Текст книги "Вандал (сборник)"

Молодой человек спустился в сад, походил по аллеям, мучительно выстраивая в голове план дальнейших действий. Ничего, как назло, не придумывалось, прав был Мантину, надо ждать сообщений от похитителей! Которые, в принципе, Катю-то могли бы и отпустить – на что она им? Другое дело – профессор.

Приглашение… Липовое приглашение. Наверняка конверт подбросили в почтовый ящик те парни с велосипедами. Саша подошел к воротам, открыл, заглянул в ящик – пусто.

– Не спится?

Нгоно. Тоже что-то раненько поднялся.

Александр пожал плечами… и вдруг увидел велосипедиста. Того самого – лохматого, в желтой, с красной забавной рожицей, маечке.

– А ну, стой! – в три прыжка преградив дорогу, молодой человек ухватил велик за раму, да так, что парнишка чуть не упал.

– Что вам нужно?! Я сейчас позову полицию!

– Полиция уже здесь! – подбежав, Нгоно вытащил ксиву.

– Как-как ваша фамилия? Амбабве? Почему вы нападаете на людей, господин полицейский?

А парень-то оказался не лыком шит! Ишь, как наехал. И глазами сверкнул этак нагло – мол, ничего вы мне не сделаете, флики!

Саша нехорошо усмехнулся – а вот это посмотрим. На свою беду, велосипедист ничего такого во взгляде его не заметил – да и смотрел он больше на Нгоно:

– Я вашу фамилию запомнил, господин помощник инспектора! И разговаривать с вами не буду… разве что с адвокатом по детским делам! Что вы меня держите? По какому праву? А ну, отпустите… мне больно!

– Ах, больно…

Отодвинув в сторону впавшего в некоторый ступор Нгоно, Александр крепко ухватил парня за ухо и, не мешкая, повел к воротам.

– Ай, ай! – морщась от боли, закричал мальчишка. – Отпустите… ай! Пожалуйста, отпустите! Что вы себе позволяете?! Я на тебя жалобу напишу, флик поганый!

– Пиши, – заведя парня в сад, ухмыльнулся Саша. – Только я не флик.

– А кто же?

Подросток даже моргнуть не успел, как молодой человек закатил ему увесистую затрещину. А потом, чуть подумав – еще одну. Правда, немного не рассчитал – юный наглец покатился по клумбе. А и поделом – не фиг выпендриваться! Ишь, моду взял – жалоба, флики…

Оглянувшись на закатившего велосипед Нгоно, Александр удовлетворенно кивнул и, взглянув на хныкающего мальчишку, угрюмо подул на кулак:

– Ну, что, чертов гаврош? В ухо хочешь?

– Н-нет… – парнишка выглядел не то чтобы испуганным, но удивленным – точно.

– А получишь! – с усмешкой пообещал молодой человек и, наклонившись, одним рывком за шиворот поставил подростка на ноги. – Как зовут?

– А?!

– Бэ! – Саша несильно треснул пацана в лоб. – Кто таков, спрашиваю!

– Я вообще не понимаю…

Тут Александр осерчал – ну и нахалюга, к нему по-человечески, можно сказать, со всем радушием, а он?!

Вот гад-то!

Злобно сплюнув, Александр несколько раз треснул подростка ладонями по ушам:

– Вот тебе – жалоба! Вот тебе – флики! Вот тебе… Ну, чего разнылся-то? Еще дать?

– Н-не на-а-адо… пожалуйста… не бейте…

– Эй, эй, – озабоченно зашептал Нгоно. – Он же все-таки малолетний…

– Малолетний преступник, вы хотели сказать, друг мой? Кстати, интересно, как бы отнесся к моим действиям ваш ненаглядный шеф? Думаю – вполне одобрил бы…

– Да уж, – Нгоно неожиданно хихикнул. – Вообще-то, вы бы с ним спелись.

– Слыхал? – Саша грозно посмотрел на мальчишку. – Будем говорить… или отвезти тебя к шефу? А он об таких, как ты, руки не пачкает… он – сразу ногами! Пару ребер тебе сломает с ходу… верно, господин Амбабве?

– Уж это точно!

– Месье… не надо к шефу! Можно, я лучше с вами погорю… ну, пожалуйста, а?

– Ладно, посмотрим… – гнусно осклабился Александр. – Для начала скажи – кто тебя за профессором следить посылал? Да, забыл предупредить – только не говори, что не знаешь!

