Текст книги "На той неделе: купить сапоги, спасти страну, выйти замуж"

ПЯТНИЦА, 11 сентября

Спать, спать… А сама проснулась – еще восьми нету. Установив сей безобразный факт, я попыталась исправиться – минут двадцать честно вертелась, стараясь снова заснуть. Не вышло. Наверное, и вправду отвыкла. Ладно, делать нечего, придется вставать.

Зато к завтраку не опоздала. Пока поели, еще поговорили – есть о чем, слава богу, – смотрю на часы: половина девятого. Вот ведь противная штука – время. Когда не надо, так летит, не поймаешь, а когда надо – тянется, как… Как не знаю что!

Ну и ладно. По моим расчетам, Яшка должен прибыть около одиннадцати. Если, конечно, успеет на поезд 8.40. А если не успеет, то вообще только после обеда. Но он должен успеть, я в нем не сомневаюсь. Разве что капельку… Ну чуть-чуть… Но все-таки лучше б успел, а то как-то… Ладно, не буду морочиться, пойду лучше с Костькой гулять. С ним тоже надо поговорить.

Между прочим, это очень трудно – рассказать четырехлетнему ребенку, что ты выходишь замуж… Я долго думала, с чего начать и как бы выкрутиться, потом решилась – и бухнула, как есть.

– Костька, знаешь, я тут выхожу замуж…

– За папу?

– Нет. За другого человека, ты его не знаешь. Он сегодня приедет, я вас познакомлю.

– А как его зовут?

– Андрей. Но все называют его Яша. Яшка. Смотрит на меня, морда хитрая и немножко смущенная. Кажется, я догадываюсь, что он хочет сказать.

– Ну говори, говори.

– Нет. Ты обидишься.

– Не обижусь. Я угадала, что ты хочешь сказать. Говори.

– Яшка – какашка.

– Ага, я так и знала.

– Не сердишься?

– А на что? Нормальная рифма, мне и самой в голову приходила. Подумаешь, какашка.

И мы оба начинаем весело хихикать. Кажется, ничего. Начало проехали.

– Ась, а Дима – он тоже будет с нами дальше жить?

– Ох, Костька, наверное, нет. – И быстро, пока он ничего больше не спросил: – Дело в том, что мы с тобой уедем вместе с Яшей далеко-далеко.

– Куда?

– В другую страну.

– В какую?

– Костька, я сама толком не знаю. Но там всегда тепло, и апельсины, говорят, на улицах растут. А к папе ты будешь в гости ездить.

– Я и так езжу. Когда он у Таты живет.

– Ну вот видишь. Все так и будет. А Яшка – он хороший, у него тоже есть дети, мальчик и девочка, и вы с ним подружитесь…

Костька еще несколько раз повторяет про себя: «Яшка – какашка», но вроде беззлобно и достаточно весело. Может, и обойдется. В конце концов, он со мной, будет мне хорошо – будет и ему. Справлюсь. Главное, не бояться.

Возвращаемся домой. Тут же мама предлагает прогуляться с ней в магазин за хлебом. Смотрю на часы – десять. Времени еще полно, и я соглашаюсь.

По дороге мы опять обсуждаем актуальную тему. Мама освещает мне свою сторону событий.

– Мы вчера с Костей играем перед домом, вдруг смотрю – по дорожке папа бежит. А он с утра в Москву поехал, на семинар, я его только в пятницу ждала. Испугалась – случилось что-то… Он бежит и еще издали мне кричит на всю улицу: «Аська замуж выходит! Это все ты виновата!» И смех, и грех. Потом мы дома сели, поговорили. Да, думаю, если папе сказала – значит, наверное, всерьез выходит. Дима тут был, послушал все это, собрался – и поехал в Москву…

Ой, Димка. Странно, что он был тут, вроде, не его день вовсе. Хотя я могла и перепутать… Все равно, как нехорошо вышло. А с другой стороны – что ж теперь делать? Все равно когда-нибудь и он бы узнал. В сущности, мы с ним давно разведены. Хотя нехорошо, да.

– Мам, а он вообще как? Ну, Димка?

– Ну что – как? Так. Спросил меня, как я считаю, насколько это серьезно.

– А ты?

– А что я? Я сказала, что, наверное, вполне…

– Он сильно расстроился?

