Текст книги "Ода контрразведке"

Вернувшись в строй, Алексей Очкин снова оказался в своей 112-й дивизии, которая вошла в состав 2-й танковой армии. 2 марта 1943 года началось наступление на Севск, который в течение восьми часов удерживали головорезы 4-го стрелкового полка Русской освободительной народной армии (РОНА) Каминского. И хотя они были окружены и уничтожены, операция, задуманная Ставкой Верховного Главнокомандования с целью разгрома немецкой группы армий «Центр», захлебнулась. Войска Центрального фронта генерал-полковника Константина Константиновича Рокоссовского, созданного на базе Донского фронта, в состав которого вошла и 2-я танковая армия, застряли в снегах между Сталинградом, Курском и Севском. Против прорвавшегося к Трубчевску 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора Владимира Викторовича Крюкова с приданными ему тремя стрелковыми лыжными бригадами (конно-стрелковой группы) противник бросил сразу шесть дивизий (из них три – венгерские). В результате Крюкову пришлось прорываться из окружения назад в Севск и держать там оборону. 27 марта 1943 года немцам удалось вернуть Севск под свой контроль. Примерно половина занятой советскими войсками территории была оставлена. Погиб каждый десятый боец. Так образовался выдвинутый на запад центральный участок Курской дуги.

Именно в этот драматический и, вообще говоря, малоизученный момент Великой Отечественной войны, в бою за деревню Романово Хомутовского района Курской области, что примерно 20 км южнее Севска в направлении Рыльска, 26 марта 1943 года Алексей Очкин повторяет подвиг Александра Матросова. В это трудно поверить, но вот что рассказал его сын Андрей Очкин в Открытом эфире телеканала «Звезда» 26 марта 2020 года, когда мы вместе с ним приняли участие в программе, посвященной совершенному в этот день его отцом подвигу самопожертвования: «Уникальность подвига состоит в том, что отец не просто повторил подвиг Александра Матросова, подавив своим телом огневую точку врага, но и при этом остался жив. Отец рассказывал, что не могли взять высоту у деревни Романово, которую прикрывал немецкий ДЗОТ. Первый, кого направили – Панарин – не добежал и половины пути, как его сразу же выкосило крупнокалиберным пулеметом. Потом уже отец, обвязавшись гранатами, двинулся на ДЗОТ, но был также на полпути ранен в ноги. Каким-то способом ему удалось зафиксировать их с помощью веток. Пройдя по льду ручья под названием Романовский и поднырнув в полынью, он выскочил на край обрыва, где стоял ДЗОТ, и бросил гранату. ДЗОТ замолчал. Однако, когда наши пошли в атаку, пулемёт вновь заработал. Отцу ничего не оставалось, как броситься на этот раскаленный ствол, загнав его в правый угол. Пулемет прострелил грудь, раскаленный ствол обжигал руки. Противостояние достигло предела, это было в полном смысле слова “до последней капли крови” и с той, и другой стороны. Один немец был убит взрывом гранаты, а второму оторвало челюсть. Истекая кровью, он смотрит на отца, а отец – на немца. И вот когда отец увидел, что немец уже упал, истек кровью – лишь тогда он отпустил ствол… Отец пролежал там еще около суток. Когда его пытались забрать наши – немцы стреляют. Потом немцы пытаются забрать – наши не дают. Только под утро его вытащил парнишка по имени Пётр Ворохобин. Отца принесли в избу, стали ощупывать – живой неживой. И в этот момент он, придя в себя, решил, что кругом немцы, и выдернул чеку из остававшейся на поясе гранаты! По счастью, один из бойцов, Борис Филимонов, вырвал гранату вместе с ремнем и выбросил в окно. На тот момент отцу было 18 лет».

