Текст книги "Русская инфанта"

– He's not my husband, he is my boss, – объяснила я Иисусу положение вещей.

– Oh, sorry, – пытаясь скрыть удивление, сказал он.

На обратном пути я задумалась, о чем он все-таки сожалел: о своей ошибке или о моей судьбе.

За обедом я рассказала моему спутнику, как все прошло у Иисуса, в том числе, передала в лицах заключительный диалог.

Мой спутник вытащил вилку изо рта и сказал:

– Да, я тоже об этом подумал.

– Серьезно? – я смотрела на человека, который то убивал, то возрождал во мне надежду на что-то…

– Да, подумал, что вы уже месяц заграницей и ни с кем не познакомились. Нам надо это исправить.

– Эээ… Каким образом?

– Легко. Сегодня же пятница? Я сейчас позвоню Инне, нашему самому гламурному риелтору, и она выведет вас, как Наташу Ростову, на европейский рынок, – говоря это, он уже отправился звонить. Я, было, бросилась за ним с причитаниями, что это как-то неудобно, но тут у меня самой зазвонил телефон.

Это был Иисус. Он предлагал завтра посмотреть еще один дом, истинно андалузского стиля, постройки того времени, когда здесь всем заправлял принц Испании… Иисус, как и обещал, продолжал делать все возможное.

Мой спутник, тем временем, сделал то, что мне казалось невозможным – он навязал меня гламурному агенту Инне этим пятничным вечером. И Инна, неожиданно для меня, оказалась этому очень рада.

Дом мечты. Святая Маргарита

1.

После семи она ждала меня в местном ресторанчике. Я немного опаздывала, потому что долго подводила глаза. С самого начала приезда на безлюдный зимний юг Испании я перестала пользоваться косметикой и слегка утратила навык.

Увидев меня во всей красе, мой спутник наконец-то стал меня с любопытством разглядывать.

Не могу сказать, что мне сильно понравилась его идея куда-то тащиться и с кем-то знакомиться. Все мои подобные походы заканчивались тем, что я сидела за барной стойкой и напивалась, печально глядя, как парень моей мечты на меня не смотрит. А потом приходилось быстро ретироваться, потому что со мной начинал слишком громко беседовать какой-нибудь подвыпивший мужик.

Надо ли говорить, что в этот раз среди присутствующих точно не будет человека, чье внимание я хотела бы привлечь. Потому что мой спутник оставался дома.

Я с трудом продиралась сквозь ужинающих за столиками на свежем воздухе. Мне нужно было проникнуть внутрь заведения. Здесь шумела живая музыка и было очень много людей, в основном классических англичан. Они семьями сидели за столиками. Толстые отцы в клетчатых рубашках пили пиво, остальные члены их семей предпочитали воду из бокалов. Стойку бара окружали одинокие парни повеселее. Под нехитрый оркестр местный Элвис Пресли исполнял что-то из Джо Коккера. Публика качала головой ему в такт, пила вино, ела чипсы и разговаривала. Атмосфера, надо сказать, была чудесная.

Инна ждала за высоким столиком. Увидев меня, она радостно помахала. Я поняла, что здесь будет весело и забыла о моем спутнике.

Мы расцеловались в обе щеки.

– Ты же пьешь вино? – спросила она. – Я заказала бутылку.

– Отлично, – искренне ответила я. Чем больше вина, тем легче мне будет подружиться с ней.

Инна, Инна, как мне тебя описать? Что рассказать о тебе такого, чтобы люди полюбили тебя, как я полюбила после этой бутылки вина, и уважали тебя как я, после того, что последовало за бутылкой?

– Твой спутник легко тебя отпустил? Ты вообще в личном плане свободна? – спросила Инна.

– Ну я… Я не готова к серьезным отношениям, – это все, что пришло мне в голову.

Инна махнула рукой. В ее системе координат никто не был готов к серьезным отношениям. Сами серьезные отношения означали какое-то количество постоянных свиданий.

Мы профессионально изучили всех присутствующих в баре мужчин.

– Смотри, какой интересный парень! – Инна указала на гражданина непонятного возраста за стойкой бара. Гражданин потягивал пиво и загадочно посматривал на нас.