– Разве же по нему поймешь… Но ты сильно не переживай, в общем, у вас все равно жизни не было…

– Так-то оно так, но…

Пришли домой с хлебом. Времени – без двадцати одиннадцать. И где? А если – нет? Не может такого быть, ну а если? Мне страшно неуютно и нервно. Сидеть дома никаких сил нет, я беру собаку на поводок и выхожу, будто бы погулять, а сама забираюсь на насыпь и иду по шпалам в сторону станции.

Вот возьмет сейчас и не приедет. Что я тогда буду делать? Мы ведь еще не поженились… А я уже всем натрепала. Да нет, не может быть. Приедет. В крайнем случае, он просто на поезд опоздал…

И нет! И нет! Не опоздал – вон он идет! В светлой майке и с букетом роз! Ура! Я скорей бегу навстречу, собака, бедная, путается в шпалах, еле поспевая за мной. Господи, как все хорошо!

Я добегаю, висну на шее. Мешают цветы и собака. Наконец мы разбираемся со всем хозяйством и, взявшись за руки, идем по шпалам к дому, пытаясь по дороге разговаривать обо всем на свете сразу. Как, оказывается, можно много сказать друг другу, не видясь всего лишь день. Целый день! Можно сказать, треть нашей совместной жизни.

Из всего сказанного я успеваю только уяснить, что сегодня в пять у него опять какой-то семинар (сколько ж их бывает, но это, наверное, нормально, ученые – они такие) и что мы должны будем после обеда сразу уехать. То есть он должен, я могу остаться, если хочу. Но я не хочу, то есть хочу, если вместе, а если нет, то я, конечно, с ним поеду. Зато смогу на этот семинар сходить. Тоже неплохо – хоть посмотрю, настоящий он ученый или притворяется только. Шутка.

Подходим к нашей калитке. Домашние, конечно, тоже все на стреме, потому что не успеваю я взяться за ручку, калитка сама распахивается, и они вываливаются всей толпой наружу. Немая сцена.

И потом мама, на выдохе:

– Ой, какой… южный…

И еще одна немая сцена. И потом все начинают ржать. Потому что ясно, что вообще-то она хотела сказать: «Какой черный», но вовремя сдержалась. Ну что ж, и действительно, не блондин. Знакомство состоялось.

Мы все дружно валим в дом, где уже успели накрыть стол, садимся и начинаем есть. Почему люди всегда едят от волнения? Хотя волнение в целом, скорее, радостное, и родители все равно не забывают между рюмками задавать Яше разные вопросы. И он, надо сказать, на них вполне достойно отвечает. И вообще, вижу, всем вроде нравится.

Потом в какой-то момент Яша уходит с Костькой наверх – пообщаться вдвоем. Папа курит под яблоней, мама убирает посуду. Я встаю и иду в сад, к отцу. Подхожу, спрашиваю:

– Ну что?

– Да ничего…

Сидим, курим. Приходит мама.

– Ну что?

– Ничего. Сидим втроем.

Появляется откуда-то сестрица.

– Ну что?

– Ничего, нормально. – И тоже присаживается. Сидим все вместе. Через какое-то время спускаются сверху Яша с Костькой. И мы хором:

– Ну что?

– А что? – Яша искренне не понимает, отчего мы все закатываемся хохотом. А потом начинает смеяться тоже.

В общем, все всем понравились, и все хорошо, только нам уже пора бежать дальше. Жалко, конечно, как здорово было бы всем вместе вечерок посидеть, а что поделаешь… Мы быстро собираемся – какие наши сборы, – и все семейство долго машет нам вслед от той же самой калитки.

Поезд, конечно, только что ушел. Следующий будет через час, и мы решаем поймать автобус. Тут есть рейсовые автобусы, я на них обычно не езжу, они дорогие, но сегодня можно.

