Текст книги "Разница во времени"

– Давай уже поспим немного! – предложил г-н Чусов, возвратясь. И, не дожидаясь ответа, нырнул под одеяло.

В Москве Наташа ощутила, что ее затея с собственным рекламным агентством была попаданием в «десятку». Ей почему-то сразу и в крупных объемах начало везти. Все, буквально все само плыло Наташе в руки.

Моментально нашелся очень удачный и недорогой офис из двух комнат на Люсиновской улице.

Наташины старые знакомые, распоряжающиеся рекламными бюджетами крупных и не очень компаний были страшно рады ее снова слышать. Что удивительно, они были готовы отдать ей на откуп и размещалово, и креатив.

Подписывая договоры, они с круглыми глазами рассказывали какие-то потрясающие по своей фантастичности слухи из рекламного мира. Якобы в крупнейших и старейших (по российским меркам) рекламных агентствах разразился настоящий кадровый кризис. Вдруг, как под гипнозом, из этих агентств начался массовый отток творческих кадров. Копирайтеры, криэйторы и даже аккаунт-менеджеры увольнялись пачками и исчезали в неизвестном направлении.

Это было очень странно, потому что обычно увольнение какого-либо рекламиста заканчивалось последующим появлением этого самого кадра на той же самой позиции в другом рекламном агентстве или рекламном отделе какого-нибудь журнала. Одни и те же люди мигрировали из конторы в контору, тасовались, как карты в колоде. Сейчас же эти карты разлетелись в разные стороны, как у неопытного шулера при сдаче.

Люди не уходили к конкурентам, они уходили из бизнеса вообще.

То же самое происходило и на рынке журналистского труда. Журналисты исчезали в неизвестном направлении. Причем исчезали не «звезды», не «золотые перья», а то низовое, никому не известное племя журналистов, которое забивало «подвалы», писало криминальную хронику, делало «проходные» интервью, советы огородникам и автомобилистам. Текстов катастрофически не хватало. Все больше места на полосах занимали фотографии, все меньше – буковки.

В общем, время для начала собственного бизнеса было выбрано Наташей исключительно удачно. Конкуренты испытывали трудности. Креатив поднялся в цене. Наташа носилась по городу безумной ласточкой с переговоров на переговоры. И при этом с изумлением отбивалась от бесконечных звонков на мобильный обезумевших хед-хантеров из кадровых агентств. Кадровики набросились на ее размещенное перед отъездом в Питер на job.ru резюме, как обезумевшие от голода пираньи на забредшего в реку молочного поросенка.

Г-жа Ростова в противоречивых чувствах отказывалась от таких красивых должностей, таких нескромных зарплат и таких раскрученных контор, о которых раньше могла лишь только мечтать. Наташа верила: такое время упускать нельзя. Она чувствовала себя лисицей в неохраняемом курятнике. То есть счастливой. Макс наблюдал за ее метаниями в смешанных чувствах: радость за Наташу переплеталась с жалостью к ней.

В отличие от растерянного большинства, которое надеялось, что это временное сумасшествие, тайный сговор с целью добиться повышения зарплат в отрасли, какой-то короткий и необъяснимый катаклизм, Наташа догадывалась об истинных причинах происходящего. Она знала, что это не игра на повышение и не результат воздействия на население магнитной бури. Она была уверена, что это всерьез и надолго.

Огорчало только одно: исчезали и пропадали все, кроме Тарасовой! Та по-прежнему сидела в теплом кресле начальника отдела рекламы «Всех удовольствий столицы»! Воистину несмещаемая тетка!

Наташа работала за троих, потом за четверых, потом за пятерых. Чем дальше – тем больше. И тем меньше все это нравилось Максу. Он, порою даже навязчиво, пытался вытащить г-жу Ростову из-за компьютера и заставить ее предаваться каким-то простым удовольствиям. Наташа сопротивлялась как могла…

Одной душной августовской ночью, даже в Москве пахнувшей свежескошенным сеном и грибами, г-жа Ростова, как всегда, раскрыла свой ежедневник и принялась составлять расписание на завтра и готовить документы к завтрашним встречам.

– Кончай уже работать! Лучше пойдем прогуляемся – ты посмотри, какая чудная ночь, – не в тему вклинился Макс.

