Текст книги "Беспокойные птицы. Песни"

Звездопад

Небо вспыхнуло, тысячи звёзд

Устремились к земле,

Оставляя свой след на прощанье

Печальной луне,

В эту самую длинную ночь

Вижу неба каприз,

Звёзды в каждом окне отражались

И падали вниз.

 
Звездопад, как же реки блестят,
Будто бальное платье, искрится и снег,
Пожелай что-нибудь наугад.
Звездопад…
 

Тишина и кругом так светло,

Небо, словно горит,

Обгоняют друг друга беспечные звёзды,

Земля их манит,

Высота не пугает, но путь

Так далёк до земли,

И спешат, и плывут звёзды по небу,

Как по волнам корабли.

 
Звездопад, как же реки блестят,
Будто бальное платье, искрится и снег,
Пожелай что-нибудь наугад.
Звездопад…
 

Далеко-далеко, не достать,

Гаснут, как угольки,

Погибают, как будто попавшие

В сети огня, мотыльки,

Но найдётся одна

И промчится по небу стрелой,

И в волшебном лесу, под искрящимся снегом

Найдёт свой покой.

 
Звездопад, как же реки блестят,
Будто бальное платье, искрится и снег,
Пожелай что-нибудь наугад.
Звездопад…
 

Бэтмен Стёпа

На рынке шум и гам, а рэкетир Степан

Шатается по точкам, по торговым,

Его здесь каждый знает и «Бэтмен» называют

За длинный чёрный плащ его понтовый.

Арбузы, дыни, киви сдаёт барыга Гиви

И делится со Стёпой каждым разом,

Когда-то он козлился, а Стёпа разозлился

И долго по башке бил ананасом.

А здесь мясная лавка, и жмётся за прилавком

Передовик колхозный, дядька Клим,

Он Стёпу лишь однажды послал на хер отважно,

Так «скорая» приехала за ним.

 
Ах, Стёпа, Бэтмен Стёпа,
Чуть Клима не ухлопал,
У Гиви был диагноз
«Сотрясение мозгов»,
Ах, Стёпа, Бэтмен Стёпа,
Он с детства по гоп-стопам,
И Стёпе сил не занимать,
Ведь он, как бык, здоров.
 

Сейчас на рынке главном все делятся исправно

И вежливо Степану дарят нал,

Но раз бомжиха Алла кому-то там сказала,

Что видела, как Стёпа въехал на ж/д вокзал.

На рынке шум и гам: куда свалил Степан?!

Не появлялся пятый день подряд,

А тут нашёлся кто-то и заявил: «В Европу

Наш Бэтмен смылся, так вот говорят!»

Доподлинно узнали барыги на вокзале,

Что Стёпа взял билеты на Берлин,

На рынке все кутили, вином упился Гиви,

И на столе плясал колхозник Клим.

 
Ах, Стёпа, Бэтмен Стёпа,
Зачем тебе Европа,
Ну, разве не кормил тебя
Мясцом колхозник Клим?
Ах, Стёпа, Бэтмен Стёпа,
В ладоши Гиви хлопал,
Барыги очень рады,
Что уехал ты в Берлин.
 

Деньков прошло немало, вопит бомжиха Алла,

И на весь рынок слышен её крик:

«Вернулся Бэтмен Стёпа, не по душе Европа,

Он к вам, барыги, всей душой привык!»

Быстротечность

Ни дождь, ни снег, ни камнепад в горах,

Ни солнца свет,

Не могут изменить

Движение земли,

И нет, не сны, что далеко от дома унесли,

Не помешает ветер,

Друг другу мы навстречу,

Года ко мне, я к ним – вот так и шли.

 
И вообще и, в общем,
Ведь стало как-то проще
Снова этот праздник,
Значит, год опять прошёл,
За столом нет места
И весело, хоть тесно,
Но мы все вместе – это хорошо.
 

Не показалось, мой милый друг,

В твоих глазах усталость,

Назад лишь пару лет

Горел в них ясный свет,

Но свет тускнел, дорога жизни стала колеёй,

Так много не успели,

Всё ближе свет в тоннеле,

Всё чётче след на главной мостовой.

