Текст книги "Приключения ведьмы"

Кристина услышала тяжелое дыхание за спиной. Рядом стоит бледный, как стенка, отец и беспомощно разводит руками.

– Через полминуты малышка очнется. Быстро уберите из дома гроб, венки и вообще все, что связано с похоронами, ясно? – велела Кристина.

– Да, – дернул лицом отец. – А что с ней было?

– Обморок. Глубокий обморок и больше ничего, – с мягкой улыбкой пояснила Кристина. – Ваша девочка абсолютна здорова. Вам все понятно?

– Ага, – затряс головой папаша, словно конь.

– Ну так делайте то, что я вам сказала! И вы не стойте истуканами! – прикрикнула девушка на остальных.

В доме поднялась суета, шум. Кристина вышла на улицу и, воспользовавшись суматохой, незаметно ушла.

…компания бомжей расположилась отобедать чем Бог послал на полянке, недалеко от старого кладбища. Мутная жидкость с бульканьем льется в пластмассовые стаканчики, на грязной газете разложены куски засохшего хлеба в зеленых пятнах, жирно блестят несвежим содержимым вскрытые консервные банки. Крупные зеленые мухи радостно кружатся над пиршественным столом, не обращая внимания на неуклюжие попытки бомжей прогнать незваных гостей. Заскорузлые от грязи пальцы нежно прижались к прохладному пластику стаканчиков, сосуды с «огненной водой» легко взмыли вверх. Раздается дружное бульканье и омерзительная гадость цвета мочи и вкусом ацетона вливается в смердящие глотки. Опять плывет бутылка по кругу, словно маленький дирижаблик, осклизлое горло извергает поток дурманящей жидкости в одноразовые стаканчики, сгрудившиеся в центре «стола», как понурые от голода щенки. Озверевшие от запаха пищи мухи шлепаются в банки с тухлой рыбой, как F – 16 на палубу авианосца. Стаканчики дружно взлетают детскими шариками, в глазах тревога – не пролить бы! – веет гнилью зубов и тухлятиной из банок…

С треском рвется густая завеса ветвей, по поляне стремительно мчится странное существо, отдаленно напоминающее человека. Рваные клочья черной материи развеваются за спиной, словно темное пламя, сквозь громадные дыры выглядывает спутанная шерсть. Неведомая тварь похожа на крупную обезьяну, непомерно длинные руки достают до земли, ноги искривлены, на пальцах медвежьи когти. Существо на мгновение поворачивает остроухую голову и оцепеневшие от страха бродяги видят оскаленную кабанью морду. Раздается мощный рык, от которого бомжей бросает в холодный пот. Через мгновение тварь исчезает в густых зарослях. Ни слова не говоря, бомжи дохлебывают водку и быстро уходят. На земле остается старая газета, просроченные консервы и туча зеленых мух, которым глубоко плевать на неведомое чудище.

Главный врач районной больницы Андрей Андреевич Прахов устало взглянул в окно. За окраиной города скалой нависает грозовая туча. Сверкают клыки молний, слышно глухое ворчание грома. Легкий ветерок, что весь день трепал старые липы в больничном дворе, куда-то спрятался. Воздух неподвижен и прозрачен, словно вода в горном озере. Мир замер в ожидании катаклизма.

