Текст книги "Соль и серебро"

Я моргаю несколько раз.

– Не знаю, что сказать, – говорю я Рокси, делая глоток рутбира. – Но я ничего такого не ощутила.

– Это потому, что ты с Райаном, да? – Рокси снова фыркает, на этот раз намного презрительнее. – Она неравнодушна к Райану.

– Все неравнодушны к Райану, – ворчу я.

– Угу. – Рокси проницательна, и я стараюсь не смотреть ей в глаза.

– Ну так расскажи мне об охотниках. Я не понимаю, я думала, что охотники за демонами объединены, что у них есть союз или что-то в этом духе, а Райан говорит, что это не так.

Я потягиваю рутбир. В нем слишком много газа и недостаточно вкуса, но я собираюсь допить его в любом случае.

– Это связано с сайентологом и лоа, – говорит Рокси с таким видом, будто знает больше, чем рассказывает, но, когда я пытаюсь надавить на нее, она молчит. – Вместо того чтобы болтать о ничего не значащей ерунде…

– Так ты стетсон? – догадываюсь я. В противном случае ей было бы сложно работать с Райаном.

– Ну, я не бейсболка. – Рокси разглядывает меня. – У тебя проблемы со стетсонами? Бог мой, Райан не говорил мне, что ты федора.

– Я не федора! – возмущаюсь я. Только, может быть, я таки федора. – Я никто. У меня где-то были солнечные очки. Плюс бандана – и больше я ничем не прикрываю волосы.

– Угу.

– Серьезно, – настаиваю я, но чувствую, что она мне не верит. – Послушай, нам не обязательно дружить, но не надо меня оскорблять.

Рокси делает глоток рутбира и снова кривится. О боже мой!

– Все это дерьмо происходит не только здесь, а по всему городу, – задумчиво говорит она. – Но Двери появляются с землей и воздухом. Почему же твоя Дверь исчезла? Ей должно было быть тут хорошо. Ей было с кем поговорить, тут толпы людей, которых можно уломать что-то попросить…

– Разумно, – признаю я. – Но что это за земля и воздух?..

Я чувствую пальцы на своей шее. Вздрагиваю. На его пальцах мозоли, прекрасные мозоли от меча, кинжалов и пистолетов. Он слегка сжимает мою шею, потом проводит пальцами по позвонкам.

Я таю. Но хочу оставаться твердой.

– Спасибо, что ты пригласил меня войти в любую Дверь, какую ты выберешь, – решительно говорю я. Отличное оскорбление.

Райан опускается на сиденье рядом со мной и ерзает, пока я не начинаю отодвигаться, но я не могу отодвинуться достаточно далеко. Он прижимается к моему боку.

– Я тебя не звал, – произносит он.

Похоже, для него я недостаточно хороший охотник, в конце концов. Мои робкие фантазии начинают увядать. Ладно, черт побери.

– Звал. Ты спросил, пойду ли я с вами, и я согласилась, – настаиваю я.

– Я не всерьез. И ты тоже. У тебя с этим ничего общего. Твоя Дверь, вероятно, просто переместилась…

– Значит, я должна волноваться только о своей Двери? Забудь это. Стэн, Аманда и я открыли эту чертову штуку, и благодаря нам бог знает сколько демонов появилось, сколько смертей случилось, сколько охотников пострадало, и я не могу просто… не могу просто пойти спать и забыть, что я должна. – Черт, ненавижу быть взрослой.

– Кому, по твоему мнению, будет лучше, если тебя ранят? – спрашивает Райан. – Пользы от этого никому не будет. Ты просто умрешь.

– Ну, значит, я умру, – отвечаю я со спокойствием, которого не испытываю. Я не хочу умирать. Нет. – По крайней мере, я буду знать, что помогла исправить ошибки, которые совершила. Это одна из тех вещей – ты знаешь, что это одна из тех вещей, которым я научилась за последние годы. И ты сам учил меня. Я могу убить вампира, обезвредить оборотня…

Рокси наблюдает за нами с растущим интересом, но, когда я упоминаю, что сражалась с демонами, она тычет подбородком в мою сторону.

– Ты сражаешься? – спрашивает она. Я киваю. – Ты уже сражалась с элементалью?