 
И вообще и, в общем,
Ведь стало как-то проще
Снова этот праздник,
Значит, год опять прошёл,
За столом нет места
И весело, хоть тесно,
Но мы все вместе – это хорошо
 

Наш старый сад не потерял

Свой сладкий аромат

И ближе к небу с облаками

Деревья стали и мы с вами,

Но путь далёк,

Вокруг свечи танцует мотылёк,

И невесомой пылью

На стол упали крылья,

Заплакала свеча, и дрогнул огонёк.

 
И вообще и, в общем,
Ведь стало как-то проще
Снова этот праздник,
Значит, год опять прошёл,
За столом нет места
И весело, хоть тесно,
Но мы все вместе – это хорошо.
 
 
Пою для тех я, кто войну прошёл,
Под мирным небом жить так хорошо.
 

Судный день

Ступай осторожно по грязной земле,

Как будто по тонкому льду,

Бутылка вина на кухонном столе,

Часы всё куда-то идут,

Дышать стало нечем, лишь газ и бензин,

И счётчики все на нуле,

Ты жить будешь вечно, оставшись один,

Пойдёшь вдаль по грязной земле.

 
Не оставляй меня земля,
Погибнешь ты – погибну я,
Угаснет свет чужих планет,
Ты вся измучена дождём,
Слезами, болью и вином,
И в небе солнца больше нет.
 

Нет больше дорог, но на месте не стой,

Сядь в лодку, плыви на закат,

Ты думаешь, кто-то остался живой,

Но всюду лишь кости лежат,

Ты тысячи лет им могилы копал,

Но нет больше места в земле,

Тогда за собою костры покидал —

Останки пылали в огне.

 
Не оставляй меня земля,
Погибнешь ты – погибну я,
Угаснет свет чужих планет,
Ты вся измучена дождём,
Слезами, болью и вином,
И в небе солнца больше нет.
 

Как долго ты шёл вдаль по грязной земле,

Из рек вся вода утекла,

Ты думал, что это конец, но во мгле

Увидел – она к тебе шла,

И вот вы вдвоём, и тоска позади,

Пусть счётчики все на нуле,

Вы будете вместе отныне бродить,

Скитаясь по грязной земле.

Осколки

Свет в доме, где живёшь ты, погас,

В окнах и в глазах – пустота,

Я стою, как вкопанный там,

Где ждал тебя всегда и

Тень, на двоих со мной закурив,

Также беспокойно ждала,

Под ногами лишь стекла осколки.

 
Счастья моего осколки не сложить, не склеить,
Остаётся только ждать и верить,
На душе моей скребутся кошки,
Зубы точат волки,
Счастье бьётся, как стекло,
И не сложить осколки.
 

Боль заставляет вместе с ней жить,

Воздух делит мне на глотки,

Но сжимаю вновь кулаки и

Не сдаюсь без боя,

Ты, знаю, всё оставишь, как есть,

Скажешь: «Я тебя не ждала»,

Под ногами лишь стекла осколки.

 
Счастья моего осколки не сложить, не склеить,
Остаётся только ждать и верить,
На душе моей скребутся кошки,
Зубы точат волки,
Счастье бьётся, как стекло,
И не сложить осколки.
 

Двадцать пять слёз

О тебе мысли все, сохну я от тоски,

В моей памяти лишь фотоснимки,

Одного же цветка мы с тобой лепестки,

С одного лепестка мы пылинки,

Наизусть твои письма все знаю, как есть,

Но без милой улыбки не хочется жить,

Я же помню, сегодня тебе двадцать шесть,

А твои двадцать пять мне вовек не забыть.

Год назад, этот день, я с цветами в такси,

Твой подъезд, в нём темно, ну да ладно,

Поднимаюсь и вижу, тебя я без сил,

Ты молила подонков: «Не надо…»

Я букет поменял на стальной выкидной,

Вот и всё, на колени встал рядом,

И когда уводили менты за собой,

Ты шептала: «Пустите, не надо…»

 
Двадцать пять твоих слёз на ладонь упадут,
К ним добавлю немного дождинок,
Двадцать пять твоих слёз тают в этом году,
Уступаю судьбе поединок.
Двадцать пять долгих лет,
Двадцать пять лет тоски,
Мне плеча твоего не коснуться,
Двадцать пять долгих лет намотали волки,
И до губ твоих не дотянуться.
 

