Текст книги "Византийско-русский синтез в каменных храмах Киева (конец X – XI в.)"

В распоряжении иконописцев, украшавших храмы, не было столь богатого и систематизированного материала, каким располагали мастера в XVII–XVIII вв., когда месяцесловы оказались пополненными огромным количеством имен святых. Именно этим можно объяснить, почему при реконструкции древних росписей невозможно пользоваться поздними литературными источниками, особенно лицевыми подлинниками XVI–XVIII вв., поскольку они способны внести только путаницу при решении сложных иконографических проблем. В Софии Киевской распределение фигур святых не было строго обусловлено числами Синаксаря, а производилось довольно свободно. Поэтому довольно сложно определить критерии этого отбора, в котором, несомненно, было немало случайного и произвольного.

Стиль всех единоличных изображений центрального креста не оставляет сомнения в том, что они были выполнены одновременно с евангельским циклом. Те же монументальные, торжественно-величавые фигуры, те же тяжелые головы с крупными чертами лица, то же выражение спокойной сосредоточенности. В обобщенной трактовке лиц нет и намека на линейную разделку формы, столь характерную для памятников XII в. В округлых овалах лиц отсутствует подчеркнутая вытянутость; линии, очерчивающие брови, глаза, нос и рот, подкупают своей выразительной простотой и ясностью, плоскости лба и щек не дробятся, а даются в виде гладких поверхностей, обычно довольно сильно высветленных. Лепка лица достигается с помощью зеленых теней, плотных и тяжелых. В единоличных изображениях Софии Киевской необходимо прежде всего отметить мастерство портретных характеристик, достигаемое очень простыми и лаконичными приемами. Из-за плохого состояния сохранности единоличных изображений не представляется возможным распознать творческую манеру отдельных мастеров. Их было несколько человек, причем более квалифицированные писали фигуры нижнего яруса. Так как все позы и жесты святых отличаются крайним единообразием, то, естественно, индивидуальные приемы письма выступают наиболее явственно в трактовке лиц. Однако, по словам В. Н. Лазарева, из-за порчи живописной поверхности и утраты прописей, сделанных al secco, фактура утратила те приметы, которые позволили бы определить индивидуальный почерк мастера. Некоторые лица и руки исполнены более тонко, другие написаны довольно грубо. Но, «несмотря на эти различия, стиль всех единоличных изображений центрального креста отмечен печатью столь большого единства, что принадлежность этих изображений одной артели и одной эпохе не вызывает сомнений»[153]153
  Лазарев В. Н. Фрески Софии Киевской. С. 111.


[Закрыть].

Изучение группового портрета семейства святого князя Ярослава Мудрого свидетельствует о силе и независимости киевского князя, приказавшего изобразить себя и свою супругу в коронах и в роскошных великокняжеских облачениях, близких к царским. Групповым портретом семейства Ярослава была, по-видимому, завершена роспись центрального креста Софии Киевской.

Как пишет В. Н. Лазарев, «без этой ктиторской композиции, вероятнее всего выполненной в 1045 г., когда еще ни одна из дочерей Ярослава не стала королевой, невозможно себе представить первое освящение церкви, относимое нами к 11 мая 1046 г. Изображение семьи Ярослава как бы увенчивало труды великого князя по возведению и отделке того храма, в котором должны были покоиться его останки. И оно, несомненно, внушало ему чувство гордости за всё содеянное, тем более что рядом с Ярославом и его супругой представлен был Христос-Вседержитель, выступавший их прямым покровителем»[154]154
  Лазарев В. Н. Фрески Софии Киевской. С. 115.


[Закрыть].

Ктиторская композиция Софии Киевской является на сегодняшний день уникальной. Хотя ее основной замысел и ее отдельные элементы восходят к византийским прототипам, бесполезно искать среди средневековых памятников точную аналогию. По замечанию В. Н. Лазарева, «она настолько органично связана с архитектурой интерьера, что понять ее сделалось возможным только после реконструкции интерьера»[155]155
  Там же. С. 115.


[Закрыть].

