Текст книги "150 историй создания шедевров"

Евгений Евтушенко. О голубе в Сантьяго, снегопаде и еще о чем-то…

Сегодня утром. Когда планета плавно поворачивалась к солнцу, земной люд постепенно просыпался, робкие лучи осмелели… и вместе с тараканами и своими проблемами. А когда-то, в конце 70-х, поэма Евгения Евтушенко «Голубь в Сантьяго» (написанная поэтом по следам посещения чилийского режима Пиночета), спасла от самоубийства сотни людей. За это ему должен стоять памятник рядом с Колумбом. Может быть об этой истории Евгений Евтушенко как-то сказал: «Моему поколению повезло. Мы создавали читателей». Но вот глагол «создавали» прозвучал все таки грустно.

И вот 17 апреля 2017 года я пишу о Евтушенко, зная, что уже случилось неминуемое. Жизнь ценнее там, где больше для нее риска. Там вдохновение особенно ценно, когда про тебя скажут: не дописал заключительные главы своего автобиографического романа с уникальными сокровищами воспоминаний.

Он был бы не Евтушенко – если бы не дописал – верю – дописал.

Вдохновиться жизнью, чтобы до глубокой старости выныривать к людям с головой прочищенной от предрассудков старости. Этих ракушек на корпусе затонувшего судна, с наивными исканиями истины, с вопросами к людям. Интересоваться их жизнью с жадностью щенка делающего первые шаги на тропинке будущих забегов за стаями воробьев.

Вот так. Теперь, когда написание текста льется как березовый сок весной, стучит как дождь в окно или капель, бьется как незакрытая калитка двора под ночным ветром – понимаешь, у Евтушенко дар Божий, дар особый, он ни на кого не похож, как же ему не воспользоваться этим даром.

1961 год. В Анголе восстание против португальских колонизаторов. В Конго сепаратистами расстрелян первый премьер-министр Патрис Лумумба. Сьерра-Леоне получила независимость. Франция провела испытание атомной бомбы. А в Советском Союзе два события!

Юрий Гагарин летит в космос и двое отважных студентов ВГИКа мастерской Сергея Герасимова, Фрунзе Довлатян и Лев Мирский, идут к секретарю Союза композиторов РСФСР Андрею Эшпаю, чтобы он написал музыку…. Внимание! Музыку к их дипломной работе – кинофильму «Карьера Димы Горина».

Ну как тут Эшпаю не согласиться с таким заманчивым предложением? Тем более ему не впервой получать самые неожиданные подарки. В 1955 в окно его полуподвальной квартиры впрыгнул Марк Бернес с обращением: «Марийцы здесь? Есть слова, нужна музыка».

Теперь все наоборот, Андрей Эшпай напишет музыку и пойдет к поэту за словами…

Кстати, чуткость Андрея Эшпая, его открытость разным начинаниям – скажется на всех его поколениях. Его сыновья Андрей и Валентин – стали соответственно кинорежиссером и киноведом. Его внуки: Мария – пианистка, Валентин – кинооператор.

Андрей Эшпай написал для ребят несколько музыкальных композиций и среди них новогоднюю «А снег идёт». Он сам расскажет, как появилась песня о снегопаде. Он пошел к поэту Евтушенко с написанной мелодией, долей иронии и щепоткой надежды. Исключенный из Литинститута им. Горького Евгений Евтушенко к тому моменту уже имел в активе 6 изданных сборников стихов, хотя ему было всего 27, еще в это время он работал над потрясающей поэмой «Бабий яр!».

Эшпай наиграет мелодию. Евтушенко понравится. И на глазах изумленного композитора поэт напишет трогательные стихи.

Вот и вся история. Но стихи-то читаешь уже по-другому. И снегопада ждешь с удвоенным желанием…

Кстати, в том фильме снимется Владимир Высоцкий, закадровый текст прочитает Зиновий Гердт, а песню душевно исполнит Майя Кристалинская.

Евгений Евтушенко

А Снег Идёт

 
А снег идёт, а снег идёт,
И всё вокруг чего-то ждёт,
Под этот снег, под тихий снег
Хочу сказать при всех:
«Мой самый главный человек,
Взгляни со мной на этот снег,
Он чист как то, о чём молчу,
О чём сказать хочу.»
Кто мне любовь мою принес,
Наверно, добрый Дед Мороз,
Когда в окно с тобой смотрю,
Я снег благодарю.
А снег идёт, а снег идёт,
И все мерцает и плывёт,
За то что ты в моей судьбе,
Спасибо, снег, тебе.
А снег идёт, а снег идёт,
И все мерцает и плывёт,
За то что ты в моей судьбе,
Спасибо, снег, тебе.
 

