Текст книги "Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции"

Изложив свои соображения по поводу неясностей указа, препятствующих его исполнению, Махароблидзе перешел к обоснованию высокого назначения Зарубежного ВЦУ, которое ни на минуту не должно закрываться, а также невозможности удаления митрополита Антония.

Для Махароблидзе важно, прежде всего, объединяющее значение ВЦУ для русского зарубежья, ведь в ВЦУ и лично к митрополиту Антонию обращаются не только архиереи-беженцы, но и те, чьи епархии оказались за границей вследствие распада России. Упразднение Заграничного ВЦУ, по мнению Махароблидзе, неминуемо приведет к разделению Церкви в эмиграции, ибо предпосылки к этому есть. «Трудно было объединить все эти епархии, – говорится в докладе, – и если теперь Высшее Церковное Управление перестанет существовать, хоть на короткий срок, большой вопрос – сможет ли новое Высшее Церковное Управление вновь объединить прежнее? Не распадется ли всё это на отдельные В[ысшие] Ц[ерковные] Упр[авле]ния. Я знаю, что Китай и Харбин тогда могут отпасть, в письме владыка Мефодий просил даже об учреждении и там Высшего Церковного Управления. И не опасно ли для Церковного единства существование стольких Высших Церковных Управлений»[265]265
  ГА РФ. Ф. 6343 Оп .1. Д. 4. Л .46–47.


[Закрыть].

Махароблидзе настаивает, что существование Заграничного ВЦУ необходимо для того, чтобы нести миру слово правды о творящихся в России беззакониях. Высшее Церковное Управление заграницей осталось единственным учреждением, откуда доносится голос свободной Русской Церкви. В то время, когда Церковь в России не может поднять голос в свою защиту, это может сделать Церковное Управление заграницей. Оно берет на себя ходатайство перед мировым сообществом за гонимую Российскую Церковь. Известно, что после ареста Святейшего Патриарха Высшее Церковное Управление заграницей сразу же выразило протест от лица всей Русской Церкви в изгнании. К этому протесту присоединились главы Поместных Церквей, откликнулся ряд европейских правительств. «Было ли бы все это, – спрашивает Махароблидзе, – если бы Высшее Церковное Управление не существовало тогда. А это легко могло произойти: указ об его упразднении подписан 22 апреля /5 мая, а [известие] об аресте Святейшего Патриарха Тихона Высшее Церковное Управление обсуждало 17/30 мая». Действительно, если бы указ пришел за границу сразу же, то в случае его выполнения, никакой коллективный церковный орган не смог бы даже выразить протест против ареста самого Патриарха Тихона.

По глубокому убеждению Махароблидзе, сохранить Зарубежное ВЦУ нужно и по причине противостояния «Живой церкви», которая, при содействии большевиков, вскоре начнет посылать за границу своих ставленников. Докладчик оказался прав. Большевики в скором времени действительно стали рассылать по миру обновленческих «архиереев» – таких, как Николай (Соловейчик) и Иоанн (Кедровский). Во Франции в середине двадцатых годов развернул активную деятельность протоиерей Сергий Соколовский, в годы Первой мировой войны окормлявший воинов русского корпуса на французско-германском фронте[266]266
  Атака. Герой-священник // ВВиМД. 1917. № 5–6. С. 156. Соколовский С., священник. Сопастыри и сотоварищи во Христе // Русский солдатгражданин во Франции. 1917. № 110.


[Закрыть]. Протоиерей С. Соколовский подчинился обновленческому ВЦУ, активно призывал зарубежное русское духовенство последовать своему примеру, а также выступал за передачу церковного имущества советской власти[267]267
  Архив ОВЦС. Дело «Митрополит Сергий, переписка. Западная Европа, 1927–1930». Л. 168.


[Закрыть].