– Мм… – Я перевожу взгляд на Райана.

Он качает головой:

– Это все были детские игрушки. Фигня. Ад играет с тобой, Элли. Там ужасные чудовища. Там есть вещи настолько маленькие, что ты и не заметишь, как они доберутся до тебя. Это не дым и зеркала. Это реальность.

– Думаю, что я знаю. Я же прикоснулась к той чертовой Двери. Я почувствовала это.

– И ты потеряла сознание. – Райан такой теплый, он сидит, прижимаясь к моему боку. Он кладет руку на мою, лежащую на столе. Брови Рокси поднимаются чуть ли не выше линии волос. Мои тоже. – Я не могу этого позволить, Элли. Ты не готова.

– А ты? – Я отдергиваю руку. Я надеюсь, он не думает, что я его отталкиваю. Нет. Я просто взбешена. Я не… нет, пожалуй, я его отталкиваю. Но только сейчас. – Я не думаю, что кто-то готов идти в Дверь в Ад. Так что я тоже могу.

– Ты нужна нам здесь.

– Почему? – с вызовом спрашиваю я.

И думаю, что я побеждаю, потому что Райан ведет себя не очень разумно. Я делаю еще глоток невкусного водянистого рутбира. Фу! В следующий раз, когда я не буду сражаться за выживание человечества, я поменяю соотношение содовой и сиропа в рутбире.

Райан говорит:

– Элли…

Рокси допивает свой напиток.

– Послушайте, вы двое. Как бы это ни было забавно, но нам на самом деле нужен план. И быстро. Поспорите на эту тему позже. – Рокси отодвигает свой стакан в сторону и перегибается через стол. – Если мы собираемся войти в Дверь, Райан, нам надо сделать запасы. Мы не знаем, в какие Ады нас занесет.

Я хмурюсь:

– Я полагала, их только девять?

– Каждая Дверь, – рассказывает Рокси, – ведет в один Ад. Но ты должна пройти через девять Адов, перед тем как сможешь вернуться в наше измерение. Мы считаем, что в каждом Аду сотни Дверей и они ведут в сотни разных Адов. Это паутина, и нам надо быть готовыми ко всему.

Я хмурюсь:

– Как же мы найдем то, что нам надо? Имею в виду, разве мы не заблудимся?

Рокси хмурится в ответ:

– Это квест. Все они структурированы и организованы по-разному и действуют по-разному на попадающих туда людей. Так что, может быть, заблудиться – это часть замысла. Или, возможно, «заблудиться» значит там что-то другое.

Я воздеваю руки вверх:

– Но вы только что сказали, что мы можем вообще не выбраться из Ада! Так, значит, мы пойдем туда, не зная, куда направляемся и как вернуться? Это безумие.

– Рад, что ты так думаешь, потому что ты не идешь, – говорит Райан. Он встает с сиденья. – Рокси, ты идешь со мной?

– Нет, – отвечает она. Вот как звучит решительность. Но она смотрит на меня странно, и я волнуюсь. – Думаю, нам надо поговорить, – говорит она ему, – о том, что сказала Элли, потому что она права. Но если она хочет сражаться и умереть, ей надо позволить это. – Голос Рокси смягчается. – Никто не давал нам инструкции или визитки, когда мы начинали, Рай.

– Я не могу разрешить ей, Рокси. Я не могу. – Райан говорит тихо, и на его лице нет привычного хмурого выражения, которое он обычно изображает. Он выглядит… словно ему больно.

– Нет, можешь, – возражаю я и выскакиваю из кабинки. – Хотя теперь, когда это звучит так мило…

– Заткнись! – рычат на меня Рокси и Райан.

Райан поправляет шляпу на голове, и между ним и Рокси происходит что-то вроде безмолвной беседы бровями.

– Ладно, – наконец говорит он. – Ладно. Ты можешь пойти с нами. Но, Элли, я главный.

– Я главная, – поправляет его Рокси.

– Один из вас главный. Поняла, – киваю я.

Только вот теперь я не хочу идти. Меня это совсем не привлекает. Потому что теперь ощущение такое, что я, вероятно, на самом деле умру самой настоящей смертью, как только мы войдем в Дверь. Не думаю, что готова к этому. Я еще даже не уломала Райана переспать со мной.

