Текст книги "Соль и серебро"

16

Я снова в своей отвратительной одежде из кожи ламии, волосы все еще собраны в неаккуратный хвост, и все вокруг опять пахнет смертью, ужасно, повсюду крики – но на этот раз я готова к этому. Я не сломаюсь.

Я надеваю солнечные очки, и вопли становятся чуть тише. «Чтоб вас!» – вызывающе думаю я. Слышу, как Двери повсюду смеются надо мной.

– Асмодей, да? – спрашивает Рокси, подмигнув мне. Я смеюсь, с удивлением обнаруживая, что могу веселиться. – Ты должна мне рассказать все подробности.

– Ну-ну, – отвечаю я. – Это мой секрет.

– Мы чертовски заволновались, когда вы исчезли.

– Нас не было несколько часов, я удивлена, что вы до сих пор здесь, – говорю я, и она качает головой:

– Минут пять.

– Так, значит, время действительно идет по-разному. Хм…

Рокси протягивает мне мою бандану:

– Спасибо, но она мне больше не нужна. Если нам недалеко до Двери…

– Примерно час ходьбы, – говорю я.

– Тогда пойдем. – Она похлопывает меня по плечу, и одна из ее змей шипит на меня. Я шиплю в ответ и хихикаю.

Райан может беситься, как ему нравится. Я думаю, что он действительно привязан ко мне и поэтому психует. Я ему нравлюсь, пусть немного, и он сопротивляется этому или боится. Я не глупа, могу понять такие вещи.

И мне было здорово. К черту это адское измерение, и всех его демонов, и смерть! Асмодей – просто Санта-Клаус какой-то.

Вот только второй раз в жизни я занималась сексом без презерватива. Я начинаю чувствовать себя совершенно безответственной. Просто потому, что Райан заставляет меня позабыть обо всем… Когда мы выберемся из потусторонних миров, я зайду в аптеку и куплю утреннюю пилюлю. На всякий случай. Не знаю, сколько времени прошло в нашем измерении, но я не принимала противозачаточные таблетки. Я почти обеспокоена. Но сложно волноваться по поводу нескольких пропущенных приемов ортотрициклина. Особенно перед лицом угрозы быть выпотрошенными легионами проклятых.

Мы медленно тащимся, наталкиваемся на Дверь, и она сразу же открывается, крови не требуется. «Ты знаешь меня», – говорю я, когда мы идем сквозь ее розовое мерцание, и она смеется.

Ад, в котором мы оказываемся, прекрасен. Полагаю, они не могут быть все отвратительными и безобразными. Здесь реки и сочная трава точно как в потустороннем мире Асмодея. На горизонте садится солнце. Оно все время садится и никак не сядет. Все вокруг подсвечено розовым. Даже Кристиан больше не щелкает.

Рокси выходит вперед, ее плащ развевается очень сексуально. Если бы я была из тех девушек, которым нравятся другие девушки, Рокси наверняка пришлась бы мне по вкусу.

Она идет, пока не натыкается на лужайку, залитую солнечным светом. Я знаю, что я в чудесном, покрытом пышной травой Аду, но не думаю, что могу устать от этого. Я передаю Стэна Кристиану и устраиваюсь рядом с Рокси.

Рокси стягивает плащ и сбрасывает шляпу.

– Я собираюсь вздремнуть, – бормочет она и тут же засыпает.

Это первое измерение, где Кристиан в полном порядке; интересно, арахнидам нравится солнечный свет и трава? Ведь люди превращаются в пауков в каких-то египетских мифах?

Я говорю это Кристиану, который умостился по другую сторону от Рокси, растянувшись на спине и прикрыв лицо бейсболкой. Он приподнимает бейсболку и бросает на меня пренебрежительный взгляд. У него это ловко получается.

– Это Греция, и арахниды ее ненавидят, – отвечает он щелкающими звуками.

– Прости, мой бог. – Я закатываю глаза. – Ладно?

– Греки думали, что они придумали все на свете. – Голос Райана, прервавшего наш разговор, точь-в-точь похож на голос Исиды. – Они даже украли Осириса и превратили его в Диониса. – Он/она фыркает.

Львица подставляет мне голову под руку, чтобы я ее почесала, и я решаю, что не буду ругаться с Исидой прямо сейчас.