Главная причина, по которой Махароблидзе считал недопустимым упразднение Высшего Церковного Управления заграницей, состоит в том, что оно признано всеми Церквами и правительствами. «Признают ли, – говорит докладчик, – другие государства, а также главы автокефальных церквей, новое Высшее Церковное Управление после упразднения Святейшим Патриархом теперешнего? Это большой вопрос, в особенности по отношению к главам Церквей. Ведь указ Патриарха не назначает главы заграничной Церкви и преемственность власти прекращается. А церковной организации надо дать каноническое обоснование»[268]268
  ГАРФ. Ф .6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 47–48.


[Закрыть].

Далее Махароблидзе высказал такую мысль. Высшее Церковное Управление заграницей для него является законным в силу того, что является правопреемником законной власти, существовавшей на юге России, является как бы церковной властью в изгнании. В случае закрытия ВЦУ оно должно организоваться снова, но уже теперь вне пределов своей страны, вне своей канонической территории. Но в таком случае эта самоорганизация будет неканоничной. «Высшее Церковное Управление, – говорится в докладе, – вынуждено было перенести свою деятельность из страны гонителей в другую страну. Тут естественное продолжение власти. Но знают ли каноны организующуюся Православную Церковь на территории другой Поместной Церкви? Вопрос. А это ведь будет организация заново. Патриарх упразднил Высшее Церковное Управление, и, конечно, новое Высшее Церковное Управление заграницей, кстати сказать, не предусматриваемое предложением Святейшего Патриарха, будет уже новой организацией, требующей признания и другими Автокефальными Церквами. Это вопрос серьезный, в особенности теперь, когда Святейшего Патриарха фактически уже нет, нет и законного Высшего Церковного Управления и некому санкционировать новую организацию. И указ Святейшего Патриарха об организации в особых чрезвычайных случаях Высшей Церковной власти, в случае прекращения связи со Святейшим Патриархом и его Синодом, или прекращения деятельности последних требует от подлежащих архиереев непременной и немедленной организации Высшего Церковного Управления. Без последнего управление церквами и епархиями по смыслу этого указа, от ноября 1920 г., немыслимо»[269]269
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 48–49.


[Закрыть].

Следующий пункт, согласно которому ВЦУ не может прекратить свое существование, еще до Махароблидзе был высказан Соединенным присутствием Зарубежного Синода и Церковного Совета в июле 1922 г. Тогда прозвучало заявление, что если Высшее Церковное Управление образовано на Соборе, то только Собор и может его упразднить. Махароблидзе также относит начало ВЦУ к Южно-Русскому Церковному Собору, который передал Высшему Церковному Управлению «всю полноту церковной власти – и Патриарха, и его Синода». По мнению докладчика, Патриарх вообще не имеет полномочий упразднить органы Высшей власти ВЦУ без нового, столь же авторитетного Собора, теперь уже Собора Зарубежной Церкви. Патриарх же не имеет права распустить не только Высшее Церковное Управление, но даже и епархиальное управление. Ведь если архиерей нарушает свой долг, Патриарх, как первый среди равных, должен вначале дать ему братский совет, а потом, в случае невнимания к этому совету, вынести вопрос на обсуждение Священного Синода. В случае с указом № 348 (349) не было «ни декретов, ни советов, ни указаний». ВЦУ упразднено сразу, без предупреждений. Тем самым был нанесен удар по всей заграничной церковной организации.

Махароблидзе не только изложил причины, по которым Высшее Церковное Управление заграницей не может быть упразднено, но и объяснил поступки ВЦУ, которые стали в результате причиной появления указа № 348 (349).

Для Секретаря ВЦУ послания Карловацкого Собора не являются политическими, ибо выражают интересы не узкого слоя политиков, а мнение большей части Зарубежной Церкви. «Указание Святейшего Патриарха, – говорит докладчик, – на то, что Высшее Церковное Управление уклонилось в политику фактически, неверно. Не было ни одного акта Высшего Церковного Управления политического характера. А инкриминируемые ему послания являются почти единогласным решением Собора беженствующей церкви. И с этим нельзя не считаться. Так мыслит, во всяком случае, большинство этой церкви… Собор был выражением этого большинства». Здесь Махароблидзе повторил довод июньского заседания ВЦУ о том, что Высшее Церковное Управление вообще непричастно к этим посланиям, ибо послания принимал Собор, а не оно[270]270
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 49.


