Текст книги "Совершенно секретно"

3

Было уже поздно. Клос покинул особняк гауляйтера. Он выходил, когда Риолетто прощался с хозяйкой дома. Жена гауляйтера изрядно выпила, и можно было надеяться, что забудет о нем… Следовало бы еще потанцевать с ней – это было нужное знакомство, но уже не хватало сил. Болтовня опьяневшей немки казалась ему невыносимой. Бруннер торчал около окна. Клос увидел его, когда выходил на улицу.

Ночь стояла прохладная, как это иногда бывает в начале мая. Держа руки в карманах, Клос отошел на несколько десятков шагов и остановился за углом так, чтобы можно было наблюдать за выходом из особняка гауляйтера. Приехал ли Риолетто на автомашине? Если это так, то тогда вряд ли удастся выполнить задуманное…

Наконец разведчик увидел высокую фигуру предсказателя. Риолетто шел быстрым шагом, не оглядываясь. Клос осторожно тронулся за ним. На безлюдной улице появился патруль, который задержал Риолетто. Проверив его документы, солдаты взяли под козырек. Когда патрульные проходили мимо Клоса, Ганс небрежно поприветствовал их. Дальше он двигался осторожнее, хотя, судя по всему, Риолетто и не подозревал, что за ним следят. Предсказатель свернул на одну из параллельных улиц и через несколько минут оказался в районе вилл, заселенных немцами. Клос был удивлен, ибо полагал, что он остановился в гостинице…

Риолетто задержался около одной из вилл, уточнил номер, подошел к двери и позвонил. Клос издалека наблюдал за ним. Предсказатель ждал. Наконец дверь открылась, и Клос увидел на пороге господина Пушке, освещенного светом лампы. Ошибиться Клос не мог. Пушке несколько секунд постоял в дверях, а потом вместе с Риолетто скрылся в доме.

«Что объединяет этих людей? – подумал Клос. – Пушке был взволнован, чем-то напуган, когда увидел Риолетто в особняке гауляйтера. По их поведению не было видно, что они знакомы. И этот ночной визит к Пушке… Что все это значит? – размышлял Клос. – И как мне использовать этот визит в своих целях? Почему Риолетто сказал на приеме у гауляйтера: „Здесь, в этом зале, находится человек, который участвовал в диверсии или даже организовал ее…“? Кого он имел в виду? Что ему известно и что он может сказать Бруннеру?»

Клос задавал себе эти вопросы, возвращаясь в центр города. Эдвард проживал в доме номер 15, по улице Валовой, на втором этаже. Он уже спал, когда Клос постучал в дверь.

– Ты что, с ума сошел? Что случилось?

Клос присел на кровать и закурил сигарету. Молча смотрел на Эдварда, взволнованно ходившего по комнате.

Учитель приготовил чай. Разливая ароматный напиток по чашкам, он вопросительно взглянул на Клоса.

– Что случилось? – повторил он, когда они уселись за стол.

– У меня к тебе дело, – сказал наконец Клос.

– Может быть, нервы сдают? – с беспокойством спросил Эдвард. – Где ты был?

– На приеме у гауляйтера.

– И что же?

– Встретил там некоего Риолетто, который выдает себя за оккультиста – предсказателя будущего. Он просто шарлатан, темная личность и, скорее всего, агент гестапо. Не мог бы ты навести о нем справки? А так же о Пушке, заместителе директора военных предприятий Рейли.

– Попытаюсь…

– Лучше будет, если Пушке займется Данка.

– Снова Данка, – укоризненно произнес Эдвард. – Жаль мне эту девушку.

– Жаловалась?

– Она никогда не жалуется. Со вчерашнего дня Рейли взял ее к себе в секретарши. Вернее, она заменила старую немку, которой директор предоставил отпуск.

– Очень хорошо, – обрадовался Клос.

– Очень хорошо… Но когда-нибудь ты задумывался над тем, чего Данке это стоит?

– Нет, никогда. – Клос сказал неправду. Он много думал о Данке и всегда, когда думал о ней, проклинал офицерский мундир вермахта, который носил. – Она должна добыть нам точный план расположения всех военных предприятий Рейли.

