Текст книги "Незримый фронт. Сага о разведчиках"

Первая мировая и Гражданская войны оставили в наследство молодой Советской республике не только голод и разруху, но и детскую беспризорность. По стране скиталось около 7 миллионов бездомных детей. 27 января 1921 года при ВЦИК была создана комиссия по улучшению жизни детей. Председателем комиссии был назначен Дзержинский. Он сам нередко в ночные часы, по пути с Лубянки в свою квартиру в Кремле, лез в котлы для плавки асфальта и вытаскивал оттуда чумазых малышей и подростков. Созданные в большом количестве детские дома, «дома ребенка», детские коммуны, колонии, интернаты и другие меры дали свои результаты. Количество беспризорных и безнадзорных детей в стране резко сокращалось. Многие из них впоследствии стали известными учеными, писателями, инженерами, геройски защищали нашу страну в годы Великой Отечественной войны.

Подтверждением этому являются замечательные строки поэта и переводчика Павла Железнова (1907–1987), члена Союза писателей с 1935 года, в прошлом беспризорника и вора по кличке «Цыган», воспитанника Трудовой коммуны ОГПУ № 1:

 
Давным-давно призвал друзей Дзержинский
всем бедам и невзгодам вопреки
спасать ребят от беспризорной жизни,
как тонущих спасают из реки.
А нас тогда тонуло миллионы,
и надо было доставать со дна
подростков, нарушающих законы,
на клички поменявших имена.
Кто нам помог, ни в чём не упрекая,
зажёг у нас в душе огонь живой?
Чекисты —
люди с чистыми руками,
горячим сердцем, хладной головой!
И по каким бы мы ни шли дорогам,
какую б ни набрали высоту,
спасибо им, чекистам-педагогам,
за справедливость,
                       чуткость,
                               доброту!
 

Может быть, это простое совпадение, но памятник Дзержинскому был воздвигнут там, где высятся здания не только госбезопасности, но и универмага «Детский мир», построенного в 1953–1957 годах как часть архитектурного ансамбля площади Дзержинского по проекту архитектора Алексея Душкина. Строительство курировал сам Анастас Иванович Микоян. Универмаг «Детский Мир», открытый 6 июня 1957 года, стал самым большим детским магазином в СССР и первым торговым сооружением, сделанным по мировым стандартам. Памятник Дзержинскому по проекту скульптора Евгения Вучетича – автора ансамбля-памятника советскому воину-освободителю в берлинском Трептов-парке и ансамбля героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане – был открыт 20 декабря 1958 года в День чекиста.

Был ли Дзержинский троцкистом? Обычно ссылаются на вырванную из контекста цитату из стенограммы заседания Военного совета при наркоме обороны 2 июня 1937 года, где Сталин констатирует наличие в стране военно-политического заговора и далее переходит к раскрытию некоторых заблуждений внутрипартийной борьбы. Он говорит, что нельзя записывать кого-то в троцкисты лишь на основании того, что тот однажды голосовал за Троцкого – пусть даже Дзержинский активно поддержал Троцкого против Ленина в каком-то вопросе. «Скажу больше, – говорит Сталин. – Я знаю некоторых нетроцкистов, они не были троцкистами, но и нам от них большой пользы не было. Они по-казенному голосовали за партию. Большая ли цена такому “ленинцу”? И наоборот, были люди, которые топорщились, сомневались, не все признали правильным и не было у них достаточной доли трусости, чтобы скрыть свои колебания, они голосовали против линии партии, а потом перешли на нашу сторону». Таким образом, Сталин на примере данного весьма частного спора о милитаризации профсоюзов в 1921 году полностью снимает с Дзержинского всякие обвинения в троцкизме и считает его надежным товарищем. Да так оно и было – уже через год Дзержинский поддержал Сталина в споре с Лениным по вопросу устройства СССР. Сталин и Дзержинский считали, что республики должны входить в состав Союза как автономные образования, и вместе выступали с этой инициативой. К сожалению, прошло положение Ленина, и спустя полвека Союз рухнул.