– Что ты! – в ужасе возразила я. – Ты только погляди, что он ест! Пиво, чипсы и куру гриль! Он же долго не протянет!

– А тебе надолго и не надо! – ответила Инна. – Познакомишься с ним?

– Не пойду, – закапризничала я. – Мне сейчас хочется совершенно другого… – Я сама не знала, что имела в виду.

А Инна знала:

– Понятно! – сказала она. – Ладно, сейчас что-нибудь придумаем…

Потом мы переключились на местный рынок недвижимости и на то, как прекрасно женщине зарабатывать самой. Я чувствовала, что завоевываю ее любовь. Наконец, моя новая подруга сказала:

– Я сейчас позову к нам одного моего знакомого. Зовут Ивон. Он супер. Если бы не мой, я бы его прихватила. Так что ты бери у него номер телефона, я совершенно не против, все нормально, мы просто дружим.

– Понятно, – сказала я, совершенно не понимая, почему мне следует согласовывать с ней свои действия. – А твой кто?

– Томас, – она достала айфон и ловко, не цепляясь длинным ногтем за экран, открыла папку с фотографиями. – Вот он. Ты была в Ронде? Там есть мост над пропастью, где влюбленные вешают замки, вот это мы там вешаем, – и она показала фото.

На меня смотрели два влюбленных милых лица, одно из них принадлежало Инне, второе – приятному обеспеченному мужчине средних лет с сединой в волнистых зачесанных волосах. Судя по ракурсу и выражению лиц, это было селфи, так что Ронду особенно было не видно.

«Надо туда съездить», – подумала я.

– Ты давно в Испании? – проорала я.

– Несколько лет. Я за границей уже пятнадцать лет, – сказала она, отпивая.

Она на самом деле замечательно выглядела. Ее выдавал взгляд, в котором читался разный опыт, и манерность, отточенная годами.

К нам подошли два англичанина средних лет. Один был высокий, крупный и напористый. И пока он звал нас за свой столик пить, он даже немного вспотел от собственной мощи. Его спутник был плюгавеньким скромным человечком с красным лицом и робким взглядом.

Вступительная речь крупного англичанина блистала остроумием, после каждой его фразы мы хохотали. Инна не отставала в этой игре, изящно, но ясно объясняя, что мы не можем никуда перемещаться, так как скоро покинем это заведение и Пуэрто Банус вообще. Я усиленно кивала. Англичане пожелали нам хорошего вечера и ушли. Крупный похлопал меня по плечу.

– Ты пользуешься успехом, – сказала мне Инна. – На тебя тут многие смотрят.

– Скорее, на тебя, – честно сказала я.

– О, детка… Знаешь, ты такая же, как я, чувствую родную душу в тебе, – и обняла меня, не выпуская бокал из рук.

Я тоже обняла ее, немало удивившись. Я видела ее полные губы, из которых она так умело складывала бантик, что это поражало воображение обладателя обычных губ. Видела ее загорелую грудь, округло торчащую из выреза. Ее правое запястье украшали массивные часы Rolex. «Подарок», – пояснила она мне. Я подумала, что такая девушка, как Инна, вполне могла сделать себе такой подарок, сняв его, как трофей, с руки заваленного ею мужчины.

Да, это была шикарная женщина средних лет. Совершенно уверенная в себе и в том, что знает, как правильно использовать мужчин. В том, что их нужно использовать, она не сомневалась. Мне было непонятно, причем здесь я, но Инне было видней.

Пришел ее друг Ивон, милый, приятный, улыбающийся мужчина с тонким ароматом дорогой туалетной воды. Он наклонился к Инне через меня, чтобы поцеловать ее, и завис надо мной на несколько секунд. Самое время было влиться в их тесную компанию, достаточно было просто просунуть голову, но в этот самый момент мой взгляд приковал к себе юный худой испанец. Он покупал пачку сигарет в автомате. И пока он просовывал монетки, его лицо выражало мысль, потом мысль ушла. Испанец достал пачку и начал ее распаковывать, а я любовалась на его зад.

