Текст книги "Полночная страсть"

Глава 17

Антония пошатнулась, и руки Рейнло теснее сомкнулись на ее талии. До этого мгновения Николас еще сомневался, что Бентон был ее любовником, теперь его подозрения переросли в уверенность. У Антонии вырвался сдавленный возглас боли, лицо ее сделалось белым как полотно. Казалось, она вот-вот лишится чувств.

После короткой тягостной тишины Антония с напускной храбростью вздернула подбородок и заговорила, хотя голос ее дрожал:

– Ты знаешь.

Это был не вопрос, а горькое утверждение.

– Я догадался. – Грудь Рейнло будто сдавило обручем. Его мучил гнев и сознание собственного бессилия. Как бы ему хотелось взять на себя боль Антонии.

В его объятиях она казалась хрупкой словно былинка. Ему вдруг вспомнилась их первая встреча, когда он поклялся себе сбить спесь с высокомерной мисс Смит. Теперь вся ее гордость рассыпалась в прах, но, видя ее страдания, Рейнло чувствовал себя последним негодяем. Он охотно содрал бы заживо кожу с Бентона.

Антония смотрела на Рейнло сквозь уродливые очки. Но на этот раз – впервые – он был рад, что глаза ее скрыты стеклами.

– Как? – вымученно произнесла она, будто даже это краткое слово было для нее испытанием.

– Я встретил Бентона в трактире. Он заговорил о тебе.

– О Боже! – Антония покачнулась и согнулась, словно ее ударили в живот.

Рейнло схватил ее за плечи. Ему нестерпимо было видеть ее сокрушенной, сломленной.

– Я встретил Бентона по пути в Лондон, возвращаясь из Суррея. Никто, кроме меня, не узнал бы тебя в женщине, которую он описывал. Как он верно подметил, ты незабываема.

– Как мило. – Едкий сарказм в голосе Антонии не мог скрыть мучительного унижения. – Представляю, как вы обменялись впечатлениями. Конечно, воспоминания Бентона немного поблекли за десять лет, но ты… вы могли предложить подробности посвежее.

Рейнло не потрудился опровергнуть это обвинение.

– Антония, Бентон думает, что ты умерла.

– Женщина, которую он знал, действительно мертва. – Она посмотрела на Рейнло как на незнакомца.

– Нет, ты не мертва, – резко проговорил Рейнло, не в силах слышать обреченность в голосе Антонии. – Ты живее всех, кого я когда-либо встречал в жизни.

Казалось, Антония его не слышит.

– Вам все известно? – Закрыв глаза, она прерывисто вздохнула. – Как вы, должно быть, смеялись.

Пальцы Рейнло впились в плечи Антонии.

– Не все. Я не знаю, кто ты.

Наконец самообладание изменило Антонии. Губы ее задрожали, глаза медленно открылись – в них блестели слезы.

– Какое это имеет значение? Вы знаете главное. Знаете, что я продажная девка.

– Антония, дорогая, – прошептал Рейнло, привлекая к себе возлюбленную и нежно баюкая. Внутри у него завертелась бурлящая жгучая боль. Видеть Антонию страдающей было выше его сил. Обжигающей волной вскипело в нем желание защитить ее; желание, которое он всегда отказывался признать. Рейнло скорее дал бы отсечь себе руку, чем согласился слушать, как Антония возводит на себя напраслину.

– Не говори так.

В первое мгновение Антония рванулась прочь, но почти тотчас сдалась. Подавленная, дрожащая, она обняла Рейнло и, уткнувшись лицом в его сюртук, глухо зарыдала.

Николас сдавил ее в объятиях так крепко, словно одна лишь его сила способна была удержать мир от гибели. Если бы он только мог взять на себя боль Антонии, оградить ее от опасностей. Но разумеется, это было невозможно. Маркиз Рейнло чертовски часто соблазнял женщин, чтобы изображать теперь спасителя.

Антония отстранилась и дрожащими руками вытерла глаза.

– Если Джонни увидит меня здесь, все пропало. – Она отступила, пошатываясь, и оперлась на стол. – Он должен оставаться в убеждении, что я мертва.