[Закрыть].

Но для Махароблидзе существование заграничного ВЦУ необходимо и для продолжения борьбы с большевистским режимом. Зарубежная Церковь, в отличие от Церкви в России, которая не имеет возможности высказаться, возвышает свой голос в защиту гонимых христиан.

«Если исполнить указ, – восклицает докладчик, – не будет ли это отказом от борьбы с большевиками, с сатанизмом, с антихристом. Ведь в инкриминируемом послании к мировой конференции нет и помина о восстановлении Дома Романовых. Там указывается, какое зло сделали большевики русскому народу; там перечисляются их насилия, зверства, кощунства, убийства архиереев и священнослужителей, осквернения церквей, святынь, св[ятых] мощей. Что же, это неправда? Значит, надо об этом молчать? Раз за этот голос наказывается целое Высшее Церковное учреждение, то стало быть нельзя об этом говорить»[271]271
  Там же. Л. 50.


[Закрыть].

Секретарь Заграничного ВЦУ был глубоко возмущен, что судебное разбирательство над архиереями вызвано исключительно их борьбой за правду. Ведь назвать гонителя гонителем – не грех. Сейчас большевики заставили Патриарха выступить против архиереев, объявивших миру о сущности большевизма. Но большевики не остановятся на этом и вскоре будут требовать от Церкви осуждения всего антибольшевистского движения. И если сегодня осуждается архиерей, заявивший о зверствах большевиков, то что можно сказать о священнике, который рано или поздно с крестом в руках поведет войска против антихристовой власти?

Слова Махароблидзе били прямо в цель. Докладчик затронул самый болезненный для изгнанников вопрос. Ведь отказ от борьбы с большевизмом и отказ от возвращения на родину – вещи для белоэмигрантов в принципе невозможные.

Махароблидзе был уверен, что исполнение указа по букве будет воспринято эмигрантами как абсурд и кощунство. А как же иначе, ведь эмигранты в подавляющем большинстве своем – антикоммунисты. В докладе говорится: «Высшее Церковное Управление и архипастыри заграницей, если становиться на точку зрения исполнения указа, обязаны, не ожидая давления большевиков, исполняя указ о раскассировании Высшего Церковного Управления за антибольшевистские выступления и о предании его суду за это, обязаны сейчас же обратиться к эмигрантской – антибольшевистской пастве с посланием, объяснив волю Святейшего Патриарха о признании большевиков (грамота 25 сентября 1919 г.) и запрещение его бороться против большевиков. И это тем более обязаны сделать Высшее Церковное Управление и архипастыри после получения послания заместителя Святейшего Патриарха – митрополита Агафангела, где вновь паства прямо приглашается к объединению и признанию большевиков. И разве не возопили бы тогда кости героев-мучеников, живот свой положившие в борьбе с антихристом за веру?»[272]272
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 50–51.


[Закрыть]

Здесь секретарь ВЦУ приблизился к ключевому моменту доклада – к заявлению о том, что указ выполнять нельзя. Решимость стоять на своем приводит Махароблидзе и к резкому выпаду против послания митрополита Агафангела от 18 июня 1922 г. и, в частности, против его слов о необходимости нести «в духе любви и мира свои гражданские обязанности»[273]273
  Акты Святейшего Патриарха Тихона. С. 220.


[Закрыть], хотя это послание по самому своему духу вполне может быть отнесено лишь к пастве, оставшейся в России. Махароблидзе постепенно увлекается и встает уже на позицию судебной инстанции по отношению к Патриарху Тихону. Задним числом он начинает отвергать возможность выполнения и предыдущего распоряжения Патриарха, от 25 сентября 1919 г. (по старому стилю), как в принципе неприемлемого для защитников России от большевизма.