Ивон заплатил за наше вино, и мы отправились в Marbella Club Hotel, где располагался модный ночной клуб. Ивон поехал на своей машине. Я села в джип к Инне.

Инна нетвердой рукой завела машину и спросила, нет ли у меня пяти центов.

– Нужно положить под язык, от полиции, – пояснила она.

Я достала из джинсов монетки.

– Как тебе Ивон, правда, достойный мужик? – спросила она.

– Очень, – согласилась я. – А чем он занимается?

– Он отдыхает. Заработал денег и теперь отдыхает здесь.

– Давно?

– Кажется, полгода. Я случайно познакомилась с ним в баре. С ним очень весело. Так что ты смотри, не робей.

– Ладно, – сказала я.

За непринужденной девичьей беседой мы с Инной быстро добрались до Marbella Club Hotel. Ивон уже звонил Инне, сообщая, что он внутри и занял столик.

Мы спустились по ступенькам вниз.

Самый модный ночной клуб на побережье поразил меня. В обстановке не было ярко выраженного пафоса, как я ожидала. Пафос был внутри. Большое пространство, частью выходящее на улицу, окутывала негромкая танцевальная музыка. Между малюсенькими столиками сновали невозмутимые прямые официанты.

Мы сели. Первым делом нам принесли шампанское, которое теперь громоздилось на нашем маленьком столике в ведре со льдом.

Я вертела головой во все стороны, осматривая, что же происходит в Marbella Club. В Marbella Club не происходило ничего, люди просто общались, держа в руке сигарету или бокал. Редко где кто-то начинал пританцовывать.

– Анна, не скучай, – сказал мне Ивон. Он говорил по-английски.

Я улыбнулась и послушно переключилась на него.

– Хорошее место, – сказала я. – Много интересных людей.

– Было еще больше. Много лет назад, – сказал он, глядя на меня и улыбаясь.

– Расскажите мне про Marbella Club, – попросила я. И на всякий случай добавила: – Что знаете…

– Ну… – мой вопрос явно поставил его в тупик, но он искренне рад был помочь. – Тут много людей всегда тусовалось. Звезды, богачи Европы, арабские шейхи, актеры… Была Одри Хепберн… Сейчас тоже много: Дольф Лунгрен, Антонио Бандерас.

– Одри Хепберн? Принцесса из «Римских каникул»?

– Да. Она здесь жила. Я читал про это.

– Здорово, я обожаю Одри Хепберн!

Ивон продолжал смотреть на меня и улыбаться.

К нам подошли другие знакомые Инны. Она нас представила.

Одним из них был явно хороший адвокат с узбекскими корнями. Его лицо обрамляли прямые темно-русые волосы. Он был в розовой рубашке с расстегнутым воротом и в пиджаке. При нем была женщина с длинными крашеными волосами в платье. Женщину звали Жанна, мои вопросы о том, что она посмотрела в Южной Испании, показались ей слегка неуместными. Она явно была здесь не за тем, чтобы разъезжать по побережью, у нее был муж и была собака. Фото собаки были продемонстрированы. Муж-адвокат нежно держал ее за руку.

У еще одного забредшего за наш столик персонажа было очень знакомое лицо. Приглядевшись, я узнала в нем владельца огромного дома, который Инна пыталась продать моему спутнику. Мир Инны предстал передо мной во всем своем однообразии.

Абсолютно все люди здесь нравилось мне. Такие приятные, уверенные в себе. Мне нравились их простота и веселость. Они любили жизнь, а жизнь любила их. Я подумала, что Одри Хепберн окружала похожая атмосфера, когда она здесь бывала.

И эта атмосфера продолжала накаляться. Людей прибавилось. Музыка стала интересней. Инна увлеченно болтала по очереди с каждым человеком из тусовки, тасуя их так, чтобы никто не скучал. Она заразительно смеялась и обнимала друзей. В общем, это была мегакрутая вечеринка. Было видно по всему.

Я продолжала вертеть головой во все стороны, как непослушный ребенок на католической мессе. Это было не по канону данного заведения. Может, поэтому все свободные мужчины из тусовки Инны по очереди пытались меня развеселить.