Господин Прахов прикрыл окно, поправил роскошные шелковые шторы. Он терпеть не мог дурацких полосок на веревочке, которыми все пользуются и на работе, и дома. Жалюзи пригодны только для складских помещений, но никак не для жилья, был уверен Андрей Андреевич и потому своевременно позаботился о том, что бы в его кабинете были настоящие шелковые портьеры. Волна нежной ткани с тихим шорохом рушится сверху, отрезая уютный кабинет от серого предгрозового мира за окном. Тотчас сработали автоматические выключатели с фотоэлементами и мягкий бежевый свет хрустальной люстры наполняет помещение. Андрей Андреевич улыбнулся в черные казацкие усы, кожаное кресло почтительно скрипнуло, нежно принимая в объятия хозяйский зад. Указательный палец коснулся кнопки на пульте, заграничный электромассажер начал мягко и настойчиво разминать мясо и жир на пояснице. Искусственные пальцы перебрались выше, еще выше… Мощный загривок сладко заныл от твердой поступи пластмассовых кулачков. Веки опустились сами собой, свежая кровь заструилась по жилам. Андрей Андреевич позволил себе немного вздремнуть. Катающиеся по спине шары живо напомнили недавний отпуск. Две недели в далеком Таиланде были просто волшебными, несмотря на дорогие билеты туда и обратно. Чтобы как следует размять мощную спину приходилось пользоваться услугами сразу двух массажисток. Миниатюрные, без конца хихикающие девицы весело топтались по пластам жира и мышц, Андрей Андреевич только покряхтывал да старательно таращился в зеркало, установленное так, чтобы клиенту было хорошо видно полуголых пляшущих девиц на его спине. Тело быстро становилось легким, сильным, кровь бурлила так, что двух мелких девиц хватало на раз. Приходилось срочно заказывать еще. После такого массажа господин Прахов чувствовал себя… ну, в общем, в молодости у него была кликуха Дрюч за способность доставлять удовольствие дамам в любое время и в любом месте. Тайским массажисткам удавалось повернуть время вспять!

Мерзко заквакал телефон. Холеные пальцы сдавили пластик, словно это горло злейшего врага. После секундной пауза раздался гладкий баритон:

– Слушаю вас!

– Андреич-Андреич, дело в шляпе, клиенты будут завтра с утра по раньше, приготовь места, лады? – забился в трубке голос главного судмедэксперта. Жлобская манера бывшего колхозного фельдшера так разговаривать с людьми всегда раздражала господина Прахова. «Быдло навозное,» – подумал он. Вслух сказал:

– Прекрасно. У меня все готово, завтра в 7.00 жду.

Прахов не любил суетливого судебного медика, но вынужден был терпеть – он заведовал городским моргом, куда свозили все неопознанные трупы. Их оформляли как одиноких стариков и хоронили за государственный счет. Очень не малый, надо сказать. Именно поэтому глава администрации в деле был необходим. Трубка вернулась на свое место, бледно-серая коробка телефона пискнула на прощание и тишина вернулась в кабинет. Андрей Андреевич вздохнул – особенность похоронного бизнеса в том, что невозможно стимулировать спрос обычными средствами. Нельзя же, в самом деле, вешать растяжки поперек улиц: «Умирайте чаще, умирайте больше, места хватит всем!» Рядом прайс на ритуальные услуги и подпись – администрация кладбища. Разумеется, уморить тяжелобольного пациента у врача всегда есть возможность и никакая экспертиза не докажет злой умысел, примеров достаточно. Но на поток это дело не поставишь! А необходимость имеется, ведь так много расходов – дети, жена, родственники жены, родственники родственников жены – мать их! – своих тоже хватает и всем надо, надо…

Как-то раз, когда дело стало чахнуть и мысли бросить все и заняться своим непосредственным делом – лечить людей – стали появляться все чаще, явился человек, явно уголовного вида. Впрочем, внешность и манеры незнакомца Андрея Андреевича не смутили – видел всяких. Неизвестный предложил – ни много ни мало! – поставлять трупы. На всякий случай Прахов поинтересовался – откуда товар? Гость заявил, что он – народный целитель, к нему обращается много людей с болезнями, которые официальная медицина излечить не в силах. Эти больные обречены, их смерть – вопрос ближайшего времени. Чтобы клиент не попал в чужие руки, он, народный целитель по имени Эммануил, будет направлять их непосредственно к Андрею Андреевичу.

– А если болящий окажется чрезмерно живуч? Вы же понимаете, что травить больных в массовом порядке невозможно, – сказал Прахов.

– Травить ни в коем случае не надо. Все, кто явится от меня, умрут в течение нескольких часов. И еще одна просьба – ни в коем случае не потрошить… э-э… не делать вскрытие, – попросил целитель.

– Идет, – согласился Андрей Андреевич.

