Текст книги "Блародство и страсть"

Глава 22

Грейс спустилась в гостиную и прошла к резному деревянному письменному столу, который стоял в углу комнаты. Не было еще и семи часов. На кухне гремела посудой миссис Файли, не обращая ни на что внимания. Мэтью уже давно вышел из дома, чтобы посмотреть на свои розы.

Грейс и Мэтью заранее договорились о том, что сегодня они будут стараться вести себя как обычно. Они не должны ничем выдать себя.

Утром, одеваясь в спальне и готовясь к выходу, они время от времени касались друг друга руками. Грейс с горечью думала о том, что ей будет очень не хватать этих прикосновений.

Она не так много времени провела в этом поместье, но Мэтью успел стать для нее всем. Ее сердце билось, повторяя его имя. Воздух, которым она дышала, пах лимоном и мускусом. О, этот запах она будет помнить до конца своих дней. Этот запах навсегда будет для нее связан с Мэтью.

Как она сможет оставить его в этой холодной одинокой тюрьме?

На свое бегство она смотрела как на предательство.

Грейс бросила быстрый взгляд на дверь гостиной. Убедившись, что никого поблизости нет, она приступила к поиску интересовавших ее документов. Если Мэтью сейчас войдет, что она ему скажет? Разумеется, придется сказать правду.

На столе из бумаг ничего не было. Мгновение подумав, Грейс принялась открывать ящик за ящиком. И здесь она нашла то, что искала. Если бы Мэтью узнал, что она собиралась сделать, он бы никогда не простил ей этого.

Быстро просмотрев документы и выбрав то, что ей казалось наиболее подходящим для задуманного дела, она положила бумагу в карман и вышла из комнаты.

Грейс очень надеялась, что ее лицо не выглядело виноватым. Когда она вошла в сад, Мэтью сразу же ее увидел и радостно улыбнулся. Он казался довольным и совершенно спокойным сегодняшним утром, но не нужно было забывать, что он прошел жестокую школу и научился скрывать свои эмоции. Грейс с силой прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Она должна быть сильной, она должна быть очень сильной ради него и ради себя.

– Пойдем прогуляемся немного, – предложила она. Грейс и Мэтью медленно шли по залитому солнцем лесу. Вулфрам следовал за ними. Словно по команде они оба остановились на лужайке, где Мэтью впервые поцеловал ее. Казалось, прошла уже целая вечность с той волшебной минуты, хотя на самом деле это случилось лишь две недели назад.

– Тебе страшно? – с беспокойством спросил он, убирая прядку волос с ее лица. Сегодня Грейс снова превратилась в благопристойную вдову миссис Паджет и поэтому оделась и причесалась соответственно – темное шерстяное платье и тугая коса вокруг головы.

– Да, страшно, – ответила она и быстро добавила шепотом: – Но за тебя я боюсь больше.

Его брови снова приподнялись.

– За меня? Но что со мной могут сделать такого? Фантазия моих мучителей не так богата – вряд ли им удастся придумать какую-нибудь новую пытку. Я, кажется, через все уже прошел. Не волнуйся, со мной все будет в порядке. Лорд Джон сразу лишится всех денег, если я умру, поэтому будет очень осторожен.

Раньше, может быть, она и поверила бы этому, но сейчас Грейс лучше понимала, как обстояли дела на самом деле. Ей были известны все те причины, из-за которых Мэтью заставлял ее бежать из поместья. Резким движением она оттолкнула его руку от своего лица.

– Я знаю, что ты собираешься сделать, – вежливо проговорила она.

Почувствовав тоску в его голосе, Вулфрам взвизгнул и прижался к ноге своего хозяина.

– Я собираюсь помочь тебе вернуться к нормальной жизни, – мрачно проговорил Мэтью, кладя руку на голову собаки.