И вот мы сидим в автобусе, за окошком бегут леса и поля, я гляжу на них с Яшиного плеча. Они красивые такие, зеленые, желтые. Березки мелькают. Я ведь, наверное, теперь не скоро все это увижу, ну, как уеду-то? Интересно, а скучать буду? Как рассказывают те, кто уехал, – начинается ностальгия по березкам…

Спрашиваю у Яши, скучает ли он? Да нет, говорит, по березкам как-то не очень. По людям – да, но его друзья тоже в основном все разъехались, так что они иногда встречаются в каком-нибудь Париже. Это здорово – встречаться с друзьями в Париже… Я бы не отказалась. Я бы вообще в Париж съездить не отказалась…

– И съездим, обязательно. И в Париж, и в Венецию. Знаешь, я был весной в Венеции, там так красиво, и я сам себе обещал, что в следующий раз приеду сюда с женой. Так что деваться теперь некуда, придется ехать…

Семинар проходит в небольшой такой комнатке, в университете, на двадцатом этаже. Мне, к сожалению, не удалось сесть у окна – было бы, куда смотреть, – но мы прибежали поздно, и все места были заняты. Андрей сразу пошел к доске, а я приткнулась где-то в самом конце комнаты, в углу у стены. Естественно, из того, что он говорил, я не понимала ни слова. Зато видела, что говорил много, и по-русски, и по-английски – на семинаре были иностранцы, и он сам себя переводил. Картинки на доске рисовал непонятные, весь в мелу перемазался. Народ слушал его с почтением, вопросы какие-то задавал. Нет, настоящий семинар, все, как у больших. Похоже, меня и здесь не обманули.

После семинара мы долго со всеми прощаемся, Андрюшку не отпускают. Опять задают бесконечные вопросы, и по науке, и так, тащат куда-то выпить кофе-пива-водки, он еле успевает отказываться.

– Нет, ребята, извините, не могу. Времени нет совсем. Нет, правда, не получается, может, в другой раз. Нет, извините.

Может, сказать им всем, что мы завтра женимся? Чтоб отстали? Хотя нет, не стоит. Тогда уж точно никто не отвяжется, и придется идти праздновать, а мне совсем не хочется никуда идти. В смысле, с людьми. Мне хочется остаться вдвоем. И что они, в самом деле, так долго…

Наконец мы остаемся вдвоем. Идем к метро, обсуждая по дороге, куда нам, собственно, ехать. Мне, конечно, хочется домой, но Яша разумно говорит, что завтра с утра нам в загс, поэтому имеет смысл ехать к нему. Оттуда гораздо ближе. Зато там родители.

– Ну и что, родители? Они тихие, ты же видела. Уйдем в комнату, там нас никто не тронет. Ты маме понравилась.

Это меня подкупает. Не то чтобы это было так уж существенно – понравилась, не понравилась, мне с ними все равно вместе не жить, но почему-то приятно. Ну раз уж понравилась, то ладно, поехали.

СУББОТА, 12 сентября

Просыпаемся мы хоть и не поздно, но все равно – пока встали, умылись, то да се… Народу в квартире много, суета, хлопотня – в общем, уже и собираться пора. До чего ж это неудобно, когда в квартире много людей живет, я уже и отвыкла… Хорошо, что у меня своя квартира. Кстати, тут выяснилось: у Яши тоже есть своя квартира. Неподалеку отсюда, несколько минут пешком. Там сейчас живет его бабушка, но прописан он, и квартира его. Если честно, я обрадовалась. Как-то оно спокойнее все-таки, когда знаешь, что у жениха (или мужа, да?) есть собственная жилплощадь, и, случись что, он на твою претендовать не будет. Это не потому, что я жадная, но просто так спокойнее. Моя квартира – это, можно сказать, все, что у меня есть. И даже у нас с Костькой. Я к ней трепетно отношусь.

Перед выходом стали одеваться-наряжаться. Все-таки у нас свадьба как-никак. С нарядами, строго говоря, дело обстояло довольно грустно. Если у меня как невесты еще был хоть какой-то выбор – джинсы со свитером или костюм, который мы с Яшей по очереди со среды в сумках таскали, то у жениха не было и этого. Джинсы и джинсы. Мы решили не морочиться и идти оба в джинсах. Но родителям это показалось невозможным. То есть мой мятый костюм они еще могли пережить, но джинсы – никак. Яшина мама, проникнувшись проблемой, пошла и принесла из шкафа папин парадный костюм. И Яша в него почти влез – ну, разве брюки чуть-чуть были коротковаты. Проблема выбора – в чем идти – снова встала во всей красе, но – ха-ха – Яша вовремя сообразил про обувь. У него из своей были только кроссовки, а размер ноги при этом – сорок шестой, и никакая чужая обувь тут не подходит. А идти в костюме и кроссовках уж совсем ужасно, это даже родители понимали. А я тоже не хочу, как дура, в мятом костюме, тем более, если жених – в джинсах. Так мы и пошли оба в своих джинсах, я только из соображений парадности вместо кроссовок туфли надела. Ну чтоб не обидно было, что мы их три дня с собой таскали.