Заключая сделку, он ничем не рисковал. В любой крупной больнице пациенты умирают десятками ежедневно. Кто послал, от кого пришли – несущественно. А вскрытие… Многие воспринимают его как глумление над останками близкого человека, считают аморальным и потому посмертное вскрытие умершего производится как правило, только по требованию полиции.

Дело с ритуальной конторой пошло на лад. Угрюмый целитель Эммануил стал регулярно поставлять кандидатов на тот свет. Если к ним прибавить умерших больных и неопознанные трупы из городского морга, то выходило очень неплохая сумма чистого дохода. Только вот надо немедленно сократить расходы на всяких родственников! Обнаглели, паразиты, до предела. То на корову дай, то на трактор, помоги оплатить учебу дебильного дитяти в институте. Что себе думают эти нахлебники, будто он рисует деньги? Да работает день и ночь, не покладая рук! Вот и сейчас, вместо того, что бы идти домой, надо спускаться в холодный подвал проверять, все ли готово для приема завтрашних «клиентов». Их ведь надо мыть, гримировать, одевать. Чертова уйма работы!

Каблуки дорогих туфель из крокодиловой кожи звонко постукивают по мраморным ступеням. Лестница ведет вниз. Чем ближе массивная железная дверь, тем сильнее чувствуется холод. Кондиционеры можно было и не включать, во многих моргах обычная комнатная температура, но Андрей Андреевич не любил специфический запах. В мертвецких всегда стоит душок, который не спутать ни с каким другим. Медленно и торжественно, словно портал в иной мир, распахнулась дверь. Андрей Андреевич переступил через порог больничного морга, потянул ручку на себя. Сухо щелкнул дверной замок. Столы из нержавейки тускло блестят полированной поверхностью, кафельный пол свеж, словно первый лед на реке. Голубая глазурь настенных плиток сверкает колючими огоньками и только в самом низу темнеет полоса. Сколько ни требовал Андрей Андреевич от уборщиц, сколько ни ругался, ни грозился финансовыми неприятностями – ничего не помогало. Темную полосу не сумели одолеть импортные средства. Отечественный очиститель на основе хлорки тоже не помог. Коричневая полоса, словно траурная кайма, упорно держалась своего места. Смыть странную грязь так и не удалось. Тем, кто приходил сюда впервые, казалось, что это след от кровавого озера, что когда-то плескалось в подвале старой больницы.

Глава 4

Андрей Андреевич всегда пренебрежительно отмахивался от нелепых небылиц – чушь собачья, бред сивой кобылы! Ужастиков насмотрелись впечатлительные студентки вот и мерещится всякая ерунда. Взгляд равнодушно прошел по груде венков в дальнем углу. Черные траурные ленты словно спящие змеи обвивают искусственные цветы и листья. Под стеной высится громадная стопа новых гробов, отдельно выстроились маленькие, будто игрушечные, для детей. С противоположной стороны на полу расположились неказистые ящики, в которых привезли тела из других похоронных контор. «Клиентов» давно закопали, а старые гробы убрать забыли. Крышки валяются где попало.

«Непорядок, – сокрушенно покачал ухоженной головой Андрей Андреевич, – не забыть завтра напомнить санитару привести тут все в порядок». Рука опустилась в боковой карман, в ладони появился изящный органайзер. Дорогой «паркер» нацеливается золотым пером на лощеную страницу… За спиной раздался треск и шипение, кафельный пол дрогнул, ноздрей Андрей Андреича коснулся отвратительный запах сероводорода. Удивленный, но ничуть не испуганный, Прахов недовольно повернулся. Высокомерно-брезгливое выражение на лице застыло на мгновение, затем румянец с упитанных щек стал медленно исчезать. От стены до носков туфель Прахова чернеет трещина в полу. Из бездонной дыры медленно, неуверенно поднимаются странные создания. Сквозь истлевшее тряпье видны желто-серые кости, лица покрыты клочьями кожи, с макушек свисают волосы, словно сгустки водорослей. Лишенные век глаза белеют страшно и бессмысленно, движения нетверды и замедленны. Чувствуется, что на поверхности земли этим существам неуютно.