По решению партии Дзержинский, сохраняя за собой пост председателя ОГПУ, последовательно взваливает на свои плечи все новые и новые тяжелые обязанности по реанимации российской экономики. В 1921 году он был назначен наркомом путей сообщения. Собрав лучших и опытнейших специалистов железнодорожного транспорта, наладив дисциплину и контроль, он сумел преодолеть систему хищений и бесхозяйственности на железных дорогах страны и организовать их нормальную работу. А с 2 февраля 1924 года Дзержинский стал еще и председателем ВСНХ, то есть главой всего народного хозяйства молодого государства. На этот пост его рекомендовал лично Сталин.

Дзержинский разработал очень интересную «локомотивную» программу, суть которой заключалась в немедленном развертывании паровозостроения в Советском Союзе. По абсолютно справедливому и обоснованному мнению Феликса Эдмундовича, программа дала бы возможность полностью загрузить паровозостроительные заводы, что в свою очередь резко подтягивало за собой другие, смежные производства. А для них нужен металл, соответственно паровозостроение требует опережающего развития металлургии. На базе интенсивного роста металлургической промышленности появляется возможность резко интенсифицировать металлообрабатывающую промышленность, а соответственно насытить рынок металлоизделиями, обеспечить доходность государственной промышленности, обзавестись оборотными средствами и сделать остро необходимые для восстановления основного капитала промышленности накопления. Образно говоря, Дзержинский решил сделать паровоз локомотивом советского экономического роста. Сталин безоговорочно поддержал его план, который позволял решить главную политическую задачу – сбросить экономическую власть крестьянства путем создания крупных товарных производств, основанных на крупномасштабном применении машин и оборудования, произведенных на советских заводах. Отсюда главным методом решения этой задачи становилась индустриализация, то есть сосредоточение управления промышленностью в одном штабе и концентрация государственного капитала в едином промышленном бюджете.

С присущей ему энергией Дзержинский активно включился в гигантскую работу по экономическому преобразованию страны и достиг, без преувеличения, фантастических результатов. Когда он возглавил ВСНХ, в СССР выплавлялось 1,55 млн т чугуна, 1,62 млн т стали, производилось 1,40 млн т проката. По состоянию на 20 июля 1926 года, когда Дзержинского не стало, выплавка чугуна составила 2,20 млн т, стали – 2,91 млн т, производство проката – 2,26 млн т. То есть рост составил соответственно 70,4, 55,8 и 61,8 %!

Следует указать, что загрузка заводов в 1926 году впервые превысила уровень 1913 года, составив 101 %. Более того. В том же году СССР вышел на 7-е место по выплавке чугуна и на 6-е место по выплавке стали в мире. Уже в 1926 г., т. е. через 2 года, на долю СССР приходилось 3,2 % мировой выплавки стали!

И еще об успехах Дзержинского в сфере экономики. Именно в этот период под его руководством в ОГПУ была разработана высокоэффективная система борьбы с экономическими преступлениями, функции которой были возложены на Экономическое управление ОГПУ. Одновременно в это же время были заложены первые камни в фундамент ставшей впоследствии чрезвычайно мощной научно-технической разведки СССР, сыгравшей колоссальную роль в развитии экономики и росте оборонного могущества Советского Союза.

Дзержинский был ярым противником бюрократии, ее методов управления государством и экономикой, всеми силами стремился изжить бюрократический «паралич жизни» и, по его выражению, «неслыханную возню со всевозможными согласованиями». Он выступил за развитие мелкой частной торговли, за то, чтобы поставить частного торговца «в здоровые условия», защитив его от произвола чиновников. Его труды не пропали даром. До марта 1953 года в СССР существовал развитая система частного предпринимательства, насчитывавшая, по разным оценкам, от 114 до 142 тысяч частных предприятий различных организационных форм (в основном артели и кооперативы) и частных предпринимателей (почти аналог современного ИП). Эта система давала 6 % национального ВВП! Причем не только в гражданских отраслях экономики, но и в сфере оборонного производства и даже в прорывных, наукоемких отраслях. Например, во время ВОВ частники производили знаменитые автоматы ППШ. Первые советские телевизоры были произведены также частниками. И что особенно важно, так это то, что система функционировала со столь ясным порядком регистрации и прозрачного, понятного налогообложения, что не было никаких препятствий для развития частной инициативы.