– Отстань! – игриво отбивалась г-жа Ростова. – Тебя пока никто не спрашивал. Если ты такой жалостливый – возьми и помоги.

Макс нехотя уткнулся в телевизор. А Наташа вернулась к плану-графику:

6.00 – подъем;

6.00–6.30 – зубы, кофе и т. п.;

6.30–7.00 – набросать медиа-план для «Везувия»;

7.00–7.30 – подготовить комм. предложение для макаронников;

7.30–8.00 – текст модуля для «Альтернативы»;

8.00–8.30 – отчет по эффективности для Ковалевой;

8.30–9.00 – концепция р/к для «Колес»…

В 9.00 Наташе надо было выскакивать из дома, чтобы к 10.00 успеть на очередные переговоры.

Все бы ничего, но в утренние планы никак не вписывались еще четыре обязательных пункта: надо было подготовить ряд документов. Уже днем их ждали партнеры. Наташа и так до невозможности затянула – все сроки прошли. Срыв графиков грозил потерей контрактов и имиджа.

– Фак! – прошипела Наташа, отбрасывая ручку и ежедневник.

Часы показывали три ночи.

– Та-а-ак! – мрачно задумалась г-жа Ростова. – Либо вообще не спать, либо…

Взгляд ее упал на съежившегося перед телевизором Макса. На экране уже, кажется, в сотый раз шли финальные титры фильма «Реальная любовь» с целующимися и обнимающимися в аэропорту «Хитроу» людьми. В последнее время Максик конкретно подсел на это сентиментальное кинище и до дыр засмотрел DVD с фильмом. Более того, несколько раз Наташа заставала его неприлично рыдающим за просмотром сего киношедевра. Еще он до неприличия полюбил в последнее время другой сентиментальный женский фильм – «Волшебная страна». С Джонни Деппом в главной роли. И почти каждый раз после просмотра глаза у него были на мокром месте.

Наташа не могла понять такой тяги к слезовыжимательному искусству. Оно в данный момент совершенно не соответствовало ее внутреннему настрою. И потому г-жа Ростова лишь посмеивалась над Максом, сидя перед компьютером, пока г-н Чусов в очередной раз прощался с отбывающей в «волшебную страну» (то бишь в мир иной) героиней Кейт Уинслет. И хлопал вместе с детьми на экране в ладоши по просьбе женщины-травести, изображавшей Питера Пэна, чтобы спасти маленьких фей.

Вот и в этот раз Макс, по всей видимости под впечатлением от фильма, выглядел весьма расчувствовавшимся.

– Эй, соня! Просыпайся! – не слишком-то ласково ткнула Наташа в бок г-на Чусова.

– Я не сплю! – моментально откликнулся Макс. – Может, пройдемся?

– Ты должен мне помочь!

– Что такое? – взъерошенный Макс, зевая, сел на кровати. Посмотрел на часы и уставился на г-жу Ростову. – Что стряслось?

– Пошли, кофе тебе сделаю, – почти дружелюбно скомандовала Наташа. – Дело есть. На сто рублей.

– Понимаешь, я ничего не успеваю, – объясняла г-жа Ростова Максу, давясь коричнево-черной жидкостью под названием «кофе».

Давясь – потому что за последние пару месяцев она выпила этого напитка столько, что уже не могла без отвращения вдыхать кофейный аромат. Но все же продолжала употреблять сей колониальный товар в лошадиных дозах. Потому что это был последний якорь, удерживающий ее у берегов реальности и не дававший провалиться в долгий-долгий, непозволительно роскошный, сродни летаргическому, сон.

– Я уже давно вижу, что ты ничего не успеваешь, – пожал плечами Макс. – Как говорил один киношный герой, «бери ношу по себе, чтобы не падать при ходьбе». Ты слишком много на себя взяла.

– Я тут подумала… ты ведь можешь мне помочь. Хотя бы в том, что касается креатива. Тексты там всякие, слоганы, разработка концепций. Ты же ведь вполне квалифицированный кадр.

– Не мог бы, – категорично замотал головой г-н Чусов. – Даже не думай! Не рассчитывай и не надейся. Я не имею права.