«Я, – заявил Махароблидзе, – дерзнул подойти к страшному для меня – мирянина вопросу о соотношении к Святейшему Патриарху. А потому не буду развивать дальше эту мысль. Обращу лишь внимание на то, что ссылки Святейшего Патриарха в предложении на свою грамоту-послание от 25 сентября 1919 г., которой якобы противоречит политическая деятельность Высшего Церковного Управления заграницей и, кстати сказать, на которую уже не ссылается Священный Синод и Церковный Совет, очевидно не без причин, – неосновательна. Грамота эта, естественная для территории советской власти, где последняя уже водворилась и владычествует, где всякое сопротивление ей и борьба против нее и бесполезна, и вредна для Церкви, совершенно не применима для другой территории. Мы – не подданные большевиков. Если бы ее применить, то мы все православные должны были бы, по зову своего Верховного Архипастыря, еще в 1919 г. сложить оружие, признать над собою антихристову власть и отдать ей себя на истязание»[274]274
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 51.


[Закрыть].

Махароблидзе отметил, что грамоту 1919 г. не исполняли и в России, чему пример – сонмы замученных на Родине священнослужителей и мирян. Но если та грамота и была приемлемой, даже за границей, ибо в ней было какое-то оправдание антибольшевистского движения, то указ № 348 (349) принять невозможно, ведь в нем в принципе осуждается борьба с большевиками, да и не только борьба, но и любое высказывание против них.

Кроме того, патриаршую грамоту Высшее Церковное Управление на Юге России лишь приняло к сведению, заявив, что распоряжение Патриарха относится только к территории, занятой большевиками, и для антибольшевистского движения неприменимо[275]275
  Там же.


[Закрыть]. Та грамота, по убеждению Махароблидзе, так же как и указ № 348 (349), была вынужденной: «У Временного Высшего Церковного Управления на юго-востоке России в Новочеркасске имелись точные сведения, что грамота Святейшего Патриарха от 25 сентября 1919 г. выманена у Святейшего ценою спасения 4000 священников-заложников»[276]276
  Там же. Л. 52.


[Закрыть].

Так как же выйти из создавшейся ситуации? Махароблидзе предложил три выхода:

Первый – упразднить заграничное ВЦУ, образованное Карловацким Собором, и оставить дособорное ВЦУ, признанное Московским и Сербским Патриархами. При этом начать работу по созыву нового Церковного Собора.

Второй – сохранить ВЦУ, но объявить его временным. При этом, опять же, заняться подготовкой Церковного Собора.

Однако такие пути для Махароблидзе неприемлемы, так как первое решение было бы несправедливым по отношению к Карловацкому Собору. Второе решение затруднительно из-за того, что созыв Собора сопряжен с большими трудностями технического характера.

Поэтому для Махароблидзе наиболее приемлем третий выход – отказ от выполнения указа. Вследствие того, что: 1) указ требует проверки подлинности и разъяснений от Патриарха, 2) Зарубежная Церковь не может существовать без Высшего Церковного Управления, 3) Высшая Церковная власть в России дезорганизована, а Патриарх арестован – Высшее Церковное Управление «не может считать себя вправе сложить с себя полномочия впредь до установления в России законного церковного управления и возвращения к управлению Церковью Святейшего Патриарха, которому и ответит Высшее Русское Церковное Управление заграницей за свои, вынужденные пользой церковного дела, действия».

Важны для понимания идеологии Русской Зарубежной Церкви и следующие слова докладчика: «Ввиду чрезвычайной важности вопроса и слишком резкой разницы в психологии Высшей Всероссийской Церковной власти и Русской Заграничной Церкви по вопросу о борьбе с большевиками с церковной точки зрения и ввиду также, быть может, необходимости оставить за собой свободу мнения и действий в этом вопросе и целесообразности оградить себя от тяжких последствий в данном случае и освободить от ответственности за Заграничную Церковь Святейшего Патриарха, Высшее Церковное Управление, приняв третье решение, для подтверждения и укрепления своего авторитета, все же должно созвать Собор месяца через 3–4, с представителями от всех заграничных епархий и церквей. Это особенно важно теперь, когда законные органы Православной Русской Церкви в России прекратили свое существование, а так называемое «Высшее Церковное Управление» проводит в жизнь начала явно неканонические, неправославные. Быть может, Высшему Русскому Церковному Управлению заграницей придется иметь значение Всероссийского Высшего Православного Церковного Управления. Быть может, ему суждено будет быть единственным хранителем для России священных канонов и традиций Российской Православной Церкви»[277]277
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 52–53.