Рокси смотрит на нас, потом говорит, что собирается проверить подвал. Райан кладет руку мне на плечо, останавливая меня, когда я собираюсь пойти за ней.

– Что, если тебя убьют? – тихо спрашивает он.

– Ты знаешь, что будет. Закусочная закроется, Стэн подцепит СПИД, а Аманда умрет от передоза.

– Последние две вещи могут случиться в любом случае.

Я не могу смотреть на него; от сочувствия в его глазах мне тошно. Тошно или хочется плакать.

– Райан… – Я качаюсь в его сторону, и он отступает.

– Надо подготовиться, – говорит он, возвращаясь к нашим мрачным делам.

8

Итак, Рокси пообещала рассказать мне о том, что происходит. Как оказалось, это была неправда.

Рокси и Райан говорили и говорили друг с другом, иногда по-английски, чаще – нет. Чертов шумерский!

Ладно, на самом деле я думаю, что они говорят по-французски. Который с тем же успехом может быть шумерским. Я учила испанский в школе и помню только это: Hola. Yo mе illamo Allie.

Если бы в школе нас хотели научить чему-то полезному, надо было преподавать нам староанглийский. Есть тонны магических книг, написанных на английском, которые я не могу понять, потому что то, что там написано, не имеет для меня смысла. Там все пишется не так – S как F, F как Y, а иногда как ТН. Серьезно.

Кристиан и Джэксон периодически заходят с новыми кипами книг, получают указания, которые я не понимаю, и снова уходят.

Райан и Рокси не болтают, не улыбаются, они просто обмениваются предположениями, что нам надо взять с собой. Мне ничего не остается, кроме как слушать – слушать, а потом спускаться по лестнице и сидеть на полу в подвале. Думаю, можно было бы пойти наверх, в комнату, и поспать – уже почти рассвет, но это будет значить, что я оставила поле боя, чтобы сделать что-то нормальное. Не знаю. Может быть, если я буду неотрывно смотреть на то место, где была моя Дверь, она волшебным образом вернется и никому не придется отправляться в Ад?

Душераздирающе.

На полу есть резиновый мат, куда мы ставим дополнительные канистры с содовой водой. Я сажусь там, потому что боюсь уснуть, если сяду на раскладушку Райана, но, видимо, мат все-таки слишком мягкий для сонной меня. Я просыпаюсь, когда кто-то кладет мне руку на бедро.

– Это я, – бормочет Райан мне в волосы. – Совещание временно приостановлено. Отдыхай.

Я не могу отдыхать.

– Как?!

Я переворачиваюсь. Райан лежит рядом со мной, наверное, я спала как убитая, раз он умудрился не разбудить меня. Он без плаща, черная футболка обнажает его фантастические руки. Так, значит, теперь только я и он, лицом к лицу, на краю резинового мата на полу подвала. Он зарос щетиной, и мне хочется провести по ней руками. Я хочу поцеловать его. Я хочу…

– Элли, – мягко говорит он. – Элли, когда я войду в Дверь…

– Когда мы войдем в Дверь.

В его глазах печаль. Он прикасается к моей щеке.

– Плохая мысль, – говорит он.

– Которая именно? – спрашиваю я. – То, что ты собираешься пройти сквозь Дверь без меня, или то, что ты пришел сюда, чтобы убедить меня в обратном?

Он улыбается словно нехотя, и все мысли вылетают у меня из головы. Его рука на моей щеке, большой палец ласкает губы.

– По крайней мере, то, что я пришел сюда, – отвечает он. – Чувствую, меня побьют.

– Ты такой наивный.

– Ты спишь на полу в подвале.

– А ты присоединился ко мне, ковбой.

Его улыбка угасает, но не грустно.

– Из-за тебя это показалось привлекательным, – говорит он.

Мое сознание, кажется, отключается.

Райан выглядит сосредоточенным, я никогда прежде не видела его таким. Он убирает руку от моей щеки и просовывает ее под мои волосы, и меня притягивает к нему, как вчера притянуло к Двери. Меня так влечет к нему, я не могла бы остановиться, даже если бы хотела, и я двигаюсь, пока не оказываюсь сверху на нем, и мы дышим одним воздухом.