Антония была права. Ей следовало покинуть дом Мерриуэдеров прежде, чем она столкнется с Бентоном. Прежде, чем кто-то заметит ее смятение. По крайней мере это Рейнло мог бы для нее сделать.

Смутная мысль тотчас начала превращаться в план.

– Я приведу Касси и распоряжусь, чтобы вашу карету подали к боковому выходу.

– Разве это не вызовет пересудов? – Антония отвела взгляд. Голос ее звучал устало и безразлично.

– Даже если ваше исчезновение заметят, все знают, что мисс Демарест лишь недавно оправилась после тяжелой болезни.

Антония не повернула головы, хотя и перестала плакать. Рейнло едва не пожалел об этом, видя ее горестное бесчувствие. Возможно, слезы принесли бы ей утешение.

Наконец Антония вздернула подбородок движением, полным достоинства. Рейнло всегда поражало, откуда столько гордости в женщине ее положения. Теперь же он знал: гордость пристала Антонии по рождению. Рейнло мысленно поклялся себе выяснить как можно скорее, кто она на самом деле.

– Милорд, я благодарна вам за хлопоты. Но вы вовсе не обязаны мне помогать.

Рейнло коротко рассмеялся, не скрывая горечи. Разумеется, мисс Смит понимала, что он не оставит ее.

– Не будь глупой гусыней, Антония.

Шагнув к столу, он принялся выдвигать ящики один за другим, пока не нашел то, что искал. Затем, положив перед Антонией чистый лист бумаги, он обмакнул ручку в чернила.

– Попроси Касси встретиться с тобой в дамской комнате. Это единственное место, где ты можешь оставаться в безопасности. Хотя Бентон так избалован и изнежен, что, возможно, пользуется дамскими комнатами.

К его удивлению, Антония издала сдавленный смешок.

– Бедняга Джонни. Он не отличался мужественностью. – Лицо ее вновь приняло серьезное выражение. – Я надеялась, что никогда больше его не увижу.

Будь это во власти Рейнло, Антония и впрямь никогда не увидела бы мерзавца. Даже если бы захотела. Николас протянул ей ручку.

– Пиши. Завтра мы обсудим стратегию.

Антония недоверчиво изогнула бровь, вновь став похожей на женщину, ожесточенно сражавшуюся с ним на каждом шагу. Николас мысленно поблагодарил Господа. Он хотел видеть Антонию сильной. Ее отчаяние грозило свести Рейнло с ума, пробуждая желание кого-нибудь убить.

– Мы? – Мисс Смит взяла ручку и склонилась над листом бумаги.

Рейнло отметил, что у нее стремительный, резкий, почти мужской почерк.

– Да, ты и я. – Он подождал, пока Антония подпишет и запечатает записку. Его голос понизился до настойчивого шепота. Желание бурлило в его крови. Ему пришла в голову нелепая фантазия, что он сможет защитить Антонию. Глупая выдумка. Защита – последнее, что способен предложить ей праздный негодяй вроде него. – Мы встретимся завтра?

Антония посмотрела на Рейнло. Между ее светлыми бровями обозначилась легкая складка.

– Николас…

В ее голосе слышалась не враждебность, а скорее нерешительность. Должно быть, ей казалось, что мир ее рушится и от этого кромешного ада нет спасения.

– Мне невыносимо думать, что тебе придется одной выдержать испытание. Я хочу тебе помочь.

– Вы хотите большего, – возразила Антония, вновь обретая привычную осторожность.

Но чего хотел Рейнло на самом деле? Ответить на этот вопрос становилось сложнее с каждым днем. Николас начинал верить, что обретет покой, лишь завладев этой женщиной всецело.

Да поможет ей Господь.

– Да, хочу. И ты тоже этого хочешь. – Рейнло поймал Антонию за руку. Его нежность лишь подчеркивала ее незащищенность. Мисс Смит замерла, не пытаясь вырваться. – Антония, не приходи, если боишься. Приходи не из страха, а по собственной воле. Приходи, если не можешь не прийти.