По мнению специалистов-искусствоведов, стилистические принципы мозаик монастыря Осиос Лукас доведены в Софии Киевской до своего логического предела. Движение отсутствует, вместо него повсюду – предстояние. Жесты усилены и иератичны. Фон настолько плотен, что изображения врезаются в него по принципу утопленного рельефа. Форма превращается в каменный блок, поэтому столь резки, выпуклы и неизменны ее контуры, а мозаика похожа скорее на мраморный рельеф, чем на живопись. Поверхность одежд абсолютно неподвижна, ракурс отсутствует. Свет и тень резко разрезают форму на отдельные грани, цвет «съеден» светом, и даже золотой ассист, призванный развеществлять форму, зримо напрягает ее, демонстрируя усиление ее рельефа. В колорите особенно много белого. Оттенки цветов малочисленны, центром развития форм всегда оказываются плотные, звучные белила. Как отмечает Г. С. Колпакова, «в образах Святой Софии Киевской есть нечто глубоко своеобразное, позволяющее увидеть и русскую интонацию – сопряженность с культурой молодого, полного сил, энергии и надежд Киевского государства, жадно взирающего на мир и его сокровища. В этом цикле много человеческого героизма и жажды свершений, духовного оптимизма и державного пафоса, тесно сплетенных между собой, подобно тому как в самом облике Святой Софии Киевской неразрывно переплетены христианское и светское»[156]156
  Колпакова Г. С. Искусство Византии. Ранний и средний периоды. С. 334.


[Закрыть].

Глава 4
Другие памятники каменного зодчества Киева

4.1. Киевские соборы Ирининского и Георгиевского монастырей

В середине XI в. после сооружения собора Софии Киевской на Руси развернулась интенсивная строительная деятельность. Как пишет П. А. Раппопорт, «неясно, возводили ли здания последовательно одно за другим, или же строительная организация была уже настолько мощной, что могла иногда сооружать несколько объектов одновременно. Во всяком случае к 60-м гг. строительство во всех русских городах, кроме Киева, прекратилось – вся строительная деятельность сосредоточилась в одном Киеве»[157]157
  Раппопорт П. А. Зодчество Древней Руси. С. 33.


[Закрыть].

Вскоре после сооружения Софии Киевской, в соответствии с планировкой «города Ярослава» были заложены упоминаемые в Повести временных лет соборы Ирининского и Георгиевского монастырей. Согласно Ю. С. Асееву, «есть основания считать, что их строительство осуществлялось (или во всяком случае, продолжалось) после возведения Софийского собора»[158]158
  Асеев Ю. С. Архитектура древнего Киева. С. 68.


[Закрыть]. Построенные в честь небесных патронов святого князя Ярослава (Георгия) и его жены Ингигерды (Ирины), они, как подтверждает летопись под 1037 г., были первыми монастырскими комплексами в застройке Киева: «Заложил Ярослав… монастырь святого Георгия и святой Ирины. При нем начала вера христианская плодиться и расширяться, и черноризцы стали множиться и монастыри возникать»[159]159
  Повесть временных лет. С. 164.


[Закрыть]. Их постановка с двух сторон главной улицы города, ведущей от Золотых ворот, свидетельствует о том, что они были задуманы как парадные ансамбли, обрамляющие подход к центру города.

Оба храмовых здания до настоящего времени не сохранились, но неоднократные упоминания о них в письменных источниках и археологические исследования фундаментов позволяют представить их архитектурно-художественный облик. О церкви великомученика Георгия Повесть временных лет, кроме приведенной выше цитаты, сообщает под 1063 г., что в ней был похоронен брат князя Ярослава Судислав. В Киевском синопсисе описывается ее расположение справа от Софийского собора: «Созда же [Ярослав] и Церковь Святаго Великомученика Георгия от камене, во имя себе от святаго крещения данное, по правой стране Святыя Софии, и Церковь и монастырь Святыя Ирины недалече от Святыя Софии»[160]160
  Иннокентий (Гизель), архим. Киевский Синопсис, или Краткое собрание от различных летописцов о начале Славенороссийскаго Народа и первоначальных Князех Богоспасаемаго града Киева. К., 1836. С. 89. 140


[Закрыть].