В ходе Курской битвы 112-я стрелковая дивизия освободила Рыльск, за что 31 августа 1943 года получила почетное наименование «Рыльской», и во второй половине сентября вышла к Днепру севернее Киева. Назначенный начальником артиллерийской разведки дивизии Алексей Очкин 23 сентября со своими разведчиками с ходу форсирует Днепр и одним из первых захватывает плацдарм на его правом берегу в районе села Ясногородка восточнее поселка Дымер, но попадает в окружение и получает тяжелое ранение в ногу и контузию, да такую, что приходит в себя… в полевом морге, заваленный окоченевшими трупами. Он выбирается на свет и пугает до обморока одну из санитарок. К счастью, у второй нервы оказались покрепче, и она бежит за врачами. В Дарницком полевом пересыльном госпитале врачи решают ампутировать Очкину ногу. Но он отказывается от операции, угрожая медикам оружием. После этого он прошел 17 госпиталей и выздоровел лишь на серных источниках в Джалал-Абаде в Киргизии.

С лета 1944 года уже гвардии капитан Очкин воюет в элитной части – гвардейской истребительно-противотанковой бригаде Резерва Главного Командования. Он участвует в Висло-Одерской операции и штурме Берлина. После взятия Берлина за драку с сотрудником УКР «Смерш» Очкину грозили серьезные неприятности. Спасли его сослуживцы-разведчики, прикатившие к гауптвахте мотоцикл вместе с военной формой. На этом мотоцикле сбежавший Очкин смог догнать свою часть, шедшую на Прагу. 9 мая находившегося в передовом отряде Очкина снова контузило в бою за Манесов мост в Праге. Так он попал в госпиталь 1-го Украинского фронта, располагавшийся в отеле «Ричмонд» в Карлсбаде – Карловых Варах. Здесь, в медицинских цехах доктора Цангера, капитану разрабатывали руки и ноги после его многочисленных ранений. А в Вене советских офицеров-победителей, в их числе и бравого Алексея Очкина, обучала танцам сама Марика Рёкк – кинозвезда бывшего Третьего рейха. Видимо, тогда русский Герой и влюбился – в кинематограф…

Вернувшись после демобилизации на Родину, Алексей Яковлевич окончил Всесоюзный государственный институт кинематографии и стал кинорежиссером, вместе с Григорием Чухраем принимал участие в создании легендарного фильма «Сорок первый». Проявил себя Алексей Яковлевич и как писатель. Его перу принадлежат книги «Непобеждённые» (1968), «Иван – я, Фёдоровы – мы» (1973), которая в первой редакции называлась «Вошедшие в бессмертие», пьеса «Старая яблоня», повесть «Суровые люди» и другие.

Алексей Яковлевич, как и многие фронтовики, тяжело переживал развал Советского Союза: «Но самое страшное – это даже не материальное разорение, а когда убивают душу человека. В дни войны люди были гораздо сильнее. Было единство фронта и тыла. Выступал я с писателями-ветеранами в госпитале перед ребятами, воевавшими в Чечне. Говорю, что нам морально было легче… Мы знали, что война священная. Что Сталинград – последний рубеж. Что может объединить сейчас нас, русских? Наверно, к великому сожалению, еще большее горе… Мы, сталинградцы, не можем быть равнодушными, мы всегда на изломе…»

Уже после смерти Алексея Яковлевича пришло известие от сына того самого Петра Ворохобина, который в 1943 году снял Алексея Очкина с немецкого ДЗОТа и вынес на плащ-палатке: «В 60-х годах Алексей Яковлевич Очкин приезжал в пос. Хомутовка Курской области к моему отцу Ворохобину Петру Ивановичу, с которым он встречался во время войны… Я до сих пор помню шрамы от ран, которые увидел, когда Алексей Яковлевич умывался у колодца. Казалось, что этот человек прошел через камнепад… Я очень рад, что я нашел информацию об этом замечательном человеке. С уважением, В.П. Кривопуцких (Калининград)».

Алексей Яковлевич Очкин умер 16 февраля 2003 года и похоронен в Москве на Миусском кладбище. На скромной могиле надпись: «Очкин Алексей Яковлевич. 01.07.1922–2003.16.02 Писатель кинорежиссёр Герой Сталинградской битвы, повторивший подвиг А. Матросова».