– Так я и в самом деле…

– Та-ак… значит, все-таки – к шефу!

– Нет, нет… Не надо! – подросток дрожал, как осиновый лист на холодном октябрьском ветру. – Это все Антуан, черный…

– Дружок твой?

– Да не дружок он мне, так… тусим иногда вместе.

– А ему, верно, Башу приказал… он ему и отзванивался.

– Башу? Это румын, что ли? – услышав знакомое имя, сразу же заинтересовался стажер.

– Да-да, Румын – так его кличут. Опаснейший тип… запросто зарезать может.

– Ладно… где ты с ним встречался?

– Это не я… Антуан.

– Хорошо. Где Антуан с ним встречался?

– У зенитки… ну, знаете, там, у залива. Башу частенько там ошивается – в отеле «д'Арроманш» у него дела какие-то. Да и живет он где-то рядом… но я не знаю, где. Честное слово, не знаю, святым Михаилом клянусь!

– Не врешь?

– Нет-нет, клянусь…

– Ладно… пока проваливай. Но имей в виду…

– Я все понял, все понял…

Не скрывая радости, мальчишка уселся в седло и умчался. Наверное, он поставил бы сейчас рекорд среди спортсменов младшей возрастной группы… жаль, никто не замерял скорость.

Александр усмехнулся и с хитрецой посмотрел на Нгоно:

– Я так полагаю – ты этого Башу знаешь?

– Да знаю. Даже знаю, где живет. Только с ним такие штуки не пройдут – крученый!

– Крученый, говоришь? Ну, так мы с ним аккуратно…

Аккуратно – это было красиво сказано! Но еще красивее смотрелось в деле – дверь номера в отеле «д'Арроманш», где, по словам портье, как раз и ночевал сегодня Башу, Александр вышиб с ноги – влет, не обращая никакого внимания на поднявшегося вслед за ними коридорного… Вот уж действительно – красота! Бил умело – все ж таки каскадер, не такие еще трюки проворачивал.

– Ух!!! – восхищенно прошептал коридорный – лет семнадцати, в красном пиджаке, мальчишка. – Во дает полиция! Ваш коллега – ваще!!! Он из Интерпола, да?

– Из Интерпола, – хмуро отозвался Нгоно. – Полисьен рюс.

А Саша их не слушал – мигом прыгнул в номер, с ухмылкой оглядывая лежащих в кровати людей: смугленького смазливого подростка с черными как смоль волосами и высокого белокурого парня лет тридцати…

Подросток, вероятно, и был – Башу, а вот парень… а кстати, Нгоно его тут же признал:

– Ха, месье Коннесье, какая встреча! Осмелюсь напомнить – сексуальные отношения с не достигшим половой зрелости лицом…

– А кто тебе сказал, что я половой зрелости не лостиг?! – нагло переспросил Башу. Усмехнулся, ничуть не стесняясь, встал, подошел к подоконнику, взяв пачку сигарет, закурил, старательно пуская дым кольцами.

– Башу, не наглей, – негромко произнес Коннесье. – Думаю, господа полицейские не просто так ворвались. Надеюсь, вы все-таки прикроете дверь, господин Амбабве? Тогда и погорим… Мои слова – и вы ничего не видели, идет? Вы ведь о «Немезиде» хотите поговорить? Мантину с утра носом землю рыл в Пуант-дю-Ок… не зря, верно?

– Что ж, – Нгоно быстро прикрыл дверь и уселся в кресло. – Рассказывайте. Все что знаете!

– Ваше слово? – любитель мальчиков вовсе не выглядел испуганно.

– Слово, – со вздохом кивнул стажер. – Так что вы хотите сказать?

– Немного, – Коннесье тоже закурил. – Но смею думать – важное. О профессоре Арно.

А! Угадал, да? Тогда продолжаю… Прошедшей ночью я лично переправил на лодке профессора и одну молодою особу на самоходную баржу «Тремелус», принадлежащую компании «Немезида». Естественно, профессор и девушка были под охраной наших парней. Они там и остались, на барже… которая тут же исчезла – я даже не успел подальше отплыть.

– Что вы понимаете под словом «исчезла»? – Нгоно вскинул глаза.

