Текст книги "Земляничное убийство"

10. 9 сентября 2019 г

Марина Короткова вот уже две недели как выписалась из больницы, куда попала после того, как чуть не умерла в квартире своей соседки Кати Фроловой. Сердце едва не разорвалось, когда она, как-то днем заглянув туда, обнаружила труп Левы.

Она любила своего соседа. Вежливый, интеллигентный, красивый, умный – вот бы ей такого мужа. Но нет, ей как-то все больше попадались либо бездельники да пьяницы, либо вообще проходимцы, которые так и норовили вытянуть из нее деньги. Внешне привлекательная, милая, она почти никогда не бывала одна. Свидания за свиданиями, попытки жить вместе и в результате – ноль. К счастью, она довольно быстро понимала, что за человек пытается пристроиться к ее уютной квартирке и неплохой зарплате банковской служащей. А двое ее знакомых мужчин так и вовсе чуть ли не на втором свидании раскрыли карты, признавшись, что им нужен кредит. Да она бы и с кредитом помогла, и в квартиру бы свою пустила, и детей нарожала, если бы человек был настоящий, порядочный, честный и добрый. Но вот как-то не везло. А тут, совсем рядом, за стенкой – Лева. Мечта, а не мужчина. Вот почему ее так злило, что жена изменяет ему налево и направо. Сколько раз она видела ее с другими мужчинами, встречала ее в городе, а пару раз и в области, в торговых центрах, где та, уверенная в том, что ее никто не видит, шла под ручку с каким-нибудь парнем. Марина не понимала, как можно так поступать с мужем, который о тебе заботится, обеспечивает тебе спокойную и сытую жизнь. Катя нигде не работала, и это тоже задевало Марину. Вот повезло же бабе!

Возможно, она инстинктивно пыталась привлечь внимание Левы. Старалась зайти к ним, когда Кати не было дома. Нарядная, но вместе с тем домашняя, она просила его то починить кран, то посмотреть проводку, и когда Лева, этот безотказный, с добрым сердцем мужчина, оказывался у нее дома, всегда угощала его чем-нибудь вкусным, домашним. Она знала, что он любит голубцы, и с удовольствием кормила его, едва сдерживаясь, чтобы, пока он сидит за столом и с аппетитом уминает вкусные голубцы, не обнять его и не поцеловать хотя бы в затылок. Вот если бы он ушел от Кати к ней, это было бы настоящим счастьем! Она сделала бы все возможное и невозможное, чтобы только ему было хорошо. Она исполняла бы все его желания, растворилась бы в нем, забыв про себя, и чувствовала бы себя при этом счастливой. Но он принадлежал Кате. Знал ли он, подозревал ли жену в связи с другими мужчинами? Неизвестно. Последние год-два он был очень занят. Ему посчастливилось занять крупную сумму у своего приятеля, причем без процентов, и он открыл пиццерию. Да какую! Весь город повалил туда, место сразу же стало бойким, а бизнес – прибыльным. И как только он догадался, что именно пиццы в Калине и не хватало? Нет, пиццу делали повсюду, даже дешевую, в маленьких киосках, но это была не пицца, а жалкое подобие – тонкие лепешки, покрытые дешевой колбасой и политые кетчупом, причем даже без сыра! У Левы же пицца была вкусная, четырех видов. Возможно, он не обанкротился в первые же месяцы только потому, что никакого кафе поначалу и не открывал, был просто цех по производству пиццы и доставка, то, чего раньше в их городе не имелось. Никому как-то и не приходило в голову, что в таком маленьком городке, как их Калина, уставшие к вечеру люди не всегда готовы отправиться за пиццей на ужин, им куда приятнее просто заказать ее на дом, как и в больших городах. К тому же так уж случилось, что по трагической случайности в период эпидемии коронавируса именно доставка пиццы и оказалась самой востребованной услугой в городе.