Но было еще одно событие, повлиявшее на это стихотворение. Год назад, в 1960 году, умер Борис Пастернак. Евтушенко любил этого поэта и прекрасно знал его стихотворение "Снег идет"(1957). Несомненно, это произведение серьезно повлияло на то, что написал Евгений Евтушенко. В этих стихах мы обнаружим снегопад, грусть, взгляд из окна, и смятение чувств. И существенная деталь: по завещанию Евгений Евтушенко попросит похоронить его на кладбище в Переделкино, рядом с Борисом Пастернаком.

Борис Пастернак

Снег идет

 
Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.
Снег идет, и все в смятеньи,
Bсе пускается в полет, —
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.
Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.
Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься – и Святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?
Снег идет, снег идет,
Снег идет, и все в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.
 

1957

Много спорили в моем блоге «Напиши шедевр» о Евтушенко и Пастернаке.

Они разные настолько, что просто удивительно. Пастернака мне хочется читать в томике стихов, а Евтушенко слушать. Помните, стихи Евтушенко на пластинках, с этим камерным шуршанием, с этой откровенностью простых человеческих чувств…

А снегопад все идет. Ждешь его. А он неожиданно и явится. Так легко становится дышать. И трудно стало произносить слова восторга. Куда легче проворчать, мол «Эка невидаль!» «Усе понятно!» Да потом так нехотя, недоверчиво, с полувзгляда спросить: «Ну и что?» Лишь бы не подумали, что ты, дурак, удивляешься всему.

Но когда читаешь стихи… будто умылся водой из родника. Стряхиваешь знойные стереотипы, и злобу на себя, что скопилась от бессилия что-то изменить, и обиду за свою частичку «не»: недостроенность, недосказанность, невосполнимость.

«Когда заканчиваешь, чувствуешь себя опустошенным, но не пустым, а вновь заполняющимся, словно занимался любовью с любимым человеком».(Эрнест Хэмингуэй)

На глазах складывается очередное эссе. И снова не роман. Опять мимо.

Писательство – это незакрытая калитка двора под ночным ветром.

Я буду ждать взгляд того, чьи глаза с удовольствием пробегут по этим строчкам.

Глеб Горбовский. Жизнь на виражах

…Ехали мы как-то в кузове грузовичка, веселая бригада студентов из МГУ на уборке картошки, да где-нибудь, а недалече от поля Бородина. Ехали и пели:

 
"У павильона «Пиво-воды»
Стоял советский постовой.
Он вышел родом из народу,
Как говорится, парень свой".
 

– А кто написал-то слова?! – выкрикнул Борька.

– А народные, – хором ответили ему девчата.

Что произойдет, когда двое людей создавших семью, окажутся учителями русского языка и литературы?

Я теперь знаю.

У их сына большие шансы стать поэтом. Именно так случилось с Глебом Горбовским.

Что происходило с детьми, отцов которых в 1937 году ссылали в лагеря за подготовку покушения на министра путей сообщения Лазаря Моисеевича Кагановича?

Якова Горбовского, отца будущего поэта – в Онеглаг; инженера Ольгу Адамову-Слиозберг с тысячами других, покушавшихся на Лазаря Моисеевича (который ни сном, ни духом протянул до 97 лет), тоже повезли по лагерям необъятной родины.

Обычно дети должны были освобождать квартиры для более благонадежных граждан (которые не готовили покушение на Лазаря Моисеевича), но Глебу повезло – мать на забрали.

В 10 лет парень с Васильевского острова поехал к бабушке в городишко Порхов…, по которому ездили сонные телеги, запряженные лошадьми.

А там война: жизнь в оккупации, бродяжничество, попрошайничество и воровство.

Жил, как звереныш! Не довелось мне быть ни юным партизаном, ни пионером-героем.

После войны – детдом, возвращение домой – к матери и отчиму, но с романтикой дворового пацана, где полный набор "достоинств": папиросы "Беломорканал", "водочка", драки, набеги на ленинградские рынки и после облав – попадание в милицию.