В этот день падал дождь, капли слились в поток,

Освежая мне память опять,

Ровно год, как судья опустил молоток

И отмерил мне срок – двадцать пять,

Но последнее слово своё не к суду,

А тебе я с любовью сказал:

«Ты не плачь, эта осень оплачет беду,

Не жалей, за тебя наказал…»

 
Двадцать пять твоих слёз на ладонь упадут,
К ним добавлю немного дождинок,
Двадцать пять твоих слёз тают в этом году,
Уступаю судьбе поединок.
Двадцать пять долгих лет,
Двадцать пять лет тоски,
Мне плеча твоего не коснуться,
Двадцать пять долгих лет намотали волки,
И до губ твоих не дотянуться.
 

***

Плачет дождь, то ли капли его,

То ли слёзы твои на щеках… Привет…

Двадцать пять долгих лет ты ждала,

Для тебя из далёкой тайги букет,

Годы вспять, ожиданья и боль

Пусть подхватит с собой ветер, унесёт…

Двадцать пять твоих слёз на ладони моей,

Ну, не плачь, слышишь, вот и всё…

Цветочный рай

Горизонт очень близко,

Боюсь, не задеть бы его мне рукой,

Облака слишком низко

И снова касаюсь я их головой,

А река подхватила меня

И несёт всё быстрей и быстрей,

Далеко снова сердце моё

От бескрайних цветочных полей.

 
На цветочных полях
Солнце с ветром играет,
Как же мне не хватает
Васильков синевы,
И обрывки из снов
Где-то утром растают,
Унося за собою
Шелест мягкой травы.
 

Пыль в глаза, по разбитой дороге

Мчит дикий табун лошадей,

И слеза по щеке побежала,

Чиста, как звенящий ручей,

На пруду ловко утки ныряют

И радостно так гомонят,

Украду с потемневшего неба

Те звёзды, что душу манят.

 
На волшебном пруду
Звёзды спрятались утром,
Лебединый дуэт
Лопотал о любви,
И обрывки из снов
Вспоминаются смутно,
И поля, на которых
Васильки зацвели.
 
 
На цветочных полях
Солнце с ветром играет,
Как же мне не хватает
Васильков синевы,
И обрывки из снов
Где-то утром растают,
Унося за собою
Шелест мягкой травы.
 

Страницы

Белая страница – зима

Снегом замела всё поместье,

То, что написала сама,

Будем мы читать с нею вместе,

А когда ручьи побегут,

И слетятся к дому все птицы,

В памяти её сберегу

И коснусь зелёной страницы.

Всё на ней цветёт и поёт,

И любовь в сердцах оживает,

Ласковый, степной ветерок

Дальше потихоньку листает,

Жёлтые страницы горят,

Солнце слепит, чайки играют,

Синие страницы – моря,

Буквы-корабли уплывают.

Чистая страница – тоска,

Осень – золотая страница,

Серебро дождей облака,

Льют, не могут остановиться,

Алая страница – любовь,

Иногда без слов и картинок,

Иногда с названием «Боль»,

Где сюжет, как сеть паутины.

В каждой книге есть свой конец,

Музыка играть перестала,

Белая страница – зима,

Но она ещё и начало.

Не коснётся пыль тех страниц,

Вечно их листать будут руки,

И на белой радостных птиц

Нарисуют дети и внуки.

Ангел

Тихо падают слёзы жемчужинами,

Но уже слишком поздно жалеть, пойми,

Небо – птицам, пыль – ресницам,

Сны – надеждам талой любви.

Тихо падают звёзды и без следа,

Но уже слишком поздно бежать туда,

Где нет боли, где довольны,

Где дороги ведут в никуда.

 
Ангел за спиной твоей – защита и спасенье,
Для тебя одной всегда пусть будет утешеньем
Присутствие его,
И взлёты, и падения не значат ничего,
И заплачет горько ночь, рассвету отдаваясь,
Унесутся с ветром прочь, слезами умываясь,
Седые облака, сквозь годы и века.
 

Тихо шепчется ветер с ночной тишиной,

В лунном печальном свете царит покой,

Сердце плачет, что-то значит

Взгляд его глаз, такой неземной.

Тихо пламя искрится, а ты всё ждёшь,

В окна раненой птицей стучится дождь,

Незаметно стали бесцветны

Сны-надежды талой любви.

 
Плавятся в огне, кружась, и мысли, и желанья,
Тенью на стене, дрожа, легли воспоминанья
Присутствия его,
Душа твоя страдает и хочет одного.
 
