Текст книги "А я еду за туманом… Дальневосточная быль"

Ледяная дорога

«Нива» без особого напряжения влезла по серпантину на скалистый ворот горловины водохранилища, и мы ненадолго остановились на смотровой площадке, наслаждаясь завораживающим видом на циклопическое сооружение ГЭС.

Снизу, из города, массивная железобетонная громада, низвергающая с диким рёвом бурлящие потоки ледяной воды, была похожа на окутанную облаками пара белую неприступную крепость «Минас-Тирит» из романа Толкиена Д. Р. Р. «Возвращение короля»… и производила на меня неизгладимое впечатление.

Но оказалось – она была лишь небольшим фрагментом огромного по масштабности природно-технического геосистемного проекта, от чего, как говорится, дыханье спёрло натурально.

Человеческая психика остро реагирует на резкие изменения ландшафта, и когда ты видишь с высоты птичьего полёта с одной стороны плотины – маленький, аккуратный, беспечно устроившийся в низине, городишко, мирно покуривающий печными трубами и деловито гудящий малюсенькими машинками, а с другой – невообразимо пугающую своим объёмом в 60 кубических километров толщу ледяной воды простирающегося на 227 километров водохранилища, да ещё и с перепадом высоты в 110 метров, то становится жутко… и при этом теперь уже не столь огромной и надёжной кажется её довольно узенькая бетонная полоска.

Воистину… всё познаётся в сравнении…

Мы стояли на краю скалы и, от избытка нахлынувших чувств применяя ненормативную лексику, бурно обменивались своими впечатлениями:

– Серёга! Да это же о… можно!

– А то! Я сам постоянно о…! Хоть и был тут сотню раз!

– … и т. д.

В приподнятом настроении мы уселись в «Ниву», переехали по серпантину на другую сторону плотины и выскочили на заснеженный лёд водохранилища.

Горловина водохранилища на протяжении первых сорока километров представляла собой своеобразный каньон, обрамлённый скалистыми берегами, изрезанными заливами впадающих речушек и ручейков. Открытые всем ветрам отвесные серые скалы переходили в заснеженные лесистые горы бескрайней тайги. Зимняя суровая красота завораживала.

Мы ехали по ровному заснеженному льду водохранилища, восхищаясь первозданными видами этого сурового края, делились мыслями, рассказывали истории из своей жизни и охотно обсуждали проблемы, волнующие нас обоих. Таким образом происходило более тесное знакомство. Мы ненавязчиво узнавали друг о друге всё больше и больше, сопоставляя шкалу ценностей и мировоззренческие суждения.

Сергей вырос в этом краю. Затем прошёл «срочником» армию, геологические экспедиции, золотодобывающие артели. В детстве он даже был воспитанником интерната в далёком таёжном Бомнаке. Поэтому, будучи человеком открытым, бесстрашным, умным, но при этом бесхитростным, имел много друзей и знакомых почти во всех населённых пунктах Зейского района.

При довольно разных условиях становления личности в различных социальных средах, оказалось, что ценностные суждения с детства у нас формировались на базе одних и тех же «правильных», по определению В. М. Высоцкого, книг. Мы ещё мальчишками зачитывались книгами о войне, строили планы на открытие новых земель и обожали дикую природу.

Извилистый «каньон» представлял нам всё новые и новые прекрасные виды.

Слева, вдоль самого берега, как на подбор, показались молодые ёлочки.

– Сергей, смотри какая красота! Как на ёлочном рынке – выбирай – не хочу.

– На обратном пути обязательно выберем. – улыбаясь, пообещал Сергей. – Небольшую и самую красивую… с собой заберём.

Проезжая мимо одного из заливов, он кивнул в его сторону и сказал:

– Это залив «Удачливый».

На мой вопрос, с чем связано это историческое название, он ответил, что сам его так назвал, поскольку удачно охотился в этом заливе и не один раз.

– В прошлом году чуть выше по заливу видели «матку» изюбря с телёнком… убивать не стали. – улыбнулся он своим воспоминаниям.