Неожиданно под столом кто-то намертво уперся ногой мне в колено.

Я пыталась заглянуть под столик, чтобы понять, кто это, и в какое безопасное место можно передвинуть ноги. Но в этот момент началась атака с воздуха: ко мне подсел персонаж, чей дом Инна безуспешно продавала моему спутнику.

Он тоже спросил, почему я скучаю.

Так и не найдя, куда бы деть ноги, я зло сказала:

– Жду вас.

Но он почему-то поверил и расцвел молодым кустиком.

– О, Энн, вы похожи на ангела. Вам говорили об этом? – воодушевленно сказал персонаж, приближая ко мне лицо.

Мне говорили об этом достаточно часто. Раньше я воодушевлялась, но теперь только вздыхала. Все говорившие были людьми взрослого неинтересного мне возраста. Такого, к которому уже всякое можно повидать, и не только ангела…

Под маленьким столиком кто-то упорно упирался в мое колено непонятной частью своего тела. Впрочем, это можно было списать на тесную дружескую атмосферу.

Тем временем мой собеседник наклонился поближе, чтобы рассказать о себе. Его английский был прост, чист и не навязчив.

Он профессионально занимался химическими исследованиями. По национальности был шведом, если я ничего не путаю. Свой шикарный дом он продал вместе со всем содержимым и оттого, наверное, чувствовал себя очень легко и свободно.

К нашему разговору присоединилась Инна. Перегнувшись через столик, она спросила меня, не скучаю ли я. Ивон тоже обернулся, чтобы улыбнуться мне и, заметив химика, снисходительно на него поглядел. Потом сделал движение туловищем, и мое колено оказалось на свободе. Ах вот оно что.

Химик весело ответил за меня на вопрос Инны:

– Нет, мы как раз выясняем, окончила ли Анна среднюю школу.

Все трое рассмеялись, я тоже. При этом Инна пыталась взглядом выяснить у меня, кого я выбрала себе в жертвы – химика или Ивона. Интернациональные женские штучки. Я попыталась взглядом передать пустоту бытия. Больше ответить мне было нечего.

Ивон и Инна обсуждали морское путешествие на яхте, которое они вместе пережили в прошлом сезоне. Инна по-русски давала мне свои пояснения:

– Особенно страшно, когда гик перебрасывают на другой борт, это длинная палка такая, к которой парус примотан. Она пролетает на уровне головы, и если зазеваться, может напрочь снести башку, клянусь, я один раз еле увернулась!

– Ничего себе! – сказала я и выдвинулась из-под стола, где нога Ивона искала мое колено как гик беспечную голову.

– Да, и еще на кухне болтается в воздухе кастрюля с кипятком, выглядит жутковато… – продолжала Инна. Тут ее лицо озарила прекрасная мысль. – Ты хотела бы покататься на яхте?

– Даже не знаю, – честно сказала я. – Ни разу не плавала на корабле. Вдруг меня укачает или я не смогу спать?

– Спать будешь прекрасно, потому что при качке балансируешь всем телом и здорово устаешь. Таблетки я тебе возьму от укачивания, без проблем. Главное, не ложись загорать на палубу без полотенца, – сказала она, подмигнув Ивону, и они вместе стали что-то вспоминать, жестикулируя.

Потом она повернулась к нам с химиком и рассказала историю, уже ставшую легендой Пуэрто Бануса, сразу на двух языках:

– Рядом с яхтой Ивона стоит яхта одного австралийца. Очень серьезный уважаемый человек. И как-то он познакомился с девушкой и поплыл с ней в открытое море. Были устрицы, шампанское. Сами понимаете, настал момент девушке уже раздеться и пойти позагорать. А здесь девушки загорают на яхтах в чем мать родила. Австралиец в это время, как джентльмен, крепил канатами свой гик, чтобы ей башку не снесло… Ну, или еще что-то там делал. Но потом все-таки не удержался и решил посмотреть, как она там загорает. Девушка, надо думать, была восхитительна, ее кожа от персикового масла блестела на солнце… Я, правда, не знаю, чем она себя намазала, но результат был неотразимый. Австралиец был в восхищении. И вот она встала и, виляя бедрами, скользнула в каюту. Но австралиец за ней не пошел… Он стоял и смотрел на свою любимую палубу из индонезийского тикового дерева. Потому что на дорогущей палубе от персикового крема осталось огромное жирное пятно в форме прекрасной женской фигуры. До этого еще никакая женская фигура не оставляла в душе австралийца таких следов… Целая бригада потом приезжала с арсеналом специальных химических средств…

– Теперь на дорогие яхты в Пуэрто Банусе, как на самолеты, запрещают проносить банки с кремами и маслами, – схохмил Ивон.