Морг наполняют шорохи, треск и стук. Мертвецов становится все больше, жуткие создания лезут из земли одно за другим и разбредаются по подвалу, в слепой ярости коверкая все, что попадается в руки. Хрупкий кафель ломается и сразу несколько скелетов падает обратно. Недовольно щелкая беззубыми челюстями, твари выбираются на поверхность. Органайзер выпадает из холодеющих пальцев, дорогая авторучка летит следом. Изумленный Андрей Андреевич этого не замечает. На его глазах морг наполняется сгнившими трупами, которые почему-то вдруг ожили! Именно это обстоятельство удивило его, но не напугало. Он весьма скептически относился к фантастическим рассказам о потустороннем мире, смеялся над байками об оживающих мертвецах, а людей верующих откровенно считал дураками. Врачи со стажем за долгие годы работы черствеют душой, потому что видят слишком много страданий и смертей. Верят только в остро отточенный скальпель. Но трещина в полу была реальностью! И чудовища из подземного мира не похожи на видение. Просторное помещение морга вдруг стало тесным от огромного числа мертвецов, воздух наполнился тяжелым запахом тления, характерным для плотно закрытых склепов. Вслед за скелетами из трещины медленно ползет серый туман. Мутное пятно расползается по кафельному полу, словно грязь в чистой воде. Туман сгущается, ползет выше. Андрей Андреевич чувствует ледяной холод в ногах, будто очутился по колени в снегу.

Железная дверь медленно отворяется, на пороге возникает невысокая женщина. Джинсы, кроссовки, курточка – самая обычная одежда. Лицо скрыто под глубоким капюшоном. Женщина входит в помещение. Нечисть почтительно замирает, холодный туман расступается, собираясь в облако и ложится на плечи ниспадающей мантией. Неизвестная идет прямо, не обращая внимания на застывшего в изумлении Прахова. Тот пытается что-то сказать, но голосовые связки не слушаются, вместо членораздельной речи из горла вырывается сипение и хрип. Андрей Андреич мощно кашляет, ухоженная пасть с тридцатью двумя фарфоровыми зубами распахивается, но вместо начальственного баритона слышится робкое:

– Что за дурацкий маскарад?

– Маскарад? Он называет это маскарад!? – внезапно пронзительно завизжал кто-то прямо в ухо.

Прахов подпрыгивает от испуга, нога проваливается в трещину. Чтобы не свалиться в черный провал, хватается за анатомический стол. Множество жестких рук подхватывают упитанное тело, костлявые пальцы больно впиваются в кожу. Андрей Андреевич не чует земли под ногами. В следующее мгновение он оказывается на анатомическом столе. Глухо гремит столешница, скрипят распорки под тяжестью раскормленной туши главврача. Прахов не успел ничего понять, а руки и ноги сжали жесткие захваты. Не в силах пошевелиться, он сумел только поднять голову. К столу медленно подходит незнакомая женщина. За спиной клубится густой туман. В разрывах мутной пелены выглядывают страшно искаженные лица, иногда видны обнаженные тела до пояса. Кровоточат широкие раны, люди заламывают руки и беззвучно разевают рты, словно хотят закричать, но не могут. Искаженных лиц появляется все больше, вскоре туман исчезает, остаются только бесчисленные лица с разорванными криком ртами, выпученными глазами, будто эти люди терпят страшные страдания. Некоторые приближаются вплотную и холодеющий от страха Андрей Андреич начинает узнавать их!

Вот это лицо главбуха. Она умерла несколько месяцев назад от неудачной вакцины от гриппа. Случай странный, вся больница всполошилась, но вскрытие показало, что вакцина вступила в реакцию с антибиотиками, которые главбух принимала пачками – от мигрени, от насморка, от депрессии… Организм пожилой женщины не выдержал и она скоропостижно скончалась на рабочем месте. На самом деле главбух получила инъекцию яда, который не убивает, а только парализует. Все процессы в организме затормаживаются, но при этом человек остается в сознании и сохраняет возможность слышать и чувствовать. Этот странный яд принес Эммануил и объяснил, как пользоваться. К тому времени в финансовых делах накопилось слишком много неразрешимых проблем и главбух грозилась заявить, куда следует. Яд Эммануила пришелся как нельзя кстати. Еще живую женщину вскрыли, выпотрошили, составили соответствующий акт, после чего похоронили на старом кладбище, в одной могиле с мужем, что умер несколько лет раньше. Потом вроде были слухи, что могилу разрыли, тело пропало… Сказки!