В глазах Антонии читалась тревога.

– Думаете, сейчас я слишком слаба, чтобы сказать «нет»?

Обхватив ладонями ее лицо, Рейнло с трудом подавил желание поцеловать ее. Поцеловать страстно, неистово, пока Бентон и угроза скандала не сотрутся из ее памяти. Больше всего на свете Николасу хотелось схватить Антонию в объятия и унести отсюда туда, где сплетни и застарелая боль не настигнут ее.

– Я буду ждать тебя в полдень в конюшне позади дома.

Антония покачала головой.

– Нас увидят. И что я скажу Касси?

– Что-нибудь придумай. – Рейнло неожиданно для себя улыбнулся. Даже с мокрыми от слез щеками и покрасневшими, опухшими глазами Антония была божественно прекрасна.

Антония коротко кивнула.

– Мне не удастся ускользнуть из дома так рано. Жди меня в шесть часов пополудни на дворе церкви Святой Хильды. Это возле…

Сердце Рейнло ликующе забилось.

– Я знаю эту церковь.

– Если я не смогу быть там…

– Ты там будешь.

– Да.

Рейнло впился жадными губами в губы Антонии, и она не колеблясь ответила на поцелуй. Николас ощутил вкус слез и желания. Вкус всего, о чем он мечтал.

Николас отстранился прежде, чем поцелуй разжег в нем огонь. Расставаться с Антонией было мучительно больно, и все же Рейнло знал: выбора нет.

Но завтра…

Прощаясь, он поднес к губам ее руку.

– Иди в дамскую комнату и жди Касси.

Антония кивнула и, не оглянувшись, скрылась за дверью. Покинув библиотеку, Рейнло разыскал лакея, вручил ему записку вместе с деньгами и приказал найти мисс Кассандру Демарест. Другому слуге он поручил позаботиться о том, чтобы карета дожидалась у бокового выхода.

Не странно ли, что отъявленный распутник и повеса старается изо всех сил защитить честь женщины?

«Смотри не привыкни к этому, а то не успеешь оглянуться, как погубишь себя».

Церковный двор был пуст, когда Антония проскользнула в ворота. Черная накидка с капюшоном делала ее неузнаваемой. Вечер выдался серый и холодный, на мрачном церковном дворе царило безлюдье; казалось, даже сама погода благосклонно согласилась даровать мисс Смит последние краткие мгновения счастья. Антония чувствовала себя воровкой, крадущей одну-единственную ночь, перед тем как ей придется снова вернуться к унылой жизни компаньонки.

На следующий день она вернется в Баском-Хейли и останется там до тех пор, пока мистер Демарест не пожелает избавиться от нее. Когда ее услуги станут не нужны, она постарается найти место компаньонки подальше от Лондона, в доме какой-нибудь почтенной пожилой дамы или в семье добропорядочных буржуа, подражающих аристократии. Укрывшись в деревенской глуши, она избежит встреч с лондонским светом и с распутником маркизом.

Всю ночь Антония проворочалась в постели без сна, терзаясь мыслями о том, как быстро рассыпался в прах ее тесный и скучный, но безопасный мирок. Ее одолевали сомнения, не слишком ли рискованно встречаться с Рейнло теперь, когда внезапное возвращение Джона Бентона грозило сорвать с нее маску мисс Смит, неприметной компаньонки.

Наконец, измученная страхами и сомнениями, она поднялась и написала отцу Кассандры о приезде Джонни. Антония собиралась покинуть столицу, как только мистер Демарест пришлет указания дочери. Она решила, что начнет готовиться к отъезду, даже если Годфри станет тянуть с ответом.

Антония обещала себе провести остаток жизни в благочестии, но этой ночью она задумала предаться греху.

Возможно, поэтому накануне в библиотеке она так поспешно уступила просьбе Николаса. А может быть, здесь сыграло роль его рыцарское стремление помочь, в которое Антонии по-прежнему не слишком верилось.