Сейчас здесь ежегодно проводятся памятные мероприятия, в которых принимают участие школьники, кадеты и юнармейцы, благодаря поддержке со стороны главы района Марьина Роща Екатерины Анатольевны Игнатовой. Приезжают также студенты и преподаватели ВГИК. А первым, кто привлек внимание общественности к подвигам Алексея Яковлевича Очкина, был теперь уже тоже легендарный и дорогой для меня Сергей Валентинович Звягин, создатель и руководитель Комитета по сохранению памяти героев подвига самопожертвования. «Помимо броска на амбразуру к такого рода подвигам можно отнести воздушный и наземный тараны, бросок под танк с гранатой, подрыв себя и врагов гранатой, – говорил Сергей Валентинович. – Бывало, что бойцы закрывали собой командира и однополчан. Во время военных действий многие герои вызывали огонь на себя. Уникальный подвиг совершали связисты, когда они, восстанавливая кабель связи, при критических обстоятельствах пропускали ток через себя. Уже в нынешнее время моряки-подводники в случае аварийных ситуаций входили в отсек атомного реактора, чтобы заглушить его работу. А летчики при отказе мотора шли на верную смерть, когда не катапультировались, вытягивая самолет за пределы населенного пункта».

Я тоже входил в состав Комитета и был другом Сергея Валентиновича, который, будучи следователем по профессии, разыскал и составил список из 456 «героев-панкратовцев», закрывших грудью вражескую амбразуру. Есть в этом списке и Александр Матросов, но первенство следует отдать Александру Панкратову, 1917 года рождения, который первым совершил этот подвиг 24 августа 1941 года при штурме Кирилловского монастыря в районе Новгорода. По словам Звягина, «таких героев не было ни в одной другой армии мира». К сожалению, Сергей Валентинович Звягин ушел из жизни в расцвете сил 28 июня 2018 года. Ему был всего 61 год. Сейчас его дело продолжают Сергей Павлович Романовский и руководитель Проекта «Почётный караул» Алексей Игоревич Царев. В текущем 2020 году именно их усилиями на школе № 1065 района Южное Бутово, где проживал Алексей Яковлевич Очкин, предполагается открыть мемориальную доску.

Завершая главу о народных Героях Великой Отечественной войны, мне бы хотелось рассказать еще об одном замечательном человеке, о котором знают незаслуженно мало. Я могу рассказать о нем много, потому что мы давно дружим с Марией Сорокиной – дочерью одного из величайших лётчиков всех времен и народов Захара Артёмовича Сорокина, летавшего в составе авиации Северного флота без обеих ступней и сбившего 18 немецких самолётов, причём 12 из них – уже будучи на протезах, за что он был удостоен звания Героя Советского Союза и ордена Британской империи.

Следует подчеркнуть, что гвардии капитан Захар Сорокин первым совершил этот подвиг, требующий невероятного мужества и железной воли. Алексей Маресьев повторил его, но благодаря писателю Борису Полевому, написавшему «Повесть о настоящем человеке», экранизированную в 1948 году, оказался впоследствии более известен. Захар Сорокин же продолжал летать до 1955 года, а затем совершил еще один подвиг – взял в руки перо и стал автором замечательных книг о лётчиках, ныне, к сожалению, по существу забытых. Поэтому ниже мы напомним некоторые вехи его биографии, основываясь как на документах, так и на свидетельствах его дочери.

«Папа родился 17 марта 1917 года в Карасукском районе Новосибирской области, на станции Глубокое, – рассказывает Мария. – Тогда это был Барнаульский уезд Томской губернии. Станция не сохранилась, но недалеко находится село Черная Курья – это уже Алтайский край. Папа ездил туда, с его помощью там построили школу, которая сейчас носит его имя. Когда ему было четыре года, семья переехала на Кубань на станцию Тихорецкая. У его отца возникли проблемы со здоровьем, и нужно было поменять климат. В Тихорецке Захар окончил 7 классов железнодорожной школы № 34 им. Ленина и школу ФЗУ, работал помощником машиниста паровоза и одновременно учился в аэроклубе. В 1937 году по путевке комсомола его направили в Ейское военно-морское авиационное училище имени Сталина. Великая Отечественная война застала его на Черноморском флоте в Севастополе».