Не пользуясь никакими привилегиями, отличаясь подлинным аскетизмом во всем, вплоть до отказа от личной охраны и питания в одной столовой с рядовыми сотрудниками, Феликс Эдмундович работал по 18 часов в сутки. Эдуард Эррио, премьер-министр Франции, дал Дзержинскому такую характеристику: «Золото всех тронов мира не могло отклонить Дзержинского от предначертанной цели. Перед его моральной чистотой порой склоняют головы даже его непримиримые враги». Кстати сказать, Эдуард Эррио выступал за дружбу с Советским Союзом, посещал СССР в 1922, 1933 и 1945 годах, незадолго до своей смерти писал: «Я был другом русских. Наша дружба не была чем-либо омрачена, хотя я ни в коей степени не являюсь коммунистом… Но я считаю, что наша дружба с Советским Союзом необходима для поддержания прочного мира». В августе 1933 года, посетив СССР, он заявил, что все сообщения о голоде на Украине являются большой ложью и выдумкой нацистской пропаганды.

Но успехи Советского Союза, в том числе и лично Дзержинского, приводили в бешенство Троцкого и возглавляемую им оппозицию. Именно они организовали травлю Дзержинского на всех уровнях. Однако Дзержинского поддерживал Сталин, а этот тандем был Троцкому не по зубам. В конце концов, поняв невозможность сломить его сопротивление, Троцкий принял решение отравить Дзержинского. Во время пленума ЦК ВКП(б) 20 июля 1926 года у Феликса Эдмундовича стало плохо с сердцем. В начавшейся суматохе кто-то быстро убрал стакан с водой, из которого во время выступления пил Дзержинский. Так что никаких следов не осталось.

Но остались родственники. Я и сегодня дружу с Владимиром Михайловичем Дзержинским – внучатым племянником Железного Феликса, внуком его старшего брата Станислава, причем по мужской линии. После того как в 1991 году вандалы снесли памятник на площади Дзержинского, заковали его в цепи и бросили на пустыре у Крымского моста, Владимир Михайлович – сам по профессии военный летчик – буквально своими руками отскребал дорогую фигуру своего предка, добивался реставрации памятника и сейчас «Железный Феликс» восстал из пепла на зло врагам.

Владимир Михайлович, потомственный дворянин, занимается родословной семьи Дзержинских с 90-х годов.

– Мы нашли много документов, фотографий и, главное, родственников. Только за границей проживает более 20 семей, – рассказывает он. – Эту работу мы начали вместе с Феликсом Яновичем Дзержинским – к сожалению, ныне покойным. Наше родовое имение находится в Минской области Беларуси и называется Дзержиново. Трое братьев Феликса Эдмундовича закончили университеты, были высокообразованными людьми. Двое из них участвовали в Сопротивлении. Казимир и его жена Люция под чужими именами были внедрены в гестапо, три года действовали в 15 км от усадьбы, но были выданы немцам и казнены, а усадьба сожжена. Та же судьба постигла и Владислава, известного врача-невролога. В свое время, еще до создания ВЧК, он так резко выступал против революционных преобразований, что попал под расстрел – Феликс Эдмундович лично подписал приговор. Однако Ленин, узнав об этом, вычеркнул его брата из списка, сказав Феликсу: «Надо больше работать с семьей». А вот немцы в 1942 году расстреляли Владислава. Наша семья чтит память всех братьев. 11 сентября 1957 года в Ивенце в Белоруссии открылся первый музей, куда было передано более 600 предметов. После того как имение Дзержиново в 2004 году было восстановлено по инициативе руководителей спецслужб России, Беларуси и Украины, часть этих экспонатов была передана в Музей-усадьбу Дзержиново. Сейчас КГБ Беларуси проводит там торжественные мероприятия – встречи ветеранов, посвящение в чекисты.