Пес

 
Вокзал вздыхал
в сто тысяч легких,
народ стучал, кричал и мчал…
Меж ног людских шныряя ловко,
бродяга пес
один скучал.
Он выбирал своих (по духу):
зевнет, понюхает —
не тот.
Но вот он выбрал умным нюхом,
привстал и чмокнул прямо в рот.
А тот,
его избранник,
с желчным смаком
в собачьи губы —
свой башмак!
…И думал пес: «Ты не собака… "
А люди думали не так.
 

В 15 лет парень из подворотни Васильевского острова попал на нары. А идею отправить Глеба в исправительную колонию подкинул прокурор Василеостровского района. И получил молчаливое согласие матери и отчима.

Но в жизни бывают удивительные виражи, пожалуй, поинтереснее виражей на горных дорогах.

«Бог миловал, не дал моей душе проржаветь насквозь. Я сам нашёл выход: поздним летом 1947 года убежал из колонии, благополучно добрался до опечатанной комнаты в Ленинграде, где узнал от соседки адрес отца, который жил на поселении».

Отец оказался директором школы в Кинешме, страстным любителем и преподавателем литературы. Он взялся за сына всерьез. Увлек разговорами о литературе и чтением, помог с учебой (к 16 годам у Глеба было всего 2 класса образования), сделал документы. А там Волга, и бревна на сплаве…

Книги и сочинение стихов захватили Глеба на всю жизнь.

И вот ты уже весь в творчестве и творческих амбициях… У тебя есть свой угол – комната в коммуналке на Васильевском острове. И планов «громадье»!

 
Разинь глаза, расхлопни уши,
Испей красу полей и рек.
И помни, что унынье в душах –
Не просто зло, а смертный грех!
 

Но «родина знает, родина слышит». В 1951 году Глеб Горбовский – рядовой СА. Из трех лет в стройбате он просидит на гаупвахте 296 суток, за непокорный нрав, за драки, самоволки, наконец, за зарабатывание авторитета в среде «бойцов» воровского фронта (которых в стройбате было намало).

«Я не был среди них белой вороной…» – будет вспоминать потом поэт.

 
"Сижу на нарах, как король на именинах,
и пайку серого мечтаю получить.
Гляжу, как кот в окно,
теперь мне всё равно!
Я раньше всех готов свой факел потушить".
 

Если бы мы о нем рассказывали сказку, скажем «Сестрица Алёнушка и братец Глебушка», то вместо сестрицы у нас бы появилась поэтесса Лидия Гладкая, ставшая его женой, а вот обратиться в Козленка и обратно ему по жизни приходилось не единожды. Но так или иначе, из сурового армейского «дембеля» он превратился в веселого, поэтичного, жадного до жизни учащегося полиграфтехникума. Из этой метаморфозы родятся его стихи «У павильона „Пиво-воды“».

В его жизни завертелись поэтические кружки, дружеские вечера, романтическая любовь, первая публикация в волховской районной газете «Сталинская правда». А еще…

«Мне удалось посетить Ферганскую долину в Средней Азии, поработать в тайге Северного Сахалина и Верхоянского хребта в Якутии, в Долине гейзеров на Камчатке, увидеть Тикси и Амдерму, Лену и Амур, наконец, даже очутиться у подножия вулкана Тятя на Курилах! В полевых условиях – в землянках, будках, палатках – я жил и бытовал по законам рюкзачно-скитальческого клана романтиков тайги, гор и равнин».

А еще стихи.

 
Приходите ко мне ночевать.
Мягче ночи моей – только сны.
Я из трав соберу вам кровать
на зелененьких ножках весны.
Приходите ко мне молодеть.
Ванну примете в горной реке.
Надо только рекой овладеть
и держать ее гриву в руке.
Приходите ко мне погрустить,
это лучше всего у костра.
Надо голову чуть опустить
и тихонько сидеть до утра…
 

А еще сборники стихов: популярность и объявление антисоветчиком за выход в 1968 году четвертой книги «Тишина».

И уже другая популярность, – настоящая, народная – когда на «черном рынке» за сборник его стихов с тиражом 50 тысяч экземпляров отдавали по ползарплаты. Он дружил с Николаем Рубцовым. Не обошли его стороной и запои – как им не быть?

 
"У павильона «Пиво-воды»
Лежал счастливый человек.
Он вышел родом из народу,
Ну, вышел и упал на снег".
 