– Не сразу, не сразу, – ответил Эдвард. – Пока ей не следует давать сложных заданий, пусть осмотрится на новом месте, чтобы не вызвать подозрений. Будет достаточно, если ей удастся установить контакт с доктором Пулковским.

– А кто выполнит это задание? План предприятий мы должны иметь в самое ближайшее время, – настаивал Клос.

– Это дело я поручу Казику, – ответил Эдвард. – Способный и смелый парень. Уверен, что задание выполнит.

– Все твои парни смелые и способные ребята. Я в этом не сомневаюсь, – пробурчал Клос. – Сразу видно, что ты учитель и любишь заранее ставить хорошие оценки своим ученикам.

4

Казик работал в железнодорожных мастерских, находившихся напротив предприятий Рейли. Из окон своей конторки, темной клетушки в бараке, он видел железнодорожные пути, паровозное депо, а в глубине – высокую стену, отделявшую территорию депо от построек завода. На работу он приходил за несколько минут до начала, но его шеф, господин Любке, рослый немец в запачканной куртке, всегда появлялся немного раньше, ожидал Казика в дверях конторки, посматривая на часы, и проверял, не опоздал ли парень на работу. Дел у Казика было слишком много. Он переписывал платежные ведомости, составлял списки рабочих, однако немец требовал точности, аккуратности и за малейшую ошибку наказывал – приходилось все переписывать заново. Часа на два Любке обычно оставлял Казика одного. Он отправлялся на вокзал, чтобы встретиться с приятелями, поговорить с начальником станции и выпить кружку пива в буфете. Это Казику и было нужно. В кабинете шефа стоял сейф, в нем хранились пропуска на предприятия Рейли, выдаваемые железнодорожникам, которых направляли работать на заводскую железнодорожную ветку.

– Вернусь через час, – сказал шеф.

Казик стоял около окна и, когда немец скрылся за складскими помещениями, вошел в его кабинет. Ключи от сейфа лежали в ящике письменного стола. Казик открыл стол. Долго возился с сейфом. Наконец дверца открылась. Найдя картонную папку с надписью «Пропуска», Казик выбрал пропуск на имя Ганса Мольке, спрятал в карман, аккуратно закрыл сейф и, положив ключи на место, выбежал из барака.

Сердце Казика сильно билось, когда он подошел к воротам завода и протянул пропуск эсэсовцу, стоявшему около проходной.

Вокруг было безлюдно. Эсэсовец испытывающе посмотрел на него и вернул пропуск, потом быстро ощупал одежду Казика.

– Обыскиваем всех, – заметил он. – Всех без исключения.

– Не мешало бы и поляков обыскивать.

– Не беспокойся, парень, мы знаем, что делаем… Все в порядке, – проговорил эсэсовец, и Казик почувствовал облегчение. В эту минуту через заводскую проходную прошел элегантно одетый мужчина. Эсэсовец встал по стойке «смирно», а мужчина (это был Риолетто) пристально посмотрел на Казика.

– Какая-то шишка из Берлина, – объяснил Казику эсэсовец.

Казик, миновав проходную, оказался на территории предприятия.

Широкая асфальтированная дорога вела вдоль производственных цехов, разбросанных по всей территории завода, к видневшемуся вдалеке большому административному зданию. Повсюду что-то беспрерывно двигалось: бежали по рельсам вагонетки, работали моторы. Люди в рабочих комбинезонах обгоняли Казика, не обращая на него внимания.

Он свернул в боковую аллею, намереваясь обойти всю территорию завода. Держался поближе к заводской изгороди из колючей проволоки. Знал, что где-то должны быть еще одни наглухо закрытые ворота, которые открывались только тогда, когда на завод приходил большой транспорт. Необходимо было установить точное расстояние от производственных цехов до этих ворот.

Проходя по узкой дорожке вдоль хаотически разбросанных заводских зданий, складов и деревянных построек, среди развесистых деревьев Казик увидел уютную виллу. Занимал ее, по всей вероятности, инженер Рейли, директор завода. Эдвард предполагал, что в этой вилле укрывают и доктора Пулковского.