– А свой алкоголь? – спросила я.

Ивон сказал, что мне на его яхте можно все и предложил как-нибудь ее осмотреть.

– Да, у Ивона там круто. Правда, всего одно зеркало. И то, в мастер-бедрум на потолке, – со смехом сказала Инна.

– Зеркало на потолке? – переспросила я. – А это еще зачем?

– Потом объясню, – замял тему Ивон.

Я улыбнулась в ответ, слегка натужно. Плыть с Ивоном на одной яхте мне не слишком хотелось. Мы с ним уже не помещаемся под столом. На его яхте для меня наверняка не окажется отдельной каюты. Из вежливости я сказала, что с радостью отправлюсь на морскую прогулку. А утром все забудут, беспечно решила я.

Инна и Ивон стали вспоминать что-то общее, и мы с химиком снова остались не у дел. Но химик так не считал.

– Анна, вы интересуетесь самопознанием? – спросил он.

– Интересуюсь чем? – переспросила я. Мой английский не был настолько хорош.

Химик попросил Инну что-то мне перевести. Она послушно повернулась ко мне и перевела:

– Здесь в Марбелье будет отличная лекция, специально из Дели приезжает профессор. Лекция называется «Как открыть чакры и научиться любить жизнь такой, какая она есть», – по мере произнесения фразы Инна становилась все удивленнее.

Я тоже, представляя себе, как местные миллионеры ходят на тренинги, чтобы научиться любить жизнь такой, какая она здесь есть.

– Спасибо, я подумаю об этом, – сказала я химику уже самостоятельно.

Кажется, он немного погрустнел, решив, что я предпочту яхту Ивона, а не его мудрого профессора. Расстроился, наверное, что я такая бездуховная.

Мне нужно было ехать домой. На утро был назначен осмотр нового объекта.

Конечно, я хотела отомстить моему спутнику за то, что он спит там, и не видит, как улыбается мне Ивон. Хотя он бы увидел, что все это было лишено малейшей искры чувств. Ивона, которым Инна пыталась меня развлечь, я воспринимала как взрослого постороннего человека, рядом с которым следовало себя прилично вести. Если бы я хотела провести эту ночь менее целомудренно, мне следовало уйти с тем юным испанцем, который покупал пачку сигарет в автомате.

Я попрощалась с новыми друзьями и расцеловалась с Инной.

– Ты дала номер телефона Ивону? – строго, по-матерински, спросила она.

Ах да, номер телефона.

– Ты не могла бы ему сама сказать? – попросила я. – Мне правда нужно ехать.

4.

Через полчаса, кавалерийской поступью, стуча каблуками по мрамору внутреннего двора, я направлялась к нашей квартире.

Мой спутник выглянул из спальни, услышав, как я ковыряюсь в замке. Я удивилась, я была уверена, что он спит, потому что было уже почти утро.

– Как прошли вечер и ночь? – спросил он, внимательно оглядывая меня с головы до ног.

– Чудесно! – ответила я.

– Я очень рад. Завтра расскажете?

– Конечно!

– Ну тогда спокойной ночи!

– Ага! – мне приходилось выбирать односложные слова и произносить их одинаково восторженно, чтобы хоть как-то скрыть степень моего опьянения.

Но эмоции от вечера оказались сильнее.

– Слушайте, вы помните химика? Представляете, Инна рассказала мне, что была с химиком в его чудесном доме!

– Что значит, с химиком? – мой спутник явно был не готов к такой беседе среди ночи.