Выйти замуж в джинсах – моя давняя мечта. Еще когда я первый раз замуж выходила, мы с Димкой пытались сыграть эту штуку. Но родичи восстали и настояли, а мы были молодые и неопытные, и пришлось купить тогда костюм и платье. Платье красивое было, ничего не скажу, но в джинсах было бы лучше – в платьях все женятся, никакого интереса. Зато теперь отыграюсь.

Приходим к загсу. Там – разгул торжеств. Машины, ленты, невесты в белых платьях, женихи в смокингах, куклы и воздушные шары. Мы на этом фоне просто как сироты. Нас, наверно, и за брачующихся-то трудно было принять… Но мы, не обращая внимания на всю эту неземную красоту, в толпу не вмешиваемся, а идем, как было указано, за угол, к служебному входу.

Заходим. На нас из дверей девушка выскакивает.

– Вы кто?

– Да вот, – говорим, – нам бы пожениться. Сказали – в десять утра, сюда.

– Ну посидите вот тут.

Смотрим – и правда, стульчик стоит колченогий. Мы сели вместе, на краешки – тесно. Тогда Яша сел как следует, а я к нему на колени. Сидим. Прибегает другая девушка.

– Где, – спрашивает, – ваши паспорта? Это вы без очереди женитесь?

Мы дали ей паспорта, она убежала. Сидим дальше. В коридорчик, где мы сидим, выходит много разных дверей. Вдруг из одной кричат:

– Где эти, без очереди? Пусть идут расписываться! – И девушка высунулась, машет нам рукой.

Мы зашли. Комнатка, два стола. Компьютер, принтер. Из принтера до самого пола свисает длиннющая распечатка.

– Расписывайтесь, – девушка говорит. – Здесь и здесь.

И куда-то в распечатку ручкой тычет.

Мы расписались. Уж не знаю, в том ли месте, где надо, – на весу очень неудобно. Но это, похоже, никого не волновало.

– Все, – девушка нам говорит. – Сейчас еще минутку подождите, вам паспорта со свидетельством вынесут.

И точно. Минут через десять прибежала очередная девушка, принесла наши паспорта и книжечку – свидетельство о браке.

– Проверьте, – велит, – что все правильно написано.

Проверяем – все вроде верно. В паспортах – штампы, в свидетельстве фамилии не перевраны. Написано все шариковой ручкой, и почерк какой-то некрасивый, но мы люди не гордые.

– Спасибо, – говорим. – Все правильно.

– Тогда можете идти.

И мы пошли. Вышли на улицу, отошли с полквартальчика…

– Яш, – говорю, – похоже, мы с тобой все-таки поженились…

И оба как заржем. И стали целоваться на улице. Потому что имеем право.

Это была очень забавная свадьба. В смысле – в загсе. Торжественности никакой, и, может, ее немножко не хватало… С другой стороны, я вспоминаю, как первый раз было – с платьем, с цветами, все как надо, тетка в бархатной занавеске с гербом на пузе какие-то слова говорила… Казалось все глупо и противно. Нет, так, как мы сейчас, наверное, более правильно. А слова мы и сами друг другу можем сказать.

– Яш, – спрашиваю, – а кольцо у тебя есть?

– Есть. От первого брака. А у тебя? Ты хочешь новое купить? Можем сейчас пойти. Точно, пойдем, купим кольцо. Я, дурак, раньше не подумал…

Я подумала. Кольцо у меня тоже есть, тоже от первого брака. Я, собственно, до сих пор его ношу, вот оно, на руке.

Кольцо и кольцо. Гладкое, золотое. Ну купим мы сейчас другое, будет точно такое же. Какой смысл? А денег стоит немалых.

– Не, Яш. Не надо новое покупать. У тебя есть, у меня есть. Надо с этими что-нибудь придумать.