– Ну Макс!!! – запротестовала Наташа. – Я тебе обещаю: никто ничего не узнает. В курсе того, что ты работаешь на меня, будут только два человека – я и ты. И больше ни одна живая душа. А уж твои иновременные товарищи – и подавно.

– Блин, Наташ! – разочарованно и тоскливо протянул Макс. – Ну что ты как маленькая-то! Как будто ты не понимаешь, что проблема не в каких-то там моих товарищах. Ты не их предлагаешь мне обмануть. А время. Ты думаешь, если я незаметно для тебя и для них начну нарушать континуумоохранные законы, то и для континуума этот фокус пройдет незамеченным? Что за наивность такая инфантильная?

– Ой, можно подумать, прямо мир перевернется из-за того, что ты мне пару текстов напишешь, – фыркнула г-жа Ростова. – Мася! Не льсти себе! Ты, конечно, хороший парень, но не Ленин и мировую революцию своими текстами не спровоцируешь.

– Шуточки тебе все! – фыркнул в ответ уязвленный Макс. – Понимаешь, законы природы, физические законы, законы преемственности пространственно-временного континуума – неумолимы! Они действуют независимо от того, приглядывает кто-то за их соблюдением или нет. Как яблоко всегда падает вниз. Независимо от того, сидит под деревом Ньютон или нет. Сечешь фишку?

– О'кей! О'кей! – обреченно вздохнула Наташа. – Я поняла, на этом направлении от тебя помощи не дождешься. Ну хотя бы с отчетами по эффективности рекламных компаний и составлением медиа-планов ты мне можешь помочь? Это ведь довольно просто. И, кажется, не опасно.

– Но ответственно! На основании этих отчетов, этих планов будут приниматься решения!

– Все понятно, – смирившись, безрадостным тоном подвела итог беседы г-жа Ростова. – Завтра я начинаю искать себе какого-нибудь парня из настоящих, не из будущего. Который не боится действовать. Будет моим компаньоном.

– Молодец. Давно пора, – одобрил Максик. – Не надо жадничать.

И г-н Чусов с облегчением затянулся сигаретой. Наташа сделала то же самое, но совершенно с другим настроением.

– И все-таки это как-то страшно несправедливо получается, – обиженно забормотала она. – Почему так? Ты не можешь вкалывать, зарабатывать… И при этом ты можешь пользоваться тем, что заработано мною? Ведь в конечном счете выходит, я стараюсь за двоих. Ведь от того, что твои возможности малы, твои потребности не уменьшаются? Выходит, ты все равно воздействуешь на континуум, даже оставаясь пассивным. Потому что, если бы мой мужчина был более активным, моя жизнь была бы несколько иной. Мою жизнь ты точно меняешь. Даже если ничего не делаешь. Нет, все-таки как шикарно ты устроился!

Странно, но Макс почему-то не обиделся. И даже не попытался убежать, как он это обычно делал, когда Наташа заводила какие-то неприятные для него разговоры.

– Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть, – на всякий случай извинилась Наташа. – Правда. Просто я устала. Я очень-очень устала. Я сама иногда не понимаю, зачем я это все делаю. На фига? Что меня заставляет все время рваться куда-то, надрываться?

– А потом обижаться на всех за то, что ты так надорвалась, – кивнул Макс.

– Блин… Зачем я это делаю? К чему все эти телодвижения, эти слезы, этот напряг и все остальное? Ну правда, не ради же плазменного телевизора или костюма Hugo Boss? Скажи мне как человек, знающий будущее и видевший, куда уходит время, – в этом есть какой-то смысл? В том, как я живу? В том, что я делаю?

– А если этого смысла нет – что тогда? Ты все бросишь?

– Так его нет? Или все-таки есть?

– Если это последний вопрос на эту тему, то я отвечу так: наверное, есть. У каждого – свой. Но это не основное, главное – чтобы был фан. Ты получаешь фан от того, что ты делаешь?

– Не знаю. Иногда – да, а иногда – глаза бы мои не смотрели.

– Смотри, у меня есть такая теория. Называется «теория финального фильма».

– То есть?