Казик облюбовал себе удобный наблюдательный пункт и, прислонившись к глухой стене деревянного барака, вынул из кармана лист бумаги и карандаш и быстрыми, точными линиями начертил план заводской территории, отметил дорогу и расстояние от ворот до виллы, расположение производственных цехов, заводских зданий и административного корпуса.

Вдоль заводской стены прохаживал охранник, не обращая внимания на то, что делается на территории завода.

Увлеченный свои делом, Казик не заметил, что за ним наблюдает человек в грязном солдатском мундире, стоящий около глухой стены барака. Этот человек тихо подкрался к Казику, выхватил из кобуры пистолет и приставил дуло к спине парня. Казик мгновенно обернулся. На размышление у него оставалось всего несколько секунд. Броситься на гитлеровца? Но тот, быстро отскочив на несколько шагов, стоял, широко расставив ноги, и держал его на мушке. Охранник спокойно ходил вдоль заводской стены, не замечая их. Казик поднял руки.

– Попался, парень, – сказал немец. – Не двигаться! Давай сюда бумагу, быстро!

Ситуация создалась безнадежная. Казик подал гитлеровцу пропуск и лист бумаги с набросанным планом.

– «Ганс Мольке», – прочитал тот и потребовал: – Паспорт!

Казик заколебался. Заметил ли их охранник? Они находились в его секторе обзора, и не заметить их было нельзя. Не видя иного выхода, он подал немцу паспорт.

– «Казимеж Оконь». – Гитлеровец рассмеялся. – Паспорт не твой, краденый! Работаешь на товарной станции?

– Да, – ответил Казик и тут же решил, что больше ничего не скажет. Закрыл глаза и подумал: что бы ни случилось, это теперь уже не имеет никакого значения. Для него все кончено.

Немец осторожно сложил пропуск и паспорт. Долго молчал. Это продолжительное молчание удивило Казика. Он думал, что немец сейчас проводит его в караульное помещение, а потом в гестапо. Но гитлеровец почему-то колебался – боялся или не хотел принять решение. Показался охранник. Еще секунда – он повернется и увидит их.

– Ты свободен, – сказал немец. Казик не понял.

– Свободен и убирайся отсюда побыстрей, – повторил немец и возвратил документы. Он повернулся и, не оглядываясь, быстрым шагом направился в противоположную сторону.

Казик не верил своим ушам. Свободен! Ему казалось, что все это происходит во сне. Он не мог понять, почему немец так поступил… Ошеломленный, Казик не торопясь прошел через проходную у заводских ворот. За ним никто не шел и никто не наблюдал.

В железнодорожный барак он вернулся еще до прихода шефа. Успел положить пропуск в сейф. Дрожащими руками открыл в конторке окно и долго смотрел на товарные вагоны, которые переправлялись на заводскую железнодорожную ветку… Что Делать? Бежать? Бежать, не доложив о случившемся Эдварду? Встреча назначена только на следующий день… Он снова сел за стол. Решил все спокойно обдумать. Может быть, он встретил порядочного немца и ему ничего не угрожает? Казик пожалел, что не имел при себе пистолета, тогда бы он чувствовал себя в безопасности. Однако Эдвард запретил приходить на работу с оружием.

Громко хлопнула дверь. Казик сорвался с места, решив, что это шеф, но увидел немца, который задержал его на заводской территории.

– Это ты? – произнес Казик с удивлением.

– Я, – ответил немец. – Здесь не опасно?

– Нет. Говори спокойно, – ответил Казик.

Немец вынул из кармана сложенный лист бумаги – тот самый, на котором Казик набросал план расположения завода.

– Я умышленно сразу не отдал тебе это, – сказал немец. Казик взял лист, повертел его, бесцельно переложил из руки в руку и спросил:

– Почему ты отпустил меня тогда и зачем возвращаешь сейчас этот план?

Немец молчал. Он, видимо, думал, как лучше ответить. Колебался, не был уверен, размышлял, стоит ли говорить открыто.