– То и значит! Они вообще просто дружат, потому что он хочет продать свой дом быстро и дорого и обещал ей эксклюзивную продажу с большой комиссией… Но однажды они напились и поехали к нему в его чудесный дом и занимались там любовью. Она мне сегодня рассказала, разоткровенничалась после выпитого…

Мой спутник наконец проснулся и вытащил свое худое тело из спальни ко мне в гостиную.

– Вот как, – заинтересованно спросил он. – И что же она рассказала про их… Про них в его доме?

– Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно немедленно выпить!

Мы пошли на кухню. Я открыла холодильник и с удовлетворением отметила, что его не коснулись антироссийские санкции. Полкило итальянского пармезана лежало на своем привычном месте. Хамон, лучшая ветчина на всем Средиземноморье, был профессионально тонко нарезан толстым испанцем. Несколько видов помидорчиков черри разных форм и расцветок ждали меня в огромном пакете. Зеленые оливки, идеальные по форме и по вкусу, стояли в баночке. Все это было извлечено мною на свет божий.

– Итак, – начала я, сделав глоток белого вина. – Я расскажу вам, что Инна поведала мне, пока мы ехали в Marbella Club. Но немного добавлю от себя описательной части, потому что обещала все держать в тайне. Чтобы история не была слишком… Слишком правдоподобной… Вы согласны? – уточнила я.

– Согласен, – спокойно сказал мой спутник.

– Инна с химиком сидели у открытого ночного окна и разговаривали об искусстве. Сумерки были теплыми и душистыми. Играла тихая приятная музыка, ночной бриз приносил шум волн и соленый запах Средиземного моря. На небе висела полная золотая луна. Инна пила сухое вино, химик заказал себе что-то покрепче. Он сказал ей, что нет ничего лучше, чем рюмка крепкого алкоголя в компании красивой девушки вечером тяжелого дня. Она польщенно рассмеялась. Он предложил поехать к нему. Они приехали в его чудесный дом. Дом – мечта, дом – стиль, окруженный чугунной оградой, спрятавшийся за литыми воротами. Все здесь было подобрано с увлечением и со вкусом. Мебель в комнатах, соединенных разными входами, словно во дворце, и даже столовые приборы на ультрафункциональной кухне. Инна обожала этот дом. «Объект моего желания», – двусмысленно сказала она химику, когда они подъехали. «Хочешь что-нибудь?» – спросил химик. Инна смотрела, как спокойно и властно он ходит по этому огромному дому, где столько дизайнерски обставленных спален и кабинетов, что голова может закружиться. Она подошла взять у него стакан из рук. Он нежно притянул ее к себе. «Идем со мной», – сказал он, и повел ее в каминный зал. Там он долго целовал ее, пока она не начала раздевать его, но он не поддался ей, он сам желал разбираться со своей одеждой и с ее тоже. Химик овладел ею на шкуре белого тигра перед камином….

Тут мне пришлось остановить свой вдохновенный рассказ, потому что мой спутник беспрерывно смеялся. Он хохотал так, словно его щекотали под столом. Трясясь от хохота, он пошел на кухню выпить воды, но и там еще разражался взрывами смеха. Я с горечью была вынуждена признать, что его хохот оказался много неприличней моего рассказа.

– Слушайте, – сказал он, вернувшись в комнату. – Если вы верите в то, что это было именно так, тогда я не верю что вам тридцать лет. В вашем возрасте девушки уже что-то должны понимать в таких делах.

– А что неправдоподобно в этом описании? – обиженно спросила я.

– Ну, во-первых, в баре они говорили не об искусстве. Они беседовали о погоде и раскладе на рынке недвижимости. Выпили вина. Разговор о договоре залоговой ренты или чего-то там еще стал оживленнее, но его смысл уже никого не волновал. Они много выпили. Тумблер в ее голове от вина переключился с положения «нужный клиент» на «интересный мужчина». Впрочем, два этих показателя на ее тумблере были близки. Он, как все скучающие химики, не прочь был развлечься. Вот и все. А поехали они не к нему в прекрасный дом, а к ней, потому что ему не очень-то хотелось тащить ее к себе, это всегда обязывает… У нее в квартире она пыталась вести себя как дикая кошка, но в самый ответственный момент захрапела, потому что выпила слишком много. А химик, который на самом деле как мужчина ничего особенно из себя не являл, очень обрадовался и воспользовался этим подарком небес как холодной курицей… Не исключаю того, что Инна крепко спала и вообще ничего не заметила. А может, заметила, но была так пьяна, что только и могла бормотать что-то вроде: «Пусти, гад», причем, по-русски. Но он, как вы помните, швед, и все это было бесполезно. Через час он уехал. Ее похмелье не было ужасней, чем обычно. Через пару дней Инна и химик продолжили милое деловое общение…