– Ну вот смотри, говорят, что перед смертью человек видит всю свою жизнь. Если погибает внезапно – то она вся проносится у него перед глазами за несколько секунд. Такой динамично смонтированный фильм. Или иначе: живет себе какая-нибудь бабулька. Она уже совсем-совсем старенькая. Она уже практически ничего не видит и не слышит. И единственным доступным ей развлечением остаются воспоминания – тот самый «фильм», который снимала сама для себя всю жизнь. С собою в главной роли.

– Да уж… Хорошо, если фильм того стоит.

– Главное – чтобы автору нравился, – пожал плечами Макс.

– Тогда у меня получается довольно занудное кино в жанре производственного романа, – улыбнулась Наташа.

– Тебе нравится? Ну вот если бы ты знала, что тебе осталось жить… – Макс почему-то запнулся, но быстро собрался с мыслями. – Неважно сколько, но немного – ты была бы довольна своим фильмом?

– Не очень, – помедлив, ответила Наташа. – В том производственном романе, который снимаю я, не хватает одного эпизода. Под названием «триумф».

– А тебе обязателен триумф?

– Конечно. Ради чего тогда играть и снимать? – энергично подтвердила г-жа Ростова. – И еще, конечно, в моем фильме не хватает таких банальных эпизодов, как свадьба и рождение ребенка.

– А если бы у тебя был такой же выбор, как у меня? – слишком серьезно спросил Макс. – Если бы от твоего действия или бездействия зависела твоя и не только твоя судьба. Причем правильным выбором было бы бездействие? Ты сможешь жить тихо, незаметно, смиренно и даже лениво?

– Наверное, только при таком раскладе я бы и смогла жить так, как живешь ты, – не без иронии ответила Наташа. – Но, к счастью, я в своем времени, и я на себя таких дурацких обязательств, как ты, не брала.

– Возможно, тебе придется взять на себя такие же обязательства, как и мне, – неуверенно сказал Макс.

– Это еще почему? – возмутилась Наташа.

– Слушай и не перебивай, – с усилием проговорил Макс. Слова явно давались ему с трудом. – Я давно хотел поговорить с тобой. И я не уверен, что мне стоит это говорить и что я поступаю правильно…

– Короче, Склифосовский! – оборвала метания г-на Чусова г-жа Ростова.

– Время, в котором ты живешь, – твое. Но твое время заканчивается. Ты помнишь тот день, когда ты узнала, что я из будущего?

– Детально! – фыркнула Наташа.

– Замечательно, – кивнул Макс. – И, если ты помнишь, у нас был такой разговор. Ты спросила, как, мол, я посмел связаться с тобой, зная, что никакого общего будущего нам не светит. Ни свадьбы, ни детей, ни общей пенсии. Помнишь?

– Ну да. Ты, кстати, тогда довольно невразумительно ответил. Что-то в том духе, что ты намеревался быть аккуратным и мою жизнь не испортить. Ты собираешься вовремя отвалить? В тот момент, когда я, по идее, должна встретиться с будущим отцом моих детей? Ты меня к этому готовишь, что ли?

– Женская логика, – слабо улыбнулся г-н Чусов. – Как всегда, интерпретируешь все, что угодно, в свою пользу. На самом деле я тогда сказал, что, связываясь с тобой, я точно знал, что ничего кардинально в твоей жизни не поменяю. Потому что… – Макс опять замялся (в последнее время это с ним случалось довольно часто).

– Потому что «что»? – не выдержала затянувшейся паузы г-жа Ростова.

– Потому что я знал, что ничем тебе не помешаю. Что со мной, что без меня тебе не удастся ни попасть на обложку журнала «Профиль», ни выйти замуж, ни родить ребенка, ни заработать миллион – словом, ничему из того, что стоит у тебя в планах, сбыться не суждено.

– Ты хочешь сказать, что ты прочел мою биографию, прежде чем… – упавшим голосом выдавила г-жа Ростова.

– Да, – мрачно подтвердил Макс. – Почти сразу после нашего знакомства у меня истек минимальный срок. И я хотел вернуться в свое время. Я даже попытался, но вернулся назад. Сюда…

– Так… Ты из-за меня вернулся? Или просто не смог устроиться там?