Увидев, как загорелись мои глаза, он ещё больше расплылся в улыбке и добавил:

– Мой хороший знакомый – капитан катера, обслуживающего водохранилище. Я тебе обещаю – по осени обязательно с ним познакомлю, и организуем охоту.

Залив «Удачливый»

Забегая вперёд, мне не терпится рассказать связанную с этим заливом историю, и хотя она приключилась только следующей осенью, но является очень показательной для раскрытия характера Сергея, его железобетонной надёжности и решительности.

В начале ноября Сергей, как и обещал, договорился с капитаном катера «прошвырнуться» ночью по ещё незамёрзшим заливам водохранилища, чтобы по сопкам «лучить» из-под фары «зверя». Дело назначили на выходные дни, подстроившись под меня и условия моей службы.

Судя по множеству рассказов Сергея, охота обещала быть удачной и интересной. Всю субботу, а суббота в батальоне – это полноценный «круглосуточный» рабочий день, я находился в предвкушении удивительных приключений. Прогулка на катере по ночному водохранилищу, выслеживание «зверя», в зависимости от удачи – добыча трофея, ну и, конечно же… ужин у костра со свежеобжаренным мясом и охотничьими историями из нескончаемой серии таёжных рассказов. Причём, под название «зверь» у местных охотников подходили и медведь, и олень (изюбрь), и лось (сохатый).

Однако с самого начала всё пошло не по плану.

Начальник штаба в конце рабочего дня объявил построение личного состава батальона в казарме, где офицеры и прапорщики в очередной раз бесцельно проторчали более часа в его ожидании. Потом соизволил появиться сам начальник штаба и, что-то буркнув командиру роты охраны про недостатки, испарился, назначив построение ещё на час позже… При чём тут бардак в расположении роты охраны и личный состав остальных служб и подразделений, почему построение не проводится начальником штаба вовремя и почему это всегда на ночь глядя?.. Таким вопросом уже давно никто не задавался в «ЕОБАТО».

Не останавливаясь на детальном описании бездарного и бессистемного командования, скажу лишь, что домой я добрался в начале одиннадцатого. Быстро перекусив, поцеловав жену и дочку, я рванул к Эрику Иногородскому – начальнику службы пожарной охраны, который обещал добросить меня на своей древней «японке» до железнодорожной станции Тыгда. Тыгда находилась в 60 километрах от Магдагачей, и уже оттуда на «попутках» мне предстояло преодолеть ещё 90 километров до города Зеи.

Поскольку Эрик на бесконечных построениях был вместе со мной, а поездка в Тыгду планировалась к семи вечера, то мне потребовалось потратить ещё полчаса на уговоры его жены – Ирины. Мы вместе с ним клятвенно доказывали, что на ночь глядя её бесценный муж едет ни «к бабам», ни на очередную гарнизонную попойку, а лишь отвезти меня до Тыгды, и уже через час-полтора вернётся назад. Уговорили – выехали.

Всю дорогу до Тыгды я в красках описывал Эрику ожидающую меня удивительную охоту, а он поглядывал на меня блестящими выпуклыми глазами и внимательно слушал.

Однако на станции меня ожидал неприятный сюрприз. Поскольку мы опоздали к приезду проходящего поезда, то все маршрутки и такси, специализировавшиеся на доставке пассажиров от станции Тыгда до города Зеи, уже разъехались. Тут следует пояснить, что до Зеи нет железной дороги, и жители пользовались редкими рейсовыми автобусами и попутками-частниками.

Итак… время двенадцать ночи, я ещё в Тыгде, до Зеи ещё 90 километров… и добираться туда не на чем…

Глядя на низкое чёрное небо, я ясно себе представлял, как на далёком берегу Зейского водохранилища с восьми часов вечера на борту железного катера, «тоскуя» по мне, замерли в тревожном ожидании Серёга и неизвестный мне ещё пока бывалый капитан, а на сопках беспечно бродили непотревоженные лоси и олени…

Из лёгкого оцепенения меня вывел Эрик:

– Чего ждём, Андрюха? Поехали!

– Поехали… – выдавил я через силу и обреченно уселся в «японку».