– Да. А потом ты собираешься убить Файли и покончить с собой. Я не дура, Мэтью. Как только я окажусь на свободе, ты сразу же приступишь к выполнению своего плана. – Ее голос слегка дрожал, хотя она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и даже отстраненной. – Возможно, мы говорим с тобой сейчас в последний раз. И мы не можем расстаться на этой ноте, на ноте лжи.

– Грейс… – Он замолчал. Было понятно, что последние ее слова потрясли его. Впрочем, Мэтью не мог не догадываться, что Грейс знала о его намерениях. – Что случится со мной, уже не имеет значения.

– Как ты можешь такое говорить? – сердито спросила Грейс. – Ведь ты для меня все в этой жизни.

– Я не хочу здесь жить, как животное в зверинце, до самой старости. И не хочу, чтобы состояние моих родителей досталось лорду Джону. А убеги я отсюда, снова пострадают ни в чем не повинные люди. Так что мне приходится выбирать между жизнью в тюрьме и смертью. Я предпочитаю смерть. Это единственно возможный вид свободы для меня.

– Пообещай мне, что подождешь хотя бы шесть месяцев, – настойчиво повторила Грейс, хотя ее сердце сжималось от тоски и страха. Мэтью не должен умереть, она никогда не смирится с этим.

– Но зачем? – удивился он. – Ничего не изменится за это время.

– Я не хочу, чтобы ты умирал!

– Господи, Грейс! А что мне остается? Сидеть здесь, как кролик, которого откармливают к Рождеству? Тогда я и в самом деле окончательно сойду с ума. Если ты любишь меня, дай мне возможность самому распорядиться своей жизнью.

Она выпрямила спину и прикусила губу. Слава Богу, сейчас он не прикасался к ней. Стоило бы ей ощутить тепло его рук и губ, как вся ее решимость мгновенно исчезла бы, утекла, не оставив следа, как вода в песок.

– Если ты не пообещаешь мне подождать шесть месяцев, я не уйду отсюда.

– Грейс, но ведь это шантаж.

– Я очень прошу ничего не предпринимать за это время. – Грейс очень надеялась, что в этот срок она сможет найти того, кто ей поможет. Что ей удастся не попасться в руки лорда Джона.

– Ради Бога, Грейс, не рискуй своей жизнью ради меня. – Интонация его голоса поднялась вверх и замерла на почти истерической ноте. – Ты думаешь, что тебе удастся справиться с моим дядей? Ты весьма самонадеянна. Он уничтожит тебя одним щелчком пальцев, словно муху. Разве ты ничего не поняла, живя здесь?

Мэтью говорил прямо, называл вещи своими именами, и это смущало и пугало Грейс. Но больше всего она боялась, что Мэтью покончит с собой, так и не дождавшись ее помощи.

Она втянула воздух. Ей надо успокоиться. Она так долго боялась, что страх, в конце концов, стал ее естественным состоянием, к которому она уже даже начала привыкать.

– Я не собираюсь глупо рисковать, но думаю, что сумею найти человека, который в состоянии помочь. – Ее план выглядел более чем эфемерно даже в собственных глазах. Теперь же, когда она высказала это вслух, ее надежды приобрели вид растворяющегося в голубом небе легкого облачка. – Подожди шесть месяцев, Мэтью. Только шесть месяцев. Я не прошу ни о чем другом. – Она попыталась взять его за руку, но Мэтью не позволил.

– Ты продолжаешь настаивать, – разочарованно и холодно сказал он, словно просто констатировал факт.

Такую же отчужденность в его голосе Грейс ощущала в свои первые дни пребывания в поместье. Она еще не успела забыть, как тогда ее раздражал и пугал подобный тон.

Наконец губы Мэтью дрогнули и на его лице появилось жалкое подобие улыбки.

– Что ж, раз ты так настаиваешь и для тебя это важно… Хорошо, даю тебе слово.

Грейс облегченно выдохнула. Честь для Мэтью была важнее, чем жизнь. На его слово можно было положиться с легким сердцем.

– Спасибо.