Уже в первый день войны лейтенант Сорокин вылетел на боевое патрулирование. «Однажды вызвали меня в штаб, – пишет он. – Там я застал ещё пятерых лётчиков. Сразу обратил внимание на то, что все вызванные – сибиряки. Это не было случайностью. Нам поручалось ответственное задание: освоить в условиях Севера новую боевую технику – истребитель МиГ-3. Нам он был хорошо известен, так как в Крыму мы уже около года летали на этих машинах».

В Мурманске Сорокин попадает в полк, которым командовал легендарный Борис Феоктистович Сафонов – первый дважды Герой Советского Союза, оба раза удостоенный этого звания во время войны. Под стать ему был и Захар Сорокин – летал он феерически. Уже 17 сентября 1941 года после четырех сбитых немецких стервятников он был удостоен ордена Красного Знамени.

25 октября 1941 года он поднял свой МиГ-3 в воздух по сигналу тревоги. Вскоре машина попала в густой слой облаков и стала пробиваться вверх. Четыре тысячи метров, пять тысяч, шесть… И вдруг неожиданно на фоне свинцовых туч появились контуры четырех двухмоторных самолётов. Это были истребители-бомбардировщики Мессершмитт Bf. 110. То, что произошло дальше, настолько невероятно, что будоражит сознание исследователей и по сей день. Поэтому Захар Артёмович писал в одном из своих писем: «Что же касается утверждения будто бы я придумал “приключенческие” измышления, то могу сослаться на те же авторитетные источники как газета “Правда” 11.XI-1941 года, корреспонденция А. Жарова, и газета “Известия” от 20.XI-1941 года, корреспонденция А. Склезнева, а также газета Северного флота “Североморской летчик” август 1944 года – очерк “Жажда боя” Д. Николаева. Первые две корреспонденции были написаны когда я находился в госпитале… От рукопашной схватки… явственно виден на моем лице – глубокий шрам и отсутствие зубов… Между прочим мои бывшие сослуживцы должны помнить что командование Северного флота сделало вывод из моего ранения финкой гитлеровца и отдало приказ о снабжении их летчиков финскими ножами».

А события развивались следующим образом. Сорокин атаковал головную машину. «Мессер» загорелся и начал падать, за ним потянулся шлейф дыма. Советский ас продолжает атаку, в сетке прицела ещё один «мессер». И вдруг по плоскости и кабине хлестнули вражеские пули – это из-за облаков вынырнул притаившийся там немец. В тот же момент Захар почувствовал тупой удар в правое бедро. Что делать? Боеприпасы были на исходе. И он повел свой самолёт наперерез немецкой машине. Она всё ближе. Ближе… Удар! Истребитель отбросило в сторону, а «мессер» с поврежденным хвостом пошел вниз. Но и «МиГ» был повреждён при таране… В длинном извилистом ущелье Захару удалось найти небольшое замерзшее озеро и сесть на лед, не выпуская шасси.

Пытаясь выбраться из кабины, он вдруг увидел огромного дога – немцы иногда брали этих собак с собой. Выхватив командирский ТТ, он нейтрализовал зверя и тут же заметил лежащий неподалеку «мессер». Сразу же раздались выстрелы – это уже в него стрелял немецкий лётчик. Захар, присев за крылом самолета, сразил его двумя пулями. Внезапно началась полярная вьюга. Когда чуть просветлело, Захар увидел, что, перебегая от валуна к валуну, к нему бежит второй немец. Пистолет ТТ дал осечку, в руке немца блеснула финка, которой он полоснул Захара по лицу – на всю жизнь остался шрам от глаза до подбородка. После короткой рукопашной схватки Захару удалось перезарядить пистолет и застрелить немца. Он обмотался шарфом, чтобы остановить кровь, и тут обнаружил, что у него выбиты зубы…

Кругом завывала вьюга. Появились волки – одного Захар застрелил, остальные двигались на некотором удалении, ожидая, когда жертву оставят силы. Как рассказывает Мария, с тех пор на просьбу завести дома собаку отец всегда отвечал категорическим отказом… Но самое страшное заключалось в том, что, переходя ручей, он провалился под лёд и промочил унты. Костер разжечь не удалось. В итоге, когда через шесть дней Захар вышел к побережью моря и увидел своих, ступни ног были отморожены.