– А каким запомнился родственникам юный Феликс?

– Он родился в красивейшем месте – в окружении лесов, на берегу реки. Естественно, одежда быстро изнашивалась, и ему покупали новую. Но он вновь приходил домой в поношенной и на удивленные вопросы отвечал: «Я поменялся со сверстниками – они больше нуждаются в этом». А когда он учился в школе, то отдавал завтраки бедным детям.

– Наверное, помимо обостренного чувства справедливости нужно отметить и его смелость – как он, например, повел себя во время левоэсеровского мятежа 6 июля 1918 года в Москве.

– Да, после убийства германского посла фон Мирбаха Блюмкиным он лично явился в левоэсеровский штаб ВЧК и, угрожая расстрелом на месте, потребовал немедленной выдачи Блюмкина. При этом он сам был арестован и взят левыми эсерами в заложники. Это поступок. Мне приходилось бывать в Бутырской тюрьме – там есть музей, а в нем раздел, посвященный Дзержинскому, где хранятся записки с его словами, что в тюрьме должны работать не черствые, не жестокие по отношению к заключенным люди.

– Наверное, благодаря этим качествам – смелости, любви к людям, самопожертвованию, абсолютной преданности делу – его и назначили председателем ВЧК? Ведь Феликс Эдмундович и по сей день пользуется непререкаемым авторитетом среди работников спецслужб, от которых нередко можно услышать: «Мы – дети Дзержинского».

– Я думаю, когда Владимир Ильич Ленин на заседании Совнаркома предложил кандидатуру Феликса Эдмундовича, он сделал этот выбор сознательно, зная Дзержинского как преданного делу борца, прекрасно разбиравшегося в людях, знал его личную смелость и стойкость – ведь, проведя столько лет в застенках, этот человек не сломался и не очерствел в душе. Благодаря этому он и стал председателем ВЧК.

– Видимо, Ленин был уверен, что, встав во главе могущественной организации, выполняющей карательные функции по отношению к врагам революции, Дзержинский не будет злоупотреблять данной ему властью, не будет использовать ее в личных целях.

– Так оно и было. Более того, многие из арестованных контрреволюционеров и заговорщиков, будучи арестованными, стремились попасть на допрос именно к нему. Потому что знали, что Дзержинский справедлив и во всем разберется. А в апреле 1919 года, когда был сильный голод, Совнарком издал постановление о добровольной сдаче золота и драгоценностей для закупки хлеба. Находясь в тот момент в имении Дзержиново, он собрал все семейные драгоценности и сдал государству – в семейном архиве хранится его письмо старшей сестре Альдоне, в котором он пишет, что не мог поступить иначе, так как закон для всех одинаков. Как-то в один из вечеров он приехал к своей сестре Ядвиге, проживавшей в Москве. И та, зная, что брат плохо питается и болен, сделала ему оладьи. Он спросил, где она купила муку. Ядвига созналась, что купила у спекулянтов. В ту же секунду Феликс Эдмундович схватил тарелку и вместе с оладьями выбросил в окно. То есть он требовал и от семьи неукоснительно соблюдать революционную законность. Однажды, когда он находился на лечении в Кисловодске, его посетила делегация горцев, которая, зная, что ему требуется улучшенное питание, привезла ему баранью тушу и бочонок меда. Он поблагодарил горцев и попросил их отдать все в расположенный напротив детский сад детям. Это произвело такое сильное впечатление на жителей Кисловодска, что они до сих пор вспоминают об этом случае.

– А каким образом, не имея необходимого образования, ему удалось возглавить народное хозяйство и добиться колоссальных успехов?

– Ты знаешь, мы, родственники, думаем, что помогла природная одаренность, которая была привита его родителями, благоприятная наследственность. Ведь его лозунг «Чистые руки, горячее сердце, холодная голова» применим не только к работе спецслужб – это формула и успеха хозяйственников, наделенных высоким чувством государственности. Актуален он и в наше время как формула для преодоления чиновничьего беспредела и коррупции. Отсюда умение подбирать кадры, правильно расставлять людей, грамотно ставить им задачи.