А вот новые лица! Их много, больше трех десятков. Эти старики. Одинокие пожилые люди попадали в больницу по «направлению» районной администрации. Старикам и старухам обещали манну небесную и царские палаты за государственный счет. Доверчивые люди соглашались, да и как иначе, если на договоре медицинского обслуживания печать и подпись главы администрации! Через неделю пациенту вводили препарат, который подавлял волю. Затем подсовывали бумагу и предлагали подписать. Пациент с радостью выполнял требуемое и с этой минуты его жизнь теряла всякую ценность. Коротенький текст на хорошей бумаге с водяными знаками гласил, что такой-то дарит свою квартиру больнице в обмен на пожизненный уход за ним. Дарственная нужна для того, чтобы родственники – а таковые всегда найдутся после смерти, если есть что делить, даже если умерший был круглым сиротой от рождения – не могли претендовать на жилплощадь. Завещание можно оспорить в суде, а дарственную – нет.

Неделя, другая, редко месяц и пациент умирал. К этому времени в квартире уже заканчивался евро ремонт, она выставлялась на продажу, дарилась нужным людям или продавалась по дешевке родне – чтоб она провалилась, мать ее! Квартирки в основном так себе, первый или последний этаж «хрущебы», но иногда встречались просто хоромы – огромная площадь, дубовый паркет, высокие потолки, балконы в каждой комнате. Дабы избежать возможных расследований в будущем, Эммануил посоветовал обрабатывать внутренности умерщвленных препаратом на основе серной кислоты. Андрей Андреевич пожал плечами – к чему такие сложности? Но когда одни настойчивые родственники потребовали эксгумации умершего родича, обнаружилось, что труп разложился так, будто похороны состоялись несколько месяцев назад. А вот детские лица. Малолетками занимался Эммануил. Он часто привозил трупы парализованных детей, которых сам и хоронил под видом организатора траурной церемонии. Андрей Андреевич подозревал, что этот странный целитель страдает очень нехорошим недугом – педофилией. Иначе как объяснить, что большинство «клиентов» Эммануила – дети? Конечно, все это в высшей степени мерзко, противно и не пристало интеллигенту, врачу и просто приличному человеку – это так г-н Прахов о себе думал! – якшаться с такими отбросами, как Эммануил и этим, как его… из районной администрации… ладно, неважно. Но, любил повторять Андрей Андреич фразу одного римского императора, деньги не пахнут! Особенно большие…

Незнакомка приблизилась, отбросила капюшон. На Андрея Андреевича взглянули в упор удивительные янтарные глаза. Прахов дернулся – перед ним девушка, подросток! – но холодные клешни мертвецов не позволили даже приподняться.

– Чего вы хотите? – пролепетал Прахов прерывающимся голосом.

От волнения голос хрипит, губы трясутся, во рту пересохло. Холеное, розовое лицо странным образом похудело за несколько минут, под глазами появились черные круги, на подбородке и скулах выступила суточная щетина. Волосы растрепались, мокрые пряди болтаются крысиными хвостиками.

– Справедливости, справедливости! – завыли голоса вокруг…

Кристину душила ярость. Она не могла вымолвить слово от переполнявшей ее злобы на этого кабана в белом халате. Не то чтобы Кристина была такой уж поборницей справедливости или жалела людей, нет. Она считала, что каждый отвечает за себя сам. Старуха осталась одна – а где твои дети? Ты искала принца на белом «мерине» или просто «хотела пожить для себя», то есть трахаться со всеми подряд, чтоб потом было что вспомнить? Вот и живи грезами о прошлых «подвигах».