И мы придумали. Пришли домой. Налили в рюмку водки, бросили туда кольца. Поболтали немножко – для стерилизации, водку выпили пополам, а кольца надели. И сказали друг другу чего-то такого тихонько.

Потом его родители нас поздравили. Бабушка пришла, тоже поздравила. Все очень мило и трогательно. Сели все вокруг стола и сидим. Вроде все сделали, говорить больше не о чем. Нет, думаю, что-то тут не так. Какая-никакая, а это свадьба. Должно быть весело.

– Андрюш, – говорю, – у нас есть еще время до отъезда?

– Да полно – самолет в три часа ночи только.

– Тогда давай друзьям позвоним – кто сможет, тот придет. Вот и отметим…

– Давай.

И стали звонить. Он своим, я своим – по очереди. Суббота, погода хорошая, конечно, мало кого застать удалось. И кого застали, не все тут же приехать могли, но кто-то обещался. А уж в осадок от такой новости точно все повыпадали. Еще бы.

Я всех позвала, до кого дозвонилась. Сашка с Лялей обещали приехать, еще какие-то знакомые. Господи, бедная Ляля, она и про Лилькину свадьбу узнала с большим опозданием, теперь вот и про мою тоже – постфактум… Такие они, плоды просветления, кто же виноват… Я и Игорю тоже позвонила, хоть мы до этого не встречались года полтора. Нет, даже больше. Но он все равно не захотел прийти. Видно, до сих пор помнит, как мы с ним не поженились… Еще один мой приятель в новость просто не поверил. Решил, я сошла с ума или его разыгрываю. Даже Димке перезвонил – проверить. Это мне уже Димка рассказал, когда я ему потом позвонила. Похоже, он сам тоже не до конца верил, потому что долго ругал меня за глупые шутки, но в конце концов мне удалось убедить его в реальности происходящего. И в гости я его честно пригласила. Он обругал меня еще раз и повесил трубку. Приходить, надо полагать, тем самым отказался. А вот Севка согласился. Да-да, мы ему тоже позвонили. Ведь он наш общий знакомый. Мы ему, можно сказать, даже многим обязаны. Только с ним Яша разговаривал…

И ведь он пришел. С букетом цветов и вазой. Вообще все почему-то принесли вазы. У нас их собралось в итоге пять штук. А что еще подаришь на свадьбу? Да на такую внезапную… Хотя как раз Севка мог бы и картинку свою какую-нибудь отжать. На добрую память…

Пока ждали гостей, мы с Яшиной мамой – теперь моей новой свекровью – судорожно накрывали стол. Это удивительно, сколько всего можно приготовить и сделать за два часа. А говорят – в стране с продуктами проблемы… Стол получился не хуже, чем если бы мы месяц готовились. Ну или почти не хуже. И время весело прошло.

Потом народ собрался. Все было прямо как по-настоящему… Пили, говорили тосты, чокались. Правда, к счастью, без «горько» обошлось. Терпеть эту традицию не могу. Что за глупость – на глазах у всех целоваться… Севка пытался было что-то такое начать, но я на него цыкнула: «Горько тебе – не пей», и он унялся.

Посидели часов до шести, и народ стал потихоньку расходиться. Родители тоже ушли – бабушку домой повели. Мы остались вдвоем.

И тут я вспомнила, что уже черт знает сколько времени не звонила Тане – моей теперь уже бывшей свекрови. Все не до того было. А так я ей часто звоню, раз в два дня уж точно. Мы с ней дружим. Ну и вообще – проведать. Может, им там нужно чего по хозяйству помочь, тогда я Димке говорю или сама выбираюсь. А тут почти неделя прошла. Они, наверное, волнуются, куда я пропала. В общем, хоть это и глупо – в день собственной свадьбы, да еще когда Таня мне теперь уж и вовсе не свекровь, – я позвонила.

А Таня там плачет. Говорит, у нее кот умирает, кричит, и она не знает, что делать. Она одна, ей его жалко, и страшно, и пусть я скорее к ней приеду. Но я же не могу к ней приехать – у меня сегодня свадьба. И муж через два часа улетает. И вообще. Главное, сказать я ей обо всем этом тоже не могу – ей и так плохо с этим котом.