– Но тогда напрашивается вывод: если человек столько сделал для страны, полностью отдав себя людям, почему же они так неблагодарно обошлись с его памятью? Не следует ли исправить эту ошибку и вернуть памятник на свое место?

– Феликс Эдмундович был строг, но справедлив. За 18 дней до своей внезапной смерти он писал в правительство, что он против проводимой политики – против засилья чиновников, раздутых штатов, бумажной волокиты, пренебрежения к людям. И в этой же записке он поднимает вопрос неоправданных репрессий и ненужной жесткости проводимого курса. То есть как раз то, в чем его сегодня обвиняют – он с этим, наоборот, боролся. И это подтверждено документально. А на последнем пленуме, после которого у него случился инфаркт, он говорил, обращаясь к аудитории: «Я никогда не щажу себя, я всегда говорю правду». То есть человек этот был кристально чистым. Он переживал за людей, чтобы не было ни бедности, ни угнетения, ни национальной вражды, чтобы страна была сильной. Поэтому после его смерти его имя присваивалось улицам, заводам, коллективам, а в 1958 году было принято решение об установке памятника Дзержинскому в центре Москвы на площади Дзержинского. И до 1991 года этот памятник работы выдающегося архитектора Евгения Викторовича Вучетича прекрасно вписывался в архитектурный ансамбль площади. Памятник имеет огромную художественную ценность, поскольку был занесен в список ЮНЕСКО. Незаконный демонтаж памятника в 1991 году был первым ударом по развалу Советского Союза, за которым последовали колоссальные потрясения и бедствия для населения страны. По результатам многочисленных опросов москвичей, процентов 70–80 выступают за возвращение памятника на Лубянку. Следует подчеркнуть, что это не будет возвращением к прошлому. Это будет напоминанием правоохранительным органам строго соблюдать заповедь Железного Феликса: «Чистые руки, горячее сердце, холодная голова».

Кулачный бой

Себе, себе… только и знаешь «себе» да «за что». Эх, темный ты человек. Бая собакой называешь, а сам баем хочешь стать. Наберешь батраков, будешь их нагайкой лупить. Будешь. Это, брат, марксизм, от него никуда не денешься… наука.

«Свой среди чужих, чужой среди своих»

Начавшаяся в СССР индустриализация требовала огромного количества хлеба, хлопка и другой сельхозпродукции. Однако частный сектор и индивидуальные хозяйства не были заинтересованы в быстром приросте хлебозаготовок. Напротив, они стремились всеми силами препятствовать этому, чтобы сохранять высокие цены на рынке и держать деревню под своим контролем.

О кулаках со времён «перестройки» принято говорить с придыханием «как о лучшей части российского крестьянства», «динамичных и предприимчивых» крестьянах. На самом же деле это была наиболее беспринципная и жестокая часть крестьянства. Большая часть кулаков делала своё состояние не на труде, а на самом гнусном ростовщичестве и подлой эксплуатации попавших в трудное положение соседей.

Знаменитый русский агрохимик Александр Николаевич Энгельгардт писал в своих письмах из деревни («Из деревни: 12 писем», 1872–1887), что среднестатистический кулак «землей занимается так себе, между прочим, не расширяет хозяйства, не увеличивает количества скота, лошадей, не распахивает земель. У него все зиждется не на земле, не на хозяйстве, не на труде, а на капитале, на который он торгует, который раздает в долг под проценты. Его кумир – деньги, о приумножении которых он только и думает. Капитал ему достался по наследству, добыт неизвестно какими, но какими-то нечистыми средствами».