Интереснейшая запись о строительстве Георгиевской церкви имеется в другом древнерусском источнике – Прологе XIV в.: «Князь Ярослав всхоте создати церковь в свое имя святого Георгия, да еже всхоте и створи; и яко начаша здати ю, и не бе многа делател у нея; и ее видев князь, призва Тиуна; почто не многа у церкве стражющих. Тиун же рече: понеже дело властительское боятся люди труд подимаше найма лишени будут… И рече князь: да аще тако есть, то яз сицие створю… И повеле куны возити на телегах в комары златых врат, и возвестиша на торгу людем, да возмут каждо по ногате на день. И бысть множество делающих… И тако вскоре конча церковь, и святи ю Ларионом митрополитом месяца ноября в 26 день»[161]161
  Никольский Н. К. Материалы для повременного списка русских писателей и их сочинений (X–XI вв.). СПб., 1906. С. 122–126.


[Закрыть].

Из этого свидетельства узнаем следующее: церковь великомученика Георгия находилась у ворот Софийского собора. Строительство было начато во время нехватки рабочей силы и велось наемными местными рабочими, получавшими по ногате в день, что считалось хорошей платой. Освящение церкви Киевским митрополитом святителем Иларионом († ок. 1054) свидетельствует о том, что строительство было окончено в 1051–1053 гг. (время предстоятельства святителя Илариона). В 1674 г. на месте разрушенной Георгиевской церкви была построена деревянная, а в 1744 г. – каменная. На основании исследований фундаментов древней постройки определен тип здания – это было трехнефное трехапсидное, окруженное галереями сооружение (хотя в дальнейшем все авторы, писавшие об архитектуре древнего Киева, называли эту постройку «пятинефной»[162]162
  Каргер М. К. Древний Киев. С. 137.


[Закрыть]).

Георгиевская церковь. План. Реконструкция Ю. С. Асеева

Согласно проведенным исследованиям, «Георгиевская церковь представляла собой тип четырехстолпного крестово-купольного храма с четко выраженной центральной композицией, при которой центральный объем приобретал почти кубическую форму. Ядро с трех сторон окружали галереи»[163]163
  Асеев Ю. С. Архитектура древнего Киева. С. 69.


[Закрыть]. Наличие хоров вероятно, но размещение лестничной башни возможно лишь в юго-западном или северо-западном углу наружных галерей (подобно юго-западной башне Софийского собора).

Не исключена возможность и другого какого-либо варианта расположения лестницы. Завершалась церковь, возможно, пятью куполами, что гармонировало с многоглавой композицией Киевской Софии. Если церковь была окружена одноэтажными галереями, то ее тип следует определить как трехнефный с галереями, что сближает ее, с одной стороны, с Десятинной церковью, а с другой – с постройками 2-й половины XI в.

Несколько больше данных имеется о церкви Святой Ирины, хотя вопрос о ее атрибуции, неоднократно поднимавшийся в печати, нельзя считать окончательно решенным. Помимо процитированной выше записи в Повести временных лет, относящейся к 1037 г., она упоминается также в записи 882 г., где говорится об убийстве Аскольда и Дира: «А Дирова могила – за церковью святой Ирины»[164]164
  Повесть временных лет. С. 69.


[Закрыть]. В 1833–1835 гг. неподалеку от Георгиевской церкви в створе современной Владимирской улицы К. А. Лохвицкий раскопал в насыпи вала XVII в. хорошо и на сравнительно значительную высоту сохранившиеся руины древнего здания, которые исследователь атрибутировал как остатки церкви Святой Ирины. Из аргументов, говорящих в пользу этой атрибуции, наиболее существенным было то, что соседний овраг еще в XVI в. назывался Ирининским. В дальнейшем эти выводы неоднократно оспаривалась. Раскопки продолжил в 1846 г. А. И. Ставровский, и они не принесли конкретных результатов. В 1913–1914 гг. в связи со строительством нового здания С. П. Вельминым были произведены тщательные исследования части остатков фундаментов церкви и выполнена реконструкция ее плана. На раскопанном участке выявлена характерная для древнерусской строительной техники система лежней в подошве фундаментов, а также определены размеры и формы юго-восточной и центральной ячеек плана здания, что позволило со значительной долей вероятности реконструировать весь его план.

Ирининская церковь. План по С. П. Вельмину

По реконструкции С. П. Вельмина «церковь являлась пятинефным трехапсидным пятикупольным храмом, близким по характеру к упрощенному типу Киевской Софии и Софийского собора в Полоцке»[165]165
  Асеев Ю. С. Архитектура древнего Киева. С. 70.