Кот знаменитый. Старый – ему, наверное, лет восемнадцать было, если не больше. Большущий, лохматый. Хитрый и вредный. Когда мы с Димкой, только поженившись, жили у Тани, кот нарочно писал под мой стул в кухне. Хотя отлично умел ходить в туалет и даже спускал за собой. Иногда. Я, правда, тоже не оставалась в долгу: когда никто не видел, купала его в ванной – учила плавать. В общем, хороший был кот. И Таню очень жалко.

Она плачет и совершенно не понимает, почему я не могу приехать. Я плету ей что-то несуразное, предлагаю найти и прислать Димку, еще какую-то чушь, и все это так ужасно, что даже смешно. В кои веки у меня есть действительно уважительная причина, и именно о ней я не могу сказать. В общем, сюр продолжается.

В конце концов я все-таки вешаю трубку. Таня, похоже, на меня обиделась, но что поделать. Когда-нибудь я ей все объясню. Наверное. Я сама виновата, нечего было звонить.

Иду к Яше, рассказываю ему про кота. Попутно от жалости к коту, к Тане и к себе начинаю плакать.

– Перестань, – смеется он. – Ну ты чего? Не плачь. Ты не могла приехать. А кот – ну что ж поделаешь. Ему восемнадцать лет? Так он мог бы вообще в армию уйти. Думаешь, лучше было бы?

От этой мысли я, не перестав плакать, начинаю почти истерически хохотать. И в самом деле, ничуть не лучше. Хотя очень смешно. Вроде, тут смеяться – грех. Мне всех очень жалко. А не смеяться – не получается. Господи, ну почему в моей жизни все так неправильно?

Неправильно, когда сразу после свадьбы на всю дальнейшую совместную жизнь остается всего несколько часов. Даже если их удается провести весело и с пользой, все равно – это ужасно мало. И вот – надо уже сумки собирать. И снова ехать в аэропорт. Хотя я неблагодарная – с аэропорта, в общем, все и началось. А совместную жизнь мы наверстаем, когда я оформлю документы и приеду к Яше. Все еще у нас будет, коньяк и цыгане…

Но все равно глупые слезы так и лезут на глаза, капают на майки и носки, которые я складываю в сумку. У Яшки и вещей-то всего ничего, как будто и не надолго уезжает.

– А зачем мне барахло? – смеется. – Там тепло. Мне много не надо. А будет надо – я тебе скажу, ты привезешь. Это жена должна ездить с обозом.

Я привезу. Я жена. Надо же, в кои веки. Жалко, что так ненадолго…

Родители вернулись, сумки сложены. Сидим все, последние минуты, прощаемся. Сейчас уже и ехать… Вот и кончилась моя семейная жизнь.

В аэропорт нас везет Яшин папа. Мы сидим сзади, держимся за руки. Господи, когда-то это все уже было… Совсем недавно… Совсем давно.

От «Речного вокзала» до «Шереметьево», оказывается, очень близко. Просто совсем нечестно, до чего близко. Прямо раз – и приехали. В аэропорту обычная суета, очереди, декларации – и это все уже было. А вот и железная стойка. Может, если снова треснуться об нее головой, я проснусь, и окажется, что ничего не было?

Яшка тащит меня, тормошит, уговаривает не переживать – он долетит, и сразу мне позвонит, и на следующий же день начнет делать приглашение. Месяца не пройдет, как мы снова будем вместе…

Я киваю. Я как-то ничего не соображаю. Приглашения, визы… Да, наверное, все так и будет когда-нибудь потом. А сейчас… Сейчас я просто ничего не хочу понимать. Вот он улетит, я вернусь домой, все обдумаю как следует. Но не теперь еще, не теперь.

Подходит Яшкина очередь. Он отдает пограничнику документы, обнимает меня последний раз. Прощается с отцом. Еще раз обнимает меня – и идет. И идет. Уходит.

Мы выходим на улицу. Темно, холодно и пустынно. Яшин папа спрашивает, куда меня отвезти. Сон продолжается. Ну что же.

– Мне, – говорю, – пожалуйста, к метро «Речной вокзал».

Он уговаривает меня поехать к ним, доночевать там спокойно. Метро не ходит, ну куда я поеду в темноте? Так нельзя, он за меня будет волноваться.