Ну а потом Леве просто повезло – в самом центре города обанкротился большой магазин модной одежды. Хозяйка его, Анжелика Рогозина, вдова бывшего мэра, запила, разогнала продавщиц, которым не хотела платить зарплату, и потом кто-то из обиженных, вероятно, вообще поджег помещение. К счастью, пожар быстро потушили, магазин почти не пострадал. И буквально на следующий день Лева, говорят, предложил Рогозиной продать ему помещение. Он пришел к ней с пакетом, полным наличных денег, высыпал их перед ней, и она, запутавшаяся в бухгалтерии, с большими проблемами с налоговой, к тому же с тяжкого похмелья, сразу и согласилась. Лева пригласил нотариуса, своего юриста, и сделку быстро оформили. Ремонт помещения растянулся почти на год. Денег катастрофически не хватало. Город-то маленький, не каждый же день люди покупают пиццу. К тому же Лева выплачивал свою квартирную ипотеку. И тут Леве пришла мысль замораживать пиццу и продавать через торговую сеть. Бизнес тоже на время как бы заморозился, но потом он вышел на хозяина сети продуктовых магазинов в областном центре и начал туда отправлять замороженную пиццу, как готовую, так и полуфабрикаты, и вот тогда дело сдвинулось с мертвой точки. Горожане распробовали пиццу, оценили ее качество, появились деньги, и Лева развернулся – закончил ремонт помещения и открыл небольшую, но очень стильную и уютную пиццерию. Причем открыл он ее поздней осенью, в конце ноября, когда Калину заволокло туманом, в воздухе уже пахло зимой, а по утрам весь город белел от изморози, и, как нарочно, еще не включили отопление из-за проблем с центральной городской котельной. А в пиццерии, которая отапливалась мощными кондиционерами, всегда было тепло и комфортно. Оранжевые светильники, мягкие красные диванчики, горячий чай с травами, вкуснейшая пицца. И народ повалил в пиццерию – отогреваться, наслаждаться вкусной едой. Леву в городе уважали, банки охотно давали кредиты, и он, расплатившись со своим другом, одолжившим ему первоначальный капитал, и сбросив со своих плеч бремя ипотеки, решил вложить деньги в гусиный бизнес… Он целыми днями сидел дома, за компьютером, составляя бизнес-план. Именно в этот период, когда Катя точно знала, что он дома и не появится ни в городе, ни в пиццерии, ни в областном центре, она шлялась на свидания с мужиками. Именно шлялась. Марина ненавидела свою соседку и желала только одного – чтобы та нашла себе наконец какого-нибудь самца и развелась с Левой. Чтобы тот стал свободным мужчиной. А уж Марина знала, как и чем его привлечь к себе, как заставить поверить, что она – именно та женщина, которая сделает его по-настоящему счастливым.

В тот день она не была уверена, что Кати дома нет. Решила, что просто попросит соли. Классика жанра! Надела новый французский халатик в розочках, домашние танкетки розового цвета на небольшом каблучке, чтобы казаться еще стройнее, и позвонила. Но ей никто не открыл. Она позвонила еще пару раз, потом взялась за ручку и поняла, что квартира не заперта, что было удивительно! Позвала: «Катя!», потом: «Лева!» И до последнего момента ее сердце ничего не предчувствовало, она почему-то не тревожилась. Ей было важно только одно – чтобы ее в этом халатике увидел Лева. Он хоть и не делал ей никогда комплиментов, такой уж был человек, но по его взгляду она всегда понимала, что ему нравится, а что – нет. Хотя она, скорее всего, сама себе все это придумала. Лева не был эмоциональным человеком. Возможно, Катей это воспринималось особенно остро, и ей было скучно с ним жить. Может, он и в постели был скучным, и она искала страсть в других мужчинах. Но Марине-то все равно, какой он в постели или в быту, делает комплименты или нет. Она его просто любила, и все.