– Итак, теперь ты готова бежать или я должен пообещать тебе что-то еще? – Он предложил ей руку по всем правилам светского этикета.

Она отказалась. Грейс не хотела, чтобы Мэтью сопроводил ее обратно в дом словно незнакомку.

– Значит, Мэтью, ты именно так хочешь со мной проститься? – тихо спросила она.

– Грейс, не испытывай мое терпение. Ты знаешь, что мы собираемся сделать. И понимаешь, почему мы это делаем. – На этот раз в голосе Мэтью не ощущалось ни злости, ни раздражения. Он казался глубоко несчастным.

Грейс опустила голову. Она чувствовала себя виноватой за то, что взяла из стола Мэтью документы. И чувство вины, словно маленькая змейка, все время жалило Грейс и впрыскивало в ее сердце яд. Она уверяла себя, что это было сделано лишь для блага Мэтью. Разумеется, рассказать ему о своем плане спасения она не могла, он бы обязательно остановил ее. Грейс знала об этом. И еще она знала, что любит Мэтью.

– Мне так не хочется покидать тебя. Это разобьет мое сердце, – проговорила она сквозь слезы.

Его улыбка сделалась более естественной, он взял в свои ладони ее руки. Хотя Мэтью и старался выглядеть беспечным и счастливым, было заметно, с каким напряжением это ему дается. За его улыбкой прятались грусть и усталость.

– Я же пообещал тебе, что в течение ближайших шести месяцев ничего с собой не сделаю. Давай больше не будем дуться друг на друга, моя дорогая.

Он всегда вел себя с ней благородно, даже если считал, что она сама не столь безупречна в своих поступках.

Когда Грейс думала об этом, то чувствовала себя маленькой дрянной девчонкой, и мужество, которое так было ей сейчас необходимо, начинало покидать ее. А она должна быть сильной, чтобы пуститься в тот путь, на котором ее повсюду поджидали опасности.

– Я не успокоюсь до тех пор, пока ты не окажешься на свободе, – прошептала она тихо.

Черты его лица заострились, Мэтью даже стал казаться старше.

– Не нужно этого, любимая. Беги отсюда как можно быстрее и постарайся забыть меня. Это для твоего же блага.

Грейс ничего не сказала на это. Какой смысл? Она все равно останется при своем мнении и будет делать то, что считает нужным.

– Поцелуй меня, – внезапно охрипнув, проговорила она.

Ее рот приоткрылся. Как трудно давалось ей это прощание, долгое, бесконечное, причиняющее столько боли. Поддерживала сейчас Грейс лишь надежда на то, что ей удастся освободить Мэтью.

В их поцелуе была страсть. И печаль. И конечно, любовь.

Когда Мэтью, наконец, отстранился от нее, Грейс заметила, что в его глазах блестели слезы. Она никогда раньше не видела Мэтью плачущим. Его гордость не позволяла ему выглядеть слабым в ее глазах. И вот теперь…

– Я люблю тебя, Грейс. – Это больше походило на клятву.

– И я люблю тебя, Мэтью.

– Пора, – мрачно проговорил он.

– Да. – Она быстро приподнялась на цыпочках и снова поцеловала его. Грейс боялась, что у нее не хватит сил оставить его. – Храни тебя Бог, мой дорогой.

Она повернулась и торопливо зашагала назад к дому.

Мэтью спрятался в деревьях около главных ворот. Вулфрам, безмолвный и послушный страж, лежал в траве рядом с хозяином. Полчаса назад Грейс отправилась в дом.

Монкс работал в тени справа от ворот, словно заводной грохотал молотком по какому-то металлическому ящику. Файли нигде не было видно, но он все равно находился где-то поблизости.

Мэтью прошиб холодный пот. Он дал клятву Грейс, но она не знала, о чем просила. Ожидание длиной в шесть месяцев было равносильно изощренной пытке. Он не мог объяснить ей всего. Господи, когда она стояла перед ним в последний раз там на лужайке, у него словно язык отсох.