[Закрыть]. В отличие от широких галерей Георгиевской церкви, подобных наружным одноэтажным галереям Софии, узкие крайние нефы Ирининской церкви скорее напоминают внутренние двухъярусные галереи Софии, и это дает возможность реконструировать центральное внутреннее пространство церкви также крещатым. С. П. Вельмин намечает круглую винтовую лестницу, ведущую на хоры в северо-западном членении здания.

4.2. Храм Святой Ирины на территории митрополичьей усадьбы

В 1731 г. в северо-западном углу митрополичьей усадьбы при строительстве каменной стены вокруг Софийского монастыря были обнаружены фундаменты большой каменной постройки, атрибутированной историками Киева конца XVIII – начала XIX в., в том числе Киевским митрополитом Евгением (Болховитиновым) как руины Ирининской церкви. В 1909–1910 гг. в связи со строительством большого дома на Стрелецкой улице раскопанные в 1731 г. остатки фундаментов церкви вновь были открыты и изучены Д. В. Милеевым. К этому времени почти вся кладка фундаментов была выбрана, и исследования пришлось вести по фундаментным рвам. При этом исследователь разработал методологию раскопок архитектурных памятников по следам от их фундаментов. Д. В. Милеев не решался определить название церкви.

Не решились атрибутировать памятник И. В. Моргилевский и М. К. Каргер. Это попытался сделать Г. Н. Логвин, утверждавший, что «исследованный Д. В. Милеевым памятник и есть церковь Ирины»[166]166
  Логвин Г. Н. Новые исследования древнерусской архитектуры. Киев // Строительство и архитектура. М., 1978. № 8. С. 30.


[Закрыть]. При атрибуции церквей Великомученика Георгия и Святой Ирины можно согласиться с мнением Л. М. Тверского, считавшего, что «в градостроительном отношении постановка этих сооружений по сторонам главной городской магистрали север – юг является композиционно обоснованной»[167]167
  Тверской А. М. Русское градостроительство до конца XVII века. Л. – М., 1953. С. 62.


[Закрыть].

Раскопанная же Д. В. Милеевым церковь находилась в дальнем углу подворья Софийского собора, вдали от главных улиц. Во всяком случае атрибуция памятника остается неопределенной. Остатки здания были очень тщательно исследованы Д. В. Милеевым, и для его реконструкции есть значительно больше данных, чем для реконструкции Георгиевской и Ирининской церквей. Подобно последним, церковь на Стрелецкой улице имела четко выраженный центрический характер композиции с четырехстолпным крестово-купольным ядром и галереями вокруг него. Есть некоторые основания считать здание пятинефным, так как боковые нефы (или галереи), возможно, были двухъярусными. Круглый столп в квадратном членении в северо-западном углу здания – это остатки башни с лестницей, ведущей на второй этаж. Композиция плана здания – с постановкой центрального купола в пропорциональных соотношениях, близких к соотношениям Софийского собора. В нижнем ярусе бокового северного нефа прослеживаются остатки апсиды, т. е. там находился отдельный придел. Над боковыми нефами и западной частью, очевидно, располагались хоры.

К южному входу примыкал небольшой притвор; возможно, что такой же притвор был и с северной стороны. Поскольку в притворе находились погребения, М. К. Каргер считал это помещение «усыпальницей»[168]168
  Каргер М. К. Древний Киев. С. 230.


[Закрыть], хотя, по мнению Ю. С. Асеева, «расположение стен притвора, точно соответствующих лопаткам членения ветви архитектурного креста, больше дает оснований видеть в этом помещении притвор-тамбур»[169]169
  Асеев Ю. С. Архитектура древнего Киева. С. 73.


[Закрыть]. С западной стороны притвора не было.

За период с середины по конец XI столетия в Киеве было построено еще шесть крупных каменных соборов.

Хронологический порядок строительства киевских соборов этого времени представляется следующим: в 1070 г. заложен Михайловский собор Выдубицкого монастыря, в 1073 г. – Успенский собор Печерского монастыря, в 1085 г. – собор Дмитриевского монастыря, в 1086 г. – собор Андрея Янчина монастыря, в 1090-е гг. соборы Влахернской иконы Пресвятой Богородицы Кловского монастыря и Спасо-Преображенский на Берестове. В эти же годы построили не упомянутые в летописи, но вскрытые раскопками XIХ – ХХ вв. церковь Николы Иорданского и церковь у здания Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры. Названными и рассмотренными выше памятниками, очевидно, ограничивается число возведенных до конца XI в. каменных храмов в Киеве, хотя не исключена возможность, что какие-либо небольшие постройки того периода еще могут быть обнаружены раскопками.