Но талант…, он был настолько талантлив, что писал ежедневно, в любом состоянии. Писал «Ещё бы раз влюбиться до удушья…», и кроме стихов, писал прекрасные книги для детей и удивительные повести для взрослых, в Комарово, где ему выделили, как он говорил, «полбудки». «Как умел, так и жил» – есть такие слова Окуджавы о Высоцком, но разве не подходят они для Горбовского.

Их тихой скромности он оставил себе в этой жизни лишь свои стихи. Он даже некоторые повести свои не назвал романами, а мог бы.

Поэт Глеб Горбовский на дороге в Комарово

 
Снег – да листья желтые.
В небе – крик ветвей.
По дороге шел я,
по дороге к ней…
Медленный, как дерево,
тихий, как старик.
В двух шагах растерянный
воробей возник.
Перемешан с листьями
снег,
и все – плотней.
… Шел я, словно к пристани, к осени моей.
 

Его не станет зимой 2019 года. И не то, что «опустела без тебя земля», а как-то дышать становится труднее без таких людей, – людей, которые замечали «Веснушки на траве», как он назвал одну из своих детских книг.

 
С утра накатило —
Дышать не хотелось:
Всё пресно, всё было —
Виток за витком…
 

P.S. Написал, а ручку то и не положишь на стол, – так, только руки снял с клавиатуры. Да, оказывается жизнь, как и стихи, от «Волей-неволей» до «Крепко-накрепко», может состоять из наречных сочетаний.

Геннадий Козловский. Эпизоды создания песни «О, море, море» с Муслимом Магомаевым

Тихий южный летний город. Душный бакинский вечер 1965 года. В скромную квартиру инженера-теплотехника Геннадия Козловского приходит компания его друзей, но среди них новый человек, его сразу узнал хозяин квартиры, ведь молодой человек сошел будто с телеэкрана, пусть черно-белого. Высокий, обаятельный, приветливый, известный, но тихий и скромный певец Муслим Магомаев. Это начало создания фантастической песни.

Стоит обратить внимание на интуицию Магомаева, ведь он мог попросить написать стихи любого из именитых поэтов…

 
Море вернулось
Говором чаек,
Песней прибоя
Рассвет пробудив.
Сердце, как друга,
Море встречает,
Сердце, как песня,
Летит из груди.
 

Ну так начать стихи! Их дружба будет продолжаться до самой смерти одного из них, крепкая, искренняя, насыщенная серьезными поступками и крутыми поворотами судьбы. Сравнить ее можно только с мифологической дружбой. Это Ахилл и Патрокл. Вместе они завоевали Трою. Так, Магомаев и Козловский вместе завоюют любовь к песне «О море, море», из невероятной веры друзей в талант друг друга.

"Море вернулось". Так в 1969 году в квартире их общего друга Вики Трояновского Магомаев просит ручку, пишет на салфетке клавир будущей песни и убирает запись в карман. Салфетка не сохранится, но вскоре любитель поэзии Геннадий получит предложение друга написать стихи, а потом и запись мелодии с голосом Муслима на своем пленочном магнитофоне. И Муслим услышит от друга "О, море, море…" и вопрос "Муслим, а как тебе такая строчка?" "Не сомневался я в нем ни на дюйм!" – наверняка подумает Муслим, и сразу за роялем напоет ее. И никогда от нее не откажется – ей суждено стать началом припева.

 
О, море, море,
Преданным скалам
Ты ненадолго
Подаришь прибой.
Море, возьми меня
В дальние дали
Парусом алым
Вместе с собой.
 

Сказать, что дальше была работа над песней – это ничего не сказать.

Работали как одержимые, в едином порыве, днем и ночью…

Вот один из десятков вариантов припева:

 
О, море, море, грудью о скалы
Ты разбиваешь и горе, и боль,
Море, возьми меня в дальние страны,
В дальние страны, к любимой Ассоль!
 

«Море, возьми меня…» Козловский звонил по каждому новому слову. Магомаев искал в словах музыкальность, сочинял мелодию, играл на рояле, пел и приносил для прослушивания пленки. Конечно не обошлось без частички таланта Александра Грина и романтичных глаз Ассоль…

Пока не наступил тот бакинский вечер, когда лист с текстом песни был торжественно водружен на рояль и все услышали запев, спетый субтоном, насторожились и глубоко вздохнули на взлете в припеве. Голос Магомаева – бархатный, но сильный и страстный. Это было невероятно! Не знаю, смогли ли отлипнуть от стен соседи, когда такое услышали?

 
Грустные звёзды
В поисках ласки
Сквозь синюю вечность
Летят до земли.
Море навстречу им
В детские сказки
На синих ладонях
Несёт корабли.
 