Мэтью стиснул зубы; ему следовало морально подготовиться к тому, что последует незамедлительно за побегом Грейс. Его просто-напросто прикрутят к столу и изобьют. Он хмыкнул. Правда, теперь лицемерные утверждения лорда Джона, что якобы все это делается ради блага несчастного сумасшедшего, не пройдут. Слишком уж откровенный состоялся у них разговор не так давно, и все Точки над «и» были расставлены.

Когда его наказывали в прошлый раз после побега, Файли и Монкс избивали его несколько часов подряд, делая лишь небольшие перерывы, чтобы отдохнуть и подкрепиться. И Мэтью не хотелось снова проходить через этот кошмар. Умереть в каком-то смысле было легче.

Теперь эти чудовища опять примутся истязать его. Вероятно, они и в самом деле будут думать, что он сумасшедший. А это могло означать лишь то, что пытка станет изощреннее, будет продолжаться дольше. Ощущение безнаказанности, которое всегда было присуще и Монксу, и Файли, теперь станет еще более полным и принесет истинное наслаждение этим негодяям.

Возможно, каким-то непостижимым образом он сам заставлял свою болезнь возвращаться. Она служила как бы барьером между ним и его мучителями. Эта болезнь разделяла его мир на две половины, в одной из которых существовал он, а в другой – Монкс, Файли и лорд Джон. Мэтью предпочитал жить с помутившимся рассудком, чем перейти на сторону людей, давно утративших все человеческие качества.

Неожиданно за его спиной треснула ветка, и, обернувшись, Мэтью увидел Грейс. В своем черном траурном платье и с косой вокруг головы она выглядела настоящей пуританкой. У Мэтью кольнуло где-то под ложечкой. Грейс вдруг сделалась совершенно другой женщиной, не той, которую он знал. Она была все такой же красивой, но уже не принадлежала ему.

– Ты готова? – Мэтью боролся со своим желанием обнять Грейс. Если бы он это сделал сейчас, то уже никогда не отпустил бы ее.

– Да. – Она послушно кивнула. В одной руке у нее был черный шелковый узелок с вещами. Они долго решали, что ей с собой взять, и Мэтью отобрал для нее вещи, которые можно было обменять на еду или отдать за проезд. Батистовые с вышивкой носовые платки, недорогие украшения, пряжки для туфель. И еще сандвичи и вода.

К сожалению, денег у Мэтью не было, а у Грейс оставались лишь те несколько монет в кармане, с которыми она здесь и появилась. Присвоить такую мелочь даже Файли с Монксом сочли ниже своего достоинства.

– Ну что, повозка с продуктами еще не появилась? – прошептала она, присев рядом с Мэтью.

– Нет еще, но ждать осталось недолго.

Мэтью почувствовал прикосновение ее руки. Пальцы у Грейс оказались странно холодными, хотя солнце уже припекало довольно сильно и было жарко.

– Все будет хорошо, – пробормотала она. Да, Грейс была такая: старалась утешить других, хотя у нее самой на душе кошки скребли.

– Надеюсь.

Грейс окинула его скептическим взглядом. От нее нельзя было скрыть даже малейших колебаний настроения. Мэтью уже ни на что не сердился. Он был готов заплатить страданием за то блаженство, которое ему подарила Грейс. Это было в какой-то степени справедливо. За все нужно платить. И он понимал это лучше других.

Господи, ну где же эта повозка?

Наконец зазвенел колокольчик. Как и предполагал Мэтью, Файли оказался поблизости. Он возник из ниоткуда и сразу направился к Монксу. Вместе они открыли ворота и впустили повозку. Кроме кучера, правившего лошадью, в повозке сидели еще один мужчина и миссис Файли, которой была поручена закупка продуктов.

– Иди, Грейс. Иди прямо сейчас, – прошептал Мэтью. – И беги как можно быстрее.

Он быстро поцеловал ее в губы и с трудом подавил в себе желание обнять.