– Разные бывают немцы, – наконец осторожно начал он, – есть и такие, которым можно доверять. – Заметив на лице Казика сомнение, он улыбнулся и похлопал парня по плечу. – Не сомневайся. Я уже выбрал себе дорогу. То, что я не задержал тебя и возвратил твою бумагу, – мое личное дело. Я Гляубель, – медленно проговорил он, – запомни. Ты думаешь, что среди нас нет таких, которые хотели бы с вами сотрудничать? – Он извлек из кармана помятую газету, протянул Казику. Это была «Зольдатен цайтунг» – нелегальная газета, предназначенная для немецких солдат. На первой странице была помещена карикатура на Гитлера.

Казик, разглядывая карикатуру, подумал, что, если немец говорит правду, необходимо использовать его. Завербовать немецкого солдата – большое дело. Но что скажет Эдвард? Это сильнее всего беспокоило Казика.

5

Данка работала в секретариате Рейли целый день – с восьми утра и до позднего вечера. В течение дня она имела только два свободных часа, и даже их ей редко удавалось использовать для себя, чтобы уйти с завода. Рейли не любил, когда она отлучилась, если сам он находится в кабинете. Директор часто приглашал ее на обед, вместе они ходили ужинать. Рейли был неуступчив и требователен. Данка обязана была докладывать, где и с кем встречалась в городе, и каждая задержка вызывала у него раздражение.

Данка устала от всего этого. Товарищи обещали ей, что после выполнения задания она вернется к своим. Однако дело продвигалось медленно. Она печатала, регистрировала, отправляла документы, разговаривала с людьми, которые ожидали Рейли в приемной, но ни разу ей не удалось услышать или увидеть доктора Пулковского. Она не знала даже, в гестапо он или Рейли держит его на территории завода.

В тот день, когда Казик встретился с Гляубелем, Данке удалось отлучиться на два часа. На завод она возвращалась около пяти. Днем Рейли вызвали на какую-то конференцию, и потому Данка решила использовать эту возможность, чтобы зайти к Эдварду. Путь к нему был долгий: пришлось походить по городу, пересаживаться с трамвая на трамвай, чтобы убедиться, что за ней не следят. Учитель поручил ей навести справки о Пушке, заместителе Рейли, и велел прийти к нему на следующий день к часу.

Возвращаясь на завод, Данка придумала, что скажет Рейли, чтобы он разрешил ей отлучиться перед обедом на следующий день. Лучше всего сказать, что ей нужно в парикмахерскую. Рейли всегда хотел, чтобы она выглядела элегантно и красиво. Он даже написал своему другу в Париж, чтобы тот прислал французскую косметику и материал на платья. Данка посмотрела на часы: время приближалось к пяти, а до завода оставался еще немалый отрезок пути. Она опаздывала. Осмотрелась, вокруг никого не было видно. Трамваи ходили нерегулярно. И тут девушка заметила открытую машину, стоявшую у тротуара. Элегантно одетый мужчина, лицо которого показалось ей знакомым, усмехнулся, заметив ее.

– Подвезти пани на завод? – спросил он с легким иностранным акцентом.

– Откуда вы меня знаете? – удивленно спросила Данка.

– Мое имя – Риолетто, – ответил он с улыбкой. – Сегодня я был у господина Пушке и видел вас в секретариате.

Девушка села в автомашину рядом с ним.

– Должен вам признаться, – сказал Риолетто, легко управляя машиной, – что эта встреча не случайна…

Данка посмотрела на него с беспокойством:

– Вы следили за мной? – спросила и поняла, что ее вопрос неуместен.

Риолетто рассмеялся:

– Что вы! Я видел вас всего несколько минут… Вы произвели на меня сильное впечатление… Огромное, – уточнил он.

– Прошу прощения, господин Риолетто…

– Нет, нет, не за что, – ответил он. – Не сердитесь на меня. Может быть, такой способ знакомства кажется вам неестественным, но, поверьте, я не хотел вас обидеть. Это мой стиль, ведь я итальянец… Известно ли вам, фрейлейн, что я читаю мысли людей, предсказываю будущее? Это моя профессия…

– Необычная профессия, – проговорила Данка, чувствуя сухость во рту.

– Фрейлейн Данка…

– Откуда вам известно мое имя?

– Читаю в мыслях… Извините за шутку, узнал ваше имя у курьера. Мне известно, что вы новая секретарша директора Рейли, что вы не немка. Свободен ли у вас вечер сегодня?