Старик беден? А где ты был, когда твои сверстники учились? Где ты был, когда ровесники трудились по двенадцать часов в сутки, без выходных и праздников, чтобы добиться повышения? Они достигли в этой жизни всего – высокого положения, больших доходов, их любили и любят красивые женщины, с радостью рожают от них детей. А что делал ты – пил, гулял, трахал все, что шевелится… Но вот силы и здоровье незаметно ушли, ты постарел, обзавелся болячками и долгами. Только и остается, что клянчить у государства пособия, бесплатные лекарства и писать кляузы на взрослых детей, на которых тебе было наплевать, когда они хотели твоего внимания и заботы. Тебе ведь было некогда, ты домогался очередной задницы, уезжал на «шабашку», пропивал заработанное в кабаке с друзьями…

Не жалуйтесь, старье, вы сами виноваты в своих бедах!

Кристину взбесило, что эта мразь в халате, распластанная на железном столе, как селедка на разделочной доске, хотела убить ребенка. Она сразу поняла, что девочка совершенно здорова, ее преднамеренно отравили какой-то дрянью. Для чего? Почему главный врач ничем не помог и даже не пытался отправить умирающую малышку в другую клинику? Вообще-то врачи рисковать не любят и стараются при малейшей возможности переложить ответственность за тяжелого больного на других. Например, из районной больницы сложного пациента отправить в городскую – пусть там лечат, а не выйдет, помрет человек – мы ни причем! И какую роль в этом деле играет этот странный распорядитель с черным нимбом над головой. Кристина была уверена, что где-то уже видела этого типа, но вспомнить не могла, хоть убей! Ничего, этот дядя на столе для расчленения трупов сейчас все расскажет. А если вдруг оскудеет память или закапризничает, подземные обитатели быстро окажут экстренную помощь!

– Тише! – приказала Кристина.

Голоса почтительно смолкли. Девушка скривила губы, отвернулась – от человека на столе дурно пахло. Распятый на холодном железе Андрей Андреевич потерял остатки самообладания и теперь едва не выл от ужаса, поминутно закрывая глаза и кусая губы. Призрачные лица кружились над ним с выражением злобного торжества.

– Кто отравил девочку?

– К-какую? – едва смог вымолвить Прахов.

– Сегодня должны были состояться похороны… Девочка пяти лет умерла позавчера в твоей клинике.

– А-а, эта… Ее привезли уже в тяжелом состоянии, я не мог помочь.

– Ты лжешь! Девочка была отравлена одним снадобьем. Оно называется мертвая вода. Кто это сделал?

– Я ничего не знаю!

Кристина молча кивнула. Мертвецы радостно загомонили, раздалось щелканье зубов и костлявые руки потянулись к телу Прахова. В мгновение ока белый халат разлетается в клочья, с треском рвется на куски дорогой костюм и уже через несколько секунд Андрей Андреевич оказывается совершенно голым на железном ложе. Кожа покрывается многочисленными кровоточащими царапинами от когтей мертвецов. Ополоумевший от ужаса, Прахов кричит так, что срывает голос и вместо вопля раздается сдавленный хрип.

– Это не я, это все Эммануил!

Кристина делает повелительный жест рукой, скелеты отступают.

– Расскажи о нем, – приказывает она.

– Я… я… совсем не знаю его, – начал сбивчиво Прахов. – Он приходил по вечерам или ночью – говорил, что страдает кожной патологией, от помощи наотрез отказывался – приносил мертв… парализованных детей и опять пропадал. Обязательно присутствовал на похоронах. До меня доходили смутные слухи, что детские могилы раскапывали сразу в ночь после похорон, но я не верил. Этот Эммануил называл себя целителем, все время таскал с собой баночки с жидкостями разными. Больше я ничего не знаю!

– В твоем деле были еще соучастники. Кто?

Почти теряющий сознание от страха Андрей Андреевич назвал несколько фамилий. Это были сотрудники прокуратуры, полиции и районной администрации – то есть, все, без кого невозможно скрыть следы преступлений.