Мы дышим одним воздухом, и затем наши губы соприкасаются. Его рот горячий, подбородок такой колючий, как я и полагала. Там, где он трется об меня, будет раздражение.

Его губы нежные. Мне всегда казалось, что они должны быть жесткими, наверное, потому, что он всегда их сжимает. Может, потому, что они были такими, когда мы впервые поцеловались. У меня вырывается слабый стон – я не хотела, но тело все горит, и я прижимаюсь к нему крепче, двигаясь так, чтобы оказаться верхом. Я кладу ему руки на плечи, словно чтобы удержать на месте, но его руки в моих волосах, он никуда не собирается уходить.

Он облизывает мои губы, я приоткрываю рот. На вкус он как крепкий черный кофе. Без сахара. У него вкус пыла и страсти, вкус того, что я всегда хотела и никогда не имела.

– Пожалуйста. – Я говорю ему прямо в рот. – Пожалуйста.

Я не знаю, что прошу, но он, должно быть, знает, потому что садится, держа меня на коленях. Он снимает футболку сначала свою, потом мою. Проводит большими пальцами по серебряному шраму у меня на животе, и мое тело немеет, покалывает, я изумляюсь и схожу с ума, все одновременно. Его руки скользят по мне, он проводит пальцами по позвоночнику – и я вздрагиваю.

Очень осторожно он снимает лифчик, и, когда видит мою обнаженную грудь, у него вырывается вздох. Я панически надеюсь, что Рокси нет поблизости, потому что я не собираюсь устраивать шоу.

Райан кладет меня на мат, мои соски прижимаются к его груди, к его шрамам, и я снова издаю стон. Его рот берет в плен мои губы, и он перекатывается, так чтобы оказаться у меня между ног.

– Да, – сдавленно произносит он, вжимаясь в меня бедрами.

Он твердый, я чувствую это через его кожаные брюки, сквозь свои джинсы, он прижимается ко мне там, где я хочу его – где он мне нужен.

– Да, – повторяю я, опуская руку вниз, между нами.

Его брюки застегнуты на пуговицы, я неловко вожусь с ними, ругаясь. Он смеется. Кожа тугая и неудобная для меня; представляю, как неудобно ему самому. Он приподнимается надо мной и расстегивает брюки. Под ними ничего больше нет. Боже мой! Я никогда не умела держать руки при себе – он горячий, твердый, и я так хочу попробовать его на вкус, но он мне не дает. Когда я пытаюсь пошевелиться, он расстегивает мои джинсы. Я отталкиваю его и стягиваю их вместе с простыми белыми трусиками – обычные трусики, вовсе не то, что я надела бы, если бы думала, что такое может случиться.

Когда я поднимаю взгляд, он стоит надо мной, полностью обнаженный. Понятия не имею, как он умудрился снять брюки и сапоги так быстро, но он сделал это и теперь стоит, глядя на меня так, словно я – это все, чего он хотел в своей жизни и не мог получить. Руки сжаты в кулаки, и он дышит так тяжело, словно пробежал марафон.

– Боже мой! – говорю я. – Не могу встать.

– Я тоже, – хрипло отвечает он и опускается на колени рядом со мной.

Его движения такие плавные, старые шрамы не мешают ему. Не могу представить… он так долго сражался с демонами и, несмотря на шрамы – душевные, психические, еще какие-то, – остался относительно невредим. И он такой сильный. Я ужасно, ужасно хочу облизать его всего.

– Я очень хочу облизать тебя всего, – говорю я, и он вздрагивает, и это чудесно, потому что что может быть сексуальнее, чем быть желанной? Не знаю.

– Господи, Элли, ты… – Он слишком далеко от меня, чтобы коснуться.

Мне хочется укрыться, потому что шрамы, которые так сексуально смотрятся на нем, заставляют меня чувствовать себя уязвимой. Все мои недостатки, освещенные ярким светом, у него перед глазами.