Искреннее признание: если эти аватары действительно призраки из прошлого Райана, кто бы ни был Исидой, это реально раздражающая штучка. Я слегка разочарована вкусом Райана, что и мне не льстит.

– Мы не будем рисовать тут круги, – говорит Исида через Райана. – Нам не требуется. – Исида потягивается. – Это мои владения. Вы никогда не видели ни одного моего демона.

Львица спит, и Иштар тоже.

– Осирис – это не Аид, он не какое-то мстительное, злобное, уродливое создание, пытающееся сделать всех такими же несчастными, как он сам. – Она похлопывает по земле. – Ему нравятся эти места. – В ее голосе проскальзывает горечь. – Без меня.

По земле пробегает рябь. Образуется рука, и она тянется погладить Исиду по шее. Мороз по коже.

– Иногда со мной, – исправляется она.

Райан потирает подбородок и гримасничает, – может, он заметил, что у него песок на лице?

– Я устал, – тихо говорит он своим собственным голосом, – оттого, что не понимаю, что, черт возьми, происходит. – Он качает головой. – Я снова чувствую себя новичком. Ты знаешь, как давно я последний раз действительно не знал, что делать?

Не могу сказать точно, со мной ли он разговаривает, но я в любом случае отвечаю:

– Пять лет назад. Ты хотел поцеловать меня, ты знал, что я хочу поцеловать тебя, но ты этого не сделал, и я тоже не сделала, и ты вылетел из комнаты, а самьяза распорол мне живот, и ты не знал, что с этим делать.

Минуту Райан ничего не отвечает. Он поворачивается взглянуть на меня, его глаза мрачные.

– Я знал, что делать, – говорит он. – Просто с тобой было сложнее.

– Даже не знаю, как это понимать, – произношу я. Он просто смотрит на меня. Я высказываю догадку: – Это… из-за твоих женщин?

– Нет, – возражает он. – Это из-за тебя и меня.

– Что ж, это, должно быть, ложь, потому что все, что ты делаешь, направлено на то, чтобы заставить людей держаться от тебя подальше! – огрызаюсь я. Ох, он меня отталкивает. – Почему ты отвернулся от меня в Аду Асмодея?

– Элли…

– Все, что ты делаешь, – это уходишь от тех, кто к тебе неравнодушен. От своей семьи. От меня. От всех…

– Элли…

– Твоя логика неверна. Люди страдают не оттого, что ты рядом, Райан. А от твоего отношения. Потому что у тебя могло бы быть много людей, которые тебя любят, тебе было бы легче…

– Элли! – рычит он.

Рокси бросает взгляд на нас, у нее странное выражение лица. Я встряхиваю головой, волосы развеваются, и она снова отводит взгляд.

– Ты не испугаешь меня своими криками, – заявляю я ему.

– Тебе следовало бы испугаться. Люди рядом со мной умирают, ясно? Я не могу ничего поделать с этим. Это не игра. Это не…

– Да? Что ж, я была рядом с тобой много лет, и я до сих пор жива!

– Но так будет не всегда. – Он не кричит теперь, а просто уставился на свои ладони.

Львица светится под его ладонями, однако она не совсем здесь.

– Никто не вечен. Если бедность и покинутость чему-то меня научили… – я делаю глубокий вдох, – так это тому, что надо брать то, что можешь получить. Просто надо брать то, что есть, и ценить, пока оно у тебя есть. Я никогда прежде не знала об этом, но теперь знаю, и знаю, что это трудно. Трудно ценить то, что когда-то у меня был полный шкаф «маноло блаников» и Гуччи, а теперь нет. Трудно ценить то, что мы со Стэном когда-то близко дружили, а теперь он умрет из-за меня.

– Может, я хочу большего, – говорит он, и я не могу понять, сердится он или расстраивается.

Он трет лицо и поправляет стетсон. Отходит и садится рядом со Стэном, не глядя на меня.

То есть большая его часть уходит. Иштар и Исида тянутся следом за ним, словно призраки на фотографии с длинной экспозицией. Львица остается, проявляясь в реальность.

Она смотрит на меня.

– Молчи, – говорю я ей, и она качает головой и зевает.