– Как же отец нашел в себе силы вернуться в строй без ног? – спрашиваю я Марию. – Ведь до него подобного подвига никто не совершал.

– В госпитале папа оказался рядом с Борисом Щербаковым, с которым учился в училище. Борис, потерявший ногу, убеждал отца в том, что тот сможет летать. Кроме того, у отца с немцами были свои счеты. Ведь на фронте с ним была его семья – жена и сын. Моя мама – это уже вторая жена. А тогда случилось несчастье – немецкая бомба попала в землянку, в которой они жили, и его сын Володя погиб. Ещё одно печальное известие пришло 30 мая 1942 года – прикрывая конвой PQ-16, следующий в Мурманск, погиб дважды Герой Советского Союза подполковник Борис Сафонов. И вот после девяти месяцев госпиталей и немного привыкнув к протезам, которые поначалу вызывали адские боли, отец отправился на прием к наркому Военно-морского флота, адмиралу Николаю Герасимовичу Кузнецову и добился возвращения в свой полк.

Это настоящий подвиг преодоления, учитывая, что подобных Героев вообще единицы. В 1946 году вышла книга Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке», из которой весь мир узнал о подвиге, совершенном Алексеем Петровичем Маресьевым, командиром звена 580-го истребительного авиаполка ВВС Северо-Западного фронта. Его самолёт был сбит 5 апреля 1942 года в районе «Демянского котла» в Новгородской области. Раненный в обе ноги, он 18 суток пробирался к своим, попал в госпиталь с заражением крови и гангреной, лишился обеих ног по голень, но нашел в себе силы вернуться в строй и 19 июля 1943 года на Курской дуге в составе 63-го гвардейского истребительного авиаполка 3-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 1-го гвардейского истребительного авиационного корпуса 15-й воздушной армии сбил немецкий пикирующий бомбардировщик Юнкерс Ju-87. На следующий день, 20 июля 1943 года, во время воздушного боя Маресьев спас жизни двух советских лётчиков и сбил сразу два вражеских истребителя Фокке-Вульф FW-190, за что 24 августа 1943 года старший лейтенант Маресьев Алексей Петрович был удостоен звания Героя Советского Союза. Как говорит Мария Сорокина, её отец, Захар Артёмович Сорокин, и Алексей Петрович Маресьев впоследствии встречались на разных мероприятиях, но друзьями не стали.

Георгий Павлович Кузьмин, которого называют «красноярским Маресьевым», свой первый немецкий самолет сбил уже 27 июня 1941 года в районе белорусского города Лепель. Это был Юнкерс Ju-87. Кузьмин атаковал второй Ju-87, а когда закончился боекомплект, пошел на таран и винтом ударил немца по хвосту. Тот рухнул вниз, а Кузьмин смог благополучно вернуться на свой аэродром на поврежденном самолете. 19 ноября 1941 года в районе Ельца он сбил два бомбардировщика Ju-88, но получил повреждения и загорелся. Раненный в обе ноги, он посадил свой горящий самолет, но попал в плен, однако совершил побег из лагеря для военнопленных и почти месяц воевал в партизанском отряде. После возвращения из-за линии фронта в госпитале Кузьмину ампутировали ступню левой ноги и треть ступни правой. Вольно или невольно, на ум приходят слова из песни Владимира Высоцкого:

 
И однажды, как в угаре,
Тот сосед, что слева, мне
Говорит: «Послушай, парень,
У тебя ноги-то нет».
Как же так? Неправда, братцы,
Он, наверно, пошутил!
«Мы отрежем только пальцы», —
Так мне доктор говорил…
 