– Теперь уже не важно. Я вернулся. Но пока я был там, я посмотрел архивные файлы. Я знаю твое будущее. В реальности все складывается немножко иначе, чем описывалось в файле. Есть расхождение в деталях. Но, если верить файлу, у тебя осталось совсем немного времени. Я долго думал, стоит ли тебе это говорить. И, наверное, я бы тебе этого не сказал. Потому что думал: каждый должен прожить свою жизнь. Я думал, что смогу в нужный момент отстраниться и относиться ко всему более… философски, что ли. Я думал, что смогу воспринимать все происходящее как должное. Но я люблю тебя. И я хочу, чтобы ты была. Я не могу представить, что тебя не будет. Я не могу отстраненно наблюдать.

– Ты не дашь мне умереть молодой и красивой? – с деланной иронией, нервно закуривая, пробормотала побледневшая г-жа Ростова. – Но… как же ты сможешь? Это ведь явно будет нарушением правил. Это ведь посильнее всех твоих интервью или парочки слоганов будет…

– Есть один способ. Не уверен, что он тебе понравится. Но другого просто нет.

– Стать как ты? – догадалась Наташа.

– Да, – кивнул Макс, отводя взгляд. – Даже еще тише и незаметнее.

– Отказаться от всех мечт? От всех планов и желаний в обмен на жизнь? Что же это будет за жизнь?

– Именно так. Тебе решать – хочешь ты так жить или нет. Но я хочу, чтобы ты осталась. Пусть у тебя не будет миллиона, и обложки делового журнала, и ребенка. Но у тебя буду я. Мне почему-то кажется, что это не так уж мало.

– Да… – ошарашенно протянула парализованная новостью Наташа. Подбородок ее против воли задрожал. – И сколько? Сколько мне осталось?

– Три дня.

– И как? Как это должно случиться?

– ДТП. На пешеходном переходе. У «Опеля» откажут тормоза, он врежется в остановившиеся на красный свет машины. Проскочит между ними и… Ты можешь там оказаться.

Наташа была сражена, убита, парализована.

– Мне надо выпить! – тускло произнесла она. – Водки. Ага?

Макс ничего не сказал. Поднялся. Погладил Наташу по волосам, надел ветровку и вышел.

Когда г-н Чусов вернулся, г-жа Ростова была в относительной норме. Она деловито ставила на стол рюмки, тарелки. Но в движениях ее чувствовалась слабость и какая-то больная вялость.

– Так смешно, – совсем невесело усмехнулась Наташа. – Вот так вот живешь-живешь. Постоянно ждешь чего-то от жизни. Ждешь каких-то небанальных, невероятных вещей: выигрыша в лотерее, триумфов каких-то, другой фигни. Ждешь того, шансы на что один к миллиону. А вот такой банальной вещи, как смерть, совершенно не ждешь. Хотя на это у тебя как раз все шансы. В любой момент. И еще знаешь, что смешно?

– Что? – не зная, как правильно вести себя в такой, прямо скажем, нестандартной ситуации, отозвался Макс.

– Смешно, что я вплоть до сегодняшнего дня думала, что вся вот эта работа для меня – просто игра. И что если бы я вдруг заболела раком или чем-то типа этого, то мне бы стало совершенно безразлично, на какую сумму я за всю свою жизнь назаключала контрактов, и какой у меня был самый крутой рекламодатель, и какого размера некролог обо мне повесят на «адвертке». Думала, что все это мне мгновенно станет неинтересным, неважным, каким-то скучно-посторонним. Я думала, меня будут волновать какие-то более вечные темы в такой ситуации… Типа: есть ли жизнь после жизни и правда ли, что в конце тоннеля можно увидеть белый свет. И победит ли добро зло…

– Не волнуют? – недоверчиво поинтересовался Макс.

– Не-а, – отрицательно помотала головой Наташа. – Даже самой не верится. Вот не поверишь – просто страшно. Еще страшно хочется пожить. Ну хотя бы еще немножко. И постараться успеть все-все-все, что я собиралась успеть за целую жизнь. Потому что все равно на то же самое тянет. То есть не в скит, не в монастырь, не на Тибет…

– А на обложку, – осторожно сыронизировал Макс. – Но нельзя. Теперь тебе нельзя.