– А то и понимаю. Была – и нету. Один зеленый туман. Они какие-то эксперименты проводят – я не вмешиваюсь… мне, так сказать – до лампочки… правда, котик?

«Котик» Башу засмеялся.

– Кто в «Немезиде» за главного? Жано Скряга? Морис Бланше?

– Ну, скажете тоже – Морис! Морис тут вообще с боку припека. Что же касается Жано… да, он им помогал, я имею в виду руководство – трое бывших морских офицеров, имена… имена, под которыми я их знал, вам ничего не дадут, они наверняка вымышлены.

– И все же, назовите!

– Хорошо: Эмиль, Аристид и Брюно.

– Откуда вы знаете, что они именно морские офицеры?

– Иногда проговаривались… использовали в речи морские термины… я ведь и сам моряк, знаете ли.

– Сможете их описать?

– Смогу… Только не здесь. Назначим встречу.

– Кто из названных вами держался за главного?

– Хм… – похотливец задумчиво почесал голову. – Пожалуй, так и не скажешь. Скорее – Брюно! На редкость неприятный тип с квадратной такой челюстью. Но я ведь с ними мало общался… так, завербовался рабочим.

– Потом все подробно напишете!

– Напишу, мне что? Контракт вчера закончился… вернее – прошедшей ночью. Подписки о неразглашении с меня никто не требовал – почему б и не написать? Правда, предупреждаю – не так уж я и много знаю. Что может знать подсобный рабочий? Даже о парашютисте – вряд ли что скажу.

– Скажите о той троице, – наконец, снова вступил в разговор Александр. – Они часто так… исчезали?

– При мне – в первый раз, но… люди болтали. Тоже рабочие… сейчас разъехались, кто куда…

– И когда теперь объявятся эти трое…

– …никому не известно!

Больше разговаривать с извращенцем, похоже, особого смысла не было, по крайней мере – для Саши, он уже и так узнал все, что хотел. И теперь помочь ему мог только один человек – Луи! Только один…

Луи и не отказался – вполне понимал ситуацию.

– Надо только раздобыть грузовик, лучше даже – трейлер. Перевезти аппаратуру на яхту.

Ну, это не было такой уж большой проблемой.

Не прошло и пары дней, как яхта профессора Арно, выйдя из Порт-ан-Бессен, взяла курс в открытое море… если так можно выразиться о Ла-Манше. Впрочем, и его ширины было более чем достаточно…

– Мы не будем отходить далеко, – капитаном на этот раз являлся Луи, а за матроса был взят Нгоно. – Только… вы действительно хотите этого? Снова – туда… Брр!

– Там моя жена! И профессор.

– Может быть… – Нгоно в волнении подошел ближе.

– Нет, друг мой, – усмехнулся Саша. – Поверьте, куда больше пользы от вас будет здесь! Приглядывай за остатками «Немезиды», Нгоно! Что-то не очень верится, что она окончательно исчезла… А ты, Луи… Значит, говоришь, сможешь обеспечить возвращение?

– Да! Каждый день, с восьми до двенадцати вечера я буду включать генератор поля на полную мощь. Вас притянет! Вырвет из любой точки… надо только сделать первый шаг… Притянет сюда, к берегам Нормандии. А вот, куда выкинет сейчас, увы, этого я сказать не могу. Может быть – в Карфаген, а может – и сюда… Как тогда называлась эта земля? Уж точно – не Нормандия?

– Уж точно. Кажется – королевство франков. Хотя… нет, не было еще королевства. Была просто Галлия.

Ветер дул в парусах, и яхта ходко шла по волнам, оставляя после себя белые барашки, впрочем, невидные в непроглядной ночной тьме. Лишь на носу и корме горели ходовые огни, да теплился свет в рубке… А в трюме утробно жужжал генератор.

– Энергии уже достаточно, – поглядев на приборы, негромко произнес Луи. – Прошу в шлюпку, Александр… Нгоно, помоги спустить…

Поворот кран-балок… шум цепей… И вот уже небольшой баркас покачивается на волне рядом с яхтой.

– Ну, не поминайте лихом! – Александр со смехом взялся за весла.

С яхты ударил зеленый луч… неожиданно яркий, слепящий, он бил, казалось, прямо в глаза… А из моря вставали огромные волны!

– С Богом! – последнее, что услыхал молодой человек. – Бон шанс! Удачи!

Глава 4. Бритт

там, где стирают белье, под луной

не видно ни капли крови.