Львица усаживается поудобнее, словно гигантская кукла на чайнике, и я вижу, что она собирается долго на меня пялиться.

Отлично. Отлично. Я надвигаю на глаза очки и пытаюсь уснуть. Хотя это трудно, потому что у меня не выходят из головы мысли о Райане, отталкивающем всех, чтобы умереть в одиночестве, никому не причиняя боли.

Он не оттолкнет меня. Я не позволю.

Я просыпаюсь, когда Райан прикасается к моему плечу.

– Пора вставать? – устало спрашиваю я, садясь.

– Прости, – говорит он, не глядя на меня.

Я не думаю, что он извиняется за то, что разбудил меня. Он такой грустный. Я придвигаюсь ближе к нему и кладу ему руку на колено.

– Спасибо за то, что ты делаешь, – мягко говорю я. – Я знаю, что это нелегко. Я знаю, что я заноза в заднице. Я знаю, что Аманда всегда увиливает от ответственности, а Стэн… Стэна вообще здесь больше нет.

– Он умирает. – Райан смотрит на меня, похоже, виновато.

– Да, – признаю я, ненавидя эти слова.

Он замечает мои чувства.

– Мне следовало сделать больше. Я должен был пойти на его поиски раньше. Но я не сделал этого, потому что был слишком занят спорами, брать или не брать тебя с нами в Ад, – говорит он.

От уголков его глаз разбегаются тоненькие морщинки. Он подпустил меня так близко, что я могу видеть его морщинки.

– Я рада, что ты попытался, – произношу я. – Имею в виду, было бы не очень хорошо, если бы ты был человеком, который… Послушай, ты сказал, что я не должна идти. Помнишь? Ты сказал это.

За нашими спинами Рокси что-то бормочет во сне, и я слышу, как она шевелится, ее кожаная одежда шуршит.

– Если бы ты сказала «да»… – Райан выглядит удрученным. – Я отвез бы тебя на Лонг-Айленд, спрятал бы от всех, я поехал бы в дом Аманды, вместо того чтобы бродить по Баттери-парку и думать о всяких глупостях. Ты была бы в безопасности.

Я фыркаю:

– И это точно был бы какой-нибудь умеющий готовить кофе демон, притворяющийся мною. Я никогда не согласилась бы… Нет. И даже если бы это была я и я бы согласилась, это была бы изощренная уловка. – Я решительно киваю. – Я бы просто нашла Дверь на Лонг-Айленде и пошла бы за тобой.

Он тихо смеется. Вытягивает ноги. Они такие длинные, затянутые в черную кожу ламии.

– Думаю, именно поэтому ты мне так нравишься, – заявляет он. – Ты не миришься с тем, что я пытаюсь быть рыцарем в белом.

– О да, именно. Только не в тех случаях, когда рыцарь в белом пытается вывести меня из игры. – Я делаю паузу и затем говорю с другой интонацией: – Я тебе нравлюсь? – Я смущена. Опять начинается мелодрама из жизни золотой молодежи.

Два красных пятна на щеках, Райан опять краснеет.

– Да, – отвечает он. – Я… да.

Может, это не так уж и смущает. Я беру его за подбородок и поворачиваю к себе. Наклоняюсь и провожу губами по его рту.

– Спасибо, – шепчу я.

– Всегда пожалуйста, – шепчет он в ответ.

Он колеблется, останавливается, и на секунду, на долю секунды я думаю, что сейчас он оттолкнет меня, после всего, что было, но вместо этого его рука гладит меня по лицу, и мы целуемся, на самом деле целуемся, и боже мой, как же мне этого не хватало!

Его рот теплый, и его вкус ни на что не похож, это вкус Райана. Я дышу воздухом, который он выдыхает. Меня охватывает слабость, я могу разлететься на кусочки в любой момент.

– Нам не следовало, – говорит он мне в губы, но не отстраняется.

– Не следовало, – соглашаюсь я. – Но я хочу.

– Я тоже хочу.

– Я все еще здесь, – холодно говорит Рокси, и я хихикаю.

– Я тоже, – добавляет Кристиан.

– И я, – подхватывает Стэн, посмеиваясь. – Но вы продолжайте, продолжайте.

