Текст книги "Дороги судеб"

Глава 11

Произошло это все очень и очень быстро. Хотя тут, в Ковчеге, только переходы от места к месту долгие, потому что пешие, а все остальные события как экспресс летят.

Люди кричали громко и страшно, как и положено тем, кого уничтожают.

– Чертов арап! – донесся до меня вопль Голда. – Ты что творишь!

– Хозя-а-аин! – рычал Азиз. – Убили!

Тут пулемет стих – как видно, лента кончилась, и я, уже с пистолетом в руке, приподнялся над землей, озирая поляну.

Зрелище было жутковатое.

Там и сям лежали кучки одежды – Азиз поработал на славу, человек двадцать он отправил к Хлюпу, не меньше.

Лежали на земле и люди, да что там лежали – вжимались в нее в надежде, что пуля их не найдет. Полыхала пара шалашей, занявшихся от развороченных пулями костров, и это добавляло картине некоей апокалиптичности.

Нерационально, черт побери, Азиз поступил, среди убитых могли быть и полезные для нас граждане, так что вся эта бойня ни к чему. Хотя меня его действия совершенно не удивили. У Азиза другая ментальность, другая мораль, и отношение к жизни и смерти тоже совершенно другое, отличное от нашего.

На Черном континенте всегда была высокая смертность, а потому жизнь там ценилась не слишком высоко как в старые времена, так и в новые. Оружие вот ценилось да еда, а медикаменты и вовсе запредельную цену имели. А жизнь человеческая – нет. Рождаемость там никто не контролировал, она, как и смертность, была стабильно высока, а потому десяток-другой человек прикончить за то, что они криво посмотрели на князька какого-нибудь племени, являлось делом обычным. А уж если на него кто-то покусился, то это и вовсе повод для массовых репрессий.

Азиз выбрал принципалом меня, он видел мое падение после того, как в меня стреляли, а потому и сделал то, чему его учили и что вдалбливали годами в его круглую лысую голову. Он начал методично уничтожать тех, кто повинен в моей смерти или ранении. Подозреваю, что в сгустившейся темноте он не сразу разобрал, остался ли я в живых, но для него этот момент был не столь принципиален. Основное действие – сразу наказать виновных и устранить потенциальную опасность, а уж потом глядеть, что там со мной.

Я повернул голову налево. Джебе, как и я, приподнялся над землей, осматриваясь.

Потом я глянул направо, и мне захотелось пойти отнять у Азиза пулемет и закончить то, что он начал делать.

Милены не было. Была ее одежда, лежащая на траве сиротливой кучкой.

Что греха таить, мне она нравилась. Сильно нравилась. Я нормальный человек, нормальный мужчина, и рефлексы у меня тоже в норме, я не дух бесплотный. Да, иногда меня раздражала ее слишком активная гражданская позиция, несвоевременная доброта и все такое, но, повторюсь: она мне нравилась. И вот на тебе – какая-то погань в кожаной жилетке расстреляла девушку, на которую у меня были весьма четкие планы. Ну не свинство?

Ладно, ничего. Она возродится где-то неподалеку от крепости и, надеюсь, не слишком далеко убредет. Все равно надо Дергача и Флая искать, так что перероем весь лес и всю степь, найдем и их, и ее. Ее – в первую очередь. А значит, времени на то, чтобы закончить наши дела здесь, у нас не так и много, надо поспешать.

И еще – когда мы ее найдем, мне придется ей долго объяснять, кто такая она, кто такие мы и кто такой я. Плюс придется с огромной долей вероятности забыть о ее магических способностях. Нет, ну какие сволочи!

Хотя и я хорош. Чего ее с собой потащил, на эти самые переговоры? На что надеялся? На какое благоразумие? Вот оно, благоразумие – от плеча стегануть автоматной очередью по людям. Нас с Джебе лишь зацепило, а ей, судя по всему, по полной досталось.