И тем не менее мужественный лётчик уже летом 1942 года добился возвращения в строй. В боях под Сталинградом к февралю 1943 года он в качестве командира эскадрильи 239-го истребительного авиаполка 235-й истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии совершил 270 боевых вылетов, в 90 воздушных боях сбил лично 15 и в группе – 6 самолетов противника. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1943 года капитану Кузьмину Георгию Павловичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

18 августа 1943 года, в День Воздушного Флота СССР, гвардии майор Кузьмин, помощник командира 9-го гвардейского истребительного авиаполка, будучи ведомым у командира полка, прикрывая командира, сбил вражеский истребитель, но и сам был подбит. Кузьмин пытался дотянуть до линии фронта, но мотор заглох и ему пришлось выброситься с парашютом. К несчастью, шелковый купол парашюта загорелся, и гвардии майор Кузьмин Георгий Павлович погиб.

Еще один замечательный лётчик, Леонид Георгиевич Белоусов, в 1941–1942 годах прикрывал «Дорогу жизни» через Ладожское озеро в качестве заместителя командира 13-го истребительного авиаполка ВВС Балтийского флота. В 1942 году он лишился обеих ног (одной выше колена) в результате гангрены, начавшейся из-за осложнения ожогов, полученных им ещё до войны во время аварии его самолёта И-16 в сложных метеоусловиях и вынужденной посадки. В 1944 году он вернулся в свой полк, который стал 4-м гвардейским истребительным авиационным полком 1-й гвардейской истребительной авиационной дивизии ВВС Балтийского флота, и лично сбил три самолёта противника. В 1957 году Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и воинскую доблесть, проявленные в годы Великой Отечественной войны, гвардии майору Белоусову Леониду Георгиевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Захар Артёмович Сорокин также вернулся в свой полк на Северный флот. В задачи его полка, который 14 октября 1942 года был переименован во 2-й гвардейский истребительный Краснознамённый авиационный полк ВВС Северного флота имени дважды Героя Советского Союза Б.Ф. Сафонова, входила охрана морских коммуникаций и союзных конвоев от действий вражеской авиации. Захар Артёмович не мог, как другие лётчики, выбегать по тревоге к самолётам, поэтому ему приходилось спать в кабине, ожидая сигнала тревоги. Но уже в феврале 1943 года он продолжил счет сбитым вражеским самолётам. Это была его седьмая победа. Военный атташе Великобритании, прибывший в Заполярье, вручил ему орден Британской империи и грамоту короля Георга VI о присвоении дворянского титула со словами: «Пока в России есть такие люди, она непобедима».

Весной 1943 года немцы бросили против авиации Северного флота 6-ю эскадрилью «экспертов» (нем. 6./JG5 Expertenstaffel) 5-й истребительной эскадры «Ледяное море» (нем. Jagdgeschwader 5 «Eismeer»). В составе эскадрильи было собрано 6–8 асов. Особой наглостью отличался 22-летний обер-фельдфебель Руди Мюллер (нем. Rudolf «Rudi» Müller), имеющий Рыцарский крест. Этот блондин был известен тем, что весьма успешно охотился на советских летчиков, летавших на устаревших британских самолётах «Харрикейн», уступавших истребителю Мессершмитт Bf 109G-2. Мюллер придерживался тактики «свободной охоты», применяя внезапную атаку со стороны солнца с превосходством в высоте и скорости. Считается, что на его личном счету было 92 сбитых самолета.

19 апреля 1943 года шесть «мессеров» Bf 109G-2, пилотируемых «экспертами», вылетели около 11:00 с аэродрома Сальмиярви (в 4 км от города Никель) в район советского аэродрома Ваенга-2, по которому должны были нанести бомбо-штурмовой удар штурмовики Фокке-Вульф FW-190 A из состава 14(J) /JG5. По тревоге в 11:30 было поднято пять «Харрикейнов» 769-го истребительного авиационного полка (ИАП) ПВО и шесть «Аэрокобр» 2-го гвардейского истребительного авиаполка Северного флота (ведущие пар гвардии капитан Захар Сорокин и гвардии младшие лейтенанты Пётр Романов и Николай Бокий). Возвращавшийся с задания на истребителе «Аэрокобра» командир полка Герой Советского Союза, гвардии капитан Пётр Георгиевич Сгибнев увидел бой четырех своих истребителей с шестью «мессерами» и немедленно пошел им на помощь. Имея преимущество в высоте, он атаковал сзади сверху и сбил один «мессер».