[Закрыть].

Итак, Махароблидзе выступил против выполнения указа на основании того, что Высшая Церковная власть в России находится в разорении, а Патриарх арестован. Эти доводы понятны. Однако дальше Секретарь ВЦУ поставил вопрос, ставший ключевым в спорах между приверженцами Архиерейского Синода и сторонниками Московской Патриархии. Это вопрос о том, что выше – мирно сосуществовать с безбожной властью или стоять за ее свержение, добровольно идти в рабство безбожникам или, находясь вне их досягаемости, сохранять свою свободу. Для Секретаря ВЦУ предпочтительнее второй путь. Махароблидзе вполне допускает, что ради следования по этому пути можно пойти на разделение с Церковной властью в Москве.

Махароблидзе осознавал, что Церковь в России и Церковь за рубежом находятся в разных условиях. В отличие от Маркова, за девять месяцев до того, на Карловацком Соборе, утверждавшего, что в России народ только и думает о монархии, Махароблидзе трезво оценивал обстановку и прекрасно понимал, что монархические идеи популярностью на родине не пользуются. Для Махароблидзе ясно и то, что Церковь в России стремится мирно сосуществовать с большевиками. Это для Секретаря Зарубежного ВЦУ еще не повод для разделения. И все же он видит выход именно в нем. Разделение, по мнению Махароблидзе, необходимо для того, чтобы сохранить за собой свободу. При этом, докладчик считал путь Зарубежья, то есть путь непримиримой борьбы с большевиками, более правильным, чем путь компромисса, избранный Московской Патриархией. Секретарь ВЦУ прямо говорит, что пока Патриарх твердо стоял на платформе борьбы с большевизмом, Церковь в России была сильна. Стоило сойти с этого пути и предпочесть политику лавирования, как Русская Церковь оказалась разгромленной.

Достойны внимания и слова Махароблидзе о том, что Зарубежное ВЦУ должно принять функции Всероссийской Церковной власти и стать для России хранителем канонов и традиций. Не из этих ли слов возникли впоследствии претензии на чистоту и хранение преданий со стороны некоторых деятелей Зарубежной Церкви? Кроме того, как будет показано далее, мысль об усвоении Зарубежному Церковному Управлению прав Всероссийской Церковной власти окажется популярной даже среди части епископата, не говоря уже о мирянах.

Для Махароблидзе не вызывает никаких сомнений то, что созвать Собор должен митрополит Антоний, ибо он имеет наибольший для Поместных Церквей авторитет[278]278
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 54.


[Закрыть].

Однако не будет ли это ослушанием? Да и вправе ли Зарубежное ВЦУ обсуждать и изменять указ Патриарха? Для себя Секретарь ВЦУ этот вопрос уже решил: «Безусловно, не будет и безусловно, вправе». Ослушанием это не будет в силу того, что ВЦУ, несмотря на невыполнение указа, «выражает покорность и сыновнее почтение Патриарху, но встречает на пути к осуществлению указа не только технические, но и идейные затруднения и, ввиду пользы для Заграничной Церкви, невидимой для Святейшего Патриарха ввиду нахождения его в условиях, затрудняющих видеть это». Здесь докладчик привел единственную в своем выступлении аналогию из истории, а именно пример Петра I, который, отправляясь на войну, дал распоряжение Сенату не выполнять его распоряжений, если они будут из плена[279]279
  Там же. Л. 55.


[Закрыть].