А боли и в самом деле нет. И слабости нет. Если бы мне в прошлой жизни влепили пару пуль в плечо, то я бы без транквилизаторов так шустро не двигался.

– Не стреляйте, – раздалось от костров, это были голоса сразу нескольких человек. – Пожалуйста! Мы не хотели смертей! Это все Кара, она чокнутая была, она с Ромулом хороводилась! Вы ее уже убили, нас не надо!

– Не стрелять, – помолчав секунду, крикнул я. – Пока.

– Живой! – заревел Азиз. – Хозяин живой!

– Живой, живой. – Я пощупал плечо, обнаружил в камуфляже две дырки, подумал было рефлекторно: «Милена зашьет», – и сплюнул на землю. На душе было очень пакостно. Не зашьет. Убили Милену.

У костров заохали, и женский голос сообщил нам:

– Мы не виноваты! У нас и в мыслях такого не было – убивать кого-то.

– Живой! – отозвался и Голд. – Думал: все, каюк тебе, нам же тут не видно ни черта, против света. И что дальше делать будем?

– Дальше – больше, – сказал я. – Так, поселенцы, все дружно встаем, кладем руки на голову и строимся в центре поляны, там посветлее будет. Кто этого не делает, получает пулю. Если есть оружие, бросаем его на землю рядом с собой. Настя.

– Да, Сват.

Судя по голосу, Настя тоже крайне расстроилась из-за смерти Милены. Они, конечно, постоянно ругались, но все-таки были из одной стаи. И обе – из ветеранов, входивших в самый первый состав группы. Формально на этом никто не делал упор, но тоненькая грань между теми, кто стоял у истоков, и теми, кто пришел потом, существовала. Я про такое положение вещей знал, но делать ничего не собирался, – люди имеют на это право, главное, чтобы это не перерождалось в некое подобие сословной чванливости. Вот ее я намерен каленым железом выжигать, это зараза пострашнее ржавчины.

– Очень внимательно следишь за происходящим и, если что, стреляешь на поражение, – приказал ей я. – Больше этим людям доверия нет. Ясное дело, по нескольким представителям общества об остальных не судят, но больно дорого мы заплатили за свои ошибки.

Ну, посмотрим, что нам досталось. Теперь это все наше: и то, что на поляне, и те, кто на поляне.

Как это ни цинично звучит, но теперь на этих людей и их имущество у меня есть все права. Пролилась кровь – моя и тех, кто был со мной, и я имею полное право забрать себе все, что здесь есть. Включая самих жителей. Контрибуцию никто не отменял.

А что вы хотели? Война есть война. Кто победил, тот и молодец, даже если речь идет о скоротечной ночной перестрелке.

Люди поднимались и стекались к центру поляны, покорно шли туда, куда им было указано, прижимая руки к голове. Они были окончательно сломлены, я понимал это по сутулости плеч, по шаркающей походке. Да и вообще, человека, который сдался, видно сразу, а еще это очень хорошо ощущается на духовном уровне.

– Джебе, ты как? – спросил я у «волчонка».

Может, надо было об этом у него спросить первым делом, как пальба кончилась, но вот как-то не сложилось.

– Да меня едва зацепило, – признался тот. – Эта дура, похоже, и стрелять-то толком не умела, стой мы чуть подальше, может, и вовсе бы обошлось.

Ну да, нам просто не повезло. Точнее, Милене не повезло. Вот только везение – штука относительная, и с меня это вины не снимает.

Зашуршала трава – ко мне подошел Голд, за ним топал Азиз, что-то бормоча на своем языке. Их обогнали Тор и Наемник, устремившись к кострам.

– Руку давай. – Голд рывком поднял меня на ноги. – Что с выносливостью?

Я вызвал таблицу. Ого, еще бы одна пуля – и все, я бы скис.

– Крепко меня постругало, – сообщил я консильери. – От души.

– И Настя тебя подлечить не смогла, больно ты от нее был далеко. – Голд сплюнул на траву. – Так что магия – далеко не панацея.