Но в его глазах страсть, зрачки расширены, и внезапно он кажется моложе, он ненасытный и…

Он склоняется надо мной, обнимая, его дыхание ласкает мой живот, он так близко, так близко…

– Я хочу коснуться тебя, – говорит он, его голос тихий, глубокий, я чувствую его всей кожей, от груди и до клитора, и не могу удержаться, чтобы не задвигать бедрами навстречу этому звуку. – Я хочу узнать тебя всю, – говорит он, и это звучит как угроза, звучит как обещание.

У меня перехватывает дыхание.

– Сейчас, – произношу я. – Сейчас… пожалуйста…

Я приподнимаюсь навстречу ему, притягиваю его к себе, в себя…

Держа меня за спину, он с легкостью приподнимает меня, заставляя сесть на него верхом. Он снова целует меня. Я чувствую его внизу живота, не знаю, сдерживается он или дразнит меня, но я больше не хочу ждать. Я становлюсь на колени, толкаю его на мат и на… да, на его кожаный плащ, должно быть, он сбросил его, перед тем как присоединиться ко мне. Он удивленно смотрит на меня, проводя руками по моему телу, лаская волосы, он шепчет мое имя снова и снова.

Одной рукой я опираюсь, другой направляю его в себя, опускаясь сверху, и вот – он внутри меня. Я падаю на него, не в состоянии держаться прямо, и единственное, что имеет значение, – это его рука на моей спине, его ладонь на моей голове. Мои груди расплющились о его грудь, и я чувствую легкую боль в месте нашего соединения – не потому, что он такой большой, а потому, что последний раз это было так давно. Это было так давно, но он подходит мне, как вторая половинка, и это все, что я чувствую, он внутри меня, его горячее дыхание на моем лице. Я впиваюсь пальцами в его плечи и сдвигаюсь как можно ниже, так чтобы он оказался так глубоко во мне, чтобы не понимать, где заканчивается он и начинаюсь я, широко раздвинутыми ногами я сжимаю его бедра.

– О боже! – говорит он. – О боже!

Я покрываюсь потом. Если он сейчас не начнет двигаться, если он не позволит мне двигаться – я ужасно хочу двигаться.

– Пожалуйста, – у меня вырывается стон, – о боже, Райан, пожалуйста… Я хочу, я хочу…

– Да, – бормочет он, кладет руки мне на бедра, прижимает меня…

Сначала мы неуклюжи, не можем найти ритм. Мои колени трутся о резину даже через плащ, и он дрожит, пытаясь делать это медленно, чтобы доставить мне удовольствие. У меня нет сил. Но это не имеет значения. Он что-то мне шепчет, но я не слышу, я ничего не слышу, кроме ударов наших тел, скользкого звука кожи на коже. Я держусь за его плечи, я опускаюсь вниз, он толкает вверх, это неудобно, но мы так близко, так близко друг к другу.

– Я хочу тебя, – мой громкий стон, – я хочу тебя, пожалуйста…

И наконец мы двигаемся в такт. Я опускаю бедра вниз, и он поднимается вверх под нужным углом, и это все, чего я хочу, мы двигаемся быстро и сильно, мои ногти впиваются в его кожу.

Вздохи, биение сердца, и наши губы вместе; я не вижу звезды, когда достигаю высшей точки, но я почти на небесах. Он кричит мне прямо в рот, я прикусываю свой язык и, кажется, плачу.

Проходит не одна минута, пока я прихожу в чувство, я лежу распростертая на Райане, мои руки в его волосах, его руки, словно крылья, на моей спине. Затем его мышцы напрягаются, словно он хочет встать, но я не поднимаю голову с его груди, слушая стук его сердца. Бух. Бух. Бух. Мы потные и грязные, но мне плевать. Я не хочу шевелиться. Райан и я вместе – это было так прекрасно, как я всегда представляла. Шесть лет мы шли к этому.

– Элли, – шепчет он. – Элли, ну же!

Я расслаблена и податлива, я растворяюсь в нем.

– Ну же, Райан! – шепчу я в ответ. – Еще несколько минут.

– Мы не можем.

– Твой плащ, должно быть, поджарился.

Я высовываю язык и лижу его сосок, чувствуя, как он реагирует. Вы знаете, что я имею в виду. Я не ханжа, но мне немного странно думать об этом; у меня было не много мужчин, недостаточно для того, чтобы привыкнуть к этим штукам – типа я хочу заняться с тобой сексом снова, прямо сейчас. Я решаю, что это к лучшему.