– Трудно сказать. Спросите об этом у директора Рейли. Подъехав к воротам завода, итальянец резко затормозил машину.

– Не балует меня счастье в этой стране, – грустно усмехнулся он. – Могу хотя бы надеяться?

Данка улыбнулась. Этот итальянец не был лишен обаяния.

Когда она вошла в секретариат, было уже три минуты шестого. Рейли стоял в дверях кабинета и ожидал ее.

– Опоздала, – с упреком сказал он. И недовольным тоном спросил: – Где ты была?

– У Кристины на обеде, – не колеблясь, ответила секретарша. – Кристина – моя школьная подруга. Могу же я встретиться с подругой?

– У тебя всегда найдется причина, – проворчал Рейли. – Сейчас ко мне доставят старого человека, – произнес он. – Это польский ученый. Пусть подождет в моем кабинете. Приготовь кофе, я скоро вернусь.

Данка с трудом скрыла радость. Только бы Рейли не возвратился слишком быстро, тогда она успеет сказать Пулковскому несколько слов.

Доктора Пулковского привел эсэсовец. Он остался в секретариате, а Данка вошла с ученым в кабинет. В ее распоряжении были считанные минуты. Двери, ведущие в кабинет, она оставила полуоткрытыми, чтобы не возбуждать подозрения у эсэсовца.

– Инженер Рейли скоро вернется, – громко сказала она по-немецки. – Подать кофе, господин доктор?

– Спасибо, – ответил Пулковский.

Данка подала ему чашечку кофе и наклонилась к нему.

– Пан доктор, – прошептала она по-польски, – мы скоро освободим вас, через несколько дней. Где вас содержат?

Тот посмотрел на нее с огромным удивлением:

– Кто вы?

– Это неважно.

– Под охраной, в соседнем доме, – прошептал он. – Но ничего не нужно делать. Я вынужден буду согласиться, ибо моя жена, понимаете, – голос его дрогнул, – моя жена…

В секретариате послышались шаги.

– Кофе крепкий, господин доктор? – громко спросила Данка по-немецки. – Может, добавить сахару? На пороге кабинета появился инженер Рейли.

6

Эдвард ожидал Казика к двенадцати. А тот уже находился у ворот дома номер 15 и смотрел вверх. На подоконнике второго этажа стояла ваза с цветами. Занавеска была слегка сдвинута. Значит, все в порядке. Казик еще раз осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил. В это время дня движение на Валовой улице всегда небольшое: проедет какая-нибудь автомашина, перед витриной магазина соберутся женщины, на мостовую выскочит ребенок.

Казик был в хорошем настроении. После вчерашнего случая на заводе Рейли он поверил в свое счастье. Благодаря тому немцу он не попал в гестапо, а остался на свободе и имеет возможность продолжать борьбу с фашистами. При встрече с Эдвардом Казик намеревался передать ему важную информацию. Задание было выполнено. План военного завода лежал у него в кармане.

Но если бы Казик присмотрелся повнимательнее, он мог бы заметить двух мужчин, стоявших в соседних воротах, и одного – на углу улицы Польной, около газетного киоска. На первый взгляд все было обычным, и Казик смело вошел в подъезд дома и поднялся на лестничную клетку, где находилась квартира Эдварда.

Эдвард встретил его на пороге. Когда Казик увидел Эдварда, настроение его стало еще лучше.

– Опоздал на восемь минут, – с упреком сказал ему Эдвард. – У нас мало времени.

Они вошли в комнату.

– Садись, – пригласил Эдвард. – Докладывай.

– Все в порядке. План завода у нас, но я хотел вам сообщить еще нечто важное, – таинственно проговорил Казик.

– Подожди! – Эдвард вел себя как учитель, экзаменующий ученика. – Так, это заводские ворота… – Он внимательно изучал план. – Через сколько минут появляется у ворот охранник?

– Охранник почти все время ходит вдоль стены, – не лишком уверенно проговорил Казик.

– Через сколько минут? – повторил вопрос Эдвард. Казик замялся, не зная, что ответить. Эдвард заметил ему, что задание выполнено, но не до конца, не хватает еще некоторых важных деталей. На подготовку к операции остается всего четыре дня, но многое еще неизвестно. Казик понимал это, но ему хотелось поскорее сообщить о другом.