– Ради правды сказать, «снайпер-лекарь» вообще звучит странновато. – Я подошел к тому месту, где лежала одежда Милены. – Но в целом надо что-то думать по этому поводу. Микстуры какие-нибудь, зелья, еще что-то. Может, грибы какие от этого помогают или там травы. В Сводах порыться как следует. Вернусь в крепость, напрягу наших головастиков.

– Было что-то такое, – кивнул Голд.

Кстати, о птичках. Надо будет потом мне и Насте у Азиза информацию из Свода изъять. Он за сегодня столько народу покрошил, что его Свод должен изрядно пополниться.

Я нагнулся и подобрал все, что осталось от нашего дизайнера. Одежда и пистолет. Как и не было человека. А ведь, по сути, ее все равно что и не было. Причем, что самое жуткое – не для нас, для нее самой. Нет, бессмертие – это прекрасно, но такой ценой… Не знаю, насколько это гуманно, не знаю.

– Хозяин! – Глаза Азиза налились красным, как у быка. – Я хотеть их всех убить, но он не дать!

Толстый черный палец обвиняюще показал на Голда.

– Он «детка» ствол вверх задирай, – обиженно бубнил Азиз, возникало ощущение, что он оправдывался. – Не давай мне делать то, что я должен. Но я сейчас пойди и режь им глотки. Так даже лучше, патроны береги.

Азиз вынул свой свинокол, по-другому этот нож с лезвием длиной в полруки назвать было нельзя. Он достался нам в виде трофея, его из одного рейда приперли «волчата», Азиз же, увидев этот клинок, потерял покой и не угомонился до тех пор, пока его ему не подарили.

– Да тише ты, – попросил я его. – Все уже. Не надо никого убивать.

– Ну, это спорный вопрос, – тихонько сказал Голд. – По-хорошему, по-правильному, всех этих друзей следовало бы зачистить. Сам посуди: стрельба по женщинам и детям – это такая штука… Людей много, рано или поздно на них кто-нибудь может наткнуться, и они уже не вспомнят, кто открыл огонь первым, зато про то, как мы тут перебили половину местного населения, будут твердить все. Сват, репутация – это такая вещь, которую испортить очень легко, а восстановить потом очень трудно.

– И кто будет зачищать, не ты… – начал было говорить я, заметил расползшиеся в улыбке губы Азиза и понял, что спорол глупость, с этим-то как раз никаких проблем не возникнет.

– Да понимаю я тебя. И тоже ничего такого делать не хочу. Не потому что сильно правильный, просто это нерационально. – Голд усмехнулся. – Сначала надо прощупать, что тут за народ остался, может, хоть как-то наши потери компенсируем.

– Тор, стволы собери, – попросил я «волчонка», который стоял, направив ствол автомата на молчащую толпу, сбившуюся вокруг центрального костра. – Джебе, ты дорогу к складу хорошо помнишь? В темноте не заплутаешь?

– Помню, – лаконично ответил он. – Не заплутаю.

– Тогда дуй пулей туда, забирай оставшихся там, оружие тоже прихвати. Приведи всех к нам, – приказал я ему. – У Насти только подлечись маленько, от греха.

Нас и так скоро почти не останется, так хоть все в одном месте будем квартировать. Да и оружие лучше пусть под приглядом находится.

А вот кого-то из этих людей в любом случае надо взять с собой. Кто-то ведь должен тащить нашу добычу? Там стволы, тут тоже чем-то да поживимся, из автобуса кое-что прихватить надо, в том числе пару стекол. На себе мы все это не упрем, плюс руки должны быть свободны, это дело такое, да и шагать пошустрее надо, время не ждет. Полтора-два десятка человек уже выиграли жизнь, да и остальным тоже особо ничего не грозит. Мне давно плевать на девиз академии, которую я когда-то закончил, все эти слова: «Служить людям, не думая о себе», – я выбросил на помойку, когда мне вслед смеялись те, кому я служил. Но при этом убивать просто ради того, чтобы убивать, без повода, без выгоды, без смысла, я пока не готов. Может, позже я приду к этому, но пока – нет.