– Простите, простите, извините. – Я отодвигаюсь от Райана совсем чуть-чуть.

Он убирает руку с моего лица, и мне хочется думать, что делает это неохотно. Его губы влажные и блестящие. Интересно, какой он видит меня. Я не красавица – красотка у нас Аманда. Я довольно симпатичная, с приятной полнотой. У меня толстые бедра.

Но он сказал, что я ему нравлюсь. И покраснел. И теперь он толкает меня на землю, укутывает плащом, и, перед тем как погрузиться в сон, я думаю, что Райан в глубине души романтик.

Когда мы просыпаемся, Кристиана нет. Мы не слышали, как он ушел, и никто ничего не видел. Перед нами только река, и больше ничего, и Дверь в другое измерение ничего не говорит.

17

– Будь здесь осторожна, – предупреждает меня Райан, перед тем как я вхожу в Дверь.

– Почему?

Что-то хрустит у меня под ногами, первая моя мысль, что это опять насекомые, и я осматриваюсь. Мы в каких-то лесах. Высокие деревья с густыми лиственными кронами, блокирующими почти весь свет, и земля, усыпанная сосновыми иголками и камнями и немного влажноватая. Я смотрю по сторонам. Во всех направлениях одно и то же. Плоская земля и деревья. Скучно.

Хотя деревья выглядят странно, замечаю я. Многие стволы испещрены большими царапинами снизу доверху. Кошки? Медведи?

Вот только я наконец узнаю эти царапины. Их ширину, глубину и…

Однажды я извела целый слиток серебра на спину Райана, чтобы заживить похожие отметины.

– Я знаю этот Ад, – говорит Райан. Он смотрит на меня и Рокси, потом переводит многозначительный взгляд на Стэна. – Думаю, мы все его знаем. Элли, после того как ты определишь местонахождение следующей Двери, погоди минутку, ладно? Но держи глаза открытыми.

Думаю, я знаю, что Райан имеет в виду. И мне это не нравится.

Стэн стоит в нескольких футах от меня, сжав руки в кулаки. Он все еще выглядит самим собой, хотя запах летнего дня я больше не ощущаю.

Я роняю каплю крови. Дверь послушно появляется, не успеваю я представиться. Хорошо. Я указываю дорогу Райану и Рокси, но, вместо того чтобы войти в Дверь, я приближаюсь к Стэну.

– Эй, – тихо говорю я и беру его за руку. Он теплый. Такой теплый. – Пойдем. Есть одна сплетня, которую я тебе не рассказывала…

Мы идем между деревьями, и я болтаю о Райане и себе, о закусочной, о Дверях, о том, как я огорчена. Я говорю об Аманде, о том, как мне жаль, что она не с нами, несмотря на то что от нее никакого толку. Она все время жаловалась бы. Наверняка притащила бы с собой в Дверь что-нибудь запрещенное, вроде пачки сигарет и фляжки алкоголя – скорее всего, скотча, потому что от него она пьянеет быстрее всего. Даже после многих лет пьянства ей надо сделать лишь пару глотков скотча, чтобы упиться в хлам.

Но она всегда покупает хороший скотч, не дешевле ста долларов за бутылку. И ей плевать, если часть прольется, ведь она всегда может купить еще одну бутылку.

Я помню, как это – не думать о деньгах. И я помню, как сразу после побега мамы, когда все было словно во сне, будто происходило не со мной, Аманда напоила меня бутылкой водки, которая стоила сотни долларов, потому что ее фильтровали через раскрошенные бриллианты, а не через уголь.

Аманда знала о таких штуках все, но, пока она рассказывала, я могла думать только о том, что у меня больше нет денег – они уплыли с мамой в Рио с Рио, и я больше никогда не смогу купить ничего подобного, если только не выйду удачно замуж. И за кого мне выйти замуж?

«Ты можешь выйти замуж за Стэна!» – радостно предложила Аманда, и я чуть не стукнула ее.

«С какой стати мне выходить за Стэна? – Я презрительно фыркнула. – Какого черта я буду с ним делать?»

Аманда даже не моргнула в ответ на мое возмущение. Она просто ответила:

«Тратить его деньги, разумеется». – И налила мне еще водки.

