русски и водить хороводы, в плясках и хороводах императрица заставляла принимать участие и присутствовавших вельмож. Анна Иоанновна очень строго обращалась со своими приближенными. Так, например, однажды две фрейлины, сестры Салтыковы, которых она заставила петь целый вечер, осмелились наконец заметить ей, что они уже много пели и устали. Императрица, не терпевшая возражений, до такой степени разгневалась на бедных девушек, что тут же отправила их на целую неделю стирать белье на прачечном дворе.