Все это правильно, но я уперлась, как вол. Наверное, это невежливо до ужаса, но мне сейчас все равно. Мне надо домой, немедленно, пусть он отвезет меня к метро, я оттуда поймаю такси. Нет, меня не надо подвозить, это далеко, другой конец Москвы, я отлично поймаю такси. Да, и деньги у меня есть. Нет, и совершенно не о чем волноваться.

В конце концов я, конечно, оказываюсь у метро «Речной вокзал», в темноте и одиночестве. Меня довольно трудно переспорить, если я не хочу. Ну, добилась? И что ты здесь собираешься делать, дура? Времени – полчетвертого утра, на что ты рассчитывала? Такси… Какое тебе еще такси среди ночи?

Я на минуту как будто просыпаюсь, и мне становится страшно. На волне адреналина я выбегаю на площадь перед метро. О – смотри-ка! Такси, не такси, но несколько машин действительно стоят, ждут пассажиров. Прорвемся!

Да, только доехать до дому стоит примерно столько же, как долететь до Луны. Деньги у меня есть, Яша мне какие-то оставил, но все равно это безумие. Подумав и поторговавшись, я решаю ехать в родительскую квартиру. Ключи у меня есть, а это гораздо ближе – и в километрах, и в рублях.

Сидя на заднем сиденье, я постепенно успокаиваюсь и снова погружаюсь в свой затянувшийся сон. Вот я еду одна на такси среди ночи неведомо куда. Одна. Опять одна. Но это неправда, это не навсегда. Это только сейчас, потому что Яшка уехал. Яшка… Все было так быстро, а было ли оно вообще? Он был, Яшка-то? Нет, правда – вдруг все это мне на самом деле приснилось? Или примерещилось в бреду, от ушиба головы на Лилькиных проводах. Вот это точно было, синяк до сих пор остался, а остальное… Свадьба… Нет, свадьбы-то как раз никакой не было. А был ли мальчик? В смысле, не мальчик, но муж? Бред какой-то…

Случайно сунув руку в карман, вдруг нащупываю там что-то жесткое. Вынимаю. На ладони у меня лежат черная пластмассовая зажигалка и здоровенная монета. Сто португальских сентаво. Это Яшка мне дал. В какой-то момент мы спускались в метро, он искал в кармане жетон, а нашел вот такую монету. Мне понравилась, я ее выклянчила. Она такая блестящая, Яшка еще смеялся: «Возьми, чтоб держала все происходящее за чистую монету». Вот она, чистая монета… Значит, все было взаправду. И зажигалка. Это Яшкина зажигалка, она кончилась еще вчера, он хотел выбросить, а я взяла и тоже в карман засунула, как сорока.

Приехали. Расплачиваюсь с водилой, подымаюсь по лестнице, долго сражаюсь с замком в темноте. Почему на родительской площадке всегда – нет, вернее, никогда – не горит лампочка? Ну вот, удалось попасть ключом в скважину. Ура.

Вхожу в квартиру. Продвигаясь по коридору, рассеянно кидаю за собой сумку, ботинки, свитер… Надо разобрать постель и лечь, хоть поспать немножко. Вдруг понимаю, что страшно хочется есть. Иду на кухню, без особой надежды открываю холодильник… Кастрюля! Поднимаю крышку – грибной суп. Откуда, почему – неважно. Это суп, мой любимый, его можно съесть.

Времени – полпятого утра. Я босиком, в одних джинсах сижу на родительской кухне, ем холодный грибной суп прямо из кастрюли и пытаюсь рассуждать о жизни. Передо мной на столе лежат черная пластмассовая пустая зажигалка и здоровенная блестящая монета – сто португальских сентаво. Время от времени я дотрагиваюсь до них – проверяю, что настоящие.

Значит, так. Все в порядке. Послезавтра, нет уже завтра, в понедельник, я пойду на работу, заполню все анкеты, подам документы на загранпаспорт. Никакого приглашения Яша прислать не сможет – свидетельство о браке осталось у меня. В понедельник же на работе отксерю и пошлю ему факсом. И несколько дней подожду. И еще подожду – столько, сколько надо. Мне надо дождаться, и я дождусь. А сколько потребуется времени – день, неделя, месяц, – не важно. Я переживу. Главное – заниматься делом.

Только бы воскресенье поскорее прошло…