– Плащ из кожи ламии, – говорит Райан, и это звучало бы убедительнее, если бы я знала, что такое ламия. Райан чуть-чуть двигает бедрами. – Он может вынести больше, чем тебя.

Я решаю, что мне плевать, что такое ламия.

– Мне нравится, как ты это произносишь.

Я тоже двигаю бедрами.

– Элли… – он проводит руками по моим волосам и заставляет меня поднять голову и посмотреть на него, – мы не можем.

– Я хочу, – бормочу я, и он притягивает мою голову, чтобы поцеловать.

Его язык у меня во рту – какое удовольствие.

– Я тоже хочу, – говорит он, когда мы наконец прерываем поцелуй, чтобы перевести дыхание. В его голосе что-то не так, но Райан не лжет мне, значит, это правда. – Но мы не можем, поэтому лучше… если мы не будем.

В наших отношениях с Райаном всегда есть доля раздражения, и я понимаю, что сегодня вечером мы исчерпали дозу. Я скатываюсь с него и встаю.

– Значит, вот так ты живешь? – говорю я. Бетон подвального пола царапает мне ноги, но я слишком возмущена, чтобы обращать на это внимание. – Если ты не можешь иметь все, ты не берешь ничего?

– Так проще. – Он опирается на локоть.

Боже, он великолепен, эта загорелая кожа, шрамы и взволнованный взгляд. Мне грустно из-за него, потому что это ужасный способ жить. Я хочу заставить его измениться, я хочу изменить его мир.

Я влипла.

– Это печально. – Я провожу рукой по влажным волосам.

Он уже встал и одевается, и это значит, что я допустила тактическую ошибку, встав первой. Черт побери!

Он приводит себя в порядок и наблюдает, как я натягиваю джинсы, и в этот момент меня осеняет:

– Мы не воспользовались презервативом. Черт, мы не надели презерватив!

Застегивавший брюки Райан останавливается на полпути. Черт возьми, этот человек может свести меня с ума своими расстегнутыми кожаными брюками, в которые спускается дорожка волос. Та часть меня, которая никогда не помнит слово «ответственность», хочет исследовать эту дорожку губами и заставить его извиваться подо мной. Снова.

– Я даже… это… это… я… – Он заикается и, похоже, краснеет. Что? Опытный сдержанный Райан краснеет.

– Я пью таблетки. – Я втягиваю воздух сквозь зубы и натягиваю джинсы. Я грязная и хочу в душ, и да, я пью таблетки, но мы не пользовались презервативом. Вот черт! – Как можно быть такими идиотами, мы же, черт побери, взрослые люди.

– Мы не знали…

– Все произошло случайно? – саркастически спрашиваю я. – Да, это круто, мы как шестнадцатилетние подростки в виртуальной игрушке. Дерьмо!

Я натягиваю рубашку через голову, махнув рукой на лифчик, который я нигде не вижу. Кто-нибудь найдет его в самый неподходящий момент, я знаю это.

– Прости. – Он смотрит на меня из-под ресниц, склонив голову.

– Да. – Я говорю намного сердитее, чем на самом деле чувствую. – Я никогда… черт. – Я вздыхаю. – Я никогда раньше не забывала. Я чистая, во всяком случае.

– Я тоже. Это было… давно. – Он говорит почти застенчиво, и это так возбуждает. Так возбуждает.

Я снова так его хочу, что с трудом терплю.

– Чувствую себя идиоткой, – говорю я и подхожу к нему, засовываю руки ему в штаны и прижимаю его к себе.

И, честно говоря, это более интимно, чем то время, которое мы провели, катаясь по полу, словно животные. Не знаю почему. Мы уже одеты, но у меня такое ощущение… ощущение чего-то большего.

– Я опять тебя хочу, – шепчет он мне в волосы. – Это такая плохая идея.

– Я тоже тебя опять хочу, – тихо отвечаю я. Прижимаюсь лицом к его шее, лижу кожу, чувствую соленый пот. – Что, если…

– Не буди зверя. – Он отталкивает меня, отступает и застегивает брюки. – Серьезно. Не надо провоцировать неприятности. У нас их и так предостаточно.