и только бескровная девушка с белым лицом

блуждает, как похоронный звон.

Жан-Мари Ле Сиданер. «Баллада о нерешительном возвращении»

Побережье Галлии

Уже светало, когда Александр направил лодку к берегу, до этого опасался налететь в темноте на скалы. Скалы… Скалы были все те же, по крайней мере, на первый взгляд, ничуть не изменившиеся – именно их в сорок четвертом штурмовали союзники, перемалывая в труху и мелкую пыль неприступную линию Роммеля.

Ну да, ну да… судя по довольно-таки прохладному ветерку – это явно не Средиземное море, Ла-Манш – тут и думать нечего. Значит, в Карфаген все же сразу попасть не удалось – как и предупреждал Луи. Не хватило энергии? Или – циркония в сердечнике электромагнита? Жаль, жаль, если так – теперь придется пробираться в Африку – дело нелегкое, может занять и полгода.

Молодой человек неожиданно усмехнулся: а кто сказал, что ему надобно именно в Африку? Всего-то и нужно – отыскать самоходную баржу… или слегка переделанный траулер, «Тремелус» – так, кажется, говорил Луи. Для древних времен – судно огромное и необычное, и, главное – не иголка, в стоге сена не спрячешь! Тем более – баржа, и даже траулер – вовсе не быстроходный крейсер, при малейшей угрозе шторма явно укроется в какой-нибудь гавани, да и так – запасы продуктов и пресной воды все же когда-нибудь да закончатся, придется пополнять. Нет, не скрыться «Тремелусу», при всем желании – не скрыться. Чем еще он может себя выдать, если вдруг наткнется на чей-то флот? А что – запросто: великое переселение народов – при условии, что именно в эту эпоху Александр и попал – время веселое, в море кого только нет! Англы, саксы, юты, даны, те же вандалы… Ну, и местные рыбаки – само собою. Вот кого расспросить… Галлия – провинция вполне цивилизованная, франки ее вроде еще и не захватили, только начали… Значит – тут и христианство, и монастыри, и латынь – понять можно будет. Да, о флоте… точней – о барже. Какого-то тяжелого вооружения – пушек, мощных пулеметов – на ней, скорее всего, нет. А вот легкого – наверняка хоть отбавляй. Автоматы, пистолеты, гранаты, может быть, даже базука или «Стингер» – короче, все то, что можно на черном рынке достать. Уж явно злодеи обезопасились и мнят себя королями! Как же – у них «калашниковы», а у всяких там англов, саксов, вандалов – что? Луки, стрелы, пращи? И парусные суденышки… правда, если сотня таких суденышек плотно обложит баржу, то не помогут ни «калашниковы», ни базуки, ни «стингеры» – варвары дерутся, как черти.

Погруженный в свои мысли, Александр и не заметил, как лодка мягко ткнулась носом в песок. Было раннее утро, над проливом клубился туман. Не очень густой, он тянулся легкой голубоватой дымкой, подобно дымку от туристских костров, размывая очертания деревьев и скал. Впрочем, размывал вовсе не до такой степени, чтоб нельзя было заметить людей, при виде молодого человека затаившихся за кустами. Да-а, не очень-то они смелые, эти людишки, пуганые – так лучше сказать. Местные рыбаки – кто же еще-то? Вон и плетеные, оттянутые коровьими шкурами, лодки, неподалеку, на бережку. И рядом – развешенные для просушки сети. Видать, рыбачки собрались с утречка за уловом… а тут – Саша! Необычный, опасный чужак – именно так его сейчас и воспринимали. А что делают с опасными чужаками? Убивают – что же еще-то? Нет человека – нет и проблемы. Александр сейчас хорошо понимал, почему его не убили сразу же, как только заметили – наблюдали, решали для себя – один ли явился чужак? Никак не может быть, чтоб – один. Наверняка, где-то рядом, в тумане, быть может – во-он за тем мысом – таятся хищные крутобокие корабли – драконы моря. Таятся, выжидая своего часа, что бы напасть, чтобы сжечь, ограбить, убить…

А если этих кораблей нет, значит незнакомец – лазутчик. Тогда, прежде чем убить, его нужно пытать! Допросят с пристрастием, и – с Богом – в могилу… С Богом… А ведь они должны быть христианами.