Выезжая на трассу, Эрик несколько раз пытался заглянуть мне в глаза и задавал какие-то вопросы… Но я его не слушал и не слышал…

Вдруг… Я поймал себя на мысли, что едем мы не в Магдагачи, и удивлённо посмотрел на Эрика.

– Нас Ирка точно убьёт! – выдохнул Эрик, вскинув руку и посмотрев на часы.

– Смотри… – предупредил я его осторожно. – Меня до Зеи добросить, потом назад… Где-то часа три.

– Нее… – захлопал блестящими глазами Эрик. – Я с тобой на охоту поеду! Я давно хотел.

При этом испуганное выражение его широко открытых глаз настолько не соответствовало уверенным фразам и поступкам, что борьба как минимум двух Эриков в одном теле была очевидна.

– А что? Я ей говорил про охоту раньше. Ну и что, что к двенадцати обещал вернуться? А может, я колесо пробил. Или даже движок застучал. Тьфу, тьфу, тьфу… – Бормотал себе под нос Эрик.

Я посмотрел на Эрика и прыснул, наклонив голову. Эрик был похож на «мульта» с нарисованными глазами, озвученного по ошибке голосом другого персонажа.

Он весело захихикал, как вырвавшийся из-под контроля родителей сорванец, выдавая потешные перлы:

– Пусть она своей мамочке высказывает, хи-хи-хи. Я и так на прошлой неделе ГСМщику звание не обмывал, хи-хи-хи.

После того как мы просмеялись, я обратился ко всем Эрикам сразу:

– Нехорошо получается с Ириной. Мы ж ей обещали – надо ехать домой.

Но Эрика уже было не остановить.

– Андрей, ты в наши дела не лезь! – назидательно проговорил он. – Мы сами разберёмся.

– Да уж… Не знаю… радоваться или грустить. – пробурчал я, задумчиво улыбаясь.

Мы подъехали к дому Сергея во втором часу ночи. Ольга – жена Сергея недоверчиво посмотрела на нас и сказала, что он уехал ещё вечером как будто на охоту… но вот ружьё и патроны с собой почему-то не взял.

– Вы что, меня за дуру держите? – она пристально посмотрела нам по очереди в глаза.

Ольга – женщина умная и, имея высшее образование и опыт работы с мужским контингентом ещё по геологоразведке, раскусывала их хитрости «на раз».

В итоге к месту стоянки катера мы добрались только к трём часам ночи. Наличие малиновой «Нивы» возле пришвартованного судна сильно обнадёживало. Мы, конечно, понимали, что опоздали просто чудовищно, но верить в провал мероприятия напрочь отказывались. Эрик подъехал ближе и жалобно, как бы извиняясь, посигналил. Через минуту отворилась железная дверь рубки, и в её проёме появилась фигура Сергея – он призывно помахал нам рукой.

Мы с Эриком поднялись на борт и вошли в натопленную столовую-дизельную. За столом с кружками чая в руках сидели двое: Сергей и пожилой мужчина, одетый в чёрную брезентовую утеплённую куртку. По их нерадостным лицам нам стало сразу понятно, что наш отчаянный, запоздалый рывок в город Зею явно попахивает «холостым пробегом».

Капитан налил нам чая, молча указал на пакет с сухарями и задумчиво поглядел на Сергея. Тот, видимо, предлагал ему какие-то альтернативные варианты с целью нивелировать опоздание и всё же попытаться организовать долгожданную охоту.

Допив свой чай и выбив заварку об край стола, капитан начал размышлять вслух:

– До нормальных охотничьих мест мы по времени добраться не успеем. Можем ещё «пошариться» в ближайших мелких заливах, но почти без надежды. А поскольку лицензия на отстрел имеется только на изюбря, а он вблизи встречается редко, то и смысла дёргаться нет… Но можно попробовать.

Мы с Эриком в ответ активно закивали головами и закрутились как заведённые, перетаскивая вещи на катер и выполняя команды капитана.

Низкая облачность плотно заволокла ночное небо, исключив любое естественное освещение, и землю накрыла густая кромешная тьма. Капитан «завёл дизеля», прогрел движок и, обшаривая акваторию лучом курсового прожектора, отчалил от берега. Его тёмные смутные очертания растворились во тьме, и катер, слегка покачиваясь на волнах, пошёл в направлении светового луча.