Интенсивное монастырское строительство в Киеве во 2-й половине XI в. объяснялось усилением роли Православной Церкви в жизни Древнерусского государства. Новые функции церковных сооружений во многом определили и их новые стилистические черты: возрастает влияние византийских канонов, многоглавые пятинефные храмы с обширными княжескими «полатями» на втором этаже, башнями, галереями, многоглавым завершением и центрическим характером композиции сменяются крестово-купольными, чаще всего одноглавыми трехнефными трехапсидными постройками с четко выраженной осевой композицией. Строения во всем подчиняются функциональным требованиям храмовых сооружений Византии этого периода, что влечет за собой усиление влияния стилистических черт византийской архитектуры.

4.3. Михайловский собор Выдубицкого монастыря

Как было отмечено, хронологически первым был заложен Михайловский собор Выдубицкого монастыря. Храм посвящен Чуду архангела Михаила в Хонех.

По замечанию В. И. Ульяновского, «культ Чуда архангела Михаила в Хонех на Руси ранее всего фиксируется именно в посвящении собора Выдубицкого монастыря ХІ в.»[170]170
  Ульяновский В. И. Чудо-Михайловский монастырь в Киеве: проблема посвящения, символики и статуса // Rossica antiqua. СПб., 2011. № 2 (4). С. 61.


[Закрыть]. Согласно мнению К. В. Шероцкого, посвящение храма Чуду архангела Михаила в Хонех «указывает с одной стороны на связи древней Руси с Малой Азией, где особенно чтилось чудо Михаила, а с другой стороны здесь имелась в виду защита монастыря от водной стихии (хона – источник)»[171]171
  Шероцкий К. В. Киев. Путеводитель. К., 1918. С. 310.


[Закрыть].

Михайловский собор Выдубицкого монастыря.

Реконструкция Ю. С. Асеева

Летопись сообщает о закладке собора под 1070 г.: «Заложена была церковь святого Михаила в монастыре Всеволодом»[172]172
  Повесть временных лет. С. 181.


[Закрыть]. Далее, под 1088 г. летопись сообщает:

«Освящена была церковь святого Михаила Всеволодова монастыря митрополитом Иоанном и епископами Лукою, Исаем, Иваном, а игуменом тогда был в том монастыре Лазарь»[173]173
  Повесть временных лет. С. 204.


[Закрыть]. Столь длительное время сооружения сравнительно небольшого здания смущало всех исследователей. М. К. Каргер замечал, что вряд ли здесь можно делать вывод о какой-либо исключительной длительности строительства, и причину задержки освящения считал «невыясненной»[174]174
  Каргер М. К. Древний Киев. С. 289.


[Закрыть]. С. Т. Голубев указывал на политическую обстановку на Руси и экономические трудности, которые, вероятнее всего, не позволяли Всеволоду сразу окончить строительство храма[175]175
  См.: Голубев С. Т. Киево-Выдубицкий монастырь (домонгольское время) // Труды Киевской Духовной академии. Кн. 10. К., 1913. С. 236.


[Закрыть]. В. И. Ульяновский согласен с подобным объяснением и находит «достаточно справедливой мысль о прямой зависимости строительства храма от судьбы и житейских обстоятельств его ктитора – кн. Всеволода Ярославовича»[176]176
  Ульяновский В. И. Чудо-Михайловский монастырь в Киеве: проблема посвящения, символики и статуса. С. 88.


[Закрыть].

Михайловский собор был поставлен на крутом берегу Днепра в живописной долине между двумя высокими холмами, на одном из которых возвышался Красный двор князя Всеволода Ярославича. От храма XI в. к настоящему времени сохранилась лишь западная часть. Восточная с апсидами, а вместе с ней и верх собора обвалились. Собору угрожала опасность быть подмытым водами Днепра еще в XII в. и в 1199–1200 гг. по заказу княжившего в Киеве Рюрика Ростиславича зодчий Петр Милонег возвел большую подпорную стену. Михайловский собор пережил Батыево нашествие, его восточная часть рухнула в XV или XVI в. Здание начали восстанавливать в 1639 г.: приделали с востока деревянные апсиды и надстроили деревянный верх. В 1760 г. собор пострадал от пожара. В 1766–1769 гг. архитектор М. И. Юрасов перестроил восточную часть и главу собора в характерных для того времени барочных формах[177]177
  См.: Кілессо Т. С. Видубицький монастир. К., 1999. С. 43.