– Ужас, – заметила я.

– Ничего ужасного, обычная курортная скукота, развлечения унылые, ну а про любовь здесь и говорить нечего, – сказал он.

– Да уж, химик не похож на объект бурной женской страсти, – сказала я со знанием дела.

– Почему это? – возразил мой спутник. – Любовь не зависит от свойств объекта, так что ему необязательно обладать всеми доблестями на свете. Любовь как бочка с бензином. Ты сам не знаешь, кто подберется к ней со спичками… Я хорошо знаю это состояние. Оно бывает прекрасно и ужасно одновременно. И если долго в нем находиться, оно может полностью выжечь тебя изнутри. Курортные приключения здесь потому так унылы, что ничего серьезного в тебе не затрагивают. В этом санатории для преуспевающих джентльменов выбирают девушек по экстерьеру и катают по очереди на яхте. Здесь чувства не разжигают. Их просто подогревают алкоголем.

– Не знаю, Инна была в большом энтузиазме… – с сомнением сказала я.

– Конечно, Инна была в энтузиазме, – продолжал мой спутник. – А химик, видимо, честно всю жизнь зарабатывал на яхту и виллу и теперь должен пожить наконец полной жизнью.

– Да, здесь ближе к пенсии каждый второй становится донжуаном, – я вспомнила сегодняшнюю ночь. – Кроме вас, конечно, – с упреком добавила я.

– Все хорошо делать в свое время, – возразил мой спутник. – Дон Жуан был молод и опасен, он знал женщин лучше их самих, поэтому его любили по-настоящему. Я думаю, вряд ли Дон Жуана вдохновила бы ваша Марбелья. Представьте себе, как он безуспешно обольщает какую-нибудь местную красавицу. А ее тумблер неподвижно стоит в положении: «Не пудри мне мозги». Кстати, здесь на набережной есть памятник Дон Жуану, помните, он всегда окружен туристами?

– Такой маленький хмурый испанец? Конечно, помню. На химика похож… – к этому времени вся еда была съедена, вода выпита, солнце взошло, так что пора было идти спать.

Но я все-таки не выдержала и спросила:

– Слушайте, а зачем в мастер-бедрум зеркало на потолке?

– Чтооо?

– Ну, зеркало… Зачем оно на потолке в спальне? – проговорила я, догадываясь, что спрашиваю что-то не то.

Мой спутник посмотрел на меня взглядом Ивона и сказал:

– Потом как-нибудь объясню… Вы доберетесь до постели?

– Конечно! И не вздумайте меня преследовать! – я, гордо пошатываясь, направилась к себе.

– Как скажете, – неожиданно сказал он и в ту же секунду исчез за дверью своей спальни.

В постель легла с сожалением, что у меня нет сил встать и вломиться в спальню моего спутника. Вот интересно, а у меня тоже есть тумблер в голове? А химик и правда похож на Дона Жуана… Точнее, на его памятник… Зря я выпила столько шампанского…

«Завтрашний день будет для меня очень сложным», – подумала я и уснула в тот же момент.

5.

Принц Альфонсо де Гогенлое, самый отважный шалопай в послевоенной Европе, за рулем своего «Роллс-ройса» направлялся в Марбелью. Дорога из Малаги петляла вдоль побережья и занимала добрых два часа.

Альфонсо еще не приходилось бывать в этой части Испании, и вот пришло время это исправить. Конечно, не из личной страсти к путешествиям, а из самых трепетных родственных чувств. Возможно, у Альфонсо этих чувств не было, но он был хорошо воспитан. Он считал своим долгом делать все, чтобы его близкие, черт их побери, были довольны.