Она увидела его лежащим на полу в кухне. Мертвого. И это было невозможно. Больно. Страшно. В это не верилось. Марина и не помнила, что было дальше. Кажется, она даже не сообразила позвонить в полицию. Она не помнила, как оказалась в прихожей. Резкая боль в груди – и все. Она открыла глаза уже в больнице. Кто-то сказал бесцветным голосом: «Очнулась…»

Уже в больнице, после шунтирования и миллиона инъекций и капельниц, когда она вся была в синяках и липких, с грязноватыми контурами следах от пластырей на руках, ей казалось, что у нее на самом деле сердца уже нет. Потому что если бы оно еще было, то разорвалось бы снова, от осознания, что Левы больше нет в живых. Еще она боялась, что не выдержит унизительных и обидных допросов следователя, который, вероятно, не нашел никого другого, кроме нее, на роль подозреваемого в отравлении соседа.

Катю вообще не подозревали. Она, убитая горем, только и твердила, что вот им бы сейчас только «жить и жить, ипотека выплачена, дела пошли в гору, а тут…» – и ей верили.

Стали подозревать конкурентов, мелких производителей пиццы и пирожков. Но и там никого не нашли, не вычислили. Однако Леву отравили. Причем самым что ни на есть простым ядом, который продается повсюду, – крысиным! Концентрированный раствор этой отравы нашли у него в кофе. На вопрос, каким образом этот раствор оказался в его чашке, Катя вроде бы ответила, что, возможно, он сам себе его и приготовил. Потом она как будто бы вспомнила, что он в последнее время был сам не свой, говорил что-то о деньгах, вроде кто-то его обманул, подставил, он потерял крупную сумму. Но и это не было доказано, хотя опросили огромное количество людей. В конечном итоге решили, что это самоубийство, и дело закрыли.

Катя долгое время не снимала с себя изящное черное платье (которое ей очень шло и придавало ей особый шик), постукивая тоненькими каблучками по городскому асфальту (об этом Марине докладывали ее подружки, которые часто навещали ее в больнице), занималась делами мужа, искала управляющего пиццерией, который мог бы заменить хотя бы в этой сфере Леву. И нашла. Толкового парня, тихого и скромного. Может, с коллективом он и не сразу смог найти общий язык, зато с цифрами и документами у него было все в порядке. И Катя успокоилась. Финансовые дела уладились, жизнь как-то вошла в свою колею, и только для Левы, который и обеспечил своей жене это благополучие, места не нашлось. Он исчез, освободив ее от своего присутствия. Он просто уже не был нужен.

Об этом Марина не думать не могла. Она засыпала и просыпалась с этой мыслью и недоумевала, почему в убийстве Левы не заподозрили его жену. Ведь все было ясно как божий день! Кто, как не жена, готовил ему завтрак, варил кофе?

Городок маленький, все друг друга, что называется, знают. У следователей и полиции, прокуратуры и всех прочих, кто был в курсе расследования и поисков убийцы бизнесмена Льва Борисовича Фролова, есть жены, и вот через них информация какая-никакая просачивалась. Поговаривали, что Катю не подозревали потому, что слишком уж явным было отравление, ни один здравомыслящий человек никогда не подставил бы себя так, тем более жена, желая отравить мужа, не плеснула бы ему в утренний кофе сильнейшего яду. Что это как раз ее кто-то пытался подставить. Вот поэтому подозрение пало на соседку Марину, которая, по словам вдовы, «питала нежные чувства к Леве, постоянно зазывала его к себе под разными предлогами, чтобы накормить голубцами или блинчиками». Но так уж получилось, что именно эти «голубцы и блинчики» вместо того, чтобы сделать Марину подозреваемой, сняли с нее все обвинения – какой смысл ей было убивать мужчину, в которого она влюблена? К тому же ведь это именно ее без чувств, с признаками инфаркта нашли в прихожей. И это она чуть не умерла, получается, когда обнаружила любимого ею мужчину мертвым.

Но что теперь было делать? Жизнь-то продолжалась.

…Марина отварила себе сардельки, подогрела пюре и принялась за ужин. Она расположилась на диване в гостиной за маленьким столиком. По телевизору показывали какой-то детектив. И все там двигались так быстро, и бегали, и говорили, и прыгали с крыш… Марина же, глядя на них, ощущала себя инвалидом, самой настоящей развалиной. Теперь она не скоро сможет вернуться к привычному образу жизни. Хотя кто знает, может, она еще восстановится?