Министр земледелия и государственных имуществ Российской империи Алексей Сергеевич Ермолов в своей книге «Неурожай и народное бедствие» (1892) пишет: «Однажды задолжав такому ростовщику, крестьянин уже почти никогда не может выбраться из той петли, которою тот его опутывает и которая его большею частью доводит до полного разорения. Нередко крестьянин уже и пашет, и сеет, и хлеб собирает только для кулака… Эти самые опасные его элементы, как пиявки высасываюшие последние соки народного благосостояния и находящие себе тем более раздолья и поживы, чем беднее и обездоленнее крестьяне».

Важной статьей дохода кулака была сдача в аренду сельскохозяйственного инвентаря и тяглового скота. Понятно, почему с такой ненавистью кулак относился к тракторам и портил их при первой возможности. Начиная с 1924 года кулацкий террор и вредительство быстро шли по нарастающей. Это был открытый вызов советской власти. Рост терактов происходил за счет активного противодействия хлебозаготовкам и был направлен прежде всего против деревенского актива, участвующего в их проведении. В 1929 году в стране значительно выросло число убийств коммунистов, активистов, учителей, милиционеров и трактористов. Так, если в 1926 году было зафиксировано 711 терактов, то в 1927 – 901, в 1928–1027, а в 1929 – уже 8278.

В конце концов власть в лице местных Советов начала принимать решительные меры – началось целенаправленное разрушение сложившейся сетевой мафиозной структуры кулаков и лишение её материальной базы, т. н. раскулачивание. Первоначально кулакам предоставлялось право занятия соседних неудобных земель (они выселялись на «кочки» и «песочки»). При этом участились поджоги, поэтому крестьяне настойчиво просили чекистов полностью ликвидировать «также и семейства кулаков, так как без этого колхозы все равно сгорят» (ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 835. Л. 40–42).

В органах ОГПУ на местах в следственном и оперативном производстве были заведены дела на 56 429 человек. Стало очевидным, что в деревне идет сращивание бывших белогвардейских элементов, главарей банд и кулаков, что представляло собой серьезную угрозу для советской власти. 30 января 1930 года вышло постановление ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации».

Для организации бесперебойной отправки выселяемых создавались сборные пункты. При отправке им в обязательном порядке предлагалось брать с собой топоры, пилы, лопаты, плотницкие инструменты, по возможности хомуты и шлеи, а продовольствия – из расчета на месяц, общим весом не больше 5—30 пудов на семью. Расселяли кулаков небольшими группами в поселках под управлением комендантов (так называемые трудовые поселки), именуя их при этом «спецпереселенцами» (до 1934 года) и «трудпоселенцами» (1934–1944 гг.). Управлялись спецпоселки спецкомендатурами, во многих случаях фактически являвшимися неформальными низовыми органами советской власти на местах.

Июньский 1931 года пленум ЦК констатировал завершение коллективизации в основных зерновых районах СССР. К сентябрю 1931 года массовые операции по выселению кулацких семей были прекращены. По данным члена комиссии по определению потерь населения АН СССР доктора исторических наук Виктора Николаевича Земскова, который опирается на рассекреченные архивы МВД и МГБ, имеющее широкое хождение в западной советологии утверждение, что во время коллективизации 1929–1932 годов в СССР погибло 6–7 млн крестьян, не выдерживает критики. В 1930–1931 годах в «кулацкую ссылку» было направлено немногим более 1,8 млн крестьян, а в начале 1932 года их там оставалось 1,3 млн. Убыль в 0,5 млн приходилась на смертность, побеги и возвращение по реабилитации. За 1932–1940 годы в «кулацкой ссылке» родилось 230 258, умерло 389 521, бежало 629 042 и возвращено из бегов 235 120 человек. Причем с 1935 года рождаемость стала выше смертности: если в 1932–1934 годах в «кулацкой ссылке» родилось 49 168 и умерло 281 367, то в 1935–1940 годах – соответственно 181 090 и 108 154 человека.