Выйдя на берег, молодой человек упал коленями в песок и, осенив себя крестным знамением, принялся громко молиться. Естественно – по-латыни. Слов молитвы Саша точно не знал, но время от времени, с подвыванием произносил – «Иисус!!!» и «Амен». И не забывал кланяться, упираясь головою в песок.

Что и говорить, подготовился-то он к визиту не очень, можно сказать – вообще никак. Как-то не до того было. Все так быстро произошло, спонтанно… Ну, а с другой стороны – что бы он мог с собой прихватить? Пистолет прикупить на черном рынке? Если бы еще знать, где в Нижней Нормандии пистолеты продают… да и толку-то от него, от пистолета? Уж лучше верный меч, как «Хродберг», подарок верного дружка Ингульфа! Эх, все ж таки жаль, что вокруг не Средиземное море, наверное, там было бы проще – уж всяко отыскал бы старых друзей… Да, кстати, хорошо бы узнать поточнее дату.

Подняв, наконец, голову, Александр увидел столпившихся вокруг него людей в коротких туниках и улыбнулся:

– Салве, добрые люди!

– Привет и тебе, странник.

Вперед выступил коренастый мужчина с седоватой шевелюрой и бритым лицом, кроме туники на нем были еще узкие короткие штаны из козлиной шкуры – браки, и даже башмаки, точнее сказать – сандалии. Наверное, сей человек и был среди рыбаков главным.

– Я из Британии, – поднявшись, поклонился Саша. – Иду в Рим и дальше – в Константинов град, молиться у святых мест во спасение от нашествия гнусных варваров!

– О! – громко воскликнул седой. – И мы молимся об этом же каждодневно.

Он говорил по латыни, смешно коверкая слова, и добавляя какие-то местные выражения, которых Александр до конца не понимал, но догадывался по контексту.

– Вижу, вы добрые христиане… Не найду ли я у вас приюта хотя бы на день-другой? Мне всего-то и нужно немного продуктов и какой-нибудь старый плащ… Моя лодка… – молодой человек оглянулся. – Теперь она мне совсем не нужна. Я дарю ее вам, добрые люди!

«Добрые люди», в большинстве своем – подростки и молодые мужчины – заинтересованно посмотрели на баркас. Что ж, эта была добрая посудина, не такая уж и маленькая, но управляемая, верткая.

– Берите, берите! И прошу вас, отведите меня в церковь… надеюсь, здесь поблизости есть Божий храм?

– Здесь неподалеку, в Августодуруме, есть целый монастырь – Святого Вигара, – коренастый, наконец, улыбнулся, но в темных, глубоко посаженных глазах его все еще сквозило недоверие. – Но и у нас в селении имеется церковь. Пусть небольшая, зато – с колокольней!

– Да-да, с колокольней! – отвлекшись от подаренной лодки, хором подтвердили остальные. – Говорят, когда звонит наш колокол – слышно в Августодуруме!

Августодурум… насколько помнил Саша – именно так в Римской Галлии именовали Байе. Значит, все же – Галлия… Ну что ж – имидж выбран правильный – паломник. Теперь бы еще пробиться ближе к югу… Вполне достаточно дойти до Марселя – а уж оттуда по всему Средиземному мору ходят суда. Если, правда, пираты Гейзериха не перекрыли им все пути-дорожки. Ну… Уж если не торговые суда, тогда – пираты! С ним тоже вполне можно договориться. Главное – дойти до Марселя, не так уж тут и далеко, тем более – по хорошим римским дорогам. Хотя… с другой стороны – тут варвары везде рыщут. Или еще не рыщут?

– Как твое имя, паломник? – седой не давал долго скучать.

– Меня зовут Александр. А…

– Я – Герневий. Аугул Герневий Аругл, староста здешней деревни.

Саша молча поклонился, приложив руку к левой стороне груди.

– А вы что встали? – староста оглянулся на своих парней. – Ждете, когда поднимется ветер и вся рыба уйдет? А ну, быстро к лодкам… заодно проверите новую. Спасибо тебе за подарок, святой человек!

Увы, сколько лет назад родился Иисус Христос, староста Герневий не знал, и сей вопрос поверг его в глубокое замешательство. Это еще Саша не спрашивал в лоб – какой сейчас год? Не знал бы местных реалий, так спросил бы… И получил бы ответ – пятнадцатый со времени правления наместника такого-то, или – шестьдесят пятый от основания монастыря, или – еще чище – восемнадцатый со дня ужасной бури. Время – уж такая штука, кто как хочет, тот так и считает.