А еще – пушки. Что с ними делать, я пока ума не приложу. Точнее, что с ними делать, я знаю, но вот как их отсюда в крепость переправить – без понятия. Я не до конца понимаю, как они их от склада сюда-то дотолкали.

– Так я пошел? – уточнил у меня Джебе.

– Валяй, – кивнул я.

«Волчонок» сорвался с места, я посмотрел вслед ему. Послать бы с ним кого-нибудь, да кого? Тор и Наемник нужны мне здесь, Настя прикрывает меня из леса. Хотя… У меня тут еще Азиз и Голд.

– Тор, давай с ним, – сказал я датчанину. – Подстрахуй, мало ли что. Ночь все-таки.

– Есть, – качнул тот твердым нордическим подбородком и припустил за приятелем.

– Ну а мы пойдем поговорим с народом, – сообщил я Голду и строго глянул на Азиза. – Никого без моей команды не убивать. Разошелся ты сегодня, прямо угомона на тебя нет.

Зимбабвиец глухо заворчал, из отдельных слов было понятно, что он со мной не согласен. Мол, никто в меня бы не стрелял, так и он никого бы не тронул. И он, Азиз, вообще-то добрый по своей сути человек, без повода букашку не обидит.

– Не гунди, – строго сказал ему я, и негр замолчал.

Люди так и стояли, держа руки за головой, как и было велено, и тихонько переговаривались. Когда мы к ним приблизились, разговоры стихли.

– Это все случайность, – громко заявила женщина с короткой стрижкой, та самая, которая спорила с мордоворотом и получила от него удар в грудь. Кстати, толстяку не повезло, он тоже попал под раздачу Азиза. Хотя, может, и повезло, у него шансов уцелеть было немного, он явно был из команды Ромула. Его все равно пришлось бы убирать, на кой он мне такой красивый нужен? – Поймите, мы меньше всего хотели, чтобы все произошло именно так.

– Хотели, не хотели. – Я развел руками. – Вышло так, как вышло. Была стрельба, погиб мой человек. Очень хорошая девушка, между прочим. Это грустно и забавно одновременно. Она всегда выступала за то, что любой вопрос можно решить мирным путем, и погибла от пули в совершенно ненужной перестрелке. Ирония судьбы.

– Но согласитесь, даже если вы убьете всех нас, то ее это не вернет, – сообщила мне женщина. – Да и потом, она же не умерла насовсем? Она где-то воскреснет, можно ее поискать…

– Что значит «можно»? Нужно, – сообщил женщине я. – У нас есть железное правило – мы всегда ищем своих, если они погибли.

Баба-то непростая, явно заводила, ее слушают и, что важно, похоже, к ней прислушиваются. Надо ее отвести в сторонку и как следует расспросить о местных раскладах.

– Можно мы руки опустим? – сказал кто-то. – Затекли.

– Нельзя, – резко ответил Голд. – Сначала решим, как дальше жить будем.

– А мы не знаем. – Женщина невесело засмеялась. – Мы и до этого-то жили не ахти, а теперь и вовсе непонятно, как нам быть. Может, вы что предложите?

В ее словах, точнее в интонации, не было иронии. Это был именно вопрос.

– Сначала я кое-что поясню, – помолчав, сказал я. – Чтобы внести ясность. Мы пришли сюда найти склад. Да, мы знали, что он тут есть, и предполагали, что его могли обнаружить до нас. Но плана отнять найденное у тех, кто это сделал, у нас не было, мы прекрасно понимаем: кто успел, тот и съел. Ромул почему-то не захотел нас услышать, начал ставить какие-то совершенно безумные условия, убил одного из моих людей, после чего нам, защищаясь, пришлось уничтожить и его группу, и его самого. И тем не менее сюда мы все-таки пришли говорить, а не стрелять.