И тут она услышала какой-то шум рядом со своей дверью, словно кто-то ходил по коридорчику, отделявшему две квартиры от подъезда – ее и Фроловых. Там теперь проживала одна Катя. Время от времени к ней кто-то приходил, Марина слышала приглушенные голоса. Но никого не видела. Марина бы полжизни отдала, если бы это был Лева…

Она скучала по нему, часто плакала. Ей была невыносима мысль, что какие-то гады, преступники, пьяницы или просто моральные уроды продолжают жить, а Левы, чудесного, милого, нет. Это было несправедливо!

Она отодвинула от себя тарелку и на цыпочках подошла к двери. Заглянула в глазок. Она увидела Катю. Та в пижаме стояла на пороге своей квартиры и говорила, обращаясь к кому-то, кого Марина не могла видеть:

– Что ты все приходишь? Оставь уже меня в покое!

Она говорила тихо, словно знала, что ее подслушивают. Волосы ее растрепались, щеки покраснели. Возможно, она была пьяна. Или же это Марине так хотелось думать про Катю, записав ее в пьяницы, а еще лучше – в наркоманки!

– …и это не твое дело, сколько я выпила… Я-то хоть виски пью, а ты вообще пил мою кровь. Если бы ты знал, как ты действовал мне на нервы! Один твой вид вызывал у меня рвотные спазмы. Уходи. Уходи, говорю тебе! – Она замахнулась, словно желая кого-то ударить. – Лева! Ну чего ты притаился в углу? Думаешь, я тебя не вижу? Тьфу-тьфу-тьфу… Ты умер, тебя нет, ты не можешь вот так взять и вернуться. У тебя теперь своя жизнь, а у меня – своя…

Марина почувствовала, как кожа ее вздыбилась мурашками. И как же это она сразу не поняла, что место, куда Катя смотрит, – это просто стена, там уместился бы разве что кот! Там никого не было. Никого!!! Катя разговаривала с призраком покойного мужа!

И Марина перекрестилась.

11. 15 мая 2022 г

– Вот вы сказали, что начинающая писательница, а на самом деле – настоящая актриса! Так разыграть меня! А я поверил! – говорил Лебедев, обратившись к Жене, которая привезла его домой к Лене и призналась, каким образом оказалась в больнице и почему несколько часов проработала санитаркой. – Оказывается, все было спланировано! Что ж, я даже рад. Главное, что я теперь дома и нам хотя бы здесь не придется ни от кого прятаться или оглядываться.

Лебедев, вымытый, в теплом свитере, потому что все время мерз, сидел за столом на кухне в доме Лены и вот уже целый час не мог одолеть тарелку щей. Лена сидела рядом с ним и ловила каждый его взгляд, так ласково смотреть на мужчину могла только влюбленная по уши девочка. Антонина и Женя тоже сидели за столом, и каждая, конечно же, думала о том, правильно ли они поступают, собираясь помочь этой паре быть вместе. Способен ли этот взрослый и с виду очень уж слабый во всех, кажется, отношениях мужчина составить счастье совсем юной Лены? Или же они его просто не знают и смотрят только на внешность: красивый, приятный, интеллигентный. А вдруг он на самом деле сильный и мужественный? А каким он будет, когда женится? Получится ли у него стать хорошим семьянином? В состоянии ли он будет содержать семью? Хватит ли у него ответственности и внутренней силы, чтобы справиться с совсем еще девочкой, школьницей, ставшей его женой? Не влюбится ли он, пресытившись Леночкой во время медового месяца, в другую девушку, женщину?

Так и не дождавшись, пока Игорь закончит ужин, Женя с Тоней вышли в сад, устроились на широких диванных качелях, обменялись мыслями и впечатлениями.