– Но ваш священник-то должен знать, – на ходу предположил Александр.

Староста обрадованно кивнул:

– Да, уж священник-то, наверное, знает.

Показавшаяся за рощей деревня представляла собой хаотичное скопище домиков, точнее сказать – хижин. Плетеные – а некоторые и обложенные камнем – с соломенными крышами, числом около двух десятков – поистине, большое село. И – на невысоком холме – сложенная из диких серых камней церковь, приземистая, угрюмая, с невысокою колокольней – предмет гордости местных.

Часть местных мужчин, как понял Саша, с утра еще уплыли за рыбой, остальные занимались кто чем: достраивали у церкви стену, гнали на выпас стадо коров, стучали молотками по наковальне в располагавшейся на самом краю деревни кузнице. Вокруг весело пели птицы, колосились поля, зеленели дубовые рощицы. Идиллия. Впрочем, очень легко нарушаемая идиллия. Достаточно одного корабля… или какой-нибудь бродячей шайки.

Местный священник, отец Бенедикт, невысокий, чернявый, с кругленьким добродушным лицом, с самого начала показавшийся гостю неглупым и не лишенным приятности малым, правда вот с определением даты рождения Иисуса Христа неожиданно вышла загвоздка – священник, увы, знал классическую латынь еще хуже старосты.

– Ничего, ничего, – утешал он Сашу. – У меня в церкви есть Библия! Вот мы в ней и посмотрим.

Посмотрели… в церкви, кстати, оказалось довольно торжественно и уютно: чистота, прохлада, даже витражи из цветного стекла в узеньких окнах – в этакой-то глуши. Староста в церковь не пошел, отправился куда-то, сославшись на неотложные дела, да он теперь гостю и не особенно был нужен – Александр больше возлагал надежд на священника. Как оказалось – зря. В определении даты отец Бенедикт ему не помог – ну, не знал он точно, сколько лет назад Иисус родился! Поди-ка в этой тьмутаракани высчитай!

Молодой человек, подумав, зашел с другой стороны, спросив об ужасных гуннах…

– Слава Святой Деве, уж о них в наших краях не слышно уже больше года, с тех пор, как умер богопротивный их вождь Этцель-Аттила и сын его, Эллак, тоже предстал перед вратами Ада…

Насколько помнил Саша, Аттила умер года через два после поражения в битве при Каталанских полях, нанесенного ему Аэцием… помер, естественно, не своей смертью – была там какая-то вестготская красавица, брачное ложе… там он умер.

Значит, сейчас примерно год четыреста пятьдесят четвертый… Та-ак… Молодой человек задумчиво посмотрел на распятие. Интересно, помнят ли его в Карфагене? Ведь прошло уже больше десяти лет… Так, может, это и к лучшему, что он объявился здесь, в Галлии, а не у знойных африканских берегов? Там, не там… Какая разница? Главное-то – не где объявиться, главное – спасти Катерину… ну, и профессора. Скорее всего – они тоже здесь. Целый корабль! Ну, никак не могли его не заметить!

Впрочем, если никакого корабля не было, придется идти на юг, как и решил. Искать следы будущего там. В конце концов, именно в те места проникали раньше, именно туда «продавливали»…

Пока Александр разговаривал со священником, староста уже закончил все свои дела и теперь дожидался у церкви. При виде вышедшего на улицу гостя заулыбался:

– Нашел тебе дом для постоя, любезнейший. Думаю, денек-другой уж всяко у нас пробудешь. Хозяйка, Августина-вдовица, не против.

Саша поблагодарил за оказанное гостеприимство от всей души, вполне искренне. И словно бы невзначай, спросил о пути на юг – как, мол, лучше добираться? А, самое главное, поинтересовался, не видали ли рыбки в окрестных водах большой железный ковчег, якобы принесший несчастной Британии множество бед.

– В ковчеге полно варваров, сердца их не знают жалости, а души – Христа!

Вот прямо так и заявил, ничуть не покривив против истины – сколь помнилось, ринувшиеся в Британию англы, саксы и прочие юты пока еще были народами дикими, языческими, «погрязшими в диком невежестве и мраке».

– Погрязшие в невежестве и мраке, – с удовольствием повторил отец Бенедикт. – Вот уж, поистине, верно сказано!