Позже, ночью, я рыдала, а она убаюкивала меня, пока я не уснула. На следующий день она принесла мне кофе. Она его не варила – это было бы слишком даже для человека, гордившегося склонностью к крайностям. Нет, приготовить кофе – это было бы чересчур. Но она принесла его мне, опустилась на колени у кровати в домике у бассейна и нежно разбудила меня.

Она всегда была рядом, когда я нуждалась в этом. Легче всего помогать, когда нужны лишь деньги и алкоголь. Она даже дала денег моему отцу, чтобы он уехал искать себя в коммуну в Аризоне. Он все еще там, насколько я знаю. Я получила от него пару открыток в первый месяц, и все.

Аманда и Стэн – единственные люди, никогда не бросавшие меня даже в худшие моменты.

Вот только сейчас… Почему Аманда не взяла трубку, когда я ей звонила? Я же звонила много раз и оставляла сообщения на автоответчике. И каждое следующее сообщение звучало тревожнее предыдущего. Дверь исчезла! Мы уходим охотиться за Дверями! Я прикоснулась к одной! Мы решили войти в Дверь! Стэна укусил оборотень! Сложности нарастали, а я не могла ни поймать Аманду по телефону, ни найти ее.

Мне не следовало оставлять ее в нашем измерении. Что, если с ней что-то случилось? Мы с Райаном предположили, что у нее грандиозная попойка. Может, так и было, верно? Может, она до сих пор там?

Мне не хватает клацанья Кристиана. Интересно, куда он ушел? Может, мои слова об арахнидах сильно обидели его или что-то в этом роде. Возможно, он окончательно превратился в демона, в конце концов. Может, это моя вина. Может, все – моя вина. Может быть, он ушел в мир Аида, к другим арахнидам. Или вернулся к Джэксону. Может быть…

Я повторяю все это Стэну. Он ничего не отвечает.

Стэн. Стэн. Стэн. Пожалуйста, где бы ты ни был, помни.

Худшее в этом адском измерении – это скука. Худшее в этом мире – это то, что здесь тихо, и только мертвые сосновые иголки и ветки хрустят под ногами.

Худшее в этом измерении случается, когда Стэн срывает свою повязку, скалит зубы и рычит, и я на автомате вонзаю Бетси в его грудь. Я держала ее наготове весь последний час. Просто ждала. И теперь он изумленно смотрит на гвоздь, торчащий в его сердце. Его глаза черные и фасетчатые.

– Элли… – произносит Стэн, перед тем как упасть.

Райан и Рокси стоят рядом.

Я падаю на колени.

– Я люблю тебя, – говорю я ему, пытаясь вложить все свои чувства в эти слова.

Я думаю, что надо вытащить Бетси из его груди, но не стоит; гвоздь весь покрыт его кровью, и оборотень сможет добраться до меня. Мне нет дела до умирающего оборотня. Мне доводилось убивать их. Я убила многих оборотней.

Стэн хватает воздух ртом.

Железо замедляет движения оборотня, но, чтобы убить его, нужно серебро. Серебро исцеляет. Оно исцеляет тело, некогда бывшее человеческим, и убивает оборотня. У меня нет с собой пистолета или паяльника. Я вынимаю серебряный анк, который повесила ему на грудь, перед тем как мы покинули наш мир, и изо всех сил ударяю концом по Бетси, вонзая ее глубоко в грудь.

Оборотень кричит. И умирает.

Я снимаю свою Печать Соломона, красивую подвеску, и оборачиваю шнурок вокруг запястья Стэна. Кладу подвеску ему в ладонь. Ему нужна защита в Аду. Надеюсь, он найдет дорогу обратно в египетский мир. Или в мир Асмодея – я рассказала ему, где он находится и как выглядит. Может, он найдет его и будет там счастлив.

Это все, что я могу ему дать. Все, что я могу дать, как ни печально.

Райан прикасается к моей руке очень легко; я едва чувствую его прикосновение через ненавистную кожу ламии.

– Элли… – начинает он.

– Не надо, – перебиваю я, отстраняюсь и встаю. Иду к Двери.

Я умею убивать вампиров и оставаться невредимой. Это вовсе не сложно. Они просто рассыпаются. Я умею убивать оборотней. Я знаю, как убить лучшего друга.