– Анька убьет меня, когда узнает, что я потворствовала этой связи… Да-да, и не смотри на меня так. Иногда мне кажется, что мы реально помогаем ей, пытаемся наладить ее жизнь, сделать так, чтобы все сложилось самым благоприятным для Лены образом, чтобы они поженились и все такое. Ведь теперь, когда моей сестры здесь нет и она сама влюблена и ничего не видит, кроме своего жениха или уже мужа… То есть Ленка брошена, совсем одна, и это в таком нежном возрасте. И брак со взрослым любящим мужчиной сейчас просто идеальный выход из создавшегося положения. Он будет о ней заботиться, проконтролирует окончание школы, поможет поступить в институт или куда там еще, не знаю, у нее планы еще изменятся сто раз. Словом, ты меня поняла, да? Но, с другой стороны, никто же этого Лебедева не знает… Что, если мы окажем девочке медвежью услугу, поженив их? И как правильно поступить, как узнать?

– Я только одно могу сказать, – сказала Женя, вздыхая, – что разлучать их нельзя. Что любой наш промах, какая-нибудь наша опасная и хитроумная интрига, направленная на то, чтобы Лена, к примеру, разочаровалась в своем Игоре Сергеевиче, может повлечь серьезнейшие последствия. Это может так травмировать ее…

– Да понимаю я все! Значит, поможем. Вот придет он в себя, окрепнет да и пойдет в администрацию, похлопочет, чтобы их поскорее расписали.

– А может, это мы с тобой сходим?

– Знать бы, к кому идти, с каким разговором? Вдруг наткнемся на какую-нибудь неадекватную поборницу морали… Вот ведь засада! А ты чего такая сегодня? На тебе лица нет… Что-нибудь случилось?

– Борис не звонит.

– Ну так сама ему позвони.

– Звонила. Абонент не абонент.

– Может, занят?

– Это рано утром, когда все суды еще закрыты? Нет, он просто не хочет со мной разговаривать. Он подумал, что я разлюбила его и уехала. Потому что если бы он так не думал, то уж точно нашел бы способ со мной связаться. Он – умный, современный человек, да он на вертолете бы сюда прилетел, чтобы только увидеть меня. Я чувствую, чувствую, что он охладел ко мне. Что делает все, чтобы поскорее меня забыть.

– Ты это серьезно?

– Не знаю… Но как подумаю об этом, так тошно становится. Тоня, что делать? Может, вернуться?

– Женя, тебе решать. Но лучше всего подождать. Мало ли что в жизни может случиться? Причин, по которым мужчина не берет трубку, – великое множество. Не паникуй. Ты же сама говорила, что Борис любит тебя, просто боготворит.

– Да, говорила. Но что, если все это он делал просто для того, чтобы усыпить мою бдительность? Я же говорила, что внешне вся эта забота и любовь выглядели не совсем натурально, все было чрезмерно, слишком много этой любви и заботы!

– По-моему, ты, Женька, с жиру бесишься. Честное слово! Успокойся и подожди еще несколько часов. Если он так и не проявится, позвони Петру, его брату. Вот он-то точно знает, где Борис, все-таки в одном доме живут. Или, что тоже может быть действенно, позвони домработнице, Галине Петровне.

– Это какое же унижение – звонить домработнице! Нет-нет, это вообще исключено.

– Тогда успокойся и возьми себя в руки. Заодно и спроси себя, нужен ли тебе самой Борис? Ты с ним какая-то неспокойная, дерганая, он раздражает тебя, что ли?

– Нет! – вскричала вдруг Женя, и птицы на ветвях яблони, под которой они сидели, вспорхнули и улетели. – Я скучаю по нему! И уже жалею, что уехала, оставила его одного. Вот представь, он возвращается после трудного дня из Москвы домой, после сложного процесса, голова гудит, он устал и голоден, приезжает, а меня нет. И никто не подаст ему тарелку супа, не заварит чай…

– Так Галина Петровна!

– …никто не обнимет, не спросит, как прошел день, не поцелует… Какая я дура, а! Все же было хорошо. Вот чего мне еще надо было? И почему я постоянно подозреваю его в неверности?