Поняв, что Рейнло знает о Джонни, Антония оцепенела от стыда, ей захотелось спрятаться, забиться в щель и никогда больше не показываться. Неожиданно обнаружившаяся связь между Николасом и ее соблазнителем привела ее в ужас. Антония ожидала, что Рейнло обдаст ее холодным презрением, но тот не стал лицемерить, разыгрывая негодование. Маркиз не раздумывая принял ее сторону, и это глубоко тронуло Антонию. А когда Николас привлек ее к себе, обнял и принялся утешать, пока она оплакивала безрассудные ошибки юности, сердце ее, скованное льдом, растаяло.

На краткое мгновение Николас заставил Антонию поверить, что отныне она не одна противостоит враждебному миру. Что теперь у нее есть союзник – лорд Рейнло.

Благородный порыв Николаса защитить, поддержать заставил Антонию взглянуть на него другими глазами. Теперь она не могла отречься от него или от самой себя. Рейнло заставил ее поверить, что не позволит бросить тень на ее доброе имя. Как и на имя Касси.

Антония пришла на встречу с Николасом, потому что он заботился о ее безопасности. Он был добр к ней.

«Не лги себе, Антония. Ты здесь потому, что желаешь его. Желаешь уже давно, с первой встречи».

Она пришла на полчаса раньше, хотя это было опасно. Пока Антония оставалась на людях, кто-нибудь мог заметить ее и запомнить. И все же она решилась прийти: бродить по дому в ожидании назначенного часа было невыносимо.

Она обвела глазами заросший бурьяном церковный двор, желая найти успокоение, которое привыкла здесь находить. Совершая прогулки, Антония нередко забредала в этот зеленый рай. А с тех пор как познакомилась с лордом Рейнло, стала заглядывать сюда куда чаще.

Она скучала по безмятежной тишине Сомерсета. Уединенное местечко позади церкви, прекрасного творения Кристофера Рена, стало ее прибежищем.

Антония почти никогда не встречала здесь людей, не считая маленькой горстки прихожан, состоящей в основном из ремесленников и мастеровых, которые даже по воскресеньям не имели обыкновения гулять вокруг церкви, осматривая надгробия. Антония знала, что после свидания с Николасом уже не сможет найти желанный покой в этом тихом уголке. Но едва ли стоило придавать этому значение, ведь она собиралась вскоре покинуть Лондон.

Она пересекла двор и присела на каменную скамью под вишневым деревом. Мысли ее сами собой вернулись к той ночи, когда Николас забрался в окно ее спальни. Антония не могла понять, почему маркиз не овладел ею тогда. Ее неприступность была не прочнее рисовой бумаги, они оба это знали. И в который раз Антония задумалась: возможно, на самом деле Рейнло лучше, чем ему кажется.

Женщины вечно твердят себе эту ложь, уступая какому-нибудь сладкоречивому ловеласу.

– Антония.

Она невольно вздрогнула, услышав за спиной хрипловатый голос Николаса, и обернулась. Рейнло стоял, прислонившись к стволу вишни. Его пристальный взгляд из-под полуопущенных век, казалось, пронизывал ее насквозь. Антонию обдало волной жара.

– Ты кажешься удивленным. – Она поднялась, хотя колени ее подгибались.

– А ты – взволнованной.

Антония заметила, что нервно сцепила обтянутые перчатками руки. Прерывисто вздохнув, она разжала пальцы и выпрямилась.

– Я действительно взволнована.

Пока продолжался этот отрывистый обмен фразами, Антония чувствовала, как раскаляется воздух между ней и Рейнло. Ее словно затягивало в водоворот на бурной реке. Ей хотелось броситься к Николасу и умолять, чтобы он показал ей истинное блаженство. Антония давным-давно поняла, что в ней кроется какой-то изъян. Надежные, разумные, порядочные джентльмены никогда не вызывали у нее интереса. Лишь опасные вертопрахи заставляли ее сердце биться чаще.

Боже, она погрязла в грехе! Но никогда еще грех не выглядел так соблазнительно, как в великолепном обличье Николаса Чаллонера, маркиза Рейнло. Кудрявые золотистые волосы и смуглая кожа придавали ему неотразимое очарование. Его красивое лицо скрывало не меньше, чем показывало. В сверкающих черных глазах читался вызов и порок. И еще – удивительная самоирония, возможно, обещавшая ему спасение души.