– Разрешите доложить еще об одном важном деле? – нетерпеливо спросил он. – Мне удалось завербовать немца, работающего у Рейли.

– Что? – Удивление и беспокойство послышалось в голосе Эдварда. – Докладывай, как это тебе удалось. В твоем распоряжении пятнадцать минут. Слушаю…

Казик посмотрел на часы. Было половина первого.

В это время в кафе на Польной сидел Клос. Через полчаса должна была состояться его встреча с Эдвардом. Разведчик вышел из управления абвера немного раньше, прогулялся по городу, а потом зашел в это кафе выпить чашечку кофе. Окна кафе выходили на Валовую, и он мог наблюдать за улицей. Клоса что-то беспокоило. Пока не произошло ничего такого, что могло бы его насторожить, но Клос интуитивно чувствовал, что приближается опасность.

Вчера вечером в казино Клос случайно встретился с Бруннером. Эсесовец был в приподнятом настроении, пил больше чем обычно. Похвастался, что напал на след, однако о подробностях умолчал.

– Ваша служба тоже занимается делом, – сказал он. – Для нас вопрос ясен, они в наших руках.

– Этих людей схватили? – спросил Клос.

– За твое здоровье, Ганс! – рассмеялся Бруннер. – Схватим, будь уверен. Гляубель уже установил с ними контакт.

– Что общего с ними у этого Гляубеля? – спросил Клос.

– А почему тебя интересует это, Ганс? – Бруннер снова наполнил рюмки. – Это моя тайна и мой неожиданный успех, и я не намерен ни с кем делиться ими.

– Превосходно, – ответил Клос. – А если мне уже известно кое-что?

– Уверен, что ты поделишься со мной, – прыснул со смеху Бруннер. – Товар на товар. Не возражаешь?

Что известно Бруннеру? Может быть, это провокация? Сам Эдвард вне подозрения. Люди его неоднократно проверены, никто не арестован, ни одного провала. Может быть, Данка была неосторожна? Центр снова интересовался доктором Пулковским. Установлен срок – четыре дня. Как выполнить это задание?

Официантка подала кофе. Он был чуть теплый и безвкусный. Клос отодвинул чашку и в этот момент увидел в дверях кафе Риолетто.

«Неужели я где-то допустил оплошность? – подумал Клос. – Или этот итальянец специально следит за мной?»

Риолетто направился к столику:

– Добрый день, господин обер-лейтенант. Если вы никого не ожидаете…

– Нет, – сухо ответил Клос. – Прошу вас.

Риолетто бросил на стол пачку оккупационных марок и подозвал официантку. Через минуту девушка поставила перед ним шоколадный напиток.

– Предпочитаю чашечку шоколада, – проговорил он. – его легче достать в этой стране, чем в Берлине.

Клос промолчал.

– Поверьте, господин обер-лейтенант, – протянул Риолетто, – я рад случаю встретиться с вами.

– Люблю случайные встречи, – ответил Клос, подчеркнув слово «случайные».

Риолетто рассмеялся:

– Вы слишком осторожны. Служите в абвере, правда?

– Почему вас это интересует?

– Да так. Понимаю, вы не верите в мои предсказания настоящего и будущего.

– Не верю.

– А вот Бруннер верит.

– Мой приятель Отто и я нередко расходимся во мнениях, – ответил Клос. – Я предпочитаю конкретные факты и доводы.

– Вы тоже занимаетесь расследованием этого дела? – спросил итальянец.

– Что вы имеете в виду?

– Диверсию на предприятиях Рейли. Я обещал Бруннеру помочь в поимке преступника.

Клос внимательно посмотрел на Риолетто и подумал: «Чего хочет от меня этот итальянец? Может, он работает на Бруннера? Или Бруннер приказал ему следить за мной?»

– Такое же обещание вы хотите дать и мне? – спросил Клос.

– Не исключено, – ответил итальянец.