– Прощай, мой дорогой, – выдохнула она. Последний взгляд тёмно-синих глаз, Грейс пригнулась и побежала вдоль кустов к воротам. Остановившись в густой тени, она обернулась через плечо и снова посмотрела на него. Странно – в ее взгляде не было ни страха, ни подавленности. Она улыбалась. И это ее настроение несколько удивило и озадачило Мэтью.

– Иди, Грейс, быстрее. – Он помахал ей рукой.

Темное платье Грейс мелькнуло между деревьями.

– Вперед! – Мэтью поднял Вулфрама и дал ему команду следовать за Грейс. Еще только строя план побега, Мэтью решил, что Грейс возьмет с собой Вулфрама. Все же это была защита.

Теперь все зависело от следующих нескольких секунд. Грейс должна была спастись – он сделает все, как задумано.

Он сделает это ради нее.

Мэтью распрямил плечи, кашлянул, борясь с нарастающим страхом. Затем нащупал в кармане приготовленную заранее таблетку, достал ее и положил в рот. Его язык ощутил острый горьковатый вкус.

Когда Грейс в последний раз посмотрела на Мэтью, она снова почувствовала ноющую боль в груди. Он выглядел таким одиноким, покинутым. И невероятно красивым. Как и в тот день, когда она увидела его впервые, ей показалось, что в небе зазвонил большой колокол. И его звон был печален. Казалось, Мэтью никогда с ней и не был близок, никогда не был счастлив.

Подбежавший к Грейс Вулфрам ткнулся носом в колени. Грейс опустила руку и потрепала его большую лохматую голову. Ему тоже приходилось расставаться с тем, кого он любил больше всего. Они с Вулфрамом были товарищами по несчастью.

Грейс привязала ошейник Вулфрама к своему ремешку. Сначала она отказывалась брать собаку с собой, потому что не хотела лишать Мэтью единственного друга, но теперь, когда пес был уже с ней, радовалась, что Мэтью настоял на своем. Вулфрам всегда сможет ее защитить, с ним не страшно. А кроме того, он был живой связью между ней и Мэтью.

Когда она привязывала ошейник, пес послушно стоял и ждал. Грейс не уставала удивляться понятливости Вулфрама. Временами Грейс даже казалось, что эта собака обладает человеческим разумом.

– Ну, держись, дружок, – прошептала она. Собственно говоря, Грейс подбадривала не столько своего спутника, сколько себя. От страха ей было трудно дышать, а сердце подпрыгивало чуть ли не до самого горла.

А что, если он принял слишком большую дозу лекарства? Хотя это и трава, но от передозировки такого снадобья вполне можно умереть.

«Господи, помоги Мэтью пройти через это».

Но она должна доверять ему. Ведь он прекрасно разбирается во всех растениях и травах. Он не мог ошибиться в такой ответственный момент. Но сейчас не время об этом думать. Ей нужно улучить момент и выскользнуть за ворота.

Очень медленно, не спуская глаз с охранников, Грейс поднялась. Сейчас, когда стало уже так жарко и вовсю светило солнце, ей было неуютно в шерстяном платье. Грубая материя неприятно колола кожу. Грейс уже успела привыкнуть к дорогим нарядам из тонкой ткани, которые нашла в доме Мэтью.

Мужчины начали разгружать повозку. Лошади смирно стояли на месте, пока вокруг них шла эта суета, и все бегали туда-сюда с коробками и полотняными мешками. Слышалась громкая ругань – в основном все шишки сыпались на Монкса, который чем-то разозлил кучера.

Внимание Грейс привлекли неожиданно раздавшиеся стоны Мэтью. Пошатываясь и держась руками за грудь, он вышел из-за деревьев. Он выглядел таким бледным и больным, что Грейс едва не вскрикнула.

Ах если бы она знала, что эти травы так на него подействуют! Она бы ни за что на свете не согласилась на этот план. Ее ногти впились в ладони. Нет, она не может броситься к нему на помощь.