– Ромул был психически нездоровым человеком, – громко сказала женщина. – Я это говорю вам как специалист по подобного рода заболеваниям, это квалифицированное утверждение, это диагноз.

– Вы психоаналитик? – поинтересовался у нее я.

– Я психиатр, – сообщила мне женщина. – Это разные специальности.

– Да это и без диагноза было понятно, – заметил Голд. – Даже по голосу, по тому, как он говорил.

– Да бог с тем, как он говорил. – Женщина невесело усмехнулась. – Знали бы вы, что он делал с теми, кто ему не подчинялся.

– А чего вы его не убили? – удивился я. Если честно, я за короткий срок здесь уже привык к тому, что ряд вопросов в этих местах решается очень просто, быстро и эффективно. – С ненормальным лидером жить вредно для здоровья.

– Вам это, может быть, и кажется простым, – дипломатично заметила женщина. – Нам подобное сделать сложнее. И потом, он же не один был, вокруг него сгруппировалось ядро…

– Которое мы перебили у схрона без особых хлопот, – оборвал я ее, поскольку все, что она сказала бы дальше, мне было ясно. – Как вас зовут?

– Лиана.

На этот раз она улыбнулась хорошо, дружелюбно.

– Сват, – представился я и махнул рукой. – Все, граждане, конечности можно опустить. Лиана, давайте так: расскажите мне в двух словах, что здесь к чему? Мы вас послушаем, а потом будем думать, как дальше жить, хорошо?

Не скажу, что сама история этого поселения меня удивила. Куча косвенных фактов мне была уже известна, и из них уже можно было сложить некий пазл. Лиана скорее подтверждала мои догадки и дополняла их. И еще, сдается мне, что история всех крупных объединений людей в этом мире будет более-менее похожей.

Ромул, который, при всех своих отклонениях, все же был лидером, собрал вокруг себя ядро людей, нашел эту поляну, которая служила им домом, и установил правила общежития.

Разумеется, он не сразу стал тираном местного значения, сначала здесь было подобие демократии, но это продлилось недолго. В какой-то момент размытое «мы» заменило твердое «я», после оно стало подкрепляться тумаками и прочими мерами принудительного характера. Закончилось все серьезным столкновением – несколько мужчин, которые, похоже, имели кое-какой жизненный опыт и умели постоять за себя, попытались объяснить Ромулу его неправоту, но проиграли эту войну, после чего были вынуждены тикать из лагеря, спасая свои жизни. Плюс, опасаясь репрессий, с ними подалось в бега десятка полтора человек. Что с ними стало, добрались они куда-то или нет, – неизвестно. Впрочем, в какой-то момент один из беглецов вернулся, но уже воскресший, а потому ничего не помнящий. Ромул долго бесился по этому поводу, особенно ему было жалко несколько пистолетов, которые беглецы утащили с собой.

– О как. – Я глянул на Голда. – Слушай, а помнишь, рейдеры нам рассказывали, что они в лесу с какими-то тертыми мужиками сцепились?

– От судьбы не уйдешь, – кивнул Голд. – К тому же их вроде то ли пять, то ли шесть было. Видать, потрепала их дорога.

Жалко, что эти мужики на нас не вышли, я бы от таких не отказался.

Собственно, больше бунтов не было. Люди смирились с тем, что первое и последнее слово за Ромулом, что и обострило его психическое заболевание. Получив неограниченную власть, он начал чудачить уже всерьез, подозрительно относиться ко всем вновь прибывшим, подолгу допрашивая их. Под конец он даже стал некоторых убивать.

Да и с теми, кто обитал в его лагере, он стал чересчур жесток, охотно пускал в ход кулаки и поощрял свою свиту делать то же самое. Буквально на днях прозвучало слово «раб». Прозвучало в первый раз, но не в последний, это несомненно.