– Зачем, господин Риолетто? Если вы работаете на нас…

– Это слишком громко сказано. – Риолетто потягивал шоколадный напиток. – Если я иногда помогаю, то это еще не значит… – И тут же сменил тему разговора: – Как чувствует себя очаровательная супруга господина гауляйтера?

Клос посмотрел на часы. Было без четверти час.

В квартире номер 15 по улице Валовой Эдвард в эту минуту тоже посмотрел на часы.

– Тебе необходимо уйти, – сказал он Казику. – Как ты мог допустить такую неосторожность с этим немцем? Это серьезная ошибка, ты раскрыл себя и потому не имел права приходить на явку!

– А что я должен был сделать?

– На время исчезнуть и выжидать. Ты не имел права без моего разрешения проявлять инициативу в этом деле!

– Немец отнесся ко мне с пониманием, не задержал и не отправил в гестапо, – пытался оправдать свои действия Казик.

– Вот и нужно выяснить, почему он так сделал. Отправляйся и жди моих дальнейших указаний!

В прихожей раздался резкий звонок. Эдвард не торопясь поднялся с кресла, обвел взглядом комнату. Быстро спрятал в тайник план завода. Потом, опустив руку в карман, подошел к двери.

– Кто там? – спросил он.

– Водопроводчик, – послышался голос за дверью. – Вода протекает на первый этаж.

Эдвард открыл дверь и отскочил к стене. В прихожую ворвались трое мужчин в штатском, с пистолетом в руках. Одним из них был тот самый немец Гляубель, о котором говорил Казик. Немец резким движением сбил с ног Эдварда, а остальные схватили Казика, когда он попытался выпрыгнуть в окно. Гестаповец ударил парня рукояткой пистолета по голове. Казик свалился на пол.

В комнату вошел Бруннер.

– Привести в чувство! – кивнул он на Казика.

Через несколько минут Эдварда и Казика усадили в кресла, приказав положить руки на стол.

Гестаповец с пистолетом в руке не спускал с них глаз, а Бруннер и Гляубель обыскивали комнату: выбрасывали из шкафа белье, обстукивали стены.

На ночном столике около кровати стоял небольшой будильник. Эдвард знал, что он спешит на две минуты. Стрелки приближались к часу, а Клос всегда был пунктуален. Осталось четыре минуты. Сначала Эдварда охватил страх, но потом он успокоился, постарался взять себя в руки. Надо предупредить Клоса. На подоконнике стояла ваза с цветами, занавеска была слегка сдвинута. Осталось три минуты…

– Подождем немного, – сказал Бруннер. – Надеюсь, что вы сами сообщите нам имена, адреса, явки своих людей. Но мы согласны встретиться с ними и здесь, тут так тихо и уютно. – Он пристально посмотрел на Эдварда. – Беспокоишься, правда? Ждешь визита? Это хорошо.

– Ничего я не жду и не понимаю, в чем дело, – спокойно ответил Эдвард. – Здесь какое-то недоразумение.

Гляубель расхохотался и подошел к окну.

– Недоразумение! – воскликнул он. – Лучше спроси этого парня, – указал он на Казика. – Еще вчера он говорил мне о таких делах, что…

– Отойди от окна, – приказал ему Бруннер, – и ничего не трогай. Каждая мелочь может служить сигналом.

Эдвард с нарастающим волнением смотрел на стрелки будильника, слышал мерное тиканье часов.

Двое гестаповцев обыскивали кухню. Брунер сбросил постель с кровати, а Гляубель осматривал оконные рамы.

Эдвард мгновенно принял решение. От окна его отделяло несколько шагов… Только бы успеть! Должен успеть прежде чем последует выстрел гестаповца. Он уперся ногами в пол, сильно оттолкнулся, подался всем телом вперед и, подскочив к окну, сбросил вазу.

В это время Клос как раз подходил к дому на Валовой. Оставив итальянца в кафе, он несколько минут еще раздумывал, идти ли на встречу с Эдвардом. Решил рискнуть… Центр дал всего четыре дня.

Он уже хотел свернуть к воротам, когда вдруг услышал звон бьющегося стекла и крик. Из окна второго этажа упала ваза, разбившись о плитки тротуара.