Доказательством того, что Зарубежное ВЦУ имеет право обсуждать указ, Махароблидзе считал факт обсуждения патриаршего предложения Священным Синодом и Высшим Церковным Советом в Москве. Ведь Синод и ВЦС не сразу выполнили распоряжение Патриарха, а сначала обсудили его, внеся в текст значительные изменения.

Махароблидзе говорит, что Патриарх поступил бы более правильно, если бы направил свое предложение не в адрес Священного Синода и ВЦС, а непосредственно в адрес Высшего Церковного Управления заграницей. Это подразумевает, что решение по поводу предложений Патриарха должно было бы принимать Зарубежное ВЦУ! По мнению Махароблидзе, Заграничное Высшее Церковное Управление действительно имеет право обсуждать Патриарший указ: «Кем является Святейший Патриарх для Священного Синода и Церковного Совета в России, тем является Он и для Синода и Церковного Совета заграницей. Безусловно и здешнее Высшее Церковное Управление может также отнестись к акту Святейшего Патриарха, тем более, что Святейший Патриарх не может не ошибаться. В некотором роде он даже подчинен Синоду и Церковному Совету. Последние, в лице своих старейших членов в архиерейском сане имеют право даже делать нечто вроде внушения: при нарушении Патриархом его прав и обязанностей три архиерея из Синода или Церковного Совета делают Святейшему братское представление. Мало того, Священный Синод и Церковный Совет в Соединенном присутствии имеют право даже обсуждать вопрос об ответственности Святейшего Патриарха при нарушении им прав и обязанностей. А в данном случае не нарушил ли Святейший Патриарх определения Священного Собора от 4 сентября 1917 г. о соборности в управлении Церковью? Наша Заграничная Церковь сейчас фактически как бы автономна и для нее Высшая власть наряду с Святейшим Патриархом принадлежит поместному заграничному Собору».

Наверное, никто не станет возражать, что это одно из самых спорных мест доклада Махароблидзе. Однако для тех, кто выполнять указ не хотел, слова Махароблидзе действительно могли показаться сильным аргументом.

В заключение Махароблидзе сказал о том, что, возможно, последуют нарекания со стороны тех, кто стоит за выполнение указа № 348 (349). Секретаря ВЦУ это нисколько не смущало: «Этого бояться не надо. И до этого указа, с самого возникновения Высшего Церковного Управления, такие лица были и, конечно, будут. Даже среди епископов было несколько лиц, которые заявляли, что это Высшее Церковное Управление – не Высшее Церковное Управление, а самочинное сборище. Но от этого дело не страдало и авторитет Высшего Церковного Управления не колебался. Важно, что Высшее Церковное Управление будут признавать те, кому это нужно и кто ему нужен. Надо лишь ясно, подробно, осторожно, деликатно и всесторонне осветить все обстоятельства этого дела. Поймут это и главы Церквей»[280]280
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 56–57.


[Закрыть].

Итак, для Махароблидзе нет ничего страшного в разделении с Патриархом Тихоном. Как будет показано далее, такая позиция была близка не одному ему.

На этом доклад заканчивается. Существует еще и дополнение к докладу, по-видимому, прочитанное в тот же день. В этом документе Махароблидзе выступает против слов «По благословению Святейшего Патриарха Всероссийского», с которых начинаются официальные документы заграничного ВЦУ. Махароблидзе напомнил, что еще на Карловацком Соборе он высказывался как против этих слов, так и против пункта о необходимости направлять постановления ВЦУ на утверждение Патриарха. Теперь Махароблидзе вновь поднял этот вопрос и заявил, что отмена этих формулировок, ставящих под удар Патриарха, а также всех ссылок на его авторитет, в настоящий момент крайне необходима. «Россия сейчас, – говорится в докладе, – страна чрезвычайных случайностей и всяких невозможностей. Самое невинное здесь определение Собора там может быть истолковано совершенно иначе по разным соображениям, а потому нельзя подвергать определения Собора таким случайностям, в особенности, когда глава Церкви находится как бы в путах и не может свободно изливать свою волю, свои соображения»[281]281
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 58–59.