Луч прожектора вырывал из кромешной тьмы сегменты ландшафта и, казалось, материализовывал их в окружающей нас чёрной пустоте. Нутро катера вздрагивало от урчания дизеля, а за леерами хлюпала и хлопала о борт невидимая в темноте чёрная бескрайняя масса ледяной воды.

Мы – участники ночной таёжной экспедиции, окрылённые духом открытий и исполненные решимости, сгрудились за спиной капитана в капитанской рубке и внимательно вглядывались в освещённую даль.

Конечно, и я, и Сергей были рады началу такого приключения, но надо было видеть Эрика… Лицо, искажённое гримасой не сходящей улыбки, с круглыми блестящими глазами излучало бешеный мальчишеский восторг, освещая капитанскую рубку в 32 белых зуба. Он, как Гуимплен, постоянно что-то спрашивал, комментировал и уточнял, не скрывая ноток восторга в срывающемся голосе. Глядя на него, Сергей тоже подсвечивал железом, и только капитан, серьёзный и уверенный в себе, деловито правил штурвал, сверяя курс по одной ему ведомой карте. Время шло, и капитан задумчиво поглядывал на ручные часы.

– Ну что, полезем по ближним мелким заливам? – он, не оборачиваясь, повесил вопрос в воздух и сам себе ответил. – Можем сесть на «корчи».

Мы переглянулись за его спиной, но промолчали.

Слева по борту луч прожектора осветил изрезанную скалистую береговую линию, а чуть дальше по курсу – несколько островов… или расходящихся заливов.

Вначале я старался сложить в уме целостную карту из выхваченных лучом прожектора фрагментов берега, но вскоре окончательно запутался и просто наблюдал за движением катера по лабиринту заливов. Капитан время от времени «облизывал» лучом прожектора вершины береговых сопок и долины между ними.

– Подходим к «жирным» местам. – пояснил мне Сергей вполголоса, и в рубке стало ещё светлее от улыбки Эрика.

Взяв на перевес карабин капитана, Сергей вышел из рубки и уселся на железный ящик рядом со вторым носовым прожектором. Я последовал за ним.

– Андрей, я буду светить прожектором. Если увидим зверя – становись на моё место и держи его в центре луча. Понял? – произнёс он, включая и настраивая прожектор, и назидательно добавил. – Главное – постоянно за что-нибудь держись, чтобы не свалиться за борт, если вдруг наскочим на мель.

– Держи. – он вытащил из-за пазухи бинокль и протянул его мне. – А Эрику скажи… пусть из рубки не выходит вообще.

С борта катера было необычно и интересно наблюдать за ночной жизнью тайги. Монотонный гул работающего дизеля, приглушённый шумом ветра и набегающей волны, не вызывал, похоже, у ночного зверья никакого опасения. Яркий луч прожектора чётко и контрастно высвечивал все детали – и природное действо происходило как на подсвеченной сцене. Имея чуткие слух и обоняние, животные контролируют всё, что происходит в тайге, отслеживая хруст малейшей веточки либо лёгкий посторонний запах, но со стороны воды у них нет никаких естественных врагов, а следовательно и причин для опасения. Кроме того, встречный ветер уносил запах катера вдоль берега.

– Главное – долго не задерживать луч прожектора на одном месте… и ни в коем случае не разговаривать на борту. – прошептал Сергей мне на ухо. – Шум работающего двигателя зверь слышал ещё час назад, пока мы шли сюда, и успел к нему привыкнуть, а вот человеческий голос сразу спугнёт его.

Я кивнул головой, полностью поддержав его доводы, продолжая рассматривать очередной акт ночного представления из жизни дикой природы.