Более того, не подтверждается и либеральный миф о том, что благодаря уничтожению «хозяина» в деревне производство хлеба в Советском Союзе снизилось. Реальные цифры говорят об обратном. Например, по данным Сигизмунда Миронина, валовое производство зерна в СССР за все предвоенные годы составило (млн тонн):

1922 – 50,3

1923 – 56,6

1924 – 51,4

1925 – 72,5

1926 – 76,8

1927 – 73,4

1928 – 72,3

1929 – 71,7

1930 – 83,5

1931 – 69,5

1932 – 66,1

1933 – 69,4

1934 – 69,7

1935 – 75,0

1936 – 61,1

1937 – 97,4

1938 – 95,0

1939 – 82,5

1940 – 95,5

По абсолютным объемам промышленного производства Советский Союз в 1937 году вышел на второе место в мире после США. Была создана материальная база для развития промышленности: хотя численность крестьян сократилась на треть и в отдельные годы наблюдалось некоторое падение валового производства зерна, его государственные заготовки в период с 1928 по 1934 год выросли в два раза. Это реальный успех советской власти и сталинской политики, позволивший выстоять в тяжелейшей войне против объединенной Европы.

На XII съезде ВЛКСМ в 1954 году была создана «Книга почёта Всесоюзной пионерской организации имени В.И. Ленина», в которую под № 1 был внесен Павлик Морозов, отважно разоблачавший преступления кулаков против советской власти и подло убитый ими за это. Когда в результате «перестройки» власть в стране захватили выразители кулацкой идеи, Павлик Морозов, естественно, оказался одним из первых, кого те решили свергнуть с пьедестала. Особенно отвратительным и циничным в данном случае является то обстоятельство, что бессовестно поливать ложью и шельмовать стали ребёнка. Больше всех неистовствовали вчерашние диссиденты, дорвавшиеся до долларовой кормушки. Вот как, например, бесновалась жена музыканта Ростроповича певица Галина Вишневская: «И появляется достойнейший образец для подражания – двенадцатилетний предатель Павлик Морозов, “геройски павший в классовой борьбе”, удостоенный за своё предательство памятников, портретов, прославленный в песнях и стихах, на которых будут воспитываться следующие поколения. Павлик Морозов, которого и сегодня миллионы советских детей славят за то, что он донёс на собственного отца и деда. Как в гитлеровской Германии учили немецких детей доносить на своих родителей, так и у нас в России начали сознательно воспитывать поколение стукачей, уже начиная со школы».

Однако факты говорят об обратном: в годы войны именно бывшие кулаки и прочие коллаборационисты сотрудничали с гитлеровцами, донося на советских патриотов. Разумеется, либеральная пресса преподносит эти предательства как благо, как проявление чаяний русского народа освободиться от гнёта «поработивших» его большевиков. Например, журнал «Дилетант», являющийся детищем спикеров «Эха Москвы» – от Венедиктова и Дымарского до Быкова и Бильжо, – 29 ноября 2017 года, то есть как раз в тот день, когда была повешена Зоя Космодемьянская, по-своему отметил эту трагическую для советских людей дату, опубликовав статью некой Марии Молчановой под названием «Автономная Локотская республика в годы Великой Отечественной войны». Цель этого текста совершенно очевидна – низвести героев до уровня предателей, показать моральную ущербность комсомольцев и «силу духа» обиженных советской властью поборников свободы – кулаков.

Но, во-первых, ни республики, ни вообще какой-либо самостоятельной от немцев власти в Локотском округе никогда не было – обер-бургомистр округа Воскобойник (кстати, не русский, а украинец) и его преемник, впоследствии бригадефюрер СС Каминский (наполовину поляк, наполовину немец) полностью подчинялись немецким оккупационным властям в лице коменданта генерал-майора Адольфа Гамана и командующего тылом 2-й танковой армии генерал-лейтенанта Фридриха Густава Бернгардта. Этих двоих судили в Брянске, причем были вскрыты многочисленные факты прямого сотрудничества с ними обер-бургомистра Локотского округа Бронислава Каминского, выполнявшего преступные приказы немецких наместников. 30 декабря 1945 года Гаман и Бернгардт были приговорены к смертной казни и в тот же день принародно повешены на Театральной площади Брянска. Каминский к тому времени уже был ликвидирован самими немцами после того, как его штурмовая бригада РОНА, переименованная в 29-ю пехотную дивизию СС, в августе 1944 года участвовала в кровавом подавлении Варшавского восстания.