Рейнло сложил руки на груди. Он кутался в длинный, до самых лодыжек, плащ, шляпа с загнутыми полями скрывала его лицо.

– Ты пришла рано.

Антония коротко кивнула. Расстояние между ней и Рейнло смущало ее. Она воображала, что Николас заключит ее в объятия и избавит от мучительных раздумий.

– Как и ты.

Крупный рот Рейнло насмешливо скривился.

– Всему виной мое проклятое нетерпение.

Но в голосе его не слышалось нетерпения. В нем звучала настороженность хищника. Антония неуверенно шагнула вперед и замерла, поняв, что это невольное движение выдало ее смятение. Улыбка Рейнло стала шире, превратилась в победную усмешку соблазнителя.

– Я тебя не съем, – прошептал маркиз. – По крайней мере пока не затащу в постель.

Антония покраснела. В отличие от большинства незамужних представительниц своего сословия она хорошо понимала, что имеет в виду Рейнло. Ее вновь охватила дрожь, наполняя душу восторгом и ужасом. Антония прижала руку к груди, чувствуя, как нестерпимо громко бьется сердце. Она едва стояла на ногах, опьяненная головокружительным настоем желания и робости.

Рейнло подступил ближе, горячая ладонь его легла ей на затылок. Кожу Антонии будто опалило огнем.

– Сегодня ты не надела очки.

Тело Антонии пылало, мысли путались.

– Тебе же известно, как я выгляжу.

Маркиз не сводил с нее пристального взгляда, будто видел впервые.

– Я знаю, ты прекрасна.

– Николас… – выдохнула Антония, не в силах сопротивляться повелительному огоньку в его глазах. Она запрокинула голову. Больше всего на свете ей хотелось прижаться губами к его губам. – Не дразни меня.

– Ты сводишь меня с ума.

– Хотела бы я сказать о себе то же самое, – проговорила Антония с ноткой обиды в голосе. Она ждала, что Рейнло набросится на нее, пылая от страсти, но он обращался с ней как с хрупким стеклом.

Николас довольно усмехнулся, вокруг глаз его обозначились очаровательные морщинки.

– Ты становишься требовательной.

Издав нетерпеливый возглас, Антония потянулась к Рейнло. На одно волнующее мгновение она ощутила теплую влажность его дыхания, нежную твердость губ. Его язык, будто играя и дразня, коснулся ее языка. Прерывисто вздохнув, Антония припала к груди Николаса. Но в следующий миг он внезапно отстранился.

– Не понимаю, – нахмурилась Антония.

С сухим смешком Рейнло потянул ее за собой, к поросшему мхом надгробию, потрескавшемуся и заброшенному подобно большинству могильных памятников. Антония пошатнулась, когда Николас притиснул ее к холодному сырому мрамору.

– Черт побери, Антония, я пытаюсь вести себя как воспитанный человек.

– Зачем? – прошептала она, нетерпеливо сжимая могучее плечо Рейнло.

Схватив Антонию за руку, Николас обнажил белое запястье и приник к нему губами. От прикосновения его губ по телу Антонии пробежала дрожь. Рейнло заговорил жарким шепотом, словно кто-то мог его подслушать:

– Здесь небезопасно. В переулке нас ждет карета. Сколько у тебя времени?

Слово «время» заставило Антонию вздрогнуть как от вспышки молнии. Она не смогла бы остаться с Рейнло, даже если бы тот умолял ее об этом. Ей удалось вырваться из безжалостной пасти времени всего на одну ночь.

Голос ее сорвался на шепот.

– Касси гостит у Мерриуэдеров. Она собиралась побывать на музыкальном вечере леди Нортхем, а утром на венецианском завтраке у Паррисов.

К счастью, Касси подружилась с Сюзанной Мерриуэдер, и мать этой юной леди согласилась присматривать за мисс Демарест, пока мнимое недомогание не позволяло Антонии исполнять обязанности компаньонки.