 
Ангел за спиной твоей – защита и спасенье,
Для тебя одной всегда пусть будет утешеньем
Присутствие его,
И взлёты, и падения не значат ничего,
И заплачет горько ночь, рассвету отдаваясь,
Унесутся с ветром прочь, слезами умываясь,
Седые облака, сквозь годы и века.
 

Цена победы

Шла война по земле, я шагал с нею в ногу,

Не забыть мне того, как друзья полегли,

Не забыть их молитв, что хотели от Бога,

Лишь ещё протянуть, не остаться в пыли.

И неслись снова в бой, стиснув зубы до боли,

Не жалея всех сил до последних минут,

Кто остался лежать – душу птицей на волю,

Кто успел прошептать: «Ненавижу войну…»

А на ветках осин поутихли синицы,

Всё считала кукушка, да теперь не слышна,

Пули свищут две ночи и две ночи не спится,

Так считай же, кукушка, сколько будет война.

Куковала, считала, день победный за нами,

Но из глаз матерей слёзы так же текли,

Слёзы счастья за жизнь, за победное знамя,

Слёзы мук за детей, что в боях полегли.

Сколько душ на земле молодых, непослушных,

Свечи за упокой, я всех вас помяну,

И услышу опять крик знакомый кукушки,

Что однажды пыталась обсчитать ту войну.

Я еду с Севера…

Я еду с севера в тепло, к себе домой,

Я столько лет был там, где снег почти не тает,

И столько сил оставил я на буровой,

Но духом стал сильней, в деньгах нужды не знаю.

И вот родной вокзал, и ждут меня кенты,

А рядом девочки, как бабочки порхают,

Я к ним шагнул, а тут цыганка из толпы:

«А ну-ка, милый, не спеши, дай погадаю…»

Я не спешу, ведь всё веселье впереди,

На лицах девочек, как на моей ладони,

Проснусь я завтра у кого-то на груди

И пусть попробует тоска меня догонит.

На чемодане карты в ряд одна к другой

Цыганка старая привычно раскидала,

И после каждой, то качала головой,

То про себя тихонько на своём шептала.

«Послушай, милый, подведут тебя друзья

И съедешь в дом казённый, это вижу точно,

Они же девкам сдарят на твои шмотья,

И за твои же будут приходить к ним ночью…»

«Эй, знаешь, не по нраву мне твои слова,

Тебе, старуха, их по возрасту прощаю,

Ведь карты лгут твои, ты очень не права,

Я за своих кентов башкою отвечаю!»

И вот мы пятый день гуляем в кабаке,

Я здесь желанный гость с желанными деньгами,

Я их копил в снегу по пояс вдалеке,

Теперь пусть девки мне подёргают ногами.

Ночной мой город жил и утопал в цветах,

Я в люксе с бабочкой, шампанское, икра,

А утром – щёлк браслеты на моих руках,

И где та бабочка? Здесь только мусора!

При понятых менты подняли из бачка

Пакет замотанный, а в нём – палёный ствол,

Подставили меня кенты и бабочка,

Всё, дело шито-крыто, и легло на стол.

Я всё равно сбегу, вы знайте, шакальё,

Я дотянусь, всех разберу по запчастям,

Вы девкам дарите там за мои шмотьё,

И за мои же с ними спите по ночам.

Конец осени

В городе туман спрятал все дома,

Застелил дворы и улицы

Сплошь сизым покрывалом,

Знает каждый куст, как близка зима,

И для этой осени осталось места очень мало,

Вот она и плачется дождём.

Лужи на земле, пустота полей,

Всё напоминает о давно уже

Сбежавшем лете,

Затаился дождь, стало веселей,

И намокшие качели оседлали шумно дети,

Оттого ли на душе теплей.

 
Этот старый двор, да качелей скрип,
Тихий разговор и дыханье лип,
И, закончив танец свой последний
В воздухе осеннем,
Мокрый жёлтый лист на плече повис,
А затем упал, спустя одно мгновенье,
К тем, что ждут его уже давно.
 

Будто в мире снов, радуга цветов,

Осень, как на выставке картин,

Свои полотна дарит,

Высота небес, высота мостов,

В небе птичий клин из виду исчезает,

Попрощавшись сотней голосов.

 
Этот старый двор, да качелей скрип,
Тихий разговор и дыханье лип,
И, закончив танец свой последний
В воздухе осеннем,
Мокрый жёлтый лист на плече повис,
А затем упал, спустя одно мгновенье,
К тем, что ждут его уже давно.
 