– Наверное, потому, что он – мужчина хоть куда. Красивый, умный, да что там – шикарный! И ты влюблена в него. Вот и все объяснение. А еще, зная тебя, я могу предположить, что ты страшишься показать свою любовь, боишься, что ваши чувства остынут, что вы утомите друг друга… Об этом думают и этого боятся все влюбленные.

– Тоня, какая ты умная. Я серьезно. Ладно, давай лучше думать о том, как нам помочь нашей влюбленной парочке.

На крыльце появилась Лена. Увидев Женю с Антониной, спорхнула с крыльца, такая длинноногая, с развевающимися волосами, подбежала к ним.

– Спасибо вам! Я так рада, что он здесь, у меня. Что ему теперь ничего не угрожает! Понимаю, вы, может, и не относитесь к этому серьезно и, возможно, считаете, что никаких покушений не было и что все это лишь случайности, но у меня другое мнение.

– Ты все-таки кого-то подозреваешь?

Но она не успела ответить. К дому подъехала машина.

– Ты знаешь, кто это? Чья машина? – спросила, поднимаясь, Женя, вглядываясь в просвечивающую сквозь заросшую голубыми молоденькими туями ограду черную машину.

– Нет, не знаю…

– Лена, иди в дом! – приказала Тоня. – И запрись.

Лена убежала. Калитка открылась, и на дорожке показался следователь Петров. Обе женщины вздохнули с облегчением.

– Так-так… – ухмыльнулся Петров, увидев Женю. – И вы здесь! И как это прикажете понимать?

Антонина в двух словах объяснила. Женя, красная и смущенная, извинилась, что ввела следователя в заблуждение.

– Ну, то, что у нашего учителя с вашей племянницей роман, знает весь город. Значит, вы решили его спасти и увезли из больницы?

– Ну да! – с жаром воскликнула Тоня. – Вы же его не охраняете! Я имею в виду полицию.

– Да я, в общем-то, ничего против и не имею. Меньше головной боли, раз его охраняют сразу три женщины.

Женщины переглянулись и как-то сразу успокоились.

– Так, значит, вы тоже считаете, что на него были совершены покушения? Что ему грозила опасность?

– Возможно. Честно говоря, когда я пришел и не обнаружил Лебедева, сами понимаете, напрягся… Но я здесь не для того, чтобы кого-то в чем-то уличать, и мне, если честно, нет никакого дела до этого романа. Здесь дела посерьезнее будут. Я хотел бы побеседовать с Игорем Сергеевичем. Надеюсь, он в добром здравии?

– Что-нибудь случилось? – спросила Женя.

– Да, случилось. В нашем городе произошло убийство. Убита одна женщина. Ее отравили точно таким же ядом, каким пытались отравить вашего учителя. Таллий. Яд опасный, редкий.

– Я понимаю… Предполагаете, что эти отравления дело рук одного и того же человека? – Женя оживленно вела беседу, чувствуя себя примерно так же свободно и уверенно, как если бы разговаривала со своим другом и тоже следователем, Валерой Ребровым, которому как-то помогала. Получается, что ей повезло и с доброжелательным и обаятельным Петровым.

– Все может быть. Просто для нашего города это событие из ряда вон! У нас такой спокойный город, преступность мы, можно сказать, побороли. Так, остались мелкие кражи, исчезновения людей… Но потом, как правило, оказывается, что никто не исчез, просто люди куда-то уезжают, могут сбежать в областной город в погоне за легкими деньгами, или вот такие же романы случаются, у людей башку сносит… извините… Короче, разные случаи бывают. Но чтобы убили пожилую женщину с кристально чистой репутацией!

– А это точно, что ее убили? – спросила Женя. – А может, это она сама?