[Закрыть].

С этой частью выступления трудно не согласиться и остается только пожалеть, что данное предложение Махароблидзе не было исполнено ранее, хотя, зная политику большевиков в отношении Церкви, наверное, не нужно строить иллюзий.

Итак, рассмотрев данный доклад, можно отметить, что в нем присутствуют как сильные, так и слабые стороны. Обращают на себя внимание как серьезные доводы, так и высказывания, основанные больше на эмоциях. Доклад интересен своей четкой направленностью к невыполнению указа и размежеванию с Московской Патриархией. При этом, из доклада прекрасно видно, что причиной такого курса для Махароблидзе были вовсе не личные амбиции. Разделение, согласно докладу Секретаря ВЦУ, необходимо только для того, чтобы свободно, не ставя под удар Церковь в России, продолжать антибольшевистскую деятельность.

После выступления Махароблидзе слово взял митрополит Евлогий. Его выступление не сохранилось, и судить о нем можно лишь со слов протоиерея Владимира Востокова. Митрополит Евлогий впоследствии писал, что, выслушав доклад Махароблидзе, он заявил, что покидает заседание, так как по отношению к Патриарху взят недопустимый тон[282]282
  Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. С. 370.


[Закрыть]. Протоиерей Владимир Востоков представляет это несколько иначе. Согласно его утверждению, митрополит Евлогий и епископ Вениамин, единственные «горячие сторонники немедленного исполнения указа», в тот день не сказали ничего существенного. Митрополит Евлогий признал доводы Махароблидзе «серьезными и вескими» и предпочел не вступать в спор.

«Вместо <…> защиты своего мнения, – пишет протоиерей В. Востоков, – м[итрополи]т Евлогий обиделся на сомнение в подлинности указа, пытался даже покинуть заседание». Затем, по свидетельству того же протоиерея В. Востокова, митрополит Евлогий огласил «сообщение своего корреспондента о том, будто бы члены В[ысшего] Ц[ерковного] Управления “сверху донизу” состоят в монархической партии, действуя в подчинении партийной дисциплины»[283]283
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 167 об.


[Закрыть]. Свидетельства протоиерея В. Востокова (человека достаточно импульсивного, но честного) следует принимать с известной долей осторожности, эмоции здесь занимают не последнее место, однако в целом его словам можно доверять.

Во-первых, это подтверждается тем, что, приведя слова митрополита Евлогия, протоиерей В. Востоков тут же начинает критиковать их. Он говорит, что в Заграничном ВЦУ членов монархической партии нет, но даже если бы они и были – это не преступление.

Во-вторых, известна непоследовательность, присущая митрополиту Евлогию, а также то обстоятельство, что до нас не дошло никаких свидетельств, что на заседании митрополит сказал в защиту указа что-то убедительное. Так что, по всей видимости, протоиерей В. Востоков охарактеризовал речь митрополита в целом верно. И если это действительно так, становится понятным, почему архиереи предпочли встать на позицию Махароблидзе, а не на позицию защитников указа № 348 (349).

Другой доклад, прочитанный на заседании, и также направленный против Патриаршего указа, принадлежит члену Заграничного ВЦУ генерал-майору Н. С. Батюшину.

Как сказал в своем выступлении сам Батюшин, он может оценить указ не с точки зрения канониста, каковым он не является, а с точки зрения человека, которому в течение нескольких десятилетий работы в Генеральном Штабе приходилось иметь дело с поддельными документами. Действительно, генерал Батюшин был специалистом в этом вопросе. Некогда он руководил службой разведки Варшавского военного округа, а в годы Первой мировой войны возглавлял комиссию по борьбе со шпионажем Северного фронта.

Уже в первых строках своего доклада Батюшин высказал подозрения в подлинности указа.