– Нельзя, – с сожалением кивнула Наташа, поднимая стопку. – Ну что, за мой второй день рождения?

– За тебя! – согласился Макс и потянул стопку к губам.

– Э-эй! Товарищ! – выхватила тару из рук г-на Чусова г-жа Ростова. – Ты чего, с ума сошел? А чокнуться? За меня еще рано пить не чокаясь!

– А! Повелась! Повелась! – заржал Макс.

– Ну ничего себе шуточки! – искренне возмущалась Наташа, возвращая стопку г-ну Чусову.

Почти сразу же стало тепло и ватно. И спокойно.

– Как же все-таки хорошо жить… – мечтательно затянулась сигаретным дымом г-жа Ростова. – Как хорошо… Пожалуй, ближайшую неделю я из дома – ни ногой. На всякий случай. Да? Береженого Бог бережет, правда?

– Правда, – легко согласился Макс, гоняя вилкой по тарелке скользкий опенок.

– Завтра с утра все встречи отменю. И вообще все отменить придется. Не только на завтра. И агентство закрыть. Да… Как теперь кредит отдавать? Надо же так попасть! Кстати, а что это за переход-то, ну где на меня наехать должны?

– На Новослободской. На пересечении с Вадковским переулком.

– На Вадковском? – недоуменно пожала плечами Наташа и нахмурилась. – Что мне там делать? У меня в планах на ближайшие дней пять, точняк, нет там никаких дел.

Наташа вскочила и побежала в комнату за ежедневником.

– Ну вот же! – радостно подтвердила она. – У меня в этот день три встречи и все три я назначила в своем офисе на Люсиновской. Мне совершенно незачем ехать в этот день на Новослободскую. У меня даже времени на это не будет. Видишь? Ты ошибся! Хотя… Постой-постой…

Г-н Чусов озадаченно смотрел в ежедневник г-жи Ростовой. Наташа, уперев руки в боки, выжидательно уставилась на Макса, давая ему время самостоятельно прийти к той же догадке, которая только что озарила ее.

– Наверное, ты была бы там, если бы… – не веря своим словам, предположил Макс. – Ведь там же офис «Всех удовольствий…»?

– Конечно, я была бы там, если бы все еще работала в журнале! – почти закричала г-жа Ростова. – Но благодаря вам, мои дорогие «марсиане», я там уже не работаю! Ты понимаешь? Все изменилось! Все уже изменилось. Ваши технологии не действуют. Ура! Ведь это же благодаря вам, тишайшим, я вылетела с работы! Ха! Прикольно…

Макс облегченно усмехнулся. И впервые за долгое время по-настоящему улыбнулся.

На Наташу напал истерический смех.

– Ну вы, блин, даете! Тихони! Ха-ха! Слоны в посудной лавке. Незаметненько так вытурили меня с работы! Ага! Никто и не заметил…

– Да, а потом еще все дружно свалили со своих работ, что тоже прошло совершенно незамеченным, – поддакнул Макс.

– Угу! Совершенно незамеченным! Мо-ло-дцы! Просто красавцы! И это ты говорил, что у вас там в XXIII веке все шибко умные? Да? Что-то не вижу ваших особых талантов. Ха-ха-ха! И еще удивляются потом: «А почему это у нас континуум искривляется?» – г-жа Ростова с предельно дурацким и счастливым выражением лица изображала, как именно Макс и его товарищи удивляются тому, что континуум искривляется.

– Я, между прочим, уже давно пытался объяснить нашим, что даже абсолютно пассивное и инертное сообщество все равно сказывается на траектории общественного развития, – оправдывался Макс. – Ну вот как если бы в пробирку, где протекает активная химическая реакция, добавили абсолютно инертное вещество – оно бы все равно сказалось на ходе реакции. Оно, конечно, ни с одним из реагентов не прореагирует, но окажет влияние на скорость химической реакции. Я предупреждал…

– «Предупреждал, предупреждал», – передразнила Наташа. – Плохо предупреждал! Не тех, не там, не тогда и не так! Морочили мне голову со своим Садковым и со своими фобиями! Это вы меня еще будете учить родину любить и континуум охранять? – веселилась г-жа Ростова. – Нет уж, увольте! Я намерена послать в задницу ваши мудрые советы и жить так, как я хочу жить. Ничего более страшного, чем вы уже натворили, я с вашим будущим не сделаю.