Я не хотела, но сделала это; я оглядываюсь. И вижу оборотней, спускающихся с деревьев и собирающихся вокруг тела Стэна, они уносят его наверх, в листву. Райан был прав насчет банданы; оборотень в теле Стэна увидел Ад, и оборотни Ада нашли его.

Дверь в этом измерении зеленая, конечно же, и она вспыхивает ярче, когда я прикасаюсь к ней. Мне снова надо резать руки, устало думаю я; нож едва касается кожи, как Дверь внезапно теплеет, радуясь мне, стремясь дать мне все, что я хочу. Но она не может вернуть мне Стэна или родителей. На самом деле она не может дать мне ничего из того, что я хочу.

Зеленая Дверь покрыта листьями и ветками, которые нам приходится разгребать, проходя.

Я оглядываюсь и прихожу в ужас:

– Мы что, вернулись в пещеры?

– Не знаю. – Рокси осматривается и щурится в темноту.

На гладких стенах пещеры непонятно как – с помощью магии? – прикреплены факелы. Снова тот самый сыроватый воздух, ветерок, который на самом деле не дует.

– Меня достало это дерьмо. – Я прислоняюсь к пещере и соскальзываю на пол. Здешняя Дверь – это просто вход в другую пещеру. Она почти не светится.

«Привет?» – настойчиво зову я.

Привет, – отвечает она, но неохотно.

«Разве ты не хочешь ничего мне дать? Или поныть, как трудно быть Дверью в этот век людей, которые не ценят, как прекрасны адские измерения?» Я отковыриваю грязь, прилипшую к туфлям. Они больше не девственно-белые. Не то чтобы они точно были девственные, когда мы отправились в путь, поскольку это мои рабочие кухонные туфли. На них был жир, соус барбекю и грязь. А теперь к этому добавились внутренности демонов и прочие ужасные вещи. Может быть, даже кровь Стэна.

Нет, – отвечает она. – Я лишь хочу, чтобы меня оставили в покое.

«Да, я знаю, как это бывает». – Я умолкаю.

Подняв глаза, я вижу, что Рокси и Райан яростно перешептываются. Рокси жестикулирует в мою сторону. Райан натянул шляпу на глаза. Исида, Иштар и львица выглядят скучающе. Змеи тоже скучают. И посреди этого всего я тоже начинаю скучать. Тоска зеленая. Готова поспорить – готова поспорить, что аватары, или что там меня защищает, знают, что здесь ничего не происходит, поэтому им не надо нас защищать. Ничего не происходит, ничего опасного… здесь, в Аду? Необычно.

– Это другое измерение, – объявляю я. – Во-первых, эта Дверь не хочет со мной говорить. Во-вторых, если бы мы снова оказались в мире ламий, змеи нервничали бы, не так ли?

– Да, мы уже вычислили, что ты общаешься со злом, – говорит Рокси.

– Не надо вредничать. – Я скольжу вверх по стене. – Я просто говорю.

– Так где же мы? – утомленно спрашивает Райан.

– Это… – Я закрываю глаза и ищу Дверь.

Весь мир темный. Я вижу еще более темные фигуры на месте аватар, тени зеленовато-синие. Двери яркие, водоворот красок манит меня к себе.

Но меня притягивает что-то еще – место между Дверями. Они маленькие по сравнению с тенью между ними. Они окружают ее.

Это рука.

Вот оно!

– Это место, где находится рука Франклина.

Открыв глаза, я вижу, что Рокси сконфужена.

Я закатываю глаза.

– Это то, что мы с Райаном называли рукой, которую ищем. Воды жизни. Здесь мы это найдем, – говорю я. – Я вижу. Это здесь.

– Где? – Рокси весьма скептически смотрит на меня из-под полей шляпы.

«Где?» – спрашиваю я. И голос, состоящий из множества голосов, отвечает: Здесь.

Гм… Странно. Но давайте поразмыслим. Я указываю в другой конец пещеры, где туннель изгибается.

Райан странно смотрит на меня.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает он, и это почти забавно – видеть его растерянным.

– Ну… На самом деле мне не хотелось этого говорить, но мои экстрасенсорные способности усиливаются. Вроде вещих снов, понимаешь? И Двери.