Ну и склад, который был его идеей фикс. Каким-то образом он узнал, что тут такой не один, и убедил сначала себя, а потом и остальных в том, что рано или поздно к бункеру придут те, кто знает, где еще такие есть. Самое забавное, угадал он, мы же пришли.

У бункера был организован постоянный пост, где посменно сидело двое соглядатаев. Они-то нас и заметили. Один побежал в лагерь, второй следил за нами. А дальше все случилось так, как случилось.

– Я знаю, что вы, скорее всего, нас не понимаете, – закончила свой рассказ Лиана. – «Как так можно, почему вы просто не убили его, вас же больше», – скажете вы. Но вот такие мы. Не умеем мы всего это, нам проще сказать себе: «Все обойдется как-нибудь».

– Простите, но вы-то как раз на такого человека не похожи, – заметил я, улыбнувшись. – Ну вот совсем.

– Просто я это хотя бы могу признать, – без тени улыбки ответила мне Лиана. – А остальные – нет. Разве что кроме Китти.

Она показала мне на девушку с кошачьими чертами лица. Та, увидев, что мы на нее смотрим, подмигнула мне. Не игриво, а скорее как-то по-дружески.

Разговор начал переходить в нужную мне плоскость, конкретно по людям, и я предложил женщине отойти в сторонку, на что она охотно согласилась.

– Китти вообще молодец. – Лиана поправила волосы. – Последние дни она все крутилась вокруг Ромула. Сдается мне, готовила его убийство. Он ее подругу недавно изнасиловал и убил, а Китти, как мне кажется, не из тех, кто такие вещи прощает.

– Голд, – окликнул я консильери, показал ему взглядом на девушку, тот понятливо кивнул и поманил ее к себе пальцем.

– Что, что? – всполошилась Лиана. – Она на самом деле…

– Все нормально, – успокоил я ее. – Не волнуйтесь. Нам интересно, кто что собой представляет. Да и с другими людьми мы тоже пообщаемся.

Я не знаю почему, но я не видел смысла врать ей. Да и потом с такой-то профессией ее еще поди обмани.

– Селекция, – понятливо кивнула наша новая знакомая. – А что будет с теми, кто вам не подойдет?

– Да ничего не будет, – пожал плечами я. – Мы же тут жить не планируем, так что ваша земля вашей и останется. Пусть себе существуют дальше как могут.

– Дальше? – Лиана скривилась. – Боюсь, что дальше у них не будет. Еду добывали Ромул и его люди. Те, кто останется тут, просто умрут от голода. Я не в переносном смысле, я в прямом. Не сразу, конечно, но умрут. У нас не все приспособлены к охоте и собирательству.

– Такие и у нас от того же могут окочуриться, – насмешливо протянул я. – У нас тоже еду за так не раздают. Простите за прямоту и цинизм, но те, кто не хочет ничего делать, пусть даже не из идейных соображений, а в силу того, что их этому не учили, уходят прямиком в лес. Причем в буквальном смысле.

– Композитор не должен разбрасывать навоз, – тихо сказала Лиана.

– Не должен, не может или не хочет? – уточнил у нее я. – Впрочем, это все грани одного и того же. Слушайте, подобные дискуссии у нас закончились давным-давно, поэтому скажу просто: если композитор не должен разбрасывать навоз, значит, он не должен и есть. Ему не работать, а значит, силы ему не нужны, следовательно, нечего воровать еду у того, кто честно трудится. Вперед, в лес, местную нечисть гаммам учить. Авось она пожалеет творческого работника.

– Я вот сейчас подумала: а так ли велика разница между вами и Ромулом? – опустила глаза женщина. – Нет, не во всем, но в подходе к некоторым вопросам.