Первоначально Русская освободительная народная армия (РОНА) была создана как районное, затем окружное подразделение вспомогательной полиции – то, что принято называть «полицаями». Все «полицаи» оккупированных территорий, т. е. «хипо» (Hilfspolizei), «шупо» (Schutzpolizei) и т. д., не были самостоятельными частями и подчинялись немецким полицейским управлениям и комендатурам. Термин «вспомогательная» также подчёркивал несамостоятельность полицаев по отношению к немцам. Особая роль РОНА состояла в том, что в условиях разворачивающейся партизанской борьбы советского народа против оккупантов в недрах немецких спецслужб родилась операция Aktion Kaminsky, которая была направлена на раскол партизанского движения и организацию братоубийственной войны русских против русских – соответствующие откровения автору этих строк приходилось читать в различных немецких документах. В частности, об этом упоминает в своей записке «Решение русского вопроса», написанной в 1945 году для английской разведки МИ-6, бывший руководитель отдела (группы) ВIII (расовая политика и онемечивание нацменьшинств) 3-го Управления (СД) Главного управления имперской безопасности (РСХА) оберштурмбаннфюрер СС Фридрих Бухардт. Так что говорить о каких-либо идейных мотивах вступления в РОНА, в том числе и в случае дезертирства и перехода на сторону РОНА партизан, не приходится. Причины здесь чисто меркантильные – подачки немецких властей, право облагать крестьянские дворы поборами – в том числе на надвижимость и скот, равно как присваивать и делить собственность и вещи расстрелянных партизан и членов их семей.

Особое умиление у антисоветчиков всегда вызывают некие мифические достижения новой коллаборационистской власти в экономической сфере, которые они характеризуют как «экономическое чудо». «Отмена коллективизации на территории Локотского самоуправления, – пишет автор-дилетант, – положительно повлияла на новые экономические свершения жителей автономной республики. Вполне в духе НЭПа, были запущены новые промышленные и сельскохозяйственные предприятия, восстановлены некоторые церкви, работали с десяток больниц, школ и даже городской художественный драматический театр с балетными номерами в репертуаре». Однако в действительности не только не было запущено никаких новых предприятий, но и были порушены те, что существовали при советской власти. Так, например, бывший конезавод в поселке Локоть был превращен в тюрьму, исполнительницей смертных приговоров в которой служила Антонина Макарова – пресловутая «Тонька-пулемётчица», самая кровавая из всех доселе известных в истории человечества женщин, собственноручно убившая полторы тысячи человек и скрывавшаяся после войны под фамилией Гинзбург, выступая перед школьниками как ветеран войны. Я недавно специально расспрашивал относительно «экономического чуда» следователя Управления КГБ, затем ФСБ по Брянской области, одного из тех, кто вел дело Макаровой-Гинзбург – подполковника в отставке Александра Геннадьевича Чистихина. В процессе сбора доказательной базы и поиска свидетелей он в 1976–1977 годах улица за улицей обходил все дома в поселках Локоть и Брасово, которые сейчас объединены в одно городское поселение. Выявлялись все члены семей, которые в годы оккупации находились в поселке. Основной вопрос, который им задавался, звучал так: «Слышали ли вы о женщине, которая расстреливала людей?» И многие отвечали положительно. Например, можно было услышать такой рассказ: «Мы с сестрой шести лет пошли через кладбище в лес Левада за грибами, и увидели, как из ворот конезавода выкатили телегу, а на ней – пулемёт. За ней шла женщина в сапогах, одетая в красноармейское обмундирование без знаков различия. Затем вывели группу мужчин со связанными за спиной руками. Их поставили цепью на краю оврага, метрах в шестидесяти от нас. Затем пулемет спустили с телеги на землю. Женщина присела за ним на одно колено, положила руки на рукоятки и нажала на гашетку. Мужчины попадали в ров».