– Я думал, у тебя был только один вещий сон.

– Да, но это на один больше, чем было до этого, – замечаю я и поворачиваюсь к Рокси. – И Двери – они много говорят. Это теперь даже не ощущение. Они хотят говорить со мной. Они хотят делать то, что я хочу. Это не совсем нормально.

Рокси фыркает:

– Дорогуша, мы бредем по потустороннему миру. Что в этом нормального?

Я едва не улыбаюсь:

– Точное замечание.

– Какого черта мы тут стоим? – возмущается Райан. – Если рука здесь и воды жизни тоже, или что там Иштар хотела, чтобы мы нашли, – если это здесь, пойдем и возьмем.

Мы быстро идем к туннелю и поворачиваем в первый загиб. Ничто не набрасывается на нас, ничто не пытается убить. Тишина сверхъестественная; даже сапоги Райана не производят ни звука.

Туннель снова заворачивает и резко открывается в огромную пещеру размером с три мои закусочные, залитую огнями жаровен. Хотя можно ли назвать комнату, целиком сделанную из золота, пещерой? Думаю, должно быть другое слово. Например, вот дерьмо!

Я немедленно осознаю, что не забыла примерные цены на золото на открытом рынке. Может, это Ад соблазна. Великолепного золотого искушения.

Райан говорит, не глядя на меня:

– Тебе это не надо.

Вот, значит, как. Ему не приходится подводить баланс каждый вечер, думать о качестве пищи, которую надо купить, или где взять деньги на фирменную символику, или считать, как долго мне еще надо копить деньги, чтобы выкупить закусочную у Салли. Золото было бы отличной идеей.

Через секунду я понимаю, что, вместо того чтобы думать о дорогой одежде, больших домах и возвращении к прежней жизни, я представила, как вкладываю деньги в закусочную. Жизнь, которая у меня есть сейчас, более ценна, чем та, которую у меня отобрали, и не только потому, что в ней есть Райан.

Даже не знаю, что делать с этим пониманием.

Рокси касается моего плеча и показывает на противоположный конец пещеры. Там стоит трон.

Мы подходим ближе, поскольку других вариантов нет, и штука на троне становится различимой. Это… вы смотрели «Психоз»? Все смотрели «Психоз». Та штука на троне? Это мать Нормана Бейтса, только без платья и парика. Труп с широко открытым ртом, склонившийся вбок, руки лежат на коленях ладонями вверх. Его ноги не касаются пола, как будто они усохли после смерти мумии.

Я нюхаю воздух. Чувствую металл и затхлость. И каким-то образом ощущаю время.

Я посылаю мысль с осторожным «Привет?».

Что-то отвечает. Это тот же голос, который я слышала прежде, голос из множества голосов.

Я Калатурру, – говорит он, на эти слова одновременно накладывается: – Я Кургарру.

Я сглатываю.

– Все это слышали?

Я бросаю взгляд на стоящую рядом Рокси. Ее змеи абсолютно спокойны, а глаза широко открыты.

– Да, – отвечает он. – Я слышу.

С другой стороны от меня женщины Райана столпились вокруг него, вереница призраков, притворяющихся богинями. Райан смотрит на меня. Он лишь кивает и становится впереди меня.

– Мы ищем воды жизни, чтобы закрыть Двери. – Его голос странно официален. Похоже на то, как он благодарил Оуэна в больнице, говоря слова, которые надо сказать, а не которые ты хочешь сказать.

Зачем ты делаешь это? Зачем эти формальности, которые никому не нужны? Разве что когда-то они что-то значили. Может, они когда-то были важны и мы просто забыли почему – и поэтому с нами случаются всякие происшествия вроде того с драконом в Куре, который пытался сожрать нас, потому что мы не выполнили какие-то дурацкие ритуалы, о которых даже не знали.

Есть ритуалы, которые должно исполнять в загробном мире!

Почему Нарния не упомянула об этом, перед тем как мы покинули наше измерение?

Мумия говорит многоголосо:

Я жажду общения. Вы желаете воспользоваться моим гостеприимством?

Аватары, как я заметила, полезны в критические моменты. Например, змеи Рокси шипят, все змеи, единым долгим шипением, которое становится все тише и тише, словно спустила шина. Женщины Райана колышутся, становясь все менее реальными и похожими на проекцию на дыме.