Неповинный

Голосила на всю улицу соседка:

«Угодил, бандюга лысый, снова в клетку!»

Всё пытался объяснить дуре набитой,

Что был Котовский не бандит, а тоже бритый.

А она ведь даже слушать не хотела

И, мол, этот полководец был по делу,

А что я? Заметил в парке —

Драли юбку малолетке,

Я козлов пером чих-пых, и вот я в клетке.

 
Сталь на окнах, холод и тоска, хоть вой,
На свиданку вёл, как на цепи, конвой,
Заливается слезами мамка милая моя,
Вот был бы батя жив, утешил, а что я?..
 

На суде, как будто в кабаке у нас,

Обвинитель ловко подаёт заказ,

На десерт судье дал вкусную конфетку,

Эх, теперь уже меня надолго в клетку.

Всё в той самой юбке плачет малолетка,

Плачет мать, да и скандальная соседка,

А что я? Скрестил ручонки за спиной,

Ну, цепляйте кольца, уводи, конвой.

 
Мне не спится, мысли тлеют и дымят,
Попытался раз бежать, но был помят,
Снова кодекс зачитали,
Срок добавить – есть статья,
Да ещё отбили почки, а что я?..
 

От звонка и до звонка смотал я срок,

Вот и милый дом, жму пальцем на звонок,

Обнимаю крепко маму и соседку,

Слёзы капают на лестничную клетку.

В кабаке свободу отмечал с кентами,

Там пижон залитый юбку мял на даме,

А что я? Узнал в той даме малолетку,

Я козла пером чих-пых, и снова в клетку.

 
Сталь на окнах, холод и тоска, хоть вой,
На свиданку вёл, как на цепи, конвой,
Заливается слезами мамка милая моя,
Вот был бы батя жив, утешил, а что я?..
Снова кодекс зачитали —
Долгий срок гласит статья,
Да опять прошлись по почкам, а что я?..
 

Герой

На одной ноге, вдоль обочины,

Он на костылях, он герой войны,

Эх, война-чума, стёрла дом родной,

Так куда ж теперь ты пойдёшь, герой?

А страна с колен поднимается

И героям всем улыбается,

У сырых могил материнский вой,

Был когда-то сын, да в земле герой.

 
Только этому геройству, ой, как велика цена,
Позвала и покалечила людей война,
Нацепила за увечья им ордена,
Да похлопала героев по плечу страна.
 

Колокольный звон заглушает плач,

Это был не сон, а геноцид-палач,

Слёзы по щекам и ковёр венков,

Здесь – победный марш, там – кресты сынков.

На груди медаль, да рукав пустой,

Ты поплачь, солдат, ты живой герой,

За своих родных бился на войне,

Ты был там, а здесь их сожгли в огне.

 
Только этому геройству, ой, как велика цена,
Позвала и покалечила людей война,
Нацепила за увечья им ордена,
Да похлопала героев по плечу страна.
 

На одной ноге, и рукав пустой,

Потягался он с лютою войной,

Как поставить дом? Помоги, страна,

От дождя ведь не укроют нас ордена.

Небо синее да мирное над головой,

А над братскою могилой слёзы льёт герой,

Позвала и покалечила людей война,

Нацепила за увечья им ордена.

 
Только этому геройству, ой, как велика цена,
Позвала и покалечила людей война,
Нацепила за увечья им ордена,
Да похлопала героев по плечу страна.
 

Прощальная

Попрощайтесь со мной

В этот поздний час,

Где-то там далеко

Буду помнить вас,

Нужных слов не найти,

Тише, время, постой,

Здесь начало пути,

Так прощайтесь со мной.

 
Оставляя за собой километры дней,
Тишину ночей,
Оставляя позади реки жгучих слёз,
Тает стук колёс,
Холодный ветер и не заметил,
Как мою боль из сердца унёс.
 

Попрощайтесь со мной

Не в последний раз,

Где-то там далеко,

Тяжко мне без вас,

От судьбы не уйти,

Вновь я сам не свой,

Что-то нужно найти,

Так прощайтесь со мной

 
Оставляя за собой километры дней,
Тишину ночей,
Оставляя позади реки жгучих слёз,
Тает стук колёс,
Холодный ветер и не заметил,
Как мою боль из сердца унёс.
 

Вдова

По весне освобождается трава

И, глотнув свободный воздух, зеленеет,

Над могилою исплакалась вдова,

И весенний солнца луч совсем не греет.