Основной курсовой прожектор капитан выключил, чтобы не отвлекать зверьё, и теперь Сергей руководил движением катера в кромешной тьме. Он делал знак лучом прожектора – и катер сбавлял ход или останавливался, затем, после осмотра прибрежного лесного массива, он росчерком луча по поверхности воды указывал ему направление движения, подсвечивая время от времени путь. Двойное подёргивание лучом по курсу указывало капитану ускориться, один – малый ход, а если перечеркивал несколько раз перпендикулярно курсу – означало остановиться. Заметив что-нибудь интересное, Сергей подёргивал лучом на одном месте и слегка толкал меня в бок, чтобы я осмотрел указанное место через бинокль.

Я поражался остроте зрения Сергея. На сером сливающемся фоне он умудрялся заметить множество мелких деталей. То ночующую на ветках дерева птицу, то прячущуюся за ствол лису. Подёргает лучом, поиграет – и она, любопытная, сразу двумя «фонариками» в ответ. Глазища яркие – так и горят отражённым светом.

Когда катер проходил недалеко от берега, было странно наблюдать в непосредственной близости зверьков, занимавшихся своими обычными делами.

Сергей показывал мне, как надо правильно обращаться с лучом прожектора. Высветив ночную плутовку издалека, он указал мне на неё, не задерживая луч слишком долго, а уже по мере приближения уделял ей внимания больше и больше. Зверёк привыкал к звуку, к мелькающему свету и переставал обращать на них внимание. Росчерком луча Сергей остановил катер прямо перед нею. Впечатление было такое, как будто мы с первого ряда наблюдаем представление на подсвеченной арене цирка. Было забавно смотреть, как лиса кого-то пыталась поймать в корнях упавшего дерева. Невидимая мелкая жертва металась в растопыренных пальцах корней, спасая свою жизнь от стремительного лисьего хвоста. Хвост то бешено мельтешил пушистой кисточкой по кругу, то мгновенно превращался в пару настороженных ушей с глазами.

Сергей, улыбаясь, вопросительно кивнул мне головой, спрашивая таким образом, достаточно ли с меня представления, и затем направил лучом катер дальше. Капитан тоже знал своё дело – машина на сигнал реагировала мгновенно. Всё слажено, отработано, по-боевому, – любо-дорого было посмотреть. Я подумал тогда, что если, не дай бог, война, то оккупантам с такими партизанами не позавидуешь. Ведь Серёге ни снег, ни дождь, ни мороз – нипочем, а если надо в тайге пожить, то завсегда пожалуйста. А уж с каким удовольствием он без промаха лупит из своего карабина – и никакая оптика ему не нужна. Впрочем, именно такие Серёги всю историю Российскую непрошенного супостата и изничтожали: что наполеоновскую братву, что фашистскую…

– Ну вот что сможет сделать Серёге какой-нибудь рыхлый бюргер или афроамериканец в этой тайге? – размышлял я. – Только сдаться поскорее и рассказывать, что свалился сюда по большой ошибке.

Подсвечивая путь катеру по ходу его движения, Сергей время от времени продёргивал лучом по вершине дальней сопки, стоявшей по курсу. Похоже, углядел кого-то. Я коснулся до него локтем и, вопросительно посмотрев в глаза, указал взглядом в направлении сопки. Сергей утвердительно кивнул головой в ответ и поднёс ко лбу ладонь с растопыренными вверх пальцами.

– Ага! Рогач! Лось или «изюбряка!» – радостно подумал я и, дождавшись очередной подсветки, направил в ту сторону бинокль.

Однако кроме кустов и редких сосен на косогоре ничего не заметил. Только на третий или четвертый раз я успел заметить маленькую искорку в свете луча, которая тут же исчезла.

– Понятно! Сергей заметил «рогача» ещё издали и по мере приближения, не тревожа попусту, «пас» его.

Вот сопка всё ближе и ближе. Сергей, уже не отвлекаясь на проплывающий в темноте по правому борту берег, уткнул луч прожектора в воду перед самым носом катера, послав его таким образом тихим ходом в нужном направлении. Дизель сбавил обороты и негромко монотонно «зачавкал» в темноте. Через несколько минут хода Сергей лёгким касанием дал мне знать, чтобы я приготовился, и затем осветил лучом косогор.