И мой аватар, что бы это ни было. Голубой, вот он какой. Голубой, сияющий, вокруг меня вспышки голубого и крылья, я внезапно чувствую их вес, который ничего не весит. Я делаю выдох, и вокруг меня закручивается внезапный ветерок, приподнимая мой хвост, забираясь под крылья, поднимая меня.

Все аватары ослабевают рядом с мумией. Кроме моего. Мумия хочет общения, она хочет кого? Равного? Кого-то достойного ее гостеприимства? Что бы ни было моим аватаром, оно думает, что пришло время бросить вызов, и больше никто этого не делает.

Что происходит, если ты просишь о гостеприимстве, которого ты недостоин?

Дерьмо.

Я ныряю в мысли Райана, вижу мысль, которая вот-вот облечется в слова, я вижу: «Мы желаем воспользоваться вашим гостеприимством», и я уже бегу, когда слышу, как он произносит:

– Мы…

Я влетаю Райану прямо в спину. Он настолько захвачен врасплох, что пошатывается и изумленно смотрит на меня:

– Элли, что за черт?

– Заткнись! – говорю я, и не успевает он меня остановить, как я выступаю вперед и произношу: – Я хочу воспользоваться вашим гостеприимством.

Я не знаю, что мумия метнула в меня, но меня словно внезапно ударили в живот; я отлетаю назад по воздуху, высоко, и долго падаю. Меня сейчас стошнит, если я не рассыплюсь на тысячи осколков сломанных костей, когда приземлюсь.

Пол приближается, и я слышу крик Райана и выдыхаю…

Я вижу, как по моей коже бегут мурашки из синего света. Вокруг вихрится ветер, мои крылья ловят его. Я парю. Я лечу. Я приземляюсь беззвучно.

Я чувствую удар, но он отнюдь не настолько силен, как мог быть. На самом деле мне как будто хочется танцевать. Я возвращаюсь к Райану и Рокси и становлюсь между ними. Рокси ругается, но скорее испуганно, чем раздраженно. Райан просто пялится на мои крылья, словно хочет их потрогать. Может быть, позже.

Я бросаю взгляд на мумию.

– Это было не очень мило, – сердито говорю я.

Калатурру – Кургарру смеется, и его смех эхом отражается в пещере:

Духи элементалей защищают тебя. Ты можешь воспользоваться моим гостеприимством.

Мумия медленно поднимает руки с коленей. Звук невероятно резкий, хотя, может, мне просто кажется, потому что звук очень земной, будто бумага шелестит или кожа трется, вовсе не похоже на то, как должна шуршать высохшая кожа мертвеца. Мумия отламывает свою левую руку и протягивает ее нам правой рукой.

Я выдуваю легкий ветерок и подлетаю к мумии. Вблизи она выглядит не такой зловещей. Скорее печальной. Жаль, что ей не с кем общаться. Я беру ее руку.

– Благодарю. К… Калатурру и Кур… Кургарру. – Я еле выговорила эти имена, но эта мумия одинока и она оторвала для нас собственную руку, так что самое меньшее, что я могу сделать для нее, – это хотя бы попытаться.

Есть ритуалы, которые должно исполнять в загробном мире, – говорит мумия, и я серьезно киваю. Рука в моей ладони сухая и хрустит, как будто может рассыпаться в любой момент.

Мое голубое сияние окружает ее. Пальцы сгибаются, издавая отвратительное похрустывание, и только указательный палец торчит. Он указывает на стену пещеры, украшенную золотом на золоте, но когда я присматриваюсь, то вижу дефект в металле, странную линию, которая изображает… о да, я вижу Дверь.

– Думаю, это путь домой, – говорю я через плечо.

Я поворачиваюсь, Рокси и Райан уставились на меня. Я показываю им язык.

Иштар смеется, и напряжение спадает.

– Я не ожидал, что у тебя будут крылья, – говорит Райан.

– Я говорила тебе, что я не такая, как другие девушки, – ухмыляюсь я и иду к стене. Стена начинает мерцать, словно золотая вода. Я крепче сжимаю руку и шагаю вперед.