Самолёт капитана Сорокина в самом начале боя пытались атаковать два «мессера», но он резким разворотом влево уклонился от удара. Истребители разошлись «ножницами», ведущий «мессер» взмыл вверх, ведомый начал резко снижаться. Сорокин на пикировании догнал шедший к земле самолёт и двумя очередями сбил его. Когда Захар с пробоинами на киле и фюзеляже вернулся после боя на аэродром, все летчики и техники, как об этом вспоминал А. Титов, ходили смотреть на самолёт Сорокина. На нем было около 30 (!) пробоин на фюзеляже и еще больше на хвосте.

Николай Бокий под прикрытием своего ведомого А. Титова зашел истребителям противника в хвост и с дистанции 200 м открыл по ним огонь. Мюллер, а именно он был ведущим, попытался уйти со снижением, его ведомый отвернул в сторону солнца. Бокий стал преследовать уходящего вниз Мюллера и на высоте 1500 м подбил его. Титов тоже атаковал «мессер», вывалившийся из облаков, и сбил его. Всего в этом бою было уничтожено пять истребителей противника из состава хваленых «экспертов» (два из них на счету Сгибнева, по одному у Сорокина, Бокия и Титова). Немцам удалось сбить лишь одну нашу «Аэрокобру».

Руди Мюллер сумел посадить свой поврежденный в бою «Мессер» в 8 км восточнее озера Мальярви и попытался уйти к своим. В состав боекомплекта у немцев входили лыжи и теплые вещи, продукты питания… А вот у Захара Сорокина в аналогичной ситуации ничего этого не было. И все же он победил – как рассказывают, Мюллер впоследствии не мог поверить, что против него сражался лётчик без ног.

Да и лыжи Мюллера тоже не спасли. Как оказалось, он приземлился недалеко от базы, где проходили подготовку разведочно-диверсионные группы из числа норвежских и финских патриотов. Они пошли по следу немецкого аса и вскоре настигли его. При задержании он не оказал сопротивления и сразу бросил оружие.

На допросе Мюллер дал подробные характеристики своим бывшим сослуживцам по 6-й эскадрилье. Вот одна из них: «Обер-лейтенант Эрлер – командир 6-й эскадрильи. Рост 170 см, сильный, коренастый; волосы темные, носит их гладко зачесанными назад. Имеет несколько вульгарный вид. Как человек – открытый и прямой. Начальство его очень ценит как опытного пилота. Подчиненные недолюбливают за чрезмерную сухость и суровость. На своем боевом счету имеет около 70 сбитых самолетов. По своему мировоззрению – нацист. Возраст 26 лет, холост. Награжден “Рыцарским крестом”».

На встречах с советскими лётчиками Мюллер подробно разбирал применяемую немцами в Заполярье тактику воздушного боя, на схемах указывал на ошибки советских пилотов. Юрий Рыбин в газете «Мурманский вестник» от 31 мая 2017 года приводит письмо командира 1-й эскадрильи 768-го ИАП ПВО Георгия Ивановича Козлова, в котором он вспоминает: «Мюллер был в нашей шубе, валенках, шапке-ушанке. Встреча состоялась прямо на летном поле аэродрома Арктика. Присутствовали летчики 767-го и 768-го ИАП. От переводчика мы узнали, что его родители были коммунистами и погибли после прихода к власти Гитлера. Он воспитывался у дяди садовника. Мюллер сообщил, что на его счету 114 сбитых самолетов, из них 70 над Англией. По времени и месту из его рассказа выходило, что он сбил Бориса Сафонова. Я переспросил переводчика, можно ли верить сказанному им. Он мне ответил, что можно. Я также спросил Мюллера, почему он воюет на стороне Гитлера, если он уничтожил его отца и мать. Он ответил, что Германия победит в этой войне, и если он перейдет на сторону русских, то его потом расстреляют».