В свете луча среди деревьев и кустарника через бинокль я отчётливо увидел спину здоровенного изюбря. Бык стоял за стволом дерева в направлении вершины сопки, повернувшись к нам спиной, и, наклонив голову, искоса поглядывал одним глазом в нашу сторону из-за массивного плеча. Глаз не отражал падающий свет прожектора, но крупное тело представляло собой уже достаточно хорошую мишень.

Я повернул к Сергею гримасу вытянутого лица с выпученными глазами, дав понять, что «бычара» – просто огромный. Он ухмыльнулся в ответ и медленно, чтобы мне было видно, поднёс указательный палец к своим губам. Адреналин густо ударил в голову.

Мы медленно и без шума поменялись местами. Я встал за управление прожектором, а Сергей занял удобную позицию для выстрела рядом. Переняв его методику, я уткнул луч прожектора в воду перед катером, слегка освещая ему путь, при этом время от времени ненадолго подсвечивал место, где стоял изюбрь. Без бинокля расстояние до него казалось ещё довольно приличным, кроме того тело оленя иногда заслоняли кусты.

Глаза бык прятал, ни разу не засветившись отражённым светом. Я весь превратился во внимание. В темноте убаюкивающе-монотонно «чавкал» дизель, и катер в ночной тишине потихоньку подбирался к заветной сопке.

Когда в очередной раз я начал ненадолго подсвечивать изюбря, Сергей обернулся ко мне вполоборота и кивнул головой.

Понятно – расстояние уже подходит для выстрела, и от меня требуется остановить судно и правильно осветить мишень. Я несколько раз быстро перечеркнул воду перед носом катера – и дизель тут же смолк. Дрожь корпуса прекратилась, слышался только лёгкий шелест воды о борт движущегося по инерции судна.

– Конечно, лучшим вариантом было бы вызвать у оленя интерес к нам, выманив его тем самым из-за ствола дерева на выстрел. —размышлял я. – Но как его при этом не испугать?

Я направил прожектор так, что изюбрь оказался в центре луча, и тихонько стал подёргивать светом вверх-вниз. Какое-то время бык стоял, не шевелясь, затем он медленно поднял голову, в первый раз за всё время посмотрев в нашу сторону двумя большими яркими огнями, и вновь отвернулся. Сергей резко приподнял раскрытую ладонь и свёл пальцы в одну точку. Я тут же выключил на время прожектор, давая рогачу немного успокоиться в полнейшей тишине…

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что не дышу вообще… но всё делаю правильно и сейчас обязательно выманю «зверя» из-за дерева на выстрел. Сосчитав по височному пульсу до десяти, я приготовился нажать кнопку включения прожектора…

Вдруг сзади, в полнейшей тишине с ужасным железным лязгом открылась дверь капитанской рубки, и на всю долину послышался сдавленный голос Эрика:

– Андрюха, впереди на сопке «шары»! Свети на сопку!

…что я подумал тогда про Эрика и пожелал ему – цензурно описать не получится никоим образом.

Я резко включил направленный в нужное место прожектор, но успел заметить только исчезающую тень оленя, уходившего от нас вокруг сопки через кустарник.

Серёга вскочил с широко раскрытыми глазами и, минуя меня и прожектор, замахал рукой капитану, показывая срочно двигаться вперёд. Дизель заурчал, и катер медленно начал набирать обороты, двигаясь вдоль сопки. Я судорожно шарил лучом по кустарникам. Серёга, готовый в любой момент стрелять из положения стоя, вторил движениям луча вскинутым стволом карабина. А за моей спиной продолжал шипеть Эрик:

– Ты чо?! Не видел, что ли? Такие шары! Ну, ты даешь!

– Заткнись! – в ярости прошипел я ему в ответ, но он не унимался.

– Андрюха, там такой бычара стоял! Ну, что же ты?..

Верх сопки был абсолютно лысым, и было понятно, что изюбрь уходит вдоль берега по кустам, но у набирающего ход катера просто не хватало скорости обогнуть её. Всё внимание было на сопку и вдруг…

Двигатель заревел, катер резко повернуло на месте, и мы все попадали на палубу. Я свалился, продолжая обнимать прожектор, сорвав его со стойки, – всё тут же погрузилось в кромешную тьму. Правда уже через секунду капитан врубил ходовой прожектор и, осветив палубу, громко заорал:

– Все на борту?