– Наташ, не надо резких движений, – мгновенно испугался Макс. – Очень тебя прошу. Меня и так по головке не погладят за то, что я тебе слишком много рассказал. А если ты тут еще активничать начнешь и попадешь в поле зрения «охранки», я просто боюсь представить, чем все может кончиться…

– Да ничем это не кончится! Прекратите вы уже все время бояться. Не надо защищать жизнь от жизни! Жизнь постоянно меняется. И пусть меняется. В этом прелесть. Больше, чем вы испоганили наше настоящее, я в вашем будущем не напортачу. Успокойся. Может, я вам только лучше сделаю. Может, мне президентом захотеть стать и вообще изменить историю? Ты веришь в роль личности в истории? Или ты поклонник «Войны и мира» и веришь, что войну затеял не Наполеон и выиграл не Кутузов?

– Ой! Можно подумать! А сама-то? Сама-то ты кто? Не ты ли только что говорила, что нашествие людей из будущего испоганило вам все настоящее? Это так ты веришь в главенствующую роль в истории личности, а не толпы?

– Ой! Только не надо из житейской плоскости переводить разговор в литературоведческую. Я вас умоляю!

– Ты первая начала!

– Нет, ты первый начал!

– Нет, ты!

– Ты!

– Ты! Ты! Ты! – затараторил Макс, сгреб в охапку смеющуюся г-жу Ростову, закрывая ей рот рукой. – Ты! Только ты! И еще раз ты!

Наташа притворно сопротивлялась, отлепляла руку Максика от своего лица, чтобы еще раз прокричать:

– Нет, ты, ты, ты!

– Что я?

– А что ты? Забыла! – рассмеялась г-жа Ростова. – Ты самая любимая вредина на свете, вот что ты!

– Сама такая! – не смолчал в ответ Макс. – Сама ты любимая вредина!

Прошел месяц.

Осень выдалась яблочная. Яблоки были повсюду: их продавали старушки у метро, они лезли в глаза из огромных корзин в супермаркетах. Наташины новоиспеченные сотрудники каждый день тащили в офис то красные молдавские, то глянцево-желтые заграничные. Макс с каждой своей встречи привозил какую-то подмосковную кислятину, которой его угощали непризнанные поэты-садоводы.

У Макса была новая навязчивая идея – он собирался открыть собственное издательство. Уже месяц г-н Чусов, конфисковав Наташин «фордик», катался по Москве, Подмосковью и прилегающим областям в поисках каких-то, одному ему известных, литературных гениев. Как уверял Масечка, лет эдак через сто они будут оценены и известны. Но сейчас, в наши дни, они – никто, понапрасну засыпающие издательства своими рукописями. Просто сейчас не время стихов. Они будут услышаны лишь тогда, когда нахлынет очередная волна интереса к стихам. «Разве может быть такое, чтобы человек при жизни совершенно не издавался, а потом вдруг читатели начали бы рвать его тексты из-под печатного станка?» – не верилось Наташе. Макс уверял, что еще как может быть. Г-н Чусов горел желанием спасти для будущего как можно больше стихов своих «гениальных поэтов». И каждый раз впадал в экстаз, когда ему удавалось обнаружить «новое и ранее неизвестное» стихотворение, вышедшее из-под пера обнаруженных им талантов. «Можно подумать, у них есть хоть одно известное», – иронизировала г-жа Ростова, но ставить палки в колеса Масечкиного энтузиазма не спешила. Чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не сидело, поджав лапки.

Уже который день во рту у Наташи стоял кисло-сладкий яблочный привкус. Он был такой явственный, что она даже не могла курить. Табачный дым, смешиваясь с яблочным привкусом, давал мерзкое ощущение какого-то железа во рту, как будто бы она съела вагон ржавого металлолома. Оставалось только грызть зубочистки и пить яблочный сок.

– Кстати, ты в курсе, что у нас действие автостраховки заканчивается послезавтра? – начал с приятного беседу за утренним кофе Макс.

– Разве? – засомневалась Наташа и посмотрела на календарь на стене. – Какое у нас сегодня число?