– Хорошо. Ты мне больше не интересен, – произнесла Кристина и шевельнула пальцами, словно прогоняя мерзкое насекомое.

Тотчас исчезли жесткие захваты на руках и ногах, куда-то ушла давящая на грудь тяжесть. Прахов осторожно поднял голову. Неизвестная девушка подходит к двери. Стройная фигурка исчезает в полумраке коридора. Тяжелая дверь медленно поворачивается, отвратительный скрип режет слух, хотя Андрей Андреевич готов поклясться, что эти петли с полимерной смазкой скрипеть не могут. Гулкий удар сотрясает помещение морга – железная дверь захлопывается. В наступившей тишине слышно только сбивчивое дыхание самого Андрея Андреевича.

Вокруг никого, куда-то пропали ожившие мертвецы. Зияющая в полу трещина дышит холодом, поднимаются клубы желтого тумана с запахом серы, раздаются странные звуки. Прахов сделал попытку подняться, но отяжелевшее тело не послушалось. Андрей Андреевич удивленно опустил глаза и едва не вскрикнул от ужаса и отвращения. То, что еще полчаса назад было его холеным, откормленным телом, превратилось в бесформенную студенистую массу, только отдаленно напоминающую очертаниями человеческую фигуру. На месте живота вскипает серое варево, на поверхности видны кишки, распухшая поджелудочная и селезенка. Брюшину жжет, словно внутрь залили раскаленный свинец. Его тело, такое дорогое и любимое, на глазах превращается в отвратительную серую кашу. Так бывает с медузой, что совсем недавно парила в лазоревой глубине моря, словно чудесное инопланетное существо, но бездушный прибой коварно выбросил неземное создание на берег. Солнечные лучи сжигают удивительное тело заживо и прекрасное творение становится дурно пахнущей кучей органических отходов. Андрей Андреевич не поверил собственным глазам. В панике рванулся изо всех сил. Анатомический стол зашатался, правый угол опасно наклонился. Прахов почувствовал, что соскальзывает с гладкой поверхности и попытался схватиться за поручни. Непослушное тело ползет вниз, пальцы сдавливают прохладные стальные прутья с такой силой, что ногти впиваются в кожу. Стойки скрипят, кафель трещит под тяжестью железного стола. С громким треском рассыпается напольная плита, с грохотом рушится стол и Андрей Андреевич оказывается в пустоте. Справа и слева каменные стены уходят вниз, над головой тускло горят потолочные лампы жутким синим светом. Жизнь главного врача поликлиники и всеми уважаемого отца семейства оказывается подвешенной на тонком железном поручне анатомического стола. Металлическая трубка гнется, тихо скрипит, не желая держать гниющую тушу главврача и отца. Андрей Андреевич чувствует, как от него отваливаются куски плоти, в глазах появляются черные круги, тело немеет. Из последних сил набирает полную грудь воздуха, чтобы закричать, позвать на помощь…

Далеко внизу слышны какие-то звуки, они стремительно приближаются и вот прямо в уши раздается жуткий хохот, визг и вой. Неведомые существа, похожие на размывы чернил в чистой воде, окружают Андрея Андреевича и неимоверная тяжесть увлекает Прахова в бездну…

Главврача хватились только к обеду. Обыскали всю больницу, обзвонили всех знакомых. Никто ничего не знал. Не обследованным оставался больничный морг. Но ключи от него имелись только у самого Андрея Андреевича и его жены, директора компании по оказанию ритуальных услуг. Раздраженная внезапным звонком супруга главврача прибыла через час. Небрежно, по-барски кивнула врачам и медсестрам, проследовала в подвал, по привычке играя выпуклыми от силикона ягодицами. Тяжела дверь поддалась не сразу. Рассерженная женщина переступила порог и замерла в изумлении – такого беспорядка в морге ей видеть еще не приходилось! Все предметы разбросаны, пол залит какой-то вонючей дрянью, посередине пролегает широкая трещина, ее наполовину закрывает перевернутый анатомический стол, из глубины доносится бульканье и отвратительный запах, словно там протекает канализация. Кафельная плитка разбита, покрыта царапинами и дырами, словно всю ночь бесновался табун подкованных лошадей. Стены измазаны чем-то темным, гробы разбиты в щепки, на обломках заметны следы зубов, обивочный материал разорван в клочья.