В этом-то и состоял план Мэтью. Предполагалось, что все будут заниматься им, а она в этот момент должна выскочить за ворота.

Глядя, как Мэтью падает на землю и хватается руками то за грудь, то за горло, Грейс чувствовала, что у нее из-под ног уходит почва. Человек, которого она любила, чуть ли не умирал у нее на глазах.

Вулфрам тихо заскулил.

– Стоять, Вулфрам, – скомандовала она.

Собака не двинулась с места, но ее тело била дрожь. Вулфрам с тоской смотрел на своего хозяина. С тоской и ужасом, как показалось Грейс. Она и сама пребывала примерно в таком же состоянии.

– Помогите! – кричал, задыхаясь, Мэтью. Даже с того места, где стояла Грейс, было видно, каким бескровным сделалось его лицо, как судорожно он пытался втянуть в легкие воздух. – Помогите ради Бога!

– Вот дерьмо! – крикнул с досадой Монкс, таращась на своего хозяина. – Файли, его светлость, кажется, собрался отдать концы!

Все четверо мужчин бросились к Мэтью, окружили и стали беспомощно вокруг него суетиться, не зная, за что хвататься и что предпринять.

Грейс была потрясена, не в силах хладнокровно смотреть на извивающееся на земле тело. Ведь он решил пройти через это еще раз ради нее. Она должна сделать то, что он хотел. Нельзя допустить, чтобы мучения Мэтью оказались напрасной жертвой. Лучшее, что она может для него сделать, это убежать отсюда. Здесь она ничем не может помочь, только разделить бремя его страданий и одиночество.

– Идем, Вулфрам. Вперед.

Собака тихо и жалобно взвизгнула и подалась в ту сторону, где на земле лежал Мэтью. Грейс потянула веревку, но и это не помогло.

– Вулфрам! – повторила Грейс с интонацией Мэтью и снова потянула за веревку. Окруженный охранниками и кучером, Мэтью продолжал кричать, стонать и кататься по земле. Каждый его вскрик болью отдавался в груди Грейс.

Вулфрам громко залаял и выбежал из кустов на открытую площадку. Грейс едва удержалась, чтобы не окликнуть его. Но нет, она не сделает этого, она не должна обнаружить себя. Если они увидят ее здесь, то игра будет проиграна, даже не начавшись. Ее сердце тяжело заухало в груди. Побег начинался с того, что оказался на грани провала.

Вулфрам подбежал к Мэтью и принялся энергично облизывать его лицо. Файли и Монкс попытались было оттащить пса от маркиза, но сильное животное не собиралось так просто сдавать свои позиции. Воцарился полный хаос.

Грейс прижала свой узелок к груди и, прошептав коротенькую молитву за здравие Мэтью, глубоко вздохнула.

«Сейчас, Грейс, прямо сейчас».

Подобрав юбки внезапно онемевшими пальцами, она выбежала из кустов на открытую площадку перед воротами. От охватившего ее ужаса она ничего не видела перед собой, кроме большого темного сарая с распахнутой дверью, от которого падала густая тень. Грейс нырнула в эту тень и присела на корточки.

От страха она с трудом дышала, и голова пошла кругом. Видел ли кто-нибудь ее, когда она бежала по двору? Кажется, нет. Все были заняты Мэтью. Монкс продолжал громко ругаться, Файли пытался оттащить от Мэтью Вулфрама, кучер стоял на коленях перед маркизом и расстегивал на нем сюртук. Четвертый мужчина, приехавший с повозкой, влажной грязноватой на вид тряпкой протирал Мэтью лицо.

«Прощай, моя любовь, – прошептала мысленно Грейс. – Обязательно дождись моего возвращения».

Теперь ей ничего не оставалось, как выйти наружу. Путь к свободе был открыт. Очень медленно она поднялась и шагнула к воротам.

И сразу же лицом к лицу столкнулась с миссис Файли.