На пассажирском сиденье «Роллс-ройса» как раз находился один из них. Это был его почтенный отец, Максимилиан Эгон фон Гогенлое-Лангенбург, представитель древнего рода, и род этот, по мнению Альфонсо, был уже как следует изжит. Вышло так, что Альфонсо не любил свою знаменитую фамилию и презирал всех, кто перед нею пресмыкался. Отец не знал об этом или делал вид, что не знает, ведь Альфонсо был его милый мальчик, его сын, плоть от его старогерманской плоти…

– Особенно сейчас она у тебя старогерманская, папа, – очаровательно улыбаясь, певучим голосом сказал Альфонсо. Они мило болтали всю дорогу.

– Кхе-кхе, – закашлялся отец. Прежде чем выступить с тирадой о том, что он достаточно молод, графу нужно было очистить легкие от застрявшей в них пыли.

– Ты мой сын, – внушительным тоном сказал наконец старик. – Мой сын. Конечно, не только мой, но и твоей матери, этой истерички знатных испанских кровей, храни ее Господь…

Альфонсо улыбнулся. Он привык к этим разговорам. Он любил своего отца, хотя не во всем был искренен с ним. Война, большая война, навсегда оторвала принца от родных и лишила радостей прежней жизни. Конечно, он оставался денди, как и до войны, он одевался по моде, следил за растительностью в носу и не боялся переборщить с зализыванием волос. Но он был там, на войне, где обрел жажду жизни, так редко свойственную европейским аристократам, и теперь жаждал собственного дела. Пока же дел не было, и это раздражало Альфонсо. Вместо того чтобы преображать послевоенный мир, он вынужден был вести своего престарелого отца на побережье, в испанскую деревню.

В деревне, еще до войны, обосновался его дядя Рикардо, в простонародье Рикардо Сориано Шольц фон Герменцдорф, маркиз де Иванрей. Он давно зазывал к себе в местечко с нехитрым названием Марбелья (что в переводе значит «скала и море»), уверяя, что нет более прекрасного места на побережье. Конечно, дядя знал толк в побережьях, но, может, просто хвастал. Он построил в этой рыбацкой деревне модный отель и, как все самонадеянные хвастуны, считал, что лучше и придумать нельзя – ни места, ни отеля. Отель дядя оригинально назвал «Родео». И хотя там уже поселились первые постояльцы (близкие друзья и те, кто по своему положению вполне мог бы ими стать), торжественно открыть «Родео» маркиз де Иванрей собирался только на днях. Конечно, это событие нельзя было пропустить, со всей ответственностью заявил его брат, отец принца Альфонсо.

Вот почему Альфонсо ехал в Марбелью.

Альфонсо очень аккуратно вел свой «Роллс-ройс» вдоль побережья. Спешить было некуда, это во-первых. А во-вторых, не слишком ли много он выпил вчера? Вечер и ночь проносились перед глазами вместе с видами южного испанского побережья. Принц зевал во весь рот. Его мысли топтались на месте.

Война, отгремевшая на планете, опалила и эти беспечные земли. Принц видел войну и жалел только, что никто не позволил ему пролить на ней хотя бы каплю своей королевской крови. Да и толку? Империи были повержены, и в новом мире его статус наследника имел другое звучание. Никто не понимал какое. Принц скучал во время бесед о политике в высшем свете, сложно было не скучать. Говорили одно и то же, что война кончилась, и кончилось что-то еще, и никто не понимал, что и где его взять…

Из всех людей больше всего на свете принц любил рыбаков. Ему нравились простые сердца. Нравились кабаки и веселье. Что там еще ему нравилось? Наверное, ему нравились девы, по жилам которых текла горячая испанская кровь. Совсем как в жилах его матери. Принц улыбнулся. При всех своих титулах она была прежде всего нетерпеливой испанкой. И она любила своего единственного сына. А он любил дорогие автомобили и дешевые розыгрыши. Но старался быть для нее хорошим сыном, хоть это и надоело ему до чертиков.