– Конечно, и такая версия есть. Но дело в том, что никто из ее окружения не нашел мотива для такого поступка. Женщина эта травница, всю жизнь занимается растениями, лечится отварами разными, настойками, я хочу сказать, она очень заботилась о своем здоровье и помогала людям, продавала безобидные и полезные травяные сборы. Кроме того, она была человеком творческим, делала какие-то куклы, говорят, очень красивые, на продажу. Я, правда, не видел. Некоторые ее работы, как и работы ее подруг, таких же талантливых женщин приблизительно ее возраста (а ей пятьдесят восемь было), можно увидеть в нашем музее, ну и в интернете, на «Ярмарке мастеров», есть такой сайт. Так вот, у них, как говорится, клуб по интересам, женщины делают куклы, продают их за хорошие деньги. Причем часть этих денег идет на благотворительность. Хотя это вообще отдельная тема. Там есть одна женщина, ее зовут Эмма Евгеньевна Атамас, она вообще много делает для наших людей, она вдова, причем богатая, у нее детей нет, вот она и тратит деньги своего мужа на разные благотворительные дела… Что-то я отвлекся. Это я все к тому говорю, что в жизни Фаины Борисовны Осиной, так звали жертву, все складывалось на редкость удачно, и жизнью она была вполне довольна. Если судить по рассказам ее подруг, она была вполне счастлива и, главное, ничем таким не болела, я имею в виду онкологию, чтобы, к примеру, знать, что приговорена… Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

Женя, слушая Петрова, ловила себя на том, что он, конечно же, слишком разговорчив для следователя. И есть в нем какая-то растерянность. Похоже, он совсем недавно узнал о том, что эта несчастная женщина была отравлена точно таким же ядом, что и Лебедев во время весеннего бала, и поговорить с ним он пришел лишь для того, чтобы понять, что же их связывало – кукольницу и учителя истории.

В какой-то момент он вдруг осекся и замолчал. Задумался, разглядывая яблоневую ветку. Затем потрогал ее, покачал головой. У него был вид человека, который явно в чем-то сомневается и не может принять верное решение. Наконец все-таки решился.

– У нас еще одно ЧП в городе, – вдруг выдохнул он. И два воробья, мягко шурша крылышками, влетели в гущу листвы, вполне доверяя людям, устроились на ветках яблони и замерли, словно тоже желая услышать, что же сейчас расскажет следователь Петров. – Не так давно, а если точнее, то две недели тому назад, пропала продавщица магазина Наталья Кленова. Никто не обращался в полицию, не писал заявление о пропаже, просто ходили слухи, что она сбежала с каким-то мужчиной в областной город, а заодно прихватила деньги, что были в кассе. Но и по этому поводу хозяин магазина в полицию не обращался, а я так и вовсе считаю, что это все сплетни. Просто Кленова была женщиной яркой, видной, мужчинам нравилась. Думаю, наши бабы… простите, женщины недолюбливали ее, ну, вы понимаете, да? Вот и придумали эту историю с кражей денег. Но, как бы то ни было, нашли ее сегодня. Вернее, ее тело. Сейчас оно в морге, ждем результата вскрытия… Но Миша, это наш судмедэксперт, сказал, что вряд ли она умерла естественной смертью… Она молодая еще, ей где-то под сорок, причем выглядела она еще моложе.

– Ее убили? – не выдержала Антонина, которую от этих слов просто заколотило. – И тоже отравили?

– Во всяком случае, явные следы насильственной смерти на теле, я имею в виду пулевые отверстия или ножевые ранения, отсутствуют. Признаков удушения тоже нет.

– Вы рассказываете нам это потому, что она тоже может быть отравлена? Боитесь, что и в ее крови тоже обнаружат таллий?

– Не то что боюсь… – Он нервно мелко гоготнул. – Но не хотелось бы. Тогда все – маньячина появился в городе! А это вообще…

– И где ее нашли?

– В кустах, рядом с большой поляной, неподалеку от нашей больницы. Там сейчас много кого можно встретить, земляника же пошла, весь город знает, что на этой поляне она самая крупная. Некоторые варят варенье и продают на базаре или в соцсетях, научились все покупать и продавать через интернет… У всех компьютеры, планшеты… Так я побеседую с Игорем Сергеевичем?