Есть одна фотография. Они трудятся над текстом. Обратная сторона фотографии интересна. Присмотритесь! Запись в виде арифметической дроби: в числителе «Синяя вечность», в знаменателе город, год, – как печать, как формула их дружбы.

"Корабли на синих ладонях". Впереди друзья еще поработают вместе в эстрадно-симфоническом оркестре Азербайджана. Будет переезд в Москву и последующая эмиграция Геннадия Козловского с семьей в Америку, и ранний уход Муслима Магомаева с эстрады, несмотря на огромную популярность, и три пачки сигарет в день…

Их дети Марина и Александр поженятся, будут вспоминать и писать об отцах, все что знают, и высылать в соцсетях скрины.

"Море навстречу им…" Геннадий Козловский всю жизнь будет писать стихи, как его друг Муслим Магомаев будет создавать музыку. Они еще попробуют сочинять вместе песни… Но их породнила навсегда только одна из них, которая конечно согреет их в трудные часы, одна на двоих. Еще не конец истории – живет в Америке их общий внук – Аллен-Максвел, один на двоих.

Николай Заболоцкий. В случайном дворе встретить «Некрасивую девочку»

Это был 1955 год, когда у Николая Алексеевича случился первый инфаркт. Второго, в 1958 году его сердце уже не выдержит.

Мне не удалось узнать, что с ним было в тюрьмах и лагерях. Он не расскажет об этом подробно, как несгибаемые Шаламов и Адамова-Слиозберг. Но в 1955 году он стер из памяти эту муть и грязь, эти издевательства и унижения энкэвэдэшников.

Мне не удалось узнать, как от пули на расстреле его спасла нечеловеческая выдержка на допросах: документально известно, что он никого не выдал и не признал обвинения в создании контрреволюционной организации.

Мне не удалось узнать, это стихотворение написано до инфаркта или после…

Но мне удалось узнать, что после той преисподней он потерял здоровье.

Но важно даже не это – другое, после лагерей, где ему вытрясли всю душу, поэт сохранил детское, безоблачное чувство восторга.

Это стихотворение стало доказательством того, что человек мощнее мифического титана Прометея, способен пройти все и сохранить небесную чистоту души.

Он способен восторгаться красотой души ребенка в обычном московском дворе, где присел отдохнуть на лавку. Та девочка… очень выделялась среди других детей, и на первый взгляд некрасивой внешностью. Но потом он увидел, что она выделяется все больше. Своей непорочной чистотой и искренностью. Неумением завидовать. Своим талантом сопереживать другим. Откуда это в ребенке? Чтобы понять, он прибег к форме "монолога лирического героя".

Сегодня это наивно, простодушно, неактуально, несвоевременно. Может покажется банальным, но больше всего его волновала эта вселенская красота человеческой души, – ей не конкурентка красота внешняя. Бывает, человек об этом еще не догадывается, но скоро он столкнется с людской жестокостью, и его ждет разочарование в людях.

А пока…

…Девочка радостно бегает за велосипедами сверстников.

И здесь, как искры у разгорающегося костра летят искры эпитетов: «худая рубашонка», «колечки рыжеватые кудрей», «рот длинен», «зубки кривы», «черты лица остры и некрасивы», «бедная дурнушка», и вьется дымок метафоры: «охваченная счастьем бытия», «чужая радость так же, как своя, томит её и вон из сердца рвётся».

Но вот его предчувствие – он понимает, что будет с ней, когда она повзрослеет. Костер счастья затухает в метафоре: «чистый этот пламень, который в глубине ее горит, всю боль свою один переболит».

Ему грустно – остаются лишь вопросы: "И почему…? Или…?"

Вопросы, с которыми оттуда, из летнего московского дня 1955 года он войдет в вечность. Поэтому и выбрал стихотворению жанр элегии.

Если с лесного родника воды напиться можно, то вот этого стихотворения всегда не хватает и обращаешься к нему, значит оно чище родника.

Может в нем будущее каждого из нас? Мне пока не удалось узнать…

Арсений Тарковский. Стихи, дарящие тебе еще одну Жизнь

В один из самых трудных периодов жизни Анны Ахматовой Арсений Тарковский совершит большой поступок – он напишет для нее стихи – пронзительные, исполненные духом борьбы, похожие на манифест, и во многом понятные только ей, великому русскому поэту Анне Ахматовой.