Согласно официальной справке Центра хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК), где хранятся личные дела бывших военнопленных, обер-фельдфебель Рудольф Мюллер был убит 21 октября 1943 года при попытке к бегству во время конвоирования в лагерь № 58 Мордовской АССР. Похоронен на кладбище лагеря, квадрат и могила не указаны.

В августе 1944 года, уже будучи командиром эскадрильи, гвардии капитан Захар Сорокин, возвращаясь на базу из района полуострова Рыбачий после очередного боевого вылета, услышал в наушниках: «Первый! Ты – Герой! Как понял? Приём». На своем аэродроме под Мурманском Захар Сорокин приземлился уже Героем Советского Союза. К этому моменту он совершил 117 боевых вылетов. Алексей Маресьев за время войны совершил в общей сложности 86 боевых вылетов и сбил 10 самолётов противника, из них 7 – будучи на протезах. Захар Сорокин сбил 18 самолётов, из них 12 – на протезах.

Захар Сорокин мог бы шагнуть к славе раньше Алексея Маресьева. Но судьба распорядилась иначе. Не так давно военный журналист Юрий Макунин вспоминал, как Захар Артёмович, рассматривая однажды свой только что опубликованный очерк, заметил: «Маресьева вывел в люди Полевой, а я иду к ним сам…»

Следует отметить, что Маресьев и Белоусов сразу после войны вышли в отставку, а Сорокин продолжал служить, летая с 1945 по 1955 год в составе Черноморского флота на самолёте «Тихорецкий комсомолец», подаренном ему комсомольцами Кубани – второй родины Захара Сорокина, куда семья его отца переехала из Новосибирской области в начале 1920-х годов. В обращении комсомольцев железнодорожной станции Тихорецкая к молодежи Тихорецкого района в 1945 году говорилось: «Героическая Красная Армия под гениальным водительством Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина вышибла немецко-фашистских захватчиков с нашей священной советской земли и бьёт фашистского зверя в его собственном логове. Мы никогда не забудем тех преступлений, которые творили немецко-фашистские захватчики и их подлые приспешники у нас на Кубани. Они залили кровью и слезами наших лучших людей плодородные степи Кубани. Желая усилить помощь Красной Армии в деле полного разгрома врага, мы решили организовать сбор средств из своих личных сбережений на постройку самолёта-истребителя “Тихорецкий комсомолец”. Этот самолёт мы вручим нашему земляку Герою Советского Союза гвардии капитану Захару Артёмовичу Сорокину – славному сталинскому соколу. Пусть же на самолёте, построенном на собранные нами средства, наш славный земляк еще крепче будет бить проклятых немцев, принесших столько горя и несчастья советскому народу. Пусть скорее воссияет знамя победы нашего правого дела! Смерть немецко-фашистским захватчикам!»

Победа пришла – но пришли и новые проблемы. Как рассказывает Мария, «семье отца пришлось ютиться в какой-то лачуге в Евпатории, поскольку довоенную квартиру занял высокий начальник». Как пел Владимир Высоцкий:

 
У тети Зины кофточка с драконами, да змеями —
То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония, трофейная Германия:
Пришла страна Лимония – сплошная чемодания.
Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации толпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились, потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся отревели…
 

Характер у Захара был жесткий, крутой – он мог высказать всё, невзирая на чины. В ответ летели жалобы, доносы. К тому же в 1953 году после продолжительной болезни умерла жена, оставив маленькую дочку – а ведь Захару требовался постоянный уход, протезы давали о себе знать каждый вечер. И рука сама тянулась к стакану. Но помогла встреча со знаменитым лётчиком, генерал-майором авиации Михаилом Васильевичем Водопьяновым, который приехал лечиться в Евпаторию. В семье Водопьяновых капитан Сорокин и познакомился с Валентиной – мамой Марии. Родители Валентины жили в Москве в бараке на Софийской набережной, стена к стене с английским посольством. Вначале все Сорокины жили здесь в одной комнате размером 8 кв. метров, но затем им дали двухкомнатную квартиру на Академической.