Александр всплеснул руками:

– А как же еще про них и сказать, прости, господи?!

– В наших местах пока, слава богу, спокойно, – негромко произнес староста. – Ужасные кровопийцы проклятого Аттилы, слава заступнице Святой Деве, рыскали куда как южнее и причинили там множество бед. Правда, я слыхал, от восхода солнца идут неведомые и страшные люди, как ты и сказал, любезнейший гость, не ведающие страха Божия, правда, до наших краев они еще не добрались… Но многие видели в море неизвестные корабли с носами в виде лошадиных и драконьих голов и серыми парусами… увешаны красными щитами борта… Однако про железный ковчег никто ничего не слышал. Клянусь святым Михаилом, я впервые узнал от тебя про такое злосчастное чудо!

– Вот именно, что – злосчастное. Ты, добрый человек, вели своим людям смотреть во все глаза… да сей ковчег нельзя не заметить!

– Велю, – староста озабоченно кивнул и посмотрел на священника. – Святой отец, пошли-ка причетника на колокольню. Железный ковчег, не железный… а и обычные корабли варваров несут большое горе!

Отец Бенедикт, кивнув, зашагал к церкви, простившись с собеседниками до вечерней службы. Александр же был отведен к дому вдовицы Августины – убогой, вросшей глубоко в землю хижине на самом краю деревни, у дубовой рощи. Покосившаяся изгородь, двор с возившимися в грязи свиньями, чуть дальше, небольшой огород – капуста, свекла, лук.

На большом, врытом в землю, камне, как видно, обозначавшем межу, сидел сопленосый мальчишка лет десяти-двенадцати – растрепанный, светло-рыжий, с хитрыми густо-синими глазами, одетый в короткую тунику из мешковины, едва доходившую до колен.

– Салве, Агуций, – подойдя ближе, поздоровался староста. – Где ж твоя матушка?

– А пошла в лес, – нехотя отозвался парнишка. – Сказала, староста позволил набрать хвороста… немного, пару вязанок.

– Всего одну вязанку! Одну! И то… она знает – за что. Что, поросята-то у вас еще не народились?

– Да нет… вот-вот должны.

– Не забудьте двоих принести на хозяйский двор. Ладно, – староста поправил на голове остроконечную шапку из козьей шкуры. – Пойду – дела у меня. А это вот – Александр, ваш постоялец. Матушка твоя про него знает. За то ей и хворост разрешено собрать.

– Александр?! – мальчишка явно обрадовался, спрыгнул с камня, подбежал. – Ты и впрямь из Британии?

А новости здесь разносятся быстро! – подумал про себя молодой человек. Очень даже быстро… да уж – тут свой Интернет – «одна бабка сказала» называется, точней – староста. Герневий, так его зовут, кажется.

– Ты проходи в дом, – парнишка – грязный и шмыгающий носом оборванец – схватил гостя за руку. – Скоро матушка придет, сготовит похлебку – у нас же теперь есть хворост! Сам Бог нам тебя послал, без тебя не дали бы хворосту. Эх, хорошо – горячую похлебку поесть и свинье приятно, это ведь не какая-нибудь затируха, верно? А у вас, в Британии, любят похлебку? Наверное, часто едят, там, у вас, говорят, леса много… Хм! Одет как ты чудно! А башмаки какие! Никогда не видел таких. Это что – настоящая воловья кожа?

– Воловья, – Саша краем глаза посмотрел на свои кроссовки.

Идти в них, конечно, удобно, но больно уж приметные, хорошо бы сменить на что-либо более общепринятое – скажем, на башмаки из лошадиной кожи. Джинсы… джинсы – ладно, серая, выпущенная поверх, футболка тоже за тунику сойдет – вот подпоясать только…

– Ай, одежка у тебя чудная! А полотно-то тонкое. Это в Британии такое полотно ткут?! Я думал, такое – только в Риме. Ах, какое полотно!

– Слушай, парень, хватит меня трогать, а? Особенно – такими грязными руками, как у тебя. Ты вообще-то моешься? Ну, хотя бы в море?

– Каждый день почти купаюсь. Только домой приду – и опять грязный! – радостно пояснил мальчишка. – Ну, заходи ж в дом, уважаемый! Чего тут на ветру стоять?