Ведь ждала и всё ходила к поездам,

Кто – домой, а кто – далёко по этапу…

Заросла тропинка, утекла вода,

А сынок чужого дядьку кличет папой.

 
Этап, тюрьма… Как выжить,
Как здесь не сойти с ума?
Замок, конвой… Невыносимо
Хочется домой.
 

По весне вернутся птицы вновь домой,

Да не все, ведь кто-то сгинет по дороге,

Вспыхнет новая свеча за упокой,

И вдова сынишке на ночь моет ноги.

Не забыть ей те прощальные слова,

Мал ещё сынок, рисует что-то папе,

Он пока ещё не знает, но молва

Донесёт – отца убили на этапе.

 
Письмо, слеза… И пусто,
и темно в глазах.
Венки, кресты… Ну почему,
любимый, это ты?
 

По весне освобождается трава

И, глотнув свободный воздух, зеленеет,

Над могилой поседевшая вдова,

И весенний солнца луч совсем не греет.

Ведь ждала и всё ходила к поездам,

И давно уже поведала о папе…

Заросла тропинка, утекла вода,

А сыночек тоже сгинул на этапе.

 
Цветы весной… На фото
он такой смешной.
Свеча, венок… Ты где-то там,
ты с папой, мой сынок.
Свеча, венок…
За что же это мне, сынок?..
 

В поле васильков

Последняя капля слезы твоей чистой

Неслышно упала росой на лугу,

Последнее слово под ивой ветвистой,

И вот ты уходишь,

А я тебя остановить не могу.

 
Куда-то всё плывут седые облака,
В неведомую даль течёт река,
А я стою один в том поле васильков,
Где за тобой ходил я по пятам, где так легко.
 
 
Замолкли соловьи, что пели нам с тобой,
Осталась от любви такая боль,
И я стою один в том поле васильков
Ушла и ветер подхватил
Такой знакомый звук шагов.
 

Последний твой взгляд заплаканных глаз

Надолго останется в сердце и в памяти,

Последний вопрос ответа не даст,

И вот ты уходишь,

А я за тобой не могу пойти.

 
Куда-то всё плывут седые облака,
В неведомую даль течёт река,
А я стою один в том поле васильков,
Где за тобой ходил я по пятам, где так легко.
 
 
Замолкли соловьи, что пели нам с тобой,
Осталась от любви такая боль,
И я стою один в том поле васильков
Ушла и ветер подхватил
Такой знакомый звук шагов.
 

Последний вагон исчезнет из вида

И с ним навсегда мой исчезнет покой,

Последние чувства со вкусом обиды,

Увозит тебя скорый поезд,

Но только, увы, не со мной.

 
Куда-то всё плывут седые облака,
В неведомую даль течёт река,
А я стою один в том поле васильков,
Где за тобой ходил я по пятам, где так легко.
 
 
Замолкли соловьи, что пели нам с тобой,
Осталась от любви такая боль,
И я стою один в том поле васильков
Ушла и ветер подхватил
Такой знакомый звук шагов.
 

Рисунок

За окном непроглядная тьма,

Эта ночь убаюкала всё вокруг,

Сколько лет, сколько зим мы с тобою

Не виделись, вот и столкнулись вдруг.

Ведь когда-то с тобой я за партой одной,

Рисовала ты мне голубка,

А потом в лагерях, где урок – это срок,

Я сидел от звонка до звонка.

 
Но листок я храню возле сердца,
Голубок из золотого детства,
Он со мной, всегда со мной.
 

Ты не плачь, я тебя не обижу, всё так,

Не туда повернул штурвал,

Я ж не знал, что ты здесь проживаешь,

Когда эту дверь в тишине вскрывал.

И застыла рука со стволом у виска,

Замелькали года, я узнал

Одноклассницу ту, что любила меня,

Вот попал, так попал!

 
А глаза твои, как и в школе,
На меня смотрели с любовью,
Вопреки, всем годам вопреки.
 

За столом мы на кухне с тобой

До утра пили кофе, а город спал,

О тебе, обо мне говорили, о том,

Кто и как по земле шагал,

Я бомбил и сидел, я чинил беспредел,

Уголовник и лютый зэка,

Ты вела первый класс и в раздумьях не раз

Рисовала в тетрадь голубка.

 
Твой листок я храню возле сердца,
Голубок из золотого детства,
Он со мной, и ты теперь со мной.