Клос посмотрел верх, на это окно, и прибавил шагу. Он шел по безлюдному тротуару. Неуловимым движением пододвинул поближе к руке кобуру с пистолетом. Случилось непоправимое. Он не думал о себе, беспокоился лишь об Эдварде, который успел столкнуть с подоконника вазу с цветами. И за это Эдвард заплатит дорого, очень дорого.

Улица Валовая была длинной. Он шел по узкому выщербленному тротуару мимо старых каменных домов с грязными, обшарпанными подъездами. Клос ускорил шаг, думая теперь о Данке. С какой стороны она пойдет на явку? Если со стороны Польной, то гестаповцы заметят ее и схватят. Если от парка, то он сам должен встретить ее и предупредить.

Тишину разорвал рокот моторов. На Валовой показались грузовики с жандармами.

«Облава! – подумал Клос. – Бруннер мог предположить, что человек, который должен явиться к Эдварду, заметит отсутствие сигнала на подоконнике и поймет, что явка провалена, но не успеет далеко уйти».

В нескольких метрах от Клоса затормозил грузовик, из него выскочили жандармы и перекрыли улицу. Тех, кто не успел скрыться в подъездах или спрятаться во дворах, жандармы сгоняли к грузовикам, запирали в лавочках и газетных киосках. Раздавались душераздирающие крики женщин – такие крики Клос не раз слышал на улицах польских городов… Он спокойно прошел мимо жандармов, те поприветствовали его, вытянув вперед правую руку. Клос еще некоторое время вынужден был оставаться молчаливым свидетелем облавы и грубого издевательства гитлеровцев над людьми.

Он задержался у витрины магазина детских игрушек на углу Валовой около небольшой площади. Решил переждать еще пятнадцать минут, может быть, Данка наконец появится. Девушку он увидел издалека. Уверенная в себе, элегантно одетая, Данка шла со стороны парка.

– У Эдварда провал, – шепнул Клос, поравнявшись с ней. – Через десять минут – в парке.

Девушка повернулась, быстрым шагом направилась в сторону парка и скрылась в толпе прохожих.

Клос закурил сигарету и не торопясь последовал в том же направлении.

В парке, около небольшого водоема, играли дети. Клос прошел мимо кафе, расположенного в оранжерее, и оказался на центральной аллее, засаженной высокими деревьями. Там он и увидел Данку. Она сидела на скамейке, держа в руке пудреницу. Осмотревшись внимательно вокруг, Клос подошел к ней:

– Позволите, фрейлейн?

– Пожалуйста, – ответила девушка.

Клос угостил ее сигаретой. До этого он никогда не встречался с Данкой днем и в таком людном месте. Теперь у них не было другого выхода. Данка игриво улыбнулась, прекрасно играя роль девушки, которая ищет острых ощущений, и немного подвинулась.

– Как это могло случиться? – тихо спросила она, не переставая кокетливо улыбаться.

– Не знаю. Не исключено, что все наши явки провалены.

– Эдвард будет молчать. Никакие пытки гестапо не заставят его выдать своих товарищей, – уверенно проговорила Данка и начала рассказывать о том, что узнала на заводе. Ей удалось установить, что Рейли и Пулковский через три дня выезжают на испытательный полигон.

– Пулковский согласился? – спросил Клос.

– Он надломлен, – ответил Данка. – Беспокоится за жену.

– С Казиком ты виделась? – Нет.

– Необходимо выяснить, – проговорил Клос, – что с ним. Продолжай собирать информацию о Пулковском и об испытательном полигоне. Но в данный момент важнее всего установить, что с Казиком.

– Сегодня вечером я схожу к нему. Клос подумал и сказал:

– Не уверен, нужно ли это, но иного выхода не вижу. Буду тебя прикрывать. – Потом он назвал ей место и время следующей встречи. Резервная явка находилась в безопасном месте – в старой заброшенной мастерской, расположенной в пригороде.

– Мы должны установить, – продолжал Клос, – откуда гестаповцы узнали адрес Эдварда. Пока еще я не имею понятия, как это сделать. Бруннер наверняка ничего не скажет.

Данка пожала плечами.

– Не знаю, чем тебе помочь, – сказала она. – Надеюсь, это последнее мое задание?

– Да. Потом переправим тебя к своим.