– Смею вас заверить, сейчас подобную позицию разделяют во всех более-менее крупных общинах, – без тени сомнения сообщил я ей. – Это элементарный подход к вопросу выживания, и не более того. Культура, искусство – это все нужно, это все важно, но только тогда, когда для этого есть условия и ресурсы. У нас тут сейчас ни того, ни другого. Нет, это не значит, что мы микроскопом гвозди забиваем, у меня вот в наличии два умника есть, профессора, самые настоящие. Их никто рыбу ловить или лес валить не отправляет, они занимаются тем, что суют нос во все дырки, время от времени предлагая довольно разумные идеи. Хотя, признаться, чаще просто вносят суету в рабочий процесс. Но при этом они приносят пользу, они генерируют идеи – это работа, и работа полезная. Тут вопрос не в неприспособленности отдельных граждан, тут вопрос в хотении. Кто хочет, тот всегда себе дело по душе найдет. А если человеку проще прикрыться своей творческой натурой вместо того, чтобы встать и хотя бы посмотреть, что другие делают, так это не неприспособленность. Это лень и неохота.

Тетку мне надо сломать, причем непременно. Судя по всему, слова ее имеют тут вес, и, значит, за ней пойдут все, кто мне нужен. А с остальными… Что-нибудь придумаем. Хотя тут еще и дети есть, штук пять, причем мелких совсем, вот это настоящий балласт. И, боюсь, он повиснет на нас, фиг этот психиатр без них с нами пойдет.

– А вы хитрец, – погрозила мне пальцем Лиана. – Хитрец.

– Да господь с вами, – отмахнулся я. – Куда мне, мое дело солдатское. Вы мне лучше расскажите, что тут за народ. Нет, поговорю я с ними обязательно, но мне интересны ваши характеристики. И начните с тех, кто владеет магией. Этот упырь, Ромул, сказал, что вы с магами сталкивались.

– Вы, наверное, про приобретенные таланты говорите? – уточнила Лиана. – Что-то из области невозможного?

– Называйте это как хотите, – насторожился я. Не подвела чуйка, есть тут такие. – Ну, к примеру, погибшая девушка могла любому силой мысли секунд на пять дыхание остановить.

– Ну да, я это и имела в виду, – закивала Лиана, оживившись. – Мы, то есть я, называем это «талант». Например, Жени. Она дважды в день могла придать человеку увеличенную скорость, на три часа, он начинал быстрее двигаться.

– Ага, вот и мне показалось ненормальным то, как покойник ловко с пистолетом обращался, – сообразил я. – Которая из людей Жени-то?

– Какая-то из вон тех, – показала Лиана на кучки тряпья, так и лежащие на траве. – Не знаю, в каком месте именно она погибла.

Ну вот что за ерунда! Из всей этой толпы Азиз умудрился прибить такую полезную гражданку! Да чтоб ему, черту черному!

– Милейшая была девушка, бельгийка, – печально сообщила мне Лиана. – Домашняя, воспитанная…

– Ну что ж теперь… – Я был очень расстроен. – Кто еще из таких, одаренных, есть?

– Викентий, – показала женщина-врач на долговязого мужика. – Он умеет делать воду.

– Это как? – не понял я.

– Вот так. – Лиана явно получала удовольствие от моего удивления. – Берет в ладони песок, закрывает глаза, открывает их – а в руках уже вода.

Ну, если он такое в промышленных масштабах делать умеет, еще ничего. А если только жменьку… Не знаю, сомнительный талант. Но пусть будет, нам все сгодится.

– И еще есть Селена, вон она, – продолжала тем временем Лиана, показывая мне на девушку, которой больше подошло бы имя Мальвина, потому как у нее были радикально голубые волосы. – Она умеет вызывать ветер.

– Сильный? – уточнил я, глядя на то, как Голд, пообщавшись с Китти, подозвал к себе еще двоих местных, молодого парня и девушку. Девушка была впечатляющая – не каждый день видишь представительницу слабого пола с длинным полосатым хвостом.

– Как-то раз она порывом ветра сбила с ног одного из людей Ромула. Тот подумал, что нравится ей, но ошибался.