Супруга главврача испуганно смотрит на страшную трещину. Необходимо проверить, сохранилась ли деловые бумаги в ящике стола, а чудом уцелевший предмет обстановки расположился в другом конце помещения. Обтянутые золотистой кисеей заморских колготок ноги в изящных туфельках опасливо ступают по грязному полу. Под высокими каблуками хрустят осколки кафеля. Женщина неуверенно идет вдоль стены, брезгливо касаясь кончиками ухоженных пальцев настенной плитки. Все стены покрыты разводами коричневой грязи, похожей на засохшую кровь. Приближается лабораторный шкаф. Дверцы распахнуты, пол вокруг усыпан осколками, несколько больших банок с мутной жидкостью уцелело. Они стоят на самой верхней полке, с краю. Чтобы добраться до стола, надо обойти шкаф. Жена главврача осторожно идет, взгляд устремлен вниз – напольные плитки почти невидны под слоем битого стекла, острые грани нехорошо блестят, играют отраженным светом. В полной тишине слышен хруст, перестук каблуков. Внезапно крупный осколок выскальзывает из-под ноги, женщина теряет равновесие. Чтобы не упасть, она непроизвольно хватается за дверцу. Шкаф наклоняется и банки с неизвестной жидкостью падают. Раздается глухой треск стекла, плещется мутная жидкость, удушливый запах наполняет помещение. Содержимое банок вступает в реакцию с воздухом и мгновенно густеет, превращаясь в серый кисель.

Госпожа Прахова оказывается залитой с ног до головы неизвестной гадостью. Деловой костюм от Лагерфельда будуарного розового цвета покрывается черными пятнами, начинает дымиться. Открытые участки тела вскипают язвами, кожа трескается и отваливается вместе с мясом. В считанные мгновения лицо оплывает, прекрасные и строгие черты, над которыми трудились лучшие пластические хирурги столицы, тают, словно лед под струями кипятка. Расползается сожженная плоть, вместо нее появляется мертвая черепная кость. Глаза проваливаются, возникают страшные черно-красные ямы. Волосы цвета спелой пшеницы опадают, как пух с тополей. Силикон отваливается, словно сытые пиявки, ошметки смачно шлепаются на пол. Вместо изящных ладоней и пальцев появляются отвратительные клешни, ноги превращаются в две кривые палки, покрытые наростами и язвами. Смешанная с искусственным жиром концентрированная серная кислота была приготовлена для обработки внутренностей трупов. Случайно или намерено, банки со снадобьем уцелели среди разгрома, учиненного подземными тварями в морге и вот теперь несколько литров этой страшной жидкости вылились на супругу главврача, которая была директором бюро ритуальных услуг и принимала непосредственное участие во всех преступлениях своего мужа.

Когда на страшные вопли сгорающей заживо женщины прибежали люди, помочь было уже нельзя. На полу дергался в агонии кусок плоти, в котором невозможно узнать человека. Без остатка растворилось лицо, грудь, в животе бурлящее месиво, от дорогой кожаной сумочки с мобильным телефоном, документами и ключами от машины остались обугленные железки и куски пластмассы. От увиденного даже пожилые, опытные врачи теряли сознание, молоденькие медсестры просто впадали в кому и не могли вымолвить слово. Почти весь персонал, что работал в дневную смену, потом оказался в психиатрической клинике с тяжелейшим неврозом и частичным расстройством психики. Срочно вызванная полиция провела осмотр места происшествия, опечатала помещение. Экспертиза обнаружила отпечатки пальцев главврача, его жены. Андрея Андреевича Прахова больше никто никогда не видел, причину исчезновения так и не нашли. Трещина в полу появилась в результате повышения уровня грунтовых вод – так заключила специальная комиссия. Через месяц новый главный врач приказал замуровать вход в подвал, а морг построить заново, в больничном дворе.