– Я не… я просто… – Я кладу руки на бедра и наблюдаю, как он надевает футболку.

Он идет ко мне, я начинаю пятиться. Ничто не заставляет девушку чувствовать себя настолько уязвимой, как отсутствие презерватива. Никогда в жизни я не забывала презерватив. Черт, из-за Райана мои мозги вытекают через уши.

Он поднимает плащ с пола и набрасывает его на плечи. Клянусь, все, что делает этот человек, – все великолепно.

– Я не шлюха, – говорю я, – но чувствую себя дерьмом.

– Не надо чувствовать себя дерьмом, – приказывает он. – Я… – Он замолкает, и я жду. Мы стоим так близко, что я чувствую жар его тела через одежду. Он проводит рукой по волосам. – Где эта чертова шляпа?

– Понятия не имею.

Он смотрит на меня, и мне хочется плакать. Глупые эмоции.

– Элли… – (Я гляжу в пол, на свои босые ноги. Мне надо сделать педикюр; ярко-оранжевый лак для ногтей облупился.) – Элли. – (Его пальцы скользят по моему подбородку, накрывают щеку, приподнимают голову. Я закрываю глаза, чтобы не видеть его чертово лицо.) – Элли, это была ошибка. Нам не следовало…

– Ты прав, это было глупо, – невыразительно говорю я.

Отличный способ дать понять девушке, что она особенная.

– Однако я не могу жалеть об этом.

Когда я открываю глаза, он улыбается. Не уверена, видела ли я, чтобы он кому-нибудь улыбался, так улыбался. Как будто видит что-то самое прекрасное.

– Я тоже, – шепчу я и поднимаюсь на цыпочки поцеловать его.

Он не прижимает меня к себе, поцелуй почти целомудренный. Наши губы сомкнуты, глаза открыты, но, когда мы отстраняемся друг от друга, мы тяжело дышим.

– Нам надо готовиться, – говорит он. – Надо было сделать это раньше – я пришел сюда, как раз чтобы рассказать тебе. Прости. Я не хотел…

– Хватит, – перебиваю его я. – Мы сделали ошибку, и мы ее не повторим.

– Но быть внутри тебя… – Его голос хриплый и грубый, он царапает мои нервные окончания. – Я не насытился. Это так… Если мы… – Он сглатывает и закрывает глаза, и, когда открывает их снова, я вижу сияющий в них свет. – В следующий раз, Элли, мы сделаем все как следует, и я попробую на вкус тебя всю.

Когда он уходит от меня, полы его плаща хлопают, и я предпочитаю думать о том, как это сексуально, а не о том, что он имел в виду под словом «если».

Рокси поднимает бровь, когда мы с Райаном поднимаемся наверх. Я пожимаю плечами. Она ухмыляется. Как будто мы разговариваем, только я понятия не имею, что мы говорим. Я вся пахну сексом, и знаю это.

– Я иду в душ, – говорю я ей.

– Тебе это надо, – отвечает она, я бросаю на нее сердитый взгляд, но на самом деле не сержусь.

По пути наверх я слышу, как она говорит Райану, что в следующий раз ему неплохо было бы побриться и оставить на мне немножко кожи. Жаль, я не могу вернуться и посмотреть, как он краснеет.

Я принимаю душ очень быстро; я не расслабляюсь, не брею ноги. Я просто моюсь, мою волосы, смываю пыль подвала и пот. Я больше не пахну Райаном и сексом. Да, больше не пахну сексом. Я пахну сандаловым мылом, которое у меня все время ворует Райан. Когда я начинала им пользоваться, это было самое дешевое мыло в маленьком индийском магазинчике за углом, и оно ассоциировалось у меня с бедностью. Теперь это самая сексуальная вещь в мире, потому что так всегда пахнет Райан.

Я так возбуждена. Так возбуждена. Я фантазирую о… толком не знаю о чем. Я не мечтаю о детях или белом заборчике. Я мечтаю о том, что мы не умрем. Это кажется мрачным. Но пока мы не умрем, мы можем быть вместе. Наши орбиты могут сближаться друг с другом, пока мы не взорвемся.