– А слуги?

– С Касси поехала ее служанка. Остальных я отпустила. Они привыкли, что я обхожусь без чьей-либо помощи. – Антония понимала, что безумно рискует: какая-нибудь не в меру усердная служанка могла обнаружить ее отсутствие, или же Касси внезапно понадобилась бы компаньонка, – но никакие опасности не могли заставить ее отказаться от соблазна в последний раз поддаться чарам Рейнло. Искушение было слишком сильно.

Губы Николаса изогнулись в довольной усмешке.

– Значит, до завтрашнего дня ты принадлежишь мне?

Глаза его торжествующе сверкнули. Антония отчаянно пыталась сохранять здравомыслие, твердя себе, что их мимолетная связь ничего для Рейнло не значит. Маркиз стремится лишь утолить голод, не более. И, возможно, взять верх над женщиной, бросившей ему вызов. Она, Антония, не занимает особого места в его жизни и является лишь одной из бесчисленных его любовниц.

Но ее бедное глупое сердце отказывалось в это верить. Ее бедное глупое сердце настаивало, что эта ночь так же важна для Николаса, как и для нее самой. Когда Рейнло помог ей избежать скандала на балу, броня, которой окружила себя мисс Смит, рухнула. Проклиная свою беспомощность, Антония уступила соблазну. Потому что вместе с погибелью Рейнло обещал ей немыслимое наслаждение.

Она желала Николаса, как никогда не желала другого мужчину, с горькой обреченностью сознавая, что никто другой не сможет пробудить в ней подобное чувство. Антония знала: нынешняя ночь оставит шрам в ее душе. Шрам более глубокий, чем рана, нанесенная детской любовью к Джонни Бентону с его льстивыми речами и картинной красотой.

– Антония. – Рейнло погладил тыльную сторону ее ладони. Даже сквозь перчатку его прикосновение казалось обжигающим. – Если ты передумала, я не стану тебя удерживать. Мне не следовало вчера так настойчиво добиваться твоего согласия.

Взгляд Рейнло скользнул по ее лицу. Антонию вновь охватил стыд: этот человек знал о ней слишком много. Но в глазах маркиза не было осуждения, лишь сострадание, участие и желание.

Мисс Смит вольна была уйти или остаться.

– Ты ни к чему меня не принуждал, – тихо возразила она.

Обсидианово-черные глаза Рейнло насмешливо блеснули.

– Значит, мне не придется похищать тебя подобно дьяволу, крадущему твою душу?

Разжав объятия, Рейнло бережно накинул на голову Антонии капюшон, чтобы скрыть ее лицо, и, взяв ее за руку, повел к воротам сквозь густые заросли бутня и лютиков.

В переулке их ожидал неприметный экипаж. Антония оценила осторожность Рейнло, но попыталась быть беспристрастной. Она напомнила себе, что для многоопытного ловеласа, покорителя женских сердец, осмотрительность – вторая натура. Однако радостное волнение вытеснило эту циничную мысль.

По-прежнему молча, Николас отворил дверцу кареты и, отступив в сторону, предложил спутнице руку. С бешено бьющимся сердцем Антония взошла на подножку. Она переступила границу владений Рейнло, зная, что вернется назад другой женщиной.

Николас уселся в экипаж следом за ней и постучал кучеру. Карета тронулась, стоило ему опуститься на покрытую подушками скамью. На тесном сиденье его бедро соприкоснулось с бедром Антонии. Ее обдало волной жара.

Антония ждала, что Николас обнимет ее. Но он сидел неподвижно. Наконец она откинула капюшон и повернулась к нему. В его глазах застыло странное выражение. Не обычная ленивая чувственность и не жадный голодный огонь, пожиравший его в летнем домике в Суррее.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, словно каждый оценивал силы противника.

Оба хранили неподвижность точно немые застывшие статуи. Потом внезапно, в едином порыве, они рванулись друг к другу, и губы Рейнло впились в губы Антонии со страстью, от которой, должно быть, содрогнулись врата рая.