Честно говоря, Александр лучше бы как раз постоял на ветру, или посидел бы на камне, подождал бы вдовицу. Но, уж ладно – вошел. И тут же едва не задохнулся от вони! Ну, конечно – помещение для скота и уборная отделялись от жилого покоя лишь тонюсенькой плетеной перегородочкой. Скудное же убранство жилища больше напоминало тюрьму. Впрочем, молодой человек и не ждал иного. Скамья, стол, сундук, обложенный круглыми камнями очаг в середине. Едва проникающий сквозь слепые оконца свет. У очага, на специальной глинобитной подставочке – посуда, в основном – деревянная: миски, ложки, кружки. И пара глиняных крынок. Да, еще – медный котел, любовно начищенный до нестерпимого блеска.

– Что, нравится? – парнишка тут же перехватил взгляд. – Небось, у вас, в Британии, таких нету? Да и у нас, не в каждом доме сыщешь такой котелок, отец покойничек его раздобыл как-то… меня еще и на свете не было.

– Да уж, да уж, – Александр присвистнул с деланым восхищением. – ничего не скажешь – шикарная вещь! Прямо, как чайное ситечко.

– Как – что? Ты извини, Александр, но я твою речь понимаю не очень-то хорошо…

Гость расхохотался:

– Ну, так как и я твою! Латынь… она везде по-разному портилась. Ты что же, один у матушки?

– Сейчас – один, – Агуций (так ведь его звали?) угрюмо хмыкнул носом. – Раньше нас пятеро было. Я – самый старший, да еще братец, Амбрук, остальные – девки. Все померли – девки от лихорадки, братец – со скалы свалился. Жалко – помощник бы был. Вот, теперь с матушкой одни. Ниче – народец пропасть не даст. Да и свиньи, слава господу, приплод дают… любишь, небось, свининку?

– Да уж, люблю.

– А не попробуешь! К зиме ближе забивать будем.

– Ну что ж… – Саша развел руками и, сделав невзначай глубокий вдох, закашлялся. – А у вас что, сарая никакого нет?

– Чего?

– Ну, амбара какого-нибудь.

– А! Есть, как раз сразу за домом – я там обычно летом и сплю, на соломе. О! – мальчишка вдруг замолчал и прислушался. – Матушка идет! Небось, с хворостом. Пойду, помогу…

– Агуций! А сколько твоей матушке лет-то?

– Ой… да она старая уже… Я сколько мне-то – точно не знаю, а уж ей… В общем – старушка. И замуж ей никак не выйти, она худая – третий год уже, как не может родить. Кому ж такая нужна-то?

Следом за Агуцием Александр вышел на улицу и, с наслаждением глотнув свежего воздуха, изумленно замер. Во дворе, возле брошенной наземь вязанки, стояла молодая и весьма привлекательная особа – девчонка, на вид лет двадцати, вряд ли больше. Длинные, чуть вьющиеся, золотистые волосы – мечта любой «гламурки» – ярко-синие, как море, глаза, а уж фигурка… ее не могла испортить даже убогая одежонка: серая, подпоясанная чуть ли не простой веревкой, хламида, стелющаяся растрепанным подолом по земле.

– Салве… – опомнившись, любезно поздоровался Саша.

– А! – девушка улыбнулась. – Так ты и есть Александр-бритт? Ну, про тебя Герневий говорил, чтоб ему пусто было?

– Не любишь ты, я смотрю, старосту, – улыбнулся гость.

– А его у нас никто не любит – больно уж скуп. Эй, Агуций, что встал? Давай неси хворост в дом да разожги очаг… будет у нас сегодня похлебка… и еще кое-что!

– Ой, матушка! Неужто куропатку поймала?

– А что ж? Зря я на господском поле силки ставила?

Матушка… ну, надо же! Оф-фигеть!

– Да… и принеси-ка чего-нибудь испить – употела вся, покуда шлялась.

Агуций не заставил себя долго ждать – вмиг возник с кувшином:

– Пей, матушка.

Напившись, златовласка громко рыгнула и с наслаждением вытерла губы… красивые, чуть припухлые, розовые… Протянула кувшин Саше:

– Испей, гостюшка…

Молодой человек, поблагодарив, сделал долгий глоток… А ничего! Очень даже ничего! Холодненькая такая ягодная бражка… похоже, что из крыжовника и малины. Уфф! Сразу и жить стало веселей!