[Закрыть].

План собора долго считался неясным. В 1945 г. М. К. Каргер произвел тщательные раскопки внутри и вокруг здания. Собор оказался непропорционально узким и был охарактеризован исследователем как «трехнефный крестовокупольный с дополнительной парой столпов и поперечным членением с востока перед апсидами»[178]178
  Каргер М. К. Древний Киев. С. 154.


[Закрыть], т. е. восьмистолпный. Н. И. Брунов отмечал необычность подобного архитектурного плана для храмов периода Киевской Руси, указывая, что апсиды были все-таки на одно членение ближе к куполу, чем на схеме М. К. Каргера, и, таким образом, храм был «шестистолпным, а не восьмистолпным»[179]179
  Брунов Н. И. Рецензия на книгу М. К. Каргера «Археологические исследования Древнего Киева. Отчеты и материалы (1938–1947 гг.)» // Византийский временник. Т. 7. Л., 1953. С. 303.


[Закрыть]. Именно эта идея в дальнейшем стала превалирующей и фактически ни один из исследователей не поддерживал мысль о восьмистолпности Чудо-Михайловского собора. И только П. А. Раппопорт осторожно отметил, что «остается неизвестным, имел ли собор дополнительные членения перед апсидами»[180]180
  Раппопорт П. А. Зодчество Древней Руси. С. 35.


[Закрыть]. Полную ясность в этот вопрос внесли исследования памятника, проведенные в 1970-х гг. под руководством Р. П. Быковой. При этом было установлено, что «первоначально собор имел шестистолпный тип плана»[181]181
  Асеев Ю. С. Архитектура древнего Киева. С. 105.


[Закрыть] и уже значительно позже (после 1078 г., когда Всеволод занял великокняжеский стол в Киеве) возникла идея пристройки нартекса с хорами и винтовой лестницей в стене-башне, южным и северным фасадами[182]182
  См.: Бикова Р. П. Видубицький монастир // З історії української реставрації. К., 1996. С. 179.


[Закрыть].

Михайловский собор Выдубицкого монастыря.

План по М. К. Каргеру

Инициированная Всеволодом перестройка собора объясняется, очевидно, желанием князя придать сооружению черты придворного храма. Укрупнение форм и их характер связаны, вероятно, с возводившимся одновременно Успенским собором Киево-Печерского монастыря. Всеволод, заложивший Михайловский собор в 1070 г., с 1078 г. стал киевским князем. Как полагает А. И. Комеч, «зодчие, кончившие в 1077 г. возведение Успенского собора, были, видимо, привлечены им для завершения затянувшегося строительства собора своего фамильного монастыря»[183]183
  Комеч А. И. Древнерусское зодчество конца X – начала XII в. Византийское наследие и становление самостоятельной традиции. С. 260.


[Закрыть]. С запада на всю высоту фасада был пристроен широкий нартекс с капеллой (а возможно, крещальней) с правой стороны и круглой в плане башней с левой стороны с винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Выходящее на хоры помещение над центральной частью нартекса, должно быть, предназначалось для князя. С севера обнаружены обычные для древнерусских церковных сооружений склепы-усыпальницы.

Пристройки резко изменили характер композиции собора. Как можно предполагать, башня могла завершаться конусообразной кровлей, а асимметрическая композиция центральной части уравновешивалась объемом юго-восточной пристройки и низкими северными усыпальницами. Завершался собор, скорее всего, одной мощной главой, так как боковые главы можно было бы разместить лишь над крайними восточными пространственными ячейками и они оказались бы непропорционально малы по сравнению с мощной центральной главой. Фасады собора членились по вертикали плоскими лопатками, а по горизонтали – двумя ярусами высоких и узких окон. Стены нартекса украшены многоуступчатыми нишами, такие же ниши обрамляют окна западного фасада.

Нигде нет ни орнаментальных украшений из кирпича, ни меандровых фризов, всё строго, спокойно, величественно. Несмотря на сравнительно небольшие размеры, собор производит впечатление монументального сооружения.