Если только Райан не рассердится всерьез из-за того, что я могу оказаться экстрасенсом. Что бы я ни сделала со Стэном, это надо исправить. Это не должно было случиться, он не должен был забывать о Двери и охотниках.

Я выхожу из душа, натягиваю джинсы и футболку и вытираю волосы полотенцем. Я все еще влажная, но хочу спуститься вниз, подальше от удушающе жаркой комнаты. Чего я на самом деле хочу – это свернуться на кровати перед кондиционером и спать целую неделю, но вместо этого я помогаю Рокси собрать то, что нам понадобится за Дверью… и я хочу поговорить с кем-нибудь насчет Стэна.

Рокси кажется очевидным выбором, но, когда я выхожу из комнаты, на моем пути появляется Райан. Дверь слегка разбухла от сырости и жары, но я с силой закрываю ее.

– Что? – спрашиваю я, и это звучит действительно стервозно.

Черт! Я прислоняюсь лицом к двери. Райан кладет руку мне на спину, и мне почему-то хочется плакать без особых причин. Хотя причины есть – мы, вероятно, умрем, если не в каком-то неизвестном Аду черт знает где, то, значит, здесь, сражаясь с демонами. Потому что, даже если мы закроем миллион Дверей, останется еще миллион Дверей открытых и Райан никогда не прекратит сражаться.

Я тоже никогда не перестану сражаться. Как я могу теперь, когда я знаю, что там?

– Останься здесь. Не ходи с нами. – Он бормочет мне в шею, во влажные волосы.

– Как ты можешь просить меня об этом? Правда, как я могу… – Я останавливаюсь, пока не наговорила какой-нибудь сентиментальной чепухи, и откидываюсь назад, так чтобы прижаться к нему спиной, его лицо утыкается мне в шею.

Моя кожа чувствует его горячее дыхание, мне жарко и неудобно, но я счастлива, что теперь могу прикасаться к нему.

– Я знаю. И это… – Он замолкает. Что он хотел сказать? И это ему во мне нравится? Что-то позитивное? Я жажду от него нежности, не только желания. – Ты очень сильная, Элли. И это пугает меня. Потому что женщины рядом со мной… – Он снова замолкает.

– Мы… – Я откашливаюсь. – Нам не обязательно сентиментальничать, – говорю я, мне больно говорить это, но это так.

Я знаю, как трудно ему говорить о своих чувствах. Я умираю от желания узнать о нем больше – шесть лет, и я до сих пор не знаю его фамилию, – но я не буду на него давить. Я не буду торопить его. С учетом наших темпов, если мы будем живы лет через десять-двенадцать, я, возможно, узнаю, есть ли у него где-нибудь семья, как он стал охотником, кем он хотел стать, до того как узнал о демонах. Может быть, я научу его смеяться без этой нотки горечи и сарказма.

Может быть, охотники объявят меня королевой федор. К черту лоа и сайентолога!

– Нет, – говорит он, разворачивая меня спиной к стене и обнимая, прижимаясь лбом к моему лбу. – Послушай, я хочу, чтобы ты знала. Я хочу сказать тебе. Я не хочу делать одни и те же ошибки. Я…

– Ладно, пташки.

Я поднимаю голову и вижу Рокси, лицо которой перекошено от раздражения.

– Довольно, черт побери! – продолжает она. – Давайте отложим это шоу, чтобы успеть поспать до того, как низвергнемся в колыбель зла, ладно?

Я закрыла глаза, а когда открыла, увидела, что Райан смотрит на меня и улыбается. Настоящая улыбка, не мрачная и не ухмылка, когда он приподнимает один уголок рта. Затем, через миг, все исчезло, и он снова становится Райаном-нахалом, охотником на демонов, и поворачивается к Рокси.

– Что там у тебя, Рокси? – говорит он, возвращаясь к делам.

Я прислоняюсь к двери и делаю глубокие вдохи. Конечно, ей надо было прервать нас именно в тот момент, когда он был готов открыться и сказать мне… что-то. Что-то важное. Дерьмо! Большое спасибо, Рокси.

Я глубоко вдыхаю, расправляю плечи и иду следом за Рокси и Райаном вниз по лестнице в закусочную. Пришло время спасать мир.