По свидетельству Батюшина, перед появлением указа в Европе развернулась газетная кампания, имевшая цель расколоть Церковь заграницей. Левые партии задолго до указа старались навязать мнение, что митрополит Евлогий является не только главой приходов в Западной Европе, но и главой всей Русской Церкви за рубежом. Батюшину показалось подозрительным, что ложное мнение о полномочиях митрополита Евлогия, простительное для газетчиков и представителей левых партий, высказывает такое авторитетное собрание, как Священный Синод и Высший Церковный Совет.

Генерал убежден, что в Указе № 348 (349) содержатся прямые противоречия с двумя предыдущими указами Патриарха Тихона: 1) с указом № 424 от 8 апреля 1921 г., в котором утверждается постановление Заграничного ВЦУ о назначении архиепископа Евлогия управляющим церквами в Западной Европе, и 2) с указом № 64 от 30 января 1922 г., где митрополит Евлогий назван заведующим Западно-Европейскими русскими церквами.

Докладчику показалось странным, что священноначалие в Москве допустило такую ошибку. Ведь Патриарх не может не знать, что помимо митрополита Евлогия и его приходов в ведении Заграничного ВЦУ находятся еще разбросанные по всему миру епархиальные округа и Духовные миссии.

Все это вызвало у генерала большие сомнения в том, что указ об упразднении ВЦУ действительно принят на заседании Священного Синода и Высшего Церковного Совета.

Недоумение вызвал у Батюшина тот факт, что послания Карловацкого Собора «Чадам Русской Церкви…» и к Генуэзской конференции названы в указе политическими актами. Батюшин готов согласиться, что элементы политики содержатся в словах о династии Романовых, однако он убежден, что в послании к Генуэзской конференции нельзя усмотреть и тени политики. Если политика есть в этом Обращении, значит, она тем более присутствует в Послании Высшего Церковного Управления заграницей к Главам правительств в защиту арестованного Патриарха Тихона. Кроме того, если Обращение к Генуэзской конференции и входит в противоречие с Посланием Патриарха Тихона от 25 сентября (по старому стилю) 1919 г., то зато оно вполне соответствует тому посланию Патриарха, «которое читалось в середине 1918 г. в новочеркасских церквах». Генерал, по всей видимости, имел в виду Послание Патриарха Тихона от 1 февраля 1918 г.

Батюшин настаивал, что исполнение указа № 348 (349) ввиду ареста Патриарха Тихона и его заместителя, а также вследствие возникновения обновленческого раскола не только нецелесообразно, но и гибельно.

Упразднение Заграничного ВЦУ невозможно из-за его высокого авторитета среди русской эмиграции, из-за юридического признания его рядом иностранных государств. Более того, по мнению генерала, Заграничное ВЦУ не только должно отвергнуть указ, но и «взять на себя очень тяжелую и ответственную роль того маяка, вокруг которого должны собираться не только крепкие в православной вере русские люди, живущие за границей, но и те, что находятся в Советской России»[284]284
  ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 14–15 об.


[Закрыть]. Итак, Н. С. Батюшин предлагает возглавить Всероссийскую Церковь из-за границы. Эта мысль будет постоянно выдвигаться и впоследствии. Причину тому докладчик видел в несомненном разрушении большевиками Церкви на Родине. Даже если Церкви в России и дадут возможность вести свою деятельность и созвать Собор, то это произойдет только в том случае, если большинство этого Собора, а стало быть, и всей Церкви, будет прокоммунистическим. Что ж, генерал здесь действительно оказался прав – все последующие Поместные Соборы Московского Патриархата, вплоть до Собора 1971 г., были «прокоммунистическими».

Выход, который предложил докладчик, – проверить подлинность указа и предоставить Заместителю Патриарха исчерпывающие сведения относительно постановлений Карловацкого Собора и заграничного ВЦУ[285]285
  Там же. Л. 16 об.


[Закрыть]. Одним словом, Батюшин, как и Махароблидзе, был против выполнения указа. Хотя доклад, по сравнению с выступлением Махароблидзе, выглядит достаточно бледно, собрание возражений не сделало[286]286
  Там же. Л. 167 об.


[Закрыть].