Мы с Эриком и Серёгой оказались лежащими в одном дёргающемся клубке и, глядя друг на друга, дружно заорали в ответ:

– Все!

Капитан был мрачнее тучи. Разговаривал он только с Сергеем, а нас с Эриком как будто не замечал вообще. В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот бросится на нас с кулаками.

Про изюбря все и думать забыли. Капитан загнал нас в дизельную и сказал, чтобы мы ничего «на хрен» не трогали.

Мы сидели с Эриком за столом, как нашкодившие школьники, и грустили, попивая чай из алюминиевых кружек. Оказалось, что, увлёкшись погоней за убегающим изюбрем, я просто забыл подсветить путь катеру, и он налетел на мель метрах в тридцати от берега.

Слава богу, обошлось без поломок и пробоин, но сели крепко. Часа два капитан пытался слезть с мели, безуспешно работая винтами вперёд и назад. Оставался только один вариант – выходить в эфир, подставляя капитана «по самое не хочу», и запрашивать «техподдержку». Ситуация была не из приятных…

Сергей, однако, предложил другое решение. Он сказал, что доплывёт до берега и зацепит за дерево трос, после чего катер лебёдкой стащит себя с мели.

Мы смотрели на него и не понимали, шутит он или говорит всерьёз, поскольку температура воздуха «за бортом» была определённо ниже нуля. Но он действительно разделся до трусов, нацепил на себя спасательный круг, завязал за него конец швартового каната, взял в одну руку завёрнутую в полиэтиленовый пакет куртку и прыгнул за борт. Тут следует напомнить, что в начале ноября на берегах Зейского водохранилища уже две недели как лежал снег.

Я пытался было его отговорить, утверждая, что воспаление лёгких – не лучший выход из положения, но Сергей заверил меня, что у него всё под контролем, и мне нет смысла «дёргаться».

– Андрюха, если надо будет мне помочь – я скажу. – спокойно произнёс он и шагнул за борт.

Он действительно догрёб до берега, действительно закрепил конец швартового за какие-то коряги, и катер действительно стащил себя с мели. Капитан, как мог, причалил к берегу и, шлёпая по ледяной воде, как ни в чём не бывало, на борт поднялся Серёга…

Мы с Эриком кинулись было к нему с предложениями отогреть ноги в тазу с горячей водой и со всякими растираниями тела спиртом, но он, повесив трусы сушиться рядом с печной трубой, просто растёрся полотенцем, оделся в своё сухое и сел с нами пить горячий чай.

– Ну какой тут рыхлый бюргер? Какой афроамериканец? О чем вообще речь? – я разъехался в улыбке, кивая головой в знак согласия со своими мыслями. – Вот такой Серёга! Вот такой у меня друг!

Но самое смешное было дальше…

Под утро абсолютно без сил мы на своих машинах доехали до дома Сергея. Он звал нас позавтракать и попить чай, но мы с Эриком, потоптавшись в прихожей, вежливо отказались, поскольку до Магдагачей нам надо было ещё «пилить и пилить».

Уже выходя из дома, мы услышали возгласы и смех жены Сергея.

– Где, говоришь, трусы оставил? Зимой на охоте? Без ружья? А-ха-ха-ха! – заливалась Ольга.

– Чего?.. Катер без трусов вытаскивал? Много вытащил? А-ха-ха! – продолжала она с иронией. – Вы что? За дуру меня держите?

Мы с Эриком переглянулись, не имея сил даже улыбнуться.

– Страна не знает своих героев. – попытался я сумничать вполголоса, но сил смеяться уже не было…

Мы молча сели в машину и грустные порулили в Магдагачи.

Где-то на половине пути, вспоминая и пересказывая пережитые нами события прошедшей ночи, мы переосмыслили ситуацию, и на нас напал такой дикий хохот, что Эрику пришлось остановить машину и в срочном порядке опорожнить мочевой пузырь…

А впереди предстоял ещё долгий и трудный разговор с Ириной.