– 17-е, а страховка до 19-го, – ответил г-н Чусов, разливая яблочный сок по стаканам. – Позвонишь сегодня, вызовешь на завтра страхового агента? Хорошо? Сегодня, между прочим, я встречаюсь с последним талантом из своего списка. Страшно. Потому что дальше уже придется принимать решение – играю я все-таки в эту игру или не играю. Все-таки страшно. И дело даже не в том, что… Ты чего не ешь-то ничего? – Макс подвинул поближе к Наташе тарелку с омлетом.

– На календарь посмотри, – оторвала взгляд от стены г-жа Ростова.

Макс мельком взглянул на календарь.

– Что там такое? Ой! А почему это у нас все еще август по календарю? Надо оторвать страничку!

Макс неторопливо протянул руку и попытался оторвать августовский лист календаря.

– Не трожь, а просто посмотри на него внимательно, – многозначительно попросила г-жа Ростова.

– Ты можешь просто сказать, в чем дело? – напрягся г-н Чусов. – Что случилось? За квартиру платить скоро?

– И это тоже, но это не все. Видишь красный день календаря?

– Нет, – уже начал раздражаться г-н Чусов. – Можешь по-человечески сказать, в чем проблема?!

– Проблема в том, что у меня, по ходу пьесы, задержка в шесть дней.

– То есть? – мозг Макса отказывался воспринимать эту информацию. – Ты хочешь сказать, что ты можешь быть беременна?

– Ага. Именно это я и хочу сказать.

– Этого не может быть! – запротестовал г-н Чусов. – Этого не может быть, потому что вообще не может быть! Я не мог…

– Да, вряд ли, – легко успокоилась г-жа Ростова, тоже слабо верившая в беби-форс-мажор.

Беременности действительно не могло быть. Ведь за уже почти три года у них не было ни одного прокола. Кроме того, в определенный момент выяснилось, что Макс прибыл из будущего с прививкой «от детей». Суперсовременной и гарантирующей 100-процентную защиту. Словом, беременности не могло быть.

Но она была!

Наташа долго не могла поверить в правильность домашнего теста на беременность, на котором вылезли две полоски. Потом она засомневалась в истинности показаний УЗИ. Она даже сделала повторное УЗИ у другого врача, в другой клинике. Но картина от этого не изменилась: пять недель и плодное яйцо диаметром 10 миллиметров!

Это был шок. Страх и радость, гордость и ужас, воодушевление и трепет, изумление и восторг. Вяжуще-кислый коктейль с яблочным привкусом из всех-всех-всех эмоций был круто смешан и взболтан. Он сносил крышу. Напрочь.

Пугало если не все, то многое. Начиная с того, что в данный конкретный момент Наташа была совершенно не готова к подвигу материнства. Ни морально, ни физически. Совершенно не так она предполагала забеременеть своим первенцем. А очень тщательно все подготовив – где-то за год до того бросить курить и выпивать, сдать все возможные анализы, выпить все необходимые витамины. Выйти замуж, наконец. В красивом белом платье, с маршем Мендельсона, шампанским и медовым месяцем.

Ребенок на данный момент совершенно не вписывался и в карьерные планы г-жи Ростовой. Именно сейчас, когда так «поперло», уйти в декрет? Таскаться с животом по переговорам, московским пробкам, прокуренным кабакам, работать сутками напролет у компьютера? Нет, ребенок и все ее грандиозные планы совершенно несовместимы.

И к тому же… Есть еще одно существенное «но». Что на все это скажет Макс? И как все это может сказаться на его треклятом пространственно-временном континууме?

– Будете сохранять беременность или прерывать? – выдернул г-жу Ростову из потока мыслей в реальность врач, протягивая бумаги с приколотым к ним черно-белым рисунком-результатом УЗИ.

На рисунке белой точкой был обозначен виновник паники – ребенок, которому не исполнилось еще и полутора месяцев с момента зачатья.

– Я не знаю, – растерялась от вопроса «в лоб» Наташа.

– Если надумаете прерывать, у нас есть очень хорошая медикаментозная методика. Очень низкий процент осложнений… – врач принялся рекламировать передовую методику прерывания беременности.