Ага. А вот это – полезное умение. Стало быть, Селена – маг воздуха.

– Я так понимаю, что эти двое уже заняли место в рядах тех, кого вы уведете с собой? – подытожила Лиана.

– Если они захотят, – уточнил я, кривя душой.

Мне их согласие было нужно чисто номинально. Не люблю людей неволить. И потом, работа из-под палки – это несерьезно. Так что будем с ними договариваться, что, полагаю, не станет такой уж большой проблемой.

– Да и потом… Что значит «уведете»? – Я сделал вид, что возмущен. – Мы люди доброй воли, силком никого тянуть не будем. Хотя, чего таить, есть уже и такие кружки по интересам. В смысле – появились те, кто не особо спрашивает чье-то мнение.

И я немедленно поведал Лиане о проделках кочевников, причем не поленившись сгустить краски. Мне рассказать подобные новости не сложно, а ей полезно будет знать, что вне леса творится.

Люди тем временем поняли, что убивать их не станут, дети начали потихоньку галдеть и заниматься своими делами, взрослые глазели то на меня с Лианой, то на Голда с тремя своими соплеменниками, которые ему что-то втолковывали.

– А вообще народ у нас славный, – гнула свою линию женщина-врач. – Добрый, отзывчивый.

– Это прекрасно, – не спорил с ней я. – А по профессиям он, народ то есть, кто?

Лиана задумалась.

– Врать не буду, – ответила она наконец. – Все больше офисный люд. Маркетологи, визажисты, компьютерщики всех мастей – от художников до администраторов сетей. Но есть и интересные профессии. Викентий, например, палеонтолог, доктор наук.

– Это что-то с динозаврами связанное? – уточнил я и получил утвердительный кивок. – Прикольно.

– Бог троицу любит, – сказал Голд, подкравшийся как всегда незаметно. – У нас двое таких уже есть, пусть трое будет. Нам этого Викентия так и так забирать. Он…

– Уже в курсе. – Улыбку, скользнувшую по губам Лианы, я предпочел не заметить. – Тебе чего? Я тут кадровый вопрос разруливаю.

– А я все больше сейчас по материальной части пообщаться хочу, – очень серьезно ответил мне Голд. – Пойдем-ка.

Он поманил меня рукой, достал фонарик и двинулся за тремя своими собеседниками, которые бодро потопали в темноту, в противоположную сторону от той, где в засаде сидела Настя.

Заметив, что я направился за Голдом, за мной пристроился Азиз, вызвав тем самым облегченный выдох людей на поляне. Ранее зимбабвиец облюбовал себе место напротив перепуганных поселенцев и все это время таращился на них своими выпученными глазами. Не знаю, как им, а мне было бы жутковато.

Впрочем, Лиана, которая к ним подошла, явно попыталась успокоить народ. Тетка она вроде бы неплохая, но себе на уме. Посмотрим, куда это ее выведет.

Цель похода, как оказалось, располагалась недалеко, аккурат за поляной. Кстати, выяснился вопрос, где местные брали воду. Топая за Голдом, я уловил журчание – тут, похоже, был ключ или родник.

– Это здесь, – красивым грудным голосом сказала девушка-кошка. – Вот они.

– Кто «они»? – уточнил я, созерцая немаленьких размеров горку, накрытую брезентом.

– Угадай, – засмеялся Голд, откидывая брезент, под которым обнаружились штабеля продолговатых ящиков. Он сунул фонарик Китти и потянул верхний ящик из ближайшего штабеля на себя. Парень, пришедший с нами, бросился ему помогать.

Впрочем, тут были не только ящики. Еще я заметил генератор, подобный тому, что был в нашем схроне, только поменьше, мотки кабеля и еще какие-то тюки.

– Да ладно. – Я догадывался, что в ящике, который Голд окидывал жадным взглядом.

– Алле-оп. – Голд поставил ящик на траву, щелкнул замками и откинул крышку.